Для конкурса "А музыка звучит" http://www.proza.ru/2017/06/17/667
Они бодро семенили по пыльным тротуарным плиткам местного «Арбата» в направлении торговых рядов.
Будто два бродячих пса, влекомые запахом помойки.
Не обращая внимания на брезгливо сторонящихся прохожих, спешили мимо ярких вывесок магазинов, мимо скамеек и детских колясок, мимо уличных музыкантов и художников.
Два алкаша самого затрапезного вида.
Тот, что повыше ростом, в разбитых вдрызг чёрных туфлях и в некогда приличном, а теперь бесформенном и засаленном костюме, тащил футляр то ли от аккордеона, то ли от баяна. Футляр не был пустым: худощавая фигура его владельца кренилась на сторону под тяжестью груза.
Второй, мелкий и дёрганый, то забегал вперёд, то приостанавливался, досадливо оглядываясь на отстающего приятеля. Коротышка был бородат и исключительно грязен.
Подойдя к рынку, сомнительная парочка свернула на аллею, окаймляющую торговые палатки и, найдя свободную скамейку возле небольшого летнего кафе, наконец остановилась.
Худощавый, водрузив свою ношу на скамью, с облегчением уселся рядом и, пошарив по карманам пиджака, вытащил помятую сигарету. Коротышка при этом что-то возмущённо залопотал, кивая в сторону футляра, затем выразительно щёлкнул себя указательным пальцем по горлу.
Потная тётка, отдыхавшая на соседней лавке, насторожилась, придвинула к себе поближе пакеты с купленной на рынке снедью.
Девицы на скамье напротив оторвались от своих смартфонов и собрались уходить.
Неодобрительно смотрел на пришельцев узбек, лениво помахивающий куском картона над мангалом возле решётчатой загородки кафе.
Сделав несколько жадных затяжек, худощавый открыл футляр, извлёк аккордеон и, установив его на колене, привычным движением набросил на плечи ремни.
Тётка поморщилась. Узбек презрительно сощурился.
Любопытные девицы вновь сели на лавку привлечённые блеском ухоженного, концертного вида инструмента.
Коротышка положил раскрытый футляр на асфальт и устроился рядом с ним на корточках, нервно барабаня пальцами по фанере, обтянутой потёртым дерматином.
Сухощавый провёл ладонью по перламутровым клавишам, будто проверяя, все ли на месте.
Замер, выпрямив спину и положив правую руку с заметно подрагивающими пальцами на колено. Затем, как будто дождавшись отмашки дирижера, склонил голову и потянул меха...
С первыми густыми и торжественными аккордами его мутные глаза прояснились.
Движение рук стало приобретать быстроту и точность. Заросшая недельной щетиной щека прильнула к инструменту. Пятка левой ноги в стоптанном башмаке оторвалась от асфальта, приподнимая колено с аккордеоном.
- Вай, что делает! - изумился забывший про шашлык узбек, когда окрепшие пальцы музыканта быстро забегали по клавишам и кнопкам. Вверх - вниз, вверх - вниз...
Тело аккордеониста жило музыкой, но не входило в экстаз упоения. Он не откидывался назад, а лишь слегка отстранялся, давая инструменту свободу. Он не падал на меха, а лишь плавно приникал к ним, вслушиваясь и подчиняя себе их дыхание.
И аккордеон – звучал. В нём играли и орган и скрипка, и саксофон и фортепиано... Звуки переплетались, догоняли и перегоняли друг друга, повторяясь уже в иной имитации; ускорялись и резко обрывались, чтобы дать место новой тональности...
Проходившие по аллее люди замедляли шаг. Некоторые из них останавливались. Коротышка не выдержал, вскочил, и стал ходить кругами вокруг футляра.
Вскоре в эту ёмкость для подаяния со звоном стала падать мелочь.
Растроганная тётка, придерживая свои пакеты, извлекла из сумочки смятую десятирублёвку.
Девицы, посовещавшись, кинули сотенную бумажку.
Узбек замахал руками на подошедшего к нему коротышку:
- Уйди, уйди, дорогой! Что с людьми делаете, а? Весь шашлык-машлык сгорел...
Аккордеонист ещё не закончил произведение, когда коротышка, заглянув в футляр, коротко бросил:
- Хватит.
Сухощавый резко сдвинул меха и, поставив инструмент на лавку, стал наблюдать, как коротышка складывает в карман деньги.
- Извините, - решилась подойти к ним одна из девиц, разочарованная быстрым окончанием представления. - А что это... Ну, как называется... то, что сейчас играли?
- Как называется? - удивлённо переспросил сухощавый, окинув её оценивающим взглядом. - Это, барышня, Бах... Иоганн Себастьян. Токката и фуга, знаете ли. В ре миноре... Для уличного исполнения - самое подходящее.
- А... А вот это, - девица стала быстро перебирать пальцами, поводя рукой. - Как по лесенке вверх-вниз? Мне очень...
- Пошли, - прервал её коротышка, ухватив товарища за рукав. - Пошли скорей! Трубы горят.
Лицо сухощавого осунулось, глаза вновь подёрнулись мутной плёнкой.
- Вы, барышня, видимо имели в виду стретту. Только это несколько иное. - музыкант оглянулся на коротышку и заторопился: - Сложно это, вот так... А, впрочем, в чём-то Вы правы. Всё у нас - "лесенка". Вверх, - поднял свой взгляд к небу, - и вниз, - уставился на свои расползающиеся туфли. - И вниз... В общем, полный каданс*, барышня.
_____________________________________________
* Каданс – музыкальный оборот, завершение части или всего музыкального произведения.
Омск, 2017 г.