ДЕВУШКА С ЭТЮДНИКОМ
- 1 -
...В середине февраля 1970 года в Москву наконец-то пришла настоящая зима с ночными морозами за двадцать и десяти-двенадцатиградусными в дневное время. Город засыпало снегом, который дворники не успевали убирать с тротуаров. Уже неделю небо над столицей было затянуто мощным слоем низко нависших тёмных, местами иссиня-черных, облаков. Пронизывающий ледяной северный ветер заставлял москвичей и гостей столицы одеваться теплее, реже бывать на воздухе.
Выйдя на Ярославском вокзале из купейного вагона «скорого» Иркутск-Москва, опоздавшего прибытием более чем на три часа, Никита зябко поёжился и плотнее запахнул демисезонное пальтишко. Порывшись в дорожной сумке, извлёк из её недр и напялил на голову кроличью шапку. Подхватив сумку, помчался к метро и далее, на Курский вокзал: через два дня начинался новый семестр в Политехническом институте, и ему просто необходимо было сегодня же уехать в Донецк. Стоя на платформе метро «Комсомольская», Никита ощутил лёгкое покачивание: давали знать четверо суток езды в поезде.
Поездка в Канск Красноярского края, в гости к двоюродному брату, была одновременно и подарком родителей к его двадцатилетию, и их наградой за успешную сдачу зимней сессии. В аэропорту Донецка парень без труда приобрёл билеты туда и обратно на самолёт, транзитом через Москву и Красноярск. По билетам получалось, что, преодолев около пяти с половиной тысяч км, в Канске он должен быть менее чем через двое суток. Но неожиданная, продолжительная оттепель внесла свои коррективы: почти трое суток то Москва «не принимала», то из Донецка вылет откладывался «в связи с неприбытием самолёта». Другой на его месте отказался бы от поездки, но Никита страстно желал побывать в Сибири. И его желание исполнилось: в Сибирь, в Канск, он прибыл. Но только на шестые сутки. Обратный путь он решил проделать по железной дороге, решив, что лучше валяться на полке в купе, чем слоняться в аэропортах, терзаясь в догадках «улечу-не улечу».
- 2 -
Как ни торопился Никита, на скорый поезд он опоздал, а пассажирский, который шёл до Донецка около суток, должен был отправляться почти через шесть часов. Другого варианта не было – не торчать же ещё сутки в Москве в ожидании «скорого»!
В Курском вокзале полным ходом шла реконструкция, и в кассовом зале было чуть теплее, чем на улице. Никита ужасно проголодался, заодно хотелось согреться чаем или кофе. В его сумке из еды только и было, что начатая пачка печенья и полотняный мешочек с кедровыми орехами. Заняв очередь в кассу, Никита отыскал привокзальный буфет, где попил чаю, закусив двумя застывшими пирожками с капустой.
…Очередь продвигалась медленно: то и дело подходили люди, которые, ещё до прихода Никиты, ненадолго отлучались по своим делам. Впереди Никиты оставалось ещё два человека, как кто-то легонько тронул его за руку.
Никита обернулся: перед ним стояла молоденькая девушка, скорее подросток, одетая в огромный овчинный тулуп и валенки, в нахлобученной до самых глаз шапке-ушанке. Через плечо у девушки висел на ремне плоский фанерный ящик, который она придерживала рукой. Никита вопросительно посмотрел на неё.
- Послушайте, возьмите мне билет…до Владимира…-робко пролепетала девушка и протянула Никите студенческий билет и какие-то деньги. – Там под расчёт… Поезд отправляется через двадцать минут… Я просто не успею взять: очередь вон какая!
Не обращая внимания на недовольное ворчание стоявших позади пассажиров, Никита взял у девушки деньги и студенческий, и через пять – шесть минут протолкнул их в окошко кассирше:
- До Владимира… Один, по студенческому…
- На этот поезд продажа билетов уже прекращена!
Услыхав слова кассира, девушка посмотрела на Никиту:
- Тогда берите на ближайший…
Ближайший до Владимира следовал только через четыре часа с минутами.
Купив билеты, Никита подошел к девушке, стоявшей у стены с расстроенным видом.
-Не расстраивайтесь… Я вот тоже опоздал на «скорый» до Донецка, теперь буду трястись в пассажирском почти сутки…-попытался он успокоить девушку и протянул ей билеты. Покрасневшими от холода руками, та стала запихивать их в какой-то старомодный кошелёк. Вдруг кошелёк шлёпнулся на пол, и по полу раскатились в разные стороны монеты, которые девушка стала торопливо подбирать.
- Руки сильно замёрзли…Особенно пальцы…
-А почему вы без рукавичек или перчаток? –поинтересовался Никита.
- Забыла в общежитии… Я сюда прямо с этюдов, даже не переоделась… Хотелось успеть на поезд… - она вздохнула. – Вы не смотрите на то, что я в таком виде…Без этой «дублёнки» и валенок я бы уже в сосульку превратилась! –улыбнулась девушка.-Это наша с девчонками рабочая одежда… Одеваем по очереди, когда идём на этюды…
- Да что вы,- попытался оправдаться с улыбкой Никита, - я против вашего наряда не возражаю…Знаете что, пойдёмте в зал ожидания. Там, наверное, теплее чем здесь…А по пути заглянем в буфет и погреемся чаем… Идёт?
-Идёт! – согласилась девчушка.- У меня такое чувство, что все мои внутренности смёрзлись!
Стоя в очереди у прилавка буфета, Никита заметил, что девушка жадным взглядом рассматривает выставленные на прилавке блюда. «Бедняжка, видимо проголодалась… Как и я…Надо где-нибудь основательно подкрепиться»- подумал Никита, неся стаканы с чаем к столику.
…Девушка пила чай маленькими глоточками, обхватив стакан двумя руками, отогревая пальцы.
- Вы учитесь? –спросил Никита.- Где?
-В Строгинке… Отделение монументальной живописи…Второй курс… А вы тоже …студент?
-Да, на третьем курсе Донецкого политехнического…-ответил Никита. – Меня зовут Никитой… А вас?
-Ни-ки-та… Ни-ки-та…-произнесла по слогам девушка, словно запоминая..- Редкое имя… А я - Оля…
-Очень приятно…Слушайте, Оля, может быть перекусим?
- Я не против… -Девушка снова извлекла из недр тулупа кошелёк. - Возьмите мне два пирожка… с капустой или с картошкой…
- Оля, не советую: я недавно чуть зубы не сломал об эти пирожки. Может быть, поищем столовую поблизости?
-Да, есть неподалёку… На другой стороне Садового… Я раньше часто там обедала, когда ехала домой…Только…-девушка смущённо улыбнулась,- только я могу рассчитывать на пару пирожков, не больше…
-Ну, вот там и купите пирожки… Наверное, они в столовой посвежее и потеплее здешних.- И вот что…- Никита достал из сумки новые меховые перчатки - подарок брата, и протянул их девушке. -Оля, одевайте, иначе руки отморозите…И не сможете заниматься этой…Как её? «Монументальной живописью»! А мир не узнает о вашем таланте живописца!
Допив чай, они двинулись к выходу из вокзала.
- 3 -
…Рабочий день ещё не закончился, а город уже погрузился в сумерки. Привокзальная площадь едва освещалась тусклыми фонарями жёлтого цвета, свет которых с трудом пробивался сквозь сплошную пелену снежных хлопьев – началась метель.. Термометр показывал всего минус два градуса.
На противоположной от Курского вокзала стороне Садового Кольца ребята без труда отыскали столовую, и, отряхнув снег, ввалились в вестибюль. Гардероб не работал. Не раздеваясь, они прошли в зал и отыскали свободный столик.
В столовой было тепло и даже душно, а её атмосфера была насыщена обольстительными запахами готовящейся пищи, от которых у Никиты вдруг заурчало в животе. Оставив Олю за столом, он двинулся к раздаче.
-Никита! Мне возьмите только два пирожка! С картошкой или капустой! – крикнула Оля ему вдогонку. Никита, не оборачиваясь, кивнул головой в знак согласия.
Изучив меню, он подсчитал остававшиеся у него деньги. Их хватало чтобы скромненько пообедать обоим. Хватало, чтобы добраться ему на автобусе до его родной Авдеевки, которая находилась всего в двадцати км от Донецка. И ещё оставалась какая-то мелочь, рубля полтора-два.
Рассчитавшись за обеды, состоявшие из салатов с капустой, половинок порций свекольника и порций картофельного пюре, политых соблазняющего цвета подливкой и украшенных внушительных размеров шницелями, Никита потащил поднос к столику, сосредоточив всё своё внимание на том, чтобы ничего не уронить на пол.
Мельком взглянув в сторону столика, он вдруг остановился: вместо Оли, девчушки – подростка, сидела очень красивая девушка в свитере грубой вязки кофейного цвета. Русые волосы и такого же цвета толстая коса, конец которой девушка заплетала, положив на грудь. У Никиты появилось желание протереть глаза, и он сделал бы это, но руки были заняты подносом.
Он осмотрелся: может быть, ошибся столиком? Но ошибки никакой не было: на стоящем рядом стуле лежали и тулуп, и шапка-ушанка, а на полу стояла его сумка и этюдник. Поставив поднос на столик, парень продолжал с удивлением рассматривать свою спутницу. Милое, чуть скуластое личико, полные алые губы…Темно-серого цвета глаза, длинные черные ресницы…
«Вот тебе и девчушка – подросточек! Какая же она, Оля, славная!» -подумал Никита, отводя взгляд от девушки и переставляя тарелки на стол.
-Никита, ну зачем же вы столько мне взяли? Я же вас просила взять мне только два пирожка! – смутившись, проговорила Оля.
- Будут вам и пирожки… Чуть позже…Кушайте, Оля, а то всё остынет…
Румянец залил щёки девушки, отчего она стала, как показалось Никите, ещё милее. Бросив на него смущённый взгляд, Оля принялась за салат.
Очарованный девичьей красотой, Никита молча ковырял салат , изредка поглядывая в её сторону.
Пообедав, Никита купил два пирожка Оле ( в дорогу), а для себя городскую булочку. Тоже в дорогу…
- 4 -
… В зале ожидания им повезло: они отыскали свободные места в углу помещения. Чувствовалось, что Оля согрелась, а после обеда у неё улучшилось и настроение. Она засыпала Никиту вопросами и сама щебетала, рассказывая об учёбе в Строгинке. Вскоре они перешли на «ты». Узнав про Никитино путешествие, Оля спросила:
- Из Канска? А где это?
Теперь Никита рассказывал и о Канске, и о своих впечатлениях от поездки в Сибирь, и о том, что его более всего там поразило и удивило.
А поразило его многое: и сибирские масштабы, и ширина реки Кан в городе, и огромные сосны в бору, и деревянные тротуары, и снежинки, сыплющиеся с неба даже в ясную погоду.
- Знаешь, Оля, ещё я удивился такому явлению, как вертикальные столбы света от фар автомобиля в морозную погоду… Просто удивительно, какое преломление света… У нас такого я не видел.
- Я видела такое. У нас тоже бывают морозы и под тридцать, и за тридцать… А сосны… Знаешь, какие у нас леса! Особенно по дороге на Вязники…
- На Вязьму.- поправил Никита.
-Нет, именно на Вязники… Ты что, не знаешь такого города?-удивилась девушка. –Это почти на границе с Горьковской областью…Там наша Клязьма впадает в Оку. Места бесподобные, мы с отцом и братом несколько раз ездили туда на рыбалку…
Оля открыла этюдник, из которого пахнуло растворителем для масляных красок.
- Надо же, даже краски застыли…- огорчённо проговорила девушка. – Вот, смотри…
Она извлекла из этюдника карандашные рисунки и акварели, протянула их Никите:
- Это сосны в районе Пенкино… Это храм в нашем Бого… В Боголюбово, под Владимиром…-поправилась Оля. – А вообще-то во Владимире мне больше всего нравится Дмитровский собор, вот он… Успенский собор тоже красивый, очень богатый, там сохранились фрески самого Рублёва…Но Дмитровский красивее всех. Я очень люблю его рисовать…И ещё люблю рисовать Золотые Ворота…
Пока Никита внимательно рассматривал Олины рисунки, та продолжала:
- Возле Успенского собора есть смотровая площадка. Там такой обрыв, такая высота, что голова кружится! А вид с неё потрясающий: внизу наша Клязьма, а за рекой луга, за ними какой-то посёлок. Так и хочется взлететь!
- А почему же ты не нарисовала всей этой красоты? –удивился Никита.
- Потому что её невозможно передать рисунком, её нужно видеть, её нужно ощущать всем сердцем! – вдохновенно закончила Оля, и, замолчав, покраснела. –Я, наверное, громко разговариваю?
- Нормально…Просто ты с таким восторгом отзываешься о Владимире, что мне захотелось увидеть то, о чём ты рассказала…
- Так в чём дело? Меняй билет, и поехали со мной… Но лучше, конечно же, увидеть всё это летом…- Оля вздохнула.- А это – моя лучшая акварель: церковь Покрова на Нерли…
Увидев немой вопрос в глазах парня, Оля пояснила:
- Нерль – это речка. Тихая-тихая, и совсем не широкая.
Девушка протянула листок ватмана с рисунком:
- Представляешь, двенадцатый век! И Дмитровский собор тоже построили в двенадцатом веке…
-Ну, у нас, в Донбассе, таких древностей нет. Там ещё в конце восемнадцатого века и в начале девятнадцатого было Дикое Поле. Травы были такой высоты, что скрывали всадника на коне… Но до сих пор находят скифских каменных баб, и скифских курганов полно…
Досмотрев рисунки, Никита возвратил их девушке. Он рассказывал спутнице о Донецке, его улицах и площадях, театрах и шахтных терриконах, о миллионе роз, высаженных в прошлом году в городе. Оля, положив открытый этюдник на колени, что-то рисовала карандашом, бросая на Никиту быстрые взгляды.
Сытый обед и тепло разморило парня, и он почувствовал, что клонит ко сну. Вытянул ноги и откинулся на спинку кресла:
- Оля, что-то я расслабился…. Спать захотелось. Я вздремну немножко, ладно?
- Конечно, что ты спрашиваешь. Я никуда не денусь, не волнуйся, а до поезда ещё два часа…
Никита подпёр голову рукой и закрыл глаза.« Какая Оля красивая… Настоящая русская красавица…Жаль, что она учится в Москве…»- подумал парень.
Когда через пятнадцать-двадцать минут он открыл глаза, то увидел, что девушка тоже задремала, положив свою очаровательную головку на закрытый этюдник, который поставила на колени. Откинувшиеся пряди русых волос приоткрыли маленькое розовое ушко с продетой в мочку золотой серёжкой-капелькой. Мохеровый шарф сбился в сторону, а из широкого ворота свитера выглядывает нежная шейка.
Никиту охватил такой прилив нежности к девушке, что он с трудом удержался от желания их поцеловать. Захотелось взять её на руки, как маленькую, прижать к себе, согреть своим дыханием…Стараясь не разбудить Олю, он тихонько прикрыл шарфом её шею…
«Кажется, я влюбился в Олю… Не с первого, а со второго взгляда…Там, в столовой…Когда впервые увидел её без шапки и тулупа…»-признался себе Никита.
Такого с ним ещё не было!
- 5 -
-Никита! Никита! Проснись!
Парень открыл и протёр глаза: Оля стояла перед ним уже одетая, в напяленной до глаз шапке-ушанке.
- Объявили посадку… Через полчаса отправление…Знаешь, я так тебе благодарна! Вот, возьми на память о нашей встрече…
Оля протянула Никите два листка ватмана. Верхний был Олиной акварелью «Церковь Покрова на Нерли», а на втором был изображён в карандаше сам Никита, с улыбкой глядящий куда-то в сторону. Внизу Никитиного портрета стояла неразборчивая подпись-закорючка и дата…
- Похож? – спросила девушка.-Нравится?
-Да, очень нравятся. Спасибо, Оля! Наверное, это самое ценное, что я привезу из поездки.
Открыв сумку, он достал книгу - роман Фейхтвангера «Испанская баллада», которую читал в пути, и аккуратно вложил рисунки в неё.
- На твоём тулупе карманы есть? Подставляй! - Никита насыпал в карманы по горсти кедровых орехов.- Будешь щелкать в дороге…
Взглянув на часы, он тоже поднялся с кресла: пора двигаться на посадку…
…Погода изменилась: утих ветер, а с ним прекратилась и метель. Теперь только редкие крупные снежные хлопья с лёгким шорохом опускались на землю, на Олину шапку и её ресницы. Ребята стояли возле Олиного вагона, но до отправления поезда ещё было немного времени.
- Никита, тебе уже двадцать исполнилось. А мне в декабре девятнадцать стукнуло… Почти ровесники…А у тебя есть девушка? –неожиданно спросила Оля.
- Нет, Оля, я ни с кем не встречаюсь… Пока не нашёл в Донецке похожую на тебя…- полушутя-полусерьёзно ответил Никита.-Ты такая… красивая, и мне очень понравилась…
- Правда? Ты мне тоже понравился…Ты хороший парень…У меня тоже нет парня…
Жаль, что ты учишься так далеко…-девушка вплотную приблизилась к Никите и, взяв его руку в обе свои маленькие ладошки, посмотрела серьёзно ему в глаза своими тёмно-серыми глазищами, и парню показалось, что в уголках её глаз блеснули слезинки… А может быть это были растаявшие снежинки? Может быть.
-Да, Оля, очень жаль…А ты сможешь мне позвонить в Донецк? Во вторник или в среду… У нас в общежитии телефон, и дежурные или вахтёрша всегда зовут, если кому-то из ребят звонят…Номер телефона ……. Комната сто семь…Запомнила? Только звони после девяти вечера. Сможешь?
-Ой, Никита, боюсь, что забуду номер…У нас тоже есть телефон, только никогда не зовут…Но позвонить смогу, переговорный недалеко. Хотя…
Оля пальцем вывела на снегу номера телефона и комнаты:
-Теперь никогда не забуду: у меня фотографическая память. - уверенно произнесла Оля. –А можно я тебя поцелую?
- Конечно, можно… А мне тебя…можно?
- Не спрашивай!
- Я в тебя влюбился… С первого взгляда… в столовой…
- Я тоже… С первого взгляда…
Но поцеловать друг - друга по очереди у них не получилось: их губы встретились…Потом ещё и ещё раз…Ремень этюдника сполз с плеча девушки и тот с глухим стуком грохнулся на перрон, но они не обратили на это никакого внимания: недавно познакомившиеся и только что объяснившиеся парень и девушка прощались…
- До встречи, Оленька!
- До встречи, Никита!
…Пассажирский до Владимира слегка дёрнулся и плавно двинулся в путь. Сидя у окна девушка легонько помахала рукой Никите шагнувшему вслед за поездом. Вдруг она вскочила и попыталась приоткрыть окно, а затем что-то сказать и показать Никите. И он догадался: меховые перчатки, подарок брата, уехали во Владимир вместе с Олей.
« Ну и прекрасно! –подумал Никита без сожаления.-Руки Оля теперь не застудит… А дома скажу, что перчатки в поезде украли!»
Он проводил взглядом удаляющийся поезд и направился к подземному переходу: нужно было найти платформу, к которой вскоре будет подан пассажирский до Донецка…
…Поезда увозили их в разных направлениях: Олю –на север, а Никиту – на юг. Наверное, каждый из них теперь задавал себе вопрос: а что с нами будет дальше? Увидятся ли ещё когда – нибудь?
Но оба надеялись на новую встречу. Нет, не надеялись, а были уверены в том, что увидятся. Обязательно!
Э п и л о г
…Прошло шестнадцать лет. В мае 86-го я впервые приехал во Владимир – меня перевели к новому месту службы в небольшой городок, расположенный всего в полутора часах езды от областного центра, и теперь я имел возможность часто бывать в нём.
Без труда нашёл белокаменный, украшенный резьбой по камню Дмитровский (или Дмитриевский?) собор, и долго с восхищением любовался им. Какая архитектура, какая отделка, какая красота! Каким мастерством и терпением обладали зодчие, построившие его восемь веков назад! Нашёл место, с которого Оля делала свой рисунок. Побывал и в Успенском соборе, и на смотровой площадке с видом на Клязьму и район заречья. Как права была Оля, говоря о том вид просто потрясающий, что эту красоту нужно почувствовать сердцем…
Посетил музей в не менее древних Золотых Воротах, побывал в других храмах и музеях. Побродил по городу, где шестнадцать лет назад гуляли Оля и Никита. Но, кроме творений древних зодчих и мастеровых, меня удивили девятиэтажки современной постройки, фасады которых были украшены белокаменной отделкой, причём невозможно было найти одинаковые рисунки. Словом, современные владимирские дизайнеры сохранили традиции древних художников. Действительно, город Владимир – жемчужина в Золотом Кольце России!
Впоследствии побывал и в Вязниках, и в церкви Покрова –на-Нерли, и в Боголюбово. Как была права Оля, с восторгом описывавшая красоту родного края!
…Работая над рассказом, я переживал те же чувства, что и в молодости. И теперь, находясь уже «на глиссаде» своего жизненного полёта, я пришёл к выводу, что моя душа не зачерствела, она по-прежнему жива, что память не подводит и возвращает меня в молодые годы. Но главный мой вывод: молодость – это не только биологический возраст человека и состояние организма, а ещё и состояние его души…
Как-то вот так, как говорят в России…
Виталий Алексеев, 2013 - июнь 2017гг.
г.Краматорск