Погружённая в свои мысли, я бодро шагала вниз от бирмингемского центра Булл Ринг по залитой солнцем, широкой улице к автобусной остановке, смешавшись с людьми, тоже спешившими по делам.
Вдруг из общего ровного движения мне навстречу выделились двое: молодой парень вёз на инвалидной коляске другого парня. Были они как-то неожиданно для меня оживлёнными и весёлыми. Резко вильнув коляской, они двинулись прямо на меня и радостно попросили милостыню. Я опешила от этих весёлых лиц, а внутренний голос во мне вдруг внезапно проворчал:"Ну да, нашли дурочку с добрым лицом... Подай им...".
Сухо сказав:"Сорри...", я прошла мимо, но успела заметить, как погасли их лица. Я сделала всего несколько шагов, как вдруг меня обожгло горькое раскаянье, что я не подала им хоть сколько-нибудь. Я тут же резко повернулась, чтобы догнать ребят и дать деньги, но, к моему изумлению, их не было.
Улица непрерывной лентой уходила вверх к высокому серому зданию католической церкви, и вдоль неё не было никакого проулка или закутка, куда они могли бы нырнуть. Да и времени у них на это совершенно не было, ведь я сделала всего несколько шагов вперёд. Я стояла в недоумении, как вкопанная, и мне было всё равно, что там люди думают обо мне, обходя меня стороной.
В памяти сразу всплыли все мои прежние размышления о милостыне и о тех, кто её просит, доводы "за" и "против" подачи милостыни, все эти бесконечные рассказы о "нищих-миллионерах", о пьяницах и наркоманах, использующих пожертвованные деньги отнюдь не на пропитание, о мафии, эксплуатирующей нищих в своих целях.
И вдруг все сомнения отпали, мне стало ясно, что всё то, что скрыто от меня, что стоит за этими людьми и их жизнями, открыто Богу до мельчайших подробностей, до самого малейшего движения души. И каждый будет отвечать сам за свои дела. А от меня в этой ситуации требуется только милосердие и желание хоть чем-то помочь человеку, просящему подаяние.
Я медленно побрела к автобусу, радуясь, что я избавилась от этих сомнений, разъедающих, словно ржа: подавать или не подавать. Подавать, конечно, подавать! Хоть монетку мелкую, но подать, если у тебя просят, если ты можешь и хочешь это сделать.
Но случаются порой такие ситуации, связанные с подачей милостыни, когда и не знаешь, какой вывод из произошедшего сделать, просто принимаешь случившееся, как данность, во всем этом удивительном жизненном многообразии.
В тот раз, после работы, я заскочила в один из лондонских супермаркетов "Моррисонс", подкупить что-то из еды. Привычно набросала в корзину что-то из овощей, кусочек копченого лосося, сметану, сыр, булочки, чёрный шоколад, что-то ещё. Возле кассы выложила продукты на ленту конвейера и терпеливо принялась ждать, когда они доползут до кассира.
Вдруг мое внимание привлекла скромно одетая старушка, стоящая впереди меня. У нее на ленте лежала только самая дешёвая буханка белого хлеба (из серии "Smart price" или "Saver"). Меня обожгло чувство какого-то острого сочувствия, смешанного со стыдом. Так хотелось предложить ей что-то из продуктов, оплатив их. Но я не знала, как она воспримет такую помощь. Тогда я незаметно вытащила из кошелька и переложила в карман пятифунтовую купюру и решила, что догоню её на улице и спрошу, могу ли я ей чем-то помочь, а потом предложу деньги. Если согласится, то что-то из продуктов отдам, что она захочет взять.
Старушка бережно пересчитала мелочь, отдала кассиру, забрала свою буханку и пошла на выход. Я, торопясь, тоже быстро рассчиталась и ускоренным шагом бросилась догонять бабульку. Но старушенции уже нигде не было видно."Куда она делась?! Неужели я упустила её? Не могла она так далеко уйти!" А вот и могла! Я заметила сгорбленную спину бабушки далеко впереди и прибавила шагу.
Поравнявшись, я слегка наклонилась к ней и негромко спросила, могу ли я ей чем-то помочь? И добавила, что я хочу ей помочь. Старушка слегка повернулась ко мне. Метнула взгляд на купюру, которую я уже достала из кармана, потом на меня. И меня обжёг этот её взгляд, полный ненависти. Обескураженная, я замерла на месте, глядя в быстро удаляющуюся согбенную спину.
Я пыталась понять причину этой ненависти. Может, английские национальные черты - гордость и чувство собственного достоинства - оскорбились в ней при виде какой-то мигрантки, предлагающей помощь. Она, наверняка, услышала акцент, хоть и не грубый, но заметный в моем английском, и поняла, что я из тех, кто "понаехали тут".
Если в 2004 - 2009 годах, при лейбористах, англичане ещё как-то сдерживали свое недовольство наплывом мигрантов из европейских стран, то с приходом консерваторов всё чаще гнев патриотов выплёскивался наружу, особенно, англичан раздражали вездесущие поляки: их было много и они были повсюду.
Или её унизила синяя купюра, а, к примеру, сиреневая купюра в двадцать фунтов помогла бы ей быть более лояльной ко мне?!
Но, возможно, она ко всем так относилась - с ненавистью и недоверием, прожив всю свою жизнь трудно, в нужде и в постоянных лишениях, и это озлобление отторгало любую попытку других людей помочь ей, принять участие в её судьбе.
И, как вариант, может, она имеет какие-то психические отклонения, неадекватно и враждебно воспринимая всех людей, окружающих её. Хотя очень жаль, что она отреагировала подобным образом. Для меня это был очередной урок, слегка печальный.
А были и другие уроки, с более весёлым окрасом. Вот, к примеру, я опять на том же маршруте на пути к супермаркету. Утренний Лондон просыпается - хлопотливый, но не суетливый, а размеренно-солидный, доброжелательный, улыбающийся, весь в лучах тёплого весеннего солнышка.
Люблю такой Лондон, впрочем, люблю его в любое время, в любой сезон.
Выхожу с покупками и на входе замечаю рослого белокожего парня с пышной, кучерявой шевелюрой на голове, почти африканской. Я часто вижу его здесь, обычно он торчит тут с какими-то журналами. Но кому в наше время нужны эти журналы? Даже бесплатные газеты и журналы часто остаются лежать в стопках, невостребованные до самого вечера.
В этот раз парень стоит с белым одноразовым пластиковым стаканчиком в руке, с какими обычно стоят нищие. Я, не задумываясь, весело, почти на ходу, как в баскетбольную корзину, бросаю ему в этот стаканчик один фунт - пусть парень порадуется денежке! Но что за ужас?!! От тяжёлой монеты, упавшей в стаканчик, во все стороны разлетаются брызги кофе, которым, оказывается, бедолага наслаждался в это прекрасное утро. Вот это я припозорилась!
Парень изумлённо смотрит в свой стаканчик, потом на меня, а я тут же извлекаю другой фунт, извиняюсь перед парнем и прошу его купить другой кофе. Смущённая, сокрушённо крутя головой и одновременно улыбаясь, я удаляюсь со скоростью света прочь от того места, где я только что так опростоволосилась.
И ещё одна коротенькая история, связанная с милостыней. Я уже перешла дорогу, и тут же, около светофора, молодой парень пакистанской наружности остановил меня, попросив подать денежку. Я, зная, что в кармане лежит немного мелочи, достаю, не глядя, фунт, и протягиваю ему. Он жадно хватает монету, но при этом глаза его, нагло смеющиеся, смотрят на меня с притворным изумлением, и он спрашивает:"И это всё? Дай больше!" Я шутливо-угрожающе надвигаюсь на него, готовая выхватить фунт:"А ну, отдай деньги обратно!" Он проворно прячет милостыньку в карман, смеётся и благодарит меня.
Разные истории, разные люди, разная реакция, разные выводы.
(непридуманное)