- Одного из вас убьет адский огонь, а второй найдет меня и все вернет! Сам и добровольно! И будет умолять о пощаде... Ибо смерть живет внутри каждого из вас и только я, только живая и только ДОБРОВОЛЬНО могу снять с него проклятье Силы Предков!
Я просыпаюсь. В комнате еще темно, но сквозь неплотно прикрытую дверь на кухню прямо мне в лицо падает лучик света. Он-то меня и разбудил. Я поморщилась: не люблю просыпаться от электрического света, - он вызывает какие-то тревожные чувства. Мне лет пять, до школы пару лет, в садик хожу, но только когда не болею, а это не так часто.
Сквозь приоткрытую дверь кухни доносится запах начинки для пирогов. Слышу обрывки разговора. Разговаривают младшие мамины сестры. Сон еще не совсем оставил меня, потому что из сказанного приснилось, а что я действительно услышала, пока понять не могу. Прислушиваюсь к голосам.
- Это которого потом шаровой молнией убило? – Спрашивает младшая из тетушек. – Я его не помню, помню только бабушка соседская рассказывала про молнию и про него. Пугала нас с девчонками, чтобы в грозу на речку не бегали.
- Да, - это уже средняя, - говорят, они по чужим дворам частенько промышляли, искали, где что плохо лежит, а она - старуха одинокая, вот и залезли. Еще и посмеялись над ее проклятьем, – ее все немного не в себе считали, - сами же все рассказали. А после, как одного молнией-то убило, второй здорово испугался ее проклятья. Говорят, даже умом тронулся, - все ходил, сам с собой разговаривал, да на берегу сидел, на том самом месте, где напарника убило. Говорили, даже на могилку к старухе ходил, каялся. Не помогло, – осенью его там, на берегу, и нашли. Сказали, змея ужалила. В спину между лопаток. Умеют же некоторые такое!
- Про этот случай ничего не скажу, не знаю, - это уже бабушка, - а вот с вашей бабушкой, папиной мамой, был случай (она бы сама не рассказала, да соседка под праздник выболтала, ну пришлось «сознаться»). Было это в Первую мировую, когда дед ваш, Алексей, в плен попал и где-то в Германии пропадал. Осталась она одна с четырьмя мелкими детишками, время смутное, голодное, дезертиры беглые, каторжники... в общем, разный люд по дорогам да по селам промышлял, - кто побирушничал, а кто и разбоем да грабежами. Вставали на селе летом часа в три – коров доить и на выпас выгонять, потому и ложились рано.
Бабушка замолчала, громко зашипела сковорода, - значит сейчас она перевернула пирожки и подлила масла.
- Вот она и рассказала: «просыпаюсь я как-то ночью и слышу, шуршит кто-то. Встала, свечу вздула, а в горнице мужик стоит, да бабушкин сундук вскрыть пытается. Мы в него на лето зимнюю одежду складывали». Ты тесто потоньше раскатывай, - вдруг переключилась она.
Под ее негромкий и ровный рассказ я уже начала засыпать, а тут опять проснулась.
- Ну вот она в дверях встала, и говорит: «Чего ищешь? Ты туда клал что, чтобы доставать?» А он поднялся, здоровенный детина! Она-то маленькая, ниже меня, – метр пятьдесят два всего росточком. Ну он так усмехнулся нехорошо: «А что ты мне сделаешь-то?» и на нее шаг сделал. Она посмотрела так с прищуром и отвечает: «А ты до свету постой тут, подумай, чего я тебе сделать-то смогу, а утром мне и расскажешь. А мне некогда – вставать рано, пойду я спать». Так вот мужик где стоял, там и остался… - бабушка замолчала, похоже, опять отвлеклась на пирожки.
- А дальше что? – голос одной из тетушек выдавал неподдельное любопытство, не меньшее, чем мое.
- Что-что. «Встаю я», говорит, «на подойку, стоит родимый где стоял. Меня увидел, затрясся весь. Я ему: «ну что, все понял, аль объяснить еще чего?» Он только головой по сторонам замотал, да замычал что-то нечленораздельное. Я ему: «ну, беги отсель, болезный, некогда мне с тобой лясы точить». Он к окну, в которое влез, кинулся. Я ему: «Куда? Дверь вон, беги уж. И коль услышу, что грабежами иль разбоями промышлять надумал, найду тебя!» Рванул он как тот заяц. Больше его в селе никто не видел. И грабежи возле села прекратились. Я бы никому и не рассказала, да соседка видела, как он с криком «ведьма» от меня улепётывал». Так-то вот. А вы «молния-молния»…
Опять зашипело-заскворчало масло на сковороде, голоса бабушки и тетушек стали еле слышными, слов я уже не разбирала…
Проснулась я, когда в комнате стало уже совсем светло. Из кухни вкусно пахло пирожками. Тетушки накрывали на стол и обсуждали погоду, новый мотоцикл соседа, что скоро должны прийти «на пирожки» мои двоюродные братья… и что-то еще, совсем не интересное. Пора было вставать…
***
Потом пришли братья, наевшись пирожков, мы убежали в сад, потом гулять на реку, потом… В общем, к вечеру я уже совсем позабыла про утренний разговор.
Тогда я даже не подозревала, что выражение «Сила Предков» спустя годы вернется ко мне и заставит вспомнить тот странный полузабытый детский… то ли сон, а то ли явь…