На рукояти лежит рука.
Ты так обманчиво безопасна…
Твоя улыбка – изгиб клинка,
Моя улыбка… ну, тут все ясно,
Моя улыбка – тут все ясно…
Бездумно пальцы ласкают сталь,
Ты тихо спишь на моих коленях.
Неслышный шелест: «Мне очень жаль…» -
И тени в комнате… Снова тени.
И тени в комнате, снова тени…
Альвар
Человек и Меч
43.
- Значит, эту самую «паучью сучность» именно жадность и погубила! – кажется, Вероника решила подытожить весь этот их разговор. Кстати, слово «сущность» она произнесла именно со звуком «ч», вызвав этой условной грубостью несколько недовольное выражение лица своей Старшей. – Она, эта «сучность», была сильная, но мы с нею справились. И это очень даже хорошо! А значит, есть повод исполнить в честь такого события победный... танец!
Крайнее слово она не просто высказала – как некое предположение или же предложение совершить какое-то эффектное праздничное действо – скорее уж выкрикнула, с особо задорным-озорным выражением на своем лице. Сероглазая шалунья тут же вскочила, едва ли не выскользнув из объятий своей Госпожи, вызвав этим своим движением ее очередное недовольство. А потом подхватила со стола боевую косу Владычицы Лимба и сделала рукой странный магический жест.
Откуда-то сверху раздалась барабанная дробь и началась звучанием странная ритмичная инструментальная сюита, ставшая аккомпанементом к серии танцевальных па. Ко всему прочему, бесшабашная плясунья, не взирая на ужас в глазах дельфиды, по ходу своего танца раскрыла оружие своей хозяйки и теперь играла им, размахивая и так, и эдак, лихо проворачивая его за кольцо, ввинченное в нижнем конце рукояти – предназначенное, вообще-то, скорее для прикрепления к застежке на поясе Владычицы, чем для подобных игровых экзерсисов. Это самое кольцо, оказывалось у нее то на мизинце, то на указательном пальце. И всякий раз, когда ее возлюбленная исполняла очередной перехват этого смертоносного оружия, сама Владычица вздрагивала от ужаса. Весь этот дикий танец как бы демонстрировал эффектные «боевые» приемы по применению Раиллы в воображаемой схватке, с невидимыми противниками.
Впрочем, невзирая на то, что подобная работа с опаснейшим оружием во Вселенной была почти что невероятна – все-таки, обычная боевая коса и Раилла это совершенно разные предметы, ну, в части правильного функционального применения – рисунок танца был выстроен весьма недурно, ритм завораживал, а сама танцовщица не сделала в своем исполнении никаких существенных помарок. И дельфида не могла не восхититься тем, как танцевала с боевой косой в руках ее спасительница, та самая, которая всего каких-то четверть часа тому назад этим же самым предметом освободила ее от страшной опасности, а теперь, похоже совершала совершенно безумную глупость. Ну, глупость с точки зрения самой Владычицы Лимба, чье оружие сейчас использовалось совершенно недопустимым, опасным, варварски-безобразным и безалаберным способом, вопреки всем запретам и правилам!
Движения танцовщицы становились резче и жестче, под стать музыке, звучавшей отрывисто и в темпе, задававшем, понемногу, ускорение ее движений. Она с силой ударяла в пол босыми ногами, как бы получая в этом ритмическом ударе силы для следующего такта ее удивительного танца. Далее, последовала серия прыжков. Исполняя эти движения, Вероника держала косу обухом – задней стороной рукояти, той, где сверкал серебряный череп-фиксатор! – вперед. Дельфиде даже показалось, что изумрудные глаза серебряного черепа светятся каким-то особенно ярким огнем, и что они пульсируют в ритме музыки и движений исполнительницы этой странной... боевой пляски. Руэллия даже подумала, что в эти минуты оружие Владычицы жило какой-то своей, особой жизнью. И Раилла – вот уж точно, личное имя здесь было вполне уместно! – наверняка, получала от этого танцевального действа особое, изысканное наслаждение!
Наконец, музыкальная пьеса закончилась, и раскрасневшаяся от быстрого танца девушка, в точности одновременно с последним аккордом – и ударом барабанщика незримого оркестра по медным тарелкам – закрыла-захлопнула клинок, снова держа боевую косу обухом вперед. Серебряный череп как-то особенно удовлетворенно клацнул и сменил цвет своих глаз, с ярко-зеленого на ярко-голубой. Сама танцовщица после этого застыла перед своими зрительницами в финальном поклоне. А потом, приподняла голову, хитро взглянула на них – сначала на Госпожу, потом на крылатую вестницу – и вышла из своего склоненного положения. Улыбающаяся, полная достоинства, едва ли не торжествующая.
Ну что сказать, насчет реакции почтеннейшей публики, имевшей удовольствие видеть столь занятное представление...
В общем, оваций не было. А было ошарашенное лицо дельфиды... и растерянная улыбка на нем. И еще было разгневанное лицо Владычицы Лимба, которая – и это совершенно точно! – вовсе не одобрила такое вызывающее поведение своей возлюбленной.
Ее, дельфиды, Госпожа молча, едва ли не скрежеща зубами от ярости, шагнула вперед, остановившись прямо перед девушкой, которая смотрела на нее... не то, чтобы дерзко... Скорее уж с вызовом.
Нет, не то, все не то...
«Я сделала то, что должна была сделать. Ты вправе сделать то, что посчитаешь нужным».
Дельфида поняла, что прочла эту мысль своей... спасительницы. И тональность этой мысли... Отдавала страной нежностью, адресованной ее хозяйке.
Это был вовсе не бунт... Нечто совершенно другое.
Впрочем, было видно, что Владычицу обуял совершенно неподдельный гнев. Руэллия в ужасе подумала, что она сейчас даст своей возлюбленной пощечину. И тем самым навеки оскорбит ее.
Однако свой гнев Владычица сумела все-таки сдержать. Она просто, молча, протянула руку, и девушка, не опуская своего взгляда, по-прежнему улыбаясь, протянула ей боевую косу. Госпожа, не прерывая своего напряженного молчания, повесила свое оружие обратно на пояс. Потом исполнила странное дыхательное упражнение – медленный вдох и осторожный выдох, длинный, намеренно неторопливый, и так три раза. И только после этого Владычица позволила себе начать разговор.
- Ты помнишь про запрет? – спросила она. И голос у нее был уже не столько гневный, нет. Скорее уж какой-то... усталый...
- Прекрасно помню! – голос девушки звучал... совершенно спокойно. Как будто ничего не случилось. В смысле, ничего такого… серьезного.
- Ты его нарушила, - в голосе Владычицы по-прежнему не было слышно никакого гнева. Только усталость.
- Да, - последовал ответ. Это слово было высказано твердым голосом, честно и... глупо. Девушка явно не собиралась оправдываться.
- Ты знаешь, что будет далее, - ее Госпожа не спрашивала. Она просто констатировала факт.
- Конечно, - голос ее возлюбленной был по-прежнему тверд.
- Я предлагаю тебе подняться наверх. Ты знаешь, что без твоего приглашения я к тебе не войду, - кажется, Владычица давала ей последний шанс избежать каких-то... неприятностей. Тех, о которых дельфиде, отчего-то, не хотелось и вовсе думать. – Я останусь здесь, и мы обе подумаем над тем, что произошло.
Руэллия знала, что мансардный этаж их Лесного Дома, это та самая территория, которую Владычица объявила суверенной. И что она тщательно соблюдает права своей возлюбленной на такую... экстерриториальность.
- Этот вечер мы проведем порознь, отдельно друг от друга. И ночь тоже, – добавила ее Госпожа. – А утром... ты извинишься. Просто попросишь прощения, объяснишь свою глупость... В общем, форма извинений остается на твой выбор. Ты можешь идти.
- Я пойду, - кивнула ее юная собеседница.
У дельфиды отлегло от сердца.
- Но прежде, я приглашаю тебя пройти ко мне. И сделать то, что ты сочтешь нужным. Так, как ты посчитаешь это правильным.
Эти жестокие слова Вероника произнесла совершено спокойно и даже с улыбкой на устах.
- Руэллия, – девушка коротко поклонилась дельфиде, как бы извиняясь необходимым ее покинуть.
- Моя Госпожа, – следует поклон в адрес хозяйки. Несколько ниже, что и понятно – по старшинству.
Девушка, не выказывая ни страха, ни слабости – ни лицом, ни голосом, ни телом – не сутулясь, не дрожа, повернулась и сделала пару шагов к лестнице. Там она снова повернулась и опять посмотрела на свою хозяйку очень серьезно.
- Я приглашаю тебя, – снова сказала она. И многозначительно добавила:
- Моя Госпожа.
И ушла, ступая своими нежными босыми ногами по ковру, потом по паркетному полу гостиной, далее – по темным ступеням лестницы, вверх, вверх, вверх...
Ее Госпожа тяжело вздохнула и... не столько уже повелительным, сколько усталым жестом приказала дельфиде устроиться в кресле за столом. Три чашки на столешнице, рядом с кувшином, как-то грустно напоминали о случившемся.
- Владычица, я хотела... – начала дельфида, когда исполнила это ее молчаливое распоряжение, но хозяйка Лесного дома прервала ее миротворческий монолог в самом начале. Сделав повелительный жест, недвусмысленно требующий от крылатой вестницы молчания, она шагнула в сторону стола, остановилась, не доходя до него, повернулась к присмиревшей Руэллии боком, и после этого отстегнула от пояса свое оружие. Потом она подняла его и переложила в левую руку так, чтобы рукоять боевой косы располагалась как бы лежа на внутренней части предплечья – сложенное оружие, при этом, оказалось ориентированным серебряным кольцом вверх, а та часть, что заканчивалась серебряным черепом-фиксатором, легла ей изнутри-на-локоть. Владычица крепко обхватила пальцами рукоять там, где кончик клинка прятался в массиве слоновой кости, держа оружие обухом к себе – так, что теперь она смотрела своими зелеными глазами прямо в берилловые глаза серебряного черепа. Его, этот череп, теперь видно было почти в профиль. Кажется, Владычица Лимба глядела на него, как на некое живое существо, обозначив лицом своим вид скорее мрачный, чем просто серьезный.
- Проявись! – приказала она, и сложенная боевая коса, с клинком внутри, идущим темной полосой вверх от черепа-фиксатора – напоминавшая странный ритуальный жезл жрицы неведомого мрачного культа – сразу же откликнулась на этот ее призыв.
Нет-нет, слоновая кость рукояти так и осталась плотной и твердой. Перламутровые вставки по-прежнему сияли белизной, абалоновые инкрустации переливались оттенками серого и радужного, а узорная сталь клинка вовсе не утратила своих упругих свойств. Совершенно поменялось общее ощущение, некие эманации, исходившие от этого грозного и опасного оружия. Теперь оно и вправду казалось каким-то... живым!
Да нет, все было вовсе уж иначе. Эта боевая коса и вправду, проявила свою истинную суть.
Она ведь всегда была живая. И все это время – все века, что Руэллия обитает здесь, в Лимбе! – эта самая боевая коса, символ власти Владычицы над всеми, кто смертен и подлежит переходу из мира в мир, только притворялась такой изящной... вещью.
Наверное, не зря у этой вещи было собственное имя... странное имя Раилла.
Теперь, когда боевая коса Владычицы воистину ожила... Нет-нет, у нее не выросли какие-нибудь условные... руки-ноги-хвост или же что-то еще... эдакое... :-) ну, делающее предмет антропоморфным с точки зрения тех художников, кто рисует забавные динамические ленты, именуемые в некоторых мирах мультфильмами. Нет, никаких таких существенных физических трансформаций с этим грозным оружием не случилось вовсе. Вот только серебряный череп, тот, который служил фиксатором клинка и располагался на той части рукоятки, что сейчас виделась нижней – да-да, именно на него теперь смотрела Владычица таким суровым взглядом! Так вот, он, этот самый череп, казался уже теперь головою настоящего живого существа. И кстати, у Руэллии возникло стойкое ощущение, будто этот предмет теперь готов проявить развитые способности к мимическому обозначению эмоций.
- Во-первых словах, здравствуй! – ответил Владычице этот череп, чуть улыбнувшись своей хозяйке, как-то совершенно по-особенному. Вроде бы даже изысканно-вежливо, но в то же самое время, с высшей нотой иронической интонации в своем голосе.
Кстати, голос у него был несколько странный. Высокий, вовсе не похожий на красивое контральто самой хозяйки Лесного Дома, весьма насмешливый и... скорее все-таки женский, чем мужской. Поэтому, дельфида – свидетельница этого волшебного перевоплощения предмета в нечто живое – решила для себя, что Раилла это и впрямь, имя женское.
В общем-то, она не ошиблась. Сама Владычица обращалась к своему внезапно ожившему оружию как к некой сущности женского рода... или пола.
- Как ты могла так поступить? – спросила она, обращаясь к этому существу, воплощенному в ее оружии. – Как могла ты поступить так беспечно и жестоко с нею и со мною?
- И во-вторых словах, прояви немного вежливости, - кажется, сущности, выглянувшей из-под этой занятной маскировки под грозное оружие, действительно свойственно обозначать свои эмоции весьма живой мимикой.
Да, вот теперь уже точно, скорее гротескные, лишь условно антропоморфные черты лица этого самого черепа – прежде совершенно неподвижные! – в своих мимических возможностях не уступают какому-нибудь фигляру или же миму, – выходцу из миров, населенных людьми. Его нижняя челюсть движется, четко артикулируя звуки произносимых слов. Правда, делает это все слегка утрированно, и это смотрится несколько... комично.
Воплощенная сущность сделала эффектную паузу в своей речи, усмехнулась устами серебряного черепа и, наконец-то, закончила свою мысль.
- Мы не одни, - произнесла та, кого Владычица назвала Раиллой, - И раз уж ты пожелала, чтобы твоя приближенная дельфида стала в этот раз свидетельницей нашего с тобою общения, ты могла хотя бы представить нас друг другу. Просто из соображений элементарной вежливости.
Напомнив об этом, сущность, говорящая устами черепа на рукояти боевой косы, снова позволила себе откровенную ироническую усмешку, после чего выжидающе взглянула на свою хозяйку.
- Обойдешься, - холодно усмехнулась Владычица в ответ. – Мою дельфиду ты видела много раз, и в деле, и дома. Она тебя тоже встречала неоднократно, пускай и в виде оружия. Имена друг друга вы тоже прекрасно знаете, нет никакой нужды их вам напоминать. Так что, не трать время попусту. Говори!
- Какая ты бываешь... суровая! – воплощенная сущность еще раз обозначила гротескным лицом своим ироническую улыбку, снова искривив свой оскаленный зубами рот. – Ну, скажи на милость, что тебя так рассердило? Хорошо, примем как факт, что эта красивая девочка все-таки решилась и станцевала такой красивый танец. Между прочим, танцевала она именно для тебя, любимой! Что ты в этом увидела такого дурного, чтобы так уж сердиться, и на нее, и на меня?
- Она рисковала своей жизнью. И ты, именно ты, могла ее убить, даже чисто случайно. Если бы она ошиблась в своих движениях хотя бы один раз, и задела твой клинок... Одно такое неловкое прикосновение, и я бы лишилась моей Вероники!
Голос Владычицы зазвучал неподдельным гневом. И вовсе не на сероглазую шалунью, вовсе нет! Именно на эту странную сущность, воплощенную в ее личном оружии. На ту, кто сейчас гримасничает этой странной карикатурной мимикой серебряного черепа, как будто она соскучилась по такому вот... вербальному общению.
А может быть, она и впрямь, соскучилась?
- И что? – голос боевой косы по имени Раилла звучит по-прежнему с явной иронией. – Разве что-то подобное случилось? Чего ты испугалась? И, кстати, причем тут я?
- Как ты посмела, - Владычица говорила тихо и медленно, произнося отдельно каждое слово, - показаться ей без моего дозволения? Она не могла проявить тебя. Просто не могла, без твоего на то желания. Это ты пожелала ей себя показать.
- Начнем с того, что именно ты нас с нею и познакомила! – напомнила ей устами серебряного черепа эта странная сущность. – Так что, в общем-то, ты сама несколько виновата в том, что произошло сейчас.
- Но-но! – погрозила ей пальцем Владычица. – Не заговаривай мне зубы! Я не дозволяла ничего подобного! Ни тебе, ни ей! Напротив, я строго-настрого запретила ей играть моим оружием!
- Но отвечать на ее призыв ты мне вовсе не запрещала, – похоже, та самая сущность, по имени Раилла, устами черепа напомнила ей известное.
- Я... – Владычица, кажется, на мгновение даже растерялась перед таким простым и ясным аргументом. – Да я и представить себе не могла, что вы с нею устроите... такое! – нашлась она. – Это невозможно было предусмотреть!
Сущность-в-черепе довольно усмехнулась.
- Непредсказуемость – мое важнейшее достоинство! – провозгласила она. – Как бы я без него справлялась со своей работой?
- Я хочу знать, как Вероника умудрилась проявить тебя, и почему ты пошла на такой риск? Ты ведь прекрасно понимала, насколько опасны такие игры!
Похоже, Владычица... не то, чтобы сменила гнев на милость... Скорее уж, она сейчас и впрямь задумалась, а нет ли в том, что случилось, и какой-то ее личной вины. Тон ее голоса теперь звучал не столь уж агрессивно. Кстати, похоже, это заметила не только дельфида.
- Давай по порядку, - явно отметив это, тут же предложила своей хозяйке боевая коса по имени Раилла. – Прежде всего, не позабудь о том, что я часть твоей подлинной сути. Я часть тебя, и именно поэтому присутствую рядом с тобою во всех твоих воплощениях, во всех мирах, сразу и одновременно. Дар всеприсутствия распространяется на меня только по этой одной причине.
- Ну... да, - нехотя признала ее госпожа.
- А значит, - продолжила Раилла, - и все, что ты в своей жизни любишь и ненавидишь, все это с неизбежностью отзывается у меня внутри. Примерно так же, как и у тебя, но всякий раз со своими нюансами. Я ведь, знаешь ли, имею некоторое собственное понятие о роли моей личности. И в чем-то я сама решаю, как мне поступать.
- Подожди! – кажется, Владычица в этот раз начала обретать для себя совершенно новое видение роли своего оружия. – Ты же не можешь искажать мою волю! Ты обязана ее исполнять! Я тебя создала именно такой!
- Я исполняю твою волю, - кажется, в этот раз серебряный череп улыбаться вовсе и не собирается. – Но только тогда, когда ты держишь меня в руках. Когда я нахожусь вне непосредственной службы... Тогда, ты уж извини, я сама по себе.
- Забавно! – как-то недобро усмехнулась ее госпожа. – Продолжай!
- В ту ночь, - продолжила Раилла, - я услышала голос твоей девочки. Уж не знаю, отчего она проснулась, но у нее тогда возникла эта странная мысль, подойти к твоей одежде, которая, как обычно, была брошена на стул, и выбрать из этого вороха серебряный пояс.
- Не клевещи на меня! – смутилась Владычица, снова погрозив своему оружию пальцем. – Я всегда... ну, почти всегда... складываю одежду аккуратно.
- В тот раз вы с Вероникой забрались в постель полуодетыми, - с какой-то почти ехидной улыбкой напомнила ей боевая коса. – И вы в тот раз позволили себе... несколько больше, чем просто разделить ложе для того, чтобы уснуть в объятиях друг друга.
- Хорошо... – Владычица кажется чуточку смущенной такими... намеками. Ну так, самую малость! – Ну, выбрала она из моей одежды пояс, и что с того? Кстати, отчего, я тогда не проснулась? Обычно я чувствую опасность для моей девочки задолго до того, как она, эта самая опасность, проявится. Почему же в тот раз мое предвидение меня подвело?
- Оттого, что я откликнулась на тот призыв, который твоя девочка направила мне изнутри себя, - разъяснила Раилла. – Я ответила на него и... приняла ее под свою защиту, с того самого мгновения, как она взяла меня в свои руки. А я…
Она сделала паузу и обозначила свое отношение к рассказываемому очередной улыбкой, то ли иронической, то ли исполненной какого-то сочувствия к своей собеседнице. Ну, в этот раз.
- Я… это ведь, в сущности, ты, - сказала Раилла. - Твоя сложная личность в точности знала, что эта девочка находится под моим контролем, а значит, она в полной безопасности. Так что, вероятно, именно по этой причине в ту самую ночь ты спала совершенно спокойно. И ты не проснулась даже тогда, когда мы с Вероникой вышли из этого дома и направились в лес.
- Куда вы с нею пошли? – осведомилась Владычица.
- На большую поляну, такую… с дубами и ясенями. Вероника сказала, что там достаточно просторно, и нам будет удобно танцевать. Здесь недалеко.
Дельфида совершенно не поняла, о каком именно месте шла речь. Зато Владычица, услышав ответ Раиллы, похоже, прекрасно сообразила, где конкретно происходило то самое первое «танцевальное действо», результатом которого стало сегодняшнее совместное выступление ее возлюбленной и этой самой сущности, воплощенной в ее прекрасном оружии.
- Значит, ты откликнулась на призыв моей Вероники и позволила ей взять тебя в руки, – этими словами Хозяйка Лесного Дома как бы подвела некий промежуточный итог их разговора. Попутно, она весьма выразительно выделила имя своей возлюбленной и указательное местоимение, которым обозначила ее, как свою, четко и недвусмысленно. – Допустим, ты решила, что, поскольку я ей полностью доверяю, ты вправе показать себя моей девочке без моего на то особого дозволения. Отчего же ты потом согласилась так рисковать? Почему позволила ей играть с тобою столь безалаберным образом, решила, что вы можете устраивать с нею все эти… танцы?
Раилла вздохнула, обозначив на своем гротесковом лице совершенно особое выражение, нечто вроде задумчивой грусти. Странно, что серебряный череп неуловимыми движениями своей поверхности сумел передать такую сложную, изысканную эмоцию.
Последовавшая за тем короткая пауза, в ходе которой эта «оружейная» ипостась Владычицы явно собиралась с мыслями, оставила у дельфиды – свидетельницы столь необычного общения грозного оружия и его Владелицы – ощущение какой-то нарастающей тревоги. Прежде всего, за ту отважную девочку, которая незадолго до того гордо прошествовала к себе, наверх, предварительно обозначив четкое и безоговорочное право своей Госпожи принять к ней некие меры… Возможно, весьма и весьма суровые… меры!
Руэллия отметила для себя, что Владычица как-то напряженно молчит, ожидая, когда ее удивительная собеседница будет готова продолжить. И это, откровенно говоря, тоже, вовсе не радовало.
- Мы танцевали с нею в лесу, - сказала, наконец, эта странная сущность, воплощенная в зримом образе боевой косы. – Вероника придумывала разные... интересные движения, пробовала, как все это будет лучше сочетаться с работой оружием. Она даже пристроила меня на одну из веток деревьев, окружавших эту нашу... секретную поляну. Ну, чтобы я оценила ее старания. Потом Вероника снова взяла меня в руки, и...
Раилла опять взяла томительную паузу. И снова Владычица Лимба несколько времени молчала, не желая сбивать свое оружие с мыслей и воспоминаний.
- Она танцевала босиком, по опалой листве, – продолжила далее свой рассказ странная сущность, воплощенная в грозном оружии. – И светлячки, собравшиеся на ветвях, разместившиеся поближе, на самых кончиках листьев, чтобы лучше видеть это все, освещали поляну для ее танца. Кажется, они даже пытались своим мерцанием попадать в такт ее шагам. У них все это получалось очень неплохо. А вот у меня...
Она снова замолчала, в этот раз, оборвав свое повествование весьма неловко. И не оставляя уже никаких сомнений в том, что Вероника...
- Ты... – голос Владычицы осекся. – Ты ранила ее?
- Я... замечталась и допустила... одну ошибку... небольшую... – нехотя призналась та самая боевая коса, которую боятся во всех обитаемых мирах Мироздания. – Вероника, расшалившись, подбросила меня. И... не поймала, побоявшись схватиться за клинок. Она дернулась так... неловко, и я... не успела увернуться, как надо. Я тогда задела ей ногу, чуть ниже колена. Скользом, чуть-чуть, самым кончиком. Но этот порез получился... длинным. И он сильно кровоточил...
Дельфида вздрогнула, в ужасе от заявленного факта такого ранения. Впрочем, ее Госпожа, кажется, тоже была шокирована.
- Ты же могла ее... убить... – ошеломленно произнесла она.
- Вот только не говори глупостей, ладно? – то ли виноватым, а то ли даже обиженным голосом заявила виновница этого чрезвычайного происшествия. – Я же сказала, что с самого начала взяла ее под мою защиту, с того самого мгновения, как Вероника приняла меня в свои руки. И теперь для нее порезы от моего клинка ничуть не более опасны, чем раны от иного, совершенно обычного оружия. Да, я действовала тогда крайне неловко. Я просто потеряла голову от этих... наших с нею... игр. Наверное, я действительно, была виновата. Но мы с нею сразу же все исправили!
Эту фразу, она добавила очень быстро, и весьма обеспокоенным тоном. Просто потому, что ее Госпожа... В общем, лицо ее не выражало ничего, вот ничегошеньки хорошего! Впрочем, сейчас в глазах Хозяйки Лесного Дома присутствовали не только гнев, но и обычное – вернее, необычное! – удивление.
- Ты что... сумела излечить Веронику без моей помощи? – тон голоса Владычицы звучит почти что обескуражено. Да, кажется, что лимит на удивление будет у нее сегодня превышен, и превышен эдак… весьма существенно!
- О, Господи! – вздохнула Раилла, закатив берилловые глаза в своем серебряном черепе эдак демонстративно-картинно, чуть ли не с возмущением. – Ты совершенно позабыла о том, что я – это часть тебя? Да, я умею все, то же самое, что умеешь ты. В том числе и лечить. Естественно, при наличии такой необходимости, ибо это, конечно же, вовсе не моя специализация... Ну, по профилю деятельности... Ну, разумеется, я немедленно, там же, на месте исцелила Веронику, иначе и быть не могло! Вот только...
- Что, «только»? – судя по голосу, ее хозяйка, похоже, уже была почти готова смириться с любым известием из категории «Глупость, бред и так-не-бывает!»
Ей бы теперь… Ну, хотя бы просто, знать перечень неприятностей, в которые ее возлюбленная успела влезть с подачи ее же, Владычицы Лимба, личного оружия!
Ну, хотя бы примерный перечень...
Хотя бы...
- Вероника и вправду, очень сильно испугалась. Не столько боли, сколько того, что ее шалость раскроется. Она прекрасно понимала, что ты, конечно же, рассердишься, и на нее, и на меня, и сразу же запретишь нам... общаться, - сказала Раилла. И добавила нечто вовсе уж из ряда вон выходящее:
- И Вероника попросила меня вылечить ее. Пообещав мне за это всю кровь, что пролилась тогда из ее раны.
Это жутковатое сообщение ввело в ступор обеих слушательниц, и Госпожу и дельфиду. А сущность, воплощенная в личном оружии Владычицы Лимба, сделала короткую, впечатляющую паузу, и закончила свою мысль и вовсе совершенно жутким заявлением. Зато, расставляя этими своими словами все по своим местам.
- И я не отказалась от этого ее предложения, - сказала она.
- Ты... пила ее кровь?!
Эти слова Владычица произнесла воистину страшным шепотом.
- Успокойся! Я же не пила прямо из вен! – категорично заверила сущность, воплощенная в ее оружии. – Просто, после того, как я затянула порез, мне пришлось, ну... Что-то же надо было делать с той кровью, что осталась у нее на коже!
- И ты эту кровь выпила… - констатировала факт Хозяйка Лесного Дома.
- Ну... да, - ответила ее боевая коса чуточку смущенным голосом. И даже попыталась как-то оправдаться:
- Не могла же я вести ее в таком виде домой, к тебе, подставляя под все эти твои нервенности и переживания по такому поводу!
- Я хочу знать, как это все повлияло на ваши с нею отношения, – медленно, четко, почти по слогам произнесла ее Госпожа.
- Ты имеешь в виду, не возникла ли у меня непреодолимо-маниакальная тяга пить ее кровь и далее? – боевая коса по имени Раилла с иронией в голосе озвучила недосказанное ее хозяйкой. – Нет, не возникла. Я вообще, вовсе не столь уж кровожадна, как ты обо мне подумала. Хотя, не спорю, вкус ее крови... это лучшее, что я когда-либо пробовала.
- Если ты посмеешь... – начала шокированная Владычица, но сущность, воплощенная в грозном оружии, в ответ на эти ее слова просто расхохоталась. Смех ее прозвучал как-то резковато и сухо, звуком неловким и почти неприятным слуху. При этом, череп, в глазах которого светились голубым бериллы, жутковато двигал своей зубастой нижней челюстью, играл серебряными скулами и даже забавно морщил свой серебряный лоб.
- Ты что, и вправду решила, будто я способна навредить ей? Будто я могу целенаправленно ранить ту, кого я люблю? – этот вопрос прозвучал с явной иронией, сразу после этой демонстративной порции расхохотаний. – Да ты просто ревнива до ужаса! И не желаешь принять тот факт, что я тоже ее люблю! А кровь...
Выражение лица на черепе отчего-то стало почти что серьезным – ну, настолько, насколько серьезным может выглядеть лицо, самой эффектной зримой частью которого является зубной оскал! И те слова, которые были произнесены далее, возможно, следовало принимать и вовсе без каких-либо шуток, иносказаний и всяких-прочих двусмысленностей.
- Ее кровь связала нас особым образом. Ну, в дополнение к прочему, - сказала Раилла. - И теперь Вероника может много такого, что недоступно никому другому… Ну, кроме тебя, конечно же!
- Например? – ее старшая собеседница, задав этот вопрос, отчего-то нахмурилась.
- Вероника может… - боевая коса обозначила на лице своего серебряного черепа выражение то ли задумчивости, то ли многозначительности. – Ну, к примеру, вызвать меня. Да, она теперь может по своему желанию открыть доступ ко мне, сделав так, чтобы я стала видимой. Правда, пока что только в твоем присутствии, и на твоем поясе… Но, если мы с нею как следует потренируемся, у Вероники, наверняка, получится вызвать меня весомо, грубо, зримо даже в отдалении от тебя!
- Немыслимо! – воскликнула Владычица. – Я... не предполагала ничего подобного, когда тебя создавала!
- Кстати, об этом своем умении Вероника пока что даже не догадывается, - сообщила ей Раилла. – Если захочешь, ты можешь доверить ей эту тайну, она оценит такой жест!
- Ты упомянула насчет чего-то, что числишь по части «прочего», - напомнила Хозяйка Лесного Дома и, нахмурившись, уточнила:
- Что именно ты имела в виду?
- Ты помнишь, как мы с нею познакомились? – спросила сущность, говорящая устами серебряного черепа. И сама ответила на свой же вопрос:
- Ты явила меня перед нею в вашем доме. Вот здесь же, в этой самой гостиной. Нет-нет, я знаю - мы виделись с нею и раньше. Ты, помнится, дала ей меня в руки в самый первый раз, в тот самый день, когда изъяла ее из мира живых... Но тогда она была совсем маленькой девочкой. Безымянной и восторженной, еще не ставшей по настоящему... твоей, хотя и принявшей твое предложение. Потом... ты изменила ее тело и дала ей имя. И она стала той Вероникой, которую мы сейчас знаем.
Боевая коса вздохнула и... продолжила.
- Обретя новое тело, получив от тебя новое имя, эта девочка стала другой. И ее ощущения, особые склонности и таланты к обретению Истинных Чудес, стали иными. Можно сказать, что ее чувства изысканно обострились. И это дарило мне особое наслаждение, а также вызывало необъяснимое желание радовать ее! - Раилла произносила все это каким-то мечтательным голосом. И Владычица Лимба ее понимала! Прекрасно понимала! - Я помню, каким восторгом засияли глаза у Вероники, когда она меня увидела. Ты заметила это и сама отстегнула меня от своего пояса. Наша девочка, наконец-то обретшая себя истинную, снова взяла меня в свои руки, и после этого... Я уже никак не могла ей отказать, во всяком случае, в такой мелочи, как обычные танцы!
- Почему? – хозяйка этого Дома... произнесла это слово каким-то... сконфуженным тоном.
Дельфида отчего-то задумалась, а может ли ее Владычица читать мысли своего же собственного оружия? Ей, почему-то, показалось, что не может...
- Ее руки... – вздохнула Раилла. – Ты ведь знаешь, каково это, чувствовать ее руки на своем теле?
- Да... – это слово далось Владычице нелегко. Она произнесла его почти шепотом.
- Тогда не удивляйся тому, что случилось дальше! – сказала ее боевая коса и пояснила:
- Не подумай только, что твои прикосновения мне стали неприятны. Просто... Твои руки я воспринимаю как часть меня же самой. Такова уж наша с тобою связь, изначальная, истинная. Тут уж ничего и не поделаешь... А руки Вероники... Когда они касаются меня, это ни с чем невозможно сравнить!
- Я понимаю, - сдержанно произнесла Владычица.
- Пожалуйста, не лишай меня этого наслаждения! – голос боевой косы в этот раз прозвучал даже не с просительными, скорее уж с умоляющими интонациями. – Я хочу, чтобы ты отменила свой запрет. И позволила Веронике заниматься со мною так, как она захочет. Это... В общем, Веронике это все очень полезно. А для меня это просто наслаждение, суть которого я, скорее всего, не смогу тебе объяснить...
- Не стоит рассказывать о сокровенном, я это все и так поняла, - Владычица тяжело вздохнула и... почему-то отвела свой взгляд.
Дельфида не верила своим глазам. Кажется, ее Госпожа внезапно умерила свой гнев! Неужели она все-таки поняла и приняла точку зрения своего... оружия?
- Пожалуйста! – кажется, Раилла готова упрашивать свою Старшую собеседницу, умолять ее, настаивая на исполнении своей просьбы. – Я никогда и ни о чем тебя не просила. Если ты боишься, что я могу как-то целенаправленно навредить Веронике, то... Я клянусь, что никогда не стану этого делать!
Владычица промолчала. Только снова вздохнула.
- Я люблю ее! – заявила сущность, воплощенная в ее личном оружии. – Так же, как и ты. Дай нам возможность просто... играть. Поверь, ей это ничем не опасно. Я научу ее... очень многому. Она станет гораздо сильнее... А мне от этого будет просто... хорошо! Пожалуйста!
- Я... понимаю тебя, - видно, что Владычица сейчас колеблется. – Но я... дала ей торжественное обещание... Да, я когда-то поклялась сурово наказать Веронику за нарушение этого моего единственного запрета. И теперь... Я не могу вот так вот просто взять и снять мой запрет. Снять его без строгого наказания виновной.
Кажется, теперь пришла очередь сущности, говорящей устами серебряного черепа, вместо ответа изобразить на своем условном лице нечто вроде сожаления. И обозначить тяжелый вздох. Дескать, прости, тут уж ничего не поделаешь!
- Зачем ты подставила мою девочку под... такую жестокую обиду? – голос Владычицы прозвучал... нет, вовсе не гневно. Просто устало и несколько раздраженно. – Я теперь буду обязана поступить с нею... очень сурово! И это ее, наверняка, жестоко оскорбит... Зачем, ну зачем же ты так поступила? С нею и со мною...
- Ты опять недооцениваешь свою возлюбленную! – сущность по имени Раилла произнесла эти слова безо всякой иронии. – Вероника... Она прекрасно отдает себе отчет во всех своих действиях. Ее очень трудно обмануть. Да я и не стану такого делать! Никогда!
И, глядя на то, что ее Старшая собеседница, воздержавшись от комментария, покачала головою, боевая коса, одаренная способностью к устной речи, продолжила.
- Мы, - сказала она, имея в виду себя и возлюбленную Владычицы, - заранее с нею договорились о том, что она будет танцевать для тебя вместе со мною. Вот только мы тогда еще не знали в точности, что именно послужит поводом для этого нашего... танца.
- То есть... Ты признаешь, что Вероника решилась на бунт против меня именно с твоей подачи, - сделала вполне обоснованный вывод ее хозяйка.
- Я сказала ей, что выйти за пределы твоего запрета она сумеет, лишь открыто его, этот самый запрет, нарушив. Прямо в твоем присутствии, без страха и стеснения на лице. В полной готовности принять неизбежное наказание.
Раилла произнесла эти слова спокойно, как нечто само собою разумеющееся. Кажется, она вовсе и не стыдилась того, что фактически виновна в размолвке Госпожи и ее возлюбленной рабыни.
- Ну что же, ты можешь собою гордиться, - мрачно произнесла Владычица. – У вас с нею все получилось. И ты преуспела в этой своей провокации.
- Я просто хотела... – начала было эта ее странная, даже чуточку – ну так, слегка! – смущенная собеседница, но Владычица Лимба снова вздохнула и повернулась, сместив руку, в которой была зажата ее боевая коса. Теперь Руэллия видела серебряный череп почти что сзади, а Старшая из собеседниц повернулась так, что дельфида видела ее лицо, как говорят художники, «на три четверти». И вот то выражение, что было на нем обозначено, имело все визуальные признаки некой фатальной обреченности.
О, Господи! Да что же это с нею?
- Ты хотела получить для себя самую близкую связь с моей девочкой, - сказала Владычица Лимба после очередной напряженно-томительной паузы. – Что ж, ты ее получила. Извини, я не стану аплодировать твоей хитрости. Однако, поверь, я оценила ее в полной мере!
- Я не... – сущность, говорящая в этой самой гостиной устами серебряного черепа, попыталась возразить, но Госпожа властным жестом своей правой руки – той, что не была занята, по ходу этой странной беседы – приказала ей молчать. И ее боевая коса, с серебряным черепом на рукояти, благоразумно заткнулась.
- Ты ведь знаешь, что именно теперь я обязана сделать с Вероникой, - голос Хозяйки этого Дома тих, звучит огорчением от случившегося и... предстоящего. – Ты знаешь, что я не могу нарушить данного ей слова. Пускай, это и было высказано мною в назидательных целях и вовсе не предполагалось к... исполнению. И моя девочка...
Владычица недоговорила, прикусив губу. То ли опасаясь чрезмерно расчувствоваться, то ли не желая высказать в адрес своего же личного оружия нечто весьма и весьма... нелицеприятное.
- Ты связана фактом своего обета и условиями его реализации, - напомнила ей Раилла. – Однако ты совершенно вольна в обстоятельствах его исполнения. И можешь обставить все таким образом, чтобы Вероника приняла твою суровость как благо для нее. Особенно, ежели ты все-таки отменишь свой... излишний запрет.
- Это был единственный запрет, который я для нее установила, - с горечью произнесла Владычица. – И то, всего лишь заботясь о ее же безопасности! Без какого-то намерения ограничивать ее свободу!
- Ошибаешься! – Раилла сказала это очень серьезно. Во всяком случае, дельфида ощутила тон ее голоса именно так. – Ты действительно, говорила Веронике, что не желаешь ограничивать ее свободу. А на самом-то деле, ты выстроила ее жизнь здесь, в Лимбе, как некий Заповедник Чудес. Чудес подконтрольных лично тебе и потому совершенно безопасных для твоей возлюбленной. Именно по твоей милости, она здесь стала эдаким... оранжерейным цветком!
- Да! – на секунду в зеленых глазах Владычицы мелькнул огонек настоящего гнева. – Я действительно хотела уберечь мою девочку от любых опасностей! Чтобы после всего, что в ее жизни случилось, после всего этого зла и мерзостей, она, наконец-то, обрела... счастье и покой!
- Не обманывай себя! – Раилла безжалостна. – Покоя хотела вовсе не она, а ты! Хотя бы для одной из своих ипостасей, той, что связана с Лимбом!
- Да, я хотела иметь хоть толику покоя, именно для себя! – взорвалась эмоциями ее Госпожа. – Мне нужно тоже немного личного счастья и любви! Да, мне захотелось иметь одно конкретное место, где меня любят! Где нет ни трупов, ни убийц, ни крови, ни издевательств, ни мучений! И где мне не приходится судить души смертных, определяя, кто из них при жизни был прав, кто был виноват, и кто, несмотря на вину, заслуживает милосердия! Я веками трудилась, пока не получила Свыше эту драгоценную возможность – перевести дыхание, оказавшись в обществе живой души, возлюбившей меня без страха и благоговения, души, которую я могла бы подпустить к себе на расстояние интимной близости!
- Послушай... – уста серебряного черепа произнесли это слово почти что извиняющимся тоном, но Владычица Лимба не пожелала ее слушать.
- Мне нужен тыл! – воскликнула она, обнажая свои потаенные мысли и желания для сущности, обитающей в ее оружия и для дельфиды, невольной свидетельницы этого жестокого диалога. – Мне нужно место, где меня всегда ждут и где за-ради меня созидается некое подобие семьи, созидается той, кто поклялась быть мне верной навсегда, на Вечность тому вперед! И я не желаю терять мою девочку, и не позволю рисковать ее жизнью даже тебе!
- А ты эгоистична! – заметила ее боевая коса. И добавила, как бы извиняя сей недостаток своей Госпожи, которая тут же вспыхнула лицом, признав тем самым точность этого ее обозначения. – Но это свойственно всем влюбленным, впадать в зависимость от объекта своей любви. Отсюда и ревность, и все расстройства, происходящие от такого... непростого свойства. И еще... эта боязнь одиночества, в которой ты никак не решаешься признаться самой себе. Страх, что однажды эта девочка возьмет, да исчезнет, выбрав какой-то из миров, где ей будет интереснее, чем рядом с тобою.
- Да, я боюсь этого, - мрачно ответствовала ее Госпожа. – Ты хотела, чтобы я признала это вслух? Изволь, я это сделала. Я и вправду, боюсь, что однажды моя Вероника захочет от меня уйти. И я... просто этого не переживу.
- Ты хочешь признаться... в чем-то еще? - голос боевой косы сейчас звучит мягко, почти вкрадчиво. Будто это не она говорит сейчас, а некий профессиональный «лататель душ». Профессиональный в том смысле, что берет за свои услуги немалую мзду, а вовсе не в том смысле, что это хоть кому-нибудь помогает!
Когда-то дельфида, посещая иные миры, дошедшие до некоторых примитивных, весьма конфликтных форм организации жизни социума и потому искавшие способы укротить безумие человекоподобных особей «изнутри» их самих, узнала, что там, в этих примитивно устроенных мирах, имеются некие специалисты, вытягивающие из «проблемных» субъектов нервенного склада души рассказы о тех страхах, что их мучают, специалисты, заставляющие своих пациентов раскрыться словесно. Возможно, именно в их условно врачебном творчестве Раилла черпала сейчас вдохновение, пытаясь понудить свою хозяйку к весьма неприятным для нее откровениям. Кто знает?
- А еще... – странно, что Владычица повелась на это примитивное ухищрение, но возможно, такой разговор сейчас и вправду был ей необходим. – Еще я боюсь, что с Вероникой может что-то случиться... Ну, в мое отсутствие. Что-то нехорошее... Просто из-за того, что я могу как-то недоглядеть за нею. Боюсь я и того, что она вдруг полюбит другую... или другого...
- Вот еще, глупость какая! – заявила Раилла. – Я же говорю, ты ревнивица, каких еще поискать! Но ты напрасно ждешь от своей возлюбленной такого подлого удара. Вероника любит по-настоящему, и любит только тебя! Не забывай, я для нее часть твоей подлинной личности. Она чувствует, что это так и есть. Поэтому, будь уж так любезна, не считай изменой ее танцы со мною!
- А это ее желание нарушить мой запрет? Ее стремление выйти из-под моего контроля? – Владычицу, кажется, интересует причина случившегося. – Что именно ей не нравится в обычной жизни со мною? Чего ей не хватает? Или... кого?
Этот вопрос, подразумевавший ту самую условную «измену» со стороны ее возлюбленной, Владычица Лимба задала, сделав короткую, но весьма выразительную паузу.
- Вероника по-прежнему любит тебя, - ответила ей боевая коса, в которой воплощена частица души самой Владычицы. – Однако, теперь ее любовь... иная, не такая, как прежде.
- Что же такого поменялось? – голос Владычицы звучит тревогой. – Что не устраивает Веронику в наших с нею отношениях?
- Вероника хочет большего, чем имеет сейчас, - ответила ей соучастница предполагаемой «измены». - Ей теперь мало быть для тебя просто неким «тылом для отдохновения». Она желает стать твоей помощницей, участвовать в твоем... Служении. Хочет соучаствовать в твоих делах и походах. Хотя бы иногда, - прибавила она, заметив явно нервную реакцию на лице своей Госпожи.
- Нет!!! – взорвалась Владычица и... в ярости отбросила свое обнаглевшее оружие. Прямо в сторону своей помощницы дельфиды.
Руэллия едва успела увернуться. Боевая коса, кувыркаясь, пролетела мимо ее левого виска. По счастию, в сложенном, а не в боевом состоянии. А дальше...
В доли секунды произошло нечто странное. Дельфида услышала уже знакомый звонкий щелчок, и сразу же...
- Ях-у-у-у!!! – вопль-клич раздался где-то там, позади дельфиды, сидевшей за столом. И в тот же самый момент сей опасный и одушевленный предмет вылетел в совершенно обратном направлении. Только с другой стороны, сзади, справа-и-вперед, обогнув несостоявшуюся жертву этого эмоционального броска. Бог весть, какой такой пируэт-кульбит-разворот исполнила боевая коса там, за ее, дельфиды, спиной, но сейчас она пролетела, эффектно притормозив, уже в раскрытом положении. Черепом вверх, кольцом вниз, клинок сзади, как продолжение украшенного фиксатора.
Да, теперь боевая коса по имени Раилла приняла совершенно иной вид. Улетала она в направлении «туда», кувыркаясь, и в сложенном состоянии, а вернулась курсом «вокруг-и-обратно», уже разложенная для боевого применения!
- Ты!!! – возмущенно уставилась на нее та, кто незадолго до этого отправила свою боевую косу в этот эффектный полет. На секунду она замолчала, будучи не в силах вымолвить ни слова, а потом задала вопрос тоном, в котором смешались поровну и удивление, и возмущение. – Как ты смеешь такое вытворять?! Это же попросту... невозможно!
- А меня Вероника научила! – похвасталась боевая коса, внезапно обозначившая эти свои способности к левитации. – Она сказала, мол, моя Госпожа летать умеет, а ты ведь часть ее души, значит, и ты тоже так сможешь. И как-то, три декады тому назад, в одну из ночей, когда мы... танцевали, она выучила меня этому занятному искусству. Да-да, всего-навсего за одну ночь! Вот только мы с нею все ждали повода продемонстрировать тебе мои новые умения. А ты сейчас дала мне такую возможность. Ну, и как я тебе?
Зрелище артикулирующего серебряного черепа, из задней части которого исходил эдакий хвост, волнистой стали темного узора – вот уж, воистину боевая коса! – было весьма впечатляющим. Вот сейчас Раилла казалась действительно, воистину живым существом этакого... волшебного покроя! Жутковатым, но по-своему красивым!
- Ты научилась... самостоятельно раскрываться, приводя себя в боевой вид... – озадаченно констатировала факт ее Госпожа. – Ты и вправду изменилась после общения с моей Вероникой!
- Просто ты всю дорогу рассматривала меня как особую вещь, созданную специально для тебя, в которую ты вдохнула частицу своей души. А Вероника приняла меня как друга. Вот и весь секрет ее гениальной педагогики! – гордо заявила боевая коса, зависнув примерно в полуметре от Владычицы, оказавшись перед нею на уровне «глаза в глаза». – Ты всегда оттачивала свои боевые навыки, работая со мною. Но ты всегда держала меня в руках как инструмент. И только Вероника задумалась о том, что расклад можно повернуть совсем иначе!
- Извини, - дельфида видит на лице Владычицы искреннее смущение. Признаться, редкое зрелище!
- Да ладно, я же все понимаю! – ответила ее боевая помощница, на всякий случай, все же сдвигаясь от своей хозяйки чуточку в сторону. Видимо, из соображений безопасности. Ну так, на всякий случай! :-) И сразу же добавила, эдаким... многозначительным тоном:
- Если уж тебе так хочется перед кем-нибудь извиняться, то попроси прощения у своей дельфиды. Все-таки это твоими стараниями мы только что едва разминулись с ее головой!
- Извини, - Владычица перевела свой взгляд на свою крылатую помощницу и тяжело вздохнула:
- Прости, что я... не сдержалась.
- Я... – Руэллия посчитала, что, наконец-то, обрела право вставить пару реплик по ходу этой странной беседы и решила им незамедлительно воспользоваться, сразу же и, как говорится, по полной программе:
- Я все понимаю. Я буду хранить все, что услышала, в тайне. И я... прошу тебя за Веронику!
- Господи, и эта туда же! – Владычица снова тяжело вздохнула. – Руэллия! Ну, неужели ты думаешь, будто я способна совершить нечто дурное в отношении моей Вероники?
- Нашего полку прибыло, таки добро пожаловать! – левитирующая боевая коса по имени Раилла обернулась – вернее, развернулась в воздухе – в сторону дельфиды. Она одобрительно-ободряюще улыбнулась ей устами серебряного черепа и даже подмигнула своей новой собеседнице. – Не волнуйся, все образуется! Просто ты всю дорогу недооцениваешь нашу Веронику!
Две ее крайние фразы были снова адресованы самой Владычице Лимба. И произнесены они были все с теми же слегка утрированными мимическими жестами-гримасами, обозначенными в ее адрес.
- Ты... что-то хочешь мне предложить, да? Я правильно поняла тебя? – похоже, что хозяйка Лесного Дома и вправду, действительно хочет получить некий совет от своего необычного оружия.
- Вероника танцевала, желая получить твое особое внимание. И теперь она желает получить вполне заслуженную порцию твоих... аплодисментов, – заявила устами серебряного черепа эта хитрющая сущность. – Аплодисментов бурных, звонких, эффектных и продолжительных, плавно переходящих в овацию!
После этого своего, надо отметить, весьма категорического утверждения, левитирующая сущность позволила себе странную гримасу. Особую, эдакую... многозначительную улыбку. Сопровождаемую подмигиванием. Дескать, «Ну... Ты же понимаешь, о чем это я сейчас, да?»
Дельфида, кстати, вовсе не догадалась, на что именно – на нечто особенное! – сейчас намекала боевая коса, развернутая сейчас во всей красе своего боевого положения. А вот ее Госпожа, кажется, прекрасно все поняла. И снова смутилась. От этого самого... понимания.
- Это... точно? – спросила она, отчего-то сразу же потупив очи долу. И уточнила таким... осторожным тоном:
- Ты думаешь, она не обидится на такое мое... внимание к ней?
- Она ждет от тебя именно такого... внимания! – заявила, как бы со знанием дела, партнер Вероники по их скандальному выступлению. При этом она выделила особым значением крайнее слово в только что произнесенной фразе, а завершила свою мысль весьма категоричным утверждением:
- Так что... ты в своем праве. Дерзай!
И снова эдакое многозначительное гримасничанье, полное намеков на какие-то обстоятельные тонкости грядущей бури аплодисментов. Тех самых, суть и значения которых дельфида Руэллия так и не уловила :-)
В этот раз ее Владычица как-то неопределенно пожала плечами.
- Не знаю, - сказала она. – Возможно, ей это действительно будет приятно. Да и мне... наверное, тоже. Но ведь это же не решает проблемы!
- Когда закончишь аплодировать, - это слово опять и снова-сызнова было интонировано особо, - умерь ее... ответные эмоции. И позволь уж ей поговорить с тобою по душам. В кои-то веки.
- Но я же... – кажется, Госпожа совершенно смешалась. – Ведь я же никогда и ничего не скрывала от нее! Я думала, что и она тоже...
- Ну и когда ты в прошлый раз расспрашивала Веронику о ее собственном житии-бытии? – голос Раиллы звучит иронией. – Ты же всегда сама стремилась выговориться перед нею, излить ей свою душу. Но ты ни разу не делала попыток принять нечто подобное с ее стороны!
- Вероника никогда не просила меня об этом... – ошеломленно произнесла ее Владычица. – А ее мысли... Я всегда старалась избегать их чтения, без крайней на то необходимости. Я давала ей право на свободу мыслей, считая, что она сама выскажет вслух все, что ей нужно от меня...
Она, наконец-то, решила сменить мизансцену. Прошла к столу и присела в кресло, откинувшись на спинку. Потом прикрыла свои зеленые глаза, сделав рукой жест, который невозможно было перевести в вербальную плоскость общения иначе, чем фразой: «Не беспокоить! Размышляю!» Боевая коса по имени Раилла тут же сменила свою дислокацию, осторожно подлетев к ней чуточку поближе. Она снова зависла на уровне глаз своей Хозяйки, однако, несколько в стороне – наверное, из соображений сугубой осторожности, почти всерьез опасаясь, как бы сызнова ей не попасть под горячу руку.
Обе собеседницы хозяйки этого Дома замерли в ожидании. Впрочем, пауза, которую на этот раз взяла себе Владычица Лимба, оказалась томительной, но недолгой. И буквально через пару минут, адресат всеобщего внимания участниц этой самой беседы отверзла, так сказать, свои зелены очи и поискала взглядом свою помощницу по острым делам. Находящаяся в состоянии левитации боевая коса несколько попятилась назад. Ну, просто так, на всякий случАй! :-)
- Я приняла решение, - сказала Владычица. – Я последую твоему совету. Да, в начале будут именно… аплодисменты моей девочке, - она многозначительной ответной улыбкой обозначила их, этих самых аплодисментов, определенную специфику, все еще недоступную пониманию дельфиды. Впрочем, Руэллия не смела оспаривать право Владычицы и ее личного оружия на своеобразный «тайный язык» намеков и иносказаний.
- Потом мы с нею поговорим, как ты выразилась, по душам, - продолжила ее Госпожа. – Да, Раилла, ты не ошиблась. Я и вправду бываю чересчур эгоистична и обычно не замечаю этого. Но в этот раз я постараюсь узнать и понять действительные желания моей девочки. Понять и… принять их. Обещаю, я дам ей все, что только будет в моих силах. И тогда, переговорив обо всем и поняв друг друга… мы вместе с нею решим, как нам поступить дальше и справиться с нашей общей проблемой.
- Вы справитесь, - боевая коса поклонилась-кивнула своей хозяйке. Вернее, покачнулась, черепом вперед, забавно изобразив это подобие человеческого жеста.
- Я благодарю тебя за службу, - со значением произнесла Владычица и продолжила далее:
- Да, насчет твоей просьбы об этом… о продолжении ваших с нею опасных занятий… Мы обсудим этот вопрос с Вероникой и поставим тебя в известность о нашем с нею общем решении.
- И все-таки, я настаиваю… - боевая коса, кажется, сызнова хотела начать аргументацию своей позиции, в духе лозунга «За свободу танцев и прочих форм творческого самовыражения!». Однако ее Госпожа, молча, протянула в ее сторону свою руку. Властным жестом, Владычица Лимба прервала словесные излияния своего боевого оружия и недвусмысленно обозначила ей свое требование возвратиться. Естественно, Раилла тут же замолчала – хотя вовсе не истратила еще все возможные аргументы и таки осталась при своем мнении по данному вопросу, таки да! Но не стала длить споры, а подлетела обратно к своей хозяйке и позволила ей взять себя в руки. Владычица молча вернула волнистый клинок в относительно «мирное» положение и… зачем-то погладила пальцами серебряный череп. При этом, она позволила себе несколько смущенно улыбнуться. Ответная улыбка Раиллы показалась дельфиде вполне удовлетворенной. Видимо, подобная ласка перепадала боевому оружию не так уж и часто. Ну, или просто была особенно приятной. Во всяком случае, такой жест со стороны своей Госпожи она приняла как знак того, что конфликт и все-всякие прочие недоразумения между ними полностью исчерпаны, никаких неприятностей лично ей больше не светит и можно, наконец-то, уже немного расслабиться. Владычица кивнула ей, подтверждая правильность этого самого ее понимания, и ее удивительное оружие тут же исчезло из поля зрения дельфиды.
Бог весть, куда оно прячется. Возможно, боевая коса Владычицы Лимба и впрямь, всегда висит там, у нее на поясе, пусть и не всегда видимая для окружающих. А может быть, для хранения оружия его Владелица использует какое-то особое пространство, куда никому нет доступа? Ну, помимо воли Владычицы или же самой Раиллы? Кто знает?
В общем, Хозяйка Лесного Дома и ее крылатая помощница остались теперь одни за столом в гостиной.
- И тебя я тоже благодарю! – сказала Владычица своей дельфиде. – Извини меня за то, что тебе случилось присутствовать при такой… пикировке. И прости меня за то, что я вспылила.
Этим условным эвфемизмом Владычица обозначила тот самый эффектный бросок боевой косы, от которого, по счастию, дельфида сумела уклониться. Руэллия, впрочем, вовсе не собиралась предъявлять какие-то претензии своей Госпоже. Поэтому, она ответила просто, но искренне.
- Я все понимаю, - снова сказала она. – И я благодарна тебе за то, что ты сделала меня поверенной твоих тайн. Клянусь…
На этом слове старшая собеседница прервала ее речь, обозначив молчаливым жестом, что все эти клятвы совершенно излишни, что дельфиде и без того доверяют целиком, полностью и безоговорочно, не требуя всех этих вербальных подтверждений ее верности или же каких-то иных ритуальных формальностей символического плана.
- Я знаю, что ты сохранишь мои тайны, - подтвердила словами свой жест ее Госпожа. - И я благодарна тебе за понимание всех этих моих... проблем.
- Чем еще я могу помочь тебе, моя Владычица? – голос Руэллии дрогнул.
- В части проблем личного свойства, почти что ничем, - вздохнула ее визави. – Они проистекают из таких специфических глупостей и особых желаний, что даже твое содействие мне вряд ли поможет.
- И все-таки, - дельфида позволила себе проявить немного настойчивости. – Я бы могла поговорить с Вероникой. Убедить ее в том, что она не должна так рисковать... собою. Что ради вашей любви она должна принять на себя некоторые разумные ограничения...
- Нет, это только мое дело! – решительно заявила ее Старшая. – Я рада тому, что ты так заботишься о нас, но я... Я справлюсь!
- Хорошо, - кивнула головой Руэллия, всем своим видом, тем не менее, демонстрируя тот неоспоримый факт, что лично она, как и прежде, всегда готова приложить любые возможные усилия для того, чтобы содействовать примирению Вероники и ее Госпожи.
Однако, вероятно, для Владычицы личное, непосредственное урегулирование этой проблемы было вопросом принципа. И она еще одним своим жестом обозначила свою позицию, в части необходимости помощи от ее помощницы. В смысле, «Не в этот раз!»
- Я благодарна тебе за твое участие в жизни моей Элеоноры... и Вероники тоже, - Владычица произнесла эту свою фразу тоном, подразумевающим завершение визита. – Ты свободна до завтра. А вот завтра...
Она на секунду задумалась и продолжила.
- Ты ведь хотела мне помочь? – задала она вопрос, скорее, риторический. И, дождавшись подтверждающего кивка со стороны дельфиды, объявила ей свое задание:
- Ну что же, тогда завтра тебе придется заняться местными делами, подменить меня. Ну... так, как ты уже это много раз делала раньше. Да, завтра и... наверное, послезавтра тоже. Я беру паузу в моих делах и займусь главным. Я собираюсь посвятить это время общению с моей Вероникой. Полагаю, мне следует поступить именно так.
- Я поняла, - дельфида кивнула в знак того, что готова с честью исполнить это новое поручение. – Никто не посмеет потревожить ваш Дом эти два дня. Я выставлю двойные дозоры и дам возможность тебе и Веронике... привести ваши чувства в порядок!
- Все-то ты понимаешь, моя дорогая! – усмехнулась Владычица.
Она жестом отпустила свою помощницу, и сама тоже, одновременно с нею встала-поднялась из своего кресла, вышла из-за стола, чтобы проводить дельфиду, проведя ее вниз по лестнице, на первый этаж и далее к выходу.
Покинув дом, в котором она сегодня стала поверенной очередной порции удивительных тайн, Руэллия сошла-спустилась с крыльца, прошла далее несколько ярдов по лесной тропинке, но краям которой росли кусты ежевики.
Мало кто знает, что это не просто некие дикие заросли или же, напротив, зеленые насаждения. Это особый отряд гвардии, созданный для защиты того самого места, где живут Вероника и ее Госпожа. Кому как не крылатой помощнице Владычицы Лимба знать об этом – она, Руэллия, сама, лично обговаривала когда-то поступление на эту службу с каждым из этих кустов!
Дельфида коротко кивнула этому неутомимому и никогда не спящему отряду гвардейцев, и те, едва заметно кивнули ей в ответ. Ну что же, обычная, пускай и своеобразная проверка постов караула ближнего круга защитников прошла успешно. Бдительность этих бессменных, хотя и совершенно незаметных часовых никаких сомнений не вызывала. Никто без разрешения не пройдет этой самой тропинкой. С этой стороны ситуация с охраной никаких сомнений не вызывала.
Дальше в лесу – и не только в лесу! – располагались иные заставы и пикеты самых разных существ условно растительного и животного царств, исполняющих те же обязанности, бойцов личной гвардии Владычицы. Впрочем, о наличии большинства этих самых гвардейцев сама Владычица, возможно, и не догадывалась. Ей и не нужно. У нее свои дела и заботы, часть которых, кстати, на целых двое суток будет теперь возложена непосредственно на саму дельфиду Руэллию.
Впрочем, вряд ли это станет для нее какой-то чрезмерно обременительной тяжестью и обузой. Мир Лимба давно уже гармонизирован, и жизнь здесь протекает по стабильным, простым и всем известным законам. Так что, Госпожа может отлучиться хоть на декаду – да хотя бы и на целый год! Такое временное отсутствие Владычицы никак не скажется на стабильности и благоустроенности ее личного мира. Ну, а некоторые отдельные проблемы – неизбежные по ходу функционирования любого, даже самого отлаженного существованием социума! – их Руэллия, доверенная и полномочная дельфида Владычицы Лимба, вполне сможет купировать сама, это будет не так уж и сложно. С ними она справлялась уже неоднократно, справится и в этот раз.
Руэллия на секунду оглянулась, как раз вовремя, чтобы успеть заметить, как ее Госпожа, махнув на прощание своей крылатой помощнице, плотно прикрыла дверь их с Вероникой Лесного Дома. Выражение лица при этом у нее было самое серьезное. Ну что же, это можно понять. Ведь Владычице Лимба предстоит сейчас весьма непростой разговор с ее возлюбленной.
Но Владычица справится. Главное, сделать так, чтобы им никто не помешал. Но это уже забота дельфиды, и она, Руэллия, охотно и с удовольствием обеспечит и Госпоже и ее шаловливой рабыне двое суток одиночества и покоя, столь необходимые им. Это у нее получится, точно так же, как это у нее всегда бывало, во всех в подобных случаях раньше.
Дельфиде показалось, будто в тот самый миг, когда закрылась дверь Лесного Дома, был пройден какой-то особый рубеж. Перевернутая страница, упавший занавес... все эти визуальные образы, символизирующие переход к чему-то иному вряд ли точно обозначат суть того, что она почувствовала...
То, что произойдет сейчас там, внутри этого Дома... Это будет нечто важное. Это очень сильно изменит тех, кто там сейчас остался. И этого никак не избежать.
Им будет непросто, возможно даже больно... в каком-то смысле. И в результате того, что с ними случится, и Владычица и ее шаловливая возлюбленная изменятся. Отнюдь не до некоей условной «неузнаваемости, вовсе нет! В чем-то они, наверняка, останутся прежними – наверное, во внешних проявлениях, в тех визуальных признаках, по которым мы обычно опознаем друзей-знакомцев. А в чем-то они станут вовсе иными – скорее всего, изнутри себя самих и не столь уж явно для большинства окружающих. Впрочем, как раз для дельфиды такие внутренние перемены всегда более чем очевидны... И с этими их переменами ничего не поделаешь. Они просто будут и все...
И ей, дельфиде, придется принять все эти перемены их личностей такими, как есть. Вернее, такими, какими они будут... станут... окажутся по выходу из Лесного Дома, после ближайших двух суток этого своего особого общения.
Дельфида на секунду зажмурилась. И даже встряхнула головой, прогоняя эти свои внезапные мысли. Нет-нет! Вероника и ее Госпожа, они справятся со всеми своими проблемами! В конце концов, они же любят друг друга, а в мире Лимба это достаточная гарантия того, что двоим, кто испытывает это высокое чувство, обязательно Свыше будет дарована возможность и понять и простить друг друга! И принять все то, что случится с ними за все это время их личного особого общения, а также все то, что может случиться с ними потом, далее и всегда.
И она, дельфида, примет их новыми, теми, какими они выйдут из этого Дома. Примет с любовью и пониманием.
А сейчас... Да, она может позволить себе немного отдыха. Ибо уже завтра, с раннего утра ее ждет важная работа. За-ради Владычицы и ее возлюбленной.
Дельфида Руэллия встряхнулась. А потом бросила себя вверх и ударила по воздуху крылами. А взлетев над деревьями, расправила эти свои крылья, как бы прикрывая ими тот самый Заповедный Лес, принимая его под свою защиту. Как прежде, так и ныне, с часа сего и навсегда.
Primum Verbum est, dixit.
Первое Слово сказано. Это самое Первое Слово было услышано и записано.
Перьевой ручкой, синими чернилами. Так уж получилось.
Чуть позже то, что оказалось записанным на крохотных листках бумаги, было напечатано и сохранено в системе электронных символов и знаков.
Так сейчас принято. Вроде бы.
Теперь то, что было сказано, можно найти и прочесть.
Возможно, кто-то, некий Читатель, и вправду это все прочтет.
Ну... да, так бывает. Книги иногда читают. Такое тоже случается.
Насчет Читателя...
Поймет ли он написанное? Не знаю.
Одобрит или обругает? Не ведаю.
Захочет ли продолжения этого чтения? Понятия не имею.
Насчет продолжения...
Будет ли сказано Второе Слово? Даже гадать не возьмусь. Ибо это уже совсем другая История. Та История, которую некий Рассказчик, спустя определенное время, действительно, может поведать тому, кто услышит – ну так, для начала.
Может поведать… А может и промолчать о ней. Ибо рассказывать – это право, но отнюдь не обязанность того, кто помнит, как все было на самом деле.
Если расскажут... Ну что же, будет повод услышать рассказанное. Возможно, потом хватит сил, времени, бумаги и чернил. Чтобы записать...
Для тех, кто захочет прочесть.