Места для ужения Евгений Иванович выбирал на водоёме самые что ни на есть глухие, а тропы малохоженые, и не особенно любил, точнее сказать, вовсе не любил многолюдья на берегу: шум, гвалт, пьянки в общении с девками… Порой забирался в самые дебри, в которых отыскивал свободный от ряски и водорослей пятачок водного зеркала.
Но и найдя его, долго, закинув за спину руки, ходил взад-вперед, присматривался к каждому заливчику, мыску и обмыску: чем живёт, как ему дышится, есть ли рыбьи всплески на воде, прежде чем приступить к распаковке удочек и спиннингов.
- В пять часов утра буду в Золотухино, - позвонил мне как-то вечером Евгений Иванович.
У меня всё готово: черви накопаны, первой свежести, соблазнительно-вертучие, подсолнечные семечки измельчены и поджарены, горох сварен, для вязкости в него ещё добавлена и манка, всё тщательно упаковано и уложено в рюкзак.
Как и договорились, в пять часов утра слышу под окном непродолжительный, достаточно громкий, сигнал клаксона "Нивы". Быстро подхватываюсь – и на улицу. Через каких-то 15 минут мы в Николаевке. В ней уже откукарекали петухи, а солнце поднялось уже достаточно высоко. Надо было бы чуток пораньше, но дорога из Курска до Золотухино не такая уж близкая.
На этот раз решили порыбачить на новом месте – в самом конце плотины, в её горловине. Именно там, на мелководье, по мнению Евгения Ивановича, должна хорошо клевать краснопёрка.
В своих предположениях он не ошибся. Поклёвка следовала за поклёвкой. Однако сделать заброс было не так-то просто. Мешали коряги и ветлы, росшие на противоположном берегу.
Именно там, а не на фарватере, кучковалась рыба. Как только ни приноравнивался Евгений Иванович направить поплавок в облюбованное место с кружливой водой! И только добился наконец своего, как в самый разгар рыбалки у него случился зацеп – пойманная краснопёрка завела крючок под коряжину. Попытка освободить его путём потряхивания удилищем не удалась. леска ещё больше запуталась. Что делать? Отрывать? Жалко.
Оно можно бы привязать новый. Бог с ним, крючком, их у него целая коробка любого цвета и размера: пятёрки, семёрки, восьмёрки, кованые и самодельные, да вот проканителишься, зорька-то скоротечна, ей ведь не скажешь: повремени, не уходи. Раздеваться, лезть в воду? Холодно. В начале мая вода ещё знобкая, не успела прогреться.
И тут у меня в голове завертелась мысль: я ведь помоложе Евгения Ивановича, мне не впервой забираться в такую воду. Бывало, и в прорубь проваливался, и даже тонуть приходилось. Ничего не случится: день занимается погожий, солнечный, бабочки порхают.
…Я быстренько разделся – и в воду. Чтобы долго не канителиться, нащупал ногой кряжину под водой и выломал её вместе с крючком, на котором трепыхалась большая, граммов на двести, краснопёрка.
Евгений Иванович опустил её в садок, потянулся к рюкзаку, достал из него пенал, свинтил крышку и извлёк из него колокольчик, сделанный из гильзы охотничьего патрона.
- Вот, возьми, - сказал Евгений Иванович, передавая подарок, - может, когда и пригодится.
Колокольчик я принял с благодарностью. Такая вещь! Да ещё от самого Носова!
С тех пор прошло уже около тридцати лет, много воды утекло, не стало и самого Евгения Ивановича, а в том подаренном мне колокольчике ничуть не поубавилось мелодичности малинового звона, который сопровождает меня каждый раз, когда я отправляюсь на рыбалку. Он оповещает меня о попавшейся на спиннинг рыбе, будит в душе добрые воспоминания о проведённых вместе с Евгением Ивановичем днях на берегах рек и речушек. За этим звоном слышится шум луговой овсяницы, видятся подёрнутые утренней дымкой тёплые июньские зори, духовитый парок, вьющийся над котелком, в котором уже побулькивает ароматными пузырьками добрая ушица.