Дивное с долгим певуче-ласковым "а" название у этого озерка: "Зва-а-а-нь". Слышатся в нём и услаждающее слух "Вань", и доверительно-приятное "А-а-а-нь", и ещё что-то такое радостное, зазывное, отчего учащённо бьётся сердце в груди. Так и хочется это самое "а-а-а-а" подольше подержать во рту.
"Зва-а-а-нь" – многое для меня сошлось в этом слове: чибисиная печаль, зоревой, с голубыми прожилками туманец, обрызганные росой подмаренники, подступающие весёлыми ватажками к самому берегу, тихий всплеск пропахшей кубышками воды.
"Зва-а-а-нь" – и для стихотворной рифмы слово пригожее, и для тёплой газетно-журнальной зарисовки сгодится. Достаточно произнести его, и перед взором выплывает водное зеркало, густо помеченное "кренделями" в солнечно-золотистой оправе, оставленные матёрыми карасями, тростниковое ожерелье, безоблачный василькового цвета колпак неба, хвойный лес с щебечущими в нём на все голоса птицами.
В тростниковых затишках своя жизнь, свои мелодии. Они – излюбленное место обитания диких курочек. "Тры-ы-ы", - трыкает наседка, созывая разбредшуюся по Берендееву царству-государству малышню.
Звань – раздолье для серой болотной выпи. Здесь запросто можно подцепить и зазевавшегося лягушонка, а то и карасика, смачно, с клювяным прищёлком запить озёрной водой, и гнездо есть где свить – стройматериалы рядом.
Хорошо на Звани! Легко дышится. Здесь я принимаю первые солнечные и воздушные ванны, первый загар, рву первую землянику. Первый пойманный карась в начале сезона – тоже здешний.
Смеркается. Медленно догорает вечерняя заря. Всё небо усыпано блескучими звёздами. Из-за леса выкатывается голубоватый серпик луны. Пора заваривать уху. Весело потрескивает головёшками костерок. Тягучий стебелёк дымка поднимается в небо.
Тишина,
Что даже слышен
Полусонной рыбы
Всплеск,
Как в ночи спокойно
Дышит
Наша Курская АЭС.
А вот это стихотворение посвящено самому Евгению Ивановичу:
Опустился лунный шар
На луга в овсяницу.
Над долиной то ли пар,
То ль туманец тянется.
И в часы, когда заря,
Догорит над Обметью,
Шмель читает косарям
Нравственную проповедь.
Теперь у меня есть своя «Рыбачья тропа», которую проторил для меня Евгений Иванович. Жаль, что теперь мне приходится ходить по ней одному…