"…И запоздало признаёшь: да это же, чёрт возьми, Тускарь! Ну как же, вон и та самая круча, с которой не далее, как весной ловил голавлей на выползка. И глядишь, глядишь, поздно спохватившись, выворачивая шею и вдавливаясь щекой в стекло: «Тускарь же!"
(Е.Носов. Дорога к дому. Собрание сочинений. Том III. Стр. 525)
Отпустил мороз поводья,
И затенькала капель.
Разгулялось половодье,
Загудел в рожок апрель.
И, отсвечивая тускло,
Затрещал на речке лёд,
И уже тихоня Тускарь
Берегов не признаёт.
Разлилась Тускарь широко, привольно, залила приречные луга и даже прихватила лишку. Занозисто торчат из воды поломанные льдинами камыши, с полувмерзшими в них метёлками, и если взгляд не зацепится за фарватер взбунтовавшегося русла, то не поймёшь сразу, в какую сторону течёт речка.
Тут, в затишках, льдины останавливаются, вроде бы как обдумывают дальнейший маршрут, не сбились ли с курса, набираются сил, чтобы под напором свежей воды показать свою стать и молодецкую удаль.
А там, на фарватере, - столпотворение. Льдины, тараня друг друга, стараются обойти «соперниц», ан, не всегда получается, чаще не получается, и тогда, разламываясь на части, в бешеной ожесточённости царапаясь, забираются, которая посильней и проворней, на спины тех, что рядышком, огрузло кружатся на месте – кто кого, а потом, почувствовав волю-волюшку, неудержимо скатываются вниз по течению, готовые для новой нешуточной стычки.
Но вот полая вода маленько остепенилась, река приходит в себя от нахлынувшей сверх меры вольницы, она как бы говорит сама себе: погуляла, покуражилась и хватит, разрушать – не строить.