Середина восьмидесятых. Лето. Воскресение. Старший лейтенант милиции, Александр Лисицын, сидел в дежурной части медицинского вытрезвителя (были в своё время такие подразделения). Было около четырёх часов по полудни. Тишина. Летнее тепло струилось в помещение дежурной части через распахнутую дверь. В дежурке ни кого не было. Один милиционер дежурил у дверей палаты, в которой уже отсыпались три алкаша, их недавно привезли с детской площадки, на которой они прилегли отдохнуть после изрядного возлияния. Остальные уехали патрулировать улицы района. Тишину летнего дня нарушало лишь гудение большой, зелёной мухи, которая с улицы влетела в помещение и ни как не могла выбраться обратно. Она, то билась об оконное стекло, то кружила по дежурке, периодически отдыхая на плакатах и стендах развешенных на стенах. Тишина и монотонное гудение мухи убаюкивало старшего лейтенанта и он, закрыв глаза, придавался мечтаниям о том, как бы он провел этот выходной, если бы не дежурство. Ему грезился лес, окружающий пруды, образовавшиеся на месте бывших песчаных карьеров, мангал с шашлыками и его давнишняя подружка Людка, лежащая на белом кварцевом песке. На Людке был купальник, который можно было назвать так, только имея недюжинную фантазию. Так, две полоски цветной материи, чуть прикрывавшие самые интимные места. Александр даже почувствовал запах шашлыка исходящий от мангала, как вдруг, что-то защекотало его лоб… Большая, зелёная муха, в очередной раз неудачно штурмовавшая окно, решила отдохнуть в этот раз на Сашкином загорелом лбе. Сашка встрепенулся, шлёпнул себя по лбу, но муха оказалась проворнее и недовольно жужжа, улетела на другой конец дежурки. С улицы послышались какие-то звуки и в дежурку, не спешным, но уверенным шагом, вошла старушка. Маленькая, ладная, с самоотверженной решимостью на лице. «Где у вас тут штраф платить?». «Здесь» - ответил Лисицын – «Давайте счёт. Старушка протянула дежурному белую бумажку счёта и деньги. Александр посмотрел счёт, взял деньги, открыл сейф и вынул оттуда квитанции. Оторвал необходимое количество и, наклеив корешки на оборот счёта, вторые части отдал старушке. Та, поджав губы, взяла квитанции и резко проговорила: «Такие деньжищи дерёте, а моего деда чуть не погубили! Разве можно с пожилым человеком так обращаться? Ну и что как выпимши? Что, надо за это его холодной водой обливать и на бетонном полу несколько часов голым держать?» У старлея от удивления брови полезли на лоб. «Какой водой? На каком бетоне?». «Ладно! А то ты сам не знаешь! Дед от вас еле пришел. Весь на скрозь больной и простуженный! Рассказал, что в вытрезвиловку привезли, раздели и в камеру бросили на холодный пол бетонный, А, значится, что бы быстрее хмель вышел, ещё и водой холодной из шлага окатили! Бесстыжие вы тут все!». Лисицын улыбнулся, вышел из-за стойки: «Мамаша, а вы не хотите посмотреть, где тут над вашим дедом издевались?». «Нет, милок, и не уговаривай! Мне дед всё, как на духу рассказал. Что мне ещё ходить да смотреть?». «А, всё-таки, идёмте, я вам покажу наши казематы!» и повлёк слегка упирающуюся старушку в коридор, где находилась палата для доставленных. Любопытство пересилило. «Ну, идём, идём! Посмотрим!». Дежурный подвел её к дверям палаты и попросил сержанта открыть дверь. Дверь распахнулась и, перед глазами старушки, предстало чистое помещение со стоящими в два ряда, как в детском саду, заправленными кроватями. Сходство с детским садом добавляло ещё и то, что кровати были очень низкими. Их делали такими специально, что бы, не дай Бог, пьяный не упал с кровати и не сломал бы себе руку или ногу. На трёх кроватях, сладко посапывая и закутавшись в одеяла, спали первые клиенты вытрезвителя. Бабуля потопталась на пороге, повернулась и выдала: «И этим паразитам ещё и бельё чистое стелют!!! Да я бы их палкой лечила! А мой паразит мне что рассказал? Да ещё и денег на чекушку выцыганил! Простыл, видишь ли, на полу цементном! Вот я сейчас домой приду, я ему дам и чекушку, и пол литру!!!». Она скорым шагом направилась к выходу, но вдруг остановилась, подошла каким-то скромным шагом к Александру и, глядя с низу вверх, виноватыми глазами, тихо сказала: «Ты, сынок, не обижайся на меня, старую… Ну, что я здесь пошумела… Я же и не знала ничего… Всякое ведь говорят…». Потом развернулась и пошла на улицу бурча себе под нос: «Ну, подожди, паразит! Вот приду домой…..». Сашка улыбнулся вслед старушке и пошел на своё место в надежде всё таки до фантазировать то, что прервали сначала муха, а позже, въедливая старушенция. Он уселся поудобнее, прикрыл глаза и улыбнулся. Потихоньку видения вновь стали возникать перед его глазами. Муха сидела на Сашкиной фуражке и, своими выпуклыми глазами таращилась на Сашку. «Спишь, штоль?» раздался резкий голос фельдшера Валентины, вышедшей из своего кабинета. «Тьфу, ты! Опять на самом интересном месте!» - возмутился Сашка. «Степановна, ты так меня заикой сделаешь. Ну что тебе не сидится на месте? Подремала бы что ли?» Улыбка долго ещё не сходила с его лица.