ПАМЯТЬ СЕРДЦА
Я очень долго думала стоит ли публиковать этот рассказ: далеко не все и всегда поверят в его правдивость. Но, может, те, кто был свидетелем, или жил в тех местах, где ходили слухи, решила все-таки: если многие, особенно молодежь, с удовольствием воспринимают как реальность фантастические произведения, то почему не поверить в правду!? И даже в возможность такой правды?
Итак, я начинаю. Прошлым летом поехала навестить подругу. Путь был неблизкий: сутки скорым поездом. И потому моя дочь-студентка настояла, чтобы мы взяли билет в купейный вагон. Возблагодарила я Бога за эту идею уже с первых минут начала путешествия.
В попутчицы мне досталась женщина с красивой белой головой, кружевным воротничком, явно на пенсии, как, собственно, и я. Больше желающих не было. Мы надеялись, что и на промежуточных станциях пассажиры предпочтут плацкартные, или, чем ближе к месту назначения, общие вагоны.
Вскоре поезд тронулся, мы попросили у проводницы чайку и завели неторопливый разговор. Я узнала, что моя спутница, - Вера Ивановна-, ехала к младшему сыну, у которого родился второй ребёнок. А живет она с дочерью и со старшими внуками. Мужа, с которым прошла по жизни полвека, недавно похоронила. И, достав вышитый платочек с букой »В», аккуратно коснулась им уголков глаз.Вдруг замолчала.
Мне не хотелось прекращать разговор:
-Знаете,я ведь тоже вдова, хоть и младше Вас. Живу с дочкой Сонечкой -студенткой. В ней вся моя жизнь и радость. Вы, наверное, тоже любили мужа? Это был удар для Вас!?
-Ещё какой! -Вспыхнула старушка.
А потом на минутку задумалась о чем - то, грустно улыбнулась и, встрепенувшись , спросила:
- Хотите, расскажу Вам о такой любви, какую не все и не всегда в жизни встретишь? Я не успела согласиться , как попутчица моя, прекрасная рассказчица, начала:
-Было это во время войны.Почти всех мужиков из нашего села забрали на фронт, а на их место в МТС прислали 16-17летних мальчишек из механического училища. Был среди них Ваня Стогов, детдомовец. Он нам рассказал, что бабы нашли его в стогу сена еще младенцем по осени, потому и фамилию такую дали, и имя самое распространенное.
Война войной, а на молодые сердца деревенских девчат и приезжих парней черных покрывал никто не набрасывал. Муж был на фронте, я учительствовала ,и вместе с дочкой и другими учениками - старшеклассниками, не оставляла их и в свободное время. Да и самой-то мне было тогда всего тридцать пять лет.
Собирались вечером, отпахав день. За селом песни пели, тринадцатилетнего Пашку-гармониста подзадоривали, плясали под его музыку. А Ваня мальчишка был тихий, любил забиться в уголок и со смущенной улыбкой на худеньком большеглазом лице за всеми наблюдать.
Молчком - молчком, а заметили мы ,что он все ближе и ближе пододвигается к Зине- симпатичной девочке с длиной русой косой и тонкой талией. Прямо как у Гурченко. А мальчонка-то сначала сидел рядышком, а потом осторожно брал Зину за тонкую ручку и уводил в темноту. Поначалу девчонки хихикали им вслед, но уже скоро начали завидовать Зине, потому что к гадалке ходить не надо было, чтобы увидеть, как Ваня нежно на неё смотрит, какие чистые и светлые у них отношения.
-За девочек бояться надо, - не выдержала я,- возле моей Сонюшки крутится горячий паренек, не знаешь, чего от него ждать.
-Нет, Лидия Васильева, за Зину мы не тревожились,видно было, что парнишка он порядочный, и девочку нашу не обидит . Да не долгим было их счастье. Исполнилось Ване 18 лет , и пришла ему повестка. Провожали мы его на фронт всеми молодежными силами, в основном, девчоночьими. Но Ваня и Зина, казалось, никого не замечали. Они и между собой не говорили, а просто шли молча, взявшись за руки. Только из чудесных голубых глаз девушки, догоняя друг друга, катились прозрачные слезинки.
Позже я несколько раз спрашивала лучшую подружку, получает ли она письма с фронта, и как там Иван. Зина была немногословна даже со мной :
- Пишет. Воюет.
Она свято хранила свою любовь, и ни с кем не хотела ею делиться, хотя была общительной, веселой. И парни пытались ухаживать за ней, но она никого не замечала.
А уже в самом конце войны, как гром среди ясного неба, пронеслась весть: « Зинка померла!».
Как? Что случилось? Оказывается ,на дневной дойке девчат захватил холодный дождь. Всем ничего, а Зина схватила крупозное воспаление легких, и за три дня её не стало…
-Провожали и оплакивали её всем селом : славную, милую девчушку, а, наверное, не меньше горевали потому, что жалели детдомовского паренька, представив, что для него значит эта смерть.
-Мне, чужому человеку, и то не по себе, - не вытерпела я,- вытирая набежавшие слезинки.
-Конечно, жалко всех, особенно молодых, - поддержала Вера Ивановна, горестно покачивая головой. И продолжала: наверное, года через два вернулся с фронта Ваня. Пришел в клуб - мы его не узнали: высокий, красивый, только грустный. Отвел меня в сторону и, сдерживая слезы, попросил «Расскажите о Зине. Как она жила, как умерла?» Ваня говорил это, опустив голову. Слез, вроде, не было, а плечи мелко подрагивали. А наутро попросил отвести на кладбище. Пошли мы с ребятишками, показали холмик, под которым лежала его Зина. Ваня встал на колени, положил букет полевых цветов и замер. Мы уже время потеряли, а он все стоял и стоял…
Через несколько дней привез оградку, памятник. Еще через время рядом с могилой, за оградкой, установил металлический крест, на котором было выгравировано смеющееся лицо Зины. И уехал. Где поселился, как жил, достоверно не знаю. Слышала, что женился, дети родились.
-Жизнь есть жизнь. Не всегда проживаешь её с тем, кого любишь,- вздохнула я.
-Да,- поддержала Вера Ивановна,- Вы совершенно правы. А уж одинокому молодому мужчине вековать ещё труднее. Не слышала, чтобы он в наше село приезжал. Знаю только, что у него здесь друг остался -Дмитрий Сивцев …
Вера Ивановна долго смотрела в окно, за которым мелькали полустанки и редкие лесопосадки, и словно про себя, задумчиво и даже чуть отвлечённо, продолжала:
- Мелькали годы, промчались десятилетия. На том кладбище уже давно никого не хоронят: открыли новое, с часовенкой. Кто смог -перенес туда прах близких, но в основном кресты сгнили, холмы сравнялись с землёй. Все оно густо заросло березками. И только название «Мёртвый колок» осталось. Лет пятнадцать назад поехала я с внуками веток на веники резать. Проезжая мимо старого кладбища, попросила старшего внука остановиться: захотелось постоять, вспомнить молодость, ушедших друзей. Подслеповатыми глазами прежде всего увидела металлический крест. Прищурилась. Батюшки! Их там два! На втором- гравюра молодого Вани . Открытие потрясло меня. Вернувшись в село, первым делом пошла к Дмитрию, забросала его вопросами:
- Да,- ответил он мне, - ещё когда Иван вернулся с фронта, поставил Зине крест и велел поставить такой же рядом себе,когда придет время. « Кладбище это скоро закроют»-, сказал я. Он ответил: «На новом меня и похороните». Я растерялся, мол, а на могиле что? «Крест». Но двух крестов у покойника не бывает?! «А у меня будет,- спокойно ответил он.- И первый, и второй - это памятники нашей вечной любви. А ты, что хочешь, но волю умирающего выполни. Деньги и фотографию я тебе дам. И не думай отказываться». Вот так, Вера Ивановна, и получилось. А совсем недавно позвал меня и сказал:
-Мой час наступил. Просьбу друга не забыл?
- Нет, конечно. Вскоре сыновья, их у него двое, приехали с печальной новостью. Что мне оставалось? Я места себе не находил. И так надо сделать. И так, но, вроде ,не по христиански. Измучился. Но все-таки взял грех на душу: соединил их, пусть условно. А, может, сердца вновь застучали, почувствовав друг друга? Кто знает?!
Вера Ивановна закончила рассказ. Я деликатно молчала. Но каждая из нас думала о силе той любви, которую через всю жизнь пронес Иван. А впереди была ночь и много времени, чтобы вспомнить молодость и свою любовь…