Андрей Павлович Широков, достаточно известный, правда в узких кругах писатель восседал на приморской набережной и подперев рукой слегка обросшую щеку обозревал морские просторы и прилегающую к ним территорию.
Заканчивался шестой день его пребывания в местном элитном санатории. Все как всегда: завтраки-обеды-ужины, процедуры, даже лечение иногда. И ... оскорбляющее разум безделье! Голова пуста, как тыква в Хеллоуин, мыслей ноль, а если что и проскакивало случайно, также быстро пропадало, не успев даже сформироваться в образ. Все надоело, точнее обрыдло, как говорили раньше умные люди.
Мимо проползали отдыхающие, все как на подбор старые, больные и немощные. Мелькали экземпляры и помоложе, но уж совсем прямо бесформенные. Глаз писателя бесцельно блуждал в пространстве, зависая времена в какой-нибудь произвольной ничего не значащей точке.
Физиономия его вполне натурально соответствовала милой деревенской частушке:
"Сидит Ванька на крыльце с выражением на лице,
Выражает то лицо, ... чем садятся на крыльцо!"
В какой-то момент лицо это преобразилось и приобрело более осмысленное, по сравнению с частушкой выражение. На губах даже появилось подобие улыбки. Которая тут же сменилась откровенным восторгом.
Навстречу не спеша плыла красавица, будто сошедшая с экрана 30-х годов прошлого века. Средних лет, невысокого роста, беспредельна стройна, с развевающимися на ветру чёрными волосами и зелёными, во все лицо глазами. Она была не просто совершенна, а светилась какой-то невероятно тонкой, божественной красотой. Ее можно было бы назвать обольстительной, даже сексапильной, но внешне строгая манера держаться спасала от столь примитивных оценок. Здесь явственно угадывалась та самая природная женская загадка, мистическая тайна, которая сводит мужчин с ума, и которую многие дамы напрасно выращивают в себе всю жизнь.
Один только взгляд, нечаянный поворот головы, едва уловимое движение божественной ручки, откидывающей прядь волос просто бросали в дрожь. Манкость - то, чему нельзя научиться или приобрести по жизни, над чем бьются тысячи женских психологов, была ей подарена Богом просто так! С плеча...!
Таких женщин описывают поэты, ваяют скульпторы, малюют художники, под их чарами в одну ночь создаются величайшие симфонии, ну а мужчины попроще, так те просто бросают к их ногам все, что у них только есть. За неимением ничего большего!
Рассчитывать хоть на малейшее ее внимание было совершенно напрасно. Но что-то неведомое таки пихнуло творца в больную печень, отчего он в момент, когда женщина поравнялась чуть привстал и окликнул негромко:
- Простите! Можно Вас на минутку!
Женщина обернулась. Милое лицо ее приобрело кисловатое выражение. Она была явно недовольна прерванным полетом.
- Да! А в чем, собственно дело?
- Да просто ... вот, хотел выразить восхищение Вашей красотой!
Женщина одним взглядом мгновенно оценила его всего сразу: от кончиков нестриженных ногтей, безответственно торчащих из сандалий до самых потаенных уголков души.
- ... Красотой!? Спасибо, конечно! Но Вы, простите, как бы это..., не в моем вкусе, что ли!
- Вкусы, знаете ли меняются...! Да я и не рассчитываю ни на что! Что Вы, ради Бога! Посмотрите на меня! Просто восхищаюсь Вами, ... как произведением искусств!
Женщина еще раз окинула его взглядом, граничащим пока еще со снисходительным презрением.
- Бывает, что вкусы меняются, Но только не в этом случае! Сами понимаете...! У нас тут санаторий, а не кино американское! - веско бросила она и собралась вновь взлететь на свою обычную недосягаемую высоту.
- Еще одну минутку, буквально! - чуть картинно взмолился Широков.
- Про красоту я услышала! Еще раз спасибо! - уже более резко ответила она и в глазах ее что-то тихо сверкнуло. - Что-то еще, помочь чем-то?
- Просьба есть! Правда..., не совсем обычная! Для санатория прямо скажем не стандартная.
Дама тяжко вздохнула.
- Слушаю просьбу Вашу... нестандартную даже для санатория! Только из уважения к Вашему возрасту ..., прямо скажем... почтенному.
- Вот у меня в руках книжка! - Андрей достал из сумки только что изданный экземпляр. - Не могли бы Вы...
- Почитать Вам на ночь, да!? - усмехнулась дама. - Очки потеряли? Не оригинально! Послушайте, я все понимаю, но в Вашем возрасте, в Вашем положении! Ну ...что Вы, ей-богу, красота, книжка...! Смотрите на море себе, дышите воздухом, солнышко светит, чайки вон..., думайте... о вечном...! Всего доброго.
И пошла на взлет.
- Это не просто книжка, это моя книжка, я ее сам написал! И хочу Вам ее подарить! - крикнул ей вдогонку Андрей Павлович.- Вот и все! Только это! Честное слово!
Дама запнулась на полушаге и нерешительно обернулась.
- Так Вы еще и писатель?
- Ну да, малоизвестный правда, но член Союза и прочее...!
И раскрыл книжку.
- Как Вас зовут?
- О! Вот сразу ... ! Уже и имя давай! Господи, ведь двух минут не прошло!
- Я должен книжку подписать!? Кому дарю-то? Просто - "шикарной женщине"! Могу так и написать! Муж-то ...оценит?
- Некому у меня оценивать! Елена я! Фамилию не надо!? А то давайте - адресок там, телефончик!?
- Пока не надо, Елена! Очень подходит Вам это имя! И еще к Вам просьба!
- Опять нестандартная!
- Еще хуже..., не могли бы Вы, как прочтете, и если выпадет время и желание, потом поделиться впечатлением. Для меня это очень важно! Пробный тираж..., много еще править надо.
- Действительно..., нестандартная! Меня... , сами понимаете, о чем мужчины здесь просят, намекают, так сказать, и все как раз у них слишком стандартно, но вот чтобы такое...
- Значит, я буду первым! - игриво подмигнул ей Широков.
И протянул книгу.
- "Круговесть"! - прочла она название. – Странное название! Хотя…вся жизнь наша – круговерть.
- Знаете, это не в моих правилах! Но если убедите меня, слово даю – изменю название. Ради Вас. Ну как, беретесь…!
- За что!? Я - не критик! Просто прочитаю и скажу, что думаю. Если вообще будет чего сказать!
- Давайте так! Эту книжку обычно за ночь проглатывают. А Вы не спешите. Можем хоть каждый день вот здесь встречаться и обсуждать. Ненадолго, на полчасика всего. Я до обеда всегда здесь! И мешать Вам не собираюсь. Ну как! Беретесь?
- Не знаю! Это так необычно! Ничего подобного у меня раньше не было! Попробую, раз это так важно для Вас.
- Вот и прекрасно! Официально назначаю Вам свидание. Завтра в это же время, и на этом же месте..., прямо как в старой песенке..."На том же месте, в тот же час!" Вот так романтично!
- Да уж! Вы писатели умеете подкатить, и не вывернешься!
- Кстати, насчет "не вывернешься"! Тут все добровольно. Передумаете - отдайте на рецепшен в пятый корпус, для Андрея Павловича, номер 242. Они меня знают - передадут. Я не обижусь! Даю слово! Договорились? Или свидание, или ... рецепшен! Искренне надеюсь на первый вариант.
Женщина нерешительно кивнула, прибрала бережно книжку в пляжный пакет и почти побежала с сторону своего корпуса.
Читать уже, наверное, чёрт побери!
- Придет завтра или не придет!? - спрашивал сам себя Андрей Павлович, полулежа в номере и перелистывая другой экземпляр своей книжки. - Может побояться. Не каждый день с писателем встречается. Это вам не крысы наши, издательские!
- Думаю, сразу вцепилась! Может даже и на обед не пошла! Быстро ли читает? Надо страницу в минуту, как минимум. Чтобы пробило..., темп держать. Тогда образ в голове проявится.
- Кто она? Судя по речи..., фразы короткие, простенькие, заштампованные...! Словарь невелик, прямо скажем. Может медсестра какая, или на заводе где...! Хотя ... неважно это все! Хороша, ...зараза! Ох и хороша же!
Пролистал немного вперед.
- "Бикукле", думаю проскочила уже. Мною заинтересовалась слегка. Это хорошо!
- Ну... и сразу вслед "Идиот", "АД", "Милостыня"... - должна, как минимум зауважать.
- "Три глотка счастья" - почувствует трепетность автора.
- "Папайя" - мистикой по мозгам в самый раз!
- "Раздевалка" - обревется вся. И тут ..."бац" - "Обрубок" - пусть насторожится!
- "Бандажик" - пусть слегка расслабится и заодно отметит искрометный юмор и острый язык автора.
- Потом опять - "Бабушка" - она ведь и догадывается об истинной женской доле.
- "Охота" - пусть передохнем девочка. - А тут "Инцест" подоспел…- душа на разрыв!
- "Измена" - все мужики сволочи!
- "Специалистка" - бабы не лучше!
- До "Тещи пожалуй не доберется! Выдохнется! На потом оставит.
- Бедная женщина. Сколько же придется пережить за эту ночь! Но это, если психика подвижная, душа живая! А если там «бревно», как часто бывает у красоток, нет смысла и начинать. Бревно – оно во всем бревно!
Андрей Павлович еще раз взглянул на обложку.
- Права была насчет названия! Я бы сделал длинно, но точно - "Все бабы - дуры, все мужики - козлы"! В самый раз. Да нельзя! Некорректно! Мужики обидятся!
- Придет! Должна придти! Надо завтра выглядеть хорошо, сегодня лягу пораньше.
- Андрей Павлович! Там Вас дама ... спрашивает! - проснулась в дверь медсестра.
- Книжку ... вернула! - поморщился Широков. - Эх! Все зря...!
Швырнул с досадой раскрытый экземпляр на кровать.
- Не вышло у меня...! ... Пусть там у вас оставит, утром заберу!
- Да нет! В номер рвется! Прямо спасу нет! Поздно уже, не положено.
- ... Пропустите! Это ... из издательства! Пусть заходит.
- В кресло пересадить, или так... полулежа примите!?
- Лучше сразу в ...постели, чтобы время не терять, если... что! - подмигнул ей шаловливо Андрей Павлович.
- ... Мочеприемник сменить! Или уж на ночь?
- Сменить! Пускай свежий...! Только быстро! Неудобно ... дама ждет!
- ... Пис-с-с-саки...! - кинула она в большой целлофановый мешок переполненную емкость.
- Не бухти Матвевна! Один раз живем!