Когда я была маленькой… До чего избитая фраза для начала рассказа написалась! А ведь против фактов не попрёшь, — всё было именно тогда, когда я раз в пять меньше была, чем сейчас. Зато желаний было раз в пятьсот больше, большая часть из них — чистокровные мечты. Первосортные, не имеющие ни малейшего шанса сбыться. Это не огорчало нисколечко, ведь мечтать не сложно, приятно даже, а жизнь к детям и так обычно добра и щедра. Полной мерой отмеряет, с горочкой.
Вот собираю я землянику в своём тайном местечке: правой рукой срываю ягоды, в левую ладошку складываю. А ладошка маленькая, урожай весь туда не помещается, ещё чуть-чуть — просыплются спелые земляничины на траву. Подхватываю снизу правой ладонью и несу перед собой в лодочке рук гостинец для мамы. С горочкой.
А вот соседка добрая, тётя Тамара, выносит нам, детям, воды попить. И плошку конфет, карамелек без фантиков: берите, сколько хотите. Каждый спешит захватить как можно больше посыпанных сахаром подушечек, сколько в руку уместится, чтобы не было потом обидно, что меньше других взял. Всю карамель расхватали, озорники, у каждого по горсти с горочкой.
Мама суп разливает половником, а я помогаю относить тарелки на обеденный стол. "Неси осторожненько," — говорит мама: "Много зачерпнула что-то, с горочкой получилось." А в тарелке плавают оранжевые стружки обжаренной морковки, в середине золотистого бульона шарики фрикаделек, обвалянные в манке, мои любимые. Сама так и не научилась их делать.
Или вот ещё картинка: наливаю молоко из бутылки в чашку. Молока немного осталось, но в чашку всё, кажется, не поместится, последние капли лью аккуратненько. Тютелька в тютельку вместилось, только вот-вот выльется, лишь тронь чашку, выходит — с горочкой налила. Наклоняюсь к столу и губами отпиваю лишнее, и "горочка" эта отчего-то вкуснее кажется, чем всё молоко в чашке.
Тесто на пироги, накрытое влажной салфеткой, чтобы не заветрилось, поднимается над краем большой кастрюли, растёт. Но это бабушкино, мне трогать не разрешается. А вот камешки и ракушки на болгарском пляже — это моё. Собирать их можно, только в ладошку, с горочкой обязательно. Обидно до слёз было забыть подарки от моря на обратном пути в поезде. Целый пакет! Верите ли, до сих пор жалко.
А полные горсти крыжовника, прижатые к животу, чтобы не уронить ни одну ягоду? А грибы? Идёшь парком, руки пустые, ни пакета, ни тем более корзинки, а они тут как тут — прямо под ноги бросаются. В две руки с горочкой как раз поместится достаточно грибов на супчик. "Грибы пошли!" — обрадуется папа. И назавтра спозаранку всей семьей в лес выходим, чтобы полные корзины набрать, а если повезёт — так и с горочкой, прикрытой от солнца и посторонних глаз вялыми лопухами.
Да мало ли чего жизнь отмеривала мне, жадной до впечатлений, полной мерой, да с добавочкой. Открытий, находок, радостей, новых друзей, увлекательных книг…
А сейчас что? Ладошки выросли — и в них всё умещается? Или детская жадность переросла во взрослую меркантильность, теперь всего мало? Объясните мне кто-нибудь, куда делась "горочка", радость моя чрезмерная, преизбыточествующая, ликующая?
Вот в самый разгар сетований подбежал ко мне сынок младшенький. "Мама, подставь руки," — говорит. И высыпает мне в горсти из коробки конструктор. Давай, мол, машинку собирать. Гляжу на эти детальки, на детей, чай за столом пьющих, на облака за окном над яблоньками нашими цветущими, и думаю: "А никуда не девалась моя "горочка", вот она. Не будет этого, будет другое, но обязательно вот так — с избытком, чтобы нести перед собой аккуратно и радоваться. А ещё, чтобы хотелось поделиться с другими."
Радость разделённая с близкими — умножается. Вот и делюсь теперь с вами. Угощайтесь!