Иногда перелистываю старые журналы и нахожу в них что-то такое, что раньше пролистал, не читая, или прочитал, но не вник в содержание. А потом, через годы, а то и через десятки лет, открываю какой-нибудь давний журнал и нахожу в нём что-то совершенно для себя новое. Вот и вчера, перед сном, открыл журнал «Знамя» за 1987 год, №3 и читаю: «Из неопубликованного Ольги Берггольц».
***
«Как странно знать, что в городе одном
Почти что рядом мы с тобой живём…
Я знаю, как домой дойти: пятнадцать
Минут ходьбы, пять улиц миновать.
По лестнице на самый верх подняться
И в дверь условным стуком постучать.
Ты ждёшь меня, возлюбленный! Я знаю,
Ты ждёшь меня, тоскуя и любя…
Нет, я не виновата, что страдаю,
Что заставляю мучиться тебя!
О, только бы домой дойти! Сумею
Рубцы и язвы от тебя укрыть,
И даже сердце снова отогрею,
И даже верить буду и любить.
О, только бы домой дойти! Пятнадцать
Минут ходьбы. Пять улиц миновать.
По лестнице на самый верх подняться
И в дверь условным стуком постучать…
1939 г. январь»
* * *
«Из края тьмы, бессмысленной и дикой,
В забытое земное бытиё
Я душу увожу, как Эвриди;ку,
Нельзя мне оглянуться на неё.
Шуршат изодранные покрывала,
Скользят босые слабые ступни…
Нет, — не глядеть, не знать, какой ты стала
За эти, смертью отнятые дни,
Нет, — если я условие нарушу
И обернусь к запретной стороне, —
Тогда навек я потеряю душу
И даже песни не помогут мне…
1939 г.»
«На воле
Неужели вправду это было:
На окне решетки, на дверях?..
Я забыла б — сердце не забыло
Это унижение и страх.
До сих пор неровно и нечетко,
Все изодрано, обожжено,
Точно о железную решетку —
Так о жизнь колотится оно…
В этом стуке горестном и темном
Различаю слово я одно:
«Помни», — говорит оно мне… Помню!
Рада бы забыть — не суждено…
1939 г., октябрь»
Вот такие стихи. До сегодняшнего дня я много читал стихов советской поэтессы Ольги Берггольц, особенно, о войне, о блокаде Ленинграда, В те дни Ольга Берггольц стала истинно народным поэтом, разделив с ленинградцами все ужасы "смертного времени", вселяя в них надежду своими стихами. Ещё во время блокады поэтесса Ольга Берггольц была награждена медалью «За оборону Ленинграда». Член Коммунистической партии. Награждена орденами Ленина и «Трудового Красного Знамени». Получила «Сталинскую премию третьей степени».
Для меня этих знаний о поэтессе было достаточно. Я даже не мог представить, что Ольгу Берггольц тоже «задела» машина сталинского террора. Это сейчас всё о жизни почти каждого советского поэта, да и не только советского, можно найти в этом - «всё знающем» интернете. Прочитав приведенные выше стихи, я заглянул в интернет и прочитал, что советская поэтесса и прозаик, драматург и журналист, Ольга Берггольц 13 декабря 1938 года была арестована:
«…по обвинению в «… связи с врагами народа, а также как участника контрреволюционного заговора против Ворошилова и Жданова. От нее требовали признания в террористической деятельности — но она держалась стойко, не оболгала себя, хотя ее долго и методично били ногами по животу, в то время она была беременна. Ольга прямо в тюрьме родила мертвого ребёнка».
Вскоре после освобождения Ольга Берггольц вспоминала: «Вынули душу, копались в ней вонючими пальцами, плевали в неё, гадили, потом сунули обратно и говорят: живи!».
Не обошла стороной машина сталинского террора и некоторых близких поэтессы. Отец Ольги — Фёдор Христофорович Берггольц (1885—1948), врач-хирург, во время блокады тоже находился в Ленинграде. Сначала ему в НКВД предложили стать осведомителем, но он отказался. Тогда отца Ольги арестовали. Пытаясь защитить отца от произвола, поэтесса доказывала, что в блокадном городе он необходим хотя бы как врач. Но «бдительных» стражей НКВД здоровье страдающих жителей Ленинграда интересовало меньше, чем их борьба с пресловутой «шпиономанией», опытного врача-хирурга «…выслали в Красноярский край, так как немецкая фамилия сделала его «социально опасным элементом».
Первый муж поэтессы, с которым Ольга уже была в разводе, Борис Корнилов, был расстрелян 21 февраля 1938 года в Ленинграде.
В дни прощания со Сталиным Ольга Берггольц для газеты «Правда» написала стихи:
«Обливается сердце кровью…
Наш любимый, наш дорогой!
Обхватив твоё изголовье,
Плачет Родина над Тобой».
В других стихах Берггольц так отозвалась о смерти Сталина:
«О, не твои ли трубы рыдали
Четыре ночи, четыре дня
С пятого марта в Колонном зале
Над прахом, при жизни кромсавшим меня…».
25.06.2017