В самолёте с утками

 


Первое марта в Мурманске ещё не означает первый день весны. Полярная ночь не совсем отступила, поэтому утром в аэропорту темно и холодно. Марина шла на посадку в меховой шапке, шубе, сапогах, тоже на меху, вокруг шеи — вязаный шарф, длиной в два метра, варежкой прикрывала рот от морозного воздуха. Она летела с Колей Рагулиным, своим мужем, на юг, к родне в Ростов-на-Дону. Это хоть и Северный, но всё же Кавказ. А потом по плану: путь в Симферополь к племяннице на свадьбу.

Всего через пару часов они попали в весну. Даже не верилось — «травка зеленеет, солнышко блестит» — совсем по Тютчеву. Сразу запаслись билетами на следующий полёт: Коле, Марине и его сестре Аксинье, по профессии — свинарке.

Марина, пролентяйничав неделю, а Коля, пропьянствовав в родном казачьем хуторе Садки, засобирались снова в дорогу. Это называлось «проведали мамашу» — дословное выражение Рагулина.
Ни свет, ни заря, они с Аксиньей и пятнадцатью зарезанными утками приехали в аэропорт Ростова-на-Дону. Но к большому огорчению, целый день вылет откладывался по неизвестной причине. Ночью в гостинице золовка глаз не сомкнула: шутка ли — битая птица ведь ждать не может.
Марина с Колей смеялись — на сто процентов были уверены, что утром улетят. Но… опять безнадёжное объявление: «Рейс Ленинград – Ростов – Симферополь - Алма-Ата задерживается неприбытием самолёта из Алма-Аты».

Ничего-о себе! Ждут лайнер из северной столицы, а он ещё в Казахстане. Тут Марина стала бить тревогу. Кое-что в системе Аэрофлота она соображала, судьба заставляла часто летать к мужу. Но попытка «пробить места» на прямой рейс Ростов—Симферополь окончилась полной неудачей. Всё схвачено и перехвачено кавказскими спекулянтами цветами и мандаринами. Денег у них побольше, чем у мужа — моряка загранплавания со 100%-ой «поляркой», да плюс премиальными в 300% за перевыполнение плана по транспортировке рыбы из Атлантики.

Раздумывать было некогда, Марина пошла на риск ради спасения уток, да и бедная Аксинья уже  близка к обмороку. Женщина смело вошла в кабинет к самому Главному:
— Давайте знакомиться,— сказала она, держась солидно, и стараясь придерживаться московского диалекта, — я из Москвы, с Центрального телевидения, редактор отдела писем и социальных исследований программы «Человек и закон»…
Шеф при голубых погонах остолбенел, сумев лишь молча подать руку.
— Да-а,— продолжала сочинять на ходу Марина,— у вас мало, что изменилось в лучшую сторону с тех пор, как мы здесь снимали. Всё те же безобразия!

Начальник аэропорта продолжал молчать с испуганным видом, что придало ей ещё большей уверенности:
— Вам повезло сегодня, я здесь по личному вопросу... Надо срочно улететь в Симферополь на свадьбу!
Наконец-то шеф заговорил:
— Сколько надо мест?
— Три.
Тут его как подменили,— зашевелился, тронулся с места, попытался шутить:
— Я думал, что тридцать-сорок, на всю свадьбу. Три места мы организуем.
— С нами пятнадцать уток в мешках, им, слава богу, посадочных мест не требуется, — подыграла ему Марина.
— Проходите на регистрацию, пожалуйста, прямо к стоечке. Я по телефону всё улажу. Счастливого полёта! — начальник очень мило улыбнулся и помахал «работнице Центрального телевидения» ручкой. Не хватало лишь воздушного поцелуя.

Второпях они побежали на регистрацию, не веря своему счастью, и всё же сомневались: откуда им возьмут места, если вся бронь продана? Оказывается,   проделали трюк: перед носом троих последних пассажиров опустили стеклянный щит и сказали, что регистрация закончена, и они опоздали на рейс.
Эти трое возмущались, бились как мухи о стекло. Марине их по-человечески было жаль, но честную труженицу-казачку Аксинью ещё жальче — во-первых, родственница, а во-вторых, не так уж часто люди летают с утками.