Клиническая жизнь

Евгений Хохрин
Клиническая жизнь: отношение к истории представлений сознания в театре вращений бытия

Объективной истории не существует. Прошлого нет. Как не существует будущего. Это лишь две стороны одной медали - "настоящего" - границы между прошлым и будущим - желанным и полученным в континууме театра времени, где края пространства сцены определяют ход и последовательность событий в прошлом, протяженность и массу действия в настоящем, глубину и вероятность явления в будущем.
История в представлении потомков - не более, чем декорации - временное и фальшивое подобие действительности, легко сменяемое в зависимости от интерпретатора и его мастерства, никак не влияющие на ход и содержание прошедших событий, развертывание сценария будущего и завершение текущего дня ... По сути история подменяет пространство подлинности жизненных ситуаций перечнем фактов временной шкалы действий, демонстрируя истинную пустоту, которая лишь бесконечно продуцирует саму себя в новых формах и иных сочетаниях.

***
И в этом аспекте настоящего парадоксально сочетаются два времени - постранства смыслов и пространства понимания, по сути представляя собой единый акт процесса познания мира, своего рода performance, где "зритель присутствует в событиях сцены, как покойник в жизни потомков или как боги в жизни племени" /А.Раппопорт. Отсюда - парадокс (со)вращения пространства-времени - сцена и зритель меняются местами и вот вы уже из ситуации сонного наблюдения втянуты в непосредственное действие - "на сцене уже боги и духи предков, а в зале потомки."
Цикл замкнут и колесо истории "(воз)вращает зрителю роль богов и роль потомков-героев - (пре)вращая тех и других в новых зрителей этих (раз)вращений."

С таким контекстом "театр вращений", подобно "театру теней", становится мировым аттракционом, космической сценой мироздания, которая драматически смещает все мыслимые акценты, масштабы, структуры и уровни осознанности от их повседневной суеты в тишину массовых немых сцен и буйство пламенных речей героев и громогласии публичного слова. Последняя трансакция, как метод социального переучивания, конечной целью ставит формирование гармоничной личности, превращая театр в "храм героев истории и служителей культа гармонии".

***
"Солярная онтология" транслирует модель производства бесконечных "вращений" и ассоциативно притягивает коммуникативные технологии, связывая жизнь театра с его освещением, сменой ситуаций "блистательного дня и тёмной ночи" и на решающей стадии превращается в плотный занавес реальной мысли, тающей в лучах рамп сценического действия.
Так подстановка осознается действием "освещения и освящения" - невидимыми источниками тайного знания, в котором театр жизни приобретает иные смыслы в непосредственном акте (с)ращения пространства действия актёра и времени восприятия зрителя, наполняясь божественной сутью планетарного разума.

Сцена представлена в динамике смены света и тьмы, как смена актов и декораций и, в этом случае, олицетворяет Планиду с ее неожиданностью и внезапностью постоянного (коло)вращения размытых смыслов и исчезающих содержаний. В этом моменте и (с)ращиваются, обособляясь, матрица мира и пространство театра, делая театр концептом игр разума, т.е. площадкой виртуального эксперимента и местом действия критического мышления ... Судьба в своей перфлексии представляется идеальной площадкой для развертывания идей непредсказуемости игры с её фатальной ротацией успехов и поражений, рефлексией конфронтации и озарения сумрачного сознания в его безумии и слепоте.

С этого момента слепота внутреннего "я" в театре жизни становится доминирующим признаком успешности бытия и совершенства сознания задолго до появления "техники опускания завесы век, момента выключения прожекторов" мышления  - теперь она "царит в мире событий - истории как таковой" - в её  непредсказуемой назидательности и молчаливого согласия с "невидимостью истины при скептицизме зрячих", где зрение продолжают доминировать над слухом и речью, а поэтика образа составляют основу логики формы и структуры содержания событий в пространстве комедийного фарса и трагического эпоса застоя новейшей истории при постоянной смене декораций и сцен. И только тогда архитектура сможет вырваться из ролевых оков прислужницы власти и разрушить образ "продукта отражения культуры определённой эпохи", - взять, наконец, на себя "функции невидимого постановщика и декоратора сцен Бытия".

***
А пока - под колесами жизни незаметно пролетели в погоне за убегающим горизонтом и остались навсегда, далеко за спиной - 27,27 километров разнообразных дорог надежды и (воз)вращений. Родные пенаты встретили раскаленной пустыней Пестеревской в 35 градусной жаре июньского вечера вчера, где-то "на краю Ойкумены", - там жизни нет, куда ни кинь - везде клин. Клиническая жизнь - Сибирь, ... чо.