Валерий Венда, профессор психологии
Крупица в историю Великой Отечественной Войны.
Надеюсь, дорогой читатель, что Вы прочитали мою Повесть о забытом разведчике.
Тогда продолжу.
Всем известно поражение великого боксера- тяжеловеса Джо Луиса от немца Макса Шмелинга, бывшего под допингом-первитином в 1936. То был год повального национального увлечения первитином, одной из разновидностей амфетамина.
Немцы победили на Олимпиаде в Берлине. Гитлер был счастлив. Он считал, что понял, как победить весь мир.
Жуков не мог не знать о донесениях Федора Венды о применении фашистами первитина, принесшего ошеломляющий успех Гитлеру на первом этапе блицкрига в 1941 и начале 1942 года.
Разведчик говорил и о том, что после определенного периода, по его оценке, от шести месяцев до года, последует резкое ослабление духа и физических сил вражеских войск.
Однако, Жуков, возможно, не довел эти сведения до Сталина. Тем не менее, сам маршал учитывал эти данные. В своей книге он прямо говорит: «Ведя борьбу с врагом в 1941-1942 годах за выигрыш времени, Верховному
Командованию необходимо было с особой бережливостью относиться к сохранению
людских ресурсов с тем, чтобы в нужный момент, оснастив их новейшей техникой, обрушить затем на врага. Но И. В. Сталин часто этого не делал.
Горячась, он нередко требовал вводить в сражения все новые и новые части, не считаясь с тем, что некоторые соединения войск, вводимые в бой, только что мобилизованы и еще не успели получить необходимую боевую подготовку. Мы убеждали И. В. Сталина в том, что преждевременный ввод в
сражение необученных и несколоченных частей приводит к излишним потерям. В
таких случаях он сердился и говорил: "Нечего хныкать, на то и война...".
Ясно, что Жуков не разъяснил Сталину, что надо было ждать, когда первитин перестанет усиливать, а, наоборот, ослабит фашистов. Сколько советских солдатских жизней было бы сохранено?
Совершенно новая фаза войны началась после того, как фашистские войска были окончательно отравлены наркотиками. Как и предсказывал мой отец, этот период начался в середине 1942 года.
В это время, дотоле безграмотный в военных делах Главком под руководством своего заместителя освоил все премудрости. Жуков так формулировал этот комплимент себе как учителю Сталина: «Могу сказать, что И. В. Сталин позднее овладел основными принципами
организации фронтовых операций и операций групп фронтов и руководил ими со
знанием дела. Эти способности И. В. Сталина, как Верховного
Главнокомандующего, особенно раскрылись, начиная со Сталинградской битвы».
Вот сколько знаний, таланта, времени и сил затратил маршал на образование своего всесильного ученика.
Ко времени выхода книги Жукова комплименты в адрес Сталина были не в моде. А когда они еще войдут в моду? Заботимся о памятниках неизвестным солдатам в Польше и не заботимся о памятниках у себя в стране тому, кто их привел к великой Победе.
Жуков хвалит не столько Сталина, сколько свой полководческий и учительский талант.
Если бы Жуков еще и ввел Сталина в курс донесений моего отца и других разведчиков о первитине, о губительной роли наркотика для наших войск в начале блицкрига и о новой фазе войны, фазе выдохшегося и провалившегося блицкрига, можно было бы избежать многих потерь среди советских войск.
Правда, победы самого Жукова во второй фазе войны выглядели бы с указанием о первитине намного менее эффектно. Поэтому Жуков предпочел не упоминать первитин ни в обсуждениях со Сталиным и другими военачальниками, ни в своей книге.
Весь мир давно уже обсуждает широкое применение первитина и других разновидностей амфетамина гитлеровскими войсками, а потом и спортсменами обеих Германий, ГДР и ФРГ, а Жуков об этом не обмолвился ни словом.
Жуков вычеркнул из своей памяти, а заодно и из архивов все, что сначала Ф.М.Венда, а после самоубийства отца его мать и сестра продолжали передачу данных завербованного им абверовского агента Федоффа о значении наркотиков как секретного военного фактора гитлеровских вооруженных сил.
Именно первитин, по мысли Гитлера, должен был обеспечить успех блицкрига по плану Барбароссы. На внезапность удара Гитлер рассчитывать не мог, невозможно тайно сосредоточить на границе с СССР сотни дивизий. А вот состояние солдат, их сверхчеловеческие возможности под воздействием наркотика были мощным тайным оружием Гитлера.
С помощью своего источника в Абвере Александра Павловича Федоффа мой отец узнал и сообщил об этом секретном оружии.
Сам Жуков признавал, что Сталин понял бы значение любого фактора войны: «В руководстве вооруженной борьбой в целом И.В. Сталину помогали его
природный ум, опыт политического руководства, богатая интуиция, широкая осведомленность. Он умел найти главное звено в стратегической обстановке и,
ухватившись за него, наметить пути для оказания противодействия врагу,
успешного проведения той или иной наступательной операции. Несомненно, он
был достойным Верховным Главнокомандующим».
При такой высокой оценке Жуковым Сталина маршал мог не сомневаться, что Главком понял бы значение наркотического отравления войск противника и учел бы это как главное звено второго этапа войны, когда блицкриг выдохся, захлебнулся и провалился.
Жуков однобоко трактует причину резкого перелома в ходе войны как следствие технического перевооружения Красной Армии.
Маршал сам себе противоречит, объясняя, что успешное перевооружение армии, флота и военно-воздушных сил было проведено еще до войны, в период 1931-1937 годов.
Вот только несколько примеров, приведенных Жуковым в опровержение своего представления причин перелома в ходе войны после Сталинградской битвы: «В серийное производство поступили автоматическая винтовка С. Г. Симонова (образца 1936 года), карабин (образца
1938 года), ручной пулемет В. А. Дегтярева и созданные на его основе танковые, зенитные и авиационные пулеметы.
В 1938 году на вооружение принимается первый отечественный
крупнокалиберный пулемет Дегтярева - Шпагина, который отличался своими
боевыми качествами. В 1939 году армия получает новый станковый пулемет системы В.А. Дегтярева. Хорошо приняла армия пистолеты-пулеметы под пистолетный патрон В. А. Дегтярева (ППД) и, особенно, новые образцы конструкции Г. С. Шпагина (ППШ). С 1930 по 1938 год выпуск винтовок и
карабинов возрос со 174 тысяч до 1175 тысяч, пулеметов - примерно с 41 тысячи до 77 тысяч. По насыщенности ручными и станковыми пулеметами, а также
по количеству пуль, выпускаемых в одну минуту на одного бойца, Красная Армия
к концу второй пятилетки (до войны – В.В.) превосходила капиталистические армии того
времени. Ежегодный выпуск танков с 740 в 1930-1931 годах достиг в 1938 году
2271. С конца 1937 года несколько крупных машиностроительных заводов переводятся на производство новой артиллерийской техники, а мощности действующих заводов значительно увеличиваются. В
1930-1931 годах выпускалось ежегодно 2 тысячи орудий, в 1938 году-уже более 12 с половиной тысяч. В 1937 году создается 152-мм гаубица-пушка и
совершенствуется 122-мм пушка, в 1938 году появляется 122-мм гаубица.
Все это тоже было неплохое оружие. Например, 45-мм противотанковая пушка образца 1937 года могла пробивать броню машин всех типов, стоявших в
то время на вооружении капиталистических государств.
К началу 1939 года количество орудий в армии с 17 тысяч (1934 год) увеличилось почти до 56 тысяч.
Задолго до войны очень способным конструктором Б. И. Шавыриным были созданы минометы калибра 82 и 120 миллиметров.
Техническая реконструкция преобразила наши военно-воздушные силы.
Авиационная промышленность освоила массовое производство различных отечественных типов самолетов. Военные летчики получили двухмоторные
скоростные бомбардировщики СБ, тяжелый бомбардировщик ТБ-3, бомбардировщики дальнего действия, скоростные маневренные истребители И-15 и И-16».
Г.К. Жуков с гордостью описывает предвоенное перевооружение советской авиации: «В 1937 году наши летчики установили около 30 международных рекордов на дальность, высоту и
скорость полета. Стало быть, в те годы технический уровень советской авиации
был не ниже зарубежного.
Авиационная промышленность, отвечавшая требованиям времени, в 1938 году
выпустила почти 5,5 тысячи самолетов против 860 в 1930 году.
С 1929 по 1937 год было построено 500 новых боевых и вспомогательных кораблей различных классов. Развертывается строительство крупных судов для океанского флота, серийное производство подводных лодок типа К, Л, Щ, С и торпедных катеров, эсминцев, легких крейсеров типа "Киров" и тяжелых - типа "Чапаев", создаются батареи береговой артиллерии, укрепляется морская
авиация»… «С 1928 по 1933 год мощность артиллерийских заводов возросла более чем в 6 раз, а по малокалиберным орудиям - в 35 раз».
Все эти данные, приведенные Г.К.Жуковым, говорят о том, что смерч блицкрига, пронесшийся над нашей страной, и сплошные поражения начала войны объяснялись не слабым вооружением РККА. И не внезапностью нападения фашистов. Концентрация их войск на нашей границе была очевидна. Многие разведчики сообщали о дате начала плана Барбаросса. Об этом радировал из Берлина и завербованный отцом полковник Абвера Александр Федофф.
Серго Берия в своей книге об отце пишет: «Уже не секрет, что Советский Союз располагал планом гитлеровского нападения на СССР еще до войны, причем с полным оперативным развертыванием. И в ходе самой войны особых неожиданностей, насколько я знаю, для нас не было. Заблаговременно узнала советская разведка о перенацеливании вермахта на Украину, о прорыве в направлении Сталинграда, Кавказа. Мы знали о том, что происходит в ставке Гитлера, в Генеральном штабе вермахта, в штабах родов войск».
Так что и информация о планах фашистского командования и новейшее вооружение у наших воинов было.
Успех фашистских войск на начальном этапе объяснялся чем-то другим, о чем Жуков знал, но упоминать не хотел.
Точно так же последующий провал блицкрига, перелом в войне в середине 1942 года был обусловлен не внезапным техническим перевооружением наших войск.
Многие разобранные заводы, вывезенные за Урал, так и не заработали на былую мощность, а оставленное в Москве старое оборудование даже в руках мастеров работало не валко.
Дело было в том, что враг стал совсем другой. Не потому, что советские войска измотали его, они ведь и сами много потеряли. Но если в начале войны накачанные первитином фашисты, по несколько суток, без отдыха и задержки сметали на своем пути лучшие кадровые соединения советских войск, пленяя их и убивая сотнями тысяч, то на втором этапе войны даже формирования штатских советских добровольцев успешно гнали выдохшихся наркоманов.
Красная Армия, которая не могла выиграть ни одного сражения в начале войны, теперь стала гегемоном над выдохшимися фашистскими наркоманами. В этот период не один Жуков, но и многие другие талантливые советские военачальники стали проводить наступательные операции столь же успешно, как и Жуков.
Если бы Сталин получил от Жукова полную информацию о первитине и новом состоянии фашистских войск, он мог соответственно изменить всю стратегию второй половины войны.
Однако личное значение Жукова в достижении победы при этом могло быть понижено.
Многие военачальники могли параллельно планировать и проводить операции, которые ожидали своей очереди в делах Жукова.
Война могла закончиться намного быстрее и с несравненно меньшими потерями.
Но Жуков не получил бы желанных имен Маршал Победы и Спаситель нации.
Берия наверняка пытался довести до сведения Главкома все эти сведения. Берия придавал огромное значение сведениям о первитине, которые добыли ценой своей жизни и нечеловеческих мук в фашистских застенках Ф.М.Венда, Д.П.Теплякова и М.М.Венда.
Именно поэтому Берия представил этих отважных разведчиков к высоким правительственным наградам, а Ф.М.Венду – к высокому званию Героя Советского Союза.
Это представление, равно как и вся добытая этими разведчиками информация, исчезли из архивов КГБ и ГРУ после поспешного и необоснованного уничтожения маршала Л.П. Берии.
Жукову было через кого провести такую чистку архивов. В частности, ему помог его давний друг, сослуживец и почитатель генерал армии И.А. Серов, который был назначен сначала первым Председателем КГБ СССР, а потом начальником ГРУ.
Берия мог рассказать «хозяину», как называл заглазно Жуков Сталина, что первитин оказывал огромное влияние на военные действия.
Под влиянием наркотика немецкие солдаты вели бешеное наступление на наши позиции несколько суток кряду.
Берия мог привести много примеров, добытых разведчиками, как у фашистов открывалось «второе дыхание» после приема первитина. Известен случай, когда уставший немецкий пилот, еле тащившийся к своему аэродрому, увидел советский самолет, за штурвалом которого был тоже смертельно уставший пилот. Немец немедленно достал из кармана аварийный запас первитина, спасительную «авиационную шоколадку».
Физические силы и нервная концентрация немца быстро восстановились, и он расстрелял беззащитного, в конец обессилевшего советского летчика.
Другой пример касался наземных операций. Немцы численностью около полутысячи попали в окружение. В глубоком снегу они полностью обессилили. Их командир увидел приближавшийся небольшой отряд советских войск, который стремился занять господствующую высотку, откуда они могли расстрелять фашистскую группу.
Немецкий командир быстро раздал солдатам первитин. Только что бывшие полумертвыми солдаты вдруг встрепенулись, бегом заняли заснеженную высотку и перестреляли наших еле двигавшихся ребят.
Всем известно, что Берия был очень талантливым организатором и руководителем крупнейших строек и программ. Он тоже, как и Главком, с помощью Жукова и других военачальников постепенно, в ходе войны научился разбираться и в военных операциях, за что Сталин произвел его в маршалы в июне 1945 года.
Опираясь на разведданные, Берии было, что рассказать Сталину о тайнах первых успехов фашистов и об их обреченности во второй половине войны, когда стало очевидно, что отравление Гитлером своих солдат и генералов первитином привело к срыву и провалу блицкрига.
Однако Жуков, полностью завладевший вниманием и доверием Сталина, стоял горой на пути этих сведений и кипел злобой против шефа внутренних дел и госбезопасности.
Берия доказывал, что фашисты измотаны, и многие военачальники, не только Жуков, могли добиваться громких побед.
Думается, что К.К.Рокоссовский, судя по многим его замечаниям, был такого же мнения.
Сталин мог бояться ошибиться в оценке учета наркотического падения боеспособности фашистских войск после середины 1942 года. Жуков стоял на том, что при проведении операций нужно было рассчитывать на максимальную боеспособность противостоящих вражеских соединений.
Жуков боялся проиграть хоть одно сражение и утерять свое звание непобедимого. Рокоссовский и любой другой опытный полководец легко возразили бы, что боеспособность войск может быть проверена с помощью полевой разведки, которая для этого могла взять «языков».
На этом этапе объективно уже не требовались те чрезмерные силы и жертвы, на которые шел Жуков, чтобы многократно перестраховать свои победы и успехи.
Сам маршал так описывает масштабы сил, которые он как замглавкома направлял на выполнение своих оперативных планов: «В этих крупных наступательных операциях принимало участие огромное
количество войск: по 100-150 дивизий, 20-30-40 тысяч орудий и минометов, до
5-6 тысяч танков и столько же самолетов».
Это означало, что Жуков, завоевав доверие Сталина, как заместитель Главнокомандующего полностью монополизировал руководство наступательными операциями. Эти масштабные операции невозможно было скрыть от фашистов.
Немцы знали о каждой готовящейся операции, о приезде Жукова для руководства проведением операцией, но их войска уже были в таком состоянии, которое не позволяло им успешно бороться с советскими войсками.
Поэтому ни хитроумные полководческие планы Жукова, ни сокрытие планов от фашистов большой роли уже не играло.
Выдохшиеся фашистские наркоманы были обречены на поражение в каждой операции и во всей войне в целом. Блицкриг выдохся и провалился. Это прекрасно знал Жуков и торопился набрать свои собственные победные очки для завоевания титула Спаситель нации.
Эту индивидуальную стратегию Жукова прекрасно понимали все другие советские военачальники. Именно поэтому они не встали на защиту маршала ни тогда, когда Сталин с подачи Берии заставил его объясняться с коллегами, почему он приписывал себе лавры побед даже в тех сражениях, которые он не планировал и не видел, ни тогда, когда Хрущев обвинил Жукова в бонапартизме.
Дело было не в трусости великих полководцев, боязни высказать мнение, отличное от мнения партийных лидеров, а в их согласии с обвинениями.
В ходе войны Жуков всячески скрывал данные о первитине. Для того, чтобы эти сведения не всплыли после войны и не понизили цену его полководческих побед, Жуков должен был устранить Берию и вычистить архивы разведки в КГБ и ГРУ.
Жуков и Серов были самыми активными чистильщиками архивов разведки в КГБ и ГРУ.
В 1983 году я попросил моего куратора по ГРУ полковника Юрия Чемохуда найти мне архивные данные по двум вопросам. Конечно, меня, прежде всего, интересовали материалы о моем отце. Кроме того, я попросил своего друга найти свидетельства того, что Жуков имел своих людей в руководстве КГБ и ГРУ, через которых он мог подчистить архивы разведслужб и устранить данные об истощении немецких солдат первитином к тому времени, когда Жуков начал выигрывать битвы и регулярно громить фашистские войска.
С покойным Юрием Васильевичем Чемохудом мы были очень близкие друзья. В отличие от своего предшественника Анатолия Гуляева, он был чрезвычайно симпатичным и общительным человеком. С какой-то древней бабушкой, владевшей хорошим участком совсем близко от Москвы, Юра подписал договор о полном обеспечении ее до самой смерти. Он был честным, «белым» риэлтором в той его единственной сделке. Да «черных» тогда еще и не было в природе нашей страны.
После ее смерти участок перешел к нему, и Чемохуд построил на нем небольшой дом и огромную сауну. В бане собирались люди, имевшие отношение к ГРУ.
Из известных всем людей там часто бывал Володя Лукин, который потом стал уполномоченным президента РФ по правам человека. В банные времена он был очень компанейским, вовсе не таким важным, как стал потом. Вообще, обстановка в сауне была самая дружеская.
Как и все те его коллеги, которые еще не стали генералами, Юра, представляясь новым знакомым, особенно, молодым женщинам, до которых он был очень падок, гордо называл себя полковником Генерального штаба.
Относительно моего отца полковник Чемохуд нашел только одно краткое упоминание о том, что Ф.М.Венда остался по заданию ГРУ в оккупации в Симферополе и передавал важные сведения от завербованного им агента Б-71.
Зато о почитателе таланта и младшем друге маршала Жукова Иване Серове Чемохуд нашел множество сведений, из которых стало ясно, что маршал мог через Серова как угодно подправить архивы и КГБ, и ГРУ.
2 сентября 1939 г. еще совсем молодого Серова назначили наркомом внутренних дел Украины. Работа на Украине сблизила Серова с Н. С. Хрущевым - тогда Первым секретарем ЦК компартии Украины и с Г.К.Жуковым, командовавшим Киевским военным округом.
Дружба с этими двумя людьми сыграла огромную роль в судьбе и карьере Серова.
В 1953 году после уничтожения Берии, когда многие чекисты из окружения Берии были сурово наказаны, Серов взлетел на пост Председателя КГБ СССР.
Серов верно и преданно служил Жукову и во время войны. Он вошел в Берлин как уполномоченный НКВД по 1-му Белорусскому фронту, которым командовал маршал Г. К. Жукова. В период работы под Жуковым Серов был щедро награжден: дважды орденом Красного Знамени, затем его отмечают орденом Кутузова 1-й степени и, наконец, по личному ходатайству Жукова, 29 мая 1945 г. Серову присвоили звание Героя Советского Союза с вручением медали Золотая Звезда и ордена Ленина.
После назначения маршала Г. К. Жукова Главнокомандующим группы советских оккупационных войск в Германии и Главноначальствующим Советской военной администрации в Германии Серов оставался при нем как уполномоченный НКВД по "очистке территорий".
Одновременно он был заместителем Главноначальствующего Г. К. Жукова по вопросам гражданской администрации.
Чтобы быть максимально полезным своему шефу, Серов подчинил себе все советские спецслужбы на территории советской зоны, в том числе и СМЕРШ.
При этом он пренебрег мнением Берии и Абакумова.
Тогда Абакумов предпринял новые усилия для дискредитации Серова и вместе с ним Жукова. 28 августа 1945 г. он отправил Сталину донесение № 824/А, где говорилось о попытках Жукова и Серова подчинить себе партийно-политические органы советской военной администрации. О Серове, - писал Абакумов, - идут разговоры, что звание Героя Советского Союза он получил незаслуженно, это сделано Жуковым для того, чтобы приблизить Серова к себе".
И далее о Жукове, - «многие считают, что Жуков является первым кандидатом на пост наркома обороны. Жуков груб и высокомерен, выпячивает свои заслуги, на дорогах плакаты "Слава маршалу Жукову".
Со стороны Сталина решения не последовало. Видимо, ему нравилось соперничество спецслужб, ибо в такой обстановке их легче всего было контролировать. В мае 1946 г. было принято решение существенно изменить структуру МГБ и включить в состав министерства органы СМЕРШ.
Новым министром госбезопасности стал B. C. Абакумов. Его решительность и напористость импонировали Сталину.
Возвышение Абакумова не сулило ничего хорошего Серову. Он не получил формального права считаться уполномоченным НКГБ-МГБ в Германии и по-прежнему представлял только свое ведомство - МВД.
Серов продолжал успешно бороться за свое влияние в советской зоне оккупации Германии. Но только до тех пор, когда в июле 1946 г. Жуков был снят с должностей Главкома сухопутных войск и заместителя министра вооруженных сил и отправлен командовать Одесским военным округом.
Это грозило опасностью и Серову. У него не было сомнений, что Жукова свалили Булганин и Абакумов. Серов понял, что он должен обратиться за защитой напрямую к Сталину.
8 сентября 1946 г. Серов написал Сталину жалобу о "непартийном" отношении к нему Абакумова. По утверждению Серова, Абакумов ему сказал: "Ты во время войны много мне и моим работникам крови испортил". Теперь, - писал Серов, - Абакумов собирает на меня компромат.
В своем письме Серов взял под защиту опального Жукова, сообщив Сталину о неизменном почтении маршала к вождю, пересказывая слышанные из уст Жукова лестные отзывы о Сталине, которого тот за глаза уважительно называл "Хозяин".
В сентябре 1946 г. Серов был вызван в Москву для встречи со Сталиным. Это означало для него спасение. Он доложил «хозяину» об успехах в организации добычи вывоза из Германии урана.
Этому вопросу Сталин придавал первостепенное значение и дал огромные полномочия Серову.
Наверное, Сталин дал ему задание перевернуть для этого Германию вверх дном. Сталин потребовал от МГБ на время проведения операции выделить в распоряжение Серова 2500 оперативных работников и 1500 переводчиков немецкого языка.
Серов должен был вывезти из Германии 100 немецких специалистов и 25 высококвалифицированных рабочих.
Абакумов продолжал копить компромат на Серова. МГБ установил, что Серов давал в декабре 1942 г. указание готовить ежедневную справку обо всех разговорах Верховного Главнокомандующего. После выезда Серова на фронт, отмечает Абакумов, составление справок прекратилось.
Абакумов нащупал что-то очень похожее на несанкционированное подслушивание разговоров и не кого-нибудь, а самого "Верховного". Этого Сталин очень не любил. За такое Серов мог жестоко поплатиться.
Абакумов наращивал удары. 29 ноября 1947 г он направляет Сталину письмо о случаях мародерства, хищений и присвоения ценностей подчиненными Серова в Германии. Теперь Абакумов заложил настоящую бомбу под Серова.
Сталин приказал арестовать людей Серова и начать их допрашивать. Дело о коррупции в Группе советских оккупационных войск в Германии начало раскручиваться.
Уже первые результаты допросов обрадовали Абакумова. 28 января 1948 г. он сообщает Сталину, что им получены показания о том, что Серов присваивал ценности и переправлял их в СССР.
Служивший у Серова адъютантом с ноября 1942 по август 1947 г. Хренков показал, что Серов "занимался мародерством и личным обогащением. Должен сказать, что Серов, будучи человеком падким к чужому добру, начал заниматься присвоением ценностей и имущества».
Из г. Лодзь имущество немецкого гауляйтера Серов в вагоне отправил в Москву. Сопровождали вагон жена Серова и Хренков с бумагой от Серова о бестаможенном пропуске.
В особняке гросс-адмирала Редера в Бабельсберге по приказанию Серова Хренков выломал мраморный камин и позднее установил его на московской квартире своего шефа.
Методы, которыми Абакумов добивался быстрых признаний, общеизвестны.
Абакумов замахнулся широко. Он захотел показаний не только на Серова, но и на члена Политбюро Хрущева.
Обширные показания Сиднева от 6 февраля 1948 г., уличающие Серова в присвоении денег и ценностей, Абакумов в тот же день направил Сталину. В них обвинения были выдвинуты и против Жукова.
Было названо количество захваченных опергруппой НКВД в Берлине денег - 80 миллионов марок в ста мешках.
Утверждалось, что Серов и Жуков одинаково виновны в присвоении трофеев. Серов был загнан в угол.
И все же он не только успешно оправдывается, но и наносит ответный удар. 8 февраля 1948 г. Серов пишет Сталину пространное письмо, в котором итожит все свои претензии к Абакумову. Переходя в наступление, он сообщает о фактах обмана Абакумовым ЦК ВКП(б) и Сталина, о недостатках в работе органов МГБ и их враждебности к МВД.
"Такого враждебного периода в истории органов никогда не было", -пишет Серов. В письме Серов не забывает рассказать, что Абакумов в 1941 г. проявлял панические настроения, собираясь бежать из Москвы и о том, как Абакумов сам занимался "самоснабжением" и вывез из Германии полный вагон имущества.
Сталин уберег Серова от абакумовских преследований. Видимо, он почувствовал, что в деле Серова, несмотря на очевидную его виновность, Абакумов преследует какие-то личные интересы. А этого Сталин не любил.
В итоге Серов сохранил высокие должности и звания.
Ведомство Абакумова стало особо следить за Серовым и Жуковым, связь между которыми МГБ установило давно. 16 сентября 1948 г. Абакумов доложил Сталину о содержании разговора Жукова с женой, состоявшегося днем раньше на московской квартире маршала. Жуков винил в своей опале Булганина, полагая, что тот "нашептывает" на него Сталину. Булганин "орудует", повторял Жуков.
Конечно, Абакумов выделил в донесении сказанное Жуковым о Сталине: "Я раньше думал, что Сталин принципиальный человек, а он слушает, что ему говорят его приближенные. Ему кто-нибудь что скажет, и он верит. Вот ему про меня сказали, и я в немилости. Ну, х.. с ними, пусть теперь другие повоюют!"
В июле 1951 г. Абакумов был снят с должности и арестован «за обман ЦК».
В период 1947-53 гг. Серов как первый заместитель министра внутренних дел среди многих других функций курировал учетно-архивный отдел.
После смерти Сталина Серов сохранил свою должность. 5 марта 1953 г. МВД и МГБ были объединены в одно министерство и во главе его стал Л. П. Берия. И. А. Серов был назначен одним из его первых заместителей.
События июня 1953 г. круто изменили судьбу Серова. Задумав отстранить от руководства и арестовать Берию, Маленков и Хрущев хотели заручиться поддержкой верных людей в министерстве обороны и МВД, ожидая, что Берия мог предпринять захват власти.
Хрущев доверился Жукову и Серову. Арест Берии был разработан Жуковым как военная операция. Ничего не подозревающего первого заместителя председателя Советов Министров, члена президиума ЦК КПСС и министра внутренних дел должны были схватить прямо на заседании президиума ЦК КПСС военные во главе с Жуковым.
План удался. Это произошло 26 июня 1953 г. После ареста Берии заседание президиума ЦК КПСС продолжилось, на нем Круглов был утвержден министром внутренних дел СССР, а Серов - его первым заместителем.
Среди обязанностей Серова было привычное для него курирование архивно-учетного отдела. Доступ Жукова к архивам госбезопасности стал особенно широким, когда его друг Серов решением хрущевского президиума ЦК КПСС 8 февраля 1954 г. и последующим Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 марта 1954 г. был назначен председателем вновь образованного КГБ СССР.
Согласно решению ЦК на КГБ возлагалась главная задача: "в кратчайший срок ликвидировать последствия вражеской деятельности Берии в органах государственной безопасности и добиться их превращения в острое оружие нашей партии, направленное против действительных врагов нашего социалистического государства, а не против честных людей".
Президиум ЦК КПСС 4 мая 1954 г. рассмотрел вопрос "О пересмотре дел на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления, содержащихся в лагерях, колониях и тюрьмах МВД СССР и находящихся в ссылке на поселении".
Это означало начало повальной реабилитации лиц, осужденных в сталинско-бериевские времена. По инициативе председателя КГБ Серова под видом реабилитации началось кардинальное перетряхивание архивов разведки и госбезопасности. В июне 1954 г. он провел всесоюзное совещание руководящих работников КГБ, разъясняя новые задачи "органов" и их роль и место в советской системе.
С программной речью на совещании выступил Первый Секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев. Сразу после него подобострастно, подхалимски высказался Серов: "Вы убедились, насколько т. Хрущев глубоко знает нашу работу и насколько четко, предельно ясно дал указание по агентурно-оперативной и по всей работе. Вот что значит человек громадного ума и большой практики. Ведь многие из вас также работают по 10-15 лет, а иной раз скатываются на всякие глупости. Поэтому вы должны четко, ясно продумать, вспомнить все указания, которые были даны т. Хрущевым".
Серов начинает охоту на бериевцев. В феврале 1956 г. он рапортовал ЦК КПСС об увольнении из КГБ за период с марта 1957 г. 18 тысяч сотрудников. Серов сообщал, что 40 бывших ответственных работников органов госбезопасности были лишены генеральских званий.
С подачи Хрущева и при поддержке Жукова 8 августа 1955 г. Серову присвоили звание генерала армии. А чуть позже, 25 августа, в связи с пятидесятилетием он получил шестой орден Ленина, уступая по этому показателю только своему наставнику и другу Жукову.
Именно Серов в 1954-1955 гг уничтожил огромное количество архивных материалов госбезопасности.
Как вспоминал Семичастный, назначенный председателем КГБ в 1961 г., к тому времени "многие документы уже были уничтожены или подчищены... ". Погибли бесценные исторические материалы.
По инициативе Серова и с подачи Жукова исчезли разведданные о применении первитина и о физическом и психологическом состоянии фашистских войск, переданные в Москву Ф.М.Вендой, Д.П.Тепляковой и М.М.Венда.
Было уничтожено и представление их к государственным наградам.
Серов продолжил угодную его ментору Жукову подчистку разведывательных архивов и в ГРУ, куда он был неожиданно назначен шефом в 1961 году.
За эти черные дела судьба покарала Серова.
В 1963 году он был снят с должности начальника ГРУ, понижен в звании с генерала армии до генерал-майора и лишился многих своих наград, включая золотую звезду Героя Советского Союза, добытую для него усилиями его покровителя маршала Жукова.
Причиной падения Серова было разоблачение, произведенное его бывшими подчиненными из КГБ, его нового подчиненного, полковника ГРУ О.В.Пеньковского.
Полковник был расстрелян за передачу множества советских военных секретов американской и английской разведкам.
Серов создал для Жукова идеальные условия для уничтожения в архивах КГБ и ГРУ всех донесений советских разведчиков об активном применении фашистскими вооруженными силами наркотических стимуляторов.
О том, что первитин и ему подобные вещества дали немецким войскам огромный перевес в начале блицкрига и должны были позже превратить их в выдохшихся наркоманов настойчиво докладывал мой отец, забытый разведчик Федор Мартынович Венда, погибший в июне 1942 года за победу, которую он предсказал в своих донесениях.
Жаль, что из-за чьих-то шкурных интересов его донесения и документы были уничтожены.
Вечная память герою!