Из воспоминаний Погодиной Клавдии
Закончился 1940 – 1941 учебный год. Клавдия Ивановна получила от мужа радостное письмо, в котором он сообщил, что 10 мая 1941 года он окончил Харьковское военное училище, присвоили ему звание лейтенанта и уже прибыл в Ржевские лагеря, под Киевом, для прохождения службы. В августе получит отпуск и приедет за ними.
Клавдия Ивановна была счастлива. Учителя поздравляли и по-хорошему завидовали ей. А Иван Васильевич, посадив внуков на колени, гладил их по головкам и говорил:
- Ну, что, пострелята! Скоро улетите от дедушки? Ну, ничего, дедушка вас, где бы то ни было найдёт, хоть на край света уезжайте.
- А и де, дедуська?
-Ах, ты, моя умница! – говорил дед, шмыгая носом и утирая слёзы.
- Дедя! А ты циво пьякаишь? Кто тебя побил?
- Ох, внученька, моя дорогая! Жизнь меня побила, жизнь!
* * *
Клавдия с братом Виктором уехали в Пединститут на заочную сессию. Иван Васильевич взял отпуск и остался с детьми. Дни на сессии были так уплотнены, что совершенно не оставалось свободного времени. Клавдии Ивановне очень хотелось поехать к тёте её подруги по техникому Наташи и узнать, где Наташа, и как она живёт. Но всё не получалось. И она решила, как сдаст школьную гигиену, так сразу же и поедет. Так и сделала. Долго шёл по городу трамвай, наконец, показалась знакомая улица. Трамвай остановился. Она вышла и сразу узнала дом Наташиной тётки. Калитка была открыта. Она вошла во двор. На порожки осторожно поднималась женщина в широком платье и тёмном платке на голове.
-Скажите, пожалуйста, Родина Анисья Михайловна здесь живёт?
- Да, но её нет дома. Если очень нужно, подождите, - повернувшись к вошедшей сказала она.
- Наташа! Милая! Да тебя не узнать в таком наряде. А голос всё тот же.
- Клава, а как я рада! Как рада и не передать!
Подруги крепко расцеловали друг друга. Наташа заплакала. Только теперь Клавдия Ивановна заметила бледность на её лице.
- Наташа, ты болеешь?
- Пойдём в комнату. Сейчас всё расскажу.
Они вошли. Навстречу им выскочили две хорошенькие девочки. Увидев чужую тётю, они смутились.
- Это моя старшенькая Наташенька, которую ты нянчила в техникуме. А это младшенькая Ниночка. А это, детки, - обратилась она к ним, - моя техникумовская подруга тётя Клава. Вот она приехала меня проведать. А вы идите поиграйте во дворе. На улицу не ходите!
Дети вприпрыжку выскочили из комнаты. Подруги сели за стол.
- Клава ты с дороги. Я тебя сейчас покормлю.
- Наташа, я ничего не хочу. Ты расскажи о себе, где и как живёшь? Я ведь тебя не видела целую вечность. Как тогда уехала с Митей, так ни слова, будто в воду канула.
- Я тебе всё расскажу. Но только ты скажи мне, вы со Славой поженились?
- Да, Наташа. У нас двое детей: дочь Нелли и сын Юра. Я сейчас живу у отца. Слава окончил военное училище. Скоро приедет за нами. Он до училища работал старшим зоотехником, а я зоотехником по племенному делу, а сейчас учительствую и учусь на заочном в Пединституте. Вот приехала на сессию и, к счастью, отыскала тебя.
- Клава, милая! Как я за тебя рада! Ведь ты всегда мечтала стать учительницей. И ещё я рада, что вы со славой поженились по взаимной любви. А про мою жизнь и рассказывать не хочется. С первого дня пошла на перекосят. Я жила и надеялась, что всё изменится к лучшему. Думала, что дети его остановят. Ну, куда там. Так распоясался, что и не передать. Наконец-то я поняла, что у нас жизни не будет. Вот ты спросила меня, почему я такая бледная? Ох, Клава! Если бы ты знала, какой грех я взяла на свою душу. Три дня назад у меня родился мёртвый ребёнок, мальчик. А я так хотела мальчика. Мне одна знакомая дала таблетки. Я попила их. И вот видишь.
- Наташа! Зачем ты это сделала? Ведь это очень опасно. Всякое же может быть. Дом – не больница. Ты сейчас же ложись в пастель, а я схожу за врачом. Где мне его найти?
- Ты что Клава!
- Что ты Клава! Разве это можно делать. Ведь меня за это будут судить. О Господи! – она вдруг стремительно выбросила вверх руки, глаза загорелись ненавистью и злобой, - если ты есть, Господи, прошу тебя, покарай моего Митьку!
- Наташа, что с тобой? Ты бредишь? Боже мой, где же пропала тётя?
- Я не брежу Клава. Как ты, бедная, испугалась. Я говорю правду. Я хочу ему смерти. Я только тебе одной могу это сказать. Тёте и маме не могу. Они были против моего брака с Митькой. Они видели, какой он гад. Одна я ничего не видела своими влюблёнными глазами. Как будто бы на них была пелена. Я любила его так, как больше любить нельзя, а он, как садист, издевался надо мной. Открыто гулял и дошёл до того, что приводил в дом доярок. Я хотела об этом сказать директору, но он мне пригрозил, что убьёт, хотела уехать, но куда? У меня уже было четверо детей. Кому я нужна с такой оравой да без дела в руках. Техникум из-за него бросила. Ни мать, ни тётя меня бы не приняли. Недавно вот умерла младшенькая. Погоревала я и решила рубить концы. Достала таблеток, взяла дочек и уехала от Митьки навсегда. Кроме ненависти и презрения к нему ничего не осталось. Вот немного окрепну, устроюсь на работу и подам на развод.
- Наташа, милая успокойся! Тебе нельзя расстраиваться. Вот окрепнешь, поживёшь без него и, время покажет, что делать?
- В комнату вошла Анисья Михайловна.
- Здравствуйте! У нас гости?
- Тётя, это Клава Рогожина, моя подруга по техникуму, помнишь?
- Да, да. Помню, помню. Наташа часто тебя вспоминает. Да вот видишь, чего она тут натворила. Говорит с порожек упала. Врёт. Старого воробья на мякине не проведёшь. Вот и маюсь душой. Не дай Бог беде случиться. Ведь у неё их двое. Кому они будут нужны? Этому забулдыжному отцу?
- Тётя! Ну, чего ты взялась меня хоронить. Я хорошо себя чувствую.
- Ну, ладно. Подружка не за тем приехала, чтобы слухать наши перебранки. Ну, а ты как же узнала, что Наташа у меня? Она написала, что ли тебе?
- Да нет. Приехала у вас узнать, а она, оказывается здесь. А писем от неё не получала.
- Да где уж ей писать. Вон, какой кагал детей от этого супостата народила да в ихнем дерме по уши погрязла. А ты, чай, замуж-то не летела, сломя голову, выучилась, а потом с разумом-то и вышла?
- Вышла перед окончанием техникума.
- Ну, а в Сталинграде, как очутилась?
- Живу с отцом и детьми в Иловле.
- Стало быть муж бросил?
- Ой, тётя! Обязательно бросил. Учится он на военного. Скоро заберёт.
- Вот видишь. У нормальных людей всё по-нормальному.
- А ещё, тётя, Клава учительница теперь и заочно в Пединституте учится. Я так рада за неё.
- Ну-ну. Порадуйся хуть за подругу, ежели у себя нечем.
- Анисья Михайловна! Вы напрасно так говорите. Посмотрите, какие у Наташи красивые дочки. Разве это не радость. А учиться никогда не поздно. Вот она окрепнет, пойдёт работать и может учиться заочно или в вечернем техникуме. Я помню, ты Наташа, мечтала о медицине. Дети уже большие. Да и вы, Анисья Михайловна, поможете.
- Ну, ну. Дай Бог нашему теляти да волка поймати!
- Что же, мне надо идти. Через три дня экзамен. Я очень рада, что увидела вас. А то я всё время думала о тебе, Наташа.
- И я Клава, очень рада. Я с тобой сразу почувствовала себя лучше. Ты приезжай ещё. Сфотографируемся на память.
- Хорошо, Ната, постараюсь.
Прибежали Наташины дочки. Клавдия Ивановна поцеловала всех и уехала.
* * *
22 июня учителя вынесли стулья в коридор 4-го этажа общежития и стали бурно штудировать педагогику. Вдруг из мужской комнаты выскочил учитель с обезумевшими от страха глазами и крикнул:
- Товарищи! В О Й Н А! Немец напал на нас. Уже бомбят Киев, Брест!
Все побежали к репродуктору. У Клавдии Ивановны выпал учебник из рук, кружась и шурша листами, полетел вниз по винтовой лестнице.
- Война! Война! – гулко отзывалось в голове, - вот и дождалась я мужа, - думала она, медленно спускаясь вниз по ступенькам. Он уже наверное в боях, раз сильно бомбят Киев. И там высадился немецкий десант. А может быть, его уже нет в живых? Нет! Нет! Только не это. Фу, как трудно дышать! Скорее на воздух!
Она взяла с пола учебник и выскочила на улицу. У громкоговорителя собралась толпа народа. Запыхавшись, к ней подбежал Витя. – Клава! Надо ехать в Иловлю!
- Витя, подождём да завтра. Нельзя самовольно бросать институт. Завтра я сдаю педагогику. Нам всё объяснят.
- Но я не могу. Ты оставайся, а я поехал. Я должен явиться в военкомат.
- Но ты по зрению освобождён от службы в армии.
- Во время войны никто не освобождён.
- А на чём ты поедешь. Ведь поезд ушёл?
- Ничего. На чём нибудь доберусь. Но я побежал. А ты тоже быстрее приезжай.
Клавдия Ивановна смотрела брату вслед, пока он не скрылся за поворотом, а потом медленно пошла по улице. Куда шла и зачем, она не знала. Просто шла. Кругом слышалось слово война., страшнее, зловещее, тисками сжимающее сердце и мозг. Она пришла в общежитие. Некоторые заочники уже уехали.
Ночью всё общежитие подняли по тревоге. Наскоро одевшись и взяв чемоданы, вышли на улицу. Их построили и куда-то повели. Темнота ночи и неизвестность наводили страх. Женщины дрожали. На ходу спрашивали одна другую.
- Женщины! Куда нас ведут?
- Да кто ж это знает, куда? Молчат. Ничего не известно.
- Тише, тише, женщины! Впереди чего-то говорят. Слышите? Ну, что?
- Говорят, что нас в другое общежитие ведут, а это срочно будут готовить под госпиталь.
- Ой, Боже мой, как страшно-то? Значит дела серьёзные. Надо побыстрее уезжать домой.
- Кто там сеет панику? – раздался приглушённый мужской голос, - ни к лицу учителям!
Заочников привели в другое общежитие, разместили по комнатам. Утром в общежитие объяснили создавшуюся обстановку в стране. Призвали быть бдительными, соблюдать спокойствие и пресекать паникёрство.
На другой день Клавдия Ивановна сдала педагогику и поехала к Наташе. Она увидела её в окно и вышла встретить.
- Клава, милая! Горе-то какое свалилось на нас. Что же теперь с нами будет? Хорошо, что ты приехала. У меня от слёз голова разламывается.
- Наташа, успокойся. Армия наша сильная, даст отпор врагу. Мне тоже очень трудно. Сколько лет ждала Славу и не дождалась. Он теперь воюет.
- О Боже, спаси Славу от смерти, возьми моего Митьку!
- Ну что ты, Ната! В это тяжёлое время для нашей страны надо не о личных обидах думать, а о том, как помочь Родине в борьбе с врагом. Сейчас будут в Сталинграде создаваться госпиталя. Тебе, Наташа, надо идти туда работать. А Мите, ни о каком разводе писать не надо. Боец не должен идти в сражение с опустошённой душой. Ты поняла меня? Горе, разлука, время – лучшие лекари и судьи. Останется жив, тогда и будете решать свой семейный вопрос. А сейчас пойдём, сфотографируемся и я поеду.
А как же ты уедешь? На вокзале говорят, Бог знает, что твориться.
- У нас в общежитие одна учительница обещала пристроить меня к своей знакомой проводнице. Ната! Прошу тебя, не забывай мне писать, не теряйся. Буду ждать фотографию.
Они сфотографировались, попрощались и Клавдия Ивановна уехала в Иловлю.
Далее - Начало
http://www.proza.ru/2016/06/09/394