Глава 2. Знакомство Алика с анальной точкой зрения как единственно верной
Все начальники делятся на три категории:
строг, но справедлив, строг и несправедлив, не начальник.
Т. Штейман
Сан Саныч Сундуков - никого не боящийся и не о чем не жалеющий зам. Кресло под ним было шатким, а усидеть на нем он и не пытался. Сан Саныч работал уже на пенсии. Хоть и не щадил, как говорится, живота своего, но молодежь дышала в спину. При удобном случае с ним просто не продлят контракт – и «чау, бамбино, сорри». Сундуков привык к постоянному чемоданному настроению и нашел в нем свои плюсы среди минусов. Раз положение его оценивалось как закат карьеры, то, значит, любому можно было фигу скрутить, не боясь взысканий, чего не сделал бы лет двадцать назад. Да и двадцать лет назад Сан Саныч мало кого боялся. Заядлый охотник, любитель пышных дам в жизни своей серьезно относился только к трем вещам: водке, мясу и портрету Георгия Жукова. На закате своей карьеры он все чаще повторял трагическую судьбу кумира. В кабинете разочарованного во всем и все обличающего зама вместо святого лика президента красовался непобедимый маршал. При случае Сан Саныч любил его цитировать: «Как говорил Георгий Жуков, я на тебе, как на войне, а на войне, как на тебе». Когда и от кого он это услышал неясно, но уж точно знаменитая песня «Агаты Кристи» не имела никакого отношения к великому полководцу.
Вальдемар Исаакович, по прозвищу Скучный, руководил цехом, но выглядел на фоне своего харизматичного зама, мягко говоря, бледно и вяло. Для непосвященных, вообще, трудно было понять, кто из них под кем. Всей душой Скучный презирал Сундукова, но поделать ничего не мог. Уж слишком много было у того покровителей сверху. Как говорил сам Сундуков: «Мы с ним не одного лося завалили», - дружба, скрепленная охотой и водкой. Должность Скучного в перспективе объединения цехов странным образом инволюционировала так, что при теоретическом движении вверх он фактически оказывался внизу. Вот поэтому Скучный и скучал. В это трудно поверить, но Сундуков в порядке вещей мог отправить его за беляшами или попросить заварить кофе. Из репертуара своих многочисленных афоризмов и слов паразитов Сундуков наиболее часто использовал «Леша», что, как известно, переводилось «недотепа».
- Так, Леша, - например, в адрес Скучного, - дуй за беляшами, чаю попьем.
Или по телефону:
- Ну отправь какого-нибудь Лешу, а лучше двух, а то целыми днями тысячу расписывают.
Особенно ярко он реагировал на поручения Скучного. Сундуков бодро вставал из-за стола и четко отвечал:
- Слушаюсь и повинуюсь, Алексей.
Сан Саныч в своей биографии не раз занимал серьезные должности. В городе его знали под прозвищем «Шеф» - личность, поистине, знаменитая. Однако вспыльчивый характер брал верх над здравым смыслом. Так, очередной раз попав в опалу, по протекции был отправлен сюда в качестве зама начальника цеха, чтобы тихо дожить до пенсии, а там, Бог даст, посвятить остаток дней грибам и дичи. Работая большую часть трудовой жизни главным среди главных и привыкнув к авторитарному стилю руководства, он никак не мог смириться с ролью второго плана и продолжал верховодить, что ему удавалось. А уж как симпатизировали ему работяги! Просто души не чаяли: во-первых, помнил всех по имени от сторожа до мастера, во-вторых, здоровался со всеми за руку, крепко сжимая ладонь, и не терпел, когда по-другому.
- Ты мне что хер даешь подержать или здороваешься?
В весеннюю распутицу, когда и сам черт не мог добраться до трассы, за замом посылали бульдозер, чтобы ехал Сан Саныч, как его кумир Жуков, на броне танка.
В течение рабочего дня Сундуков сидел в кабинете Вальдемара Исааковича. Почему он так делал, Скучный понять не мог, ведь у Сундукова был собственный кабинет. Вечное присутствие Сундукова его бесило. Видимо, артистичный характер Сан Саныча не выносил одиночества: ему нужен был зритель. Скучный, споря с кем-то по телефону или отдавая распоряжения, имел привычку растягивать фразы для важности. В это время Сан Саныч, как бы мысля вслух, бормотал: «Не-е, Леша, не твое это. Не твое это, Леша». Не раз Скучный, придя в ярость, выскакивал из-за стола, но тут же следовала незамедлительная реакция Сундукова: «А ну, сядь!» Он сжимал кулаки до хруста и с подавляющим взглядом хищника прожевывал: «Что, драться хочешь? Давай! Только учти: я на тебе, как на войне, а на войне, как на тебе! Понял?» Пыхтя, как чайник, Скучный медленно возвращался в исходное положение.
- Что? Руки трясутся? – добивал Сундуков. – У нормального мужика руки от водки трясутся, а у тебя от онанизма! – и дальше буквально по слогам: – За-вя-зы-вай!
Когда кто-то по каким-то вопросам приходил к Вальдемару Исааковичу, Сундуков из вежливости не покидал кабинета, ссылаясь на то, что все здесь свои. Если же нужен был сам Сундуков, то он обязательно уводил ходока к себе. Такие штучки особенно выводили из себя Скучного. Как теперь стало понятно, по объективным причинам Скучный соблюдал конспирацию, общаясь с теми, кто в нем нуждался. А вот что касается новобранцев, то здесь Вальдемар Исаакович не против был направить их первым делом к Сан Санычу и в глубине души над этим смеялся. Сан Саныч очень любил встречать новые кадры, особенно молодежь. В беседах с ними он чувствовал себя праотцом, великим Миссией.
- Слово из пяти букв, писатель публицист, четвертая о, - объявил Сан Саныч.
Скучный промолчал.
- Быков, - озвучил Сан Саныч, подсмотрев в ответах. – Слушай, Леша, хорош в пасьянс залипать. Ты ж круглый отличник, подсказал бы.
- Вместо кроссворда лучше бы придумал, как расход пленки с объемом закупки свести.
- А что тут непонятного? – включился Сан Саныч. – Загнали, пропили. Так и напиши: раскаиваюсь, прошу посадить меня в тюрьму.
В дверь постучали.
- Слышь, Леша, когда уже глазок в дверь врежем? Вдруг ОБЭП?
- Фу-х, - выдохнул Скучный, - войдите.
Вошла секретарь Алена с улыбкой на лице, похожая на стюардессу или официантку. «Все-таки с головой у нее не в порядке», - подумал про себя Сан Саныч.
- Тут новенький сторож к Сан Санычу просится, – объявила «стюардесса» Алена.
- Е-о, обед скоро, - с фальшивым недовольством вымолвил Сан Саныч, бросив взгляд на настенные часы. – Ничего не поделаешь, будем работать без обеда. Без отрыва, можно сказать, от производства.
Потирая руки, он поспешил на выход.
Новоиспеченный работяга или инженер должен первым делом посетить Вальдемара Исааковича, но Алик уже был посвящен и старался не делать ошибок с первого дня. Он ждал Сундукова у двери его кабинета, который был рядом с кабинетом Скучного, буквально через стену.
- Привет! – громко сказал Сан Саныч, оказавшись в коридоре.
Перед Аликом возник коренастый мужичок небольшого роста с седыми до белизны, коротко стрижеными волосами. Сундуков подал руку, и Алик с силой, как учили, стиснул ему ладонь.
- Здравствуйте, Александр Александрович, я новый сторож, - и смелая доброжелательная улыбка осветила лицо Алика.
- Заходи, - скомандовал Сундуков, устремив снизу вверх взгляд своих острых маленьких глазок. – А почему сразу ко мне?
- Мне сказали, что сразу к Вам надо.
- Это тебе правильно сказали, - и пригласительным жестом указал на дверь кабинета.
Две недели назад, когда Алик покупал «Рено», Росляков предложил устроиться к нему на работу в связи с внезапно открывшейся вакансией сторожа.
- Что это за работа, охранник? – говорил он. – У нас хоть перспектива есть. Универ закончишь – инженером пойдешь, а там, глядишь, должность дадут. Наше начальство заинтересовано, чтобы своих брали.
- А того сторожа за что уволили? – поинтересовался Алик.
- Его не уволили. У нас редко бывает так, хотя сторожа наши то запьют, то пропьют. Он пропал.
- Как пропал?
- А вот так. Слил полтонны дизеля и пропал. Это тот еще типок. Что с него взять – рецидивист. До сих пор не въеду, как зимой ему с рук сошло. Вагон спалил. Вообще думали, что и сам сгорел. Представь, каково мастеру было. Потом нашли бухого в соседней деревне.
- Нихрена себе.
Сегодня по дороге на станцию Росляков продолжал инструктировать шурина, чтобы тот был политически подкован.
- Усвой, Алик, Сундуков главный. Скучный ничего толком не решает. Его держат для какой-то должности, непонятно для какой. Ну уж точно в начальниках цеха не засидится. Наверху свои игры. Сундуков – зам как бы. Запомни, как бы. А на самом деле под ним все. Его на пенсию пока не отправляют – место держат.
Когда они подъехали к КПП, Росляков похлопал Алика по плечу и напутственно произнес:
- Помни, как я тебя учил. Ну, смотри, не накосячь. О тебе я поговорил. С тобой не пойду – так лучше.
- У нас здесь коллектив, семья, понимаешь, - говорил Сан Саныч, сдабривая речь жестами. – Как одна семья, хотя и жиды есть. Водку пьешь?
- Нет, - твердо ответил Алик.
- А вот сейчас ты мне соврал, Алеша. Ох, соврал. А если ты мне врать будешь, как дружить мы будем? Раз ты здесь, значит, друг мне. Правильно? А друзья друг другу не врут, иначе я трахну тебя по полной и высушу. Ты усвой главное: теперь я на тебе, как на войне, а на войне, как на тебе. Понял?
- Понял.
Обрабатывать молодежь – любимое дело Сундукова. На него уходило всегда стандартных полтора часа. Любил спросить о семье, где работают родители, а также, обязательно, о мечтах подопытного и увлечениях. Никогда не преминул спросить, какие нравятся женщины. Это был своего рода тест на определение абстрактно-образного мышления и жизненной позиции. В теле – отлично, худая – незачет. Алик был подготовлен и отвечал на «отлично». Тут же следовала емкая лекция о преимуществах женщин в теле.
- Понимаешь, Леша, главное в женщине – жопа. И рабочая поверхность ее должна быть гладкой и просторной. Это ж, как-никак, а твой рабочий стол, верстак. Полненькая баба по жизни отдает тепло, а худая забирает. Что я объясняю тебе? Ты же в институте учишься! Должен знать физические свойства тел, передачу тепла, закон сохранения энергии и так далее. Видел Сморыгина нашего? Ах да, ты ж пока еще никого не знаешь. У него жена – о! – и показал мизинец. – Спичка. Не мужик, а педофил.
Алик внимательно слушал и все не мог взять в толк, каким боком рассказываемое Сундуковым относится к его будущей работе.
- Так что запомни, - продолжал Сан Саныч, - жопа – всему голова. Кстати, обед уже давно.
Сан Саныч встал, чтобы включить чайник и достать из сумки перекуску.
- Не стесняйся, угощайся. Моя собрала, - медленно и аккуратно выставляя на стол банки и контейнеры, говорил Сан Саныч, будто те сделаны из хрупкого стекла. – Настоящему мужчине обед должна собирать любящая его женщина. Он не должен в столовой питаться. Что там в столовой? ****и одни.
- Ну, может, не все? – неожиданно смело вставил Алик.
- Может. А знаешь, как проверить, любит тебя баба или нет?
- Не знаю.
- Если любит, то так упакует еду, что до обеда не остынет, разогревать не надо. Ведь бывает, что и разогреть негде. А она учитывает это. Худые есть не любят, а значит, готовить не умеют. И злые, потому что на диетах всегда. А полненькая жар в котлеты вкладывает. Ешь – вкусно, тепло, хорошо. Любит, значит.
В ответ на предложение угоститься Алик, посвященный в сценарий, достал из сумки свою перекуску. Мама Алика тоже была посвящена и весь вечер старалась.
- Угощайтесь, Александр Александрович. Мамка готовила.
- Спасибо. Вот и жену найти себе должен, как мамка. И хватит уже Александр Александрович. Сан Саныч я. Понял?
- Понял.
- Есть у меня одна на примете. Знаешь, я и сам не против, да годы. Был бы помоложе.
Алик на миг представил молоденькую пухляшку с толстой косой до задницы. Сундуков говорил без умолку о чем ни попадя. Но все его разговоры так или иначе сводились к ж…
- Включишь телек – жопа, газету откроешь – жопа, на работу приходишь – и там она! Потому что, что?
- Жопа всему голова! – бодро ответил Алик.
- О! – выкрикнул Сундуков, ткнув пальцем Алика в грудь.
Алик продолжал слушать Сундукова очень внимательно, как будто запоминал, как будто конспектировал. Слушал и молчал, как учили. Сундукову нравились такие собеседники, которые молчат. Иногда Алик улыбался, и это не осталось без внимания Сан Саныча. Ему понравилась его улыбка.
- У моей Люды, честно сказать, во! – продолжал Сан Саныч, разводя руки в стороны. – Я в нее влюбился сразу. Веришь, год на второй только лицо увидел и то на свадебной фотографии, - и сам захохотал.
Алик в ответ деликатно улыбнулся. Когда собеседники все доели, Сундуков похвалил маму Алика. Алик, в ответ, супругу Сан Саныча.
- Так, - сказал Сан Саныч, - дуй к Вальдемару, бумажки писать.
Когда Алик дошел до дверей, Сундуков его остановил и, подойдя почти вплотную, произнес:
- Чувствуешь, чувствуешь, как я тебя полюбил. Обсеришься – пеняй на себя!
- Я понял, Сан Саныч, - со всей серьезностью ответил Алик. – До свидания.
Сундуков на прощание крепко пожал руку, и Алик вышел в коридор. Скучный, зная, что он уже второй, продолжал сидеть за столом, не отрывая глаз от монитора, будто знаком с Аликом уже давно, и, не подымая глаз на гостя, протянул руку.
- Готов к труду и обороне? – продолжая заниматься своими делами, спросил Вальдемар Исаакович.
- Готов, - бодро ответил Алик с той самой драгоценной улыбкой.
Вальдемару Исааковичу она понравилась. «Неглуп, адеватен», - подумал он.
- Присаживайся. Как работать и где, Росляков тебя посвятил?
- Ну так, немного.
- Значит, требования наши знаешь? Живет бригада в оборудованном городке из вагонов. Все, что нужно для комфортной жизни и отдыха имеется. И даже больше. Вот, посмотри, - и повернул в сторону Алика монитор, чтобы показать фотографии. – Вагон-сауна, вагон-сушилка, столовая, клуб.
Алику бросилась в глаза фотография с указателем населенного пункта «Литл пипл».
- А это дело рук наших фантазеров. Есть такой у нас, Штейман, - пояснил Вальдемар Исаакович. – В свободное время в волейбол играем, мяч есть, оборудованная площадка. Спортом занимаешься?
- Нет.
- Это плохо. На предприятии проводятся различные соревнования. Приятно, когда наш цех пополняется грамотами. Между прочим, чтоб ты знал, ты пришел работать в элитное подразделение. С улицы, по объявлению, сюда не набирают. Росляков поручился за тебя. Не подведи. Так, о работе. Дежурят сейчас на трассе по два сторожа, пока. Тут у нас ЧП произошло, ты, наверное, в курсе.
- Немного.
- Об остальном тебе подробно расскажет твой мастер. Будут вопросы – докладывай мне. Не стесняйся. Все можно решить тихо, по-домашнему. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я?
- Конечно.
- И вообще, все должно оставаться здесь. Ни девушке, ни маме, ни друзьям…
- Понял.
- Я еще раз хочу заострить на этом внимание. Ты правильно меня понял?
- Конечно, я все понял.
- Ну, собственно, вот и все, что я хотел сказать тебе. Да, кстати, подпиши здесь кое-что? – и подвинул Алику ворох бумаг. – Бывай, - Скучный подал руку. – Беги на склад, за спецухой, а то можешь потом ее не найти.
- Кого?
- Кладовщицу, Иру. Погоди, и еще. Ты ж студент?
- Ну да, учусь.
- Какой курс?
- Второй.
- Когда сессия у тебя ставь в известность заранее.
Обаятельная Ирина Анатольевна спросила рост и размер ноги Алика и выдала ему шмотья и обуви на все времена года с ног до головы. Объяснив, что ХБ получают раз в два года, бушлат – раз в три года, и что, желательно, спецодежду получать в одно и то же время. На КПП его уже заждался Росляков. Алик еле волок упакованные в полиэтилен вещи.
- Что, малой, все как в лучших домах: одет, обут? За спецуху наливаешь сегодня.
По дороге Гена продолжал еще посвящать шурина в тонкости политики цеха, а когда доехали до магазина, он остановил машину.
- Ну, малой, реношка твоя ничего, шустрая. Дуй в магазин. Благодарить меня будешь. Машину помог купить, на работу приличную утроил. Теперь дела у тебя пойдут.