Летишь, а он такой мохнатый весь, что хочется назвать его плюшевым. Мягкий, но вместе с тем в нем ощущается деревянная лоснящаяся стружка, а тонкие голые верхушки деревьев- пух в шерсти.
Живой осенний лес в сером небе. Вот-вот задышит: надует рёбра, лоснящаяся шкура пробежит по костям. Но тихо. Можно сравнить только с голосом в голове, переодически транслирующим мне что-то отдалённое, непонятное, важное. Тихо. А он шепчет. Шшшш... шелест веток и жухлых листьев. Зовущий и прогоняющий.
Под грудью завязывается узел. И не объяснишь случайному, как нелюдимость может быть такой чувственной. Он глубокий и сложный. Нырнёшь туда, откроешь глаза- и нет конца.
И вот капли дождя на иллюминаторе. И ветер пытается погладить лес против шерсти. И гул турбин. И разговоры. И тайна. Непостижимая, многогранная. И страх перед ней не в сложности, а в невозможности конечного ответа.