РЫЦАРЬ АМВРОСИЙ. АЛЕКСЕЙ КОНСТАНТИНОВИЧ ТОЛСТОЙ и МИХАИЛ БУЛГАКОВ ОБ - УПЫРЯХ (ОНИ ЖЕ - ВУРДАЛАКИ)
В У Р Д А Л А К
Трусоват был Ваня бедный:
Раз он позднею порой,
Весь в поту, от страха бледный,
Чрез кладбище шел домой.
Бедный Ваня еле дышит,
Спотыкаясь, чуть бредет
По могилам; вдруг он слышит, —
Кто-то кость, ворча, грызет.
Ваня стал; — шагнуть не может.
«Боже! — думает бедняк, —
Это, верно, кости гложет
Красногубый вурдалак.
Горе! малый я не сильный;
Съест упырь меня совсем,
Если сам земли могильной
Я с молитвою не съем».
Что же? вместо вурдалака
(Вы представьте Вани злость!) —
В темноте пред ним собака
На могиле гложет кость. – А.С. Пушкин, 1835 г.
* * *
Упыри или вампиры (они же - вурдалаки)- мифологические живые мертвецы, выходящие из своих могил, чтобы пить кровь живых людей, о чём гулят по свету немало страшные истории. По таинственным законам челолвеческого сознания людям нравятся жуткие истории. А ведь литература всегда учитывала "потребности" читателей.
Темы привидений, загробных посещений и упырей в литературе всех стран были и остаются не менее модными иные более реалистические истории. И Байрон, и Пушкин модную тему об упырях-вампирах вниманием не обошли. А уж на все пушкинские темы в России всегда находились последователи и талантливые, и остроумные. Перечислим самых талантливых продолжателей "упырёвской" темы с названиями произведений. Собственно, наше исследование будет "вертется" вокруг одного очаровательного "упырского" рассказа.
__________________________________
«У П Ы Р Ь. СОЧИНЕНИЕ КРАСНОРОГСКОГО [Псевдоним - А.К. Толстого]. Санкт-Петербург. 1841. ПРЕДИСЛОВИЕ В.Г. БЕЛИНСКОГО»: «Эта небольшая, со вкусом… изданная книжка носит на себе все признаки еще слишком молодого, но тем не менее замечательного дарования… Содержание ее многосложно и исполнено эффектов; но причина этого заключается не в недостатке фантазии, а скорее в ее пылкости, которая еще не успела умериться опытом жизни и уравновеситься с другими способностями души…
«У п ы р ь» – произведение фантастическое, но фантастическое внешним образом… оно может насытить прелестью ужасного всякое молодое воображение, которое, любуясь фейерверком, не спрашивает: что в этом и к чему это? …Несмотря на внешность изобретения, уже самая многосложность и запутанность его (рассказа) обнаруживают в авторе силу фантазии; а мастерское изложение, уменье сделать из своих лиц что-то вроде характеров, способность схватить дух страны и времени… прекрасный язык… – во всем отпечаток руки твердой, литературной, – все это заставляет надеяться в будущем многого от автора «Упыря».
Надежды Белинского на развитие таланта молодого автора в будущем полностью оправдались. Что можно добавить к доброжелательному предисловию знаменитого критика? Первые литературные опыты А.К. Толстого: «Встреча через триста лет» 1812 Г., «Семья вурдалака. Из неизданных записок неизвестного» 1839 г., «Упырь» 1841 г.(1) являются как бы озорным сгущением всех встречающихся в готике мистических мотивов: странный с нехорошей славой дом и легкомысленно ночующий там с не весьма приятными приключениями герой; история проклятого рода, оживший портрет, компания выходцев с того света и т.п. Эти страшные истории, предназначеные для рассказывания - для развлечения светского общества, от лица подставного светского рассказчика и поданы (кроме «Упыря»).
Будущий автор знаменитой драматической трилогии «Смерть Иоанна Грозного» (1866), «Царь Федор Иоаннович» (1868), «Царь Борис» (1870) Алексей Константинович Толстой (1817-1875) пока шалит – тренирует перо на модных – особо захватывающих при устном рассказе сюжетах. Тем не менее, эти опыты интересны как квинтессенция - своеобразная энциклопедия европейской "упырской" темы. Поэтому, например, при создании знаменитого романа "Мастер и Маргарита" внимание его автора Михаила Булгакова будет двигаться в обратном порядке: от прославленной драматической трилогии А.К. Толстого - к его ещё юношеским, но занятным опытам. На то были свои причины.
Кроме интереса к трагедиям из русской истории знаменитого драматурга предшественника, Михаила Булгакова (1991 - 1940)столкнула с А.К. Толстым театральная жизнь: параллельно с идущей на сцене МХАТа трагедией «Царь Фёдор…» (пьеса – «кормилец» театра МХАТ) в октябре 1926 г. театр поставил и «Дни Турбины» - по собственному роману «Белая гвардия» первую пьесу Булгакова.
_______________
ПРЕВРАЩЕНИЕ ТРАГЕДИИ ЦАРЯ ИОАННА ГРОЗНОГО В - УПРАВДОМА ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА И - В ДЬЯВОЛА. В 1927 г. «Смерть Иоанна Грозного» А.К. Толстого будет поставлена также МХАТом-2. Обе постановки вызвали массу откликов. К фигуре Грозного из этой пьесы пристальное внимание Булгакова первоначально вылилось в известную нам ныне по забавнейшему фильму «Иван Васильевич меняет профессию» комедию - «Иван Васильевич» (1835 – 1836 г.) с действием в двух временах: как близнецы схожие царь Иоанн Грозный и дурак и зануда советский управдом Бунша меняются местами. То есть «невиннейшая» комедия полна скрытых политических аллюзий – ауканья со сталинким режимом.
Попадающиеся в НКВД природные юмористы между собой называли Сталина «Иваном Васильевичем» - Грозным. Уж кому-кому, а этим юмористам" хорошо была бы понятна ирония превращения такого двусмысленного персонажа в управдома! Но пьесу, естественно, немедленно запретили: при жизни автора она не ставилась. Но Булгаков так просто не пожелал расстаться с занятной темой! И из в трилогии А.К. Толстого последней пьесы «Смерть Иоанна…» - некоторые переосмысленные эпизоды будут Булгаковым перенесены в «Мастера и Маргариту». Так у Толстого Иоанн играет с боярином Бельским в шахматы под комментарии своего Шута:
Ш у т. Надежа-царь! Вишь, куколки какие! <…>
(к Иоанну, указывая на шахматы)
Точь-в-точь твои бояре! Знаешь что?
Живых-то ты всех побоку, а этих
Всех в Думу посади. Дела не хуже
У них пойдут, а есть они не просят!
И о а н н. Ха-ха! Дурак не слишком глуп сегодня!(Подвигает пешку. Игра начинается. <…>
Б е л ь с к и й. (подвигая ферязь) Шах, государь.
И о а н н. (заслоняется слоном) Шах ферязи твоей! <…>
Б е л ь с к и й. Как есть пропала ферязь! <…> ( Бельский берет царского слона. Иоанн хочет взять его ферязь царем и роняет его на пол.)
Ш у т. (бросаясь подымать) Ай-ай-ай! Царь шлепнулся!
И о а н н. (вспыхнув) Шут! Ври, да меру знай!
Как помним, когда согласившуюся быть хозяйкой на балу у сатаны Маргариту ему представляют, Воланд играет в живые шахматы – реализованная в натуре метафора шута. Играет с Воландом с «г р о м а д н е й ш и й черный котище, держащий в правой лапе шахматного коня… соскочивши с табурета; шаркая правой задней лапой, он уронил коня и полез за ним под кровать».
Котище Бегемот выступает в роли шута при новом, вместе и грозном, и мелочно капризном властелине - тиране. И далее перед нами реализованная в образах метафора Шута: «Н а д о с к е тем временем происходило смятение. Совершенно расстроенный король в белой мантии топтался на клетке, в отчаянии вздымая руки. Три белых пешки-ландскнехты с алебардами растерянно глядели на офицера, размахивающего шпагой и указывающего вперед, где в смежных клетках, белой и черной, виднелись черные всадники Воланда на двух горячих, роющих копытами клетки, конях…»
Бегемот изо всех сил подмигивает своему королю: «Б е л ы й король наконец догадался, чего от него хотят, вдруг стащил с себя мантию, бросил ее на клетку и убежал с доски. Офицер брошенное королевское одеяние накинул на себя и занял место короля. <…>
– Что такое? – в недоумении спросил Воланд и стал глядеть на доску, где стоявший на королевской клетке офицер отворачивался и закрывался рукой.– Ах ты подлец, – задумчиво сказал Воланд.
– Мессир, я вновь обращаюсь к логике, – заговорил кот, прижимая лапы к груди, – если игрок объявляет шах королю, а короля между тем уже и в помине нет на доске, шах признается недействительным...»
Так трагическое положение в современной Булгакову действительности аллегорически отражено в забавной сценке, смысл которой "прочитывается" с помощью трагедии А.К. Толстого. (Полный политический подтекст этой сцены смотри здесь в статье «Мастер и Маргарита. От Ивана Грозного до Воланда»)
_________________________________________________
ЭТИКЕТ ДЛЯ НЕЧИСТОЙ СИЛЫ. Роман «Мастер и Маргарита» весь пронизан реминисценциями: перекличка с Гёте, Пушкиным, Гоголем, Достоевским, А.К. Толстым... В «Мастере…» в Москву прибывает во главе с Воландом компания нечистой силы, - эти образы тоже насквозь реминисцентны. Признаки или «этикет» поведения нечистой уже давно был «зафиксирован» в готической прозе, сгущённые выжимки мотивов которой рассыпаны в вампирских рассказах Толстого, - оттуда они и перейдут в «Мастера…». Перечислм некоторые "правила" поведения нечистой силы:
- Всемирно принято считать, что нечистая сила не отражается в зеркалах и не отбрасывает тени: чернокнижник - «не отбрасывал он тени На солнечной стене!» (Вальтер Скотт «Песнь последнего менестреля», 1805 г.).
- Бесплотной нечистой силе нет нужды ходить – она летит или скользит по воздуху, ходьбу же имитирует для отвода глаз живым. Из этого правила некоторое исключение составляют вурдалаки: будучи ожившими трупами ночами они бродят по земле в поисках жертвы. Как и вся нечистая сила с первым криком петуха вампиры обязаны удалится: они по разным источникам – развеиваются либо просто уходят спать на кладбище.
- Глаза у выходцев с того света тусклые - как бы не видящие. При бледном лице У
вампиров губы ярко красные – от высосанной крови, голос же становится груб. Вдобавок ходячие покойники приносят с собой запах тления и атмосферу склепа.
- Нечистая сила боится освящённых предметов: особенно - боится креста. На этом построена сцена из либретто любимой оперы Булгакова по поме Гёте "Фауст": там брат Гретхен - Маргариты Валентин прогоняет чёрта Мефистофеля крестообразной рукоятью шпаги.
В конце "Мастера" он и его подруга улетают вместе с Азазелло: «Трое черных коней храпели у сарая, вздрагивали, взрывали фонтанами землю. Маргарита вскочила первая, за нею Азазелло, последним мастер. Кухарка, застонав, хотела поднять руку для крестного знамения, но Азазелло грозно закричал с седла:– "Отрежу руку!"»
- Являться нечисть может в заброшенных либо осквернённых преступлением местах, либо по приглашению живых: любое чертыхание и неосторожные слова могут быть использованы как прямое приглашение.
- Яляться нечисть может только около полуночи: последнее древнейшее правило ещё до А.К. Толстого и Булгакова было усовершенствовано в готической прозы: вампиры могут и днёмбродить среди людей, только не могут преображаться и не отбрасывают тени. В опщем, примет для опознания нечисти накопилось достаточно. Перейдём к текстуальным литературным примерам - иллюстрациям вычисленных правил явления нечисти.
________________________________
ОТСУТСТВИЕ ТЕНИ У НЕЧИСТОЙ СИЛЫ - есть древнейшее поверье! У А.К. Толстого во «Встрече триста лет спустя» живая героиня вместо костюмированного бала живых нечаянно попадает на бал призраков: «О н и что-то говорили друг другу, многозначительно переглядывались и перемигивались, указывая друг другу на меня. Внезапно дама... схватила светильник и приблизилась ко мне так стремительно, что, казалось, она скорее летит, а не идет. Она высоко подняла светильник и обратила внимание присутствующих на тень, отбрасываемую мною. Тут со всех сторон раздались крики возмущения…
— Т е н ь-то! Т е н ь-то! (в смыле: есть тень!) Не наша она!
Сперва я не поняла смысла этих слов, но, осмотревшись… со страхом увидела, что ни у кого из окружавших меня не было тени: все они скользили мимо факелов, не заслоняя собою их свет...»
_________________________
ЯДОВИТЫЙ УКУС ВАМПИРА. Укушенный вампиром либо умирает, либо сам становится вампиром, теряя все человеческие чувства: он уже запрограммирован на питьё крови любой ценой – у детей, у мужа и т.п.- ходячий труп. Так в поэме "Гяур" (1813) лорд Байрон даёт образец проклятия на вампиризм:
Изменник с черною душой!
...Из могилы
Ты снова должен выйти в мир
И, как чудовищный вампир,
Под кровлю приходить родную -
И будешь пить ты кровь живую
Своих же собственных детей.
Во мгле томительных ночей,
Судьбу и небо проклиная,
Под кровом мрачной тишины
Вопьешься в грудь детей, жены...
* * *
Именно так и происходит в рассказе «Семья вурдалака» А.К. Толстого (её молодой Автор, естественно, знаком с поэмами Байрона!): в этом рассказе обожатель прекрасного пола маркиз д"Юрфе по пути в Варшаву ночует в сербской деревне, где одна очаровательная девушка Зденка очень нравится ему. На обратном пути маркиз опять заезжает в деревню, – покусанные вампиром жители которой уже все поголовно сами стали вампирами. Вампир выпивший кровь девушки - её отец. Некоторое время маркиз принимает девушку за живую – страсть снова вспыхивает в нём:
«Зденку я обвил руками с такой силой, что от этого движения крестик… острием вонзился мне в грудь. Острая боль… явилась для меня как бы лучом света, пронизавшего все вокруг. Я посмотрел на Зденку, и мне стало ясно, что черты ее, все еще, правда, прекрасные, искажены смертной мукой, что глаза ее не видят и что ее улыбка — лишь судорога агонии на лице трупа. В тот же миг я почувствовал в комнате тлетворный запах — как из непритворенного склепа. Страшная истина предстала мне теперь во всем своем безобразии… Я понял всю опасность своего положения».
___________________________________
МЕТОД ОПОЗНАНИЯ УПЫРЕЙ - ВАМПИРОВ. В «Упыре» на многолюдном бале герою Руневскому бросается в глаза «ч е л о в е к, по-видимому, еще молодой, но бледный и почти совершенно седой...» - как выясняется, человек этот невольно пообщался с нечистью. Седина здесь явлена по аналогии с гоголевским рассказом «Вий», где философ Хома Брут обречён три ночи читать по мёртвой ведьме молитвы в заброшенной церкви. После полуночи покойница встаёт из гроба – хочет найти Хому. После второй такой занятной ночки Хома – с белой головой, - тут должен бы припомнить литературно подбитый читатель.
Руневскому молодой седовласый незнакомец говорит, что ему странно на многолюдном балу видеть упырей, – вот до чего уже нечисть –то обнаглела:
«- Упырей? – повторил Руневский, – как упырей?
– Упырей, – отвечал очень хладнокровно незнакомец. – Вы их, Бог знает почему, называете вампирами, но я могу вас уверить, что им настоящее русское название: упырь... Вампир, вампир! (здесь грамотный читатель должен вспомнить «Вампира» двойного авторства Байрона – Полидори) (2) – повторил он с презрением, – это все равно, что если бы мы, русские, говорили вместо привидения – фантом или ревенант!
…Вы спрашиваете, каким образом узнавать упырей? Заметьте только, как они, встречаясь друг с другом, щелкают языком. Это по-настоящему не щелканье, а звук, похожий на тот, который производят губами, когда сосут апельсин. Это их условный знак, и так они друг друга узнают и приветствуют...» - все такие весьма полезные сведения будут использованы Булгаковым!
По аналогии с "ВИЕМ Гоголя и "УПЫРЁМ" А.К Толстого в "МАСТЕРЕ и МАРГАРИТЕ" в Главе №14 «Слава петуху!» с последним двенадцатым – полуночным ударом часов в кабинет финдиректора Варьете Римского является уже ставший вампиром администратор Варенуха теперь «г о в о р и л, – причмокнув, как будто его беспокоил больной зуб…» - «С т р а х пополз по его (Римского) телу, начиная с ног, и дважды опять-таки почудилось финдиректору, что потянуло по полу гнилой малярийной сыростью. Ни на мгновение не сводя глаз с администратора, как-то странно корчившегося в кресле, все время стремящегося не выходить из-под голубой тени настольной лампы, как-то удивительно прикрывавшегося якобы от мешающего ему света лампочки газетой, – финдиректор думал только об одном, что же значит все это? <…> И сознание опасности, неизвестной, но грозной опасности, начало томить душу финдиректора…»
Манеры и внешность Варенухи за короткое время резко изменились «Полнокровный обычно администратор был теперь бледен меловой нездоровою бледностью, а на шее у него в душную ночь зачем-то было наверчено старенькое полосатое кашне. (Кашне скрывает ранку от укуса ведьмы – вампира Геллы) Если же к этому прибавить появившуюся у администратора за время его отсутствия отвратительную манеру присасывать и причмокивать, резкое изменение голоса, ставшего глухим и грубым, вороватость и трусливость в глазах, – можно было смело сказать, что Иван Савельевич Варенуха стал неузнаваем.
…Было что-то невиданное, неестественное в этом соединении администратора с хорошо знакомым креслом. И тут вдруг его глаза(Римского) округлились и стали совершенно безумными, и он уставился в спинку кресла. Сзади кресла, на полу, лежали две перекрещенные тени, одна погуще и почернее, другая слабая и серая. Отчетливо была видна на полу теневая спинка кресла и его заостренные ножки, но над спинкою на полу не было теневой головы Варенухи, равно как под ножками не было ног администратора. - ”О н н е отбрасывает т е н и!” – отчаянно мысленно вскричал Римский. Его ударила дрожь.
Варенуха воровато оглянулся, следуя безумному взору Римского, за спинку кресла и понял, что он открыт…
– Догадался, проклятый! Всегда был смышлен, – злобно ухмыльнувшись совершенно в лицо финдиректору, проговорил Варенуха…
Финдиректор отчаянно оглянулся, отступая к окну, ведущему в сад, и в этом окне, заливаемом луною, увидел прильнувшее к стеклу лицо голой девицы и ее голую руку, просунувшуюся в форточку и старающуюся открыть нижнюю задвижку. Верхняя уже была открыта…
Варенуха, карауля дверь, подпрыгивал возле нее, подолгу застревая в воздухе и качаясь в нем. Скрюченными пальцами он махал в сторону Римского, шипел и чмокал, подмигивая девице в окне. Та заспешила… Рука ее стала удлиняться, как резиновая, и покрылась трупной зеленью. Наконец зеленые пальцы мертвой обхватили головку шпингалета, повернули ее, и рама стала открываться. Римский слабо вскрикнул… Он понимал, что пришла его гибель.
Рама широко распахнулась, но вместо ночной свежести и аромата лип в комнату ворвался запах погреба. Покойница вступила на подоконник. Римский отчетливо видел пятна тления на ее груди. И в это время радостный неожиданный крик петуха долетел из сада…
Дикая ярость исказила лицо девицы, она испустила хриплое ругательство, а Варенуха у дверей взвизгнул и обрушился из воздуха на пол. Крик петуха повторился, девица щелкнула зубами, и рыжие ее волосы поднялись дыбом. С третьим криком петуха она повернулась и вылетела вон. И вслед за нею, подпрыгнув и вытянувшись горизонтально в воздухе, напоминая летящего купидона, выплыл медленно в окно через письменный стол Варенуха» - «Седой как снег, без единого черного волоса старик, который недавно еще был Римским... открыл дверь и кинулся бежать по темному коридору... На лестнице трясущийся, дрожащий старик упал, потому что ему показалось, что на него сверху мягко обрушился Варенуха...»
_________________________
Как видим, Римскому явление Варенухи оснащено всеми приметами явления упыря. Эта животрепещущая сцена описана Булгаковым не просто по необходимости живописать готические элементы сюжета, но с большим вкусом - не к вампирам, но к художественному развенчанию страха, конечно! Ибо целью готической прозы высокого уровня была борьба с подсознательными страхами: проявленное в художественных образах уже не так страшно. В вышецитированной из "МАСТЕРА" сцене очень много гоголевского - из «Вия». Но Гоголь не живописал балов нечистой силы, а вот из того же «Упыря» бал уже в аду мог навести Булгакова на мысль.
_____________________________
ПРЕДЫСТОРИЯ БАЛА НЕЧИСТОЙ СИЛЫ У ВОЛАНДА. Конечно, первым в этом списке должен стоять шабаш ведьм в "Фаусте" Гёте", который, кстати, в сцену дьвольского шабаша "упрятал" массу политической сатиры. Но в сравнении с Гёте ученические озорные рассказы А.К. Толстого легче поддаются, так сказать, перенесению в другое время. В «Упыре» раненный герой Руневский в полубреду – полусне попадает в «чёртов дом» на адский бал:
«О н и начали спускаться, но лестнице не было конца. Между тем воздух становился все жарче и жарче, и Руневский заметил, что сквозь щели стен по обеим сторонам лестницы время от времени мелькал красный огонь... Наконец ступени кончились, и они очутились перед большою медною дверью.
Толстый швейцар молча ее отворил, и несколько слуг в блестящих ливреях проводили их через переднюю; один лакей спросил, как об них доложить, и Руневский увидел, что у него из рта выходит огонь. Они вошли в ярко освещенную комнату, в которой толпа народа кружилась под шумную музыку. Далее стояли карточные столы, и за одним из них сидела бригадирша (по истечении срока на земле забранная в ад своим хозяином – дьяволом старая вампирша) и облизывала свои кровавые губы...
- Ох! - вздыхала она, - скучно... (самая актуальная мука в аду!) - и длинная огненная струя выбежала из ее рта.
...Вдруг из той комнаты, где танцевали, вышла Даша... “Руневский, - сказала она, - зачем вы сюда пришли? Если они узнают, кто вы, то вам будет беда! “- Руневскому сделалось страшно, - он сам не знал отчего. “Следуйте за мной, - продолжала Даша, - я вас выведу отсюда...” Он поспешно пошел за нею... – “Постойте, - сказала она, - я вам покажу наш оркестр!” - "Посмотрите, вот наши музыканты".
Руневский увидел множество несчастных, скованных цепями и объятых огнем. Черные дьяволы с козлиными лицами хлопотливо раздували огонь и барабанили по их головам раскаленными молотками. Вопли, проклятия и стук цепей сливались в один ужасный гул, который Руневский сначала принял за музыку. Увидев его, несчастные жертвы протянули к нему длинные руки и завыли: “К н а м! ступай к н а м!”»
Толстой это эпизод рисует в традиционном духе старинной готики - как страшное бредовое видение. Булгакову же более нужна явная, но недоказуемая сатира на современную ему Москву. Поэтому «Мастере…» на «Великом балу у сатаны» с виду всё более современно и празднично. Согласившаяся стать на одну ночь хозяйкой у дьявола Маргарита вылетает на бал: «Н а н е е обрушился рев труб, а вырвавшийся из-под него взмыв скрипок окатил ее тело, как кровью. Оркестр человек в полтораста играл полонез…
В следующем зале… на эстраде кипятился человек в красном с ласточкиным хвостом фраке. Перед ним гремел нестерпимо громко джаз. Лишь только дирижер увидел Маргариту, он согнулся перед нею так, что руками коснулся пола, потом выпрямился и пронзительно закричал: "- Аллилуйя!"
Он хлопнул себя по коленке раз, потом накрест по другой – два, вырвал из рук крайнего музыканта тарелку, ударил ею по колонне. Улетая, Маргарита видела только, что виртуоз-джазбандист, борясь с полонезом, который дул Маргарите в спину, бьет по головам джазбандистов своей тарелкой и те приседают в комическом ужасе…
На эстраде за тюльпанами… бесновался обезьяний джаз. Громадная, в лохматых бакенбардах горилла с трубой в руке, тяжело приплясывая, дирижировала. В один ряд сидели орангутанги, дули в блестящие трубы. На плечах у них верхом поместились веселые шимпанзе с гармониями. Два гамадрила в гривах, похожих на львиные, играли на роялях, и этих роялей не было слышно в громе и писке и буханьях саксофонов, скрипок и барабанов в лапах гиббонов, мандрилов и мартышек. На зеркальном полу несчитанное количество пар, словно слившись, поражая ловкостью и чистотой движений, вертясь в одном направлении, стеною шло, угрожая все смести на своем пути…»
Несмотря на вроде вполне осязаемую роскошь(всё как у людей, но с большим размахом!) сатанинского бала, в положенное время всё превращается в прах: «Ей (Маргарите) показалось, что кричат оглушительные петухи, что где-то играют марш. Толпы гостей стали терять свой облик. И фрачники и женщины распались в прах. Тление на глазах Маргариты охватило зал, над ним потек запах склепа. Колонны распались, угасли огни, все съежилось, и не стало никаких фонтанов, тюльпанов и камелий…» . «Все было тут обман, предательство...» - как в поэме "Фауст" сказано про от чёрта - Мефистофеля гулякам поднесённое и превратившееся в пламя вино.
__________________________
ГОТИКА И САТИРА: ПЛЯСКА 12-ти АПОСТОЛОВ ПОШЛОСТИ. Готика во все времена не была чужда сатире: что прозрачнее и "невиннее" может замаскировать сатиру, чем рассказ о нечистой силе?! Булгакову нужна поэтапная – поступенчатая сатира убогости советской якобы культурной жизни. Так «Великий бал у сатаны» со всей его готикой кажется не страшным по сравнению с пошлостью пляски из МАССОЛИТа литераторов в ресторане Грибоедова – «старинном двухэтажном дом кремового цвета… на бульварном кольце в глубине чахлого сада, отделенного от тротуара кольца резною чугунною решеткой. Дом назывался «домом Грибоедова» на том основании, что будто бы некогда им владела тетка писателя – Александра Сергеевича Грибоедова…»
Двенадцать литераторов – 12 «апостолов» заказной лозунговой литературы - 12 апостолов пошлости в 12 часов – самое время явления нечистой силы! – пляшут в этом лучшем московском ресторане:
«И р о в н о в п о л н о ч ь в первом из них что-то грохнуло, зазвенело, посыпалось, запрыгало. И тотчас тоненький мужской голос отчаянно закричал под музыку: "Аллилуйя!!" это ударил знаменитый Грибоедовский джаз. …Сорвавшись с цепи, заплясали оба зала… Заплясал Глухарев с поэтессой Тамарой Полумесяц, заплясал Квант… Плясали: Драгунский, Чердакчи, маленький Денискин с гигантской Штурман Джоржем, плясала красавица архитектор Семейкина-Галл, крепко схваченная неизвестным в белых рогожных брюках.
Плясали свои и приглашенные гости, московские и приезжие, писатель Иоганн из Кронштадта, какой-то Витя Куфтик из Ростова, кажется, режиссер, с лиловым лишаем во всю щеку, плясали виднейшие представители поэтического подраздела МАССОЛИТа, то есть Павианов, Богохульский, Сладкий, Шпичкин и Адельфина Буздяк, плясали неизвестной профессии молодые люди в стрижке боксом, с подбитыми ватой плечами, плясал какой-то очень пожилой с бородой, в которой застряло перышко зеленого лука…
Грохот золотых тарелок в джазе иногда покрывал грохот посуды, которую судомойки по наклонной плоскости спускали в кухню. С л о в о м, а д!» - в сравнение с «павиановыми» и «богохульскими» ресторанного ада на балу у Воланда шимпанзе с гармониями внешне выглядят вполне культурно.
____________________________________
АПОСТОЛ СЫТОЙ ЖИЗНИ - ВАМПИР АМВРОСИЙ И СВЯТОЙ ФОКА СИНОПСКИЙ. Обратим внимание, что в "МАСТЕРЕ" румяногубый Амвросий (у вампиров – красные от выпитой губы!) выступает перед Фокой как бы в роли упитанного апостола приземлённо сытой жизни – пошлости.
Имя «запущенного» тощего оппонента Амвросия тоже со смыслом: Фока Синопский (? - †117), раннехристианский святой, священномученик. Из города Синопа Фока жил продажею плодов из своего сада. На вырученные деньги он кормил себя, помогал нуждающимся и оказывал гостеприимство странникам.
Благочестие и добронравие Фоки нередко приводило других людей к христианской вере. За это - за распространение христианства - правитель–язычник приказал казнить Фоку. Сам случайно встретив этих посланных за ним, не называя своего имени, Фока радушно их принял и оставил ночевать. Ночью же, приготовил гроб и место для своего погребения, распорядился раздать всё своё имущество бедным. Утром Фока объявил пришлым гостям, что он и именно тот, кого они ищут.
Гости смутились: не желая убивать радушного хозяина, они решили его спасти. Однако праведник решительно воспротивился их намерению: если не казнят его, то сами пострадают, поэтому и праведник сам преклонил голову под меч. Место его погребения святого Фоки в саду прославилось чудесами. Эта «святая» высокая наполненность имени оставлена как бы далеко на заднем плане. Ведь - «Нет ничего, и ничего и не было!» - воскликнет Автор в Грибоедова. И Воланд вторит: «Что же это у вас, чего ни хватишься, ничего нет!» Не то, что святого, - дьявола и того нет.
Булгаков обыгрывает другой, тоже древний, но земной смысл имени: Фока на древне греческом – тюлень. Тюлень бытующем доныне на жаргоне – увалень, не активный, не ищущий человек вместо святого. Вот как далеко мы ушли от готики и от страшных историй с упырями: «К р у г о м (в ресторане Грибоедова) гудела толпа, обсуждая невиданное происшествие; словом, был гадкий, гнусный, соблазнительный, свинский скандал, который кончился лишь тогда, когда грузовик унес на себе от ворот Грибоедова несчастного Ивана Николаевича...» - в дом скорби. Если вдуматься, всё выше цитатами описанное с духовной точки зрения не страшнее ли реальных упырей?
__________________________________________________
_______________________________________
ПРЕДЫСТОРИЯ ТАБАКЕРКИ ВОЛАНДА. В готической прозе выходцы с того света, всё-таки не до конца могут замаскироваться под людей: так сказать, некоторая оригинальность выпирает. При чём иногда нечистая сила проявляет привязанность к определённым физическим предметам: будто держится за них в реальном мире.
Так в «Упыре» А.К. Толстого у генеральши Марфы Сергеевны Сугробиной – упыря есть старый приятель – с никогда не изменяющейся улыбкой с виду забавный «о р и г и н а л в коричневом фраке, в парике, с большим Владимирским крестом на шее и с знаком отличия за сорок пять лет беспорочной службы. Он держал обеими руками золотую табакерку и еще издали протягивал ее бригадирше... Старуха также улыбнулась и опустила пальцы в табакерку статского советника. – “С донником, мой батюшка?” – спросила она. – “С донником, сударыня,” – отвечал сладким голосом Теляев» - тоже якобы злейший упырь статский советник Семён Семёныч Теляев.
Практически всё реальное действие рассказа Теляев в одинаковых выражениях только и предлагает всем табакерку: «Семен Семенович сделал Руневскому очень оригинальный поклон… и, вынув из кармана свою табакерку, сказал ему сладким голосом:
– Не прикажете ли? Настоящий русский, с донником. Я французского не употребляю; этот гораздо здоровее, да и к тому ж… в рассуждении насморка… (запах табака, скорее всего, должен бы заглушить запах склепа)- Громкий удар языком окончил эту фразу, и щелканье старого чиновника обратилось в неопределенное сосанье…
Бригадирша (Сугробина)бросила недовольный взгляд на Теляева и, обратившись к соседке, сказала ей вполголоса: “Что за неприятная привычка у Семена Семеновича вечно щелкать. Уж я бы на его месте вставила себе фальшивый зуб да говорила бы, как другие”» (пусть Теляев не нарушает конспирацию под живых!).
Явление Воланда во многом повторяет явление Теляева. Только Воланд внешне будет являться как шикарно одетый аристократ. Так в первой же главе «Мастера…» - «Никогда не разговаривайте с неизвестными» - неизвестный иностранец вмешивается в разговор редактора Берлиоза с поэтом Иваном Бездомным:
– Вы хотите курить, как я вижу? – неожиданно обратился к Бездомному неизвестный, – вы какие предпочитаете? <…>
– Ну, "Н а ш у марку", – злобно ответил Бездомный.
Незнакомец немедленно вытащил из кармана портсигар и предложил его Бездомному: "Н а ш а марка". И редактора и поэта не столько поразило то, что нашлась в портсигаре именно "Н а ш а марка", сколько сам портсигар. Он был громадных размеров, червонного золота, и на крышке его при открывании сверкнул синим и белым огнем бриллиантовый треугольник.
Тут литераторы подумали разно. Берлиоз: "Н е т, иностранец!", а Бездомный: "В о т ч е р т его возьми! А?" Поэт и владелец портсигара закурили, а некурящий Берлиоз отказался...» - для Берлиоза запах склепа ещё лучше табака заглушило золото. А Бездомный верно подумал, но не остановился во время на своей мысли: не следовало бы курить напару с чёртом!
В смысле художественной преемственности элементов сюжета вывод прост: когда комичный чиновник может оказаться упырём, то иностранец – дьяволом и подавно может быть, и учитывая прочие аналогии с Иоанном Грозным... Но пусть читатель романа сам долдумает! Добавим только, что в готической прозе роль посланника дьявола нередко исполнял высокий худой незнакомец в чёрном и чёрной же маске.
_________________________________________
________________________________________
АПОСТОЛ СЫТОЙ ЖИЗНИ - ВАМПИР АМВРОСИЙ И СВЯТОЙ ФОКА СИНОПСКИЙ. Следует спросить: вампирские рассказы Толстого – только ли милые юношеские опыты? Конечно, это ещё и сатира на бездушие чиновничьей системы. Золотая табакерка тоже не единственная в мировой литературе(придёт время - займёмся и конкретно табакеркой!). «В и з в е с т н у ю эпоху жизни (имеется ввиду молодость) нас пленяет одно резкое, преувеличенное: тогда мы ни в чем не знаем середины, и если смотрим на жизнь с веселой точки, так видим в ней рай, а если с печальной, то и самый ад кажется нам в сравнении с нею местом прохлады и неги...» - писал Белинский о ранних рассказах Толстого. Но «Мастер и Маргарита» - последняя вещь зрелого автора.
Мастеру Булгакову за нужными деталями стоило только обратиться к другим уже прославленным большим мастерам социальной готики - к Гоголю и к Гофману! Да, гоголевского и гофмановского много у Булгакова, - это отдельный разговор. Но «Упырь» понравился: именно ещё не гениальную вещь удобнее - не зазорно было "раздёргать" на нужные детали. Ведь Толстой эти детали тоже не выдумал - позаимствовал у предшественников. Первый опознавательный знак – указание на заимствования из "Упыря" А.К. Толстого в тексте булгаковского романа мы находим И около «по справедливости лучшего» московского ресторана Грибоедова:
«Н е т ничего удивительного в таком хотя бы разговоре, который однажды слышал автор этих правдивейших строк у чугунной решетки Грибоедова:
– Ты где сегодня ужинаешь, Амвросий?
– Что за вопрос, конечно, здесь, дорогой Фока! Сегодня… будут порционные судачки а натюрель. Виртуозная штука!
– Умеешь ты жить, Амвросий! – со вздохом отвечал тощий, запущенный, с карбункулом на шее Фока румяногубому гиганту, золотистоволосому, пышнощекому Амвросию-поэту.
– Никакого уменья особенного у меня нету, – возражал Амвросий, – а обыкновенное желание жить по-человечески. Ты хочешь сказать, Фока, что судачки можно встретить и в «Колизее». Но в «Колизее» порция судачков стоит тринадцать рублей пятнадцать копеек, а у нас – пять пятьдесят! <...> – гремел на весь бульвар гастроном Амвросий. – Не уговаривай меня, Фока!
– Я не уговариваю тебя, Амвросий, – пищал Фока. – Дома можно поужинать.
– Слуга покорный, – трубил Амвросий, – представляю себе твою жену, пытающуюся соорудить в кастрюльке в общей кухне дома порционные судачки а натюрель! Ги-ги-ги!.. Оревуар, Фока! – и, напевая, Амвросий устремлялся к веранде под тентом.
Эх-хо-хо... Да, было, было!.. Помнят московские старожилы знаменитого Грибоедова! Что отварные порционные судачки! Дешевка это, милый Амвросий! А стерлядь, стерлядь в серебристой кастрюльке, стерлядь кусками, переложенными раковыми шейками и свежей икрой? А яйца-кокотт с шампиньоновым пюре в чашечках? А филейчики из дроздов вам не нравились? С трюфелями? Перепела по-генуэзски? Десять с полтиной! Да джаз, да вежливая услуга!»
Обратим внимание, что в "МАСТЕРЕ" румяногубый Амвросий (у вампиров – красные от выпитой губы!) выступает перед Фокой как бы в роли упитанного апостола приземлённо сытой жизни – пошлости: как бы вампир - высасывающий кровь настоящего искусства.
Имя «запущенного» тощего оппонента Амвросия тоже со смыслом: Фока Синопский (? - †117), раннехристианский святой, священномученик. Из города Синопа Фока жил продажею плодов из своего сада. На вырученные деньги он кормил себя, помогал нуждающимся и оказывал гостеприимство странникам.
Благочестие и добронравие Фоки нередко приводило других людей к христианской вере. За это - за распространение христианства - правитель–язычник приказал казнить Фоку. Сам случайно встретив этих посланных за ним, не называя своего имени, Фока радушно их принял и оставил ночевать. Ночью же, приготовил гроб и место для своего погребения, распорядился раздать всё своё имущество бедным. Утром Фока объявил пришлым гостям, что он и именно тот, кого они ищут.
Гости смутились: не желая убивать радушного хозяина, они решили его спасти. Однако праведник решительно воспротивился их намерению: если не казнят его, то сами пострадают, поэтому и праведник сам преклонил голову под меч. Место его погребения святого Фоки в саду прославилось чудесами. Эта «святая» высокая наполненность имени оставлена как бы далеко на заднем плане. Ведь - «Нет ничего, и ничего и не было!» - воскликнет Автор в Грибоедова. И Воланд вторит: «Что же это у вас, чего ни хватишься, ничего нет!» Не то, что святого, - дьявола и того нет.
Булгаков обыгрывает другой, тоже древний, но земной смысл имени: Фока на древне греческом – тюлень. Тюлень бытующем доныне на жаргоне – увалень, не активный, не ищущий человек вместо святого. Вот как далеко в сатиру мы ушли от готики и от страшных историй с упырями: «К р у г о м (в ресторане Грибоедова) гудела толпа, обсуждая невиданное происшествие; словом, был гадкий, гнусный, соблазнительный, свинский скандал, который кончился лишь тогда, когда грузовик унес на себе от ворот Грибоедова несчастного Ивана Николаевича...» - в дом скорби. Если вдуматься, всё выше цитатами описанное с духовной точки зрения не страшнее ли реальных упырей?
___________________________________________
ПОДДЕЛАННАЯ ЛЕГЕНДА - ЗАКЛЯТЬЕ. вернёмся снова к сюжету «Упыря». В красивом в итальянском стиле, но запущенном – многими закрытыми комнатами напоминающем склеп загородном доме вампирши - бригадирши Сугробиной находится старинный манускрипт с проклятием рода неких убийц:
Как филин поймал летучую мышь,
Когтями сжал ее кости,
Как рыцарь Амвросий с толпой удальцов
К соседу сбирается в гости.
Хоть много цепей и замков у ворот,
Ворота хозяйка гостям отопрет.
“Что ж, Марфа, веди нас, где спит твой старик?
Зачем ты так побледнела?
Под замком кипит и клубится Дунай,
Ночь скроет кровавое дело.
Не бойся, из гроба мертвец не встает,
Что будет, то будет, - веди нас вперед!”
Под замком бежит и клубится Дунай,
Бегут облака полосою;
Уж кончено дело, зарезан старик,
Амвросий пирует с толпою.
В кровавые воды глядится луна,
С Амвросьем пирует злодейка-жена.
Под замком бежит и клубится Дунай,
Над замком пламя пожара.
Амвросий своим удальцам говорит:
“Всех резать от мала до стара!
Не сетуй, хозяйка, и будь веселей!
Сама ж ты впустила веселых гостей!”
Сверкая, клубясь, отражает Дунай
Весь замок, пожаром объятый;
Амвросий своим удальцам говорит:
“Пора уж домой нам, ребята!
Не сетуй, хозяйка, и будь веселей,
Сама ж ты впустила веселых гостей!”
Над Марфой проклятие мужа гремит,
Он проклял ее, умирая:
“Чтоб сгинула ты и чтоб сгинул твой род,
Сто раз я тебя проклинаю!
Пусть вечно иссякнет меж вами любовь,
Пусть бабушка внучкину высосет кровь!
И род твой проклятье мое да гнетет,
И места ему да не станет
Дотоль, пока замуж портрет не пойдет,
Невеста из гроба не встанет,
И, череп разбивши, не ляжет в крови
Последняя жертва преступной любви!
…Не сетуй, хозяйка, и будь веселей,
Сама ж ты впустила веселых гостей...
* * *
Собственно, перед нами подделка Толстого под старинное придание либо балладу. Но какая подделка!? Гениальная! Гениальнее проклятия в байроновском «Гяуре» – осмелимся утверждать! - подделка, исполненная всё более крепнущей рукою будущего знаменитого переводчика «Коринфской невесты» Гёте (1856 г.) А.К. Толстого. Приковывая воображение, поддельное предание затушёвывает кой-какие недоработанные мелочи действия "Упыря". Из этого впечатляющего якобы предания достаточно редкое имя – Амвросий врезается в память, - что здесь удивительного?! И Булгаков это имя с переигранным - новому действию соответствующим подтекстом использует.
Так после прочтения предания к Руневского помещают на ночь в давно нежилую комнату со старинным портретом: «”В о т, – подумал он, – картина, которая по всем законам фантастического мира должна ночью оживиться и повесть меня в какое-нибудь подземелье, чтобы показать мне неотпетые свои кости!” <…> Потушив свечку… он долго ворочался с боку на бок и наконец погрузился в какой-то полусон, где, как в тумане, вертелись перед ним старая бригадирша… рыцарь Амвросий и Семен Семенович Теляев...» - первое, будто нечаянное явление Теляева в новом образе.
Ожидания героев в готике должны исполняться, поэтому из картины, действительно, является расстроенное привидение. Теляев окажется - бывшим рыцарем упырём Амвросием а генеральша Сугробина – той самой проклятой Марфой. Вампиры ведь не умирают, если в мёртвое тело не вобьют осиновый кол между лопаток.
Далее герой Руневский ранен на дуэли: согласно преданию - последняя жертва несчастной любви" лежит "в крови". Раненный Руневский: «В о д н у ночь, когда сильный жар никак не давал ему заснуть, странный шум раздался близ него. Он стал прислушиваться, и ему показалось, что шум этот происходит в покоях, смежных с его комнатою. Вскоре он начал различать голоса бригадирши… - “Рыцарь Амвросий! “– закричала Сугробина.
Руневский не мог удержаться, чтобы при этих словах не привстать и не приложить глаза к ключевой дыре. Среди комнаты стоял Семен Семенович Теляев, одетый с ног до головы в железные латы. Перед ним на полу лежал какой-то предмет, закрытый красным сукном.
– Чего тебе надобно, Марфа? – спросил он грубым голосом.
– Пора, мой батюшка! – прошептала старуха.
Тут Руневский заметил, что на бригадирше было платье яркого красного цвета, с вышитою на груди большою черною летучею мышью. На латах Теляева изображен был филин, и на шлеме его торчали филиновы крылья… Внезапно обои раздвинулись, и из потаенной двери вошел в комнату высокий человек в черном домино и в маске…» - в таком виде в старинной готике дьявол являлся за продавшими ему душу: «Сугробина и Теляев обмерли от страха, когда он вошел.
– Ты уже здесь? "– сказала, дрожа, бригадирша.
– Пора! – отвечал незнакомец.
– Подожди хоть один день, подожди хоть до утра! Отец ты мой, кормилец, голубчик мой, благодетель!
Старуха упала на колени; лицо ее стало страшным образом кривляться.
– Не хочу ждать! – отвечал незнакомец.
– Еще хоть часочек! – простонала бригадирша. Она уже не говорила ни слова, но губы еще судорожно шевелились.
– Три минуты! – отвечал тот. – Воспользуйся ими, если можешь, старая ведьма! - Он подал знак Теляеву.
Семен Семенович нагнулся, поднял с полу красное сукно, и Руневский увидел Дашу (свою невесту и внучку бригадирши Сугробиной), лежащую без чувств, с связанными руками. Он громко вскрикнул и рванулся соскочить с дивана… в ушах его страшно шумело; он не мог сделать ни одного движения… Он упал на подушки, лишенный чувств. Долго был болен Руневский, и почти все время он не переставал бредить. Иногда он приходил в себя, но тогда мрачное отчаянье блистало в его глазах. Он был уверен в смерти Даши; и хотя он ни в чем не был виноват, но проклинал себя за то, что не мог ее спасти...»
За время болезни Руневского внезапно умирает старая бригадирша, после её смерти выздоравливает опасно больная Даша: как две капли похожая на портрет своей покойной родственницы больная невеста, образно говоря, "восстаёт из гроба". Такова игра слов в предсказаниях: они всегда исполняются непредугадываемо: не обязательно прямолинейно.
Поправившись и уже счастливо обвенчавшись с Дашей, герой узнаёт легенду: были некие две беспрестанно враждующие древние фамилии – с летучей мышью и филином на гербах. Развязку вражды ускорили измена и убийство:
«Марфа Ostroviczy, супруга последнего барона этого имени, женщина необыкновенной красоты, но жестокого сердца, пленилась наружностью и воинскою славой Амвросия Tellara, прозванного Амвросием с широким мечом. В одну ночь она впустила его в замок и с его помощью задушила мужа... Рыцарь Амвросий… последовал голосу врожденной ненависти и, потопив в Дунае всех приверженцев своего врага, предал его замок огню. Сама Марфа с трудом могла спастись...».
_______________________________________________________
__________________________________________
МОРАЛЬ И ГОТИКА. Готика чужда прямой морали: это не её стихия. Поэтому находится только один, напрашивающийся на мораль отрывок из причудливой, только слегка с "мурашками", оставляющей, скорее, забавное впечатление повести «Упырь»: «Л ю б е з н ы й друг! ...Послушайте человека, узнавшего на опыте, что значит пренебрегать вещами, коих мы не в состоянии понять и которые, слава Богу, отделены от нас темной, непроницаемой завесой. Горе тому, кто покусится ее поднять! Ужас, отчаянье, сумасшествие будут наградою его любопытства».
Как и Руневский тоже «У з н а в ш и й на опыте, что значит пренебрегать вещами, коих мы не в состоянии понять...» - уверовавший если не в бога, то в дьявола, поэт Иван Бездомный в нижнем белье, с бумажною иконкою и свечечкой приходит в ресторан ловит иностранного консультанта – дьявола. В ресторане – по торжествующей пошлости истинно дьявольском месте! - же пляшут лже-апостолы якобы искусства. Так что с точки зрения внутреннего действия, Иван прав. Оказывается, он даже хорошо понимает внешнюю поделку под талант – бьёт по уху «юбилейное лицо», пишущее якобы стихи по политичесскому заказу.
Задумаемся – что страшнее: описанное выше в «Упыре» либо дьявольская пляска в Грибоедова? Последняя, несомненно страшнее полной уродливой приземлённость. На всякий случай Автор рассказчик ещё раз проясняет от себя обстановку в Грибоедова: «Н о н е т, н е т! Лгут обольстители-мистики, никаких Караибских морей нет на свете, и не плывут в них отчаянные флибустьеры... Нет ничего, и ничего и не было! Вон чахлая липа есть, есть чугунная решетка и за ней бульвар... И плавится лед в вазочке, и видны за соседним столиком налитые кровью чьи-то бычьи глаза, и страшно, страшно... О боги, боги мои, яду мне, яду!..» - этот отрывок по мрачной и хорошо ритмизованной прозы достоен поддельного преданию из «Упыря»!
Страшнее низменных устремлений пошлости нет ничего на земле. Именно от неё спасаясь, многие в запой читают мистику и готику, - чтоб подальше от жизни. Но позвольте! – может тут воскликнуть читатель, - во первых, Автор кажется сам с удовольствием описывает ресторанное меню?! Во вторых, Амвросий из ресторана – не настоящий вампир, но как было указано, аллегория, как и 12 литераторов - не настоящие апостолы....
Это верно, что поэт Авросий не настоящий вампир и Автор романа далеко не против хорошей еды. Плохо другое: плохо, когда кроме еды нет ничего за душой, - и превращается человек в скота. Ещё хуже, когда в писатели или поэты идут только за материальную выгоду.
______________________
НЕЧИСТАЯ СИЛА И ПОШЛОСТЬ. Припомним конец повести А.К. Толстого «Семья вурдалака»: хитростью вырвавшись из вампирской деревни, маркиз д" Юрфе скачет как можно быстрее прочь: «Я у ж е почти поздравлял себя с удачей… как вдруг услышал позади некий шум — точно рев урагана, разбушевавшегося в горах. Кричали, выли и как будто спорили друг с другом тысячи голосов. Потом все они, точно по уговору, умолкли, и слышен стал только быстрый топот ног, как если бы отряд пехотинцев приближался беглым шагом.
Я погонял своего коня, немилосердно вонзая ему в бока шпоры. В крови моей разливался лихорадочный огонь, я напрягся, делал над собой неимоверные усилия, чтобы сохранить присутствие духа... Тысячи безумных и ужасных образов, кривляющихся личин преследовали меня... Не помню, что произошло еще, но когда я пришел в себя, было уже вполне светло, я лежал на дороге, а рядом издыхал мой конь...».
Маркизу удалось счастливо ускользнуть от целой шайки озверелых вурдалаков иначе – упырей или вампиров. Коли эти существа реально существуют, то обыкновенную себялюбивую серенькую пошлость гораздо сложнее распознать. Едва ли следует по примеру Бездомного бить «юбилейное лицо» по уху: «Н е т, уж это вы оставьте, и навсегда!» - велит Ивану Мастер. И никакие официальные органы или организации не избавят нас от пошлости. Однако, в конце «Упыря» вроде бы даётся некоторый рецепт защиты от пошлости.
* * *
…Есть, однако, у него (у А.К. Толстого) сфера, где сходятся обе грани его роковой двойственности, где действует сила еще не осуществленного, но близкого синтеза, – это область, в которой сливаются явь и сновидение, реальность и выдумка. «Меж сном и бденьем краток промежуток..» (цитата из "Гамлета"), и в течение его мир перестраивается, – и как отличить, что в нем – правда и что – видение?
Это девять волков или девять ведьм идут ночью по деревне? Слышится ли в самом деле песня там, где гнутся над омутом лозы? Наступает ли просто вечер, обыкновенный вечер без тайны, или в ступе поехала баба-яга и в Днепре заплескались русалки? Вы можете принять то или другое; незаметно переходит действительность в грезу, и любит поэт играть с сверхъестественным, – например, показывать бессмертие человеческого жилища, вечную обитель души… - Юрий Айхенвальд (3)
_________________________
ЗАЩИТНЫЙ РЕЦЕПТ ОТ ВАМПИРОВ ИЗ РАССКАЗА "УПЫРЬ". В снах, видениях и бреду героя оказывающийся зловещим и явно продавшим душу дьяволу рыцарем Амвросием, статский советник Теляев описан дважды: первый раз в самом начале повести – непосредственно после разговора об обнаглевших вампирах на балу (цитата в нач. статьи). Второй раз он зачем–то почти в тех же выражениях описан в самом конце повести. В обоих случаях описание статичное – как бы застывшая слащаво – нежизненная картинка.
Друзья пытаются уверить Руневского, что все вампирский ужасы были только его бредом и снами. Однако в бредовых видениях Руневского за Сугробиной приходил посланец дьявола, и наяву той же ночью она умрает. Будто бы реально – без внешней готической романтики – исполняются и другие строки – пункты проклятия. Во время разговора об этом является с визитом Теляев:
«Яков… произнес громогласно: ”Семен Семенович Теляев!”
– Просить, просить! – сказала радостно Даша. – Упырь! – повторяла она, помирая со смеху, – Семен Семенович упырь! Рыцарь Амвросий! Ха-ха-ха!
В передней послышались шаги, и все замолчали. Дверь отворилась, и знакомая фигура старого чиновника представилась их очам. Коричневый парик, коричневый фрак, коричневые панталоны и никогда не изменяющаяся улыбка были отличительными чертами этой фигуры и тотчас бросались в глаза.
– Здравия желаю, сударыня Дарья Александровна, мое почтение, Александр Андреевич! – сказал он сладким голосом, подходя к Даше и к Руневскому. – Душевно сожалею, что не мог ранее поздравить молодых супругов…
Он начал неприятным образом щелкать, всунул руку в карман и, вытащив из него золотую табакерку, поднес ее прежде Даше, а потом Руневскому, приговаривая:
– С донником (4)… настоящий русский… покойница Марфа Сергеевна другого не употребляли…
– Посмотри, – шепнула Даша Руневскому, – вот откуда ты взял, что он рыцарь Амвросий!
Она указывала на табакерку Семена Семеновича, и Руневский увидел, что на ее крышке изображен ушастый филин. (Филин – герб рыцаря Амвросия) Приметив, что он смотрит на это изображение, Семен Семенович странным образом на него взглянул и проговорил, повертывая головою:
– Гм! Это так-с, фантазия... аллегория... говорят, что филин означает мудрость… - Он опустился в кресла и продолжал с необыкновенно сладкой улыбкой: – Много нового-с! <…>
Семенович впал в щелканье, и во все остальное время его визита Руневский ничего более не слыхал...» - после ухода Теляева над упырями отчего-то более уже – «Никто не засмеялся, а Руневский дернул за снурок колокольчик и сказал вошедшему Якову:
– Когда бы ни приехал Семен Семенович, нас никогда для него нет дома. Слышишь ли? никогда!
– Слушаю-с! – отвечал Яков.
С этих пор Руневский не говорил более ни про старую бригадиршу, ни про Семена Семеновича».
__________________________________
НИКОГДА НЕ РАЗГОВАРИВАЙТЕ С НЕИЗВЕСТНЫМИ! - называется первая глава знаменитого последнего романа Михаила Булгакова. А "неизвестный" - на английском "stranger / стренже" означает и "гостя" из потусторонннего мира. Так что не разговаривайте, тем более, не приглашайте нечистую силу к себе легкомысленными призываниями или любопытством!
Правильно, что Руневский больше никогда не говорил о вампирах! По поверьям, нечисть нуждается как бы в приглашении – хоть в назывании её по имени. Если же вся нечисть слеплена людской фантазией из дурных человеческих качеств и бессовестных дел, тогда метод борьбы ещё более ясен! Тогда вурдалака – пошлость - нужно бить осиновым колом в первую очередь в самом себе. Как?!
Ну, вот… Вот, Гёте, Гофмана, Пушкина, Гоголя, Достоевского, А.К. – Л.Н. – А.Н. Толстых, Чехова и Булгакова полезно регулярно почитывать… Представьте! Все они весьма интересно и оригинально использовали элементы готики, с помощью каких элементов разоблачая, к несчатью, гораздо живучее вампиров и умеющую изменять обличье - пошлость. Не нужна нам такая "Наша марка"!
_________________________________________________
1. «Семья вурдалака» - около 1839 г. оригинал на французском напечатан в 1850 г., при жизни автора в России не печаталась; на русский переведён Болеславом Маркевичем для январского № «Русского вестника», 1884 г.; «Встреча через триста лет» - на французском, Париж 1812 г.; перевод на русский - В. Грузинского 1913 г.
2. Полидори Джон Уильям (1795 - 1821) — английский писатель и врач, 1816 -м в качестве личного доктора сопровождал лорда Байрона. Однажды Байрон предложил Полидори, Перси Биши Шелли и его гражданской жене Мэри Годвин написать «страшный» рассказ. И сам такой рассказ устно изложил. Из рассказа Байрона Полидори сделал и опубликовал повесть «Вампир» (1819 г.). Пришедший в негодование Б. отрицал своё авторство. П. пришлось публично рассказать об обстоятельствах создания повести, получившей к тому времени шумный успех.
В ответ Байрон выпустил в свет свою подлинную повесть «Фрагмент романа». Однако вышедшие вскоре во Франции и Германии переводы «Вампира» продолжали приписывать авторство этого произведения Байрону. На русском: Вампир. Повесть, рассказанная лордом Байроном. Пер. с английского – П.К.; М. 1828 г.
3. Юрий (Александрович)Айхенвальд (1928 - 1993)- российский поэт, переводчик, мемуарист, свободный литературный и театральный критик,переводчик, правозащитник,историк культуры. Айхенвальд публиковался в открытой печати (в советские годы — нередко под псевдонимами), в сам-издате.
4. Д о н н и к (иначе – дикая греча, буркун или буркунец) - лекарственная трава со стойким запахом кумарина – сладковатый похожий на ванильный запах, в парфюмерии используется как отдушка. Вероятно, донник способен развеять и запах склепа и тления?..
В медицине кумарин используется как спазмолитик и средство для профилактики образования тромбов (регулирует свертывание крови). Фармацевты применяют кумарин в качестве маскирующего ароматического элемента при производстве лекарств. Осюда, насыщенный кумарином донник при правильном употреблении способствует успокоению, избавлению от страхов, даже эйфории.
При неправильной дозировке донника могут возникать: повышение давления и сердцебиение, подавленность, головокружение, апатия, сонливость, кровотечения. Кажется, в определённых обстоятельствах всё это очень бы на руку упырям?