Звёздные лепестки яблонь

 
Первоначальное название: "Калитка в яблоневый сад".
 

                Синопсис
Идея произведения: разные цивилизации Вселенной способны общими усилиями сберечь природу родных планет, если смогут держать  свои сердца открытыми, как калитки яблоневых садов.

Время и место действия: современность. Действие происходит на границе трёх миров (тридевятого царства, современного общества Земли и сферы соседней галактики). Точкой соприкосновения становится проблема спасения насекомоядных пташек Земли от бесчинств дневных хищных птиц.

Главные герои:
Анфиса – жительница планеты Земля
Оро – инопланетный воробей
Блоня – посланница   области созвездия Орион

    Жители созвездия Орион отправляются в разные уголки Вселенной для выполнения программы по сохранению природы экзопланет. Находясь в разлуке, орионцы Блоня и Сень не теряют чувства влюблённости друг в друга. Они ведут переписку с помощью волшебных импульсов, помогающих сообщениям преодолевать космические расстояния. Так  поступает Блоня,  временно исполняющая обязанности принцессы тридевятого царства на Земле. Всяческое содействие ей оказывает Жар-птица,  являющаяся связующим звеном между мирами. В сказочном мире царит спокойствие.  Реальный же мир сотрясают неурядицы.
     Три подруги - Анфиса, Глаша и Лёля - сталкиваются с опасностью, принесённой из леса распоясавшимися ястребами-тетеревятниками, нападающими на городских и деревенских пташек. Проблему защиты насекомоядных птиц от   хищников осложняет равнодушие цивилизации к нуждам деревьев. Ради денег алчные группировки бездумно натравливают ястребов на синиц и воробьёв, вынуждая последних испуганно покидать насиженные места и тем самым обрекать брошенные деревья на засыхание. Лишённые своих крылатых врачевателей, деревья оказываются уничтоженными насекомыми-вредителями.
          Вовремя подоспевшие инопланетные птицы Оро и Стреб притормаживают развитие негативных событий. Но тоска принцессы Блони по своему жениху Сеню толкает орионскую девушку на срочный отлёт в родное созвездие. С собою она забирает и своих подопечных - орионских птичек.
          Голубая планета, оставшаяся без  попечителей, увядает, оказавшись во власти  ястребов. Съев синиц, воробьёв, малиновок, скворцов и прочих врачевателей лесов, хищники способствуют   превращению деревьев в труху, а планеты - в пустыню.
          Внезапно вернувшиеся инопланетяне, применяя волшебство и участвуя в рейдах  по озеленению,  вновь начинают самоотверженно трудиться наравне с землянами. Они  налаживают природные процессы Земли и включают землян в команду "Звёздный щит", курирующую вопросы   охраны окружающей среды.
     В дальнейшем   удаётся  совместными усилиями  оберегать яблоневые сады от засыхания, межгалактическую любовь - от затухания, а  животных - от мутаций. Отныне    ночные  хищники больше  не  превращаются в ужасных дневных  ястребов. 

Оглавление
Глава 1 - Воробьиными песнями умножается людское счастье
Глава 2 - Стайки стойки
Глава 3 - Звёздный щит
Глава 4 - Подъём предпочтительнее спуска
Глава 5 - Было бело
Глава 6 - На кромках миров
Глава 7 - Прочность идеального








Глава 1
 Воробьиными песнями
умножается людское счастье 

    Серебро лунной ночи было  на исходе, когда Жар-птица, притомившись бегать по клавиатуре компьютера,    сообразила привстать на цыпочки, чтобы точнее попадать лапкой  в очертания букв.  Крылатая мастерица  электронной почтовой связи старалась правильно нажимать клавиши, но всё равно промахивалась. От работы  отвлекало сияние перстней принцессы,  диктующей письмо. 
     Ювелирные украшения Блони, посланницы созвездия Орион и по совместительству временно исполняющей обязанности принцессы земного  тридевятого  царства,  ослепительно блестели и при каждом взмахе рук светили Жар-птице прямо в глаза. Пташка зажмуривалась и прятала голову под крыло. Но  после ласкового принцессинного: "Ну, что ж ты, голубка? Слушай внимательнее, сказочная моя машинистка!" усердно начинала всё сначала.
- Итак, - повторила Блоня, - продолжаем:

                «Сердечное послание.
 Получатель: Сень.
Отправитель: Блоня.
 Откуда и куда: с третьей орбиты Солнечной системы Галактики Млечный Путь на пятую орбиту системы Бетельгейзе созвездия Орион.
 
                Сень, приветствую тебя  из  глубины земного неба!
               Моё сердце начинает  биться, как пульсирующая звезда, лишь вспомню время, когда мы были вместе. Вдали от тебя я, подобно недосягаемой космической туманности, стала тиха и молчалива.
            А в остальном всё  продвигается по плану.    Обстановка спокойная, как вода в ковше  Большой Медведицы.  Эксперимент по внедрению пернатых в соседние  галактики идёт успешно. С отправленными тобой в Солнечную систему пташками Стребом и Оро нашла общий язык сама Жар-птица!  Далее   информация от неё.         

 
                До     свидания, Блоня.

 
               
                Письмо от Жар-птицы.
                Падаю тебе в ноги, хозяин инопланетных птиц!
                Твои пернатые   упитаны, как початки кукурузы. Настроение у них ровное, как залитая сахарным сиропом булочка. Можно не переживать за воспитанников  и не ронять  зря перья.
                Кланяюсь, изгибая хвостик дугой!
                С теплом  пшённой кашки, Жар-птица».

- Готово! - принцесса заклеила конверт и дунула на письмо, расположив его вдоль  дорожки лунного света.
      Подхваченное волшебным дуновением, послание, как в лифте, поднялось в пучке света по направлению к Луне, а оттуда - к той области Млечного Пути, где призывно сверкал  сквозь морозный земной воздух   пояс далёкого Ориона. Если не возникнет помех, то письмо, снабжённое сказочной энергией дыхания Блони,  достигнет места назначения и упадёт на стол знаменитого исследователя межгалактических трасс, в которого вот уже несколько сотен лет   влюблена Блоня - бессмертная орионская девушка, невеста, рискнувшая отправиться в космическое странствие без жениха, правда, совсем   ненадолго:  на каких-нибудь смешных два миллиона лет. Но разлука затянулась по причине возникновения  непредвиденных  обстоятельств.
      По этому поводу Блоня грустила и тоскливо  вглядывалась в  космическую тьму, куда  уносился  конверт. Только взгляд мог  соединить две души, разделённые сотнями световых лет. Если Сень смотрит сейчас из созвездия Орион  на Млечный Путь, где работает Блоня, то взоры жениха и невесты обязательно встретятся. И тогда сердцам станет  легче вытерпеть разлуку. 
      Звёздное небо, по мнению Блони, обладает способностью облегчать страдания. Более того: земной небосклон, похоже, дан людям в подарок - настолько обильно он увит гирляндами созвездий. Можно сказать, оформлен с любовью. Неужто Вселенная полна любви, этого великого чувства? Да, и оно ничуть не слабее земного! Ведь звёзды обладают фантастической мощью. По преданиям,  небесные светила даже способны влиять на человеческую судьбу. Но, вероятно, не сами по себе, а с помощью существ, на них обитающих.


       Чем же на этот раз Земля так приковала к себе повышенное внимание далёких звёзд, что представители иных галактик наведались на Голубую планету? Вроде бы земной шар живёт, никому не досаждая.
      Однако иногда случаются невероятные казусы, вынуждающие далёкие миры попристальнее присмотреться к области Вселенной, где расположен золотистый объект, именуемый Солнцем и неусыпно пестующий уникальную экзоструктуру мироздания под названием Земля.
      Эта структура - драгоценное сокровище! В ней периодически выпадают снежинки. Они усыпают собою лужайки, намекая на чудо - на то,  что, если снежинка похожа на звезду, то должна обладать соответствующими свойствами.  Скорее всего, так оно и есть. Недаром же земляне с нетерпением ждут зимы, мечтая окунуться в магию  белоснежного убранства и попросить у него исполнения своих желаний. А за их мечтами и скоростью осуществления задуманного следят  из тридевятого царства Жар-птица и гостья земного мира, принцесса Блоня.  В этот раз они со своих заоблачных высот с  любопытством наблюдают за Глашей, ни свет ни заря пешком пересекающую бескрайние просторы пригородных окрестностей.
       Хорошо пройтись по морозу! Каблучки сапожек весело уминают тропинку. В такт им колышется юбка, ребристым воланом  озорно выглядывая из-под дублёнки, словно радуется жизни, как  её владелица Глаша.
      А почему  бы и не порадоваться, если вокруг, словно исполинские стражи земного бытия,  стоят могучие деревья, а среди кружева осыпанных снегом ветвей  распевают свои звонкие песни воробьи и синицы? Мелодичным щебетом они зовут весну, в которой им предназначено обеспечивать  садовые хозяйства обильным цветением. Маленькие пташки умеют это делать. Не чьими-нибудь, а их многовековыми трудами   жива фруктовая мозаика планеты.
      Будут плодоносить деревья там, где скворушки и воробышки, ласточки и синички не напуганы дневными хищниками и располагают возможностью активно врачевать лесные массивы. Поистине идеален мир, где царствуют насекомоядные  пташки: в нём ни одно дерево не заболеет, любое время покажется чудесным.
      Даже в декабрьский день, когда синицы и воробьи среди заиндевелых аллей исполняют свои духоподъёмные арии, зима кажется не суровым испытанием, а торжественной увертюрой к скорой весне.  От часа, оглашаемого птичьим гомоном, ждёшь только удачи. Добрый январь обещает успешного  года, ведь по календарю именно с этого месяца начинается отсчёт очередного жизненного периода. Не зря бытуют поговорки: "Хорошее начало - половина дела" и "Как год начнёшь, так и проведёшь".
      Вот потому ежегодно спешит Глаша приобрести  на праздник Ёлки самое лучшее угощение. По первым рассветным лучам, разбросанным декабрьским солнцем на тропинках, идёт она к Лёле, живущей в  небольшой деревеньке.

     На этот раз всё началось, как обычно. Денёк выдался сказочным. Птички резвились, перекликаясь со стайками соседних сёл. Укутанные по крыши в сугробы домики  казались  игрушечными.
     С раннего утра Глаша была уже на ногах, собираясь к лучшей школьной   подруге за яблочным вареньем. Настроение было великолепным, и Глаша  даже в мыслях не держала, что  варенья ей могут не дать.
     И вот, помахивая эмалированным бидоном, идёт Глаша в  деревню к Лёле и даже не догадывается, что из тридевятого царства, расположенного совсем рядом, усталые от бессонной ночи,  наблюдают за ней принцесса Блоня и Жар-птица, так и не сомкнувшие глаз после  работы над текстом в эпистолярном жанре.
     Бумбоны на шапке Глаши задорно ударяются друг о друга,  поторапливают девушку. А пустой бидон многозначительно погромыхивает, будто предупреждает,  что шествовать лучше  медленно во избежание качки, иначе его эмаль не выдержит залихватских подпрыгиваний крышки.
     Глаша и не торопится, по сторонам смотрит, красотам зимним удивляется. Кругом деревень  видимо-невидимо! Одна лучше другой, хоть картину пиши. Дороги всюду ровные, как по линейке начерченные. Тропки узкие, как мрамором, снегом выложены. А деревья вдоль домов раскинулись - что аллеи царских парков. И куда ни глянь - везде, как три подружки, стоят рядышком ёлочка, берёзка и рябинка. Ни дать ни взять - три солистки вокального ансамбля... И о чём их напев? Наверное, - о счастье, о природе, о добрых людях, о том, что повезло  всем вместе жить на белом свете.
- Эге-гей, Глаша! Ты ко мне?
- Здравствуй, Лёля! Я пришла купить твоего яблочного десерта. Помню, он - объеденье!
- Ох-ох-ох, - Лёля облокотилась на изгородь, - не смогла я сделать этой осенью  варенья, потому что яблони в моём саду засохли. Что случилось с деревьями, не пойму.
- Может, надо было подкормку вносить?
- Да что ж я, не удобряла, что ли? Я даже к Анфисе в дальнюю деревню бегала проконсультироваться. У неё-то сад необыкновенно плодоносный. Но Анфиса уверяла, что удобрениями не пользуется. А я так думаю: в секрете, она, наверное, держит своё средство ухода за садом. Как бы выведать, чем поливает?
- Так, может, и впрямь не удобряет? Когда ей? То - в школе училась. Потом в городе колледж заканчивала...
- Вот-вот. Наверняка каких-нибудь секретов в городе нахваталась. А  делиться со школьными подругами не хочет. Теперь она одна живёт. Бабушка-то её в город уехала, к удобствам цивилизации, а внучка справляется с хозяйством не хуже старожилов. Видишь, какая Анфиса стала: домовитая, самостоятельная. На какой козе к ней подъехать, ума не приложу...
- По-моему, в её деревне у всех роскошные сады. Весной  там всё сплошь бело от цветущих яблонь да вишен, а зимой - от инея.
- У них бело. А у нас  черно. Глянь на улицу: в нашей деревне у всех сады завяли, не только в моём дворе.   
- Может, дело не в почве?
- А в чём?
- Ой, не знаю...
       Глаша вздохнула, поправила шарф и отправилась в обратный путь ни с чем. Понуро брела она мимо деревень. И  бидон отказался  позвякивать крышкой,  и бумбончики - играть с ветром. И утоптанная тропка сгорбатилась  колдобинами. И каблук застревал у каждого бугорка.   

       Тем временем Анфиса, о которой девушки вели речь, допивала чай в уютном доме бабушки, смотрела телевизор и ждала прогноза погоды. Ведь очень важно прикинуть, как одеться на улицу, особенно, если собираешься провести на морозе не один час.  Анфиса знала, что придётся долго находиться на ветру: дел-то много. Пока всю деревню обойдёшь - зимнее солнце закатываться начнёт. А деревню обойти необходимо: дорожки от снега очистить, зимующих птиц покормить...
       Первые дни зимы, подарив улицам затишье и белоснежность, радовали безветренной погодой. Но  очарование тишины не позволяло сельчанам забыть о  трудностях, которые ежегодно приносила с собою декабрьская   хмарь. В это время все, кто был свободен от домашних дел, выходили на помощь нуждающимся в людской заботе. Помощников встречали с шумным восторгом многочисленные группы неугомонных крылатых семейств. 
       Оптимистами, не теряющими веры во всемогущество доброты, были очаровательные пташки, привыкшие жить рядом с человеком. Воробышки, синички, вороны и голуби  целыми днями летали около деревень и терпеливо ждали от людей  хлебных крошек. Другой еды, кроме той, что изредка перепадала  из человеческих рук, у насекомоядных птичек зимой не стало. Мошки,  паучки,  гусеницы - весь  птичий рацион попрятался глубоко под землю, забился в щели  и был занесён снегопадами.
       Наступивший голод  птицам помогала  переносить надежда на то, что зима  когда-нибудь закончится, снова вернётся  теплынь, а тогда крылатые певуньи покажут себя с самой лучшей стороны:  очистят  деревья от вредоносных   личинок. И все яблоневые сады заблагоухают, пышным цветением славя весеннее солнце.
       Но пока птичкам нужно было чуть-чуть потерпеть и обязательно суметь дожить до той спасительной поры.  Суровые тяготы зимних месяцев пташки выдерживали   стойко. Однако стойкость не означала неуязвимости. Кое-кто из птиц быстро терял  в весе, слабел и летал всё ниже и ниже, не в состоянии подняться в небо так высоко, как  он это делал летом, потому что зимой от голода начинало пошаливать здоровье и не хватало сил долго махать крылышками.       

       Люди не оставляли пташек в беде и старались всячески их поддерживать, угощая пшеном и семечками. Птички знали об этом.  Каждое утро  общительные стайки занимали свои места   на  кустах шиповника и доверчиво смотрели в глаза прохожим, с благодарностью принимая угощение.
       Анфиса, как обычно, приготовив для птичек кулёк с зерном, собралась на улицу. Поплотнее укутавшись в многослойную одежду, она  для красоты набросила поверх пальто длинную шаль. Изделие выглядело привлекательно: крупная вязаная сетка рассыпала по полотну голубые объёмные цветы и заканчивалась по периметру длинными кручёными кистями. Своей яркой расцветкой шаль оживляла облик девушки и слегка прикрывала  коротенькое  пальтишко, из которого выпускница колледжа выросла ещё три года назад. Старое пальтишко  было Анфисе  к лицу. Отороченное белым мехом, оно делало девушку   похожей на Снегурочку. Этот образ  хорошо сочетался с благотворительным характером деятельности Анфисы. Свой  зимний "наряд Снегурочки" она  надевала специально  в те дни, когда выходила подкармливать птиц, потому что до кормушек не всегда было просто добраться: ветки царапали руки, цеплялись за рукава и пачкали ткань. Но  пальтишко держалось молодцом, и вот уже несколько лет верой и правдой служило своей владелице. Как будто сама природа берегла его от надрывов и потёртостей.
       Конечно, была у девушки шикарная шубка - лёгкая, струящаяся и пушистая. Но предназначалась она лишь для праздничных прогулок или очень важных поездок в город. А для посещения птичьих столовых была избрана добротная рабочая форма: серое пальто, перепоясанное для тепла крепким ремнём, голубая шаль, меховая шапка и широченные валенки. По сугробам-то лазить - это сноровку надо иметь. Без валенок, ремня и толстой шапки  никак не обойтись.
    
       День выдался ясным, буранов не ожидалось, и ничто не предвещало неприятностей.  На деревенской улочке мерно покачивались несколько фанерных  ёмкостей, в которые  шустро запрыгивали полакомиться хлебом неунывающие воробьи. У птиц было чудесное настроение. Некоторые из них садились на тропинку возле ног  Анфисы и запрокидывали головы, чтобы лучше рассмотреть лицо своей кормилицы. Хотя долго находиться в такой позе им было неудобно, всё равно воробьи старались заглянуть девушке прямо в глаза. И эти милые птичьи взоры проникали так глубоко в душу Анфисы, что достигали  самых сокровенных её уголков. "Как люди и птицы понимают друг друга без слов? - удивлялась девушка. - И откуда воробьи знают, что я обязательно приду и накормлю их?  Наверное, они очень умненькие,  им даже удаётся избегать опасных столкновений с кошками, шныряющими тут и там".
        Не успела Анфиса вспомнить про кошек, как внезапно  воробьиная стайка, беспокойно пискнув в ответ на клич  вожака, в панике взвилась вверх.  Стремительно покинув кормушки,  малыши забились в кустарник и, спрятавшись за ветками шиповника, смолкли.
        Что их напугало? Анфиса огляделась. Кошек не было. Зато в небе начался   переполох: вороны как по команде взмыли над крышами домов и стали огалтело каркать. На голос местных каркуш с окрестных деревень  двинулись другие вороньи стаи. Соединившись, они превратились во всё сносящий на своём пути конгломерат решительно настроенных птиц. Небо стало тесным. Оно приобрело чёрный оттенок. Птицы, крича во всю мощь, летели друг другу наперерез, кружились, опускались  к верхушкам деревьев и снова  набирали высоту. При этом они не сталкивались, и каждая стая чётко придерживалась определённой траектории полёта. Вожаки  вели  подопечных то наискосок,  то разводили "веером". Одновременно они поднимали в небо голубей, сгоняя тех с карнизов и подоконников.  Вороны заставляли вальяжных сизарей  летать в небе с неистовой скоростью, превращая таким образом всё поднебесье в  сферу, готовую отшвырнуть любого, кто  попадёт в  эпицентр её воздушного владычества.
        Виражи и гомон прекратились  так же внезапно, как и начались. Небо опустело. Все птицы  вернулись  на свои привычные заборы, трубы и провода. Лишь удивлённая Анфиса всё стояла и пыталась понять причину, которая смогла взбаламутить птичьи стаи.
        А причина незаметно покинула заоблачные дали и, ухватившись когтистыми лапами за  толстый сук дерева,  прижалась спиной к стволу. Анфиса даже вздрогнула от ужаса, поймав на себе жуткий взгляд  нежданной гостьи. То была птица: крупная, коричневатая, с волнообразной окраской перьев на грудке. Она  немигающим взглядом буравила  девушку. Как и все крылатые, она смотрела  в глаза человеку. Но её взгляд был не похож на доверчивый птичий. Он был страшен. Пристальный, застывший и примеривающийся к добыче, он выдавал хищника.
       " Тетеревятник! - похолодело нутро девушки. - Из леса пожаловал. Мышиные норки зима снегом укрыла, оставив хищника без трофеев. Он к деревне прибился.  Но вороны только что  его ловко прогнали. А воробышкам тяжко придётся с таким соседом".
        Тетеревятник сидел, не шелохнувшись. Он будто затаился перед охотой. Кривой клюв птицы зло загибался вниз мерзким крючком, а жёлтые глаза бессмысленно таращились в никуда и чего-то ждали.
                "Ох, как близко довелось мне увидеть жёлтые глаза кошмара! Жёлтые глаза-то у кого бывают? Ни дать ни взять  оборотень, - думала Анфиса. -  Чего  он тут разглядывает? Надо же, совсем людей не остерегается. Словно относится к нам с презрением.  Но я не убегу, не дрогну перед тобой, нахальный хищник. Не дам в обиду маленьких птичек! Кыш!"
        В ответ на красноречивый жест Анфисы  хищник   лениво перелетел на соседний тополь. Вновь перепуганные вороны  мигом  сгрудились в кучу и  взметнулись к облакам, готовые успешно отбить очередную атаку злодея.   
        А тетеревятник вдруг приосанился и ринулся к кусту, где прятались воробьи.   Те сразу юркнули с крайних веточек внутрь зарослей, предоставив нападающему напороться на колючки шиповника. Почувствовав боль, ястреб ретировался на прежнее место.
- Нет, так не годится! - нахмурилась Анфиса. - Не собираюсь я гонять тебя с дерева на дерево. Ты должен улететь из деревни совсем и навсегда.
       Девушка взмахнула ладошкой. Хищник, как и следовало ожидать, покинул насиженное место. Но поскольку сущность страшилища с желтыми глазами была, по умозаключению Анфисы, оборотневская и настырная, то тетеревятник не отступил, а новым своим пристанищем  выбрал соседнее дерево. Устроившись поудобнее, ястреб нагло расправил спину и стал ехидно перебирать лапами.
        Через некоторое время, не обращая никакого внимания на прогоняющую его Снегурочку, хищник  полетел прямиком мимо неё, низко у земли, предприняв вторую попытку поймать зазевавшегося воробья.
        В ту же секунду Анфиса машинально взмахнула руками, сорвала с себя  шаль и бросила её вслед тетеревятнику. Бросок оказался удачным. Тяжёлое изделие настигло хищника, накрыло и придавило к земле. Голова птицы застряла в одной из ячеек сетчатой вязки, а правое крыло оказалось полностью лишенным возможности шевелиться. Попав в шаль, как в рыболовную сеть, пленник поковылял вдоль дороги, таща за собой на шее вязаное изделие, и яростно помахивая  свободным  левым крылом. Жажда жизни и свободы придавала ему энергии и бесстрашия. Он не собирался сдаваться и покидал деревню, как мог - пусть неуклюже, стыдливо и позорно, но с надеждой на лучший исход. Наверняка в дальнейшем, оставшись один, тетеревятник смог бы перекусить ячейки сетки  и постепенно вызволить себя из западни. Но для этого ему нужно было уйти от преследовавшей его девушки. И он упрямо уходил. Конечно, если бы кто из прохожих увидел эту картину, то освободил бы тетеревятника, пожалев  неудачника. Честно говоря, Анфисе тоже было его жаль. Но воробышков было жаль ещё больше.
        Девушка следовала за тетеревятником, помахивая хворостинкой, и никак не могла схватить грозную птицу.  Как только  Анфиса склонялась над хищником, чтобы покрепче запеленать его, как тот сразу же переворачивался на спину, выставлял вверх наводящие ужас когти, и начинал вертеть своим смертоносным клювом. Даже будучи в сетке, тетеревятник-убийца  мог поранить любого, кто бы рискнул к нему прикоснуться.
        "Ничего, ничего, - не унывала Анфиса и на всякий случай  делала шаг назад, - вот пройдёшь деревню, а там-то я найду увесистую палку и огрею тебя как следует".
         В действительности, конечно, этого делать было нельзя, потому что ещё неизвестно, как повёл бы себя тетеревятник, если бы почуял конец.   
         Анфиса и не предпринимала ничего. Она не была уверена в своих силах, тем более, что тетеревятника наяву встретила впервые в жизни, узнав по виденным в детстве книжным  иллюстрациям.  Сейчас девушка просто шла за хищником, изредка пытаясь  подцепить хворостинкой шаль, волочившуюся  по белым кочкам, и набросить её уголок, украшенный   рельефным голубым цветком, на второе крыло птицы.
        А тетеревятник направлялся к лесу. Видимо,  надеялся, что там сможет спрятаться, отдохнуть  и позже  разорвать  о коряги сеть хитрой девчонки. 
        Но в чаще он оказался на грани гибели: хитрая девчонка не отставала, а шаль застревала около каждого пня,  ворчливо шурша по  обледеневшим травинкам. И только  нетронутый снежный покров помогал ей скользить. 
- Да что же это такое? - ругала себя Анфиса, пробираясь сквозь  лес. - Почему я никак не могу скрутить этого разбойника? Эх, была бы коробка - нахлобучила бы на него. А эдак он меня заведёт в глухомань. Стой, противный! Что-то он задумал недоброе:  куда-то ползёт,  негодник.  Сообразил, что я не могу его голыми руками взять. Наверняка держит путь к своему логову. А там на меня нападут его сородичи. И всё... Надо предпринять кардинальные меры. Дольше затягивать преследование нельзя.
         Анфиса, собрав  волю в кулак и почти зажмурившись от страха, наступила на шаль, чтобы затормозить  продвижение беглеца. Птица отреагировала противоположно ожиданиям: перевернулась на спину и вцепилась  когтями  в валенок. Девушка встревожившись, что нахалюга полезет по валенку и, добравшись до колен Анфисы, раздерёт их, как привык кромсать своих жертв, отбросила бестию подальше от себя вместе с валенком.
         Тетеревятник не ожидал такого подарка судьбы. Он высвободил когти  и на мгновение замер, по привычке  приняв свою специфическую оборонительную позу. Немигающим жёлтым взором он сверлил Анфису и чувствовал, что та его побаивается. Более того: многоопытный охотник смекнул, что девушка   потеряла  мобильность: беспомощно стояла на одной ноге, словно раненая. Уловив немаловажную деталь   своего превосходства, тетеревятник мгновенно воспользовался  преимуществом позиции и, подгребая свободным от сетки левым крылом, устремился  под снежную шапку еловых ветвей.
          Допрыгав до валенка, Анфиса обулась,  сердясь на себя за проявленную трусость, и пошла за ёлку, где спрятался кровожадный хищник. Тетеревятник сидел на краю обрыва и рвал клювом нити Анфисиной шали. Услышав шаги, он обернулся, и жёлтые глаза пронзили девушку навылет. Афиса почувствовала, что сейчас потеряет сознание от ужаса, и на всякий случай плюнула через плечо:
- Тьфу!
          Помогло. Оборотень исчез. Только кусочек синей шали остался торчать из сугроба. Девушка потянула шаль на себя и опять  столкнулась  с жестоким взглядом жёлтых глаз, показавшихся из-под снега. Тетеревятник, застигнутый врасплох,  забился, как ужаленный, и камнем бросился вниз с оврага, а голубая шаль полетела  за ним, рассекая воздух кистями и сбивая с откоса   ворох снежинок. 
          Анфиса, оступившись,  кубарем скатилась  следом и успела заметить, как тетеревятник забрался в какое-то межкорневое пространство, полузанесённое метелями и похожее на пещеру.
           Прикрыв лицо локтем на случай атаки тетеревятника, девушка заглянула внутрь погружённого во мрак  укрытия.  Анфисе казалось, что она придумала неплохой вариант обезвреживания  разбойника, рассчитав так: если углубление небольшое,  то нетрудно здесь будет обнаружить тетеревятника. Девушка уже спланировала, как действовать: сначала  надо снова запустить в хищника валенком. Птица обхватит предмет лапами,  и её когти станут  уже не срашны. Вот тогда можно будет не только замотать  беглеца в шаль, но ещё и надеть на него второй валенок. Безусловно, после этого придётся возвращаться домой без обуви. Но что ж поделаешь, раз такие обстоятельства?  Анфиса решила действовать. Зря она, что ли, проделала такой путь? 
          Внезапно пещеру озарил  луч фонарика.
- Вы кто? - раздался  хрипловато-стрекочущий мужской голос.
- Я  тетеревятника из деревни выгоняла.
- Далековато в лес зашли. Эй, Стреб, забери эту дикую  живность. Похоже, твой подопечный. Вон, в голубом платке путается. Перевоспитай его.
          Свет погас, и Анфиса услышала, как в темноте  раздался странный звук. Он был похож на шум, производимый движением довольно большого живого существа.  То ли анаконда по полу проползла, то ли гигантская лягушка пропрыгала, то ли они обе  вышли из внутренних помещений снежного грота?
          Вскоре к ногам Анфисы упал пакет.
- В нём ваш платок, - сказал тот же голос.
- Шаль, наверное, уже изорвана, - вздохнула Анфиса.
- Что ж вы так неаккуратно?
- Пришлось шалью, словно  забором, отгораживать   воробьёв от ястреба.
- Так вы защищали воробьёв?
- Да.
- Похвально.
         Голос стих. Кто-то подошёл к Анфисе. Девушка  всмотрелась в темноту и вскоре стала различать контуры фигур. Их было две.  Силуэты были похожи на мужские: крупное туловище, внушительные плечи, широко расставленные ноги, гибкая шея, крепко посаженная голова и прямая осанка. Но чем-то эти мужчины напоминали  птиц. Чем? Анфиса не могла сразу угадать. Лишь только стрекочущий тембр голосов незнакомцев заставлял память возвращаться к фильмам об островах, заселённых перелётными пернатыми.
- Хищник больше не прилетит в деревню.  Возвращайтесь, - сказал голос, и кто-то, подняв с пола пакет, протянул его девушке.
         Принимая пакет, Анфиса случайно дотронулась до руки незнакомца. Нет, это была не рука. Девушка почувствовала жёсткую основу перьев и шелковистую прохладу  пуха. Мужчина подавал ей шаль крылом?
- О-о-о, - застонал человек, когда Анфиса, схватив в охапку пакет, случайно задела  оперение  непонятного существа, - о-о-о-осторожнее!
- И-и-изв.., - прошептала Анфиса, потеряв от потрясения дар речи, и поспешила прочь из пещеры.
          Выбравшись из низины, девушка огляделась. В какой стороне  деревня? Ориентиров никаких: ни тропинок, ни указателей. Только темнеют её недавние следы на снегу, да торчит хворостинка, застрявшая в коряге.  И всё вокруг заносится снежной крупой. Неужели не удастся выбраться отсюда до наступления ночи?
          Безучастно и безмолвно по кромке оврага стоял густой лес.  Пасмурное небо клонилось к верхушкам деревьев, и короткий декабрьский день грозил вот-вот окутаться  сумерками. Времени на то, чтобы блуждать по дебрям в поисках правильного направления, не было. Нужно было срочно и безошибочно определить место расположения населённого пункта. Для этого хорошо было бы  взглянуть на  мир сверху. И Анфиса полезла на дерево.
          Легко сказать - полезла. Ничего у девушки не получалось. Навыки  лазания по канату, приобретённые на уроках физкультуры,  невозможно было применить при подъёме на гладкий  объёмный ствол. Прижавшись к клёну и сильно сведя бёдра, девушка продвинулась  к вершине ствола на два сантиметра. К сожалению, у дерева отсутствовали  сучки, на которые можно было бы поставить ступню, поэтому ноги мучались без опоры, а предплечья немели от напряжения.
 - Идите за мной. Я вас выведу, - раздался внизу знакомый пощёлкивающий голос.

          Анфиса радостно свалилась со ствола и, потирая ушибленную спину, ответила:
- Большое спасибо! До опушки проводите, пожалуйста. А дальше я сама добегу.
- Хорошо, - незнакомец повёл плечом, как бы указывая направление движения, и пошёл вперёд.
          Мужчина шёл медленно. Было заметно, что шаги давались ему с трудом. Не то, чтобы причиняли дискомфорт, но не позволяли идти в ускоренном темпе. Обувь мужчины выглядела похожей на огромные шары. Наверное, поэтому  провожатому приходилось широко расставлять ноги. До самой  земли с опущенных плеч человека густыми фалдами ниспадала белая   накидка. Она       шлейфом тянулась сзади по снегу. Дорожка, проделанная на снегу этой белой накидкой, оказалась  плотной, как лыжня, и девушка могла  шагать по ней, не проваливаясь в рыхлую  поверхность позавчерашнего снегопада.
       Анфиса шла молча. Ей совсем не хотелось ни увидеть лица случайного знакомого, ни  выяснить состав  его удивительной накидки, способной собственной тяжестью пролагать удобные тропы. Наоборот, Анфиса всячески старалась подчеркнуть своё нарочитое равнодушие к происходящему, потому что  чувствовала, что прикоснулась к  тайне, не предназначенной для случайных путешественниц.
          Девушка вела себя скромно и вежливо. Было видно, что такое её поведение нравится провожатому. Мужчина иногда придерживал плечом отклоняющиеся ветви, чтобы те не хлестали девушку по щекам, обходил стороной канавы и высокие пни, через которые Анфисе было бы проблематично перебираться.  Иногда мужчина спрашивал:
- Успеваете за мной?
- Да, - откликалась девушка. - Можете даже быстрее идти.
- Быстрее не умею. Я - не вы.
         И тут Анфиса опять обратила внимание на странно короткие ноги незнакомца, его шарообразную обувь, сильно покатые плечи и манеру прятать руки под накидкой. Да и сама эта бархатная накидка выглядела в дикой чаще неестественно: словно благородный   отпрыск  древней  фамилии  только что спрыгнул с коня и отважился пересечь зимний лес, укутавшись в свой добротный королевский плащ.
- Далее вам - туда, - человек в белом плаще повёл плечом.
- Спасибо. - Анфиса опрометью кинулась вперёд, в мгновение ока миновала  опушку и, облегчённо вздохнув, выскочила на родную полянку.
- Где ваша шаль? - вслед за ней полетел вопрос, чуть приглушаемый лесом.
- Ах, забыла  её около дерева, на которое старалась влезть.
           Анфиса оглянулась и  отчётливо увидела  того мужчину, с которым ей довелось нынче, можно сказать,  подружиться. Да-да, именно  подружиться! Человек ведь  встретил её не враждебно, вывел из леса, обещал перевоспитать неразумного тетеревятника и вот даже сейчас беспокоится о потерянной девичьей шали.
            Мужчина стоял далеко за деревьями опушки. Королевский плащ густыми  складками соприкасался  с землёй, шапка из чернобурки была глубоко надвинута на лоб, а полосатый махровый шарф  обмотан вокруг лица так, что оставлял открытыми только глаза. Широко распахнутые, тёмные и блестящие, эти глаза излучали завораживающий свет  и лучились сиянием  счастья.
- Я найду  вашу шаль и завтра  принесу сюда, - зычно прокричал издалека "отпрыск древней фамилии".
- Не стоит! На шали, наверное,  после лесного приключения   осталось много прорех.
- Пригодится  другого хищника  упаковать. Сегодня у вас неплохо  получилось.
           Анфиса обомлела  от такого комплимента. Она замерла на полянке, потрясённо глядя на незнакомца. В голову девушке пришла мысль о том, что его экстравагантное одеяние   служит маскировкой:  облачение  легко принять за театральный костюм (вроде  устал артист от репетиции, вот и решил часок проветриться на воздухе). В таком виде вполне можно появиться на маскараде, празднике или ярмарке. Особенно - зимой, когда народ   тщательно укутан с головы до ног.
           Такие мысли бродили в голове  Анфисы. О чём в это время думал незнакомец, неизвестно. Несколько секунд они оба стояли  неподвижно и  внимательно смотрели друг на друга. И лишь когда незнакомец заметил, что девушка перевела взгляд с его лица на его ноги,  то тотчас опустил голову  и направился обратно в лесную чащу.
           Белая накидка всколыхнулась от резкого поворота, откинулась, и Анфиса  заметила под нею ровные перья. Аккуратно собранные в серо-белый пучок, они напоминали птичий хвост. Этот хвост упирался в снег и при движении оставлял за собою плотно примятую полосу. Вскоре хвост исчез  под накидкой. Королевский плащ, как шторка, закрыл доступ  к  тайне.
           Потрясённая девушка ещё долго стояла на полянке, вглядываясь вглубь леса и размышляя о том, что разные  бывают обстоятельства, вынуждающие людей вести загадочный образ жизни. Одним из них можно считать необычный внешний облик. Вот этот дяденька, например, явно имеет уникальное строение рук и ног. А, может быть, даже и лица. Но какие у него замечательные глаза: они сверкают, как звёзды! Очень красивые глаза. Очень добрая душа. Очень горькая судьба. Очень скрытная жизнь. Очень мрачная пещера. Очень яркий в ней фонарь. Очень суматошный день. Очень нахальный тетеревятник. Очень страшно вступать с хищником в поединок.  Очень опасно углубляться в лес. Очень обидно потерять шаль. Всё сегодня очень-очень. Разве так бывает? Может, это  сон?

           Наутро Анфиса  выглянула из окна проверить, не вернулся ли тетеревятник.  На улице царило спокойствие, и забавные воробышки резво прыгали по  дорожкам, стараясь щебетом перекричать синичек, которые не хуже них  громогласно заявляли о себе. Мол, мы тут, люди, эй, вы нас слышите, ждём подарков!
           Упаковав хлеб, печенье и зёрнышки в несколько пакетов и нагрузив ими сумку, Анфиса перекинула ношу через плечо и вышла во двор. Тучки рассеивались, между ними иногда пробивались солнечные лучи. Глядя на небо в рваных клочьях тающей непогоды,  Анфиса вспомнила про свою порванную шаль, и, быстро наполнив кормушки, отправилась искать пропажу.
           На полянке её остановила голубая полоска ткани,  трепещущая от ветра на  одинокой березе. Анфиса чуть не вскрикнула от неожиданности. Её шаль кто-то бережно повесил на ветку! То, что это сделала не сама девушка, было ясно. Значит, вчерашнее происшествие от начала до конца не было сном. Значит, там, в чаще, живут необычные существа - очень похожие на людей, но...
           Закончить размышления  не позволил приглушённый хлопок. Он раздался далеко за опушкой, где-то в самых дебрях. Потом в глубине леса что-то сверкнуло, и золотисто-красный свет на мгновение застыл среди деревьев, словно низкое зимнее солнце озарило лес насквозь. Анфиса почувствовала запах гари, и, не раздумывая, бросилась в чащу. Она считала себя обязанной помочь  попавшим в беду. Она должна  идти в дым, потому что  знает,  что в глубине непроходимых буреломов живут люди.
           Продвигаясь по направлению к источнику огня, девушка достигла вчерашнего  оврага. Она его  узнала по дереву, на которое намедни пыталась вскарабкаться. Рядом в низине  догорали остатки летательного средства необычной формы, а неподалёку лежали два человека в защитных комбинезонах.
           Анфиса спустилась к ним.
- Залейте то, что тлеет. Шланг находится  в пещере около винта, - простонал один мужчина, когда девушка открыла забрало на его шлеме.

           В пещере действительно был вентиль для воды, от которого тянулась резиновая трубка. Вытащив  трубку наружу, девушка открутила вентиль, и  струя воды ударила в кучу догорающих обломков. Когда опасность повторного возгорания миновала, двое мужчин,  видимо, стесняясь собственной беспомощности,  обратились к Анфисе:
- Уходите.  Сюда  могут нагрянуть люди. Нельзя, чтобы нас увидели.
- Но как же вы? - отрицательно качнула головой Анфиса.
- Мы выберемся через дополнительный подземный туннель.
- Как мышки через отнорочек? - пошутила девушка.
- Всё-то вы знаете, прекрасная благодетельница воробьёв! Подтолкните нас, если сможете.
            Анфиса стала  тянуть пострадавших за плечи к гроту. Мужчины ползли, отталкиваясь ногами, взрывая снег грудью.
- У меня нет сил, - призналась Анфиса. - Почему вы не помогаете себе  ползти руками?
- У нас крылья.
- Ну, так крыльями.
- А вас не приведёт в шок наш облик?
- Нет. Что я, птиц не видела?
- Кто сказал, что мы - птицы?
- Сама догадалась.    
               Страдальцы скинули комбинезоны и, расправив  большие крылья, начали преодолевать обрыв. Дело пошло быстрее, и вскоре все спрятались под покровом  пещеры.
- Нам нужно уничтожить следы своего присутствия на вашей планете, - сказал один. - Но пока следует принять ванну, чтобы очистить возможные раны на теле, оставленные взрывом нашего космического корабля. Подождите  у входа. Мы скоро.
- Инопланетяне не смогли улететь в космос? - Анфиса прищурилась, полагая, что её разыгрывают. - Что могло помешать звездолёту? Хм...
- Кто его знает. Скорее всего - это вчерашний тетеревятник залез в двигатель ракеты.  Стреб, ну, что ты этого  оборотня вчера не...
- Он забился в угол и тихонечко сидел.
- Вот тебе и тихонечко... Громче некуда...
                Люди, похожие на птиц, направились внутрь грота.
- А я?  Не оставляйте меня здесь! - взмолилась Анфиса.
- Идёмте, - благосклонно ответил человек-птица. - Только держитесь поодаль, чтобы не наступить на наши хвостики. А то с поломанными перьями мы вообще  превратимся в  слабаков - даже вспорхнуть не сможем.
 

               
              Оставив позади несколько коридоров, люди-птицы вышли к обширному помещению, заполненному водой. Это был бассейн, по дну выложенный  камушками, а по стенкам  укрепленный  травой. Видимо, жители пещеры,  приносили сюда всё, что находили в природе. Вода была чистой, отстоявшейся. В неё прыгнули две огромные птицы и начали  самозабвенно барахтаться в волнах, как настоящие воробьи.
              Анфиса спряталась от брызг за выступ и стала разглядывать соседние помещения. Одно походило на дополнительную купальню. В нём тоже был бассейн, но не с водой, а с сухой землёй. Вероятно, там  Анфисины знакомые иногда принимали пылевые ванны.
            Другое помещение напоминало кухню, следующее - кладовку. А больше всего поражала комната с множеством  карнизов, закреплённых на разной высоте поперёк помещения. Скорее всего, это был гимнастический зал.
             Наконец купание завершилось. Большие инопланетные птицы еле-еле выбрались из бассейна, то и дело соскальзывая с размягчённого края ямы, и теперь стояли, всё никак не в состоянии отдышаться,  такие милые, мокрые, со склеившимися от влаги пёрышками на макушках, отчего острые хохолки торчали вертикально и выглядели уморительно смешно. Птицы посмотрелись в зеркала, под которые были приспособлены осколки стёкол, и критически заметили, что в таком  виде они смахивают на персонажей мультфильмов.  Но почему-то не рассмеялись, а только изрекли воркующими голосами:
- Ну, вот, сейчас нам надо обсохнуть и плотно отобедать.
- А потом  нас ждут непростые земляные работы.
               Анфиса поначалу испугалась этих слов.  Однако новые впечатления отвлекли от фатальных мыслей.  Дверь, открытая в новое помещение, заставила Анфису удивиться снова. Множество электроприборов с рычагами стояло вдоль стен.  Каждый рычаг имел  длинную рукоятку, чтобы её можно было  наклонять клювом. Несколько педалей также служили той же цели -  они были расположены  на внушительном расстоянии друг от друга, чтобы на них было удобно ставить лапы.
                Дотрагиваясь клювами до рычагов и отжимая лапками  педали, две птицы установили в комнате приемлемый  режим обогрева, и процедура просушки началась. Вентиляторы нагнетали горячий воздух, и пёрышки птиц, беззаботно отзываясь на дуновение ветерка,   сначала взъерошились, будто мех, а затем плавно улеглись, выравнивая гладкий рисунок крыльев и хвостов.
- У меня остались от сегодняшней кормёжки  хлеб и пшено. Хотите сварить кашу или сделать бутерброды? - предложила Анфиса.
- Не откажемся.
                Две птицы попросили разложить батон, разрезанный вдоль, на столе, а сверху насыпать пшена. Так и клевали пшено с батона. Анфиса стояла рядом и тоже жевала кусочек хлеба. Было как-то не по себе. Что её напрягало, она  поняла не сразу. Оказалось - просто люди не привыкли принимать пищу стоя. Девушке хотелось присесть, но стульев не было, и пришлось прислониться к стене.
- Устали? - изумился человек-птица. - Мы вообще-то обходимся без стульев.   Присядьте на кинопроектор.
- Нет. Вдруг, сломаю? - заартачилась Анфиса. - Зачем портить дорогостоящую аппаратуру?
- Пусть. Мы всё равно улетаем. Может, назовём свои имена на прощание,  прекрасная благодетельница воробьёв? Будем знакомы! Я - Стреб, - говорящий протянул крыло.
- Ястреб? - повторила Анфиса за птицей.
- Только  нормальный. И не стану ни мутантом, ни оборотнем.
- А я - Анфиса, - девушка легонько дотронулась до самого длинного пёрышка Стреба.
- А я - Оро, - почтительно склонил голову второй собеседник, и Анфиса предельно осторожно дотронулась до его крыла.
- Оро? - задумалась девушка. - Ваше имя созвучно с названием созвездия Орион.
- Так и есть. Мы оттуда. И  не впервые прибыли в Солнечную систему. А задача всё та же: сделать существование птиц на Земле комфортным. Ведь когда птичкам хорошо, то сады цветут. А сады - это главное!
- Нашим птичкам живётся привольно, - поспешила уверить Анфиса. - Они так оглушительно галдят, что сразу видно: у них настроение отличное.
- Да, наше птичье сообщество  горластое. За это меня в давние времена и прозвали Оро. Заодно и клювы наши стали называть "орами", ведь орать мы можем лишь с их помощью. Соответственно, правило птичьего выживания гласило: "Не забудь в оро положить хлебушек!"  Сокращённо: "В оро - хлебушек!" Время стёрло некоторые звуки (например, предыхание "х" и припевание "ле"). В итоге осталась основа "В оро ...бушек" или "В оро бышек".
- Так вы настоящий воробышек? - восторженно воскликнула Анфиса.
- Да.
- И летать умеете?
- А как же! Но не на Земле. Тут для нас, таких огромных, воздух слишком разреженный, не держит крыло. А у себя в области Орион мы летаем и ещё как!
- И даже умеете разгоняться в воздухе, чтобы, прижав к телу крылья, лететь по инерции?
- Умеем.
- И даже умеете менять направление полёта в обратную сторону?
- Конечно.
- И взлетать вертикально вверх?
- Само собой.
- И любите играть стайками?
- А как же.
- Какая у вас игра самая популярная?
- Орионские воробьи предпочитают догонялки. А земные?
- Земные чаще всего играют в "Кто быстрее схватит семечко".
- И вы с ними играете?
- Они меня не принимают в игру: я же очень большая по сравнению с ними, совсем другая.
- А мы с вами одного роста.
- Угу. Мы похожи.
- Сыграем?
- Во что?
- В настольную игру "Орион и Вселенная".
- Делайте первый ход!
- Сейчас разложу фишки...
          На столе появились деревянные звёздочки, и игра началась. Оро двигал фигурки клювом, Анфиса - рукой. Каждая фигурка должна была занять своё место в предназначенном для неё созвездии, нарисованном на  бумаге. В итоге Оро выиграл, потому что он лучше Анфисы ориентировался на карте звёздного неба.
- Вижу, вы нашли общий язык. Даже пища у вас одинаковая: зерновая. А мне этого маловато, - сказал Стреб и отправился в кладовку на поиски мясных консервов, потому что    не смог насытиться хлебом и пшеном.
    Оро понимал коллегу. За долгое время межзвёздного сотрудничества они оба научились жить так, чтобы снабжать друг друга едой. На охоте или на прогулке каждый собирал травы, плоды и ягоды, ловил грызунов, вялил рыбу и приносил  всё это в общий котёл. А затем каждый распределял найденное по своим личным полкам и кладовкам. Ору, как  крупному представителю  воробьиных, легче было сохранить свою пищу свежей: для этого достаточно было  держать зерно в сухом помещении. А вот Стребу, как представителю ястребиных, хранение мяса доставляло массу хлопот: консервировать такую пищу в походных условиях было невозможно, а держать в отрытых ёмкостях запрещалось инструкцией. Пришлось придумать серпентарии, где в условиях звездолётов размножались змеи, служившие в дальнейшем Стребу пищей, богатой полноценным животным белком. Оро тоже иногда  за компанию ел эту гадость, предварительно  как следует прожарив в подсолнечном масле и обильно посыпав сверху сухариками.
         Воробья понимали только люди: они тоже могли долгое время питаться растительной пищей, приготовляя изысканные блюда из зерна, ну, и, конечно, иной раз  мизерной порцией мяса тоже не брезговали. Оро  даже удивлялся, насколько люди и воробьи похожи: так же эмоциональны, так же заботливы к птенчикам, так же доверчивы и одновременно осторожны.
- Приятно на планете Земля встретить человека, душевно относящегося к воробьям. А то порой натыкаешься на противоположное: некоторые безумцы совсем не слышали о ценности нас для природы, - Оро встряхнул крылышками, словно его передёрнуло от неприятных воспоминаний.
- Я тоже рада, что в ваши обязанности на Земле входит исполнение миссии защиты зелёного покрова, - ответила Анфиса. - Это разумно.  Земля - удобная для жизни планета, и беречь её нужно всем миром. Люди и насекомоядные птицы дополняют друг друга: первые восстанавливают леса, а вторые - врачуют деревья.
         Оро восхищался девушкой, столь здраво рассуждающей и способной отважно  отправиться в неизвестность. Но с другой стороны,  Оро, как  чрезвычайно осторожное существо, испытывал двоякое чувство к гостье. Ему пришло на ум  предположение, что девушка пожаловала в пещеру с непрозрачными намерениями. Вдруг  потаённый грот обнаружили земляне? Неужто они направили такого обаятельного агента, как Анфиса, шпионить?
        Анфиса же, напротив, верила каждому слову Оро, потому что с детства испытывала к воробышкам самые тёплые чувства. Ласково поглядывая на пришельца Вселенной, она поймала себя на мысли о том, что ей нравится рассматривать, как переливаются нежными оттенками   крылья на птичьих боках, освещённых светом, проникавшим из  коридора. Этот мягкий блеск говорил о том, что пух, проглядывавший сквозь оперение, чист, ухожен и приглажен, а также  имеет  шелковистую структуру.
- Почему вы не снимаете шапку? - не обращая внимания на увлажнившийся взгляд девушки,  Оро поставил вопрос ребром, намереваясь немедленно выяснить, кем же на самом деле является Анфиса. - Вам не жарко?
     Действительно, что это гостья так долго сидит в меховой шапке? В пещере ветра нет, мороз остался снаружи. Неужели чрезвычайно  подозрительная шапка призвана играть ложную роль? Оро, например, всегда отлично обходится без головного убора. Он нахлобучивает на макушку какую-нибудь бутафорию только в крайнем случае (исключительно для маскировки).
     Все измеряют мир своим  аршином. Вот и Оро сделал вывод соответственно своим привычкам. Ему показалось, что девушка могла использовать шапку для сокрытия под ней чего-то важного. Например, под шапкой может находиться подслушивающее устройство, или оружие  энергетического воздействия, или пульверизатор с усыпляющей жидкостью.
- Ой, я забыла, что давно ушла с мороза. - Анфиса сняла головной убор, и две тугие косы каштанового цвета упали на меховую опушку капюшона Снегурочкиного наряда.    
     Оро, заворожённый представшей перед ним картиной, смущённо пролепетал:
- Какая у вас необычная укладка пёрышек. Наверное, долго делать такую сложную причёску?
- Совсем нет! - Анфиса положила шапку рядом с собой на кинопроектор, - раз-два, раз-два - вот так, - и, перебирая пальцами в воздухе, стала показывать, как заплетать волосы в косу.
          Оро, не отрываясь, долго следил за движениями девичьих ладоней и, наконец, вздохнул:
- Всегда завидовал людям, потому что у них есть руки.
- А я - птицам, потому что у них есть крылья, - дополнила Анфиса.
- И руки, и крылья нужны. Крылья - для спасения от нападения. Руки - для строительства благоустроенных жилищ.
- Получается, что люди и воробьи должны быть всегда  вместе: чего одно существо не умеет, то другое осуществит?
- Именно так. Чего один вид не знает, то другой подскажет. Люди и воробьи тянутся друг к другу.  В них взаимопонимание заложено, как программа.
- Я всегда к воробышкам направляюсь бегом! Однажды мне удалось подглядеть, как воробей и голубь делали зарядку.
- Зря  они не станцевали. Хотите, продемонстрирую, как птицы танцуют? Идёмте!
         Анфиса  встала. Шапка упала на пол. Оро поднял  её клювом и повесил на краешек корня, торчащий из стены.

        Подземный танцевальный зал оказался обширным. В нём было, где развернуться.  Зазвучала кассета магнитофона. Оро стал танцевать. Получилась современная хореографическая композиция: воробей выполнял повороты головы, вытягивал шею, расправлял крылья, оттягивал лапки в сторону, назад, вперёд и даже поднимал их до затылка. Оро часто наклонялся и вертелся, поочерёдно прятал под себя то одну, то другую лапку, и получались настоящие переступания  с ноги на ногу.
        Анфисе понравился воробьиный танец, и девушка включилась в него. В итоге переняв друг у друга некоторые па, Оро и Анфиса исполнили  совместный танцевальный номер, содержащий прыжки, приседания, хлопанье крыльями и  ладошками.
- Вот вы где! - остановил дискотеку Стреб. - Я вас обыскался. Держите консервы. Давайте повторим обед.
         Перейдя в новую комнату, Стреб и Оро загрузили консервные банки в устройство по открыванию крышек. И вскоре насытились оба: Оро склевал содержимое одной банки, а Стреб умял дюжину.
         Никак не могла  справиться со своей порцией Анфиса.
- Ешь! - шепнул ей Оро. - Отказываться неприлично. У воробьёв  принято подъедать пищу до последней крошки.
- Я бы с удовольствием, - извиняющимся тоном произнесла  девушка, - но не могу  есть без  ложки.
- А мы клювами едим. И ты так попробуй.
- Вот, - Анфиса лизнула из банки  ароматный соус, - видишь, нос мой теперь весь в масле и в рыбе. Так что  я оставлю баночку с консервами на столе.
- Говорю же: неприлично. Моральными принципами воробьёв  такое невежливое поведение не предусмотрено. Забирай банку с собой, чтобы не обидеть Стреба отказом от его подарка. Мы сейчас выйдем на воздух, там  подыщешь подходящую палочку и одолеешь рыбное блюдо. Обязательно надо всё съесть до дна. Это - правило воробьиного этикета.
- Что вы там шепчетесь? - гремя опустошёнными банками, спросил Стреб. -  Желаете добавки?
- Прекрасной благодетельнице воробьёв нужна ложка, потому что у неё клюв не классической формы, - пошутил Оро. - Пусть она в лесу сделает себе столовый прибор.
- Ну, пошли. Складывай пустые банки в мешок. За оврагом их закопаем, чтобы мясной запах не привлёк к нашему жилищу разную живность.

         Следующие полчаса Стреб и Оро провели на краю оврага, и, лихо работая  лапами, разрывали склон. Комья земли летели во все стороны  с чудовищной силой и, шлёпаясь на дно,  закрывали непроницаемым панцирем следы недавней аварии. Затем были принесены ёмкости со снегом и так же брошены поверх земляной насыпи.
- Вот и всё. Нам пора к звёздам.
- Погодите, - предприняла попытку задержать интересных знакомых Анфиса, - надо получше присыпать овраг, а то люди увидят чёрную землю среди снега и поймут, что был взрыв. Что они скажут?
- Что всегда говорят в подобных случаях: что упал метеорит.
- Да? Но как-то грустно расставаться, - призналась девушка.
- Будем держать связь с друзьями, - ответил Оро, и Анфиса увидела, как сильно стала вздыматься его грудь: там  трепетно забилось большое птичье сердце. - А пока  пройдите внутрь и позвольте завалить вход в пещеру.
                Двухметровый валун был поднят в воздух, словно пушинка, заброшен в пещеру и прижат ко входу с внутренней стороны. Оро толкнул его лапой, проверяя на прочность, и повёл плечом. Анфиса уже знала, что это движение означает: "Следуйте туда".
- Покинете пещеру, а дальше сядете на попутный транспорт и поедете домой.
- Попутный транспорт? - девушка сникла. - Не привыкла.
- Ну, тогда на нашем транспорте доставим вас прямо к крылечку.
- Ух ты! - у Анфисы перехватило дыхание от восторга. - Я полечу с вами, как заправская воздухоплавательница?
- Если вы  полетите на нашем запасном корабле, называться будете по-другому.
- Лягушкой-путешественницей, что ли?
- Смешно...
- Смешно? А почему не смеётесь?
- У нас для полноценного смеха мышцы лица не развиты: клювы занимают пространство, необходимое для производства улыбок. Но по натуре мы весельчаки.
- Как воробышки? А меня ваша команда признает за воробья?
- Нет. Вы останетесь человеком. Просто запомните аббревиатуру ЗРЛ.
- Что-что? Не поняла. Слышу свистящие и воркующие звуки. Не уловила смысла слова.
- Увы. Эти звуки птичьи. Нам их удобно произносить. Вы тоже научитесь. А для простоты запоминания постарайтесь уловить связь между буквами и словами. Расшифровка такова: ЗРЛ - это Защитники Реликтовых Лесов.
- Это про вас? Вы - Защитники Реликтовых Лесов?
- Конечно, мы, птицы - хранители деревьев. - Люди тоже должны научиться охранять реликтовые леса. Но это  не сразу получится. Сначала люди должны научиться беречь свой сад. А, когда  поймут, как нужно ухаживать за деревьями и за почвой, тогда  смогут сберечь смешанные леса, затем - хвойные и реликтовые. Видите ли, в реликтовых лесах нельзя бродить где попало. Нужно научиться передвигаться по лесу так, чтобы не затаптывать молодые ростки деревьев, представляющие из себя былинки. Этому каждый человек первоначально должен обучиться в своём маленьком саду. Земляне, как мы убедились, украсили планету множеством садов и палисадников, так что за ваш мир мы спокойны.
                Стреб стал поторапливать двух собеседников отравляться в путь. Птицы вообще медлить не привыкли. И только ради попавшего в их компанию человека они сегодня расщедрились на многословие. Но всему есть предел. Нужно быстрее пробираться по узким  туннелям пещерного жилища к дублирующему лазу. Отлёт - дело серьёзное.  Необходимо иметь в запасе несколько часов. Мудрец всегда просчитывает возможные препоны и закладывает подушку безопасности на непредвиденные обстоятельства.
                А птицы - и есть мудрецы. Не зря область Ориона выбрала для курирования Млечного Пути именно птиц. Крылатые труженики на протяжении тысячелетней эволюции показали себя с наилучшей стороны. Они в любых, самых невероятных приключениях,  неизменно оставались  пунктуальными, вдумчивыми, твёрдо следовавшими заученным с колыбели правилам, и потому слыли надёжными партнёрами представителей любых экзосистем.
- Вам - за Стребом, - повёл плечом Оро, - а я напоследок приму вторую ванну.
- Опять мокнуть и сохнуть? - удивилась Анфиса.
- Нет. Пылевую ванну, - и Оро вприпрыжку помчался к комнате, где был бассейн  с землёй.
        Анфиса принялась доедать консервы. Ей в этом помогала  кривая щепка, найденная около обрыва. Наконец, в рот был отправлен последний кусочек рыбки. Завернув пустую банку в носовой платок, девушка сунула свёрток в сумку и последовала за Стребом.
        Стреб шёл далеко впереди. Он, продвигаясь по подземному коридору, гасил светильники на стенах. От этого направление его движения было непредсказуемо, и потому девушке пришлось держаться от инопланетной птицы на приличном расстоянии, чтобы  в полумраке не наступить  на хвост.
        Не успели они преодолеть и четверти пути, как внезапно кто-то сзади дёрнул Анфису  за косы, и в следующую секунду девушка почувствовала, как что-то мягкое упало ей на спину. Вскоре стало понятно, что   в косы вцепилось недоброе существо: оно напало сзади, сидело неподвижно, не собиралось отпускать Анфису и явно имело намерения подобраться к  голове девушки. А иначе какой смысл вскакивать ей на спину, когда рядом столько других частей тела?
         Анфиса не знала, как действовать, какой выход для её кос окажется более щадящим: позвать на помощь или обороняться самостоятельно?   Вариант ожидания подмоги она отбраковала по трём основаниям.
         Во-первых, Оро, которому она уже стала доверять, как другу, находился в комнате пылевых ванн совсем в другой стороне разветвлённых туннелей пещеры. Кричать бесполезно. Во-вторых, Стреб, идущий впереди, не успеет оказать  помощь уже хотя бы потому, что его хвост не позволит ему быстро развернуться на 180 градусов. Придётся обороняться самой. В третьих, неизвестно, кто организовал нападение на Анфису: то ли сами хозяева, то ли забредший шутник. Убежать не получится.
         Говорят, у женщин для ответа на любой вопрос есть три аргумента.  Ну, что ж, Снегурка  обдумала все три,  а остановилась на самом приемлемом для себя втором варианте - на самообороне.
         Расстегнув пряжку ремня, Анфиса согнулась пополам и, выбросив руку  над головой, сбила ремнём незваного седока.
         Услышав свист рассекаемого воздуха, Стреб оглянулся  и различил в полутьме коридора бьющееся на полу лохматое чудище. Это был вчерашний знакомый, ястреб.
         Анфиса же стояла, как воин, плотно прижавшись к стене, и орудовала  перед собой ремнём. Блики  металлической пряжки сверкали наподобие  трассирующих пуль, а каштановые косы метались, словно молнии.
         По обе стороны от девушки кружились завихрения земли, которые в луче фонарика Стреба напоминали свечение ауры. Это осыпались  стены пещеры, потревоженные прикосновениями тяжёлой пряжки ремня, которым Анфиса бойко орудовала. Иногда девушка перехватывала концы ремня, меняя руки, чтобы пряжка не колотилась об её ноги. Возможно, со стороны это выглядело как нерациональное использование сил. Но зато благодаря непрерывным взмахам, пространство, окружающее Анфису, было недоступным для агрессора.
         А на полу сидел сбитый тетеревятник и не собирался отступать. Он становился всё опаснее, ведь  за прошедшие дни хищник уже дважды осмелился напасть на женщину: сначала на её обувку, а потом - на её косы. А где два раза  - там и третий  не за горами.
         Тем не менее,  на данный момент Анфиса была недосягаемой, и тетеревятнику ничего не оставалось, как терпеливо ждать, когда надоевшая ему хитрая девчонка притомится рассекать воздух умопомрачительными выпадами.
         Но Анфиса расходилась всё больше и больше. Она представила себя маленькой синичкой, увёртывающейся от ястреба. Девушка на себе ощутила горе птичек, подвергающихся нападениям, и  старалась не подставить врагу спину. Нет, Анфиса просто так не сдастся! Она применит всю свою ловкость, чтобы выйти из  схватки победительницей! Теперь-то она знает, как должна одеваться настоящая женщина: так, чтобы одежда в тяжёлую минуту могла быстро  превратиться в оружие.  "Вот тебе за синичек! Вот тебе за воробышков! Вот - за голубей! Вот - за воронят! Вот - за шаль, за валенок, за мои косы!" - приговаривала Анфиса, закручивая в спираль элемент своего наряда.
         Неожиданно кожаная спираль повисла, как сосиска. Эх, невезуха! Пряжка ремня зацепилась за отросток корня под потолком. В этой земляной пещере повсюду торчали корни деревьев. Может быть, как раз среди них вчера и устроился на ночлег преследователь с жёлтыми глазами. Помогли ему древовидные отростки и помогают опять! Как быть? Анфиса, лишившись ремня, осталась без средств  обороны.
         Всё равно она обязана была что-нибудь придумать. Девушка щёлкнула замком сумочки и достала  ножницы.
         Стреб подумал, что храбрячка кинется в бой. Но Анфисе нужно было всего лишь вложить в свои руки что-то вроде хлыста, чтобы  заменить ремень.  Она поднесла ножницы к  косе, собираясь отрезать  её и использовать против ястреба в качестве плетёного кнута.
- Стойте! - раздался вопль появившегося вдали Оро. - Не надо портить причёску! Стреб, почему медлишь? Что происходит?
         Стреб кинул ястребу кусок мяса, и тот поковылял к предложенной ему пище.
- Сколько времени хищник будет здесь находиться? - продолжал возмущаться Оро и сердито передёргивать плечами. При каждом движении над ним поднималась  и вставала стеной завеса из целебных частиц глины и песка только что принятой процедуры.   
- Тетеревятник пришёл на запах съестного, - оправдывался Стреб. - Потому что у Анфисы в сумке находится банка из-под консервов.
- Но что вообще этот замучив-чив-чив-чивший всех гниющий кончик-чик-чик-чирик эволюции, этот недоучив-чив-чив-чившийся супчик-чик-чик-чирик  делает у нас? Когда ты  перевоспитаешь этого мальчик-чик-чик-чика, заключив-чив-чив-чившего чёрный договор с мраком? - Оро от негодования, казалось, готов был накинуться на Стреба и как следует того отчирикать.
- Не волнуйся! А то, когда волнуешься - переходишь на свой родной язык. Ты же в курсе моей миссии на Земле? - спросил Стреб. - Я послан сюда  корректировать поведение обычных хищных птиц. А данный вид ястреба необычен. Эти ястребы едят друг друга. По всем признакам данный вид - мутант. А, значит, уже не птица. Потому что птица птицу не ест, медведь на медведя не охотится, пингвин пингвинами не питается и так далее по закону природы. Никто не создан для пожирания своего собственного вида. Те, кто этим занимается, считаются заблудшими особями (скорпионы, крысы). Однако я ими не занимаюсь, ибо их поведение вредит лишь им самим, но не природе. А вот видоизменения в птичьих сообществах наносит деревьям непоправимый вред. Поэтому  приходится корректировать течение мутаций и по возможности тормозить  деформацию. Но если мутация необратима, то получается оборотень. А с оборотнями я общаться не приучен.
- Вызови специалиста по работе с оборотнями.
- Кикимору из болота или какого другого волшебного персонажа?
- Не иронизируй! Дело серьёзное!
              Весь последующий путь прошёл в спорах. Оро топал на Стреба лапкой и поднимал клубы пыли из рассыпающихся земляных гранул, оставшихся на воробье после принятия сухой ванны, а Стреб  в ответ  перечислял веские доказательства и не забывал при этом подбрасывать желтоглазому чудищу, следовавшему за ним, новый кусочек мяса, чтобы хищник шёл рядом.
              Анфиса понуро брела между  Стребом и Ором и буквально глохла от их могучих голосов.
- С орлами ведь нет проблем, - заводился Оро.
- Они живут на юге, - парировал Стреб.
- Вот и пусть ястребы летят туда же!
- Коршуны улетают в солнечные края, а ястребы приспособились к зиме.
- Ничего не приспособились, раз к людям жмутся. А хищным птицам в городах не место!!!
- Ну, как я их приспособлю, если они умышленно поломали свою первоначальную сущность? Они же лентяи, раз не хотят ловить вредных куниц и прочих воришек. А лень - тяжёлый недуг, с ним - не ко мне.  Ястребы даже охотятся друг на друга, словно охваченные бешеной генетической раскодировкой. Совсем плохие стали. По-моему, это уже безнадёжный случай.
- Ты намерен пустить  всё на самотёк? Нельзя!  Если фауна с нарушенной эволюционной программой позволяет зверям поедать особей своего вида, это же  нонсенс! Если так пойдёт дальше, то петухи начнут жрать петухов, слоны - слонов. Эволюцией не предусмотрено подобного развития событий. Пищевая цепочка какая? Хищник ест травоядных, травоядные - траву, трава - воду, вода - почву. Не бывает, чтобы трава ела траву или глина - глину. Тот, кто коверкает  закон природы "Не уничтожать свой вид", губит самого себя и породившую его природу. Анфиса, что думает человечество по этому поводу?  Люди же здесь оставлены эволюцией за старших. Они ответственны за многое.
- Люди полностью согласны с вами, - подтвердила  Анфиса. - Мы понимаем, что дневные ястребы вредны, так как в случае исчезновения насекомоядных птичек, все деревья будут загублены  расплодившимися насекомыми-вредителями.  Вместе с засыханием деревьев начнётся выветривание почвы на местах погибших лесов. Так планета превратится в пустыню. Люди столкнутся с нехваткой кислорода, потому что кислород синтезируют деревья, а деревья умрут без синиц, скворцов и ласточек. Без птиц нет деревьев. Без деревьев нет кислорода. Без кислорода нет жизни на Земле.
- Вообще-то природа не могла допустить сбоя в своих эволюционных программах. Скорее всего в природу вмешалась жестокая чужая воля. Сдаётся мне, есть некто по имени Жуть, умеющий делать   пустыни и умышленно увеличивающий их количество, - строго резюмировал Стреб. - С ним  мы вряд ли сладим чириканьем. Но я нашёл способ приструнить ястребов-убийц:  нужно посоветовать людям обратить внимание на  их поголовье. 
- Поскольку мы не имеем права допустить превращения планеты в сплошную пустыню и тем самым обречь её обитателей на жалкое полусуществование  без кислорода, нам по весне необходимо вплотную заняться ястребиными гнёздами, - вызвался помочь землянам Оро.            
- А не кажется ли тебе, что нам уже пора заниматься не гнёздами, а звёздами?
- Вот незадача! Я что-то совсем забыл, что мы сегодня должны улететь с Земли навсегда.
- То-то и оно... Вот  отнесу этого заблудшего оборотня в лес, и - в полёт!
                Выбравшись наверх, все  с наслаждением втянули в себя  земной воздух,  напоённый ароматом сосновых рощ и ельников. Под ногами Анфисы захрустел снежок, словно приветствуя человека и его друзей на просторах своего владычества. На ветвях многочисленных деревьев позвякивали под ветерком  хрустально-прозрачные льдинки, как будто исполняли кантату о том, что есть ещё на Земле деревья, с вершин которых можно сверкать подобно драгоценным камням.
                Стреб расправил крылья. Тут же к нему на плечо взгромоздился тетеревятник.
- Да он ручной! - ахнул Оро.
- А я тебе про что толкую? Его произвела какая-то Жуть. Вот с нею бы  поговорить. А пока отправлюсь  в поля. Попробую преподать урок неучу: покажу ястребу, как подкараулить куницу, змею, крысу.
                Пружинящим прыжком Стреб перемахнул через кроны и скрылся за дальним перелеском, неся на плече  желтоглазого возмутителя спокойствия.


***
 
            А в тридевятом царстве сочинялось очередное письмо:
"Привет, Сень!
 Тебе пишет Блоня.  Лишь подумаю, что нам с тобой быть в разлуке ещё сотни лет, мысль моя сжимается, словно тёмная материя в бездне  космоса. Радует только хорошее настроение наших пернатых. Вот что о них хочет тебе поведать Жар-птица:
               
Письмо от Жар-птицы.
                Здравствуй, хозяин орионских птиц!
            Кидаюсь в ноги! Воспеваю хлебный мякиш!
Стреб и Оро крепки, как фундук, и ждут  указаний, как я жду созревания подсолнуха.
                С пожеланиями дружбы клювик-к-клювику!
                Голубка земной сказки".

       Для отправки этого письма требовалось дождаться полуночи. И, если повезёт увидеть полную  луну, то следовало не опоздать воспользоваться дорожкой лунного света, чтобы по её серебристой линии, как по жёлобу,  отправить послание  в межзвёздный путь.
       Принцесса Блоня, в преддверии сокровенного часа приёма почтовых отправлений, раскрыла перед собой многотомную  книгу волшебств. Как сложить губы бантиком, чтобы растопить лёд; как вытянуть их трубочкой, чтобы эффективно дунуть; как качнуть головой, чтобы пряди волос произвели водопад живительных искр; каким жестом создавать вокруг себя эллипс недосягаемости и какой ногой выбивать из скал целебные родники - всё это подробно излагалось на древних страницах.
       Обучаться мастерству непросто. Проштудировав несколько параграфов и выучив наизусть дюжину кодировочных фраз, Блоня  посмотрела в окно.
       С высоты дворца открывался великолепный вид на планету Земля. От горизонта до горизонта, как на ладони, расстилался снежный простор. Разнообразие ландшафта притягивало взор: луга и полянки чередовались с лесочками, руслами и холмами. Припорошенный снегом рельеф чётко вырисовывался на поверхности, так как тени, отбрасываемые обрамляющим кустарником, хорошо контрастировали с общим белым фоном пейзажа.
       Природа выглядела полной, богатой и по-настоящему сильной. Она внушала уверенность в том, что на этой планете  ничто не угрожает жизни, и человечеству можно ставить "пятёрку" за доброкачественное управление тем, что ползает, летает, цветёт и плодоносит. 
       Принцесса радовалась, что именно на эту благополучную планету её направило  созвездие Орион  в качестве куратора. Здесь не приходится сражаться против чудовищ, нет необходимости лично вносить коррективы в распределение ветров, не возникает потребности доказывать свою правоту и скрещивать копья. Ни разу даже не возникло причины воспользоваться военными доспехами.
       Земляне  без вмешательства высших существ научились сами справедливо распределять дары природы и жить в согласии друг с другом: люди помогают  синичкам, синички - деревьям, деревья держат корнями почву, почва держит русла  рек, реки снабжают моря, а моря делают климат. Ни разу тут Блоня не видела злодеев, которые мечтают лишить Землю морей, а, соответственно - облаков; рек, а, соответственно - питья; русел, а, соответственно - берегов; почвы, а, соответственно - овощей; корней, а, соответственно - устойчивости;  деревьев, а, соответственно - воздуха; птиц, а, соответственно - лесов; людей, а, соответственно -  порядка в космосе.
       Космос может не волноваться. На Земле растёт цивилизация, которая способна встать в один ряд с теми, кто сегодня, как жители созвездия Орион, упорядочивают движение комет, астероидов и  метеоритов.
       Принцесса дотронулась до замёрзшего окна. Удивительно, но, кажется, всё в природе создано для счастья человека. Наверное, по-другому и не может быть, ведь природа, как мать, не обидит своё дитя и постарается одарить человека красотой и любовью.
       Если прикоснуться к заиндевелому стеклу, то можно убедиться, что всё вокруг соткано из любви. Когда  тепло ладони растопит на окне лёд морозных узоров, то чуткое сердце вдруг тотчас же начнёт сожалеть об исчезающем со стекла  рисунке зимы. А переживания окажутся напрасными. Природа вскоре восстановит шедевр трескучего живописца, предугадав  желание человека.
       Создаётся впечатление, что зима отреставрирует растаявший морозный узор для того,  чтобы человеческому взгляду было, на чём остановиться, а мечте - где повитать. Наверное,  свои размашистые фантазии мороз придумывает именно для человека. Рисунки-то на окнах появляются исключительно лишь там, где обосновались люди. Как будто каноны природной эстетики призваны украшать человеческую жизнь.  Как будто этот мир создан для любования им, для его любви и для влюблённости в него. 
            

Глава 2
 Стайки стойки

        Вернувшись из лесных далей, Стреб разочарованно сообщил, что ястреб ничего не понял: хищник отказался жить на новом месте и снова  направился к деревне. Нормальный ястреб так поступать не должен. Хищным птицам  предписано находиться вдали от   населённых пунктов. Пересекая границы человеческих владений, ястребы нарушают порядки, установленные людьми на своих территориях. И потому птица-захватчик подлежит выдворению с чужих мест.
- Вы, Анфиса, будьте начеку, - добавил Стреб. - Сообщите ответственным за природу, что фруктовые сады под угрозой из-за появления в этих районах мутирующих хищников.
- Постараюсь, - ответила Анфиса. - Вечереет. Под луной ястреб в деревню не полетит. А утром я уточню координаты его ночёвок.      
        Стреб нажал что-то в дубовом дупле, и вскоре один из ближних холмов стал раздваиваться. Треснув пополам, он выдавил из своего чрева краешек летательного аппарата. Воздушный корабль, сбрасывая снежную перину,  медленно выходил из недр, наискосок пробираясь сквозь пласты земли. Расцветка у него была не однотонной, поэтому на фоне богатых ландшафтов аппарат был незаметен.
        Анфиса, Стреб и Оро вошли в корабль и осмотрелись. Внутри было пусто.  Просторное помещение украшал только пульт управления, находящийся в центре. Шаги вошедших раздавались гулко, весомо подчёркивая многократным эхом, что здесь властелины они одни.
        Иллюзия пустоты создавалась из-за того, что все секции жизнеобеспечения располагались по периметру и были отделены от кабины управления сплошной металлической стеной.
        Стульев не было. Вместо них кругом были укреплены жёрдочки, перила, карнизы, трубы. Все приборы вместо кнопок имели удлинённые рычаги и скобы. Сразу становилось понятно, что воздухоплавательная машина создавалась специально для птиц. Кем? Ведь сами птицы   не могли собирать приборы для ракеты.
        Позже Оро расскажет Анфисе о том, кто и как монтировал оборудование. Анфиса узнает, что на родной планете Оро, в созвездии Орион, всё точно такое же, как и на Земле - такие же реки и горы, такие же люди, птицы и цветы, просто гораздо большего размера, обусловленного особенностями гравитации.
        Так же, как земляне, орионцы курсируют в космосе. А порою вместо себя посылают  на другие планеты  птиц для выполнения несложных поручений. С поставленными задачами крылатые помощники справляются великолепно.  Вот, например, сейчас, инопланетные птицы, проверив на Земле состояние деревьев,  возвращаются обратно. Конечно, их немного настораживает откуда ни возьмись взявшийся хищник-оборотень. Но, поскольку это единичный случай, то планетарная система Млечного Пути, если повезёт, сможет избежать фатальных последствий.
        Обо всём этом Оро поведает девушке чуть погодя. А пока он готовит оборудование к отлёту: расчехляет приборы, отодвигает задвижки, проверяет функциональность индикаторов и всматривается в показатели устройств внутренней связи.               
- Как же вы, Анфиса, полетите не пристёгнутая?
- Оштрафуют?
- Болтанка будет. Синяки устанете лечить.
- А вы как пристёгиваетесь?
- Для нас сплетены мини-домики из прутьев. Там сидим, держимся за жёрдочки.
- Я тоже заберусь в свободный домик. Сейчас набросаю  в него веток для упругости. Можно?
- Конечно. Ещё вот вам двадцать мешков бумажных салфеток, обложитесь ими.
- Зачем вы имеете столько бумажных салфеток?
- Любим клювики вытирать после еды, - ушёл от ответа Оро.

           Настроив приборы и предоставив Анфисе жёрдочку в запасном плетёном домике возле иллюминатора, Стреб и Оро ринулись наружу принимать снежные ванны. Птицы выпрыгнули в сугроб и стали с упоением осыпать себя холодными хлопьями, поднимая их до небес.
           Анфиса с умилением смотрела в иллюминатор на это ребячество  и немного печалилась, думая о предстоящей разлуке. Далеко унесли её воспоминания  прошедших двух дней, и она даже не заметила, как корабль очутился выше облаков.
- Подлетаем к населённому пункту! - заставил её очнуться голос Стреба. - Где ваш двор? Куда приземляться?
- Так быстро прибыли? А вот мой  яблоневый сад.
- Хороший сад, знатный. Но сверху сквозь него мы к крыльцу не подлетим.
- Есть калитка. Она вон там.
                Оро нажал клювом на рычаг, и индикаторы замигали, свидетельствуя о том, что воздухоплавательный аппарат пошёл на снижение.
- До свидания, Анфиса!
- До свидания, Оро и Стреб!
       Воздушный корабль, выпустив трап, подождал, пока Анфиса сойдёт на землю, а затем  быстро исчез в поднебесной вышине.
- Что это было? - подбежали соседские пацаны, и сами помогли девушке найти ответ, - фокус-покус к Новому году?
- Угу…
                А ведь действительно, декабрь должен был завершиться праздником Ёлки! Но Анфиса почти забыла об этом. Да и вообще забыла всё - и шапку, и шаль, и ремень... 
" Мне надо было родиться воробьишкой: не было бы на мне одежды - не стала бы растеряшей" - подумала Анфиса и пошла в дом считать потери.
          Но как-то не считалось. Всё больше хотелось посидеть у окна, и, глядя в синь надвигавшейся ночи, ждать появления сигнальных огней необычного летательного аппарата, в котором сегодня довелось побывать.
          Иногда огни в небе проявлялись. Но, может, это были звёзды? Порой над домом зависала летающая тарелка. Но, может, это была  луна? Изредка что-то скрежетало над потолком, будто кто-то с неба спускался на крышу дома. Но, может, это около трубы бродила ворона? Один раз кто-то постучал в окошко. Наверное, ветер. А в другой раз Анфисе показалось... Точнее - прифантазировалось... Или приснилось?

          В общем, Анфиса так и не поняла,  заснула она в эту ночь, или нет. Но, выспалась-не выспалась, а утром надо было отправляться на поиски шали.
          На следующий день около берёзы, где  сиял знакомый голубой лоскуток, Анфиса столкнулась с Лёлей.
- Ага! - завизжала Лёля. - Не зря я тут стояла, караулила. Вот кто виноват в травме моего ястребочка! Об  твою шаль он, оказывается,  поранился. Гляди, голубую нитку я сняла с его лапки. Так крепко  она закрутилась на его коготочке, что я еле разорвала. Ты что это тут по полям развесила свои кружева, словно Зимушка-Зима?
- Это случайность, - равнодушно ответила Анфиса. - А ты, Лёля, что, ястреба приручила?
- Развожу их. С них богатства поимею.
- Много богатства накапало?
- Покамест - ноль. Всё из-за тебя: шаль на берёзе растянула, рецепта подкормки яблонь не даёшь. А у меня сад гибнет.
- С чего?
- У тебя пришла спросить.
- Сначала я у тебя спрошу: чем ястреба кормишь?
- Бывает, брошу из двери  кусочек мяса ему во двор.  Но в основном ястреб сам себе пропитание добывает.
- Где?
- А мне почём знать?
- Так знай: твой ястреб охотится на деревенских воробьёв и синиц.
- Ну?
- Маленькие птички боятся тех, кто нападает на них, и покидают  места, где поселился ястреб. Вот потому из твоего сада улетели воробьи. А без них деревья нежизнеспособны.
- Врёшь! Ястребы  промышляют в лугах.
- Дикие. А ручные привыкли к человеческому жилью и не удаляются от него. Так что, Лёля, твой ястреб скоро станет причиной запустения земель. Сначала - запустения, а потом - и опустынивания. Откажись от ястребов.
- А вот это видела? - Лёля сунула под нос Анфисе кулак, обтянутый чёрной перчаткой. Сложенный фигой, кулак стал крутиться так, что у Анфисы зарябило в глазах.
                В этот момент из леса вышли двое в белых накидках. Заприметив ссору на полянке, они ринулись к девушкам. Один из них, вырвавшись вперёд, сбросил  накидку и,  ослепительно сияя то ли доспехами, то ли светоотражающими нашивками, подпрыгнул, раскрасив  воздух снопами искр. В виде языка сказочного огня он завис  между лесом и деревней.
      Это был Стреб. Подобно  дневному светилу, он засиял над землёй. Каждое пёрышко источало лучи. Стреб  подпрыгивал, взвивался вверх, насколько позволяло земное притяжение и плотность  воздуха чужой планеты, вращался, перекувыркивался, распластывался.  При этом оперение обильно падало с него, и таким образом  всё вокруг заполнялось огненными пёрышками. Летающих искр с каждой секундой  становилось всё больше. Наконец, сила их сияния удесятирилась, и берёза стала давать  тень. И тотчас, исполнив завершающий  немыслимый вираж, Стреб, рассыпая вокруг разноцветные всполохи, камнем бросился к похожей на гадюку извивающейся  руке Лёли и прижал её к земле.
- Отпусти! - завопила Лёля, упав на снег.
- Змею поймал! - защёлкало над ухом.
- Не обзывайся! - Лёля обернулась, но ничего увидеть не смогла, потому что всё вокруг было заполнено переливающимся светом, и какие-то невесомые пушинки,  пылающие холодным огнём, падали  сверху. Блики, окружившие девушку, мигали настолько сильно, что на них было больно смотреть.
            Стреб трепетал крыльями и ронял множество почему-то начавшихся светиться перьев, разбрасывая вместе с ними по ветру тонкие овалы, похожие на долго не гаснущие фитильки свеч. 
- Уберите  иллюминацию! Глаза режет!  - крикнула Анфиса, зарывая лицо в толстый слой шали. - Отпустите соседку! Это не змея! Это Лёля!
- Лёлю я вижу, - был ответ из Мира Протуберанцев, - но  Лёля  держит чёрную змею, которая только что кривлялась и  выставляла жало! Я теперь эту змею поймал.
- Это не змея с жалом, - выдавила в шаль  Анфиса.
- А что? - выяснял подробности фейерверк.
- Это дуля.
- В смысле "глупышечка"?
- Кукиш.
- Ку-ку?
- Фига.
- Фиги в северных широтах не произрастают.
- Фигура из трёх пальцев.
- А! Прошу прощения. Обознался. Перепутал.  Издалека принял дулю за змею. Знаете ли, очень похоже. Н-да... У меня на змей реакция мгновенная. Я их хватаю, не раздумывая.
- Ну, ты не то, что ястреб, а прямо-таки - орёл, ничего не скажешь... Отпускай  перепутанную, - вовремя подоспел Оро.
                Лёля, почувствовав ослабление мёртвой хватки, запрятала голову поглубже а капюшон, чтобы всеобъемлющий свет не слепил глаза, и побежала к себе домой.
- Вы долго будете стоять, уткнувшись в шаль? - обратился Стреб к Анфисе. 
- А вы долго будете сиять? - ответила та ему в тон.
- Пока не успокоюсь. Я сияю, когда нервничаю. Люди ведь тоже такие же: во время стресса - краснеют, седеют и лысеют. А я - золотею, костровею и линяю. Главное: сдерживать эмоции, чтобы не все перья потерять во время стрессовой линьки.
- Все живые существа одинаковые. Но давайте перейдём к делу, - заметил Оро. - Анфиса, мы - к вам.
- Я не могу оторваться от шали, так как не в состоянии выдерживать сверкания Стреба.
- Стреб, накинь плащ, - посоветовал Оро.
- Мне жарко в плаще.
- Искупайся в снегу и остынь.
                Стреб зарылся в сугроб. Копошился он там долго. Остыл. Но сиять не перестал. Видимо, нервное напряжение снять не просто.
                Внешнее отражение настроения - это защитная реакция организма на раздражители окружающей среды. Все живые организмы имеют защитные реакции: ящерица  отбрасывает хвост, хамелеон - меняет окраску, дикобраз поднимает иглы, инопланетные птицы начинают светиться. Свечение ослепляет врага, обрекая последнего на поражение.
- Мы случайно не улетели с Земли, - сказал Оро. - Просто вспомнили, что вы, Анфиса, забыли шапку и ремень в нашей пещере. Вот, мы вернулись, чтобы прикрепить эти вещи на берёзку. А тут такое происходит... Сдаётся мне, Анфиса, вы без нашей помощи не справитесь. Придётся нам задержаться на Земле. - Оро пристально взглянул на девушку, чтобы уловить малейший всплеск разочарования на её лице.
          Но Анфиса была рада такому повороту событий и боялась лишь одного: чтобы румянец не выдал её счастливого  волнения. Земляне -  общительный народ и всегда не прочь продлить знакомство с представителями внеземной цивилизации.
- Мы должны обезопасить сады Земли, - пояснил Стреб. - А для этого нужно спасать воробьёв. Защита воробьёв чревата столкновениями с нудными обязанностями по возвращению ястребов в  дикую природу. На это уйдёт время. Нам с Оро нужно будет чем-то питаться. Как на вашей планете пополнять запасы пищи, мы не знаем. Не подскажете?
- Запросто! Скоро открываются  предновогодние ярмарки, и мы туда направимся за покупками. Я - в наряде Снегурочки, а вы - в своих сказочных королевских мантиях, - воскликнула Анфиса. - Пойдёмте ко мне в гости! Я вас  напою чаем и накормлю пшённой кашей с мясом. 
- А компот будет?
- Сварю.
- А жёрдочки в вашем доме есть?
- Сделаю.
- Поможем. А пока до свидания, Анфиса! Спасибо за приглашение, мы его принимаем и обязательно как-нибудь выкроим времечко для ознакомления с вашим меню!
        Если бы знали инопланетные гости, что для изготовления  жёрдочек Анфисе придётся срывать в своих комнатах деревянные карнизы и распиливать столы, то, наверное, отказались бы от статуса приглашённых на чаепитие.

        Но неделю спустя день чаепития настал, и Стреб с Оро заглянули к Анфисе на огонёк подкрепиться сытным мясным супом, пшённой кашей и компотом,  а заодно обговорить план действий на будущее. Усевшись на карнизы, прикреплённые Анфисой к столам, инопланетные гости поставили тарелки на шкаф, чтобы удобно было хлебать, и плотно отобедали. Во время обеда обсудили много насущных проблем.
        Основной темой беседы был вопрос выяснения обстоятельств, вынудивших Лёлю пожертвовать  своим яблоневым садом ради какой-то  выгоды. Хотя совершенно непонятно, что может быть выгоднее  спелых яблок, пользующихся неизменным спросом в  городах? Понятно, что Лёля по незнанию совершила роковую ошибку и теперь сама горюет по засохшему саду. Тем не менее, она не видит  противоречивости  своих поступков и не считает гибель яблонь следствием ястребиного разгула. Несомненно,  когда-нибудь она это поймёт, но будет  поздно. 
        Поэтому  экстренные меры по спасению садов нужно принимать немедленно, не дожидаясь пока на Лёлю снизойдёт просветление. Алгоритм действий, направленных на защиту насекомоядных птиц от хищников был скрупулёзно проанализирован в доме Анфисы, и в итоге акцент был сделан на факт растущей наглости в агрессивном поведении тетеревятника. Результаты наблюдения за хищником показали, что случайная встреча с людьми, не спугнула его, а, напротив, сподвигла на панибратское обращение с человеком: ястреб-тетеревятник стал всё ближе подлетать к сельчанам, пробовать влиять на них и наотрез  отказывался перевоспитываться, чувствуя, что доминирует надо всеми. Случайность переросла в закономерность, а та в свою очередь угрожала преобразоваться в тенденцию. У тенденции  же есть только один путь: расширяться и углубляться. Она  сможет остановиться лишь  натолкнувшись на  препятствие ввиде   другой тенденции. 
        Но что может встать поперёк зла?  Обычно  злу противостоит доброта. Однако, если маленькое (не тенденциозное) зло можно нейтрализовать каплей доброты, то на вал  придётся потратить  лавину.
        Логика рассуждений понятна. Осталось только выбрать вид доброты, эффективный для конкретного случая. Анализируя события прошедших  дней, трое друзей пришли к выводу о том, что ястребиная прыть способна извести всех птиц - врачевателей лесов - и таким образом оставить зелёные массивы планеты без синиц, лазоревок, дятлов, малиновок, мухоловок, пеночек, воробьёв, кукушек. По-простому говоря, - бросить лес на произвол судьбы, лишив его  поддержки в  неравной борьбе с жуками-вредителями.
        И тогда  лубоед-стригун, ильмовый заболонник, смолёвка точечная,  паутинный пилильщик, личинка короеда,  непарный шелкопряд, дубовая листовёртка и листовёртка хвойная рыжая быстро превратят изумрудный покров Земли в свалку сгнивших деревьев. Допустить такого конца жизни, когда планета будет засыпан а серой трухой, оставшейся от некогда благоухавшей природы, представители Ориона не имели права. Ведь экзомиссия орионцев по мониторингу плодово-ягодных хозяйств звёздных систем ставила оценки фруктовым садам не потому, что выполняла задачу подсчёта  яблок или груш, а потому, что наличие ухоженных садов гарантировало процветание природы в целом.
        Взаимосвязь просматривалась легко: люди, имеющие навык ухода за садом, смогут разобраться и в проблемах рощи, и дубравы, и даже тайги. Всё начинается с малого. Первые штрихи по полотну ландшафта  закономерно переходят в разряд прочного навыка. Вот такая арифметика...
      Планету, придерживающуюся принципа бережного отношения к природе, можно оставлять под присмотр местных жителей. И наоборот: там, где природа пала, необходим дополнительный присмотр.  Стреб и Оро должны были отчитаться о своём полёте и сделать вывод: предоставляют ли они мудрецам Земли самостоятельность или ставят планету на межзвёздный контроль.
        Спрашивается, а почему, собственно, далёкие галактики заинтересованы в процветании чужих экзосистем? Ответ лежит на поверхности: потому, что Вселенная - единый организм, всё в нём взаимосвязано, и неполадки в одном созвездии неминуемо внесут сумятицу в соседние области космоса.
        Никто же не будет спорить, что излучения, исходящие от одной звезды, влияют на энергетические процессы других космических тел. А если взаимовлияние звёзд неизбежно, значит, любая галактика предпочтёт быть расположенной среди безопасных объектов. И  каждая звёздная система, населённая разумными существами, будет стремиться устроиться с удобствами, чтобы  обмениваться с себе подобными полезными магнитными волнами, дабы гибель соседа по инерции не задела бы её саму.
        Млечный Путь для Ориона и был тем самым соседом, от которого орионцы не ждали ничего дурного и частенько навещали землян с желанием подсобить в трудную минуту. По всей видимости, сия минута настала.
        Почему же люди-орионцы предпочли вместо себя отправить в Солнечную систему  птиц? Такой выбор был обусловлен преклонением жителей ориона перед реликтовыми лесами. Ну, и кому ж ещё, как не птицам, доверить проверку самочувствия деревьев? Ведь птицы лучше, чем кто-либо знакомы с потребностями растений и умеют безошибочно определять степень здоровья  листвы, ветвей, стволов, а также качество воздуха и почвы.      
        А при чём тут реликтовые леса? За что, собственно, ценили орионцы виды древнейших растений - выходцев из незапамятных эр? О! Реликтовый лес являлся для Ориона кладезем волшебства. Он считался   ориентиром вечного благополучия. Исчезновение реликтового леса грозило планете потерей интереса к ней со стороны могущественных цивилизаций крупных планетарных систем. Звёздное скопление, не сумевшее сохранить в своих мирах семена первых, то есть наисильнейших, растений, орионцы называли "пустышкой" и забывали о нём навсегда. В результате все процессы системы, на которой был поставлен крест, пускались на самотёк, предрекавший угасание. Никого уже не волновала судьба бездушного булыжника, растратившего лесной потенциал и превратившего самого себя в омертвевшую кучу хлама, мрачно слоняющегося по Вселенной. Теперь уже ничто не могло ему помочь. Процесс самоуничтожения последовательно входил в стадию необратимости: то сжимался, то расширялся, словно пытаясь восстановить  дыхание. Но, поскольку  дышать   было нечем, рвался от потуг агонии и переходил в рязряд космической пыли.
        Так что, если бы Оро и Стреб вернулись в родную галактику с отчётом о том, что сады Земли под угрозой, то спровоцировали бы среди  своих старших товарищей панические настроения. Никто не смог бы сохранять спокойствие, услышав новость о том, что реликтовые леса Земли утеряны, и  природе Голубой планеты не на что больше ориентироваться.
        Образцы правил жизни изначально закладываются в фундамент  нового витка развития. Незыблемые старинные  правила являются  маяком, не позволяющим природе покачнуться и оступиться. Благодаря соблюдению принципов  равновесия, любые  новообразования  сохраняют структуру своего строения, избегая потерять индивидуальность.
        Всё в мире базируется на своём фундаменте. Для  природы такой основой служит древнее начало. Сила, доставшаяся от древности современным растениям, помогает новым бутонам  адекватно реагировать на свет и дождь, вовремя плодоносить и давать семена.  Вековая память не позволяет живому виду свернуть с дороги развития.  Она же помогает  реликтовым лесам  сохраниться как эталону могучей древности, как возможности производства целебного  воздуха, сопутствовавшего  первым безупречным созданиям планеты.
        Человечество, живущее среди садов, убедилось на личном опыте в том, как непросто вырастить дерево. Так человечеству ли не понимать, каково  в своё время было природе распределять по всей Земле свои бирюзовые  шедевры? Тысячелетия она потратила на взращивание деревьев, на создание пригодных условий, на оздоровление атмосферы.
        И что после этого можно сказать про человека, лишающего себя садов? Только одно: он уничтожает самого себя, забывая, что он - часть этого самого  сада, задуманного природой.
        Но это ещё ладно. Себя - так себя. Но зачем он Вселенную тянет за собой в пропасть небытия?  Зачем ломает привычный мир? Чтобы возвыситься над планетой? Но, возвысившись, перед кем он будет кичиться? Ведь никого не останется в результате его возвышения. Одни тараканы. И он. Тараканы - потому что живучи, а он - потому что  является завершающей стадией природного эксперимента. Точкой. Точка всегда есть. Но не каждый хочет ею быть.
        Потому изобретён другой ход: прислушаться к пульсу начала, а не конца. Самым сильным в любом деле является первое воплощение идеи. И эту аксиому подчёркивают многие поговорки и словосочетания. Например: "Начало - половина дела", "Первое слово дороже второго", "заложи основу", "кто-то должен сделать первый шаг" и т.д.
        Стреб, Оро и Анфиса во время чаепития вспомнили много подобных изречений, и в конце концов, вооружившись напутствием "Под лежачий камень вода не течёт", выработали общий план спасения деревьев. План включал в себя четыре пункта. 
        Первый пункт подразумевал уточнение  Лёлиных проблем: приводило в недоумение решение девушки пожертвовать яблоневым садом ради разведения чудовищ-убийц.
        Второй пункт плана подразумевал действия по закрытию доступа к местам обитания насекомоядных птиц тому, кто превратился в тетеревятника-мутанта.
        Третий  содержал множество параграфов, относящихся к разъяснению способов поддержки фруктовых садов на личном примере. Этот пункт вызвал бурные дебаты, так как не прояснял главного: кто будет являться  этим самым "личным примером"? Одна Анфиса или вся её деревня? Или полмира увлечённых садоводов? А кто научит садоводов защищаться от тетеревятников? Неужели Стребу и Оро придётся остаться на Земле навек? Но тогда тем самым будет подан знак космосу, что межгалактический рейд не готов предоставить отчёт о результатах инспектирования. И что на этот счёт подумает космос? Что бы он не подумал, а ястребу нужно поставить заслон.   
        Пункт четвёртый завершал операцию спасения Лёлиных садов и природы  восстановлением утраченного наследия предыдущих эр. Этот пункт друзьям нравился больше всего. И мечталось поскорее справиться с первыми тремя, чтобы окунуться  в работу по осуществлению четвёртого.
        Стреб и Оро чувствовали в себе много сил, необходимых для осуществления грандиозных задач. Они надеялись уладить недоразумение с ястребом быстро, без вызова дополнительных бригад с Ориона.
        Анфиса тоже была полна энтузиазма и всецело поддерживала своих инопланетных друзей. Она оказалась искренней единомышленницей и, несомненно, помогла бы воплотить в жизнь добрые идеи орионских птиц.
        Первый пункт плана надлежало осуществить, проведя беседу с Лёлей. Предполагалось, что Лёля поделится  соображениями о том, каким образом она с помощью ястреба собиралась разбогатеть. И, если ей нужно богатство, то зачем она умышленно уничтожила свой яблоневый сад, который  ежегодно приносил доход через продажу варенья, саженцев, душистых настоек?  От беседы с Лёлей ожидался положительный результат. Ведь девушка будет поставлена в известность о том, что ястреб и сад - две вещи, не совместимые друг с другом: грезить о яблоках, одновременно прикармливая ястреба, неразумно.
        Второй пункт плана вызвался осуществить Стреб: появление его в окрестностях  враз отбило бы у мелковатых по сравнению с ним ястребов желание посещать владения великана.
        Третий пункт нуждался в доработке, так как его заключительный параграф звучал слишком жёстко. Хотя с чего бы это шаркать ножкой перед убийцами? Может, монстру с жёлтыми глазищами ещё и соломки подложить?
        Четвёртый пункт позволял фантазии витать в самых заманчивых сферах, рисовать картины весеннего буйства городских парков, слышать музыку оглушительного щебета деревенских улочек, сверять биение своего сердца с размеренным пульсом жизни ухоженных лесов. Всюду видились красивые люди с десятками скворечников и сотни счастливых стаек над землёй, белой от цветущих  фруктовых деревьев, символом которых, конечно же, является яблонька.
         Яблоня - особо ценный вид садовой культуры. Это дерево примечательно уже хотя бы потому, что издревле его имя недвусмысленно указывает на его необыкновенность. Ни одно фруктовое дерево не выделено отдельным именем. А   яблоня личное имя заслужила. Есть груша - плод, и точно так же называется само дерево: "груша". Есть вишня - плод, и точно так же называется дерево: "вишня". Есть слива - результат такой же: одно имя на двоих, что плод, что дерево - не столь важно. Но яблоня не названа именем  своего плода. Она именуется по-другому, величаво, мягко, словно намекая на высокий статус дерева. И в сказках среди волшебства часто упоминается яблоня. Отчего же? Не иначе, это дерево связано с волшебством? И что же в яблоне сказочного? Да всё!
         Благотворное воздействие на человека определено древесиной, цветами, плодами, ароматом яблони. А форма кроны, как шатром, закрывает  атмосферу от пагубного воздействия космических лучей.
         Вот об этом говорили Анфиса, Оро и Стреб за столом. И пришли к выводу, что втроём они вполне способны защитить яблоньку - персонажа многих сказаний. Ведь трое - это уже команда, это уже как три точки опоры, фундамент великого начинания. И нужно использовать возможность, милостиво предоставленную судьбой. Нужно делать добро.
         Анфиса вызвалась завтра же поговорить с Лёлей и пригласила орионских птиц  чаще заходить на обед, чтобы обсуждать продвижение намеченных целей.
         Стреб и Оро, довольные тем, что обрели себе помощника на Земле и теперь не попадут в трудную ситуацию, тут же сподвиглись оборудовать недалеко от того места, где будут проходить встречи,  уголочек для отдыха. Для этого  птицы оторвали от Анфисиного дома трубу  дождевых стоков, и соорудили из неё  чудесный насест, положив концы трубы на развилки рядышком стоящих яблонь. Легко было держаться лапками за округлый широкий предмет! Удобно было сидеть на гладкой подставке, мечтать и чирикать между делом.
         Зимой, конечно, эти посиделки на насесте  необходимо было скрывать от любопытных взоров. Поэтому приходилось съёживаться и прятаться за стволами. А вот летом здесь для инопланетных птиц был бы настоящий уголок релаксации:  под покровом зеленого сада, Оро и Стреб могли бы без помех наслаждаться тишиной и уединением. Но дотянет ли их здоровье до лета?
         Нахождение в промозглой пещере, скудная пища, экономия на самом необходимом, постоянный страх за жизнь сказывались на самочувствии не лучшим образом. И только уверенность в том, что начальники-орионцы, отправившие птиц в Межгалактический Рейд на Землю, не бросят питомцев и вернут Оро и Стреба в родные пенаты, придавала птицам сил.
          И оказалось замечательным  везением, что теперь посланцы иных миров  могут чуть-чуть расслабиться в вопросах организации кормёжки благодаря Анфисе.
          Вот опять она, в фартуке, испачканном блинной мукой, выбежала на крыльцо и поманила птиц ладошкой. Вторая порция сытного угощения была готова. На шкафу гостей ждали блюда с блинами.
          Оро выбрал блинчики с творогом,  Стреб - с мясом, Анфиса - с капустой. Такой вкуснятины давненько все трое не едали. Оро и Стреб просто не умели замешивать тесто и выкладывать его  на шипящую сковороду. А Анфисе как-то в голову не приходило печь деревенским воробышкам блины. Теперь она воочию убедилась, что птичкам это блюдо пришлось по вкусу. Оро  уплетал  блины с огромным аппетитом и приговаривал:
- Какой дивный скручи-чив-чив-чивающийся блинчик-чик-чик-чирик! Я бы положил его в карманчи-чик-чик-чирик, если бы имел такой карман.
                От волнения Оро всегда переходил на чирикание. А волновался воробей сейчас оттого, что боялся, что не сможет съесть все предложенные блины за один присест.
                Анфиса, не долго думая, занялась выкройкой навесных кармашков из  наволочек кукольного набора постельного белья, хранимого с раннего детства. Пришив к матерчатым квадратам по две длинные  тесёмки, она перекрутила получившиеся лямки  крест-накрест на спинках Стреба и Оро. Таким образом, получились два миниатюрных рюкзачка, закреплённых бантиками на животиках птиц.
                Оро  скрупулёзно изучал принцип развязывания узелков и то и дело вертелся перед зеркалом, разглядывая обновку.
- Что за карманчик-чик-чик-чирик! - приговаривал он.               
- С удовольствием носи-и-и-и-и, да второй такой проси-и-и-и-и! -  посвистывал Стреб.
- Вы поёте? - заинтересовалась Анфиса.
- Все птицы поют.
- Я тоже люблю петь!
- Подхватывайте!
                Анфиса включила магнитофон. Вместе с голосом, зазвучавшем из динамиков, Оро стал выдавать необыкновенно мелодичные трели, да так громко, что подвески люстр зазвенели. Анфиса и Стреб не отставали от своего друга, и песня лилась на все лады - жизнеутверждающая, мощная, громогласная, галактическая.  По окончании спевки смешанного Млечно-Орионского вокального ансамбля, Оро закашлял и опять разволновался:
- Ой, давно так хорошо не пел! Охрип. Дайте воды стаканчик-чик-чик-чирик. А то я немного перестарался,  держать позицию нёба разучив-чив-чив-чившись.
                Стреб принёс Оро водички, а Анфиса пригласила всех на  коллективную пляску. И взяла разбег искромётная вечеринка! Вернее - перьемётная вечеринка.  Птицы роняли оперение, теребя себя крылышками по спинкам и бокам. А Стреб начал  светиться, но не очень. Так, совсем чуть-чуть. Просто от удовольствия.
        Дом ходил ходуном. Трещали половицы, по ним скользили  каблучки и коготки, а со стен беспрестанно сыпалась штукатурка, потому что Стреб и Оро в прыжках сбивали побелку с потолка и немного постанывали от ушибов:
- Потолок низковат. Надо его приподнять.
- Нет-нет! - поспешила осадить прыть друзей Анфиса, памятуя об оторванной водосточной трубе. - Не сейчас!


       Одновременно с вечеринкой Анфисы, у Лёли  происходила встреча приверженцев безжизненных пространств. Своё тайное формирование они называли " ЩИПОК", что расшифровывалось как "Щётками Иссушающих Пустынь Отшлифуем Километры". Главари "ЩИПОКа" любили преобразовывать  леса и луга в пыль, из-за чего  в списках планеты  числились зверьми, хотя шерсти и клыков не имели. Но вид у них был зверским. И такими же  слыли их поступки.
        Крадучись, ползали щипокцы по зелёным насаждениям, отпиливали сучья у деревьев, а место спила не покрывали масляной краской. В результате  участок дерева, лишённый коры, превращался в труху. Место спила разбухало от дождей, становилось рыхлым, пропуская в себя вредителей и болезни. Деревья начинали гнить и вскоре падали. Таким жестоким способом щипокцы загубили несколько ельников и дубрав. И вот рок привёл их в Лёлин двор. Зачем мутной группировке понадобилась Лёля?
        Превращающих всё живое в прах привлёк засохший сад и символ смерти в нём - ястреб, сидевший на одной из погибших яблонек.
        "ЩИПОК", конечно, при знакомстве с Лёлей расшифровал свою эмблему  как "Щедро Изрисуем Предгорья Остролистными Крокусами", потому что Лёля не согласилась бы на уничтожении природы. Но, поскольку девушка разводила хищных птиц для обогащения через продажу,  разум её затмился, как только "ЩИПОК" предложил Лёле за деньги принять участие в  ястребином  кровавом состязании.
       Лёля впустила в дом зло и оказалась под влиянием заговорщиков. Заговор подразумевал превращение всей Земли в сплошную пустыню. Для осуществления неприглядной цели щипокцы намеривались уничтожить зелёный покров планеты и насекомоядных птичек,  весной обеспечивающих  лесной поросли комфортное существование без гусениц и тли. А  щипокцы уважали  тлю. Потому их подгруппы именовались как "ТЛЯКИ". Расшифровывалась эта аббревиатура следующим образом: "ТЛЯКИ" -  это буквы, с которых начинаются слова в предложении "Траву, Лес Я Когтями Изорву".
           Для развлечения "ЩИПОКа" и "ТЛЯКов" их главарь Хряк, который трактовал своё имя не иначе как "Хаос Распространю Я Кругом", устроил подготовку к смертоносной гонке сотни ястребов. Называлось это шоу "Финт когтистой лапой". Должно оно было пройти на самом высоком холме за городом и собрать миллион зрителей, а, соответственно, и девятьсот миллионов рублей дохода за сутки. Баннер  шоу гласил: "Сделаем побольше пустынь, чтобы  песок плавить в стекло. Из стекла настроим  домов, чтобы города  стали прозрачными."
- Не правда ли, ведь это хорошо, когда  общество прозрачно? - уговаривал Лёлю один из гостивших у неё щипокцев. - Поучаствуйте в "Финте когтистой лапой", настройте своих  ястребов на  беспощадную гонку.
- У меня их трое. Принесу! - легкомысленно пообещала Лёля.
- Приходите на Высокий Холм. Мы выпустим в небо городских птиц и понаблюдаем, как тем придётся отбиваться или удирать от шоблы ястребов. Обзор будет хорошим. Зрелище, конечно, не для слабонервных, но деньжат нагребёте - воз!

                Стреб и Оро ничего не знали о готовящемся заговоре против лесов и птиц. Инопланетяне блаженно отдыхали после плясок на жёрдочке в саду Анфисы.
- Я приготовила вам чай с пончиками! - крикнула девушка.
- Я после 15-оо не ем. Готовлюсь ко сну. Птица всё-таки. Но пончик возьму с собой в пещеру.
- И я, - поддержал товарища Стреб, спрыгнув на землю.
              Анфиса упаковала угощение в пакеты и разложила по кармашкам птиц.
- Спасибо за приют! - поклонился Стреб.
- Особенно спасибо за пончик-чик-чик-чирик! - добавил Оро. - Спасибо тебе, выручив-чив-чив-чившая нас, прекрасная  благодетельница воробьёв! До свидания, наш земной ларчик-чик-чик-чик-чирик нежданно случив-чив-чив-чившейся удачи!
- Оро! - требовательно послучал клювом по носу друга Стреб. - Ты что-то расчувствовался. Возьми себя в руки!
- В крылья, - с обидой  буркнул Оро и,  отвернушись от Стреба,  снова защебетал, - До завтра, Анфиса! Вы - добрая волшебница, облегчив-чив-чившая мой Межгалактический Рейд в этот отдалённый кончик-чик-чик-чирик спирали Млечного Пути!

           Подготовка к новому году набирала обороты. Открылись предпраздничные ярмарки. На них торговали ванильными бубликами и  медовыми пряниками. По ярмаркам ходили нарядные зазывалы: артисты, одетые в костюмы матрёшек, колобков, зайчиков, белочек, мышек. Много можно было встретить Снегурочек и Зимушек, русалок, петушков, медвежат.
           Внешний вид инопланетных друзей как раз подходил для такого новогоднего карнавала, и, накинув мантии, они вместе с Анфисой прибыли в город. Одними из первых Оро и Стреб завоевали главный приз за лучший новогодний костюм и тут же использовали денежное вознаграждение для закупок питания. Отовариванию они посвятили несколько дней. Запасы пищи нужно было делать срочно и в больших количествах, поскольку основные  продукты погибли вместе со взорвавшейся ракетой.
           С ярмарок Стреб и Оро несли в клювах тяжелые авоськи, а люди, думая, что это такой трюк - чья маска крепче? - в качестве поощрения кидали в кармашки птиц денежки. Научившись зарабатывать монетки на  зимних продовольственных ярмарках,  инопланетные птицы отошли от печали, больше не впадали в отчаяние и гораздо оптимистичнее посматривали на земную жизнь. Стреб уже перестал бояться возможной угрозы голода и налегал на консервы, а Оро - на козинак с семечками.
           Анфиса не оставляла друзей одних и  всегда   шествовала рядом, щеголяя своим знаменитым коротеньким пальтишко Снегурочки с пушистой окантовкой. Расплачивалась с торговцами она, а ношу безропотно принимали инопланетяне. Им ничего не стоило нести в клювах огромные кули, ведь Оро и Стреб были приблизительно в 39 раз выше обычных земных птиц, а, значит, и во столько же раз  выносливее.
           Ближе к концу ярмарочных недель на афишах появились рекламные пометки шоу "Ястребиные гонки". В информации отсутствовали данные о том, каким способом организаторы собираются заставить  ястребов лететь наперегонки друг с другом. Но Анфисе, Стребу и Оро было ясно, что ястреб  в прогулочный полёт не направится, ибо эта птица ленива. Ястреб полетит только на добычу. И, если это многочисленные гонки, то потенциальным жертвам не сдобровать.
           Собравшись в доме Анфисы, посланники Ориона наметили план действий для отмены шоу. Они расклеили множество объявлений о  жестокости подобных выдумок, позвонили ответственным культурологам, отправили письма в газету. Весь город был за отмену "Финта когтистой лапой". Но толстосумы уже соорудили трибуны на Высоком Холме, продали  билеты и загрузили в огромные клетки птиц - на холме стояли клетки с сотней ястребов, а вдали, на еле видимых очертаниях городских  крыш, расположили клетки с  мелкими птицами разных видов.
           В назначенный час, пока обсуждался вопрос о запрете шоу "Ястребиные гонки", на Высокий Холм поднялась броско одетая публика. Дамы были в гипюре и с косметичками-сундучками, а мужчины - с матрасиками, чтобы в случае мороза бросить их  на сиденье своей пассии.
          Но холодно никому не было, потому что кресла на трибунах были с подогревом, а механизм производства горячих напитков находился в подлокотниках.  Публика потирала руки в предвкушении получения весомого куша и справлялась у распорядителя, не потерялись ли номерки с окольцованных лап их свирепых питомцев-ястребов.
        Питомцы же сидели на перекладинах в клетях, смотрели на массу народа и думали о том, что будь люди поменьше росточком, можно было бы и их сожрать. И, если напасть со спины по извечной привычке трусов (а ястреб нападает только так), то  любого дядьку,  любую махину коварный желтоглазый убийца сделает жалкими. Как люди этого не понимают? Ну, не понимают, тем лучше для ястребов. Хищникам было всё равно. Они снисходительно ждали, когда откроют задвижки на клетке и, наконец, выпустят голодных фурий.    
         Распорядителем шоу был Хряк. Он важно дефилировал по краю холма, окружённый  группировками " ЩИПОК" и "ТЛЯКИ". Неся за своим предводителем портфели с выручкой от кассовых сборов, соучастники надеялись, что тоже получат свой "навар".
         Небо было пасмурным и не угрожало ослеплять тетеревятников солнцем, так что гонки должны были пройти без сучка и задоринки. Но ни с того ни с сего на фоне серых туч появилось белое облачко. Оно наплывало с севера, располагалось ниже основной гряды облачности и потому выглядело неестественным: ведь, если оно белое, значит, не плотное, то есть, лёгкое. А раз лёгкое, то должно лететь выше громоздких туч. Почему же оно летит ниже?
          По всей видимости, ястребы тоже задались этим вопросом и посматривали вверх. На полу клетки появились выпавшие перья. Это был плохой знак. И мы знаем, почему.

         Но времени на разбирательство, кому страшно, кому - нет, никто не выделил. Ястребиные гонки начинались несмотря ни на что. Раздался гонг. Все присутствующие жадно устремили взоры в долину.  Над ней завис частный вертолет. Под его брюхом раскачивалась четырёхметровая чёрная клетка. Она была битком забита гусями. Из двери вертолёта свесился человек, сбил на клетке замок, и та раскрылась всеми своими стенками, как тюльпан. Пятьсот гусей покинули клетку и стали кружиться на месте, выбирая направление полёта. 
          Публика на холме  привстала в ожидании зрелища.  Звякнули защёлки ястребиных клеток, выпустив из заточения голодную свору, которая сразу же полетела на ничего не подозревающих гусей. Сотня желтоглазых чудищ нацелилась на добычу. Вскоре стало ясно, чей ястреб-тетеревятник вырвался вперёд. Это раззадорило публику, и   дамы, размахивая сундучками, стали улюлюкать, подгоняя своих хищников, как кнутами, истошными криками лужоных глоток.      
          Ленивые ястребы летели плавно, неторопливо, почти не двигая крыльями. Это неспешное парение создавало иллюзию равнодушия и усыпляло бдительность беспечно прохлаждающейся вокруг  живности. Зайчонок легкомысленно выскакивал из куста, мышонок выглядывал из норки, а гуси покачивались на струях воздуха и ловили попутный ветер.
           Никто не обращал внимания на безразлично колышущуюся в небе коричневатую массу. А зря. Ведь, пока она была далеко,  имелась возможность спрятаться от неё.
            Поздно поняли гуси, что смерть неотвратимо движется прямо на них.  Опоздали они воспользоваться  моментом для отступления, когда ещё можно было оторваться от погони. Ястребы, мгновенно  сократив расстояние между собой и гусями, не позволили последним улететь и приступили к охоте. Пришлось гусям принять вызов и отбиваться лицом к лицу с противником, не поворачиваясь к хищнику спиной. Ни один гусь не давал ястребам шанса схватить себя за хвост или за крыло, а, наоборот, быстро поворачиваясь к желтоглазому отродью клювом, щипал и долбил налётчика во что придётся. В итоге гуси победоносно удалились с гордо поднятой головой, а изрядно пощипанные задиры разбрелись кто куда, стыдливо прячась за что попало.
 
           Гипюрно-шёлковая публика была  огорчена столь  безрезультативным раскладом первого акта и, недовольно что-то  промычав, возбуждённо застучала по подлокотникам, чтобы от расстройства напиться горячего кофе.
           На холме вместо старой ястребиной ёмкости  появилась новая - со свежей сотней желтоглазых убийц.  После минутной паузы распорядитель объявил вторую часть действа. Называлась эта часть так: "Битва ястребов с галками". Для этого в воздухе появилась бирюзовая клетка, заполненная галками. Дамы, увидев в небе этакую красоту, запищали от восторга, а мужчины от избытка  чувств закинули ноги на спинки впереди стоящих кресел. Публика забыла про бесславное начало первого ястребиного вылета и приготовилась наслаждаться второй картиной дня.
           Всего же намеревались использовать  пять клеток с птицами: чёрную, бирюзовую, зелёную, белую, синюю. По замыслу устроителей шоу, каждая новая клетка, приносимая вертолётом, должна была выпускать новый вид птиц: то гусей, то галок, то ворон, то воробьёв, то синиц.
           Вроде всё шло, как было запланировано. Но начавшийся второй этап птичьих боёв опять оказался для тетеревятников  неудачным, и   чуть не привёл публику к помешательству. Дамы стали вопить, требуя прекратить позорить их ненаглядных ястребов.
           А случилось вот что: галки не дали себя в обиду. Более того - эти миролюбивые птицы наваляли ястребам-убийцам по полной программе, выбрав следующую тактику: как только коричневые  агрессоры поднялись с холма, галки решили без боя не сдаваться и,  резко развернувшись навстречу ястребам,  отчаянно сцепились с ними лапами. Это было  правильным решением:  заприметив простёртые к себе корявые когти голодных монстров, галки отважились немедля ухватиться за них и повиснуть   вниз головой. Пусть монстр летит, а кто-то смышлёный на нём покатается!
         Галки  поняли главный приём ястребов - нападать сзади. Из этого приёма становилось ясно, какое средство в ходу у трусоватых бестий: когти. А посему, зная, видимо, о том, что "врага надо бить его оружием", галки зеркально отразили манеру хищников и привели тех в замешательство. Теперь, когда одни висели на лапах других, никто не выходил в победители. Хищники не могли ни раздавить выдумщиц, так как лапы были сцеплены, ни достать клювом, так как тот был короче, чем у соперника. Оставалось кружиться и кружиться.
           Этот парный птичий танец не на живот, а на смерть, длился несколько минут. За ним в недоумении наблюдала с холма рассерженная публика. Похрустывая поп-корном, дамы нервно обсасывали пальцы и смачно ругались, выковыривая из зубов шелуху и сплёвывая ошмётки в  косметички-сундучки. Мужчины смотрели в бинокли и тоже жевали поп-корн, поплёвывая  туда же.
          Финал птичьей битвы  был предсказуем:  ястребы притомились катать галок по небесам и пошли на снижение. А галки, вволю навальсировавшись, стали дёргать клювами  лапы своих обидчиков, стараясь перекусить их в самом тонком месте. Западня, в которой очутились нападавшие, лишала хищников возможности  поранить противника и делала дальнейшую возню в небе смешной и бессмысленной. К тому же ястребам приходилось ещё и махать крыльями для того, чтобы держаться в воздухе, на что тратились немалые силы. Вот и получалось, что в этой битве   растрачивали свой физический потенциал гораздо быстрее  ястребы, а не те, с кем они сцепились.
               Вскоре бинокли на холме опустились, потому что опустились ястребы. Оставив попытки кого бы то ни было съесть, искусанные хищники поплелись, прихрамывая, в бурьян, чтоб закрыться им, как пологом.
               А галки, оставшись невредимыми, стряхнули с себя проклятые перья ненавистных разбойников и благополучно отправились по своим галчоночьим делам.
              С холма вторую пустую ёмкость сбросили в лощину, а наверх ввезли  третью с новым набором ястребов-тетеревятников. Опять появился вертолёт и раскрыл белую клетку с 500  воронами. Вороны разлетелись, а белая клетка некоторое время ещё чётко выделялась на фоне пасмурного неба. Её цвет акцентировал внимание людей на других белых пятнах, представленных в ландшафте: на заснеженных кронах, на пакетах с поп-корном, на загадочном облачке.
              Облако переместилось в центр небосвода и остановилось как раз над долиной. Его видели все находящиеся на холме. Но, поскольку понять  происхождение облака было затруднительно, то объяснили странное небесное новообразование просто: необычным явлением природы. И забыли о нём.
          Да, в жизни много необъяснимого. Но вот ход  битвы ястребов с воронами можно было бы предсказать. И если бы устроители зверского развлечения были бы начитанными, то они бы не стали натравливать кого бы то ни было на стаю ворон.
               Бинокли можно было бы и не вскидывать. Битва закончилась, не успев начаться. Ястребы успели совершить лишь одну попытку наброситься на ворон, как тут же оглохли от их крика, растерялись от наскоков и чуть не испортили зрение, глядя на беспрестанное мельтешение перед своими носами десятков задиристых хвостов.
                Вороны - знаменитые бойцы! Они защищаются стаей и действуют слаженно. При заходе ястреба сверху, вороны переворачиваются  в воздухе на бок и просачиваются между лапами хищника. При заходе ястреба сзади, падают камнем вниз; при заходе с брюха - бьют клювом и каркают ястребу в ухо, пугая  внезапным сближением.
            Ну, и, конечно, перекрёстное скольжение нескольких вороньих стай сбивает ястреба с толку. Один ястреб не может напасть  сразу на нескольких ворон. Он  выбирает одну жертву и гонится за нею, чтобы поймать. Но кто ж ему позволит? Подружки жертвы децибелами карканья  норовят  порвать ястребу барабанные перепонки, поэтому тот  предпочитает  остаться голодным, зато не травмированным.
     В итоге,  третья группа желтоглазых чудовищ, потерпев фиаско,  как две предыдущие, убралась восвояси.

         На протяжении всего страшного эксперимента Анфиса находилась в долине. Она дежурила во рву с бутылочками воды, бинтами и зелёнкой, ёмкостями для упавших птичек. Но пока судьба миловала крох,   и все они  успешно уходили от ястребов.
        Анфиса напряжённо смотрела по сторонам и ждала помощи добрых людей: может, кто-то из них успеет прийти и прекратит ястребиные гонки. Где-то на дальней автотрассе  уже слышался вой  сирен спецмашин экстренной эвакуации: спасатели спешили к Высокому Холму.

 
           Прислушиваясь к автомобильным гудкам, Анфиса тревожно поглядывала в небо. Белое облачко, зависшее между мирами, она различала  очень хорошо. Девушка знала:  за облачком скрывается лётная машина инопланетных птиц. Стреб и Оро прибыли сюда, приготовившись  отбить атаку ястребов в случае чего. И, по всей видимости, случай этот неумолимо приближался.

            Публика на холме бесновалась, будучи  раздражённой безрезультативностью ястребиных бросков. И даже принесённая вертолётом клетка с пятьюстами воробьями не успокоила зрителей. Недовольство присутствующих нарастало, и участники шоу больше не верили в победу ястребов: гуси ведь  ушли от хищников, галки перехитрили, а вороны и подавно чуть не задолбили хвалёных преследователей клювами. Наверняка и воробьи что-нибудь отчебучат, они же юркие: загоняют ястребов до бездыханного состояния, и - плакали денежки... Напрасно делались ставки. Напрасно дамы принесли манто. Не улыбнётся  завернуть  в него выигрыш. 
            Но Оро, следивший за происходящим сквозь разрыв в облачке, знал, что на открытом пространстве воробышек, хоть и не поддастся хищнику, но долететь до укрытия, которыми всегда для него являлись кусты и здания, не успеет. Слишком малы крылышки. Слишком часто приходится ими трепетать. Слишком быстро в полёте тают силы. Орионскому воробью этого ли не знать? А потому Оро приготовился защищать своих земных братьев. Он знал: ястребов может  испугать только появление в небе доселе неизвестной большой птицы.
            Как только на холм  вкатили четвёртую  клетку с ястребами, вертолёт полетел за воробьями.  А внизу, под обрывом своей очереди ждала пятая клетка с коричневыми убийцами, которым было уготовано пуститься в погоню за синичками. И, если воробышки, хотя и с  трудом, смогли бы увильнуть от ястребов, то синичкам грозило быть пойманными всем до единой, ибо полёт этих птичек не очень быстрый.
        Убыток для природы  стал бы колоссальным. Ведь одна синичка спасает по весне  десять деревьев. Значит, при уничтожении сотни синиц, тысяча деревьев не дождётся своих врачевателей. Иначе говоря, тысяча человек останутся без пригодного для жизни воздуха, ведь кислород, необходимый человеку для дыхания, синтезируется деревьями. А если сотня ястребов будет ежедневно губить сотню синиц, то в год обжоры  уничтожат три с половиной миллиона этих трудолюбивых птичек. Умножив 3, 5 млн (синиц) на 10 погибших без их помощи деревьев, получим, 35 млн человек, обречённых на кислородное голодание.             
       Кто-то хмыкнет: мол, на его век кислорода хватит. Но гораздо интереснее и богаче живёт тот, кто думает не только о своём личном  веке, но обо всех эрах  мироздания. А мироздание благодарно откликается на неравнодушие к себе. И награждает. Но  не монетами (их у него нет), а тем, что у Вселенной в избытке - широтой. Широтой души, широтой мысли, широтой восприятия, широтой открывающихся горизонтов. Бесконечностью, одним словом.
           А бесконечность все представляют по-разному. И вот уже над долиной порхают 500 воробышков. Стайки разбились на звенья и быстро-быстро заработали крылышками, направляясь к видимому издалека городу. С земли птички казались звёздочками, нежно мерцающими в недосягаемых высотах.
                Весёлые, добродушные, общительные воробышки думали, что призваны помогать людям очищать землю  от мелких вредителей. Они чувствовали, что родились  трудиться,   приводя в порядок леса, поля и рощи, освобождая от пауков и тараканов поселения людей. Воробышки были убеждены, что появились на свет для того, чтобы гордиться дружбой с человеком. Они верили, что взаимопонимание людей и птиц обеспечит миру процветание.   
                Воробышки полагали, что мир ценит их за трудолюбие и верность, за безотказность и безответность; что понимает, как непросто  малюсеньким крылышкам упархивать от кошек, как холодно  зимой, как проблематично находить тёплое укрытие для ночлега. Воробышки считали, что человечество их понимает, жалеет, любит.
                Пташки никак не могли предположить, что вместо поклона за чистые  рощи и дубравы, люди станут травить малышей ястребами,  насмехаясь и издеваясь над прекрасными крошечными существами, всюду игриво и доверчиво  прыгающими за человеком.

                Орава ястребов покинула клетку и направилась к стайкам, похожим на скопление переливающихся звёздочек. В то же самое мгновенье от белого облачка отделилась и стала падать   точка светло-пепельного цвета. Это Оро, покинув свой заоблачный корабль, устремился наперерез ястребиной кодле. 
         Гонимый состраданием к ни в чём не повинным воробышкам, Оро  что есть мочи бил крыльями по воздуху, стараясь хоть сколько-нибудь времени удержаться на весу.  Хотя бы несколько секунд! Их было бы достаточно для того, чтобы спугнуть тетеревятников.
            Ближе к земле воздушные массы чуть-чуть уплотнились, что позволило Оро притормозить своё снижение и совершить небольшой манёвр. Инопланетный воробей, почувствовав небольшую поддержку атмосферы, собрал всё своё умение и  чуть-чуть продвинулся вперёд, затем, по-прежнему не в состоянии сопротивляться своему весу, тянувшему к земле, - подался назад и вонзился со всей сокрушительной силой своего падения в сотню ястребов. Оро погнал их прочь, ударом крыла отправляя в нокаут тех, кто удирал от гигантской птицы не слишком шибко.
        Неудержимо приближалась земля, потоки ветра затрудняли дыхание, и  будущее норовило закрыться от Оро  пеленой безнадёжности. Но 500 воробьишек были почти спасены: небо наполовину было освобождено от хищников.  И это радовало Оро. Падая, орионский воробей увлёк за собою нескольких ястребов, и вместе с ними рухнул в долину, скользнув по кочкам раскрытыми  крыльями.
                К нему немедленно подбежала Анфиса и, отбросив подальше от Оро десяток полуживых тетеревятников, принялась снегом и напитками приводить орионского воробья в чувство.
                Белое облачко под тучами стало вести себя беспокойно. Оно начало метаться, спустилось пониже  и направилось к тем ястребам, которые  улепётывали к холму. Поравнявшись с ними, облачко дало задний ход и быстро скрылось из вида, оставив в небе вместо себя   Стреба - орионского ястреба.
         Раздался пронзительный свист, от которого перекосило лица участников "Финта когтистой лапы". Подземным гулом   отозвались  холмы, и вздрогнувшие выси тщательнее зашторились тучами. Этот свист был в 39 раз сильнее ястребиного. Издавал его Стреб, который не только своими размерами превосходил земных тетеревятников, но и голосистостью. Стреб с высоты хорошо различал остатки ястребиной кодлы, а также  публику, поскакавшую с мест и бесцеремонно показывавшую пальцами на него - посланника великого  созвездия Орион.
         Стреб, как истинный ястреб, снижался, сложив крылья. Он падал завершить начатое своим другом. Риск был колоссальным. Земное притяжение и недостаточная плотность воздуха могли перевести многоточие его скромной птичьей жизни в последнюю и окончательную точку. Но Стреб не думал о себе. Он хотел помочь Вселенной сберечь голубую планету - маленький уютный дом, приютивший многих скитальцев мироздания.
           Уникальная планета не должна была распроститься со своим  зелёным нарядом. Она должна была остаться  прелестным уголком Галактики, манящим к себе туристов всех звёздных систем. Тёплые побережья, лазурные моря, целебная вода и ласковый ветерок в цветущих садах - вот что ценили на Земле все существа Вселенной и по возможности старались оказывать содействие землянам по сохранению уникальной природной среды, единственной в межгалактическом пространстве. 
         Об этом думал Стреб, падая с неба. Казалось, он совершал этот самоотверженный поступок, пересиливая страх. Однако, свечения  его перьев почему-то не наблюдалось. Крылья и хвост не меняли оттенка. Неужели Стреб не волновался?  Или он был уверен в том, что сумеет без космического корабля достичь поверхности чужой планеты благополучно? 
           Да, Стреб не терял самообладания. Справиться с сомнениями и сохранять невозмутимое спокойствие  птице помогали три фактора: наследственная уравновешенность ночных орионских птиц, влюблённость в Землю и личное бессмертие.
           Жители созвездия Орион были бессмертными. А поскольку так заведено в природе, что умное существо всегда поступает умно, то аналогично и семидесятикратный запас прочности всегда распространяет свои свойства на все составляющие  элементы организма. То есть, каждый ген ДНК Стреба был неуязвим, неизменен, неустанен и бесконечно юн. Обладатель такого гена понимал, что погибнуть не    может, а в случае травмы найдёт ресурс для самовосстановления.      
                Снижаясь по спирали, Стреб  направлял тетеревятников в центр ограниченного  пятачка. Благородный Ястреб Ориона гнал фальшивых желтоглазиков к  клеткам Высокого Холма.
                Ручные хищники, привезённые на "Финт когтистой лапы"  с перепугу сбились в кучу и, толкаясь, пытались уклониться от встречи с  огромной птицей. Но та, совершая  одиннадцатый виток, настигла  их, крутанула  ораву убийц  необъятным телом и завершила полёт в долине, протаранив сугробы грудью.
                На Высоком Холме назревал скандал. Сдохшие от страха ястребы сыпались с неба, как горох,  и корявыми когтями царапали зрителей,  не успевших спрятаться под шубами. Несколько тушек грохнулись на колени дамам и вызвали визг похлеще поросячьего. Раздался треск порванного шёлка. Зрительницы, цепляясь платьями за  железные прутья клеток, протискивались к лестнице. Слышался хруст оторванных от ридикюлей страз и шлепки пощёчин, адресованных кавалерам в качестве платы за кошмарно проведённые часы.
                Наконец дамы залезли в драндулеты и дали газу, оставив господ в шубах разбираться с устроителями птичьих гонок.
           Хряк бегал среди трупиков  хищников, тщетно стараясь не наступить на них, дабы на забрызгать кровью раздавленного ястреба трендовые брюки. Но всё равно вляпался. Тем не менее, даже забрызганный,  не терял уверенности и активно отбрыкивался от  господ в шубах, утверждая, что финал шоу именно так и  задумывался! А по-другому и нельзя было пояснить произошедшее, ведь тогда пришлось бы возвращать деньги за провалившуюся развлекалку.
                Побегав между кресел и вокруг клетки, затем - вокруг холма и вокруг парковки, Хряк вскочил на мотоцикл и, фыркнув его "урчалкой", понёсся в неизвестном направлении, держа в зубах чемодан с деньгами. "Тляки" кинулись за ним. Не в погоню, естественно. А для сопровождения богатства.
                Господа в шубах, покидая холм и мимоходом не забывая  скорчить гримасы   щипокцам, спешно демонтировавшим баннеры, остервенело рвали на себе волосы  и  друг на друге - тоже. Так они выясняли, кто кого уговорил купить билет  на "Финт когтистой лапой".  Когда к Высокому  Холму подъехали службы спасения и медицинской помощи, на вершине уже никого не оставалось, кроме нескольких мужчин  с клоками волос в руках. Им и было оказано содействие по приклеиванию обратно того, что было вырвано.

                В долине стояла тишина. Анфиса, напоив водой приходившего в себя Стреба, сидела  посреди луга возле Оро и накладывала на его разбитый лоб марлевую повязку.
                Оро лежал на боку, безвольно вытянув лапки и совсем не двигался. Беззащитный и покорный, он тяжело дышал и безропотно принимал в клюв капли воды с ложечки. Иногда из-за того, что орионский воробей не мог принять вертикального положения, капли попадали ему в дыхательное горло, и Оро начинал кашлять. Анфису очень пугало это покашливание, и девушка легонько  похлопывала воробья по спине ладошкой, даже не зная, можно ли так фамильярно обращаться с инопланетными птицами, тем более - с птицами      одного из крупнейших созвездий земного неба: величественного и загадочного  Ориона.
     Но ничего нет целебнее тепла дружеской ладони! И, когда клювик судорожно хватает воздух, а веки смыкаются от усталости, остаётся уповать лишь на поддержку  того, кто пришёл вовремя. Сердцу очень важно знать, что оно не одиноко. Душа ищет радость и находит её в присутствии единомышленника. С верным другом не страшно даже замереть у пропасти, готовой поглотить  прошлое и будущее, но неспособной затянуть в себя того, кого есть кому удержать на краю обрыва.

          Заснеженная долина обволакивала прохладой.  Сон овладевал сознанием Оро, притупляя боль от ушибов и ссадин.               
- Анфиса, - орионский воробей старался говорить твёрдо, но неожиданно запричитал, - у меня болит лапка, шея и голова. Мой чубчик-чик-чик-чирик прилип ко лбу. Его надо распрямить отмачив-чив-чив-чиванием. Неужели теперь от раны на лбу останется рубчик-чик-чик-чирик, и я стану  поцарапанным, некрасивым, неудачно проволочив-чив-чив-шимся по кочкам во время приземления?
- Оро, ты не можешь стать некрасивым! - Анфиса погладила воробья по мокрому от крови хохолку. - Оро, ты - такой  симпатяга, что просто настоящий красавчик.
- Ах, как это здорово! Я красавчик-чик-чик-чирик! Я - счастливчик-чик-чик-чирик, получив-чив-чивший похвалу от хозяйки!
- Разве я - хозяйка?
- Люди - хозяева наши. Воробьи зависят от людей. Вот и сегодня именно ты помогла мне выжить. Анфиса, смотри: просочив-чив-чившаяся сквозь бинт кровь попала на твой пальчик-чик-чирик. Не испачкай пальтишко. Неужели моя рана  столь серьёзна, что никак не заживает? И долго я тут лежал так, отключив-чив-чившичь? А как там, в небе? Ведь случив-чив-чившееся было ужасно.
- Ястребов здесь теперь  нет ни одного.
- Улетучив-чив-чившаяся свора - это образчик-чик-чик-чирик её трусости и деградации. Но затишье обманчив-чив-чив-чиво. Злодеи коварны. Заключив-чив-чив перемирие с ними, можно пасть жертвой их  вероломства. Они, улучив-чив-чив  минутку,  подберут ключик-чик-чирик к двери человеческого мира и разрушат его. Приучив-чив-чившись охотиться на городских обитателей - птиц, ястребы и   на человека прикрепят ярлык объекта охоты.
- Не допустим! - Анфиса поправила ремень и встала.
- Да, мы не допустим. Потому что нас - трое: ты, я и Стреб.
- Это -  команда!
- Это - стайка! Мы, научив-чив-чив-чившись друг у друга многому, теперь всесильны! Стреб, ты, упрочив-чив-чивший наши позиции и победоносно завершивший общее дело, будь вожаком нашей стайки!
- Хорошо! - откликнулся Стреб. - Превращаемся в стайку. Стайки стойки, ибо  сильны взаимовыручкой.  Вместе мы сможем вернуться  в гнёзда. Пора покидать луг.
- На звездолёте? - спросила Анфиса.
- Нет: звездолёт в автоматическом режиме полетел к Блоне.
- Кто это - Блоня?
- Блоня - хозяйка наша.
- А Оро сказал, что я - хозяйка.
- Ты - тутошная хозяйка, земная, - пояснил Оро, - а Блоня - тамошняя, орионовская.
- Блоня блондинка?
- Как догадалась?
- По имени. А какие у неё функции?
- О-о-о, - закатил глаза воробей, - функции очень  большие. Блоня, как представитель человечества Ориона, следит  за нашей командировкой: держит видеосвязь, выручает при необходимости,  принимает и провожает новых орионовских пташек. Ни дать ни взять, принцесса. К тому же и волшебница.  Наверное,  сейчас без её волшебства нам не обойтись. Стреб, что  предпринять? Вызывать тридевятое царство?
- Вызывай.
- Мне  шею никак не повернуть, чтобы включить своё ожерелье радиосвязи.
- Могу я нажать  кнопку твоего ожерелья, - вызвался Стреб.
- Лучше пусть это сделает Анфиса, - прошептал  Оро и обратился к девушке. - Анфиса, видишь, у меня на шее белую полоску? Это волшебное ожерелье, с помощью которого мы сейчас перенесёмся в  мир, граничащий с этим. Больше нам отсюда направиться некуда -  звездолёт улетел, не догоним; пещера далековата, не дотянем. Я хромаю. Меня такого легко поймать. Но стать экспонатом зоопарка не хочу. Лучше я вернусь на родину. Часть её - мир Блони. Анфиса, вызывай принцессу тридевятого царства, нажав на рычажок  ожерелья.
                Анфиса склонилась над Оро и разглядела белую полосу на его шее. Это было деревянное украшение с множеством кнопок. Найдя рычажок, Анфиса нажала на него, и откуда ни возьмись налетела метель.
- Поднялся буран. Поднимайся и ты, - потребовал Стреб у Оро.
- Я уже встаю. Подопри меня плечом, - поднатужился воробей.
        Общими усилиями воробью помогли стать ровно, и тут  выяснилось, что одна лапка у него так сильно травмирована, что  ступить на неё невозможно. Пришлось Анфисе перебинтовать лапку, да потолще, чтобы изолировать её от  колючей снежной крупы.
        Трое друзей попробовали сделать несколько шагов. Получилось. Только воробью, поддерживаемому с двух сторон,  пришлось прыгать, выставив перебинтованную лапку вперёд.
        А метель расходилась. За её стеной уже скрылись и холм, и город, и стало непонятно, в каком направлении двигаться. Всё вокруг было бело - и над головой, и под ногами, и слева, и справа. Будто  друзья оказались в середине  ватного рулона. Никто не мог увидеть их. Но и они сами ничего не различали за сплошной пеленой снегопада.
          Если именно такой поворот дела являлся для орионских птиц желательным, то Анфисе оставалось только удивляться выдержке Стреба и Оро. Человек, к примеру, вряд ли выдержит на морозе хотя бы час. Пронизывающий ветер не даст  шанса на спасение.   
        Вдруг, словно вылепив саму себя из снега, появилась голубка. Она села поодаль и застыла, как сувенир зимних фантазий. Принадлежала  голубка к редкому виду голубей: имела высокие перья на голове и фиолетовый окрас крыльев.
            Метель бушевала, а голубка сидела, не шелохнувшись, будто чего-то выжидала.
- Бедняжка, - сочувственно заметила Анфиса, - ты заблудилась. Хочешь печенья? Держи!
           Анфиса достала из кармана  упаковку крекера и бросила птичке. Та отскочила, а её крылья приобрели сиреневый оттенок. Из хвоста выпали несколько перьев, и, пока голубка отбегала, эти перья устилали за нею дорожку золотыми пятнами. От этого хвост птицы казался длинным, струящимся по  земле.
- Волнуется, - пояснил Стреб, - испугалась и стала линять. Наша порода, орионская. Мы там все такие.
- Чего ей пугаться? Она   нас знает. Это же птица Блони! Мы её вызвали по всем правилам, - изумился Оро.
- Может, ей незнакома Анфиса?
- Хм... Анфиса,  произнеси опознавательные звуки. Ты ведь из нашей стайки. Должна уметь щебетать по-нашему.
- ЗРЛ, - неуверенно пролепетала Анфиса. - ЗРЛ, ЗРЛ, ЗРЛ...
                Голубка повернулась к девушке и рассыпала ещё две горсти сверкающих искр. На снегу остался огненно-сверкающий золотой рисунок, выложенный пёрышками. Рисунок напоминал закруглённый павлиний хвост.
- Это - посланница принцессы. Идёмте за нею. Другой дороги для нас нет, - сказал Стреб.
- А как зовут посланницу? - полюбопытствовала Анфиса.
- Неужели не узнаёте персонажа своих сказок? Жар-птица её имя.
                Анфиса хотела ответить, мол, очень даже похоже, мол, никогда бы не подумала, что... И поперхнулась. Голубка так посмотрела на неё, что расхотелось произносить какие бы то ни было малозначимые слова. Вот всегда птицы в глаза смотрят! И так иной раз глянут - хоть провались от стыда от того, что не понимаешь  посыла их дивной птичьей души.

Глава 3
Звёздный щит.

             Зимний покров, взбаламученный ветром, то закидывал долину скомканными буграми, то расстилал по ней  идеально проглаженные снежные гобелены. Метель крутила белое полотно, как вздумается. И разобрать дорогу в кутерьме вихря было невозможно. Трое друзей наверняка  потерялись бы в  круговерти, если бы не фиолетовый контур идущей впереди голубки.  Птичка то исчезала за  пологом непогоды, то вновь появлялась, как бы указывая  путникам направление, которого следовало держаться.
            Анфисе было трудно идти. Приходилось заслонять глаза от налипавшего на ресницы снега, подставлять спину потоку леденящего напора воздуха, и плечо - приунывшему Оро.
            Обычно говорливый воробей замкнулся и молча преодолевал мучительный для него маршрут. Прыгая на одной лапке, он мечтал лишь об одном: поскорее освободить своих  сопровождающих от необходимости поддерживать ставшего неуклюжим воробья. Но переживал он напрасно: Анфиса и Стреб не роптали. Наоборот, они почли за честь оказать содействие другу. Такова сущность представителей высокоразвитых цивилизаций. Великие миры достигают успеха  благодаря  совместной деятельности и доброте. Как муравьи - муравейник, строители звёздных миров выкладывают кирпичиками взаимопонимания свои неповторимые чертоги. В один из них по метели возвращалась сейчас Жар-птица. 
             Она, как обычная голубка, вышагивала неспешно, с достоинством    принимая завихрения судьбы, не дрожа перед морозом, не тушуясь перед  заносами. Жар-птица не боялась увязнуть коготками в рыхлом снегу, не страшилась порезаться об острые хрусталики наледи. Птица казалась привыкшей к путешествиям  такого рода. Она грациозно несла себя сквозь метель,  изящно выгнув шейку и обворожительно покачивая     золотистым хохолком. Поведение Жар-птицы было уверенным, словно крылатая вестница сказочного мира знала, что справится с  неизвестностью и непременно увидит впереди долгожданный приют. Казалось, что  путь по метели был исхожен Жар-птицей вдоль и поперёк.  И она плыла по нему между гирляндами снежинок, не задев ни одной, словно демонстрируя волшебную  утончённость  сказочного чуда.
             Анфиса никогда ранее не встречалась с Жар-птицей, не бывала в сказочных мирах и даже не представляла, как это возможно,  пройдя по метели, попасть в совсем другую сферу бытия, где находят радушный приём орионские птицы, их хозяева и, наверняка кто-то ещё...
             Однако, Жар-птица может быть  плодом фантазии. Чего только не привидится окоченевшему мозгу... Анфиса уже готова была поверить своему предположению о том, что она давным-давно замёрзла в долине, и теперь  наступило время галлюцинаций: и Стреб, и Оро, и Жар-птица - всё оттуда...
                Анфиса подумала бы именно так и отказалась бы идти дальше, поскольку ноги подкашивались. Девушка  уже готова была упасть, чтобы хоть малость перевести дух, если бы не споткнулась о внезапно возникшую посреди снега ступеньку и не разбила бы коленку. Боль вернула в реальность и заставила присмотреться к тому месту, куда  пришла Жар-птица.
              Сквозь мелькание снежинок был виден ряд широких ступенек. Но порожки не были похожи на лестницу вверх, а скорее всего  напоминали невысокий каскад парадного входа. Что это за вход и куда он ведёт, за метелью угадать было невозможно. Но в том, что архитектурное образование являлось преддверием  какого-то монументального здания, сомнений не возникало.   Ступеньки были длинными, безупречно отполированными, белыми и оттого  зрительно неразличимыми за снегопадом.
- Ну, вот, - радостно воскликнул Стреб, - перед нами  вход в тридевятое царство!
- Меня подбросьте на крылечко! Скорее! Скорее! - разволновался Оро и часто запрыгал на здоровой лапке. - Скорее, пока я не опоздал!
                Анфиса поправила сбившуюся на затылок шапку, и с удовлетворением убедившись, что  не замёрзла окончательно,  помогла Оро преодолеть мраморный барьер. Воробей затрепетал крыльями:
- Мы спасены! Давайте пройдём вглубь, а то не хочется стоять на краю тридевятого царства.
                Друзья вместе подпрыгнули и миновали ещё одну  ступеньку. Затем долго-долго шли по ней и опять одновременно  вспорхнули на следующий приступочек. Преодолев таким образом несколько секций ступеней, компания остановилась.
- Можно прилечь  отдохнуть, - разрешил Стреб.
- Но я пока что не вижу никакого  царства. Полагаю, надо продвигаться дальше! - возразила Анфиса. - Идёмте!
             Но Жар-птица укоризненно посмотрела на девушку, зевнула и закрыла глаза. Вслед за этим почва под ногами закачалась, земля стала уходить из-под ног Анфисы, и девушке пришлось вцепиться в порожек двумя руками, чтобы не упасть. На четвереньках она перенесла странную вибрацию и головокружение. А когда почувствовала, что вращается вместе с платформой, на которой сидела, огляделась. Вокруг продолжал рассыпать снежные узоры ветер. Метель повсюду закручивала такие завитки, заводила такие хороводы, что понять, что тут кружится - сама Анфиса или снег, было невозможно.
- Мы уже пришли, - успокоил Оро. - Больше нам идти не надо. Оно нас само доставит к пункту назначения.
- Что "оно"? - переспросила Анфиса.
- Волшебство, - ответил воробей, повалился на бок и кашлянул.
                Анфиса достала  термос с горячей водичкой и снова несколькими ложечками напоила Оро, остатки отдав Стребу. А тот, поделившись  напитком с Жар-птицей,  растянулся поперёк ступеней рядом с Оро и уснул.
                Анфиса из опасения, что непонятная качка свалит её со ступеней, свернулась рядом калачиком и поглубже натянула  на лоб шапку, для надёжности обмотав  шарфом, чтобы бураном не унесло. Оро заслонил  друзей от метели своим метровым крылом, а Жар-птица спряталась от снежной круговерти под мышкой Стреба, предварительно прикрыв  компанию сверху своим хвостом, рассыпающим согревающие искры.
         Так и проспали всю метель. А когда проснулись, то увидели, что находятся  на белых ступенях дворцового комплекса. Вокруг - лес. Впереди - дорога из белого мрамора. Пошли по ней. Жар-птица полетела вперёд и скрылась за одной из арок колоннадного входа в белокаменное здание.
               Всё кругом было бело: и здания, и ограды, и дорожки. Только лес еловый зелен, да что-то розовое поблёскивало вдали. Вдруг - хоп! - это самое нечто  опустилось прямо перед друзьями. Оказалось оно шестиметровыми  туфельками розового цвета.
      Туфли постучали носочками по  мрамору дорожки и, развернувшись, направились под своды открытой веранды. Там возвышалось огромное кресло, по размерам и по форме напоминавшее грузовик. Рядом с ним сидела голубка с высоким хохолком и фиолетовыми крыльями. Никто бы в ней сейчас не узнал  прежнюю  Жар-птицу, потому что голубка пребывала в  уравновешенном состоянии, была спокойна и оттого не светилась и не роняла хвостовое оперение.
       Розовые туфельки остановились  возле кресла, опять развернулись и замерли. Сверху на них упала белая ткань, вышитая цветами. При  внимательном рассмотрении ткань оказалась подолом платья.
      Взгляд Анфисы проследовал по этому подолу вверх и вскоре увидел всю картину целиком: в кресле сидела девушка приятной наружности. Жёлтыми локонами окаймлялось её приветливое лицо,  а улыбающиеся  губы были такого же розового цвета, как цветы, вышитые по канту платья. 
        Рост девушки  можно было сравнить с высотой  пятнадцатиэтажного дома, поэтому вблизи ничего нельзя было разглядеть: бело-розовое облачение девушки сливалось с окружающими оттенками интерьера. Похоже,  наряд  так и был задуман: делать свою хозяйку незаметной. Вертикальная линия белого платья  разбивалась рядом розовых вышивок по низу и в области талии, пышные рукава тоже имели горизонтальную вышивку,  а наброшенная сверху полупрозрачная перелинка новым ярко-розовым оттенком делила всё это  наискосок шифоновыми рюшами, играющими с ветром при малейшем дуновении.
- Здравствуйте! - промолвила одетая в бело-розовое и наклонилась к   гостям. - Давайте знакомиться.
- Я - Оро, - откликнулся воробей.
- Я - Анфиса.
- Я - Стреб.
- Я - Жар-птица.
- Я - Блоня.
                "Яблоня? -  догадалась Анфиса. - Значит, у меня есть единомышленница в  могущественном мире, где всё такое огромное, где живёт Жар-птица, где так мудро придумано скрывать своё местонахождение за стеной  метели? Понятно! За нами в метель был послан летающий город. А, поскольку он застроен белыми домами, то за снегом в нём были неразличимы ни здания, ни арки".
- Ну, располагайтесь в моих владениях, Стреб, Оро и Анфиса! А я пойду накрою стол, чтобы всем вместе отпраздновать нашу встречу, - сказала Блоня и, покинув веранду, скрылась за лесом.
            Хотя сказать "скрылась за лесом" было бы не совсем правдой. Лес-то своими верхушками едва доставал Блоне до колен. Но, удаляясь, Блоня, конечно, казалась всё меньше и меньше, и, наконец, спустилась под горку и скрылась из вида.
- Почему Блоня такая высокая? - спросила у Оро Анфиса.
- Это же тридевятое царство. Здесь всё в 39 раз больше земного.
- А лес?
- Тридевятое царство окружает земной лес.
- А голубка?
- Разные бывают исключения.

           Жар-птица проводила Стреба и Оро до их гнёздышек - своеобразных переносных домиков, изнутри выложенных байковыми лоскутками и ветками. В домиках имелись жёрдочки, пенёчки, звоночки и прочите атрибуты птичьей жизни. В подвесных мисочках лежала еда, за которую Стреб и Оро принялись сразу же.
           Анфиса довольствовалась печеньем из своей сумки. Его предпочла и голубка. Вдвоём они  прогуливались по аллее, с которой начиналось тридевятое царство.
           На пути встречались  белокаменные хоромы высотой в два километра. "Интересно, - думала Анфиса, - в какой  части планеты я нахожусь? Где можно укрыть  столь высокие здания, почти касающиеся облаков?"
            Голубка не препятствовала стремлению Анфисы утолить свою любознательность и заглянуть в каждый дворик, обнесённый ажурной решёткой. Единственный раз, когда голубка встала на пути девушки, это когда та захотела свернуть в лес. Птичка разволновалась, засверкала золотистыми искрами, беспокойно стала бегать из стороны в сторону, раскрыв хвост. "Ага, - подумала Анфиса, заметив превращение голубки в Жар-птицу, - запрещено в лес идти, видимо, потому, что из него я могу не вернуться сюда. Не вернуться или не взобраться?"
          И тут её посетила поразительная догадка: тридевятое царство - не что иное, как летающая платформа, окаймлённая  каскадом ступеней. Не зря же лес был расположен ниже неё. На платформе построен белый город, идентичный тем городам, в которых привыкли жить великаны в родных мирах. Именно поэтому тут всё огромных размеров. Всё сделано для удобства Блони и других неведомых существ. А  глыбы шлифованного мрамора, блестевшие за каждой резной изгородью, являлись ни чем иным как ступенями гигантских лестниц, ведущих к центральным входам  многочисленных дворцов.
         Каждая ступень имела высоту около 4 м. По такой лестнице легко подниматься тем, кто ростом с Блоню. Но Анфисе таких ступеней не преодолеть. Вот почему богатые дома, которым эти лестницы принадлежали, были не видны Анфисе целиком.  Снизу можно было разглядеть только  шпили да  башенки.
          Кругом стояла тишина. Лишь из деревянных домиков Стреба и Оро  доносилось шуршание. Птицы обустраивались.
- Анфиса! - послышался пощёлкивающий голос.
            Оро стоял на крылечке своего гнёздышка-домика и тоскливо смотрел вдаль - туда, где по тридевятому царству бродила Анфиса. Перебинтованную лапку воробей по-прежнему держал на весу.   
            Девушка поспешила к Оро, предполагая, что у того разболелись ссадины.
- Анфиса, не уходи далеко! - воробей встретил свою знакомую подрагиванием крыльев.
- Возьми печенья, - Анфиса протянула горсть  галет.
             Оро уткнулся в ладони девушки, и долго так стоял, еле слышно попискивая, словно плача.
- Что с тобою, милый Оро? Почему ты так сильно грустишь?
                Воробей поднял голову, дотронулся   клювом до Анфисиной головы и снова уткнулся в её ладошки.
- Мн.., мн.., - попискивал Оро, словно силился что-то сказать, но не решался.
          Воробей в совершенстве владел человеческим языком. Но сейчас даже не знал, какими словами поведать  этой светлой земной девушке о своём подобострастном к ней отношении, о чувстве благодарности за отзывчивость, о восхищении её смелостью, коммуникабельностью, способностью сострадать окружающим и понимать чаяния каждого деревца, каждой земной былинки, каждого  сердечка, открытого навстречу весёлому ветру жизни.
          Оро хотелось рассказать Анфисе о своём созвездии, о мире, в котором они со Стребом родились, оперились и, как самые смышлёные пернатые, прошли обучение для направления в далёкие галактики.
          Как жаль, что теперь из-за травмы Оро вынужден будет сидеть в тридевятом царстве и на время позабыть о лесе и такой удобной пещере. Ведь Блоня ни за что не оставит его без присмотра, учитывая  слабость  воробышка. А это значит, что встречи с Анфисой становятся нереальными, беседы о мироздании - невозможными,  проблемы реликтовых лесов и фруктовых садов -  нерешёнными.
          Воробью совсем не хотелось думать о разлуке с Анфисой. Его бросало в дрожь при мысли о том, что девушка может не справиться с проблемами, обрушившимися на деревни. А сложности наверняка будут, поскольку в соседней местности обосновалась группа недалёких людей. Им, не видящим дальше своего носа, невдомёк, что равнодушие к природе ударит бумерангом.
          Конечно, Анфиса будет продолжать сражаться с недоброжелателями. Но без внушительной поддержки звёздных  друзей её инициативы могут растаять, как первый робкий снег. Насколько легче всем вместе осуществлять добрую миссию ЗРЛ! Представители разных миров уже успели привыкнуть друг к другу, и даже Стреб  с Оро планировали попросить Блоню продлить их Межгалактический Рейд. И Блоня наверняка похвалит их за то, что они сумели найти себе такого хорошего сопровождающего на Земле, как Анфиса.
           Но теперь, выбитые их колеи, Стреб и Оро  становились для Анфисы пациентами. А врачевать и Блоня умеет. Так что вряд ли тридевятое царство  отпустит своих  обитателей на экскурсию по Голубой планете до их полного выздоровления. Можно, конечно, втихаря удрать отсюда. Но разве добраться пешком до Анфисиной деревни, да ещё прыгая на одной ноге, да ещё не имея возможности перелетать озёра и речки? 
            От этого бессилия Оро терял самообладание. И не только. Воробей терял почти все: аппетит, надежду, а главное - Анфису.
             Ведь если приболевшего воробья вернут в созвездие Орион, то всё прошедшее будет казаться игрой воображения. Забавы новогодних ярмарок, дискотека в пещере, перевоспитание тетеревятника и битва у Высокого Холма - всё будет напоминать потрескавшуюся  от времени киноплёнку. Но как же не хочется, чтобы лента оборвалась, едва начавшись. Пусть она ещё длится! Пусть земная девушка ещё побудет с ним, с Оро. Воробью очень понравилось любоваться косами Анфисы и удивляться умению человека  замысловато укладывать свои каштановые пёрышки.
                Неужели разлука неизбежна? Оро бы заплакал. Но у птиц нет слезных желез. Почему? Наверное, потому, что у птичек нет рук. Чем слёзы утирать?
- Анфиса, - наконец, выдавил Оро, - я рад, что в Млечном Пути живёт такая хорошая девушка, как ты. Я буду помнить тебя. А ты не забудешь обо мне?
- Ни за что не забуду своего защитника! А разве мы уже расстаёмся?
- Это будет решать наша хозяйка. Она на Земле специально поставлена для того, чтобы принимать звездолёты с птицами, помогать посланникам исполнить задание на "отлично" и отправлять отличников обратно.
- Ну, вот, Оро, ты сам же только что  сказал: "помогать посланникам". Думаю, Блоня поможет.
- Но я же теперь вот какой, - Оро поднял перебинтованную лапку.
- Блоня всемогуща?
- Да.
- Значит, что-нибудь придумает.   
               Анфиса оказалась права. Блоня пребывала в хорошем расположении духа и была несказанно рада гостям. Она обожала своих птичек и осталась довольна тем, что  удалось вывести последних из опасной зоны. Всё сработало безукоризненно: и ожерелье не подвело, и Жар-птица не подкачала, и летательная машина в автоматическом режиме сумела вернуться в  ангар.
              Да ещё какая удача: эта  душевная земная девушка! С нею можно обсудить неотложные вопросы сосуществования бытия реального и сказочного. Но как с нею общаться: девушка такая крохотуля, словно пуговка на перелинке Блони. Не наступить бы случайно...
- Эй, ребята! - крикнула Блоня, перешагивая через лес. - Я иду! Не выскакивайте мне под ноги.
- Скорее сюда, в домик! - Оро потянул клювом Анфису за собой. - Здесь переждём. Залезай  на жёрдочку!
                Анфиса сначала было  хотела отказаться лезть под потолок, но, припомнив наставление Оро не игнорировать предложения птиц, ибо пташки всё принимают близко к сердцу, откликнулась на его приглашение.
- Устраивайся поудобнее, - Оро подал Анфисе подушечку.
            Насест оказался совсем не плох.  Он одним концом упирался в угловой книжный стеллаж и имел выемку, в которую Анфиса положила подушечку. Сев в мягкое углубление, как в кресло, Анфиса, прислонилась спиной к стене, а ноги поставила на полку стеллажа.
- Тут уютно, - засмеялась Анфиса.
- Я же говорил! - Оро устроился рядом, и настроение у него сразу улучшилось. - Смотри, какая у меня есть книга "777 правил бессмертия".
- Ты по ней учишься бесконечной жизни? - Анфиса взяла с полки названную книгу.
- Нет, я же бессмертный. Только бессмертные могут преодолевать во Вселенной расстояния в сотни световых лет. А мы со своими хозяевами из Ориона часто курсируем среди галактик. И нам бывают нужны разговорники для налаживания контакта с обитателями разных планет.  Я выбрал в качестве пособия эту книгу.  По ней изучаю человеческий язык, ведь все правила, которые  знаю наизусть, здесь перечисляются на вашем наречии.          
- Эта книга секретна?
- Почему ты так решила?
- Впервые вижу её и ничего раньше не слышала о бессмертии.
- А я думал, что земляне бессмертны, как и орионцы: книга-то не зря издана на земном языке. Для кого же она тогда предназначена, если не для землян?
- Прочитаю и стану бессмертной?
- А будешь выполнять правила бесконечной жизни?
- 777 правил?
- Ха-ха-ха! Анфиса, ты и впрямь не знаешь основ. Правил 37. Но суммарно, умножая это число на количество повторов  упражнений, а затем - на  количество степеней  нагрузки, получаем итоговое 777. Это выглядит так: берём  упражнения из книги, выполняем их трижды, как и положено в тридевятом царстве. Получаем 37х3=111. Учитывая, что каждое упражнение должно выполняться с постепенным усилением нагрузки, достигаем  апогея напряжения, а затем  после  постепенного снижения оного, приходим к результату: 111х7=777. Здесь семёрка обозначает дугу увеличения энергичности движения с последующим спадом: на счёт раз-два-три - подъём внутренней энергии, на счёт четыре - замирание в максимальной позиции  энергии, и далее - спад на  счёт пять-шесть-семь.
- И так три  раза каждое правило, с семиступенным  увеличением и уменьшением  энергетической отдачи? Сколько времени уйдёт?
- Тридцать семь минут вразбивку. Потому что, к примеру,  правила "приём солнечных ванн" и "приём водных процедур" можно совместить. А вот "рисование" и "подпрыгивание" - нет.
- Ой! Как жизненно: поход на пляж и живопись после танцев! У людей всё это закреплено в привычках. Отчего же люди не бессмертны?
- Люди бессмертны во всех галактиках, кроме вашей.
- Странно...
- Разберёмся. Выясним, что вам мешает. Человек создан не для того, чтобы ломаться, ведь человек - самовосстанавливающаяся система. Но, видимо, какая-то полезная привычка у вас не  находит выхода. Наверняка какое-то одно качество, необходимое для бессмертия, у землян западает. И тому, наверное, есть объективные причины. Ведь добровольно вряд ли кто откажется от здоровья. Давно наблюдаю за земной жизнью и, кажется, понял, почему не бессмертны земные воробьи. Против них работает только один  инструмент преждевременного исчезновения. Это - страх. Он мешает вашим воробьям жить долго и счастливо.  Может, и у людей  та же проблема?
- Мы боимся? Чего?
- У вас надо спросить.
- А в области  Ориона никто ничего не боится?
- Чего нам бояться, когда мы все бессмертны?
- Обид.
- Подлостями не занимаемся.
- Да, я в этом убедилась. Вы - очень хорошие создания Вселенной.
- Вы - тоже.
              Анфиса почувствовала, как по её щекам разлился румянец. Приятно всё-таки  слышать одобрительные слова. Тем более, когда эти слова произносит мудрый Оро, защитник жизни, отважный гость из   далёкого  созвездия. Надо прислушаться к его мудрым изречениям, сделать конспект книжки и порадовать воробья, попробовав стать бессмертной. Не мешало бы про правильный образ жизни узнать подробнее.
- Оро, что ты делаешь, чтобы сохранить бессмертие?
- Ничего. Оно само делается. Главное -  не чинить ему препятствий.
- А мне с какого упражнения лучше начать?
- Возьми то, в чём воробьи и люди похожи.
- Ой! Воробьи и люди похожи во всём! Мы - как одна семья!
- Да! Петь любим, купаться - тоже, танцевать, играть. Всеядные,  неприхотливые, общительные, социальные создания. И живём не в норах, а в постройках.
- Но Орион подарил бессмертие как своим людям, так и своим воробьям...
- Если ваши воробьи не бессмертны, значит,  в их сообществе отсутствует фактор настроя на вечность. Вечность - это космос. А признаки космоса какие? Разные. Но для живого существа важен космический покой. Как раз он на Земле отсутствует напрочь. Вы, земляне, чрезмерно беспокойны. Причём, беспокойны  во всём и постоянно. Этим вы расшатываете свою нервную систему. Она напряжена и натянута так, что того  гляди, порвётся. А нервная система - это главное. Ведь что руководит  организмом? Мозг. А мозг состоит из нервных волокон.
- Неужели орионцы не волнуются?
- Волнуются, но не так и не по тому поводу, что земляне. Позовём Стреба? Он расскажет.
              Оро передвинулся по жёрдочке к окошку и клювом открыл шпингалет форточки. В комнату хлынул морозный воздух, напомнив о том, что Земля не против бессмертия своих чад и всегда готова одарить их чистейшим воздухом, настоянном  на аромате зимних ветров. 
- Стреб! Зайди в гости! Вопрос есть, - крикнул Оро и стал ждать друга.
              Стреб пришёл быстро и застыл в немом изумлении.
- Я думал, мы с тобой должны готовиться к отлёту с Земли, а ты тут на жёрдочке с Анфисой сидишь, - разочарованно протянул он.
- Ну и что, что сижу? - Оро переместился на  середину, чтобы лучше было видно Стреба.
- Если сидишь - то не полетишь.
- До отлёта ещё далеко! - Оро продемонстрировал свою перебинтованную лапку.
- Не скажи... У меня-то почти зажило, - Стреб пошевелил крылом, заклеенным лейкопластырем.
- Ты  уже собрался к Ориону?
- А ты - нет, -  так тоскливо Стреб это сказал, что у Анфисы защемило в груди.
- Чего торопиться?  Успеем! Ты лучше вот что припомни: мы, орионцы, волнуемся или нет?
- Когда нахожусь в области Ориона, я ни о чём не переживаю. Но здесь, на Земле, мои эмоции так зашкаливают, что я даже светиться начинаю. Был бы маленьким земным воробышком, -  не выжил бы здесь:  донимали бы то кошки, то крысы, то ястребы, то мороз. Птичкам тут приходится всё время оглядываться. Страшно тут воробьям. Не могут птицы спокойно трудиться и приводить в порядок листву, кору и почву. Много ли люди наработали бы, если бы то и дело в ужасе оглядывались? А пичужки Земли всё время оглядываются. Они вынуждены постоянно ждать нападения и крутиться во все стороны. Ну, и как при такой жизни очищать сады? Тревожный факт. Ведь без сада не будет ничего.  Но, если даже в саду шурум-бурум, то что ж говорить про лес, который предоставлен самому себе и жуку-короеду?
- Это правда: логическая цепочка прослеживается легко - когда сады в запустении, то лесам ждать человеческой помощи не приходится, а реликтовым - тем паче.
- У нас с бабушкой яблоневый сад - загляденье! Весной увидите, - Анфиса подняла руки, чтобы изобразить в воздухе  пышные кроны, и чуть не свалилась с жёрдочки.
- До весны ещё три месяца. А моя миссия в Млечном Пути завершена, - Стреб понуро опустил голову.
- Почему говоришь только о себе? Мы же вместе прилетели! - Оро спрыгнул с жердочки и начал бегать вокруг Стреба, чтобы заглянуть ему в глаза.
- Тебе я тоже не советую задерживаться в этой Галактике. Тут опасно, - только и успел вымолвить Стреб, как где-то вдали зазвонил колокольчик.   - О! Наверное,  обед уже на столе! Слышите, нас Блоня вызывает?
- Сейчас я отвечу, что сигнал услышан, - Оро дёрнул верёвочку  домашней сигнализации, и тонкий перезвон стал распространяться по аллее.
              Анфиса спустилась с жёрдочки и поспешила вместе с друзьями к одному из дворцов, возвышавшихся по обеим сторонам  аллеи. Стреб несколькими прыжками одолел лестницу с четырёхметровыми ступенями и оказался у дверей дворца. Оро вспорхнул вслед за ним и крикнул Анфисе:
- Блоня тебе домик  сконструировала и в нём перенесёт тебя, как птичку в клетке.
            Анфиса заметила, что  наверху  мраморных глыб мелькнул золотой локон в розовом обрамлении разлетающихся складок пелеринки. Это Блоня присела на ступеньку и поставила на землю настоящий домик.
- Взгляни, Анфиса, какое я тебе жилище сделала. Войди в него и держись крепче, пока я буду домик за петельку переносить в наш пиршественный зал.
          Дом представлял из себя комнатку пятнадцать квадратных метров. Внутри между дверью и окном располагалась  кушетка, рядом - шкаф с покрывалами. Вместо кухни стоял  стол, над которым было просверлено отверстие на улицу с наклонным желобом. Видимо, Блоня намеревалась в этот воздуховод опускать Анфисе еду.
        Анфиса присела на стул нового жилища и  ухватилась за ручку двери. Домик, покачиваясь, поднялся в небо и поплыл над тридевятым царством, поднимаясь всё выше и выше, сообразно тому, как Блоня преодолевала  парадную лестницу дворца. В окошко стали видны здания из светлого камня, узкие дворы, а в каждом дворе - средства передвижения разной формы и размера. Вокруг тридевятого царства раскинулся зимний пейзаж с подёрнутой льдом рекой, припушенными снегом холмами и перелесками, до макушек засыпанных сугробами.
             Анфиса прильнула к стеклу, чтобы запомнить местность, где раскинулось тридевятое царство. Но вскоре поняла, что не было смысла что-либо фиксировать в памяти. Тридевятое царство оказалось  диском, зависшим в воздухе. Это означало, что царство может менять своё расположение так и тогда, как и когда ему заблагорассудится. Сказочный мир  всегда будет недосягаемым.
          Блоня поставила  домик на пиршественный стол ближе к стене, чтобы Анфиса не упала со стола, и пригласила всех отведать угощение.
           Выйдя из домика, Анфиса оказалась среди хрустальных конфетниц и салатниц. Их края доставали девушке до подбородка. Чтобы зачерпнуть нарезанной моркови или маринованного горошка, нужно было подняться на специально положенные кубики. Положив из огромной прозрачной пиалы  несколько ломтиков морковки  в свою маленькую мисочку, Анфиса присела на кубик и стала есть руками, потому что все ложки оказались для неё великоваты: они годились только для Блони. А миниатюрных столовых приборов для Анфисы в этом царстве гигантов не нашлось.
     Оро и Стреб клевали непосредственно из вазочек и пребывали в приподнятом настроении. Испробовав все блюда, они, бродя по столу в поисках очередной вкуснятины, остановились около картофельного пюре,  золотистый бок которого заманчиво просвечивался сквозь хрустальные стенки  резной салатницы.  Анфисе тоже  захотелось картофельного пюре, но без ложечки с ним было не справиться. Девушке оставалось лишь бросать голодные взоры в сторону ёмкости с ароматным содержимым и размышлять о жизни. То, что угощение было размещено в хрустале, Анфиса оценила по достоинству. Хрустальность была насущной необходимостью тридевятого царства: гости из других миров нередко попадали сюда, и потому для тех, кому габариты здешних изделий казались великоватыми, было важно видеть содержимое любой ёмкости хотя бы сквозь стенки посуды. К тому же платформа царства часто колебалась  при полёте, в результате чего посуда скатывалась со столов. Однако хрусталь, упав на пол, не разбивался, поскольку  этот материал отличается повышенной прочностью. Анфиса с любопытством гуляла  среди хрусталя, рассматривая через его грани различную еду и нет-нет да оглядывалась в сторону    желанного пюре. Блоня обратила внимание на то, что гостья, кружа по столу, всё время заворачивает к картофельному блюду, и сказала, доверху наполнив Анфисину плошку пюре:
- Не всегда  обстоятельства обеспечивают человека отменным сервисом. Но человек всегда обязан доверять матушке-природе и знать, что природа не могла выпустить его в жизнь неприспособленным. Как раз наоборот: она предусмотрела все возможные ситуации и предоставила своему чаду все возможности. Например, сейчас можно воспользоваться таким присущим человеку инструментом, как сообразительность и выдумка. Ты, Анфиса должна уметь в любых условиях питать свой организм.            
- Я почти сыта, - оправдалась Анфиса. - Я съела ломтик морковки. Но пюре остаётся недоступным, потому что нет ложечки, чтобы  отправлять в рот жидкую пищу.
- А если подумать?
- Я сумею с клюва кормить Анфису, но... это негигиенично? - вступил в разговор Оро.
- Можно разбавить пюре молоком и пить его, как текущую массу, - добавил Стреб, - но... это неэкономично?
- Сделаю черпалку из твёрдых овощей! - догадалась Анфиса.
                Найдя длинный кусок моркови, девушка выскоблила в нём круглую выемку. Получилось нечто, напоминающее ложку. Так и ела пюре, извлекая его из  мисочки морковной ложкой. Оро с удивлением разглядывал  морковное приспособление и ходил за Анфисой по пятам, увлечённо рассыпая советы о том, какое  устройство ещё бы придумать.  Блоня, заметив парное перемещение Оро и Анфисы среди хрусталя, поймала себя на мысли, что  привязанность Оро к Анфисе начинает её беспокоить. Кому как ни ей, координатору полёта "Межгалактический Рейд", надлежит быть в курсе всех событий и по возможности нивелировать нежелательные последствия оных?
              Программой деятельности не было предусмотрено завязывания дружбы с земной цивилизацией. Инструкция даже запрещала  тесные контакты с землянами.      Причин для запрета было несколько: и переутомление от чужой среды, и угроза деформации привычек, и нервный срыв при неминуемой разлуке.  Ну, так Блоня и не контактировала - очень надо! Но как получилось, что она допустила появление симпатий к земной цивилизации у подотчётных ей птиц? Почему волшебное ожерелье Оро не просигнализировало о тревожном состоянии  нервной системы воробья? Блоня же хорошо помнила тот момент,   когда переживания захлестнули Стреба до такой степени, что тот даже стал светиться. Тогда приборы дворца Блони показали максимальный всплеск по шкале нормативов, и тридевятое царство уже собралось лететь птице на помощь, но всё обошлось...  Значит ли это, что, если приборы Оро не зашкаливали, то воробей ни разу не волновался? Он что, просто счастлив? Это единственное объяснение, которое полностью реабилитирует и неведение Блони, и работу приборов внешней связи. Счастливые эмоции приборами тридевятого царства не улавливаются, потому что назначение сказочной платформы - спасать. А от чего, скажите, ей спасать счастливого?
          На счастье машина реагировала так: никак. А  в ответ на горе - поднимала море. Море снега, море сочувствия, море слёз и море щитов. Один из этих щитов - звёздный. Он пока что безукоризненно выполняет свою задачу и, возможно, зря Блоня грызёт себя за недосмотр. Много чего обходилось. Авось, обойдётся и это.
       Анфиса продолжала исследовать вазы с угощениями, стараясь не приближаться к плоским тарелкам. Ведь обычно тарелки ставятся на край стола, а сегодня к краю подходить было опасно. Очень удачно, что ёмкость со сметаной расположилась в центре. Анфиса надолго задержалась около неё, не зная, что предпринять. Ведь морковная ложечка к тому времени  была съедена.  Из хрустальной солонки, сверкавшей невдалеке, торчала черпалка для специй.  Блоне она казалась кукольной, но Анфисе - метровым половником. Пришлось поднатужиться и, пыхтя, извлечь этот половник из солонки. Применить его в сметаннике оказалось ещё труднее, но Анфиса, поднатужившись, справилась. Налив себе сметанки, девушка задумалась. Можно было сметану всасывать в себя, выдвинув губы  трубочкой вперёд, как хоботок. Но тогда придётся похрюкивать, что в приличном обществе недопустимо. Можно лакать сметану, как кошка. Но это некультурно. Можно опять сделать ложку из морковки.  Выдумкой блеснул Оро. Он принёс кусочек пирожка. Обмакивая пирожок в сметану, Анфиса успешно продолжила обед. Блоня от души смеялась, наблюдая за тем, как Оро и Анфиса бродят по  столу, на ходу придумывая всякие хитрости, чтобы испробовать содержимое каждой салатницы, маслёнки, конфетницы и сахарницы. Наконец, дело дошло до супницы. Та была, как всё на столе,  хрустальной, а внутри неё плавали лоснящиеся от мясного  бульона листы капусты и лаврушки.
                Стреб набирал из супницы в свою миску кусочки мяса и приговаривал:
- Хорошо я сегодня отъелся. А то совсем изголодался.
- Кто ж знал, - развела руками Блоня, - что ты не сможешь на Земле охотиться на змей и крыс?
- Я охотился. Но тут такая мелочь, что для меня, имеющего орионские размеры, - Стреб обвёл половником вокруг себя, -  питания не хватало.
- Бедняжка. - Блоня  опустила половник в супницу, пока Стреб не перебил им посуду, и подвинула к нему  тарелку с жареной рыбкой. - Кушай. Вижу, тяжело тебе пришлось. Но ты не спасовал перед трудностями и целый год не просился назад.
- Как же я мог бросить Оро в подземной пещере? Нас ведь посылали в солнечную систему с условием, что мы будем вместе до конца.
- Отрадно слышать, что вы сдружились! И... даже обрели нового друга в лице Анфисы? Как  произошло это нарушение..., нет, это изменение..., нет, это корректирование..., нет, это... переосмысление  инструкции? - Блоня совсем не хотела вести разговор на неприятные темы, но её распирало любопытство, и она как можно мягче постаралась сформулировать намёк на пренебрежение  параграфами правил посещения чужих планет.      
- Появление Анфисы в нашей жизни было сопряжено с трагическим случаем. - Стреб стыдливо отвернулся. - Взорвалась ракета, и без Анфисы мы бы не выдюжили. Вроде, мы поступили правильно. Ведь в инструкции сказано: "В критической ситуации действовать по обстоятельствам".
- Но как земная девушка смогла выйти на ваше тайное жилище? - Блоня подпёрла подбородок кулачком и приготовилась внимательно слушать.
      Раскрытие потаённого места считалось полным провалом космической операции. Если дело и дальше пойдёт так, то придётся отказаться от направления в космос птичьих рейдов. Пернатые зачем-то вместо вызова тридевятого царства предпочли воспользоваться альтруизмом землян. 
- Почему я не знала о взрыве? Почему вы не задействовали ожерелья мгновенной связи со мной? - повысила голос Блоня.
- Мы были оглушены взрывом, и только Анфиса помогла нам быстро прийти в себя. А нашла она нас, потому что ранее уже посещала  ту тайную пещеру.
- У землян, что, нет страха перед подземными гротами?
- Есть. Но мне пришлось пересилить боязнь. Я выгоняла ястреба из деревни. Он и привёл меня к оврагу, - внесла ясность Анфиса.
- Деревенский ястреб? Странно.  Ястребы ведь бывают только дикие. Заблудший появился? Он что, свихнулся? - Блоня схватилась за голову.
- Да, он мутировал. Он же желтоглазый.   
-   Какая гадость! - Блоня  брезгливо наморщила нос. - Ястреба надо срочно  определить в дикую природу!
 - Я пробовал выступить в роли его воспитателя, - признался Стреб.
 - Поделитесь впечатлениями! - Блоня достала из ящика стола записную книжку размером с чемодан и приготовилась записывать воспоминания друзей.
            Анфиса, Стреб и Оро расположились вокруг супницы напротив Блони и начали рассказ. Блоня хлебала щи и слушала, одновременно что-то записывая. Иногда хозяйка бросала реплики или огорошивала неожиданными вопросами, не забывая подкладывать гостям хлеб, потому что знала, что его мягкими кусочками удобно набирать бульон и отправлять сочный мякиш в рот.
           В рассказе птиц всё показалось Блоне логичным. Цепочка событий нигде не прерывалась. Одно явление проистекало из другого. Результат был закономерен. История путешествия по маршруту "Орион - Млечный Путь - Орион" не могла развиваться иначе. Удивление вызывали лишь два обстоятельства: причина взрыва ракеты и роль  Анфисы. Программа полёта миссии "ЗРЛ-2" не предусматривала налаживания связи с землянами. Орионские посланники должны были просто   оценить обстановку на предмет сохранности зелёного покрова и вернуться обратно.  Зачем птицам понадобилась Анфиса?       Ведь постоянная помощь землян орионским птицам ни к чему, так как  посланники Ориона снабжены устройствами для связи со своим координатором, Блоней. Взять хотя бы последний инцидент  (падение с неба). Разве Анфиса спасла бы птиц? 
  Нет. Земная девушка не смогла бы уберечь их жизни.
          В тот раз орионские посланники остались здоровы только благодаря прибытию тридевятого царства.  Если бы вовремя не подоспела  летающая платформа, то день закончился бы плачевно. Стреб и Оро понимают это. Они умные пернатые. Так почему они позволили себе отступить от инструкции? Почему Анфиса  столь плотно вошла в их жизнь? И, по всей видимости, наиболее сильно к девушке привязался Оро: весь обед от неё не отходит. То кубик подвинет, то пирожок притащит, то виноградную веточку раздобудет. Вот и сейчас за салфеткой попрыгал, чтобы промокнуть пролитый Анфисой суп.
            Нельзя так сильно привыкать друг к другу существам разных космических миров, ибо расстояние между их мирами настолько огромно, что расставание неизбежно станет  трагичным. Именно потому, что люди разных планет склонны симпатизировать друг другу, и решено было отправить в космический полёт не людей, а пернатых - чтобы представители разных цивилизаций не пересекались. И что в результате? Существа непохожих видов нашли общий язык. Никто не ожидал такого облома.  А разве можно угадать, где пылкую душу настигнет симпатия?   Ой, только не это, только не межгалактическая тоска в разлуке! Только не взор, вперяющийся в ночное небо ради того, чтобы сквозь пелену слёз разглядеть в космической тьме маленькую точку - звезду, где живёт тот, кому принадлежит твоё сердце.
            Ну, отчего Анфиса привязалась  душой к Оро, Блоня могла уразуметь. Хозяйка  дворца сама с трогательной нежностью относилась к воробышкам, преклоняясь перед их очаровательной непосредственностью, сообразительностью и оптимизмом. Но Оро-то? Оро почему теряет голову? А то, что теряет, это точно: вот, например, сегодня воробей зачем-то вышел из своего домика и, вместо того, чтобы терпеливо подождать, когда Блоня перенесёт его, сам припустился прыгать на высоченные ступени. Это будучи раненым в лапку! Что за ребячество? Не захотел перед Анфисой предстать в невыгодном свете? Не мог допустить такой степени  своей беспомощности, чтобы быть безвольно перемещаемым? Выходит, Оро хочет понравиться Анфисе. А что удивляться? Воробьи изначально настроены на дружелюбный лад и во всех своих поколениях тянутся к людям. А с Анфисой орионскому воробью удобно общаться: девушка с него ростом и в то же время принадлежит к человеческой цивилизации, с которой у воробьёв давнее взаимопонимание.
            Первоначально сюда, к Блоне, планировалось прислать синичек - они тоже общительные. Но воробьи крепче, отважнее и осторожнее. Во время пребывания на чужих планетах  эти качества необходимы.
            Блоня взглянула на своё отражение в зеркале. Светлые волосы стянуты золотым венчиком. Розовая пелерина отбрасывает приятный отблеск на белые воланы воротника. Только здесь, на земле, Блоня может  себе позволить быть прекрасной, как сказочная принцесса. Такой облик обусловлен инструкцией. Правилами пребывания на Голубой планете подчёркивается, что посланцы должны быть незаметными. Слияние с окружающей средой достигается с помощью одежды, по тону совпадающей с окраской тумана или снегопада. Обычные природные явления не однотонны, потому  белый наряд Блони разбавлен розовым рисунком. К тому же разбивка контура затрудняет восприятие границ человеческого тела и делает фигуру не похожей ни на что. Вот только ободок не сделаешь белым. Он все равно останется золотым, ибо сделан из золота.
              Золотой материал выбран неспроста: золото - хороший электропроводник, поэтому незаменим в устройствах космической связи. Именно в нём Блоня услышала звон, когда с Ором и Стребом недавно стряслась беда. А теперь, пожалуй, надо и Анфису оснастить передатчиком. Золотой венчик земной девушке сделать? Вот ещё! Воробей итак уже на свою хозяйку не смотрит, всё больше вокруг Анфисы крутится.
                Ай-ай-ай! Ревнуем питомца? Ну и ну! Несерьёзно как-то. Блоня снова взглянула в настенное зеркало и погрозила пальцем своему отражению, мол, ишь какая, возомнила себя любимицей мироздания, хочешь, чтобы звери и птицы поклонялись тебе одной? Убавь спесь. Правильно воспринимай реальность. Воробей по-прежнему тебя уважает, как и положено уважать свою кормилицу, спасительницу, руководительницу. Такие же чувства он испытывает к Анфисе, ведь она тоже человек, как и ты.  Просто Анфиса в 39 раз ниже тебя ростом, и воробью удобно смотреть ей в глаза. Он давно мечтал полноценно пообщаться с человеком - великим и всесильным. Но с тобою как ему вести беседу? На столе, где он покорно подбирает крошки, падающие с твоих ладоней? На тропинке, где его голова находится на уровне твоих башмачков?
             Конечно, никто не прочь  угождать и прислуживать нуждающемуся. Никому не возбраняется предвосхищать желания повелителя. Никто не станет корить себя за то, что ломал шапку перед разгневанным львом или подал прутик тонущему муравьишке. Но каждый ищет равного себе. И за это тоже никто никого не осудит. Анфиса как раз подходит под эту категорию равного с орионским воробьём  существа. С одной стороны, она принадлежит к могущественной цивилизации, и Оро не считает девушку никчёмной, с другой стороны, похожа на Оро в проявлениях своих чувств и пристрастий к еде. А, если Оро одеть по-человечески, то и не отличить от обычного земного парня в птичьей маске. Тем более, что карнавалы нынче в моде.
- О чём беседовали в домике? - осмелилась Блоня  окончательно удовлетворить своё любопытство и закрыть для себя тему даже мысленного вмешательства в чужие симпатии.
- О реликтовых деревьях, об яблоневых садах и о бессмертии, - ответили друзья хором.
- Значит, у нас всех одна цель - сберечь экзомиры, - подытожила Блоня. - Люди, птицы, звери, цветы и деревья - всё должно  существовать. И фундаментом всему служат реликтовые леса. Они ближе всего к тайне возникновения жизни. Им ли не знать о её вершине - о бессмертии. Леса нужно охранять, чтобы с их исчезновением не исчезла самая древняя тайна. Мы это осуществляем. Мы отныне  одна команда. Нас пятеро: Я, Стреб, Анфиса, Оро и Жар-птица. Это настоящий звёздный щит, способный закрыть  собой хрупкую сферу земного бытия. Для связи друг с другом у каждого из нас есть приборы, стилизованные под ожерелья, серьги и прочие побрякушки. Анфиса сейчас сможет выбрать себе ту форму электроустройства, которую сочтёт удобной.
                Анфиса встала на кубик и заглянула в ларец, принесённый Блоней. Там лежали кольца, браслеты, диадемы, заколки. Анфиса выбрала ожерелье, чтобы быть похожей на Оро. У воробья ведь белая полоска на шее.
- Разумно, - одобрила Блоня. - Ожерелье надёжно защищает шею. А спрятать его под воротником легко. Перстень же не скрыть ничем. Дотронешься до ожерелья вот тут, - Блоня показала на рычажок, - и раздастся сигнал у меня вот здесь, - принцесса прикоснулась к шишечке своего венчика, - или вон там, -  Блоня повернулась к настенному телефону, прикреплённому в простенке. - Даже если меня не будет, звонок раздастся во дворце, и на  него откликнутся все завсегдатаи  царства.
- Как это вас "не будет"? - испугалась Анфса.
        "Ого, как чувства захлестнули, - подумала Блоня. - Боится  девушка, что без моего содействия  Оро не выживет на Земле".
           Хозяйка поправила завиток волос, жёлтым колечком вздрогнувший под  венчиком, вздохнула и решила не раскрывать истинного положения дел.
- Мало ли, вздремну малость... Но ты, Анфиса, помни:  биотоки твоего тела уже записаны на микросхемах моих приборов, и теперь любая твоя эмоция улавливается  их золотыми антеннами. Особенно - страх. А если всё в твоей жизни нормально, то для спокойной связи вот тебе ещё это.
              Блоня достала золотое блюдце с яблоком. Не существовало препятствий, способных заслонить продвижение  магнитных волн от блюдца. Поэтому никакие стены и расстояния не являлись помехами  для налаживания связи с помощью этого устройства. Оно считалось  энергоёмким, поэтому рекомендовалось пользоваться им под яблоней для нейтрализации удара электромагнитных полей. Украсть его было невозможно: оно возвращалось к  первому своему хозяину.
              За изучением подарков незаметно пришёл вечер, и Блоня отправилась на поиски Жар-птицы, которая где-то ворковала поблизости, а на обед не шла. Видимо, кто-то рассыпал из воза овёс, вот голубка и увлеклась подхватыванием зёрен, летящих с телеги.
              Блоня предложила разойтись по домам и готовиться ко сну. Машинально подхватив со стола Анфисин домик вместе с его миниатюрной жительницей, она перенесла его на край дорожки поближе к жилищам Стреба и Оро, чтобы земной девушке не было грустно.
              Но, когда сгустилась тьма, Анфиса почувствовала себя совсем заброшенной. Стреба в его домике не было: он попросился переночевать на дворцовом  балконе, найденная Жар-птица прикурнула  на дереве под  уличным фонарём.  Но куда пропал Оро?  Его  нигде не было видно.
             Окошки воробьиного жилища не светились. Сам он не выпрыгивал на крылечко, чтобы подставить ветерку свой хохолок.
             Анфиса решила дождаться, когда в домике Оро зажжётся  свет и, чтобы не терять времени даром, начала изучать  содержимое шкафчика. На вешалках было несколько  пышных платьев, сшитых для Анфисы Блоней. Их фасоны имели много обязательных элементов в виде бантов, рюш, кружев, складок и многоярусных оборок по аналогии с кукольными.
          Анфисе нужно было переодеться, и она выбрала самое богатое по дополнительным украшениям платье, с большим парчовым бантом на плече. Умывшись, девушка примерила обновку. Отражение в оконном стекле показало, что  платье пришлось впору. А ещё тёмное стекло напомнило о том, что на улице - кромешная тьма. Пришёл ли Оро?
               Девушка вышла во двор (теперь так можно  было назвать свободное пространство между домами трёх друзей) и всмотрелась в окна соседних сооружений. Из-под резных ворот дворцов лился слабый свет, а в домиках Стреба и Оро  окошки так и не загорелись. Поскольку местонахождение Стреба и  Жар-птицы было известно, то тем более казалась пугающей неординарная неизвестность, обволакивающая судьбу Оро. Почему Оро не предупредил, что не вернётся домой? Где он? Не на шутку встревожившись, Анфиса отправилась на поиски друга.
                Улицы царства излучали спокойствие. Разноцветные полоски от свеч, фонарей и газовых светильников разбегались по дорожкам. Ветра не было. И, может, от безветренной погоды, а, может, от избыточных переживаний, Анфиса не ощущала холода, быстро пробегая переулки и скверики сказочной страны. Более того: девушку бросило в жар, когда на высоком приступочке  замка Блони, над фиолетовыми тенями деревьев в кадушках, в серебристом пятне луча уличного фонаря она увидела Оро.
              Воробей одиноко стоял среди ночного безмолвия, боясь шелохнуться, чтобы не  скатиться  вниз со ступеней Блониного дворца. Оро стоял, нахохлившись, и озирался по сторонам. Воробей никак не мог спорхнуть, так как опасался промахнуться и поставить лапку мимо порожка, и не мог взлететь на балкон или на дерево, так как крылья  не держали в данной атмосфере.
              Как Блоня не заметила его на крыльце своего дома? Как оставила беднягу на улице? Может, подумала, что тот уже нормально передвигается сам? А, может, просто не услышала его  чириканья у себя под ногами? Ведь воробьи маленькие - чуть выше человеческих туфель. И, зная это, взрослые птички не пищат, сидя на земле. Не верят, что их услышат. Вот и Оро не чирикал. Блоня прошла мимо и не обратила внимания, что кто-то крошечный - не выше  её каблучка -, да ещё и серенький - не ярче вечерних сумерек - , неслышно прыгал возле её ног, совсем рядышком с  розовыми башмачками.
              А Оро почему-то не попросил  помочь спуститься с гигантских ступеней, не подал ни звука, не обратил  внимания на свою беду. Видимо, рассчитывал, что как-нибудь одолеет проблему сам. Ведь на родной планете в области Орион он прекрасно справлялся со всякими порожками, подоконниками, проводами и прочими людскими заморочками.
              Но вдали от дома нагрянуло испытание, и осталась надежда только на  благоволение небес, наделяющих воробьёв стойкостью и мужеством. Оро поглядывал на звёзды. Потому что кроме них сейчас ему не к кому было обратиться. Вызвать тридевятое царство нажатием рычажка на ожерелье было невозможно, так как Оро итак находился в тридевятом царстве. Венчик Блони тоже не ответил бы, так как золотая  диадема реагирует только на эмоцию страха своего подопечного, с которым установлена электромагнитная связь. А Оро и не волновался ничуть. Просто, незаметный и притихший, стоял и  ждал. Вряд ли утра, ведь до зари было далеко. Оро ждал чуда.
                И чудо пришло в образе Анфисы. Оро не сразу узнал свою земную знакомую, поглядев на неё с высоты парадной лестницы дворца. Невероятное кукольное платье, шурша накрахмаленными нижними юбками, подмигивая блуждающими тенями  объёмных бантов, превратило недавнюю Снегурочку в участницу пышного бала и требовало должных почестей, как и  фигурных поклонов в свой адрес.
               Оро  отпрянул от кромки ступеньки, чтобы не рухнуть на глыбы, лишившись сознания от переизбытка чувств, когда по интонации узнал голос Анфисы:
- Помочь спуститься?
- Да! Но у тебя не получится. Ты не преодолеешь гигантскую  высоту ступеней.  Четыре четырёхметровых порожка - это в сумме шестнадцатиметровая скала.  Ты не альпинистка, чтобы покорить её. А я, хоть смог  забраться сюда, слезть не могу. Боюсь перемахнуть через порог и упасть вниз головой.
- Оставаться здесь нельзя. Нас могут одолеть кошки.
                Анфисе стало не по себе, как только она представила размер кошки тридевятого царства: в 39 раз больше обычной! С такой друзья не справятся. От такой Оро и Анфиса смогут разве что улететь. Как раз этого они оба делать не умели...
- На Орионе кошки нас не преследуют. Потому мы вырастаем бесстрашными и бессмертными.
- Но здесь, не Орион. Здесь, хоть и тридевятое царство, однако Земля всё-таки...
                Мысль о кошке, которая своими размерами превышает обычную в 39 раз, не давала Анфисе покоя и требовала действий. Девушка отважилась взобраться на ступени четырёхметровой высоты при помощи подручных средств. Натаскала камней и сделала насыпь. Сверху взгромоздила лавочку и навалила на неё сугроб снега. Присыпала  сооружение ветками и по наклонной насыпи полезла наверх. Первая ступень была преодолена.
            Вторая имела  щербинки и выступы. Превратив бантовую ленту платья в страховочный ремень, Анфиса закрепила его на выступе порожка и подтянулась.  Выбоины неплохо способствовали подъёму.  Цепляясь за них, Анфиса лезла на порог, как на отвесную скалу. Забралась. Подняла голову. Оро стал гораздо ближе.
           Третья ступенька с одного угла зияла разрушенными вмятинами. Поставив отвалившиеся каменные сколы один на другой, девушка взошла по ним. Очередное препятствие было преодолено.
           Четвёртый экзамен по межгалактической помощи помог сдать Оро. Воробей лёг на бочок и спустил с четвёртой ступени своё крыло, чтобы Анфиса смогла за него держаться. Поскольку крыло имело в длину примерно полтора метра, то, подпрыгнув, девушка смогла ухватиться за его кончик. В следующий момент воробей, уцепившись лапками за ребро огромной ступени, вытянул голову и, зажав в клюве плечевой бант Анфисиного платья, поднял девушку наверх.
                Усевшись рядом с Оро на верхней ступеньке, Анфиса отдышалась и сказала:
- На улице нельзя ночевать, зима всё-таки.
- Но ветра нет, потому что  царство по периметру огорожено хрустальным забором.
- Через забор никто не пролезет?
- Никто.
- А кошка?
- Что-то частенько про неё вспоминается.
- Она достала воробьёв! Пойдём искать укрытие. Отсюда до утра нам не спуститься: с этих верхотур вниз даже глянуть страшно. Где-то во дворце должна быть  удобная ниша. А, может, покричим и разбудим Блоню?
- Птицы по ночам не поют, чтобы не раскрыть своё местонахождение ночному хищнику. А люди поют по ночам?
- Да. А-а-а! Помогите-е-е!
- Этот слабый звук в мире великанов напоминает комариный писк. Пока Блоня услышит, пока проснётся, пока выйдет, к нам нагрянут такие перцы, что пожалеем о том, что расшумелись.
- Что за перцы?
- Всякие сказочные сущности, у которых хроническая бессонница. Идём поближе к двери. Попробуем открыть  замочек.
          Оро прыгнул на скобу входной двери дворца. Замочек оказался вертушкой, которую воробей не мог повернуть. В таком сложном деле требовались человеческие умения. Двое друзей решили подпрыгнуть вместе так, чтобы Анфиса смогла оказаться напротив замочной скважины и ухватиться за дверную ручку.
          Совместный прыжок порадовал результативностью. Анфиса, упершись ногами в скобу, быстро повернула вертушку.  Скобы, привинченные к двери,  действительно чрезвычайно удобны: дверь не приходится толкать ногой или долбить  локтем; за скобу дверь легко подтянуть к себе, и не надо извиваться перед створками, словно гусеница, чтобы попасть пальцами в нужный разъём, как бывает  при использовании  саблевидных ручек. Скобы тонкие, поэтому ладонь не травмируется постоянными усилиями, действуя исключительно пальцем - это гигиенично, ибо пыль, налетевшая на  скобу, не попадает на тыльную сторону ладони. Саблевидные же ручки, наоборот, толстые, тяжёлые, низкие, не приспособленные для работы с ними руками, а больше - ногами. Вот почему в тридевятом царстве на железные двери не перешли, несмотря на то, что земляне поголовно посчитали их пригодными и теперь мучаются, искривляя этими приспособлениями себе позвоночники.
          Но тридевятое царство  - не  предатель интересов своих обитателей.  Оно приобретает только лучшие достижения человечества и остаётся верным им.  Тридевятое царство - не флюгер, мотающийся между потоками ветров, как между мирами, и вынюхивающий пути к прозябанию, выгодному  жаждущим наживы. Оно добропорядочно и чисто, потому и бесконечно, потому и железных дверей, как в тюрьмах, и заниженных саблевидных открывалок на створках, словно придуманных для удобства каракатицам, не имеет. Оно хрустально, бело-розово, яблочно. Оно - для лучших. Для таких, как Оро.
          Воробей вспорхнул и переместил Анфису, успевшую ухватиться за его шею, на пол. Вдвоём они стали толкать дверь. И та сдвинулась, предоставив друзьям узкую  щёлку для проникновения в помещение. Не верится? Думаете, что таким маленьким существам в царстве великанов не под силу сдвинуть с места створку двери высотой в 60 м? А вот и ошибаетесь! В нормальных царствах двери открываются внутрь, поэтому снаружи толкать их очень удобно, налегая всем весом тела.
            Это только чудаки делают двери бань и сараев открывающимися наружу. Фатальная ошибка! Ведь любой злоумышленник сможет завалить такой вход снаружи. И конец. А что бы сразу-то не сообразить? Или историческая память не действует? Или книжек мало прочитано? Или начихать?  Ну, будь здоров, малый, не чихай! А мы дальше пойдём.
           Оро с Анфисой протиснулись во дворец Блони. Там вскарабкались по цепочкам гирь к чердачку часов с кукушкой, отодвинули створку, устроились среди механизма, и, прикрыв за собою дверцу  часового чердачка, закрыли глаза. Правда, через полчаса механическая кукушка загорланила  так, что пришлось воробью перекусить цепочки гирь, которые тотчас бухнулись на пол. Колёсики часового механизма замерли. Настала редкостная  тишина: ни тиканья, ни лязга. Тепло, безопасно, уютно. Спи себе!
            Анфиса даже не подозревала, что отдыхать в настенных часах так удобно! Деревянный корпус был  добротно сделан. Сразу видно: старался мастер для своей певуньи-кукушки. А та была вырезана из хвойного дерева, источала целебный аромат и успокаивала всем своим невозмутимым видом. Оро прислонился к деревянной игрушке и уснул, опершись животиком на многочисленные  рейки, переплетающиеся под лапками деревянной кукушки.
           Внутренняя боковая планка часов оказалась приемлемой в качестве лежанки для Анфисы. Девушка с комфортом устроилась на ней. Десятки нижних юбок кукольного платья одновременно выполнили функции и подстилки, и покрывала. Нигде не спится слаще, чем в часах с кукушкой: высоко,  сказочно, надёжно.
      Последнее утверждение верно как никогда: наутро Анфису и Оро долго не могли найти. Блоня в поисках двух пропавших исходила сто тропинок, интересуясь у всех встречных, не знает ли кто, почему домики Оро и Анфисы пусты. Стреб был не в курсе, так как ночевал на балконе дворца. Жар-птица больше рассказывала о своих снах, нежели о чужих приключениях. Конёк-горбунок играл с Сивкой-буркой и отродясь не слыхал про Анфису и Оро.
            А те и не думали просыпаться, словно  хотели насладиться выпавшей на их долю удачей побывать в самом тихом уголке тридевятого царства.
            Анфиса с Оро даже не заметили, что ночью гири при ударе об пол потревожили кнопку стоявшего рядом климатического регулятора. Кнопка сработала и перевела столбик термометра в положение "минус двадцать семь градусов". По всем окрестностям затрещал лютый мороз. 
              Подошло время завтрака, и Блоня разложила еду по тарелкам.
- Где же наш Оро? - сокрушалась хозяйка. - Оро, Оро, где ты?
- В мой стаканчик-чик-чирик прошу положить апельсинчик-чик-чирик! - раздалось у Блони над головой, и из окошка часов выглянул Оро.
- Прелестный воробышек! Как хорошо, что ты здесь! А где Анфиса?
- Я тут! - в проём часов рядом с воробьём  протиснулась Анфиса.
- Вы чудесно смотритесь в этом домике! Сейчас вас сфотографирую.
               Щёлкнув фотоаппаратом, Блоня перенесла снимок на стену. С тех пор там и находится портрет, на котором запечатлён орионский воробей рядом с  земной девушкой, выглядывающей из чердака настенных часов.
          Когда друзья покинули своё тайное убежище, был сделан ещё один фотоснимок. На нём сидела Блоня в окружении Стреба, Оро, Жар-птицы и Анфисы. Изображение Блони, конечно, пришлось уменьшить в 39 раз. Но все, причастные к происходящему, знали, кто на фото главный. А экскурсиям, заворачивающим к этому дворцу в будущие эпохи, было вполне достаточно громкой подписи под групповым снимком: " Команда ЗВЁЗДНЫЙ ЩИТ. Дата: эра Водолея. Место съёмки: тридевятое царство".


                Глава 4
                Подъём предпочтительнее спуска

- Будете в часах теперь жить? - смеялась принцесса во время завтрака. - Я смотрю, вам там понравилось.
- В твоём дворце нам всё нравится, - переглядывались друг с другом Оро и Анфиса. - Но спускаться с верхотуры непросто. Если бы нам не подставили  букет искусственных роз, на который мы благополучно переместились из настенных часов, то мы бы ни за что сами не слезли  со стены.
      Вот так всегда бывает в жизни: подниматься легче, чем спускаться. Человек - тот словно запрограммирован на стремление ввысь. А, по правде говоря, ему и некуда больше двигаться: вправо, влево - это же в действительности находиться на одном уровне. А нужен рост.
     Деревья растут всю жизнь и слывут  долгожителями. Некоторые из них являются свидетелями событий нескольких веков. Иной раз многие поколения людей искали тень под кроной одного и того же дерева.  Поэтому нет оснований не доверять сведениям, утверждающим, что какое-либо дерево ведёт отсчёт своей жизни ещё со времён пра-пра-прабабушки местного поселянина.
     К деревьям-долгожителям отнесены щетинистые сосны (старейшие деревья Земли); серповидная ель Японии (7000лет);  драцена острова Тенерифе (5000лет); баобаб африканский (6000 лет); прибрежная секвойя (3000 лет); кипарисы Сахары (4000 лет); ливанские кедры (2,500 лет); липа и дуб (1000 лет).
     Почему ни одно животное не достигает таких успехов в долгожительстве? Ответ напрашивается сам: потому что срок роста животного ограничен. Человек же способен не прекращать своего роста (например, духовного). Поддерживать свой не прекращающийся духовный рост склонны дети. Малыши ежедневно заняты поисками новой информации. Ребята как будто подсознательно чувствуют, что рост (физический или духовный) им необходим, как воздух. И чем рост  интенсивнее, тем лучше.
      Качество роста зависит от  полноты  охвата интеллектуальной сферы. Гносеологические признаки человека проявляются лишь при соприкосновении с большим объёмом информации, с формированием сложных навыков её усвоения, с вариативностью и непрерывностью мыслительных процессов.
     Прекращать умственный и духовный рост нельзя во избежание деформации структуры  способностей. Это как при передвижении на автомобиле: резкое торможение может привести к разрыву внутренних органов пассажира. Отрицательно реагируют на прекращение своего движения к солнцу и растения: если обрезать верхушку саженца, он начнёт разветвляться вширь; если обрывать листья - увеличит количество цветов (то есть, видоизменится и перестанет быть прежним).
     Но, как было указано выше по тексту, человек, в отличие от растения, не может развиваться вширь и вбок, ибо движение "туда-сюда, справа налево и обратно" вовсе не развитие, а  топтание на месте.  Человеку предоставлен единственный путь роста - ввысь. И если эту возможность у него отнять, произойдёт угасание системы жизнедеятельности.
      Сегодня даже вошёл в обиход новый термин  "внутренняя энергия", которая, если не пустить её в рост, способна разорвать человека изнутри. Разрыв объяснить легко. Нервные волокна мозга должны взаимодействовать друг с другом. Без контакта они атрофируются (засыпают), как и любая составная часть организма. Участок мозга, погрузившийся в длительный сон, затягивает в своё бездействие соседние участки, а те - следующие.
      Есть обратный процесс, когда  активизация  одного участка мозга повышает потенциал соседних областей головы. Тем не менее, пробудить уснувший блок или восстановить атрофировавшийся  гораздо труднее, чем взбодрить бодрствующий нейрон.
      К великой радости человеческой цивилизации, перерубить духовный рост невозможно, ибо он неосязаем. Вот почему человек, упорно работающий над своим вечным духовным потенциалом, имеет огромные шансы сравниться по долгожительству с мамонтовым деревом.
      Это реально! Просто нужно помнить, что всё сущее на свете любит расти, и человек не является исключением. Книголюбы, философы, актёры, передовики производства, творческие личности и увлечённые наукой энтузиасты отличаются отменным здоровьем и способностью к быстрому восстановлению невзначай утраченных навыков. Это происходит благодаря стремлению ввысь.
      Духовный рост вытягивает человека из трясины увядания, дарит импульс самоусовершенствования и здоровья. Беря пример с деревьев, человек преодолевает барьер жизни и приобретает бессмертие, необходимое ему для осуществления грандиозных задач торжества доброты и всеобщего счастья. При бесконечной жизни можно эффективнее развивать науку, быстрее поднимать производительность труда, активнее развивать промышленность, гарантированно внедрять открытия и реализовывать любые задумки. А главная задумка - это, конечно, процветание планеты. Ведь без планеты мы кто? Попробуем разобраться, чего же планета от нас ждёт.
      Она ждёт обычного человеческого к ней отношения. Не хищнического, а человеческого. Человек - не хищник. Именно поэтому ему в руки вложен инструмент владычества над природой, прибор исправления мутационных изменений окружающей среды. Природе  больно  терять первозданные девственные леса, как ни одному родителю не хочется видеть гибель своих детей. К сожалению, реликтовые леса исчезают. То ли их вытаптывают, то ли  приводят в запустение. Кто ж их затоптал? Кто их запустил?
       Это сделал тот, кто махнул на свой духовный рост и решил попрощаться с обликом человека. Видимо, он подумал: "Звери же живут: едят и бегают. Я тоже так смогу". Человек-то сможет жить как зверь. Вот только зверь не сможет жить как человек. Вернуться обратно  в лоно людского сообщества переродившемуся организму не суждено. Клетки мозга, погрузившиеся в сон из-за своей ненужности, пробуждаются тяжело.
        Нейроны мозга не могут не взаимодействовать:  они с рождения то  друг друга тормозят, то друг друга поторапливают. И если  человек установил в своём мозге слишком  много тормозов, то мыслительная деятельность уже не наберёт скорости. Во всяком случае, припуститься с места в карьер точно не получится, и раскачка будет длиною в десятилетия. Вспомним детей, воспитанных волками: никто из воспитанников не смог научиться навыкам цивилизационного существования. Клетки  мозга не смогли выйти из  полусна.
         Но вернёмся к тому, кто сначала запустил учёбу, а потом запустил леса. "Запустить" - ёмкое слово. Оно имеет два смысла: например, "запустить звездолёт" и "запустить лес". Вроде бы действия разные, однако  логическая связь между ними просматривается. Вот её расшифровка. Если окончательно запустить  леса Земли, то следом  придётся умолять  запустить ракету из области Ориона с бригадой спасателей земной жизни.
        Причинно-следственная связь показывает, что запуск последует после запустения. В этом случае запуск принесёт спасение.  А может ли запуск спровоцировать запустение? Да, если это будет не запуск межгалактической ракеты с Ориона, а запуск хищного зверя. Такой запуск разрушит лес и приведёт его в запустение.
         Хищник - злобная придумка эры деформации. Ленивые звери, не пожелавшие трудиться в поисках грибов и плодов, приноровились полёживать  и поджидать жертву. А те, которые повелением матери-природы обязаны не допускать доминирования кровавого когтя, попустительствуют хищникам, да ещё и привечают их. 
        И не надо оправдывать такое состояние дел природным балансом. Балкон городской квартиры совсем на природный баланс не похож, и нечего приучать к нему ястреба - этого страшилища. Чудище, выкармливаемое городскими пташками, не достойно  высокого звания птицы. Потому что настоящая птица птицу не ест.
        Никто не употребляет в пищу вид, к которому сам принадлежит (пингвин не ест пингвинов,  лев не ест львов, человек не ест людей, тигр не охотится на тигров). И только ястреб охотится на ястребов: жрёт себе подобных и вообще всех подряд прочих крылатых. А это означает, что ястреб-птицеед не принадлежит к категории  пернатых. Он -  видоизменённый субъект природы, притворяющийся птичкой и занимающий не свою нишу в  гармонии мироздания.
        Такое искривление пространства сосуществования разных особей произошло потому, что на определённом этапе человек отказался работать в тендеме с природой и помогать ей соблюдать древние каноны.
        Природа стонет от напасти, ей одной не справиться с нагрянувшей бедой. Она рассчитывает на помощь своего  последнего и самого сообразительного сынишки, имя которому - человек.  Поистине он - вершина эволюции: ловок, изобретателен и фотогеничен. Чело его лучезарно. Одни глаза чего стоят! А  улыбку и подавно словами не опишешь - сказка и только. А сколько в человеке талантов! Вот, к примеру, артистизм и владение приёмами перевоплощения дорогого стоят: человек запросто может поставить себя на место любого творения природы, словно он прошёл когда-то  путь и цветка, и камня, и зайчонка, и дельфина...
         А поскольку мы можем  поставить себя на место  персонажа статьи, фильма и сказки, то давайте поставим себя на место планеты и поймём, каково ей без нашей помощи?  Что Земле остаётся, кроме стона, если её дети  ей не сочувствуют, а, наоборот, рушат дивный мир, который она создавала миллионы лет? Рушат и приговаривают: "Эн-то как мы разбогатеем! Ух, как мы разорим достояние палеозоя! Ах, как разметаем по небытию остатки мезозоя! А кайнозойские  достопримечательности вытопчем к чёрту! Хи-хи-хи! Пущай планета станет лысой.  Гы-гы-гы! Ха-ха-ха! Наши ж смертны потроха!"
        А вот и ошибочка вышла! Бессмертны. Просто мало кто об этом догадывается, хотя   доказательства человеческого бессмертия лежат на поверхности. И мудрый Оро постоянно чирикает о них. Инопланетный гость даже приводит аргументы. Их пять. Познакомимся с ними.

1. АРГУМЕНТ ПЕРВЫЙ В ПОЛЬЗУ ГИПОТЕЗЫ О ТОМ, ЧТО ЧЕЛОВЕК ИЗНАЧАЛЬНО ОБЛАДАЛ БЕССМЕРТИЕМ.
"МЫ - КОПИЯ".
                На Земле существуют мегалитические постройки, возведение которых происходило при участии гостей из космоса. Эти космические  гости, безусловно, обладали бессмертием, ибо курсировать  с созвездия на созвездие и при этом не жить бесконечно долго, невозможно. Соответственно, мы, земляне, тоже бессмертны, так ка похожи на пришельцев как две капли воды. А поскольку мы - калька с них, то, конечно же, во всём, в том числе и в образе жизни, и в мышлении, и в здоровье  мы им идентичны.

2. АРГУМЕНТ ВТОРОЙ В ПОЛЬЗУ ГИПОТЕЗЫ О БЕССМЕРТИИ ЧЕЛОВЕКА.
 "НЕОБЪЯСНИМЫЕ КОЛЕБАНИЯ".
         У современных землян встречаются признаки как преждевременного старения, так и затяжной юности, а протяжённость жизни варьируются от 50 до 150 лет. Разница в сроках жизни равна 100 годам! Это ли не факт колебания природного механизма внутри ДНК человека? А любое колебание маятника говорит о том, что к маятнику была приложена сила, заставившая его раскачиваться. Так чем же спровоцировано постороннее вмешательство в человеческий организм? Безусловно, какой-то встряской. Любая встряска не проходит бесследно. Вот и в этом случае произошла небольшая поломка гена, отвечающего за долгую жизнь. Именно поэтому сегодня налицо попытки организма излечить себя: то он складывает лапки на пятидесяти годах, то вдруг делает рывок до ста пятидесяти... Да, похоже, что он ремонтирует поломку. Но нельзя сломать того, чего нет! Значит, ген, ответсвенный за время жизни, существует, и его надо привести в норму.
         
3. АРГУМЕНТ ТРЕТИЙ В ПОЛЬЗУ ГИПОТЕЗЫ О БЕССМЕРТИИ ЧЕЛОВЕКА.
 "СОКРОВИЩА НЕ ДЛЯ РАСТЕРЯШ".
              Дополнение к пункту 2: что за оказия превратила стабильную систему в маятник? Это - наша забывчивость. Мы всё время что-нибудь теряем. Но потерять ключи от бессмертия? Это уже слишком!


4. АРГУМЕНТ ЧЕТВЁРТЫЙ В ПОЛЬЗУ ГИПОТЕЗЫ О БЕССМЕРТИИ. "ЗВЁЗДЫ ДАНЫ НЕ ПРОСТО ТАК".
         Человек - уникальное существо. И всё в нём уникально.  Вот, например, зрение.
  Человеческий глаз видит звёзды. Иначе говоря, человек способен разглядеть объекты, находящиеся от него на расстоянии в миллиарды километров! Как смогла закрепиться такая способность, если научно доказано, что  формируется только та способность, и только тот орган, который насущно необходим? Ну, и какая такая острая необходимость вынудила древних людей разглядывать далёкие галактики? Не иначе: необходимость не пролететь мимо созвездия Кассиопеи или не заплутать  по маршруту "Созвездие Геркулес - созвездие Эридан". Короче, наши предки летали по Вселенной так, как и не снилось кое-кому!  А детям человеческим до сих пор ночами снятся полёты: и машут-машут дети во сне руками, и вперяют взор к звёздам, и не понимают, почему да отчего это так (вроде взмыть в воздух – это привычно и просто, а крыльев нет, и даже перьев не осталось)...
               Что ж это получается? Выходит,  древний человек  прекрасно летал, раз помнит об этом, то есть потерял бессмертие одновременно с потерей средств передвижения в космосе? Да!   Но, не будем расстраиваться. Если звёзды нам ещё сияют, значит, не всё потеряно. Но тем не менее, что-то всё-таки потеряно... И это "что-то" надо немедленно найти в дебрях эволюции!

5. АРГУМЕНТ ПЯТЫЙ В ПОЛЬЗУ ГИПОТЕЗЫ БЕССМЕРТИЯ ЧЕЛОВЕКА. "ОГЛЯНИСЬ В ДЕБРИ!".
                Как известно, мозг  держится в рабочем состоянии даже тогда, когда организму поставлен очень мрачный диагноз. А всё потому, что мозг, как главный командный пункт тела, лучше всех понимает, что организм, которым он руководит, бессмертен. Если бы мозг был уверен в обратном, то сворачивал бы свою деятельность сразу после отказа какого-либо органа тела. Однако сознание не торопится затухать. Но почему же оно само не орудует ключом вечной молодости и не вставляет этот ключ зажигания в разъём возрождения? А потому, что ключ утерян. Где?  Когда? Кем? Ответ: в дебрях палеолита (иначе бы воспоминания были свежи);   не мозгом (иначе бы мозг знал, где искать),    а близкой к умственной деятельности функцией, на которую мозг спокойно переложил обязанность отвечать за ключ зажигания. Что это за функция? Скорее всего - эмоциональная сфера (ближе неё к нервной системе ничего нет).
          Любая пропажа находится. Почему не нашлась эта? Не там ищем? Там. Просто парадокс заключается в том, что тропинка, на которой человечество выронило ключ бессмертия, нами самими или роковыми стечениями обстоятельств превращена в озеро пираний, которые не дают  ни прохода, ни проплыва. Имя этим пираньям – страх.
         Боязнь - вот единственная причина, мешающая человечеству отправиться за  потерей и вернуть её.
             

      А, если серьёзно, то пропажа действительно ищется там, где утеряна. Бессмертие может быть скрыто только  пластами тех времен, когда нам было жизненно необходимо определять на глазок расстояние от Млечного Пути до туманности Андромеды.
      На Земле это были времена буйства хвощей и плаунов. Окунуться в тот древний мир  не получится. Но  приблизиться к нему через  посредничество дошедших до нашего времени реликтовых лесов вполне реально.
      Но как шагать сквозь  леса к разгадке тайны вечного здоровья? Ведь деревья из-за расплодившихся ястребов находятся на грани исчезновения, и кто-то, видимо, считает, что без лесов "будет клёво", и в расползающихся по земному шару пустынях вольготно заживётся  оставшимся человеческим отпрыскам - ходи в песках куда хочешь. А  долго ходить-то?  Ведь пустыни в  теме бесконечности не специалисты: они не только конечны сами, но и являются символом конца всего. Так что пустыни будут  грифелем голода чертить на барханах закорючки обратного отсчёта жизни.
      Воробьёв не устраивает подобное течение событий, потому что птички знают, что такое голод. Пташки  кричат о том, что их беспокоит, во весь голос. А зимней бескормной порой - и на все голоса.

Глава 5
 Было бело

         В Анфисиной деревне  мороз, спровоцированный падением гирь часов тридевятого царства, существенно повлиял на поведение птиц. Воробьи устроили такой гвалт, что на шум вышли не только все сельчане, но ещё прибежали из соседних деревень Глаша и Лёля.
         Их встретила призывными  криками  взволнованная воробьиная стайка. Широко открывая клювы, птицы верещали, рассевшись в ряд на сугробах. Пичуги кричали от страха за свою дальнейшую судьбу и просили людей обратить на них внимание. Критическо-резкое понижение температуры воздуха не на шутку напугало пернатых, ибо холод делал мечты о близкой весне нереальными.
         Голуби тоже, как и воробьи, выстроились в ряд вдоль  дороги и ждали своих спасителей.
         Кормушки почему-то были пусты. То ли птички от волнения стали быстрее поглощать пищу, то ли холод усиливал аппетит, то ли потому, что Анфиса отсутствовала два дня, что сказалось на  расписании птичьей столовой.
         В срочном порядке деревенские жители вынесли птичкам приемлемую для них еду, а Глаша и Лёля принялись распределять угощение между стайками.
- Куда Анфиса подевалась? - обсуждали девушки возникшую проблему. - За ней раньше не водилось такого, чтобы она оставляла птиц на произвол судьбы.
- Вот и воробьи, может, о том же беспокоятся? - удивлялась Глаша.
- Наверное, Анфиса на новогодние праздники в город отправилась. Придётся нам с тобой кормить пернатых, - уточнила Лёля.
- Птиц необходимо навещать ежедневно, - согласилась Глаша. - Распределим дни между собой. Завтра я приду кормить. А послезавтра - ты.
             На том и порешили. Но, хотя выход был найден, тревога подруг росла, потому что Анфисин телефон не отвечал.  Это куда же  не проходил сигнал сотовой  связи? Это где же могла находиться  Анфиса?
         Ну, как где...
          Анфиса присутствовала на заседании команды "Звёздный щит", проходившем  в заоблачном дворце  Блони, посланницы созвездия Орион, а по совместительству  временно исполняющей обязанности принцессы тридевятого царства.
           На столе принцессы лежала карта местности, и были расставлены пять стульчиков из кукольного гарнитура. За спинки  двух из них держались клювами Стреб и Оро; Жар-птица деловито прохаживалась взад-вперёд по карте; Анфиса сидела на кукольной табуреточке, облокотившись о чернильницу Блони.
- Уважаемый "Звёздный щит"! - обратилась к присутствующим принцесса. - Сегодня нам надо выработать тактику выполнения первого пункта программы защиты реликтовых лесов. Предлагаю направить полёт нашей платформы к Лёле, которая наверняка обладает важной для нас информацией. Девушка находится вот здесь.
          Блоня приподняла карту, и от образовавшегося ветра упали стулья Оро и Стреба.
- Придерживать мебель  надо, - напомнила  хозяйка дворца и поставила указку на рисунок карты, обозначавший деревенские дома. - Вот тут сейчас Лёля и её подруга Глаша кормят  воробьёв. Это улица Анфисиной деревни. Как только Анфиса вернётся домой, Лёля и Глаша сразу же  прибегут к ней в гости. Этого нам и надобно. Можно будет о многом расспросить девушек, особенно - об организаторах "Финта когтистой лапой". 
             Блоня сложила карту вчетверо и опять спровоцировала сильное движение воздуха. На этот раз ветер  окончательно сдул стулья Оро и Стреба со стола.
- Совсем у вас силёнки на исходе, - урезонила Блоня своих воспитанников и направилась к телефону в простенке.
- Алло! Я - Блоня. Это центр управления движением ГЗО - "Земная яблоня - 4"? Требуется метель для скрытого приземления в районе первоначальной высадки крылатого экипажа  орионского рейда "ЗРЛ-2". Прошу обеспечить подлёт к указанному месту. Будет сделано? Благодарю.
- Что такое "ГЗО - Земная яблоня - 4"? - шёпотом спросила Анфиса у Оро.
- Эти знаки  начертаны на днище платформы, на которой мы все находимся. В древние времена, когда орионцы ещё не умели синтезировать снежинки и маскировать свой прилёт метелью, днище платформы видели все земляне. Поскольку обитатели платформы сильно отличались от землян и производили разного рода "волшебства", люди Солнечной системы расшифровали буквы сообразно   тогдашним представлениям о строении мира, то есть  по сказочному. Вот и получилось "Тридесятое государство".  В аббревиатуре «ГЗО» букву "Г" поняли как начало слова "государство", "З" - как цифру "три", а букву "О" - как "ноль". Серия "ЗЯ-4» тоже почему-то приобрела сказочный оттенок и была расшифрована как «39-ц», то есть, "тридевятое царство", потому что  цифра "четыре"  напоминала землянам букву "ц", а буква "я" - цифру "девять".  Земляне склонны во многом видеть сказку и даже всё под неё подгонять. А, может быть, те времена как раз были эпохой формирования первых государств? Тогда, конечно, всё ассоциировалось с новыми веяниями, передовыми идеями. Так что мы-то по-старинке называем это летательное средство Галактическим Звездолётом Открытого типа серии "Земная яблоня - 4", а вы по-современному - "Государством Тридесятым" или "Тридевятым Царством".
- Но ведь  число 39 реально соответствует разнице в росте обитателей Земли и платформы с Ориона.
- Да. Поэтому название закрепилось в веках. Но цифры на борту наших  ракет обозначают не порядковый номер. Цифры говорят об особенностях того или иного  рейда. На других планетах эта платформа, возможно, сменит надпись на ГЗО - "УЯ - 10".
- Что обозначает цифра "четыре"?
- То, что вашу планету обслуживают четверо орионцев: Блоня, Стреб, Оро и ...
- Жар-птица?
- Наверно.
- А бывает рост орионцев меньше роста обитателей других миров?
- Таких планет не существует.
- Выше вас нет никого?
- Разумных существ нет. Перегонять кровь через организм снизу вверх на высоту свыше 60 м сердцу невмоготу. Рептилии - эти в состоянии расти до неимоверности, потому что выбрали горизонтальное положение тела. Но мы же говорим о высокоорганизованных и умных существах, которым необходим  правильно функционирующий мозг? Такие существа прямоходящие.
- А птицы?
- Мы прямоходящие. Как вы.
- Люди и птицы похожи. Они дополняют друг друга.
- Люди и птицы совместно делают общее дело по сохранению природы. В этом наша цель. И пока это получалось. Но, как видим, оставить Землю без присмотра нельзя. То и дело приходится прибегать к средствам сверхцивилизации. Тут орионцам отдыхать не приходится: Блоня постоянно в работе.
          Анфиса с любопытством посмотрела на дисковый телефон, по которому звонила хозяйка дворца. Старинная модель  аппарата  вводила в недоумение. Неужели нельзя обзавестись более усовершенствованной? С другой стороны, новая марка  телефона была бы доступна для всех линий связи. А это нарушало бы принцип засекреченности объекта.
          Для внутренней связи старый большой телефон был удобнее. И главным аргументом в пользу использования вышедшей из моды марки было не понятие "старый", а понятие "большой". Девушкам высотой в пятнадцатиэтажный дом гораздо сподручнее держать между пальцами трубку величиной с ноготок, нежели предмет и того меньше. Анфиса не смогла объяснить предпочтения Блони, потому что не просто поставить себя на место принцессы тридевятого царства.
          Так и в обычной жизни случается. Тот, кто привык обсуждать поступки другого человека, как правило, торопится с выводами. Он навешивает  на личность ложные ярлыки. Неплохо было бы перед раздачей штампов поразмышлять над внутренним содержанием индивида и прибегнуть к приёму перевоплощения.
          Конечно, влезть в шкуру другого не каждый рискнёт: муторное это занятие и рискованное. Вдруг, внутри окажется нечто приземлённое? А для человека низкое падение неприемлемо.
          Другой разговор - войти в положение короля или примерить на себя образ  героя... Мечтается испытать себя в хорошем и высоком, оценить свои возможности и понять своё предназначение. Вот почему, побывав на сцене в роли короля,  никто уже взаправдашним королём быть не желает. Сбил оскомину - и удовлетворён!
          Мало кто хочет кем-то быть. В основном желают слыть. Вот почему девушкам нравится слышать в свой адрес сравнение с принцессой. И в борьбе за руку дамы  побеждает тот, кто просит принцессу назначить его на "должность принца". Да-да!  Не всегда мешком золота можно отправить в нокаут соперников. Есть путь изысканнее.
          При этом победителю помогает отнюдь не богатство. Глубокое заблуждение кроется в преклонении перед внешними атрибутами оболочки: украшениями и фасонами. Блестящие элементы одежды служат лишь для опознавания сферы деятельности, а не для демонстрации сытости.
          Платье Блони, хозяйки дворца, сияло золотистой окантовкой по кромкам вышивок, при каждом движении  излучая свет. Но отнюдь не для фарса золотые пластины притулились между бело-розовыми нитями узорного одеяния. Они несли огромную многофункциональную нагрузку: во-первых, утяжеляли ткань, чтобы та не раздувалась, и при быстрой ходьбе в неё не попадали  людские постройки и насаждения; во-вторых, блёстки хорошо разбивали очертания фигуры, что было немаловажным  правилом маскировки; в-третьих, они привлекали к себе внимание, одновременно отводя взгляды от более существенных деталей.
          Блоня была одета как принцесса. Поэтому так она и воспринималась. Её образ  казался овеян сказочностью и недосягаемостью. Возможно, поэтому, Анфиса даже не попыталась расшифровать действия Блони. Кто ж осмелится копаться в мыслях венценосной особы, да к тому же ещё не последней персоны тридевятого царства?
- Вперёд! - скомандовала Блоня и наклонилась, чтобы поднять с пола упавшие мини-стульчики птиц.
          Только теперь, когда лицо Блони поравнялось с Анфисиным, можно было  в мельчайших подробностях разглядеть венчик, сверкавший на голове хозяйки. Он представлял собой золотой обод четыре метра в  и полтора метра  в высоту. Учитывая, что в каждый дециметр этого электронного устройства были впаяны приборы взаимодействия со Вселенной, привинчены микросхемы и вмонтированы компьютеры, можно было бы с вероятностью в 100% определить эффективность и скорость работы данного агрегата связи.
          Загадочным оставалось другое. А именно: как при такой концентрации электрической энергии Блоня выдерживает удары электромагнитного поля? Разве потоки электричества не вредны для орионцев? Ведь девушка в розовом - человек. А раз человек, значит, реакции её организма идентичны человеческим. Вопрос в Анфисиных глазах застыл словно отражение облака в озерах. Блоня прочитала его и тут же ответила:
- Вот тебе золотое блюдце с яблочком, -  она подала тарелку. - Это видеоприбор для получения изображения из моего дворца. Ты в нём всегда будешь видеть этот зал. Включается связь катанием  яблочка по периметру блюдца. При использовании лучше стоять под яблоней во избежание поражения током.
             Ах, теперь Анфиса всё поняла! Вот для чего инопланетянам яблони! Деревья защищают пришельцев от электроразрядов. И по всему выходит, что землян - тоже. В воспоминаниях старожилов нельзя обнаружить ни строчки о том, что молния била  в яблоню. Фигурирует в историях про поражение молниями только дуб.
- Друзья! Пора приступать к выполнению плана "Звёздного щита". Пробил час возвращать Анфису в деревню. Вот ваши домики. Заходите. Я отнесу их на дорогу. Стреб, устраивайся на правом плече, а голубка - на левом, - сказала Блоня и направилась к выходу.
                Покинув холл, хозяйка закрыла дверь и пушинкой в шифоновом платье сбежала по гигантским ступеням, которые не в состоянии преодолеть ни один житель Солнечной системы.
             Какие всё-таки земляне крохотули! Им просто жизненно необходимы  приятельские отношения с орионцами - огромными, надёжными и многоопытными людьми, способными к установлению дружеских отношений, к сосуществованию в атмосфере взаимопонимания и взаимопомощи.

         Лишь только домик сказочной страны, где пребывала Анфиса, коснулся почвы, как всё вокруг закружилось, закачалось и погрузилось в метель. Остов платформы ГЗО "ЗЯ-4" дрогнул, и Анфисе опять захотелось закрыть глаза, потому что вращение с одновременным поступательным движением вперёд-вверх сопровождалось тошнотой и онемением в ногах.
         Анфис побыстрее переоделась в рабочую одежду Снегурочки и прижала шапку к макушке шалью. Перекрутив шаль крест-накрест, девушка продела  свободные концы под рукавами и завязала их крепким узлом  на спине. Подпоясавшись ремнём, легла на диванчик и уснула.         
         Её никто не будил. Обеспечение достаточного сна - незыблемое правило тридевятого царства. Когда Анфиса открыла глаза, уже вечерело. Домик стоял тих и светел. У порога намело сугробов. Половичок под дверью тоже был запорошён снежинками.
          Внутри домика налетевший снег не таял. Значит, в сказку тридевятого царства проник настоящий мороз реального мира. Хрустальные стены, расположенные по периметру царства,  были убраны и не защищали дворцы от ветра.  Метель бушевала на всём пространстве от земли до неба.
          А раз хрустальные стены убраны, значит, выход из царства открыт, и Анфисе пора в дорогу. Дверь поскрипывала от порывов непогоды, прощалась с гостьей.
          Не хотелось оставлять домик, потому что, расставаясь с тридевятым царством, Анфиса расставалась с Оро, остававшимся тут до полного выздоровления. А ведь жительница Голубой планеты уже успела привыкнуть к  орионскому воробью, понимала его и беспокоилась о нём. Но надо покидать сказку, идти в метель и не углубляться в переживания. Потому что всё равно из двух переживаний - за кого больше болит душа: за инопланетного Оро или за земных воробышков - наисильнейшее выбрать  невозможно. И ещё потому, что общекосмическая задача  команды "Звёздный щит" начиналась сегодня с шага Анфисы навстречу обычным людям. Команда ГЗО "ЗЯ-4" приступала к выполнению первого пункта великого плана спасения земных садов.
          Анфиса откинула шторку на окне. Домики Оро и Стреба стояли на своих местах. Светильники на уличных фонарях не раскачивались. Значит, платформа стояла неподвижно. Приземление на твёрдую почву произошло, и нужно было сходить вниз. Ступени, когда-то приведшие девушку в сказку, сегодня вернут путешественницу  обратно. Нужно только направиться в сторону, противоположную дворцу Блони - туда, откуда четверо друзей несколькими днями раньше вышли на эту аллею.
          Замерев на крыльце своего домика, совсем миниатюрного по сравнению с дворцами постоянных жителей тридевятого царства, Анфиса стала припоминать  дорогу. Вокруг никого. Только снежинки роятся, да ветрище завывает.
          Также было и тогда. Пусто. Безлюдно. Холодно. Вьюжно.  Но тогда Анфиса была не одна. А сейчас необходимо вспомнить, сколько ступенек имеет каскадная лестница царства, и не пугаться, когда нога будет соскальзывать вниз. Интересно было бы разузнать, где приземлилась платформа? Далеко ли Анфисе придётся пробираться  по метели до своей деревни? И успеет ли девушка вернуться, никем не замеченной,  до окончания снегопада? И отыщет ли в круговерти калитку? И не замёрзнет ли в пути? 
          В домике Оро зажёгся свет, и воробей вышел навстречу Анфисе.
- Я провожу тебя, - сказал он.
- И я тоже, - раздалось сзади. Это Стреб бежал к друзьям по аллее тридевятого царства. - А золотое блюдечко с яблочком забыли?  Сейчас принесу.
               Пока Стреб бегал искать  подаренный Блоней золотой видеоприёмник, Анфиса и Оро стояли на дороге и, не отрываясь, смотрели в глаза друг другу. Два существа различных звёздных систем, как две Вселенные, мысленно пересекались лучами сознания, перекликались отблесками воспоминаний, смешивались красками надежд и обменивались высотой достижений. Их удивляла  внезапно обнаруженная параллельность судеб. Им нравилась возможность с помощью сказки замедлить период, отмеренный для общения случайно встретившихся сердец.
- Не задерживаемся! - крикнул  вернувшийся Стреб и передал блюдо Анфисе. - Вызов метели является энергоёмким процессом, так что нужно беречь мотор платформы ГЗО "ЗЯ-4". Его возможности не безграничны.
          Друзья отправились в путь. Орионские птицы были в белых накидках и в шарфах, прикрывавших клювы. Стреб и Оро так тщательно оделись, потому что намеревались проводить Анфису до самого дома. 
           Дорога  постепенно расширялась и теряла сходство с аллеей. Дома и дворцы остались позади. Медленно растаяв за уплотняющимися слоями снежинок, контуры тридевятого царства как будто отрезали шанс на возвращение. Властно стала заявлять о себе белизна, и в её  молочном оттенке превратились  почти в невидимок две птицы в белых  одеждах и девушка в голубом.
- Ой! Ступенька! - ахнула Афиса, соскочив с бугорка.
- Ай! - Ещё одна! Лапы  не повредите! - крикнул Оро.
- Иди обратно. Тут тебе опасно спускаться. И-их! Третья ступенька! Осторожнее! - предупредил Стреб.
- Я не буду возвращаться, - возразил Стребу  Оро. - Мы должны быть вместе. Доведём Анфису до деревни и посмотрим, кто там её встретит. Мало ли что...
- Блоня сказала, что Лёля и Глаша из соседних  сёл ко мне сразу прибегут, - с сомнением в голосе вспомнила  Анфиса.
- У Блони расчёт верный. Ой!  Ступенька!
- Ай!
- И-их!
- Ай!
- Ой! Вот и калитка моего сада. Мы пришли  к моему дому! Заходите.
          Оро и Стреб проследовали  во двор, завернули к насесту из водосточной трубы и как-то жалобно посмотрели на Анфису:
- Будем ждать весточки. Не забудьте: видеоприёмник предназначен для использования под яблоней, - напомнил Стреб. - Через золотое блюдечко можно читать  письма, которые мы будем оставлять на столе дворца Блони.
- Помни про связь через ожерелье. Сигнал улавливается на расстоянии компьютером, который вмонтирован в венчик-чик-чик-чирик Блони, - Оро от волнения всегда переходил на родной воробьиный язык. - Улучив-чив-чив  свободную минутку, сразу сигнализируй. Калитку держи открытой. Вдруг, мы надумаем прийти, а через калитку перемахнуть не сможем - за ней вплотную стоят деревья, а летать тут  не можем. Так что орионским птицам  на Земле желателен ровный проход.
- Хорошо, калитка всегда будет открыта, - кивнула Анфиса. - Заглядывайте  чаще.
                Птицы вышли из сада и направились сквозь метель вверх по ступенькам белой платформы. Пробираясь сквозь хлопья снега, Стреб и Оро беспрестанно оглядывались туда,  где возле калитки яблоневого сада стояла Анфиса и замёрзшими руками прижимала наливное яблочко к золотому блюдечку.
- И-и-и! - протяжно и тоскливо свистел орионский ястреб. 
- Чив-чиу-чи-и-ив! - подхватывал Оро, словно передавая   привет из неведомых далей.
                Когда крики птиц стихли, закончилась метель. Лужайка между Анфисиным домом и лесом оказалась покрытой новым снежным ковром. Ничто не напоминало о недавнем приземлении  тридевятого царства.
          Анфиса пошла к дому. Не успела повернуть ключ в замке, как в кармане пальто зазвенел телефон:
- Анфиса! Ты дома? Мы к тебе!
- К ночи? - устало спросила Анфиса.
- Мы с Глашей за тебя два дня переживали! Так что идём. Жди!  -  ответила Лёля.
           Полчаса спустя подружки ворвались в дом как два вихря. Загрузив сумки с продуктами на кухню, они принялись забрасывать Анфису вопросами:
- Почему не звонила?
- Где провела новогодние праздники?
- Недалеко, - Анфиса, полная воспоминаний, не находила подходящих оправданий.         
- Ну, и как там было?
- Было бело. А сколько дней я отсутствовала?
                Подруги решили, что Анфиса не в себе и начали отпаивать её чаем и соками.
- Не переживай. Мы  два дня откармливали воробьёв пшеном и  семенами. Приходили специально в твою деревню. На праздник многие разъехались. Народу стало мало, и  воробьи в первый день от голода обкричались.
- Спасибо, девчонки! Вы - молодцы.
- Воробышки тоже молодцы: не дали загубить себя.
- Да, они такие. Умеют достучаться до каждого. Хорошо, что вы их выручили. Весной они будут врачевать яблони всей стайкой.
- Так яблони воробьи лечат? Одолжи мне десяточек твоих воробьишек. Они такие хорошенькие! Может, помогут моему садику зацвести? - с надеждой попросила Лёля, горюющая по засохшим деревцам.
- Воробьи сами к тебе прилетят. Кормушки развесь.
- Сделаю.
- Но ястреба твоего они  испугаются.
- Поняла уже давно. Насовсем отдала его  на гонки. Так он всё равно нет-нет да прилетит. Сядет на дерево напротив порога и ждёт. Есть просит. Я ему мясца вышвырну в дверь, он клюёт. На этом наши контакты заканчиваются.
- А как ты узнала об ястребиных гонках?
- Ко мне тот раз подошли трое и представились членами  "ЩИПОКа". Вроде аббревиатура расшифровывается как "Щедро Изрисуем Предгорья Остролистными Крокусами". Пообещали баснословные деньжищи за участие моего ястреба в движении "Финт костлявой лапой". Первый этап осуществления их цели подразумевал наполнение городов хищниками-птицами; второй - хищниками-животными; третий - хищниками-рыбами; четвёртый - хищниками-рептилиями; последний - хищниками-людьми. Всё это предполагалось проводить под знаком восстановления природного баланса. Я их даже спросила о том, что, если они соскучились по "природному балансу", то не  проще ли им самим  жить в дикой природе? На что они ответили, что как раз этим и занимаются: превращают культурную среду человеческого социума в дикую.
- Смешно. На это ресурсов тратить не надо: дикарём стать нетрудно, - вздохнула Анфиса.
- Бросай их, Лёля.  Влипнешь с ними в  историю. Тёмные они, - задумалась Глаша, помешивая в розетке своё любимое яблочное варенье. Наконец-то она его нашла: пусть не у Лёли, зато  у Анфисы.
- Я бы рада отвязаться, да не отпускают, - Лёля уплетала бутерброды с колбасой, а на варенье старалась не смотреть, потому что обидно ей было, что собственный яблоневый сад  погиб. - На днях один щипокец пришёл мой участок покупать. Хочет всю деревню ликвидировать, а площадку забетонировать под основу песочно-стеклянного города.
- Лёля, не прогоняй его пока.
- Почему?
- Внедрись в эту кодлу. Надо разузнать точное название их банды.
- Фу! Они такие противные.
- Денег от них получишь.
- Фу! Больше мне такая гадость не нужна.
- Деньги  не пахнут.
- Фу! Не пахнут, а воняют.
- Что ты всё "Фу!" да Фу!"? Кто-то должен делать грязную работу?
- Почему я? А вы с Глашей не хотите сойти за щипокцев?
- Мы им пока чужие... А ты уже почти своя...
- Понятно… Ладно, согласна.
- Как разузнаешь их истинную цель, так сразу ссорься с ними, развешивай кормушки. И моя стайка наполовину станет твоею.
 

                ***
                Щипокцы не заставили  себя  ждать. Следующим днём они нарисовались возле дома Лёли. Разглядывая засохший сад, два тляка, в обязанность которых входило придумывание кровавых побоищ на пепелищах уничтоженной природы и выполнение поручений  Хряка, обнаружили среди ветвей ястреба.
- Глянь, какой упитанный, - толкнул один другого. - Сама-то баба так себе, а тетеревятника держит породистого.
- Надо этой бабе, ещё подкинуть дюжину ястребов. Пусть выращивает себе на погибель. Зря мы, что ли, ей деньги отстёгиваем?
               Из окна выглянула Лёля:
- Что надо?
- Мы к тебе, красавица!
- Кто такие?
- Тляки.
- Что за тляки?
- Тляки от Хряка.
- Не знаю никаких тляков хряка.
- Нас прислал "ЩИПОК".
- А! Заходите, чтоб вам пусто было...
- Чего?
- Чтоб вам густо щей варили...
- Да-да. Угощай, дамочка. Ты такая привлекательная, наверное, первая красавица на деревне?
- Нет, вторая.
- После жены директора поселения? Кстати, как зовут директора?
- Зачем вам?
- Хотим деревню купить и сделать тут пустыню. Пустыни чрезвычайно нужны. Буквально жизненно необходимы. Будет много пыли, зноя, безмолвия. Это полезно для скорпионов. Нам нужна масса скорпионов для исследования их выносливости и умения обходиться малыми потребностями.
- Вообще-то "ЩИПОК"  говорил, что собирается стекло гнать и приказывать стеклодувам делать прозрачные города.
- Так города-то для кого? Для скорпионов.
- А людей куда?
- Рано вам это знать. Пока откармливайте ястреба синицами и прочими мелкими птицами.
- Разве можно уничтожать городских птичек?
- Какой с них навар?
- Они деревья очищают от вредных насекомых.
- Зачем нам деревья? Без них проживём.
- Вы что, в школе не учились? Деревья синтезируют кислород.
- Бред сивой кобылы. Я кислорода не вижу, значит, его нет.
- А чем же вы дышите?
- Деньгами. И вам советую. Вот   пакет с миллионами. Мы покупаем ваш дом с двором, садом и ястребом. Ха-ха-ха!
                Тляк положил свёрток на стол, щёлкнул шариковой ручкой и разгладил бланк купли-продажи. Лёля испытала жгучее желание разразиться гневной речью, но вовремя вспомнила, что призвана внедриться в банду, и сцепила руки, чтобы те не потянулись к сковороде или другому тяжёлому предмету.
- Подпишите вот тут, - облизнулся тляк.
- А где печать? - Лёля ткнула пальцем в бланк.
- Печать после подписи.
- Нет, до!
- Не положено.
- Тогда покиньте мой дом.

                Лёля неспроста настаивала на оттиске печати. Девушка ведь  должна была внедриться в банду финтовцев для того, чтобы  разузнать  планы тёмных сил. Лучше всего о планах  свидетельствует название группировки. Вот и  нужно было немедленно убедиться в том, действительно ли щипокцы собираются засеять предгорья крокусами, или группа преследует противоположные цели?
- Вот печать! - взвился в визге один тляк.
- Приложите сюда, - распорядилась Лёля.
- На! На! На! - тляк грохнул печатью по бланку.
- Неряшливо! Оттиск смазанный, контуры букв неотчётливые. Ничего не поймёшь! - возмутилась Лёля и, смяв бланк, выбросила его в мусорное ведро. - Другой договор давайте. Всё по новой!
- А старый с печатью куда дела?
- Он бракованный. Я его выбросила в мусорное ведро.
- Достань обратно.
- А вот это видел? - Лёля воспользовалась  своим фирменным жестом и вытолкала тляков за дверь.
     Мужчины не особо сопротивлялись, так как боялись растерять в драке деньги, бланки и печати. Поэтому, лениво отмахиваясь, гости неторопливо отступали под напором разъярённой хозяйки. Последняя Лёлина оплеуха сбила одного тляка с ног. И тот, не удержав равновесия, скатился с крыльца.
     Ястреб, весь вечер проторчавший на  засохшей ветке, сразу напряг слух и зрение. Резонно предположив, что Лёля по обыкновению  выбросила ему угощение, хищная птица стала примериваться, с какой стороны к угощению лучше подобраться. Увидев, что сюрприз ёрзает на снегу и вот-вот убежит, тетеревятник стрелой кинулся на  тляка и клюнул его в грудь.
     Тляк отшвырнул наглую нечисть и, ругаясь, встал на ноги. Но уверенный в себе хищник взлетел  мужчине на голову. Вцепившись когтями, словно железными крючками, в модную шевелюру, ястреб стал клювом ровнять стрижку мужчины  и ничего смешного в своём поведении не находил.
     Однако тляки расхохотались. Они, видимо, мало общались с природой и не знали, что кровавый обжора привык убивать. Посмеивающийся тляк предпринял попытку ласково снять "шалунишку" со своей головы. Но крылатый проказник прилетел не играть, а насыщаться мясом.
      Ястреб рассвирепел от того, что "предназначенная ему пища"  почему-то сопротивляется, и применил свой отработанный приём охоты. Хищник склонился надо лбом гостя.
     Тляк остался с глазами только потому, что зрачки были защищены толстыми очками. Хруст стекла привёл птицу в недоумение, и ястреб в замешательстве  спустился на спину тляку. В это время из дома высунулась Лёля и отвлекла тетеревятника от охоты, бросив кусок мяса  к забору.
     Ястреб  кинулся к куску, а тляки - наутёк. Неудачники хотели лишь одного: побыстрее заскочить в любое средство на колёсах и уехать отсюда.  Миновав несколько сёл, тляки остановились перевести дух около деревни, где жила Анфиса.
     Дальнейшее продвижение в сторону железнодорожного переезда оказалось бессмысленным, так как появились первые признаки надвигающейся метели. До  станции было уже не успеть, и  тлякам ничего не оставалось, как попроситься к сельчанам на ночлег. Мужчины пошли вдоль улицы.
     Поравнявшись с домом Анфисы, они увидели нечто необъяснимое: из стремительно сгустившейся метели, откуда-то со стороны поля, вышли двое странных существ в белых накидках. Войдя в сад через незатворённую калитку, таинственные незнакомцы уселись на  трубу, высоко закреплённую между  стволами яблонь.
- Кумекаешь? - поддел плечом один тляк другого. - Это же птицы! Они держатся лапами за трубу.
- И напоминают они тех небесных драконов, которые сорвали наш "Финт когтистой лапой". Нам в будущем  подобных вмешательств не надо. Сечёшь?
- Не допустим. Проследим. Нейтрализуем.  Если гости не вошли в дом, значит, скоро пойдут назад: кому охота на зимнем ветру торчать...
- Подождём немножко.
          Но ждать пришлось долго. Ведь Анфиса, хозяйка дома, и её друзья - орионские птицы Оро и Стреб, встретились не для того, чтобы обменяться котомками с деньгами. Друзья собрались вместе с целью  обсудить  вопросы галактического значения.
          Главной темой были, конечно же, реликтовые леса. Спокойствие, исходящее от древних деревьев, стволы которых в обхвате поражали своими размерами,   наталкивало на мысль о том, что именно умиротворение  является источником благополучия человеческой цивилизации. Рядом со здоровыми многовековыми лесами человек пребывает в хорошем настроении. Почему это происходит? Видимо, потому что  нервная система  становится  уравновешенной и жизнеспособной в соседстве с могучими исполинами первозданного мира. А уравновешенность в свою очередь обеспечивает  размеренную работу всех органов человеческого тела. Здоровье становится залогом долголетия. А от долголетия до бессмертия - рукой подать!
          Системы организма функционируют нормально, когда отгорожены от тревожных раздражителей пологом стабильности. Не зря же у всего сущего есть прочная оболочка. Всё помещено в непроницаемый футляр: и апельсины, и звездолётные капсулы. Может быть, и нервную систему нужно научиться ограждать от переживаний, словно платье плащом от ливня? А, может, этот природный плащ уже был когда-то? Конечно, был, иначе бы человеческой цивилизации просто-напросто  не существовало бы. Ведь человек настолько слаб перед  стихией, что выжить без мощной защиты не смог бы.
          Без утепляющей шерсти, без спасающих от опасности крыльев, без когтей и клюва, помогающих  добывать корм, без оленьих копыт, без гепардовой скорости, без  плавников как он может защитить себя? Никак.
          А раз никак, значит, в то время, когда человек появился на  Земле, условия жизни были приемлемы для такого уязвимого существа. Что же это были за условия? Погрузимся мысленно в  ту далёкую эру, из которой родом реликтовые леса, и представим один день жизни доисторического человека.
          Отсутствие шерсти должно было быть компенсировано тёплым климатом. Отсутствие крыльев - безопасным пространством, свободным не  только от хищников, но и от обширных морских акваторий, которые невозможно преодолеть ногами. Отсутствие клюва - легко доступной пищей, не спрятанной под корой или в земле  (то есть - растительной, мягкой, сочной, маслянистой). Отсутствие гепардовой скорости - необязательностью бегства.  Отсутствие плавников - возможностью обходиться без водной охоты.
          В результате выводов, полученных с помощью вышеизложенных логических рассуждений, получаем  весьма привлекательную картину древнего пространства. Получается, что   человек древних эр жил припеваючи, бродя    по пояс в целебных травах и по макушку в ароматной  пыльце; не испытывал страха ни перед чем, поскольку прятаться было не от кого; обладал недюжиным здоровьем, основанном на спокойствии нервной системы. Опиралось его великолепное самочувствие на три правила: частый приём пищи, интенсивные прогулки и архитектурное творчество.
          А на что намекает  вывод о преобладании в рационе древнего человека растительной пищи? На то, что человек ел постоянно, ибо насытиться травой за один приём невозможно. О чём говорит вывод, что человек не страдал от холода? О том, что человеку даже ночью было тепло. Но как это возможно? Ведь ночная температура воздуха всегда ниже дневной на десять градусов. То есть, чтобы не мёрзнуть ночью, нужно находиться в температурном диапазоне  воздуха +25.  Но  при такой тёплой ночи каков же был полдень? От +35 до +40 градусов? Это нестерпимо жарко. Значит, правильным будет иной вывод:  в те времена человек проводил ночлег в помещении (в доме или звездолёте). А к чему ведёт вывод о том, что не от кого было убегать? К тому, что хищники в те времена не водились. Во всяком случае, дневных хищников не было точно.
          Итак, обильный цветочно-травяной покров, благоустроенные жилища и среда обитания без хищников - вот что сопутствовало жизни в первозданные времена и обеспечивало бесперебойную работу так называемого и кому-то кажущегося нереальным гена бессмертия.
          Если сравнить современный образ жизни и древний, получим идентичность показателей.  Так сказать, условия для использования права на бессмертие присутствуют и в 21 веке. Западает только один фактор: сегодня  не соблюдается правило запрета на появление около  человеческих жилищ  дневных хищников. Именно они -  клыкастые и жаждущие крови - глумятся над природой и вводят её в ступор. Из-за хищников череда нервных заболеваний тянется столетиями, провоцируя ослабление иммунитета и обматывая земной шар цепной реакцией несопротивления напастям.
           Кто-то поспорит, мол,  если хищников первоначально не было, то каким образом они появились теперь? Ответ прост: грядой мутационных изменений. Произошло это так. Случайный зверь-мутант, приспособившись к отсутствию в своём желудке фермента для переваривания грибов и орехов, постепенно перешёл на животный белок,  создал новый вид зверей, а в дальнейшем через внутривидовой отбор произвёл множество подвидов, семейств и групп пятнистых и полосатых, лохматых и короткошёрстных, сухопутных и водных, мелких и громадных, рычащих и шипящих, бегающих и ползающих, всяких разных и непохожих друг на друга хищников.
          О них вели речь на встрече с Анфисой представители внеземной цивилизации. Созвездие Орион считало своим долгом обеспечить всем существам Вселенной нормальное существование. С этой целью  Орион организовывал рейды звездолётчиков. В благополучные места космоса направлялись стайки  маленьких проверяющих с несложными заданиями: предоставить отчёт о состоянии флоры и фауны экзосистем. Если результат изобиловал  тревожными нотками, тогда в повторный рейд  на смену  говорящим попугаям и  воробьям отправлялся уже серьёзный  и основательный отряд космонавтов-спасателей.
         По всему получалось, что нынешний рейд в Солнечную систему выявил кое-какие сложности, и потому срок пребывания на планете Млечного Пути грозил увеличиться многократно. Стреба, орионского ястреба, это очень расстраивало, ибо ему на Земле не хватало пищи. Он уже с трудом выносил голодную зиму и чувствовал, что с каждым днём слабеет от недостатка жиров и белков. А вот Оро, как истинный воробей, совершенно не испытывал дискомфорта и готов был пребывать на Земле бесконечно долго. Единственно, по кому он скучал - так это по своим крылатым сородичам из орионской стаи, оставшейся  ждать его на родной планете большого звёздного скопления Ориона; тосковал по руководителю полёта - человеку с именем Сень, провожавшему птиц на космодроме Ориона;  горевал по временно утерянной способности летать в небе.
         Однако потерпеть ещё годик Оро настроился. Он решил задержаться в Солнечной системе ради Анфисы. Оро впервые  встретил  человека, который так искренне и сильно переживал за воробьёв. Эта привязанность Анфисы к птичкам импонировала орионскому воробью, и Оро, кажется, сам уже начинал испытывать нежные чувства то ли к Млечному Пути, то ли к землянам, то ли к этой девушке, с которой сейчас разговаривал. Оро боялся себе в  этом признаться, но никогда не пренебрегал  возможностью почирикать о жизни с обладательницей каштановых пёрышек-косичек.
         В лице жительницы Земли он нашёл замечательную помощницу. Нажимание кнопок, ношение сумок и написания отчётов у Анфисы получалось лучше, чем у внеземного птаха. Вот и сейчас Анфиса усердно заносила в тетрадь рассуждения орионских посланников и вместе со всем космосом старалась найти выход из ситуации. После  многочасовых  споров  проглянуло нечто, похожее на  догадку.
         Оказалось, что причина смерти лесов и причина  потери бессмертия человека  втиснуты в один сундук. Обе эти причины называются паникой перед  дневными хищниками (первая  - у насекомоядных птиц, а вторая - у людей).  Тигры-людоеды, тетеревятники-синицееды  заполонили полдень человеческой цивилизации и вытеснили из него безмятежное счастье.
          Об этом должны отвезти отчёт в созвездие Орион две отважные птицы. Но они пока не будут этого делать, а постараются справиться с недоразумением. Тем более  что у посланников космоса появились помощники на Земле, которых с каждым днём становится всё больше и больше. Сначала  сочувствие проявляла только Анфиса и население её деревни. Теперь уже  присоединились близлежащие сёла, Лёля и Глаша понимают важность проблемы. И наверняка скоро появятся новые защитники реликтового достояния планеты. Опираясь на взаимопомощь, команда "Звёздный щит" решила жить надеждой и не унывать.
          Наговорившись вволю, Оро и Стреб распрощались с хозяйкой яблоневого сада и направились на ГЗО "ЗЯ-4".   Выйдя из калитки, птицы заметили за собой слежку.  Чтобы не привести "хвост" в тридевятое царство, орионцы решили замести следы и начали крутить по лугу. Попетляв некоторое время, они двинулись к лесу, а затем резко свернули к ожидавшей их платформе.
          Тляки, закруженные метелью, потеряли инопланетян из вида. Уверенные в том, что исчезнуть в никуда непонятные создания не могли,  щипокцы пошли искать тех по лесу.
          В лесу темнеет быстро. Стена деревьев преграждает путь солнечным лучам. Дебри, не пропускающие лучей, становятся неприветливыми. Любой треск обломившейся ветки заставляет человека вздрагивать. Ведь человек - самое незащищённое существо из всех обитателей дремучих чащ.
          Естественной реакцией на  сгущающуюся тьму является ускорение движение навстречу свету. Тляки припустились к брезжившему вдали просвету, образованному лесной полянкой. Достигнув ровного места,  на которое вечерний сумрак ниспадал слабыми отсветами серого неба, тляки остановились. Оказалось, они  пересекли весь лес, а  полянка была  с его противоположной стороны. Там опушка на границе огромного заснеженного луга упиралась своими краями в дальнее шоссе.
          Любоваться открывшимся пейзажем не пришлось, так как послышался  протяжный вой, означавший, что дерзнувшие войти в лес находятся в поле зрения волков. Вой утраивался. Стая голодных зверей подтягивалась и сжимала  кольцо.
           Тлякам ничего не оставалось, как повесить  пакет с деньгами на сучок и срочно залезть на дерево. Волчья стая разбрелась около дерева  по полукругу и уселась на задние лапы ждать, пока замёрзшая добыча свалится в пасти.
           Искатели приключений, уцепившись за ветки, дрожали и пытались дозвониться до Хряка. Но мобильники не удерживались окоченевшими пальцами. Телефоны попадали в снег. Волки, заметив, что кое-что уже начало сыпаться с дерева, подобрались поближе.   
           Что упадёт следующим? Камень? Ветвь? Шапка? Кошелёк? Комок снега? Можно было бросать в волков зажжёнными спичками. Можно было бы даже придумать соорудить факел. Но далеко огнём стаю не отогнать. Да и убегать придётся не волкам, а людям.
           Оценивая  направление предстоящего ухода от стаи, тляки видели только сугробы слева, тянущиеся до горизонта, и волков справа, приготовившихся дождаться пиршества.
           Прыгать в сугроб тляки не решались из опасения увязнуть в нём и достаться голодным хищникам. Рухнуть в стаю и разметать её палкой было рискованно. Но  других вариантов не предвиделось.
           С высоты дерева можно было  изучать поведение волков, и оно наводило на некоторые мысли. Например, тляки заметили, что стая обходит пушистый сугроб стороной, будто берлогу. А, может, волки,  как люди, боялись застрять в снегу? Но как проверить, поведёт вожак стаю в сугроб или нет? Нужно прыгнуть. А вдруг волки тоже прыгнут?
           Никакого решения  не приходило на ум. Казалось, тляки были обречены. Но откуда ни возьмись, появилась припозднившаяся птичка. Она была самой обыкновенной: ночевала в лесном дупле, в утеплённой травинками развилке дерева, а днём летала в город подкормиться. Сейчас, видимо, возвращаясь из мест кормёжек, не могла равнодушно пролететь мимо человеческой беды. Птички всегда готовы помочь людям, потому что уважают их и знают, что выжить можно только вместе с ними.
           Увидев, что  загнанные на дерево  чудаки боятся искать спасения в сугробе, птичка решила подсказать выход. Сев на сугроб, она, слегка трепеща крылышками, попрыгала по снегу к шоссе. Удаляясь, лесная жительница оглядывалась на тех, кто уже из последних сил обнимал холодный ствол.
           Руки у попавших в переделку окоченели, и скоро  должен был наступить момент  отключения хватательного рефлекса. Ноги немели, упираясь в крону, спины постепенно переставали чувствовать холод. Приближался час оледенения организма. Но борьба за жизнь шла. Несчастные  держались друг за друга, прижимая торсы к дереву.
           Птичка, гуляющая по сугробу, удивила замерзающих. Тляки даже предположить не могли, что малышка указывает им дорогу. Ведь сами тляки плохо относились к пичугам, издевались над ними. Соответственно, изверги считали, что весь мир извергоподобен. Но мир совсем другой.
           Космос живёт по принципам взаимовыручки и сотрудничества. Многие существа доверяют человеческой цивилизации как наивысшей форме разумной  жизни. А птички доверяют особенно, потому что  больше других общаются с человеком и больше всех про него знают, подглядывая за ним с высоты.
           Птички, в случае возникших трудностей,  чаще остальных обитателей планеты обращаются к человеку за помощью (летом слетаются к искусственным купальням и поилкам, зимой - к кормушкам, осенью - к окнам за клочком утеплителя  для гнёздышка, весной с гордостью демонстрируют человеку своих поставленных на крыло птенчиков).
           Также есть множество описаний обращения животных моря и суши к человеку. Раненый тюлень выползает на берег и переворачивается порезанным  брюшком вверх, когда к нему подходят люди, чтобы те вылечили его рану. Медведица приводит людей к яме, куда упал   медвежонок. Олень - к оленёнку, защемившему в развилке ствола копыто. Слониха наведывается в деревню попить водички из-под крана. Обезьянки вырывают бананы у туристов. Белки достают орешки из карманов курток.  Ворона за два кусочка печенья может станцевать  человеку танец обожания. А за то, что человек спас от кошки  выпавшего из гнезда воронёнка, каркуши способны в дальнейшем защищать своего спасителя от  злых собак.
           Звери и птицы с радостью оказывают поддержку человеку: дельфины выталкивают  людей на поверхность, пингвины играют с ними в футбол, бельчонок угощает сушёными грибочками, волчицы согревают потерявшегося ребёнка...
           И лесная пташка, собравшаяся  принять участие в судьбе двух заблудших, не исключение. Конечно, она не знала, что они - тляки, которые всегда были настроены против её крылатого семейства. Птичка имела о человечестве   хорошее мнение, перенятое у родителей.
           "Сюда! За мной! Смелее!" - как бы говорило поведение  лесной пташки. И тляки послушались. Доверившись очаровательной крохотуле, они спрыгнули в сугроб.
            Волки привстали,  но в рыхлый снег не полезли, остерегаясь быть поглощёнными толщей сугроба. Стая безнадёжно завыла, стала перемещаться вдоль снежной толщи, но границ, дозволенных вожаком, не нарушала. Для тляков забрезжило спасение.
- Спасибо тебе, птичка! Век будем тебе благодарны! - закричали счастливчики, поняв, что теперь они в полной безопасности и, раздвигая грудью сугроб, направились к шоссе через поле.
          Пташка оглянулась, немного подождала и упорхнула. Она полетела к лесу. Тляки проводили её взглядом, полным восторга и умиления. Смахнув нахлынувшие слёзы радости, они продолжили идти туда, где вдали гудела автомобильная трасса. Там с лязгом и скрежетом проносились машины. Волки к шоссе точно не прибегут. Да и не страшным стало их подкарауливание одиноких путников: отныне мужчины знали, где  укрыться от стаи - в сугробах. И главное - тляки сегодня усвоили основную науку сосуществования в природе. Перед ними воочию явилось истинное предназначение всего живого: вместе радоваться жизни.
        Так перейдя на сторону птиц, тляки  договорились не докладывать Хряку о необъяснимой встрече возле калитки, о двух крылатых посетителях деревни, о метели, об Анфисе и о том, что Лёля заныкала бланк с печатью.
          С этой самой минуты можно было бы предположить, что Лёле и Анфисе заживётся спокойно. Но девушки не ведали о злоключениях тляков и потому не намеревались ослаблять борьбу с ними.

***
          В домике яблоневого сада допоздна горел свет. Лёля, Анфиса и Глаша разбирали слова, отпечатавшиеся на бланке  щипокцев. Оттиск печати оказался сильно смазанным. Но всё равно можно было разглядеть, что ни о каком крокусе во фразе, вырезанной по окружности  печати, речи не шло.
- "Щётками Иссушающих Пустынь Отшлифуем Километры", - прочитала Анфиса.
- Так они делают пустыни? А обманывали меня, что крокусы сеют, - ахнула Лёля.
- Сражение с опустыниванием начинаем?
- Начинаем! Но как прогнать ястреба с моего двора? Он ведь привык к нему.
- Ястребы боятся больших птиц, - подсказала Глаша. - Надо развесить  картинки  глазастых чудовищ. Ястреб улетит.
- Картинки надо бы разместить не только на деревьях сёл, но и городов, - дополнила Анфиса. -  До меня дошли слухи, что  улетевшие с "Финта когтистой лапой" ястребы бесчинствуют в городах.
         И действительно в городах  творилось нечто невообразимое. Проигравшие гонки ястребы вовсе не собирались сгорать от стыда. Они не улетели в лес, а предпочли охотиться в городах на всё, что там бегало и прыгало.
         Терпеливо выжидая в засаде дамочек с собачками, тетеревятники  кидались сверху на пёсиков, хватали их за шкирку и утаскивали в небо вместе с поводками. А если смелая хозяйка вырывала питомца, то ястреб, привыкший к человеку,  садился на голову женщине и начинал ей ровнять стрижку.
         В результате зверских налётов горожанки изменили стиль выгула собачек. Женщины стали ходить по улицам с дубинами, которыми было удобно защищаться от оборотней.
         Увы, в результате этого  пришла в упадок торговля. Женщины наотрез отказались от шоппинга, так как стало неудобно пользоваться хозяйственной сумкой: в одной руке у дамы поводок, в другой - дубина. А сумку куда? В зубы? Разве либо так... Но не всякая сумка подходит по цвету под тон губной помады. Так что население перешло на питание исключительно одним только мороженым. Гениально! Пока стоишь под  крышей киоска, ястреб не нападает: боится свою морду разбить об витрину.
         Разорившиеся торговцы перевезли свои магазины в южное полушарие планеты - туда, где ястребов нет. Но там также нет и яблонь. А без яблок выкладка товара получается некрасивой. Ради красоты торговцы вернулись на север и стали придумывать, как бы к северным  женщинам прицепить сумки. И придумали!
         В качестве подставок под дубины приспособили бывшие вазоны. Выходящий из дома   вытаскивал дубину из  вазона, выгуливал собачку, возвращался, засовывал палку обратно в спецподставку и шёл домой, по пути заглядывая в магазин, который предоставлял мешочки для продуктов,  пакеты для собачек и колпаки для покупателей. Пакет натягивали на голову собачке, колпак - на голову человеку,  чтобы ястреб  не мог понять, кто это тут гуляет.
         Не только ястребы, никто не мог понять, что тут, собственно, происходит? И потому тридевятое царство, которое частенько выполняло виражи неподалёку от города и вникало во все нововведения, срочно собрало своих активистов на  совет.

***
          На очередном заседании "Звёздного щита" Анфиса осветила сложившуюся обстановку.  Блоня распорядилась  сделать присутствие  ястребов в городах невозможным. Оро предложил организовать всеобщую вылазку. Стреб посоветовал  не медлить. Жар-птица вызвалась первой посетить проблемные районы.
          Эффект  оказался ошеломляющим. Через три дня ни одного желтоглазого хищника в городе не осталось. Со стороны может показаться, что тридевятое царство применило волшебство.  А всё элементарно: магическое действие на ястребов оказали яркие ленточки, развешенные на деревьях, а также шуршащие плёнки, сверкающие диски и воздушные шары с нарисованными препротивными физиономиями. Эти пугающие хищников предметы прогнали из городов банду кровавоклювов. А происходило всё следующим образом.
          Однажды рано утром и, как всегда, под прикрытием метели, Блоня - принцесса тридевятого царства, Жар-птица - постоянный житель ГЗО "ЗЯ- 4", Оро - космический странник, Стреб - его коллега по миссии "ЗРЛ", Анфиса - защитница земных воробьёв -, нагруженные разноцветными поделками из бумаги, картона и пластика, вышли на межгалактический субботник.
          Развешивая  на деревьях неприятные для тетеревятников изображения, команда "Звёздного щита" оказалась свидетельницей восторга, который выражало многоголосие мелких пичуг. Как синички и воробьи догадались, что ястребы больше не прилетят? Но случилось именно так. Произошёл отлёт тетеревятников в дикую природу, а человеческая цивилизация вернула себе достойный  культурный облик.
         Не забывая  о бывшей угрозе, женщины ввели в моду  шляпы с высокими перьями, дабы затруднить ястребам доступ к лицу. Дубинки были переделаны в трости. На собачек  примерили высокие шлемы с развевающейся кисточкой. На  домах укрепили шипы, не позволявшие ястребам совершать посадку на крыши.
         Теперь  "Звёздный щит" мог приниматься за выполнение задачи перевоспитания  щипокцев. Но никак не предоставлялся случай встретиться с финтистами. К Лёле два тляка  больше не заглядывали, а на Хряка выйти не удавалось.

***
          Хряк давно не совершал прогулок. Он пребывал в ярости после отказа тляков уничтожать синиц, воробьёв, скворцов, стрижей, голубей, уток, ласточек и трясогузок.
- Как вы смеете мне перечить? - бесновался Хряк. - Расхотели превращать Землю в пустыню?
- Мы отказываемся вредить насекомоядным птичкам. Они - друзья человека, - пятились тляки.
- А деньги где? - напирал Хряк.
- На дереве.
- Что-о-о?
- В лесу.
- Принесите!
- Не хочется опять туда, где волки.
- Сам принесу!
        Уточнив направление, Хряк двинулся к Анфисиной деревне. Там, не успев миновать улицы, граничащей с лужайкой,  он увидел Лёлю, вышедшую
из дома Анфисы. Осенённый  догадкой, главарь " ЩИПОКа" ворвался в дом к Анфисе.
        Ему ли было не знать, что Лёля ещё недавно была приверженцем   щипоковщины? Он хорошо помнил, как договаривался передать ей очередную кругленькую  сумму денег. И вдруг столкнулся с невиданными доселе переменами: Тляки после  посещения Лёли забросили идею опустынивания и стали сами не свои. И как  это  объяснить? Только воздействием на тляков последних событий, главным действующим лицом которых была Лёля. Но откуда ветер дует?      То, что Лёля дружит с кем-то и может попасть под влияние противоположных идей, Хряк предполагал. А вот теперь и понял, откуда девушка нахваталась новизны.
- Это ты разуверила Лёлю в значимости моих намёток? -   вопил Хряк. - Ты?   Твоё ли  дело решать судьбу планеты?    - багровый от ненависти Хряк теребил Анфисино ожерелье. - Кто ещё? Кто, я спрашиваю, ещё на твоей стороне?  Какого чёрта молчишь?   Говори, пока я эту твою нашейную безделушку не скрутил в жгутик .
        Ожерелье похрустывало и попискивало. Видимо, разные рычажки, приводимые в действие грубыми  сжатиями, передавали сигналы в ГЗО "ЗЯ-4".
        Метель откликнулась. Вместе со снегом в дверь впорхнули Оро и Стреб. Воробей повалил мужчину на пол, а Стреб уселся поверженному на голову. Анфиса зажмурилась, чтобы не видеть того, что могло дальше произойти. Кто знает, на что способны крылатые странники иных миров, если их довести до белого каления? Тем более, что Стреб, хоть и был образованным и высоко цивилизованным, тем не менее  являлся всё-таки ястребом, что затрудняло ему возможность избавиться  от обычных птичьих инстинктов. 
- Не забудьте: Блоня просила взять Хряка на заметку, - после откашливания выдавила из себя несколько слов Анфиса.       
- У-у-у! - разочарованно процедил Стреб и дал пинка Хряку.
          На улице перед выскочившим из дома Хряком предстала неописуемая картина. Среди белой кутерьмы снежинок двигалось что-то розовое.  Оно перемещалось   вдоль улицы, проявляясь то справа, то слева. Иной раз оно поблёскивало сверху, исчезало вдали и снова возвращалось. Один раз оно поравнялось с забором, и забор накренился. Другой раз подскочило на месте, оставив после себя яму на дороге. Затем розовое пятно увеличилось вдвое и долго-долго стояло около  Хряка, словно разглядывая его.
          Блоня, принцесса тридевятого царства, действительно внимательно рассматривала человека, сидящего  посреди улицы. Её разбирало любопытство: как по внешности определить склонности индивида к злодеяниям. Получалось - никак. Нелюди  тщательно подделывались под людей. Всё у них торчало  на обычных местах. Необычным было одно: жадность, жажда наживы и трусость.
           Кто-то возразит: эка хватила - трусость. Разве Хряк трус? Вон как набросился на Анфису... Ага! Он набросился бы и на бабочку, чтобы удаль свою потренировать. Ничего не скажешь, смельчак ещё тот! А на орла он тоже пойдёт? Вряд ли. Почему вряд ли? Потому что до этого никогда не ходил. Почему не ходил? Боялся.
          И опять могут возразить: он же собрался один к волкам, значит, смелый мужик! Нет. Он просто, наверное, попытается взять пакет, но с волком биться совсем не собирается.
         Отчего же этот парень вырос трусливым? Чего он боится? А вот чего: боится  не успеть удовлетворить  жажду наживы. Основания для этого имеются: Хряк не бессмертен. В этом вся загвоздка.
         А ведь на протяжение тысячелетий орионцы призывали  землян принять принципы бессмертия. Насколько размереннее и упорядоченнее стала бы человеческая жизнь, когда бы не приходилось  спешить реализовывать  свои планы! Но земляне выбрали иной вектор развития: бегом к инфаркту. Да как же  не быть разрыву сердца при  постоянной гонке? И второпях разве можно что-либо  стоящее сделать? 
- "Звёздный щит"! - сказала Блоня. - Займите свои места на площадке Галактического Звездолёта Открытого типа "Земная Яблоня - 4".
- Что? - не понял Хряк и затравленно огляделся в надежде обнаружить источник звука.
          Но голос звучал всюду. От земли до небес он раскатывался мягким эхом, ударялся о препятствия, рассыпался, гас и снова лился из-под туч, сопровождаемый  горячим потоком воздуха. Хряк чувствовал, что при каждом слове, падавшем с небес, его обдавало теплом, как бывает, когда ощущаешь дыхание собеседника. Но откуда зимой мог появиться слой горячих воздушных масс? Ну, конечно, это речь Блони производила такой эффект. Ведь говорят люди на выдохе. А у великанов  и дыхание мощное. Но великанов не видно вблизи, особенно в метель. Их не видно, потому что "мы находим только то, что ищем". А кому придёт на ум искать встреч с великаном? Великан-то прячется за метелью. Об этом несведущий      в сказочных делах человек не догадался бы никогда. Но Хряк был уверен, что сказка в его жизни присутствует, поскольку он-то сам сказочно богат.
          Посчитав себя в доску своим для волшебных миров, Хряк схватил один из них за розовое пятно, валившее вокруг заборы. Хряк почему-то решил, что розовое свечение и жаркий ветер взаимосвязаны. Пятно оказалось твёрдым и гладким. Что это? Стена посреди деревни? Пятно отпрыгнуло. Хряк пополз за ним.
          Блоня негодующе топнула ножкой. Земля вздрогнула, и Хряк обомлел: над "розовой стеной" колыхалась ткань, белая с золотой окантовкой. Мужчина схватился за неё, чтобы оторвать кусочек уникального вещества и позже продать подороже. Кто знает, вдруг сегодня день  необъяснимых явлений природы? Вдруг, ещё кто-то встретится с розоватостью зимы? А у Хряка уже будет, что предъявить на аукционе.
         Но принцесса   тридевятого царства не позволила оторвать клок от своего бело-розового одеяния и дунула на Хряка. Того  отнесло до леса. Неплохой ветерок получился.
          Стараясь не раздавить Хряка своими шестиметровыми башмачками, Блоня прошествовала мимо него бело-розовой тайной и, отдав во власть  вьюги подол вышитого платья, скрылась за пеленой снега.
          Оро, Стреб и Анфиса тоже двинулись следом. Жар-птица замыкала процессию. Поравнявшись с Хряком, она настолько испугалась его зверского оскала, что на нервной почве начала светиться и ронять перья. Обдав ошалевшего Хряка снопом искр, голубка ускорила шаг и, оглянувшись на всякий случай, быстро вскочила на подножку платформы ГЗО "ЗЯ-4".
- Все на месте? - раздалось из поднебесья. - Включать мотор?
- Вперёд! - ответил Стреб, и тридевятое царство взмыло в заоблачную высь, прячась за вихрями снега, синтезируемого спецустройством под днищем платформы.
              Оро не сводил глаз с Анфисы.  Воробей думал о том, сколь многим опасностям подвергает себя земная девушка, защищая деревенских птичек. Случайная встреча со всемогущими космическими координаторами казалась  везением. Без поддержки "Звёздного щита" Анфиса бы сегодня не совладала с агрессивно настроенным полузверем.
             Получается, что Анфиса постоянно нуждается в защитнике, а Оро - в соратнике.  И если Анфиса не против, то Оро задержался бы на Земле подольше. Он жил бы в пещере, питался ягодами и семенами, заботился о здоровье планеты.
             Воробью Ориона не хотелось улетать  с Земли. Инопланетянин, конечно, понимал, что, оставшись в Солнечной системе, он потеряет навык владения крыльями. Но цель сберечь голубую планету стоила некоторых потерь. Их можно было считать обычными издержками, погрешностями плюс-минус. К тому же в большой команде веселее работается. И потому Оро уже давно для себя решил: он Анфису не оставит наедине с проблемами птичьего обустройства. Тем более, что   тут появились любители хватать за шею несогласных.
                Оро знает цену таких драк. От прежних потасовок среди просторов космоса на  шее воробья осталось немало кровоподтёков, которые со временем слились в один коричневато-сизый синяк. И только белая полоска до сих пор напоминает о том, что ожерелье связи много раз спасало воробья от гибели. Эта белая полоска оперения, как опознавательный знак, проходит посередине шеи Оро и выдаёт в нём незаурядного смельчака.
                Неужели теперь такая же полоска появится на шее Анфисы?
                Появится, но временно. От одного воздействия кожа не будет менять своей структуры. От одного хулигана планета не рухнет в обморок.
                Приближался час чаепития, и "Звёздный щит" устраивался на своих местах в зале с кукушкой. Блоня накрывала на стол и приговаривала:
- Мы молодцы! Уже выполнено несколько пунктов программы по спасению воробышков! Лёля добыла ценные сведения. Главарь выдал себя ненавистью и чуть не покорёжил средство космической связи, - Блоня на всякий случай  поправила своё ожерелье и прерывисто вздохнула. -  Из городов удалось прогнать  хищников. Теперь предстоит осуществить задачу, сформулированную в пункте четвёртом. Он предполагает восстановление утраченного наследия ушедших эр. Какие будут предложения?
- Я предлагаю привлечь воробьёв в Лёлину деревню, - подняла руку Анфиса.
- И соорудить  воробьишкам домики, как скворцам, - добавил Оро.
- Сумасшедших ястребов, употребляющих в пищу друг друга, вылечить целебной весенней травой, - сказал Стреб.
- Хряку постоянно  напоминать о том, что тридевятое царство  следит за ним. Я это могу делать своим огненным хвостом, - заявила Жар-птица.
- Вы у меня замечательные! - восхитилась Блоня и дотронулась пальцем до лба каждого. - И ты, Жар-птица; и ты, Стреб; и ты, Оро; и ты, Анфиса!
                Анфиса, почувствовав приятную прохладу, исходившую от прикосновения хозяйки дворца, схватилась за лоб:
- Ой!
- Чив! - подпрыгнул от неожиданности Оро.
- И-и-и! - присвистнул Стреб и смущённо спрятал голову под крыло.
- Ах-ха-ха! - закрутилась вокруг себя Жар-птица, не в состоянии сдержать нахлынувшей эйфории.
      Блоня многозначительно приподняла брови:
- Теперь вы отмечены космической энергией. Отныне ваши эмоции даже без задействования рации будут незамедлительно высвечиваться на  мониторах тридевятого царства. Особенно эмоция страха, так как она является доминантной. Помощь придёт мгновенно. Точка, которой сейчас коснулась космическая энергия, станет опознавательным символом. Рядом с нею ваше оперение будет менять цвет, блёкнуть и светлеть.  Но пятнышко в центре темечка  навсегда останется ярким. Как у меня.
         Блоня сняла диадему, и все увидели, что посреди жёлтых прядок орионской принцессы выделялась полоса шоколадного цвета. Если прядку отрезать, то короткие  шоколадные корни волос станут напоминать пятнышко.
         Компании захотелось срочно рассмотреть  свои пятнышки. Подхватив подопечных,  Блоня,  перенесла каждого на аллею тридевятого царства поближе к их домашним зеркалам.
       Изменённая прядка Анфисы оказалась чуть ярче основного тона волос и вызывала в районе чёлки ассоциацию с космической звёздочкой. В принципе, у всех людей цвет волос неоднороден, а у животных окрас и подавно пёстрый. Что говорить о птицах - те раскрашены как игрушки. Так что со стороны опознавательный космический знак не бросался в глаза. Он был понятен лишь посвящённым в тайну синергии цивилизаций.
       Синергия высокоразвитых обществ,  сотрудничество в области охраны жизни предполагала дружбу и взаимопонимание всех существ Вселенной. Добросердечные обитатели разных галактик должны были часто встречаться друг с другом для обмена опытом и оказания поддержки в деле защиты зелёного покрова планет, его обновления и сохранения наиболее ценных растений. Но встречами предполагались и расставания. Разлука была неизбежной в связи с необходимостью периодически возвращать космических энтузиастов в их привычную среду для восстановления потенциала, истраченного в чужих мирах.
        Подошёл срок отдыха  для посланников созвездия Орион. Им трудно было выдержать условия, при которых невозможно ни держаться в воздухе, ни спрятаться за  листвой деревьев, ни найти аппетитную  гусеницу длиной в два метра и толщиной с бочку. Учитывая сложившиеся обстоятельства и усталость участников рейда, Блоне пришлось провести экстренное заседание "Звёздного щита".
                Однажды утром принцесса тридевятого царства грустно сообщила, что Стреба необходимо  возвращать на родину. Космического странника предстояло срочно отправить домой, в область Ориона. Причиной внезапно внесённых корректив в план работы команды послужило катастрофическое исхудание орионского ястреба. Земная пища не могла насытить его. Она была  мелковата для огромной птицы.
          Здоровье Стреба ухудшалось. Ястреб таял на глазах. Он испытывал потребность в огромном количестве мясной пищи. Полноценный рацион его ждал в привычной для него среде обитания, где он привык охотиться ночью и освобождать города от крыс.
          Стреб уговаривал Оро улететь с ним, чтобы вернуться на Орион вместе, так же, как вместе прибыли на Землю. Но воробей отнекивался, ссылаясь на больную лапку и на то, что не может оставить Анфису без  защиты.
- Что ж делать, - вздохнула Блоня, - найдём Оро замену...
- На Земле? - возмутился Оро и нахохлился от досады.
- Нет. На звездолёт нужно найти Стребу достойную компанию. Не одному же ему лететь сквозь безвоздушное пространство. Кого предлагаете из находящихся работников тридевятого царства?
- Я на днях тут встретился с Василисой Премудрой. Она жаловалась на усталость, - вспомнил Оро.
- Иван-царевич тоже мечтает об экскурсии, - сказала Жар-птица.
- У Серого волка, прирученного Иваном-царевичем, хорошее взаимопонимание с Еленой Прекрасной, - добавила Блоня.
- А у меня сложились неплохие отношения с царевной-лягушкой, - признался Стреб.
- Много людей набирается. Ну, что ж. Это хорошо. Человек в полёте нужен. Он  умеет обращаться с приборами. 
- И танцевать, - добавить Оро.
- Ох, Оро, тебе бы только прыгать.., - Блоня подошла к телефону, чтобы обзвонить всех жителей ГЗО "ЗЯ-4" и сообщить, какие кандидатуры одобрены для полёта по маршруту "Млечный Путь - Орион".
- Никто меня не понимает, кроме Анфисы, - обиделся Оро и придвинулся поближе к земной Снегурочке, - только с нею я могу наплясаться от души.
- Когда устроим дискотеку? - поддержала друга Анфиса.
- А где?
- Разговорчики!!! - строго постучала Блоня по столу. - Я решаю серьёзные вопросы, а вы там шепчетесь...
- По-моему, вырисовывается межзвёздная парочка, - промолвила голубка.
- Хм.., - Блоня повесила трубку. - А улетать с Земли эта парочка будет вместе или порознь?
- Как "улетать"? Когда? Зачем? - Анфиса вскочила с кукольной табуреточки и запрокинула голову, чтобы посмотреть в глаза Блоне и понять, не шутит ли принцесса?
- Не скоро. Не переживайте раньше времени. Сегодня летит Стреб. Оро остаётся на Земле, пока   лапка  не заживёт. Да и  напарников ему в тридевятом царстве в ближайшие дни не сыщешь. А по правилам лететь в космосе одному не положено.  Так что, если Оро сейчас откажется улетать, то в ближайшем будущем некому будет составить ему звёздную компанию. Сегодня  с трудом сформировали  группу космических странников для Стреба.  Ну, идёмте  готовить их     к  путешествию.
         Подготовка  звездолёта Стреба велась активно. На борт загружались мясные консервы, полотенца, постельное бельё, салфетки, утеплители и светильники. Блоня стояла рядом с ракетой и с  высоты своего роста разглядывала через лупу каждую деталь скоростной летательной машины. Увидев неполадки, Блоня начинала скреплять скобами расходящиеся секции и завинчивать шурупы. Все ремонтники разбегались кто куда, когда восьмиметровая отвёртка возникала в небе и со скрежетом вонзалась в какой-нибудь винт.
         Иногда из поднебесья начинал дуть горячий ветер. Это Блоня посмеивалась над  нерасторопными  рисовальщицами, которые никак не могли переделать надпись на  ракете.
         А  переделать было непросто: сначала стереть старое обозначение, а затем нанести новое. Надпись "ЗРЛ-2" менялась на "ЗРЛ-5". Эти буквы обозначали, что на борту межгалактической миссии "Защитим Реликтовые Леса" находятся или двое путешественников, или, как приказано - пятеро.
         Немало помощников отправятся в дорогу. Многие дворцы останутся без присмотра. Опустеет тридевятое царство. Всё реже  будет навещать людей в обычном мире платформа ГЗО "ЗЯ-4". Но Блоня, конечно, не запретит Оро выходить к деревням, будет содействовать его порыву поддержать  земных собратьев. Ведь люди ценят воробьишек и порой готовы в лепешку разбиться, лишь бы мелодичное чириканье слышалось с утра до вечера.
         Блоня посмотрела на Анфису.  Жаль девушку.  Анфиса, этот маленький земной человечек росточком чуть выше Блониного башмачка, смущённо переминалась с ноги на ногу. Видно было, что  Анфису разволновал предстоящий отлёт Стреба. Девушка теребила кисти голубой шали,  то и дело поправляя ремень на сером пальтишке. О чём она переживает? Блоне ли не знать?
         Принцесса  понимала Анфису без слов. Не потому, что  умела волшебным образом читать мысли, а потому, что сама была женщиной и знала, что тонкие эмоции, имеющиеся у женщин в избытке и помогающие им сохранять  внутреннюю жизненную энергию, одновременно мешают женщинам быть ветреными. Женщине трудно удалить из сердца объект симпатий. Она - не легкомысленный ветерок, которому ничего не стоит  сбросить с цветка росинку. Женщина сильно прикипает душой и остаётся верной своим чувствам навечно.
         Анфисе придётся вкусить горечь разлуки, ведь Оро улетит рано или поздно. Но  космической трагедии разрыва двух  сердец не было бы, если бы не случайная встреча в пещере. Если бы не тетеревятник, доставивший земную девушку к посланникам Ориона. Недопустимая оплошность привела к незапланированным поступкам, контактам и взлому привычного образа жизни. Раскрыты тайны, пожертвованы волшебные приборы, допущены послабления. А ради чего? Ради счастья. Из благодарности за спасение «ЗРЛ» Анфиса допущена в самые закрытые закоулки орионского быта.
         Что лукавить, без земной девушки  миссия созвездия Орион  погибла бы при   взрыве ракеты. И потому уже долгое время  тридевятое царство доверяет Анфисе свои секреты. Но у каждого свой мир.  И миры расходятся. Не оттого, что разочаровываются друг в друге, а оттого, что их тянет в  сторону незримый магнит. Сопротивляться этому магниту невозможно, ибо он  природный. Тот, кто  задумает игнорировать притяжение, рискует обречь свой организм на изменение.
         Инопланетянам, словно  иностранцам, тяжело на чужбине. Их тянет домой. Вот он каков - этот магнит, которому нет равных. Анфиса тоже услышала бы его зов, окажись она в чужой галактике. Родина - это драгоценность, которую никто не имеет права отнимать. Это правило космоса. В космосе  всё  вращается и перемещается, но всегда возвращается на изначальную позицию, к своему истоку.
      Блоня не намерена отходить от этого правила и проверять, насколько беспредельна кара Вселенной за несоблюдение её законов. Блоня сама соскучилась по дому, по орионскому небу, по людям нормального роста. Сейчас принцесса довольна тем, что Стреб более-менее спокойно покидает Землю, что ещё не успел  сильно привыкнуть к Солнечной системе. И, если Оро изъявит желание  взойти  на  корабль Стреба, то Блоня не  станет чинить  птицам препятствий в вопросе возвращения на родное созвездие Орион. Она  просто распорядится переделать цифру "пять" на борту корабля в цифру "шесть".
          Почти о том же  думала  Анфиса. Девушка бы тоже не стала чинить препятствий своему знакомому орионскому воробью, а просто... Просто? Нет, всё бы стало очень сложным для неё - и день, и прощание, и будущее, и воспоминания.
         
***

               Подготовка к полёту завершилась быстро. Пока Василиса Премудрая отдирала от обшивки звездолёта хвостик цифры "два", Иван-царевич уже упаковывал своего Серого волка в специальный защитный цилиндр. А Елена Прекрасная во избежание проявления нежелательных симптомов взлёта,  активно поглощала лимонные леденцы. 
                Стреб примеривал новый комбинезон, а царевна-лягушка   расчёсывала ястребу пёрышки, смачивая их гелем для  придания формы ирокеза.
- Весёлая компания подобралась, - кивнул в сторону звездолёта Оро, - сдается мне, они всю дорогу будут травить анекдоты и резаться в домино.
- Да, - согласилась Анфиса, - шумные друзья любят шумные игры. Жаль  расставаться?
- Я их ещё увижу.
- А я?
- Пойдём, спросим у Стреба.
              Анфиса и Оро обогнули звездолёт и направились к ястребу, покорно принимавшему манипуляции царевны-лягушки, которые та производила с его пёрышками на лбу.
- Что вы слоняетесь без дела? - крикнул Иван-царевич. - Василиса Премудрая уже вся вымазалась в краске, пока  царапала цифру "пять". Помогите ей.
                Вручив  Оро ведро, Иван-царевич помчался за стремянкой. Стреб, услышав шум, обернулся и встал:
- Будем прощаться? Остаёшься пока? - Стреб толкнул плечом Оро. - Когда надумаешь вернуться  в Орион, позвони.
- Ой, Стреб, а ты подрос! - удивилась Анфиса. - Раньше ты был ростом с меня, а теперь - на голову выше!
- Я росту. Я ещё подросток. А вот Оро - взрослый воробей.
-  Так ты ещё птенец? Ты сюда вернёшься когда-нибудь?
- Вряд ли. Я же вырасту и стану выше  в несколько раз. При таком росте для меня придётся изготавливать индивидуальное  специальное межпланетное средство перемещения. А что вы с ведром ходите?
- Идём рисовать пятёрку.
- Пойдём вместе. На прощание сделаем ещё одно общее  дело.
                Когда на  звездолёте засверкала надпись "ЗРЛ-5", раздалось распоряжение всем занять свои места и задраить люки. Подъехал тягач и повёз звездолёт на космодром тридевятого царства.
                По радиосвязи Блоня передала сообщение о предстоящем запуске. Мужской голос ответил, что информация понятна,  к старту всё готово.
                Вдоль периметра тридевятого царства поднялась хрустальная стена, центральная аллея украсилась частоколом, и откуда ни возьмись, появилась стража, преградившая путь на космодром праздношатающимся.
- Чья стража? - поинтересовалась Анфиса.
- Кощея Бессмертного, - ответил Оро.
- Он здешний?
- Разве здешние бессмертны?
- Он тоже улетит?
- Если здоровье не позволит здесь находиться.
- Как он управляет такой огромной платформой?
- Инструкция есть.
- Можно почитать?
- Будешь Кощея почетать - он позволит почитать.
- Весельчак ты, Оро.
- Воробьиная порода. У тебя  такая же.
- Да ну?
- Хочешь, докажу, что люди и воробьи одинаковы во всём - и в  образе жизни, и в привычках, и в целеустремлённости, и в пищевых предпочтениях, и в душевных привязанностях? Слушай. Человек, как и воробей, должен быть или ведомым, или сам за собою кого-то вести. Слоняться без дела  для него губительно. В воробьиной стайке никто не прочь поучаствовать в воспитании птенчиков. Поют воробьи с утра до вечера хором. Люди тоже любят хоровое исполнение песен. Птички обожают сидеть и смотреть на мир. Люди разве нет? Люди бросаются в ноги, прося о пощаде. Птицы тоже по осени кидаются под ноги к людям, словно молят вернуть лето (видимо, пташки считают, что люди придумали зиму).  В пище воробьёв и людей почти нет различий: животный белок плюс  растительный создают прочную основу сбалансированного питания, которую ни люди, ни воробьи не прочь разнообразить блинами, кексами, пряниками и шоколадом. Купание - гвоздь сходства. Ни одной лужи не пропустит  человеческое дитя. Воробышек - тоже. Поедание снега - любимое занятие воробьёв.   Сосание сосулек - детей. Кувыркание в снегу - желанная воробьиная процедура и детская игра человеческого общества. Ежедневная зарядка обязательна у воробьёв. Люди  относятся к экзерсису не менее благосклонно. Влюблённые птички подолгу сидят рядышком на одной веточке и не сводят глаз друг с друга. Влюблённые люди - тоже.
- А ещё люди испытывают нежные чувства к собакам.
- Воробьи - тоже.
- Да?! Почему?
- Собаки прогоняют кошек.
          Анфиса хотела продолжить мысль   своей идеей об изначально общих задачах насекомоядных птиц и человечества, но тут небо над тридевятым царством озарилось золотистым сиянием, и все провожающие подняли головы.
          Улетал Стреб. И, скорее всего, навсегда. Как жалко терять друзей! Без них ополовинивается чаша жизни, будто что-то начинает уменьшать напиток счастья.
          Когда есть друг, то больше ничего не надо. И от друга ничего не требуешь, лишь бы был он рядом. Высокая оценка дружбы связана с тем, что друга приобрести непросто. Но если мы кому-то всё-таки присваиваем статус друга, то это означает, что добровольно власть над собой передаём под начало надёжного, верного и светлого повелителя. Взаимное подчинение,  взаимоповелевание выглядят как игра. Но попробуй эту игрушку отнять - разыграется жизненная трагедия.
          Загадочен механизм душевной привязанности. Он не зиждется на стремлении к карьере, богатству, авантюризму; он не подкрепляется ничем материальным, он не подпитывается извне, являясь сугубо внутренним, сокровенным процессом. Но почему-то, несмотря на отсутствие корректировки, он не ржавеет со временем, не рассыпается в прах. Никогда не ослабевает потребность в дружеском общении. Ни на секунду невозможно разлучиться.  Настоящему другу всегда с трудом даётся расставание. Он не поспешит завершить встречу, усмехнувшись твоим словам и усомнившись в правильности твоих  теорий. На него можно рассчитывать во всём.
          И наоборот, не стоит  ждать прочного взаимопонимания от того, кто готов испариться в любой момент. Ведь отворачивающийся - это не ценящий. Тот, кто расстаётся легко, трудно приобретает статус друга. Если вовремя заметить равнодушие к себе, можно уберечься от ошибок.
  Иногда друзья теряются не по нашей вине. Какова же бывает радость, если через года возвращается дорогой человек, и ты видишь, что дружба ничуть не ослабла, а всё так же щедра, бесшабашна и самоотверженна.
          Космическая дружба является самой  искренней и крепкой. В безвоздушном пространстве никто  не оттолкнёт протянутой руки. Космос не терпит половинчатости, потому что сам целостен и открыт.
          Стребу расставание давалось очень тяжело. Перья его начали светиться как во время нервного потрясения при защите Анфисы от змеи, за которую ястреб принял  извивающуюся руку Лёли. А не слишком ли часто стал волноваться орионский ястреб? Нет. В нём просто бушевали обычные юношеские страсти. Ведь Стреб находился в стадии взросления, и его чувства зашкаливали.
          С ужасом глядя на свои огнём горящие перья, устилающие подкладку скафандра, Стреб понял, насколько дороги ему существа, остающиеся на Земле. Стреб ни за что не покинул бы их, если бы был чуть-чуть лучше приспособлен к жизни в чужих мирах. Увы, незабываемый мир Солнечной системы для него мал и слишком хрупок для того, чтобы исполину Ориона отважиться провести в нём сотню-другую лет.
          Орионский ястреб нервно давил на кнопки рации, чтобы связаться с провожающими, услышать голоса, ставшие  ему почти родными.
- Что ты крутишься? Лишние движения способствуют перегреву. Жарко станет, воду пойдёшь искать? - урезонивала царевна-лягушка. Но Стреб продолжал давить на кнопки.
                Царевна-лягушка не зря обеспокоилась нервозностью Стреба. Если грусть-тоска начнёт снедать птицу, придётся разворачивать звездолёт обратно к Земле. Пошаливающие нервишки - это не шутки. Они могут стать причиной  серьёзных недугов. А до болезней орионцы никогда себя не доводили.
                Не меньше царевны-лягушки  переживала Блоня. А что вытворяло  её платье! Оно, казалось, сошло с ума! Бело-розовое одеяние металось из сторону в сторону, хотя ветра не было. Казалось, ткань  ожила и произвольно принимала разные формы: то напоминала пирамиду, то параллелепипед, до диск, то бутон розы. Блоня никак не могла совладать с нею. Хватая руками, зажимая коленями, одёргивая и выравнивая, принцесса тщетно пыталась придать платью обычную форму, но ничего не получалось. Подол грозил превратиться в комок спутавшейся материи и разорваться, зацепившись за свои же вышивки, выполненные пластинами  чистого золота.
               Сказочная корона беспрестанно скатывалась с головы принцессы, норовя укатиться  на край платформы и  упасть в земные леса. Перелинка почему-то хлестала по лицу и закручивалась вокруг шеи, словно всё ей было не по нраву. А башмачки скользили по  платформе, как по катку, и, чтобы удержаться на ногах, приходилось балансировать, выполняя доселе невиданные  танцевальные па.      
                Анфисе пришлось не слаще. Девушка уже и не баланстровала, а просто держалась за  ближайший кустик, сбитая с ног таинственной силой. Имя этой силы - гравитация. Это она мотала платформу из стороны в сторону, накреняла и потряхивала. В общем, крутила тридевятое царство, как хотела.
                Анфиса упала. Она почувствовала головокружение и онемение в ногах. Это означало, что тридевятое царство осуществляет резкий подъём в небо. ГЗО "ЗЯ-4" взлетала вслед за ЗРЛ-5.
- Что стряслось? - крикнула Блоня. - Почему мы летим вверх?
- ГЗО "ЗЯ-4" движется к ЗРЛ-5  на выручку, -  раздался голос из динамика.  -  Платформа на автоматике летит к своим детям, погружённым в состояние ступора от страха. Эмоция страха автоматически включает машину.
- Да кто в ступоре? - придерживаясь за фонари, Блоня стала пробираться к своему дворцу, рекомендовав  Анфисе и Оро крепче держаться за золотые пластины вышивки на кромке бело-розовой ткани её подола. - Мы уже приближаемся к облакам! Неужели стратосферы достигнем? Кто же  в космосе так  напуган, что  тридевятое царство  кинулось ему на подмогу? И с какой скоростью!  Что же делать? Скафандры надевать и садиться в ракеты? Разве успеем? 
                Спотыкаясь о ступеньки, Блоня сумела войти внутрь своего дворца и подсадить к часам Анфису и Оро. Во время качки часы оказались самым безопасным местом. Уцепившись за рейки, девушка и воробей стали сочувственно следить за действиями хозяйки, выглядывая из окошка чердачка.
                Еле справляясь с неимоверной болтанкой, принцесса подошла к трезвонящему телефону:
- Алло!
- Блоня! Это Стреб! Я скучаю. Мне плохо без вас всех.
- Стреб! Мы все тут, на связи. Мы все тебя провожаем и смотрим в небо. Ты не грусти очень сильно, а то твоя грусть тянет к тебе нашу платформу. Она направилась   к тебе на выручку. Постарайся успокоиться, иначе мы погибнем в безвоздушном пространстве, ведь мы не успели зайти в ракеты. Ещё немного - и тридевятое царство разовьёт такую скорость, что вылетит на орбиту Земли. Отключить  автоматику не можем, так как по правилам космической взаимовыручки наши машины запрограммированы не оставлять в беде страждущего. Не страдай. Перестань волноваться.
- Вы со мной?
- Конечно.
- Не забудете меня?
- Нет. А ты нас?
- Никогда.
- Если бы летел вместе с Оро, то не переживал бы? Но вот так случилось. Оро пришлось остаться. Сейчас передам ему трубку.
- Привет, Стреб! Я тут! Мысленно мы все с тобой, - сказал Оро. - Звони почаще. Жаль, что ты улетел. Мы тоже будем скучать по тебе. Как полёт?  Нормально? Ну и  не переживай.
- Постараюсь. Спасибо, ребята, за понимание!   Буду ждать вас в созвездии Орион.
- Конечно, мы обязательно скоро встретимся.
- Чпоки-моки! И-и-и-! Мне полегчало. 
- Пока!
- Чпоки-моки! И-и-и! И-и-и!
- Ну, вроде всё хорошо, раз стал посвистывать.
- О-о-о-чень хо-о-о-рошо!!! Теперь нам предстоит резкое снижение. Держитесь крепче-е-е-е!!! - Блоня схватилась за ножку обеденного стола.
                Хлоп! Бамс! Ухнули вниз, промокли в облаке, прошуршали днищем по кронам лесов, прохлюпали по болоту и, наконец, вырулили на полянку.
                Блоня выглянула в окошко: никто из землян не заметил этих виражей? Нет.  Люди редко посещают заснеженные полянки. Зима помогла сохранить  сказку в тайне. Повезло обитателям тридевятого царства. Теперь они могут спокойно  приступить к залечиванию своих синяков и ушибов. А вы как думали? Летать и не насажать синяков? Может, оттого голубка сизая? Кстати, а где ж она?
               Жар-птице досталось больше всех. Она постоянно во время качки махала крыльями и потому  нечаянно выпорхнула из тридевятого царства, не успевшего после отлёта ракеты поднять свои хрустальные стены. Спустившись на землю, голубка присоединилась к первой попавшейся на пути голубиной стайке, поклевала зёрнышек, хлебных  крошек и обёрток от конфет. Вроде бы неплохо устроилась. Но на беду  стал преследовать  фигуристый голубь. Голубка так удивилась, что  залилась краской от макушки до хвоста.
            Последующее порхание обжигающего огненного пёрышка решило исход ухаживания. Второй попытки не было. А тут ещё и кошка пожаловала, спряталась в клумбе и сделала вид, что равнодушна ко всему.  Но Жар-птицу не проведёшь: скоропалительно завершив прогулку, она  полетела искать ГЗО "ЗЯ-4". Там спокойнее. 
Глава 6
 На кромках  миров
 
                После проводов Стреба и половины тридевятого царства вместе с ним, Блоня впала в тоску по Сеню. Ей  захотелось  тоже немедленно отправиться в космос, чтобы ускорить встречу со своим возлюбленным. В своё время руководство орионскими полётами не отпустило Сеня на Землю вместе с Блоней, посчитав знания Блони достаточными для того, чтобы принимать в Солнечной системе экспериментальных пернатых и обеспечивать им сносное существование на чужой планете.
                Блоня умело обращалась с птичками. Как принцесса тридевятого царства, она пользовалась авторитетом у подопечных, поэтому ей не составляло труда поддерживать среди участников  миссии ЗРЛ-2 дисциплину и послушание. Птички неукоснительно следовали космическим правилам и соблюдали режим жизнеобеспечения.
                Как руководитель миссии ЗРЛ на Земле, Блоня мастерски владела приёмами магического, магнетического, электрического и мыслительного воздействия на обитателей моря и суши. Но, как женщина, она  была не в состоянии годами находиться в разлуке со своим женихом-орионцем, чей образ заставлял учащённо биться сердце  принцессы. Космонавт Сень не выходил у Блони из головы. Сильный, мудрый, находчивый, он неоднократно бывал в Солнечной системе, но всё время без Блони. И вот теперь опять был задействован в работе далеко от Млечного Пути:  в недосягаемых взглядом глубинах космоса он трудился над новой разработкой аппаратуры бесконтактного взаимодействия с экзопланетами новых миров.
                Блоня считала дни до момента встречи с Сенем. Этих денёчков оставалось не так-то много, всего-навсего - до лета, когда  при безоблачной погоде   навигационным приборам  будет проще взять правильный курс.
                Ждать благоприятного времени оставалось недолго: на дворе справлял новоселье январь, ясных дней становилось всё больше. Солнце повернуло на лето.
             Блоня почти не  выходила из дворца. Сидя у телефона, она принимала звонки от звездолёта ЗРЛ-5, на котором Стреб, обученный разным космическим тонкостям ястреб, с компанией попутчиков возвращался к родным  берегам; крутила яблочко по блюдцу, чтобы увидеть Сеня и прочитать строчки его стихов; перебирала фотоальбомы, где хранились воспоминания об их совместных с Сенем походах;  ночи напролёт вглядывалась в звёздную даль в надежде получить оттуда весточку о доме или распоряжение о завершении работы в чужой галактике.
                Ни расстояние, ни чёрный мрак безвоздушного пространства не могли ослабить чувств Блони. Нестерпимым огнём обжигало принцессу желание побыстрее дотронуться до щёк Сеня, утонуть в его глазах, укутаться его улыбкой, украсить  своим тонким голоском его басистый смех.
            Блоня мечтала забраться с Сенем высоко в горы, спрятаться там в расщелине, чтобы больше никто и никогда не смог их разлучить. Орионская девушка  перебирала в мыслях возможные варианты построения судьбы и боялась, как бы её собственное отсутствие  не поставило жирную точку в  отношениях. Не зря же существует поговорка "С глаз долой, из сердца - вон!" Принцессу совсем не привлекала перспектива увидеть своё имя рядом со словом "вон". К сожалению,  первая половина поговорки соответствовала реалиям, изменить которые Блоня не могла.  "С глаз долой" так и будет тянуться нестерпимо долго. Космические расстояния не преодолеть по мановению волшебной палочки.
              Но с чего бы это принцессе тридевятого царства уповать на палочку? Ведь в тридевятом царстве ни о каких волшебных предметах продолговатой формы не слыхивали. Тут другие средства в чести.
               Блоня взяла путеводитель по ГЗО "ЗЯ-4" и нашла на его пожелтевших от древности  страницах несколько нужных в хозяйстве волшебных приспособлений: гребень, превращающийся в лес; косынку - в реку; кости - в лебедей;  напиток - в озеро...
             Хорошо бы ещё  обнаружить средство для прохождения портала времени. Ведь в космическом полёте всегда  мечтается побыстрее преодолеть межзвёздные просторы. Но расстояния Вселенной слабо покоряются даже самым мощным ракетным двигателям. И что-то не припомнится, чтобы в путеводителях упоминалось о приёмах преодоления световых лет.
          Может, Блоня не там ищет? Может, в библиотеке ГЗО "ЗЯ-4" есть другой справочник, не столь древний, как этот, и адаптированный к современности? Блоня закрыла старый сборник инструкций земной жизни и поставила его на полку. На обложке значилось: "СКАЗКИ".  Следовательно, другой справочник должен  называться иначе, чтобы  не повторять  использованное название. Нужно  искать. Справочник должен быть. Без путеводителя космические путешествия немыслимы.
          Принцесса вышла на аллею царства. Сразу ей в ноги кинулся воробышек.
- Ты о чём-то меня умоляешь? - склонилась над Оро  принцесса. - Опять просишься в гости к земным людям? Мы, орионские люди, проигрываем по сравнению с землянами? Прокатить тебя до деревни? Наряжайся!
                Оро, обрадовавшись, что его поняли, впорхнул в свой домик и вернулся, уже облачённый в белую накидку, тёмную шапку и пушистый шарф.
- Будьте любезны, сделайте метель и перебазируйте ГЗО "ЗЯ-4" в район деревни первоначального места дислокации, - попросила Блоня по телефону управляющего платформой. Спасибо! - Всё для тебя сделано, родной Оро! Готовься на выход. Шапку не потеряй. Ну-ка, поправлю. - Блоня постучала пальчиком по шапке Оро, чтобы та поплотнее надвинулась ему на лоб.
                Воробышек - это единственное, что веселило Блоню в тридевятом царстве. Оро всегда был неунывающим, бодрым и затейливым. Особенно забавляла Блоню его привычка одеваться в бархат и меха. В это время Оро казался плюшевой игрушкой. Но сам Оро относился к своему величественному наряду очень серьёзно и считал себя в подобной одежде похожим на маленького  человечка. Оро надеялся стать человеком? Нет. Он просто мечтал  сдружиться с людьми: лучше крепко, по-земному, но можно и бесконечно, по-космически.
                Не дожидаясь начала снегопада, воробей отправился к каскадному склону и стал оттуда любоваться проплывающими под тридевятым царством ландшафтами. Ему нравились перелески, разделённые обширными полями; его удивляли ровные ленты дорог; а больше всего он восхищался землянами - те постоянно были в работе, своим трудолюбием и активностью напоминая воробьёв. Потому они  и нравились Оро, что были на него похожи, потому он и тянулся к людям всю жизнь, что находил в них располагающие к себе доброжелательность и приветливость.
                Под прикрытием метели  платформа достигла знакомой калитки. Лапкой, обутой в войлочные шары, Оро толкнул калитку и подошёл к трубе, приспособленной под насест. Условным сигналом был стук клювом по металлу: неплохая придумка - гулкое эхо  самодельного железного туннеля нельзя спутать ни с чем. В то же время этот звук  не привлекал внимания непосвящённого в секрет прохожего. 
            В ответ на скрежетание раздался скрип. Это отворилась дверь дома. Через минуту на трубе сидели двое, укутанные парой тулупов, и тихонько беседовали. Их фигурки были почти незаметны среди ветвей сада. Встреча представителей двух галактик проходила на высоте, среди яблоневых крон, в торжественном обрамлении  звёздочек снегопада. Двое друзей могли говорить  сколько душе угодно: время посиделок ограничивалось только продолжительностью метели.
            Но метель всегда метёт долго. Кто и зачем крутит белые вихри, сразу   не  уразуметь. Люди частенько  недоумённо сравнивают продолжительность северного дождя и метели. Ливень длится не больше  часа. А если метель зарядит - то на два дня. Почему так происходит? Неужели потому, что ливнем никого не спрячешь, а метелью - за милую душу?
          Вот только, пожалуйста,  не надо тут приводить опровергающие аргументы, ссылаясь на тропики с муссонами и тайфунами. Речь идёт о тридевятом царстве. А оно - северное изобретение.
- Новые гипотезы о защите реликтовых лесов есть? - спросил Оро.
- Есть теория сходства человека с древними цветами, - ответила Анфиса.
- С розами?
- С орхидеями.
- Надо углубиться в изучение этого вопроса и набросать свежие тезисы.
- Можно купить билеты на выставку городской орхидейной оранжереи.
- Своевременное предложение.
                Через три дня  Анфиса и Оро отправились в город посетить зимний сад. Воробей был одет, как сказочный король. Для закрепления театрального образа ему к шапке пришили бумажную корону. Анфиса для поддержки новогодней идеи приобрела себе шикарный костюм Зимушки-Зимы и щеголяла по городу в кокошнике с жемчужными подвесками и шубке в алмазах.
           Такой вид никого не смущал, потому что январь - месяц  праздничных представлений. Новогодние развлечения    продолжались, и артистов по улицам ходило великое множество. Горожане с восторгом встречали сказочных персонажей и с удовольствием водили хороводы с героями сказок, подзаряжаясь  позитивом. Анфиса и Оро не встречали препон, зарабатывая денежные бонусы за фотографирование с желающими, вкусно обедали и заглядывали  в музеи.
                Зимний сад орхидей их потряс. Причудливость цветов будила воображение и будоражила генетическую память.  Нетрудно было представить себя в древнем мире среди зарослей цветов, свисавших с деревьев густыми гроздьями.
- Если с давних эр сохранились реликтовые растения, то почему не дожили до наших времён первые орхидеи? - задумалась Анфиса.
- Они превратились в людей.
- Ну, это сказка.
- Тридевятое царство - тоже сказка?
- И всё же флора и фауна - не две сестрёнки.
- Но похожи реакциями на свет и тепло, а орхидеи напоминают человека даже внешне. Просто нужно взглянуть на них в широкоэкранном варианте.
- Я не прочь ознакомиться с научно-популярным фильмом. 
      В кинотеатре Оро никак не мог удобно устроиться в кресле. Хвост застревал в проходе. Наконец, приспособился: втиснулся в кресло бочком, присев на самый краешек. Поэтому получилось, что он сидел, отвернувшись от экрана, и весь фильм смотрел на Анфису. И только когда Анфиса оборачивалась, Оро переводил взгляд на экран.
      Многие воробышки отводят взгляд, встретившись им с человеком, - совсем как люди. Как мог сформироваться одинаковый инстинкт у людей и воробьёв? Ответ напрашивается сам собой: мы когда-то были одним видом. Поэтому до сих пор испытываем друг к другу привязанность, похожую на родственную.
      Человек отводит взгляд, чтобы не беспокоить  того, на кого случайно посмотрел. Воробьи, видимо, испытывают те же чувства. Они предпочитают не встречаться взглядами с прохожими, хотя любят наблюдать за улицей.  Наверное, птички скрывают свои чувства, ибо предполагают, что люди могут о чём-то догадаться по глазам. А взгляд - это неминуемо чувства. Взглядом трудно управлять, он обязательно выдаст. Он отражает душевные порывы. Пристальные взгляды могут говорить о восхищении или ужасе. Поэтому лучше не ловить их на себе. Если на вас не смотрят, значит всё с вами нормально! Быть среднестатистическим представителем эпохи - большая удача. Золотая середина ценилась во все века.
      Воробьи не хотят нас беспокоить своими взглядами, полными упования на сострадание.  Создаётся впечатление, что воробьям известна поговорка "Сытый голодного не разумеет". А посему их, конечно, удивляет забывчивость человека, позволившая стереть из памяти великой цивилизации не менее значимое высказывание: "Не оскудеет рука дающего". 
      Надо сказать, что стирать что-либо из своей памяти человек научился мастерски. Особенно он наловчился удалять негативные воспоминания, чего не скажешь о животных - те запоминают обиду  и лелеют варианты отмщения. Голуби, кошки мстят со страшной силой. Собаки и коровы просто обижаются. А быки и слоны от жажды крови приходят в бешенство и катают обидчика до издыхания. Синички и уточки чрезвычайно миролюбивы и доверяют людям свои сердца без остатка. Воробьи принадлежат к когорте альтруистов, а негативные воспоминания отодвигают наблюдениями за горожанами: ежедневно перед птичками разыгрывается целый спектакль на тротуарах и проезжей части. Впечатлений - масса, как после посещения   концерта.
      Оро очень понравилось  следить за действием на экране и он  немножко позавидовал Анфисе, что у той нет хвоста, и потому ей комфортнее в кресле, чем воробью. Оро даже стал ловить себя на мысли, что хвост лучше укоротить: всё равно на Земле не полетаешь вволю, а покидать Слнечную систему  воробей не собирался, ведь считал своим долгом оказывать помощь землянам. Без  связи с ГЗО "ЗЯ-4" те не справятся со своей невезухой.
      На следующий день Анфиса и Оро  посетили не менее эффектное зрелище - дискотеку. Сверкание разноцветных огоньков во мраке и грохот музыки так напомнили бессмертному Оро древнейший мир с его оглушительными грозами и звёздами величиной с виноградины на экваториальном небе, что воробей от восторга забыл самого себя и прыгал, и прыгал, и прыгал, пока не выбился из сил администратор танцплощадки и не выдернул из розетки шнур магнитофона со словами:
- Пора по домам! Уже полночь!
                Блоня всегда допоздна ждала своего подопечного. Он возвращался уставший, но весёлый, и, быстро, чисто из вежливости, поклевав зёрнышек, закрывался в  личном домике и  мгновенно засыпал.
                В час, когда всё тридевятое царство погружалось в сон, Блоня подходила к окну своего  беломраморного дворца и смотрела на небо - туда, где проложены  пути тысяч межгалактических кораблей. Скоро и ей придётся сверять маршруты по космическим картам. Не за горами время отлёта на родную планету, где всё знакомо, привычно и соизмеримо с потребностями.
            Перебирая цветы комнатной герани, Блоня дивилась тому, насколько земные растения маленькие. На родине Блони, в созвездии Орион, нет цветов, чей венчик был бы менее полутора метра в диаметре. Оттого и краски природы там кажутся насыщеннее: луга - лиловее, леса - изумруднее, придорожные канавки - розовее, газоны улиц - золотистее, клумбы площадей - перламутровее.
              Магнетизм цветочных клумб ворошил память принцессы и не давал   покоя. Всё сильнее грустила она по картинам родной природы. Только крошечный воробышек Оро своей искренней доверчивостью мог отвлечь её от печальных мыслей и улыбнуться.
               Последнее время воробьишка начал проявлять интерес к своей внешности. Ежедневно, подолгу стоя возле осколка уличного светильника, воробей смотрелся в него и критически оценивал себя со всех сторон.
               Недовольный увиденным, он однажды попросил Блоню изготовить ему ремень, чтобы утянуть пухлый животик. Чуть позже Оро стал проделывать перед зеркалом придуманные им самим упражнения для крыльев: учился переводить их вперёд и складывать на груди, как  люди скрещивают  руки. Ещё он пожелал заузить фасон обуви. Но до Блони было не докричаться. Чтобы принцесса услышала воробышка, тому нужно было подняться как можно ближе к её ушам, например, залезть на обеденный стол.  Однако и это было неэффективно, так как, очутившись на столе, воробышек принимался клевать из разных тарелок всякую мягкую и горячую вкуснятину, забывая обо всём на свете.
              А после обеда, с тротуара,  общение с Блоней не имело смысла. Принцесса с такого огромного расстояния просто-напросто не слышала шёпота маленькой птички.  А разговаривать на человеческом языке Оро громко не мог, слова вырывались с хрипотцой и даже горло начинало болеть от напряжения голосовых связок. Трудное это дело - человеческая речь. Для неё нужен специальный голосовой аппарат. Люди не слышат слов маленьких птичек, прыгающих где-то у их ног, только чириканье да свист улавливают.
        Вот и до Блони,  обычного человека созвездия Орион, доносились далеко не все человеческие слова, которые старался как можно внятнее  произносить воробей. Но, чем могла, принцесса помогала воробышку: то шапку модную ему сошьёт, то шарфик постирает. Да и оснащение пылевых и водных ванн было полностью на ней, ведь воробей без помощи человеческих рук никак не мог обеспечить себя всем необходимым.
         Видимо, природой так и было задумано: соседство  сообщества людей и воробьиных стай для совместной деятельности по охране окружающей среды. Люди облагораживали дикие территории. После этого подключались воробьи и заставляли благоухать освоенные земли.  Без воробьёв ландшафты были бы  уничтожены насекомыми. Без людей не было бы и самих ландшафтов.
      Насекомых же на свете столько, что воробьям иной раз нужна подмога: синицы и другие птички, на которых возложена обязанность охранять леса, вступают в бой с вредителями полей, огородов и парков, выдёргивая их из коры, извлекая из земли, догоняя на асфальте. Без птиц - верных спутников человечества - люди бы погибли от укусов ядовитых насекомых.
               Два сообщества - птиц и людей - дополняют друг друга в  деле осуществления космической задачи и оберегают планету от гибели. Синички, воробьи и люди - одно целое. Они ежедневно рядом, и даже на зиму не расстаются. Видимо, привыкли друг  к другу,  поняли, что одному везде не успеть: не может могущественное существо иметь и крылья, и руки - тяжеловато получается. Договорились люди и птицы о разделении обязанностей - и совместным трудом многого достигли, всё стало получаться. С тех пор дружат, и друг без друга жизни не представляют.
             И, конечно, поскольку функции у воробьёв и людей одинаковые, то воробьям хочется чувствовать себя собеседниками, достойными  людской цивилизации.
               Вот почему Оро не мог упустить возможность полноценно пообщаться с человеком, который его слышит, будучи  одного роста с ним. С Анфисой не надо было кричать, и диалог  лился плавно. Земная девушка прекрасно слышала орионского воробья, и для этого ей не нужно было ни сгибаться в три погибели, изображая преклонение, ни уподобляться подающей милостыню. Диалог шёл на равных и призывал дорожить драгоценными секундами редких межгалактических бесед.  Каждый обладал бесценными знаниями и умениями, которыми необходимо было поделиться с напарником.
             Очередная встреча должна была стать не менее насыщенной. Оро собирался  выйти с Анфисой в парк и на гуляньях спеть в караоке. Он тщательно готовился: распушил махровый шар, разгладил накидку и попросил Блоню сделать ему ирокез наподобие того, что недавно во время проводов Стреба придумала царевна-лягушка.
             Принцесса тридевятого царства разместила воробья на своём столе и сказала:
- Времени на причёску потребуется много. Ты ведь такой маленький, что мне несподручно приклеивать пёрышко к пёрышку. Мой палец имеет длину твоего тела, мне им никак не подцепить твоего шелковистого оперения. Да и зачем тебе ирокез? Ты же всё равно ходишь в шапке.
- Я хочу посмотреть, стану ли я похожим на человека, если сделаю модную причёску.
- Не одобряю такого желания. Или ты передумал возвращаться на Орион?
- Если бы мне разрешили остаться на Земле, я бы остался.
- Чем эта планета тебе приглянулась?
- Здесь мне удобно вести с людьми беседы.
- Я тоже всё для тебя делаю.
- Я слишком маленький, и оттого голос мой настолько слаб, что ты его не слышишь.
- Не выдумывай, Оро. Я нормально ориентируюсь в твоих чириканьях.
- Чирикать мне легко. Поэтому воробьиные трели я выдаю громко. А человеческая речь у меня получается только шёпотом. Мне не докричаться до человека Ориона. А вот люди Земли различают произнесённые мною слова.
-  Но как же ты останешься на Земле? Ты же здесь совсем беззащитен. Ты что, всегда  будешь ходить закутанным в плащ и шарф? А летом? Запаришься!
- В зной я буду прятаться.
- Ради чего такие жертвы?
- Во-первых, я намерен подсобить своим собратьям - земным воробьям. Во-вторых, мечтаю доказать  землянам, что мы с ними - две цивилизации с одной задачей охраны природы. В-третьих, не могу оставить Анфису без поддержки. Вдруг, атаки дневных хищных ястребов возобновятся?
- Если атаки  повторятся, то с ними будет разбираться Властитель Эридана. С его стороны Солнечная система принимает импульсы жизни в виде скорости вращения планет. Если импульсы убрать, скорость планеты начнёт замедляться естественным образом. И все зачахнут от  жары, спровоцированной падением планеты на ...
- Я не могу оставить Анфису на погибель из-за алчных ту... пи...
- Не ругайся. Будь образцом для подражания.
- Уже давно им стал. Мы, воробьи, очень культурны: никогда не летаем над головой человека, только поодаль; не гадим на дорогу; не раздражаемся, если люди не дают нам искупаться в лужице; не возмущаемся, если  дети бегут прямо на нас, будто  слепые; по ночам не горланим; умираем молча, когда нас хватают кошки. Мы всю жизнь из-за листвы любуемся вами. Мы благодарны вам за всё: за приют, за корм, за жалость. Ведь мы тысячелетиями живём с вами носик к носику.
- Отчего бы и дальше не продолжать?
- Да, можно было бы, если бы я не узнал, что во Вселенной существуют люди ростом с меня. Представляешь, Блоня, я здесь сошёл за своего! На новогодних ярмарках люди  принимали меня за человека!
- К чему перевоплощаться в человека, когда воробьиная цивилизация Ориона вполне успешна?
- Человеческая цивилизация могущественнее.
- А если наткнёшься на враждебность?
- Убегу на ГЗО "ЗЯ-4". Я умею вызывать платформу.
- Тогда знай:   здесь находится связь с четырьмя сторонами Вселенной. Если поднатужиться, можно будет вызвать группу поддержки даже из космоса.            
- Есть запасной вариант: страх автоматически вызывает платформу.
- Конечно, жар включает ожерелье. А ты, что, нервничать собираешься?
- Совсем немножко. Как человек. Ведь люди очень эмоциональны: они  так переживают, что у них даже пёрышки белеют и уши краснеют. Воробьи больше других существ похожи на людей типом нервной системы. Мы умеем радоваться, сердиться и наслаждаться покоем.
- Неволить не буду. Но помни: Эридан уговорить не удастся, он смотрит только на результат человеческо-воробьиной деятельности. Погода на грани. Причина - сход с орбиты. Это обусловлено отсутствием импульса скорости. Скорость задаёт созвездие Эридан. Его Властитель поставлен мирозданием  следить за земной природой. Её идеальное состояние обеспечивают насекомоядные птицы. Если люди их уничтожают, то на кой чёрт такое терпеть? Оро, ты собираешься пожертвовать собой ради этой цивилизации, которая является жалким  подобием нашей? - Блоня, как положено принцессе, заносчиво задрала нос.
- Земные воробьи продолжают соблюдать законы сохранения мира. Они не виноваты в том, что мутирующие хищники шарят по всем углам. И было бы несправедливо из-за безмозглого кровавого коварства губить планету.
- Оро, ты - мудрец! Ты и вправду почти человек.
- Ну, я пошёл. Надо  эти мысли пересказать Анфисе.
- Передай ей от меня привет! Будь на связи.
                После того, как белая накидка Оро растаяла за вихрями метели, Блоня закрылась во дворце и принялась катать наливное яблочко по золотому блюдечку. Принцесса вызывала  созвездие Орион.
               Сообщение Оро о желании остаться на Земле озадачило её, и Блоня решила посоветоваться с Сенем. Ведь именно Сень выбрал для космического путешествия Оро и Стреба. Как он посмотрит на то, что время внесло коррективы в первоначальный план, и Стреб уже в полёте, а Оро даже и не собирается возвращаться?
                На донышке блюдца появилось изображение Вселенной, разделённое на четыре сектора. В одном из них проявлялись контуры мебели. Началась прямая трансляция "Дворец Блони - Кабинет Сеня".  Очертания кабинета Сеня становились всё отчётливее.
                Парень сидел за столом и мастерил  очередной прибор межгалактического взаимодействия. Услышав призывный писк, Сень подошёл к своему блюдцу. Взгляды Блони и Сеня встретились. Улыбки засветились. Записки полетели от одного к другому.
                В связи с тем, что золотое блюдечко не могло передавать звук, приходилось пользоваться только видеоизображением. Словно школяры, космические путешественники перебрасывались письменными фразами.
                "Как дела?" - чертил Сень на ладони и прикладывал её к экрану блюдца. "Жду-не дождусь встречи", - царапала Блоня по блокноту и через блюдце передавала видеообращение.            
              "Твои письма получил, но ответить не смог, так как не  обладаю даром отправлять конверты по лунной дорожке света.  Что скажешь про успехи   ГЗО "ЗЯ-4"?" "Стреб возвращается досрочно". "Когда сами полетите?" "Не все дела завершены. Оро ранен". "Жаль». «Но уже дела идут на поправку». «Я скучаю без тебя". "И я чуть не плачу". "Отвлекись. Повтори правила управления ракетой". "Хорошая идея. Завтра приступлю к выполнению. Сейчас жду Оро из деревни". "Активный воробышек?" "Очень".  "Не потеряется?" "Пока ни разу не ошибся". "Это важно. В следующий раз опять  пошлём в космос воробышков: они выносливые и смышлёные". "Возражаю. Воробьи очень эмоциональны. Чувства через край бьют". "Совсем как у людей". 
               Экран блюдца погас, яблочко замедлило вращение и остановилось у ободка. Примечательно, что  прибор включался натуральным фруктом. Основная роль принадлежала форме и весу. Так что, если приложить к блюдцу силу, соизмеримую с весом яблока, видеоблюдце должно было включиться.
             Блоня решила проверить это предположение и провела по блюдцу сначала пальцем, затем ладонью и кулачком. Последнее нажатие включило спрятанные в донышке микросхемы, и связь со Вселенной возобновилась. Орион, кабинет Сеня, домик Анфисы, Сириус. Блоне показалось это открытие интересным и она решила поэкспериментировать с другими сказочными средствами. Точно так же, как получилось имитировать с движением яблока, наверняка можно изобразить волшебные «гребень»  и «косынку».               
                Принцесса сложила руки треугольником, и зал пронзила синяя косая полоса, словно река легла на пол. Свечение переливалось и расширялось, будто волны реки захлёстывали на берег. В следующий момент нарисованная Блоней в воздухе расчёска вызвала появление зелёных лучей, тонкими столбами вставшими наподобие частокола. Ни дать ни взять - лес. Спустя несколько минут свечения стали бледнеть и растаяли.
               
                Принцесса вышла на улицу. Там мело сильно. Снегом были запорошены ступени, тумбы, фонари и крыши. На карнизе сидела  Жар-птица и смотрела вдаль.
- Оро дожидаешься? - поинтересовалась Блоня, и, получив в ответ кивок сизым хохолком, пообещала: - Я скоро приду. Пойду в волшебстве поупражняюсь. Если Оро вернётся пораньше, пусть отключит метель. Что зря снегосинтезатор перегревать?
          Но Оро не имел мыслей вернуться пораньше. Напомаженный и надушенный воробей вместе с Анфисой зажигал в караоке. Друзья  сумели найти площадку, где музыка гремела так, что певцов не было слышно. Это и требовалось. Ведь Оро должен был петь как следует, в полный голос,  воодушевлённо проявляя  свою  воробьиную сущность. Оро нестерпимо хотел начирикаться досыта и, наконец, отвести душу.  Он так давно не наслаждался искусством звукоизвлечения, что с трудом сдерживал себя, чтобы не распеться в пригородной электричке.
          Еле дождался момента, когда оглушительно громыхнули первые аккорды, и хор из полсотни  желающих выстроился на сцене около динамиков. Оро понял, что этот шанс исполнить предназначение своих голосовых связок упускать нельзя, и  запрыгнул на подмостки. Спасибо Анфисе, что понимает его и не спрашивает, зачем  воробью петь. Надо, и всё тут!
          Анфиса не нуждалась в уговорах. Она знала, что децибелы спрячут талант Оро, и никто не услышит, что гость в белой накидке поёт нечеловеческим голосом. Зато Оро сможет задействовать дремавшие структуры своего мозга. Организм воробья, воспользовавшись давно не применявшимися способностями, спасёт их от атрофии, оздоровится и воспрянет от застоя.
          Девушка сама любила петь. Она слыла заядлой певуньей. Если день не попоёт, считай - день пропал. А тут такая удача - караоке прямо на улице, рядом - участников ярмарочных гуляний уйма!  Найдя подходящий ряд вокалистов, Анфиса с Оро примкнули к альтам и заголосили. В обилии звуков и аплодисментов,   Оро не было слышно, так что можно было щебетать на все лады.
          Тем не менее Анфиса была начеку и во время интервала шепнула Оро:
- Я мелодию знаю. Следи за моей рукой. Пока она вверху - пой, а как опустится, стихай. Там будет пауза, которую надо выдержать молча.
- Угу! - Оро вздохнул поглубже и с новым вступлением песни, закатив глаза,  расчирикался не на шутку.
          Никто из соседних рядов  не обращал внимания на непонятные звуки, вырывавшиеся из-под шарфа  разодетого хориста. Все наяривали, кто во что горазд. Каждый выдавал  таланта по максимуму и упивался этим. На то и выходной! Пой!
          Анфиса дирижировала, и подвески на её кокошнике позвякивали в такт музыке. Широкие рукава  карнавального костюма метались в воздухе, как облака, и помогали Оро своевременно закончить музыкальную фразу, потому что чуть ли не задевали воробья по лбу перед приближением очередной паузы.
- Тоника! Пауза! - кричала Анфиса. - Затакт! Начали!
          Оро после участия в спонтанно образовавшемся хоре  пребывал в приподнятом настроении. Его переполняло чувство гордости за Вселенную, умеющую объединить жителей разных галактик.  Вдохновляющая совместная деятельность  прибавляет сил, а космические масштабы созданного - удесятеряют, если не умиллионивают их. Работа, подкреплённая хоровым исполнением духоподъёмных произведений, результативнее спустярукавной вялости, сопутствующей нудному подвыванию про апатию. Высокая производительность труда обеспечивается бравурностью мелодий и весомостью текстов, соответствующих грандиозности задач.  Перед трудовым порывом следует избегать заунывных  музыкальных тягучестей, дабы не довести работников до депрессии.
          К счастью, воробьи не признают подмяукиваний  и потому всегда трудолюбивы, за что их космос и уважает. Вселенная признаёт лишь те планеты, где крылатые спутники человека обласканы судьбой. Воробьи - лучшие барометры отношения людей к природе.
           Насекомоядные птицы - безотказные труженики космоса. Их трудами живёт Земля и другие планеты. Неутомимые врачеватели лесов, воробышки, одними из самых первых птиц приступают к очистке древесной коры по весне. Уничтожая зловредных жуков, личинок, пауков, не давая им размножаться, они помогают зелёным насаждениям без помех встречать весну бурным ростом и цветением.
           После кардинальной весенней чистки луга и рощи блаженствуют летом, проводя периодическую профилактику уже  при содействии   перелётных птичек, примчавшихся  с юга на север для подмоги воробьям. Но если после зимы некому  было бы навести порядок в  царстве Берендея, то насекомых развелось бы столько, что - пиши пропало...
           Деятельность воробьёв по охране зелёного покрова планеты иначе как космической миссией доброты и не назвать. Недаром воробьиные стайки в небе напоминают мерцанием крылышек звёздные скопления. Красивые, добрые, верные, постоянные и неизменные, эти птички и есть подобие звёзд.
          А звёздность их в том, что трогать их нельзя. Тому, кто рискнёт обидеть чирикающую малышку, Вселенная ответит. Чем? Да кто ж её знает?  Кому пришлось на себе  ощутить боксёрские приёмы космоса, тот об этом уже не расскажет, ибо тяжела десница...
          Но почему мы здесь превозносим только воробьёв, ведь синички наравне с воробьями зимуют и чистят деревья? Да, синицы тоже одними из первых  приступают к весеннему осмотру деревьев, так как являются зимующими птицами. Одна синичка способна очистить  намного больше деревьев, чем воробышек. Но.. То-то и оно, что она одна... Запомните эти скорбные и политые горечью сострадания строки. За время морозной зимы синицы погибают почти все. Так что березнякам и дубравам остаётся одна надежда  на воробьёв. 
                Отчего же 90% синиц не доживают до весны? Причин так много, что даже странно, как человечество, имеющее в своём запасе пятидесятитысячелетний навык взаимодействия с земной природой, не придумало до сих пор средства помощи братьям своим меньшим. Ум короток? Или ложки длинноваты? Или глаза заведущи? Или руки загребущи? Со времён неандертальцев кичащиеся бравадой драчуны, видимо, не имели времени задуматься над этим.
           И до сих пор человечество понятия не имеет о том, где раздобыть корм для синиц, куда его прикрепить, чем разнообразить и как заготовить. Мало того, что люди обрекают  синиц на голод, так ещё и натравливают на жёлтых беззащитных крошек свору ястребов, забывших своё первоначальное предназначение и переключившихся с птичьего инстинкта "парить под облаками" на шакальный - "лишь бы насытиться".
               Жаль, что люди бросают  самых нужных Вселенной существ  в пасть хищникам.  Так иногда поступают и с собственным  людским коллективом. Самых трудолюбивых и душевных членов общества гнобят, смачно приговаривая под свист плётки: " Не высовывайся!". Кто же способен так насмехаться над Вселенной ради толщины своих ягодиц? Редко кто. Например, Хряк.
               
***

             В ярости от провалившегося "Финта когтистой лапой", от потерянных в волчьем лесу денег, от мордобоя в доме Анфисы, от колких перьев огненной птицы и от странной розоватой метели,  Хряк грыз ногти, развалившись  на диване, и придумывал, как бы напакостить всем этим защитникам насекомоядных птичек, "сующим нос не в свои дела". Главарь  щипокцев решил проучить девчонку с ожерельем.
               Выследив передвижения Анфисы по городу, Хряк обнаружил, что сопровождающий её единомышленник появляется только из метели и заходит в калитку, которая открыта всегда. Толкая калитку, гость никогда не показывает пальцев. Припомнив "Ястребиные гонки", Хряк сообразил, что данное странное существо, похожее на летающего дракона, не является земным жителем, а, значит, может пользоваться поддержкой  иных, возможно, очень могущественных, миров. Ссориться с иными мирами Хряк не желал, поэтому решил избавиться от того, кто ему мешал, руками Анфисы.
              Однажды, наворовав где-то много мотков проволоки, Хряк засел в схроне невдалеке от дома Анфисы и стал ждать метели. Как раз на тот день  Анфиса и Оро   наметили посетить много городских ярмарок.
              Готовясь к выходу, Оро с утра прыгал по косметической тумбочке дворца принцессы,  критически оценивал своё отражение в зеркалах и тёрся затылком о каждый флакон духов, чтобы стать ароматным. Воробей даже научился сбрасывать крышки с некоторых пузырьков, и, ненароком опрокидывая духи, не терялся, а начинал купаться в душистой лужице.
- Такого благоухающего воробья ещё свет не видывал! - смеялась Блоня.
- Чирик! Я просто чир-чир-чиркнул клювом по пробке, а она повалила флакончик-чик-чирик, соскочив-чив-чив вниз.
- Не переживай. Здесь всё должно быть использовано, ведь нам скоро улетать отсюда.
- Я не полечу.
- Как хочешь.
          Блоня направилась в класс звёздных тренажёров поупражняться в управлении ракетой. Оро остался в пиршенственном зале вертеться перед зеркалом и приближать свой облик к человеческому при помощи парфюмерных ухищрений. Наткнувшись на прибор связи НЯПЗБ (Навигационно-Ясновидящее Подобие Звёздного Бинокля, как его называли инопланетяне) или "Наливное Яблочко По Золотому Блюдечку", как его переименовали земляне,  Оро прокатал яблоко по донышку и вышел на связь с четырьмя объектами: кабинетом Сеня, кабиной Стреба, домом Анфисы и кочегаркой Емели.
          Емеля подбрасывал уголька, чтобы ГЗО "ЗЯ-4" летела с ветерком, обгоняя время; Сень кропел над чертежами, совершенствуя новое изобретение освоения пространства; Стреб спал на жёрдочке, чтобы сном нивелировать тяжесть полёта; Анфиса пекла пирожки, чтобы угостить  Оро.
          Звонок прибора заставил Анфису сделать перерыв в стряпне. Девушка положила золотое блюдо, подаренное ей в тридевятом царстве, на стол. На донышке возникло изображение дворца Блони, из помещения которого шёл вызов. Анфиса узнала зал с часами. Он был пуст. Лишь чей-то клювик высовывался из-за двухметрового флакона духов. Это Оро прятался  за склянками, потому что не знал, с какими областями Вселенной соединит его НЯПЗБ.
          Увидев в прямой трансляции Анфису, воробей выскочил на свет. Бусинки  птичьих глаз засверкали во весь экран, и земная девушка улыбнулась инопланетянину. Долго-долго Оро и Анфиса глядели друг на друга и всё никак не могли наглядеться. Жительница Солнечной системы и орионец понимали друг друга без слов. Не важно, что представителям разных галактик  было не суждено слыть идентичными, главное - они принадлежали к одной когорте.  ЗРЛ - вот их общий символ. И было совершенно невозможно вообразить разрыв уз, скреплённых высокой целью. Как проститься навсегда, отгородившись бездной космоса?
          Эти вопросы задавала себе и Блоня. Она была готова отправиться в самостоятельное путешествие до Ориона и взять  с собой  воробышка. Но, если тот откажется, придётся ей лететь домой в одиночестве. Какой выбор сделает Оро?

      Время шло. Принцесса тридевятого царства повторяла в тренажёрном зале правила управления звездолётом, освежая в памяти параграфы строгих инструкций. Монитор послушно отзывался на движения рук Блони, виртуально выводил принцессу на искомую траекторию, выправлял предполагаемый курс, отыскивал маршрут по заданным параметрам.


      
        Изо дня в день,  возвращаясь из тренажёрного в пиршенственный   зал, где Оро и Анфиса частенько смотрели друг на друга через экран золотого блюдца, Блоня хвалила воробья за умение пользоваться прибором НЯПЗБ, приветствовала Анфису взмахом ладони, закрывала сеанс внутрисолнечносистемной связи и переводила антенны прибора на Орион.
        Однажды, поймав изображение Сениного кабинета, принцесса ахнула. Помещение орионской лаборатории было выгоревшим, а на стене светлым прямоугольником выделялась записка: "Дорогая моя Блонечка! Переговоры  временно прекратятся. Меня ударил электроразряд. Я в больнице. Твой Сень".
          Блоня застыла, уронив голову на руки. Принцесса была в ужасе от новости. С Сенем стряслась беда? Разве можно остаться безучастной и не  отправиться к нему немедленно?
- Оро, - простонала Блоня, - не могу ждать лета. Обстоятельства изменились. Вылетаем с тобой срочно.
- Улетай. Я останусь тут.
- Справишься? Сможешь в случае опасности укрыться в ГЗО "ЗЯ-4"?
- Да. Я этот манёвр проделывал неоднократно. Ожерелье работает, блюдце - тоже. Домик здесь ты мне соорудила. Спасибо!
- Ещё нужно сделать для тебя доступ в мой дворец. Попрошу Емелю изготовить стремянки, удобные для  твоих лапок. Будешь приставлять стремянки к четырёхметровым ступеням дворца и сможешь взобраться. Но есть ещё нюанс. Надобно напоследок  провести заседание "Звёздного щита". Ведь я улечу, и вас останется только трое. Небольшие рекомендации по использованию оснащения ГЗО "ЗЯ-4" вам не помешают. Когда Анфиса сможет прийти?
- Мы с нею наметили  завтра отправиться в город, пока там ещё в разгаре послепраздничные  ярмарки.
- Пожалуйста, купите мне салфеток. Они лёгкие, так что донесёте. А в космосе мне  упаковки мягкой бумаги очень нужны.
- Сделаем.
- Вызвать метель без меня сумеешь завтра?
- До телефонной трубки не взлечу, да и держать мне её нечем.
- Размещу около пола кнопочный телефон.
- Это будет удобно.
- Спокойной ночи, воробышек!
- До свидания, принцесса!
           Утром разыгралась знатная метель, которую Оро смог вызвать самостоятельно при помощи кнопочного телефона, по просьбе Блони прикреплённого Емелей у двери дворца так низко, чтобы маленький воробей смог дотянуться.
           Блоня внимательно наблюдала за действиями воробья и осталась довольна его сноровкой. А Оро в  связи с внезапной подготовкой к досрочному отлёту Блони торопился продемонстрировать хозяйке своё умение обращаться с механизмами тридевятого царства. С наливным яблочком и новым телефоном он уже справляется. Ожерелье и подавно освоено сто лет назад.
           Осталось только обучить космическим хитростям Анфису.
- Блоня, - готовясь к городской прогулке, сказал Оро, - мы же не до конца завершили операцию по защите реликтовых лесов. Надо бы удостовериться, что дневные хищники не вернутся в людские поселения и не возобновят своих бесчинств.
-   Конечно, ты прав,  следует дождаться лета для перепроверки результатов  работы кампании Орион - Млечный Путь. Но у меня душа не на месте. Очень беспокоюсь за Сеня. Как он там? Всё сердце изболелось.  Он попал под электроразряд. Как  его оставить без помощи? Очень волнуюсь. Не могу пересилить своего стремления побыстрее прибыть на Орион. Когда выбор стоит между любовью к Сеню и чужой галактикой, я, конечно, выберу  любовь. - Блоня спешно наводила порядок в зале, освобождая от личных, для других жителей дворца лишних  вещей все   полки, подоконники, шкафчики.
- Но ведь Сень в больнице, врачи за ним ухаживают. С ним всё будет в порядке. Он не одинок. Может, ты напрасно торопишься в полёт?
- Анфиса тоже не одинока. И худо-бедно она и без тебя справляется с проблемами планеты.    Однако ты мчишься к ней сломя голову и не хочешь оставлять её без поддержки. Ты ради Анфисы даже большим жертвуешь, чем я ради Сеня. Я-то в своих руках буду держать штурвал звездолёта и всегда смогу вернуться назад в случае чего. В моей власти  будет исправить собственный поступок. Ты же, оставаясь тут, лишаешь себя возможности вернуться на Орион.
- Я бы улетел вместе с тобою. Но я знаю, что, если покину Землю, то вряд ли когда-нибудь позже снова встречусь с Анфисой. Меня же могут просто-напросто не отправить  в повторный рейс. А вы с Сенем всегда можете увидеться, потому что вы умеете управлять космическими средствами передвижениями.
- Не известно, увижу ли я Сеня. Смотря какая у него травма.
               Блоня залилась слезами. И слезинки эти были величиной с черешенки. Они падали на пол, разбивались о половицы и рассыпались солёными  брызгами подобно морским каплям на каменистом берегу. Оро смотрел на это ослепительное сверкание с удивлением, и в его голове роились мысли.
               Наверное, слёзы даны людям для того, чтобы мозг был в состоянии вспомнить  о море. Организм, орошая лицо слезами, как струями прибоя, очищается от тяжких дум. Происходит это так: представит мозг картинку солнечного побережья и поймёт, что  невозмутимые скалы стоят по периметру моря не для того, чтобы о них разбивались корабли надежд.  Приморские скалы, как стражи, сохраняют порядок  в мироздании, уберегая разные стихии от превращения в неразбериху перемешанного цвета, формы и стиля. Каменные глыбы предохраняют красоту от исчезновения, следят, чтобы море не размывало сушу, а суша не сползала в пучину.
                Так происходит на кромках всех миров. Препятствия, затрудняющие проход в новый мир, являются показателями чужих владений. Так же, как морю не преодолеть скал,  так и обычному человеку проникнуть в другой мир нереально. Каждый остаётся в мире своём - в своём мире  удовольствий, в своём мире позитива, в своём море слёз. Именно собственные слёзы помогают воссоздать картину скрытого пространства - только твоего и только тебе принадлежащего моря.  И организм действительно радуется, чувствуя, что чужие владения, куда случайно ступила  нога, удаляются, и он снова окунается в знакомую стихию.
                Солёные, обильные, бурные, похожие на прибрежные брызги, слёзы возвращают человека в среду, где зародилась  жизнь и  заставляют размышлять над вопросом о том, что для  жизни является чрезвычайно полезным. Солёные брызги как будто говорят: "Вспомни и возделывай истинное своё. Выбирай только свой мир, забей на остальные. В чужих мирах ты вечно будешь колдыбать по обочинам среди  камней. В своём тебе обеспечена гладкая дорога. Твой мир любит тебя".
                Поняв это, человек начинает ценить то, с чем появился на свет: свой дом,  свой сад, свою деревню, свою реку, своё море, свою планету, свою галактику. И, выбирая между стихиями, человек остаётся в своей. Если, конечно, его оттуда не гонят захватчики.
              Но те, кто лезет на чужую кромку, совершают ошибку и губят свою цивилизацию, чья основа начинает  трансформироваться  и агонизировать.  Не нужно метаться между кровным и чужеродным, спотыкаясь об уступы, поставленные по границам миров. Стихии слишком непохожи.  Невозможно быстро освоиться в них  всех.               
              Местонахождение  Блони сейчас  как раз и было чертой  Вселенной, расположенной на границе двух областей космической эволюции: человеческой цивилизации созвездия Орион и человеческой цивилизации звёздного скопления Млечного Пути.   
              Балансирование между созвездиями оказалось чревато разрывом сердечной мышцы по причине запредельного  перенапряжения нервно-мозговой ткани. Неосуществимо стремление успеть и тут, и там. Душевная привязанность к одному миру препятствует обретению счастья в другом.
      Переживание в бездействии непродуктивно. А действовать одновременно в соседних мирах, отстоящих друг от друга на расстоянии в сотни световых лет, не получится. Отгородиться от кого-либо в пользу другого бесчестно. А вечно находиться на кромке, разрезая судьбу об острые грани скал, мучительно.
                Поэтому Блоня покинет эту космическую кромку, ибо раздвоенность  сердца грозит разорвать его пополам. Лучше по прошествии времени   вернуться сюда   вместе с Сенем, чтобы не переживать друг за друга в разлуке. Вдвоём они выберут один мир - этот, где сегодня мужественно остаётся крошечный весёлый воробышек,  которому, несомненно, необходима поддержка. И Блоня с Сенем обязательно обеспечат эту поддержку через несколько лет. А пока Блоня желает  Оро успеха. Пусть у этого маленького, но самоотверженного представителя созвездия Орион,  всё сложится благополучно.

***
              Подойдя к Анфисиной калитке, Оро огляделся по сторонам. Метель заносила следы, маскируя   приход гостя. К сожалению,  снег скрывал не только Оро, но и Хряка, притаившегося у соседнего забора.
            Хряк переползал от сугроба к сугробу, прищуривался и не сводил глаз с Анфисиного двора.  Главный вещатель шайки делателей пустынь уже устал ждать удобного момента для осуществления злой   пакости. Он даже замёрз. Но жажда мести, как и жажда сверхприбыли, толкала его на самые неблаговидные поступки, даже на преступления.
          Главарь  " ЩИПОКа" никогда не останавливался ни перед чем. Он даже не считал предосудительным убийство природы. Что ж говорить о щекотании нервишек? Для него это было ерундой. Так что обмотать калитку проволокой  ему казалось мелкой шалостью.  Он,  не видящий дальше своего хищного носа, вернее - дальше своей кишечной трубки, разве мог предугадать космические последствия прикосновения к небольшой калитке, ставшей для Вселенной символом соучастия галактик в межзвёздных делах?
          Оро  не заметил опасности,  ударил лапкой в меховых шарах по  дощечкам и вошёл в сад. Анфиса  в костюме Зимушки-Зимы выбежала навстречу, и друзья пошли на электричку, отвёзшую их в город веселиться.
            В парке они задержались на карусели. Приятно было ощутить чувство полёта! Особенно это развлечение понравилось Оро, ведь воробей так давно не летал...  Анфиса не отставала от своего пернатого друга в желании взлететь повыше и задержаться в воздухе подольше. Почувствовать себя птицей - это ли не здорово?   Откуда пришла к людям  страсть уподобляться крылатым соседям по планете? Не птицы ли её подарили человечеству? Не из птиц ли люди произошли? А, может,  люди и птицы - вообще одно и то же? Просто эти жители Земли обладают способностью варьировать внешность в зависимости от  требований окружающего пространства. В одну эру  они - птички,  в другую - люди. А  повадки и привычки изменить трудно, вот потому они у них  и одинаковые.
           Например, у билетных касс Анфиса и Оро стояли в одинаковых позах: сложив передние конечности за спиной. Кто ещё из животных так сумеет? Никто. Только люди и птицы. Многие горожане привыкли так ходить - держа руки за спиной. Ну, чем не воробьи?
             А питание у людей и воробьёв разве отличается? Ничуть! В кафе друзья выбрали одно и то же: пшённую кашу с мясом и много-много зелени. Накупили побольше булочек и пошли кататься на ледяную горку.
            От зимней горки Оро невозможно было оттащить. Воробей не мог отказать себе в удовольствии побарахтаться в сугробе, куда падали все участники аттракциона. К удивлению всех, Оро не садился на картонку, а скатывался на ногах. Воробей не боялся упасть. Даже еле заметный взмах крыльями под накидкой обеспечивал ему слабое порхание, достаточное для удержания равновесия в процессе преодоления наклонной поверхности. Правда, развевающийся  плащ порой выставлял на всеобщее обозрение  хвост и перья, но развлекающиеся думали, что это такой карнавальный костюм. Так что всё завершалось аплодисментами. К тому же ремень, изготовленный Блоней, придавал воробьиному облику вполне человеческие черты.
            Оро действовал стремительно.  Анфиса еле успевала подбегать к разыгравшемуся воробью,  с налёта ухавшему в сугроб,    поправляла  на нём спутавшийся шарф, выравнивала съехавшую набекрень шапку и напутствовала на следующий рывок.
             Девушка даже стала  беспокоиться о возможно непредсказуемом поведении воробья в предстоящие дни февральских оттепелей. Сможет ли Оро устоять перед искушением искупаться в февральских лужицах, заманчиво блестящих тающими льдинками?
            Вернувшись из города в сумерках, Анфиса и Оро согрелись чаем и устроились на водосточной трубе посмотреть вдаль, поболтать ножками и повертеть клювиком. Как всё-таки хорошо отдыхать на  жёрдочке: не двигаться, молчать и думать...

***
                Через три дня Блоня с помощью сообщения через "Золотое блюдце" собрала "Звёздный щит" на завершающее совещание. Оро отправился за Анфисой, а Блоня осталась ждать  друзей на каскадной лестнице тридевятого царства.
   Поклонившись пришедшим, принцесса ввела их в свой дворец. Рассадив всех на привычные места, Блоня обратила внимание на то, что гости были нарядны: Анфиса, разместив  струящуюся шубку на спинке стула, осталась в зелёном платье с вышитой золотыми нитями горловиной, коса Анфисы была уложена вокруг головы и закреплена заколками со стразами. Оро сверкал пряжкой ремня. А на голове у воробья топорщился ирокез. Очередной флакон духов, который Оро опрокинул на себя, распространял по залу запах жасмина.
             Голубка, привыкнув исполнять роль связующего звена между мирами, по привычке прохаживалась между Блоней, Оро и Анфисой.
- Всем доброго дня! - поприветствовала собравшихся принцесса. - Рада вас видеть. Сегодняшнее заседание начнём с отчёта. Его мне суждено привезти на Орион. Послушайте его внимательно и внесите коррективы.
         Итак, мы завершили великое дело освобождения городов от дневных хищных птиц, тем самым позволив природе вздохнуть свободно. Теперь насекомоядные врачеватели деревьев могут  осуществлять поставленные перед ними задачи по охране человеческой цивилизации. Распространение  фруктовых садов - цель, доступная для осуществления Анфисой. Ей придётся продолжить дело Ориона в своём созвездии. У неё это получится. Тем более что с нею остаётся Оро - знаток тонкостей космических рейдов. А "Звёздный щит"  временно придётся разделить на две подгруппы: я и Стреб будем находиться в Орионе, а Оро, Анфиса и Жар-птица - на Земле.
          Я улетаю завтра. Напоследок хочу обратиться к Анфисе. Анфиса! Со мной отказывается улетать Оро. Ему приглянулась Земля. Но, отказавшись возвращаться в созвездие Орион, воробей упускает шанс вернуться на круги своя. Других ракет в ближайшее время не предвидится. Оро  обречён влачить на чужой планете скудное  существование, ведь ему, такому огромному, невозможно будет обеспечить себе сносное питание. К тому же жизнь в пещере - не сахар. Орионский воробей здесь не выживет без участия в его судьбе  земного человека. Если ты, Анфиса, справишься с работой по обеспечению воробья  едой, утеплителями и жильём, тогда дай знать. Если же чувствуешь, что сил твоих не хватит, тоже информируй нас об этом. Помни: моя ракета отлетает завтра. Люки её будут открыты для Оро до последней минуты. Если он одумается, я с удовольствием приму его на борт. Клетка, домик с удобствами и музыка для него заготовлены. Если же Оро не придёт на космодром тридевятого царства, мой звездолёт поднимется в небо без него. Я улетаю срочно, потому что не могу предать любимого человека, погибающего в другом созвездии. Вы надолго останетесь без меня и должны учесть, что на ГЗО "ЗЯ-4" с вами никто не знаком.  Возможно, спустя год, вам захочется изменить ситуацию.  К сожалению, ни запасного  космического корабля, ни опытного пилота в тридевятом царстве нет, так что оставшись на Земле, Оро испьёт чашу земных приключений до дна. Прошу  подумать над этим хорошенько и  не заваривать кашу, которую не сможете расхлебать. Извините, но я уже начинаю сердиться сама на себя, оставляя  добродушного воробышка в чужих мирах...
               Прощальный ужин завершился в полном безмолвии. Все находились в подавленном состоянии от услышанного. Никому не хотелось расставаться. Но другие варианты Блоня уже проиграла в уме и не нашла ничего, кроме выбора между Землёй и Орионом, между любовью к Сеню и цветущими садами, которые  распустятся в Солнечной системе по весне.
                На прощанье Блоня поделилась с Анфисой секретами магического мастерства. Возле аллеи они долго тренировались вызывать чудеса в виде свечения, похожего на реку, и энергетических столпов, напоминающих лес.
- Ещё можно развить в себе умения делаться невидимкой и извлекать из гортани свист, от которого лопаются барабанные перепонки, а дубы роняют листву. Но об этом ознакомишься самостоятельно в справочнике ГЗО "ЗЯ-4".
- Где он?
- На полке.
                Вернувшись во дворец, Блоня достала путеводитель по тридевятому царству и поставила его на пол, чтобы Анфисе было сподручнее им пользоваться.
- Это же сказки! - прочитала слово на обложке Анфиса. - У меня  есть такая книга меньшего формата. Ею воспользуюсь. А то эту не подниму.
              Блонина книжища явно предназначалась не для землян: в высоту она имела шесть метров, а страницы были толщиной в увесистые строительные панели.
- Как вы тут без меня будете, такие хрупкие и слабенькие? - вздохнула Блоня. - Вот, специально для вас приделала к двери навесной шпингалет. Достанете до него? Если что-то где-то заест в технике, воспользуйтесь кодовым словом ЗРЛ. Оно вызовет Жар-птицу, а та приведёт кочегара платформы. На всё время моего отсутствия вашей опорой будет голубка.
- А отсутсвие будет долгим?
- Для Оро - не очень, ведь он обладает бессмертием. А для тебя - боюсь, как бы не вечным... Желаю дожить до возвращения моего корабля на Землю. Обещай дожить, иначе Оро пропадёт без тебя. Доживёшь?
- Постараюсь.
- Неверное программирование задач.
- Естественно, доживу, а как же!
- Вот, это по-нашему, по-орионски! Живи долго! - Блоня дотронулась до пятнышка на  темечке Анфисы, и девушка почувствовала головокружение. - Бывайте!
- До свидания, принцесса! Будет грустно без тебя.
- Одно радует: две галактики сдружились. А теперь проверим дружбу временем. Но Оро всё-таки пусть ещё до завтра подумает, остаётся он на Земле или улетает на Орион.
- Конечно, остаюсь, - крикнул с подоконника Оро, - что тут думать?
- Всякое случается... Ну, пока! - Блоня направилась к космодрому.
- Счастливого пути! Спасибо за всё!
               Блоня удалялась не спеша, в двух руках неся поклажу с покупками, принесёнными ей Анфисой и Оро. Не доходя до конца тропинки, упиравшейся в небосвод,  принцесса оглянулась.  Сняв с головы золотой венчик, она положила его на  дорожку и крикнула:
- Вращайте этот прибор для усиления  силы связи со Вселенной.
                Махнув рукой, в следующую секунду принцесса исчезла из вида, спустившись под гору.
                Анфиса подбежала к венчику. Он представлял из себя  большой обруч,   зубчики которого завершались золотыми шишечками. Каждая секция была соединена с соседней золотой перепонкой. Это обеспечивало устойчивую связь между всеми сегментами микроустройства, вмонтированного в венчик. При раскрутке прибор начинал действовать. Как? Никто пока не знал. Но, поскольку Блоня подсказала, что венчик нужно вращать, друзья попытались раскрутить его, толкая что есть сил. Да не тут-то было. Крутить металлическое изделие высотой выше полутора метров, а в диаметре составлявшего около четырёх метров, оказалось непросто. Но стоило только обручу чуть-чуть сдвинуться с места, как из него послышались звуки. Это множество галактик вышли на связь с Землёй, и тут же с неба посыпался звездопад.
- Дождь здоровья, - поянил Оро. - Эти огни способствуют восстановлению ослабленного организма.
                Пока трое друзей осваивали работу золотого венчика, бывшая принцесса тридевятого царства, а точнее - руководитель миссии ЗРЛ и пилот космического корабля - забралась в кабину звездолёта "ЗРЛ-2 (1)" и расшторила панорамные окна.
               Чистое январское небо  было усыпано гроздьями звёзд. Центральным созвездием неба раскинулся Орион. Нос ракеты был нацелен на его самую яркую  звезду, Бетельгейзе. Потерять курс было невозможно. Зимой даже удобнее лететь, нежели летом, потому что родное созвездие находится как раз над головой. А в другое время года Ориона не видно. Но не лёгких путей искала Блоня. Просто так сошлось. Просто принцессе пока везло.

***
             На следующий день Оро, по привычке, тщательно готовился к выходу в свет. Вскарабкавшись во дворец Блони с помощью специально сделанных для него стремянок с невысокими секциями ступеней, воробей вспорхнул на туалетный столик принцессы и со знанием дела прошёлся среди косметических принадлежностей своей хозяйки.
               Склянок он не нашёл. Стеклянные пузырьки принцесса предусмотрительно ликвидировала, чтобы воробышек не порезался, нечаянно разбив флакон. Духи Блоня перелила в тарелочки, и Оро с удовольствием в них побарахтался без боязни что-либо расколошматить. Затем воробей извалялся в пудре, потёрся о щётку и, повертевшись перед зеркалом, приступил к примерке нарядов.
             В открытой шкатулке лежало несколько  комплектов его земного облачения: белые и коричневые накидки, чёрные и синие шапки, бежевые и салатовые шарфы, а также широкие ремни с большими  металлическими пряжками. Блоня позаботилась о птичьем гардеробе и сшила своему питомцу несколько запасных  одежд.
            Нарядившись во всё новенькое, Оро спрыгнул на пол и нажал телефонную кнопку. Вызов метели состоялся, и одновременно с нею платформа совершила перелёт к деревне.
           Одетый  с иголочки, счастливый и полный радужных надежд, Оро в приподнятом настроении бодро двигался сквозь снежные вихри по аллее тридевятого царства. В клювике птах держал цветок герани, отломанный у комнатного растения в зале Блони. Воробей нёс его Анфисе в знак благодарности за участие земного человека в его судьбе. Цветок был залогом будущих добросердечных отношений между созвездием Орион и звёздного скопления Млечный Путь.
           В это же самое время Хряк, неделю наблюдавший за деревней, предположил, что вместе с разыгравшейся метелью, около сада Анфисы вот-вот должен появиться загадочный  крылатый незнакомец.
            Хряк, прошмыгнув между сугробами, вплотную приблизился к калитке яблоневого сада Анфисы. Задумав разлучить два пылких сердца и оставить таким образом защитницу воробьёв без опоры, а себя  обеспечить  беспрепятственным доступом к кровавым деньгам, главарь " ЩИПОКа"  прикрутил проволокой калитку к забору и, довольный  сделанной гадостью, отполз в темноту.   
            Вскоре подошёл Оро. Он толкнул лапкой калитку, но та не поддалась. Нажав на дощечки плечом, воробей тоже не смог сдвинуть их с места. Аккуратно положив цветок герани на перекладины забора, Оро стал дёргать калитку клювом. Всё было бесполезно. Проход в сад  оказался плотно закрытым. В поисках щеколды или зазубринки, случайно застрявшей в рассохшихся досках и не позволявших калитке отвориться, Оро провёл крылом по перекладинам  и заметил проволоку,  в несколько рядов накрученную на колья. Переплетая дощечки калитки запутанными узлами, металлическая  нить ставила крест на планах  орионского воробья. Разобраться в паутине, сотканной человеческими руками, птица не могла. Ни клюв, ни крылья, ни лапки  не приспособлены для распутывания   проволочных интриг. Запрет на вход Оро расценил как решение Анфисы прекратить контакты с пришельцем.
              Окинув непонимающим взглядом сад, двор и дом Анфисы, Оро побрёл обратно.  Поднимаясь по ступенькам тридевятого царства, он чуть слышно попискивал от расстройства. Воробью было очень грустно. Даже тяжело. И не только на душе. Невероятным грузом волочилась за воробьём  накидка, и Оро сбросил её на снег. Нестерпимо давила голову шапка, и её он скинул тоже. Шарф  был отброшен клювом на обочину дороги. Войлочные шарики на лапах казались теперь  смешными, и тоже были отправлены за столбы фонарей.
         Так Оро двигался по аллее,  оставляя за собой ненужные ему отныне атрибуты земной жизни.  Поравнявшись с дворцом Блони, Оро остановился и вспомнил, как много оптимизма вселяли в него совсем недавно эти белые громады мрамора, как он чувствовал себя здесь в безопасности, как искренне готовил себя к новой жизни в человеческом обществе, как мечтал о содружестве и бесконечном счастье. Теперь всё это позади. Он оказался чуждым землянам. Они легко отпустили его в небо. Им и без него хорошо. 
          Оро настолько сильно предался воспоминаниям, что даже забыл, зачем остановился около дворца. Ах, да, конечно, вернуть ремень. Вот, пряжка растёгнута нажатием клюва, и ремень положен на стремянку. Прощай, сказка! Мечта останется мечтой.
            Дальнейший путь Оро был к космодрому.
- Ты что? - спросила Блоня, когда на бетонном фундаменте района запуска ракет показалась согбенная фигурка воробышка.
- Улетаю с тобой, - Оро понуро остановился под иллюминатором.
- Анфиса как на это смотрит?
- Всё кончено.
- Надевай скафандр. Скоро раздастся команда на старт. 
                А в деревенском домике ничего не подозревающая Анфиса спокойно ждала условного стука. Она сидела под бордовым абажуром, катала яблочко по блюдцу и видела на его экране, что зал дворца Блони пуст, а, значит, Оро уже отправился к яблоневому саду.
              Анфиса сидела, одетая в зимний карнавальный костюм, чтобы соответствовать намеченной прогулке по развлекательным площадкам. Наряд Зимушки-Зимы переливался мерцанием блёсток, кокошник отбрасывал волнистую тень на скатерть. Как зеркало, отражало золотое блюдце лицо девушки и, не отступая от  инструкций, выполняло  функцию передачи видеоизображения. Сложный прибор  ни о чём не предупреждал, ни на что не намекал. Он  транслировал события четырёх сторон света: притихший дворец Блони,  погружённый в копоть кабинет Сеня, неясные очертания далёких миров.
              Над деревней Анфисы уже несколько часов  бушевала метель, а Оро почему-то не приходил. Это вселяло беспокойство, так как на сегодня была намечена обширная программа посещения достопримечательностей. А если воробей припозднится, то времени на прогулку останется недопустимо мало, ибо январский  световой день короток.
              Анфиса подошла к окну. Сад безмолвно качал ветвями, сбрасывал снежные хлопья с крон и начинал погружаться в сумерки. Никто не стучал, не давал о себе знать. Девушка вышла во двор, обогнула дом и внимательно присмотрелась к  яблоням. Фруктовые деревья мирно спали, ничто не тревожило их сон. И даже жёрдочка из трубы, редко бездействовавшая здесь, на сей раз была  занесена ровной и довольно высокой полоской снега. Это могло свидетельствовать лишь об одном: сегодня Оро  не подходил к насесту.
              Отсутствие воробья наводило на мысль  о том, что с ним могло что-то случиться. "Поспешу ему навстречу", - подумала девушка и толкнула калитку. Та не сдвинулась ни на сантиметр. Анфиса подёргала её. Никакого результата. В процессе поиска причины заклинивания калитки (примерзания досок, перекоса пазов, ржавчины щеколды) Анфиса наткнулась на несколько слоёв проволоки, туго прижавшей створку входа к столбикам изгороди.
- Оро! Оро! - закричала девушка. - Я здесь! Калитка не открывается. Кто-то испортил её. Оро! Где ты?
               Не получив ответа на свой зов, Анфиса подкатила чурбачок, встала на него, перелезла через забор, зажав  в кулачках длинные полы карнавального костюма, и, закрывая лицо от колючего ветра,  побежала к тридевятому царству. " Как некрасиво получилось! - переживала  девушка. - Оро мог подумать, что я  нарочно закрыла калитку, чтобы прекратить контакты между созвездиями. Нужно догнать воробышка и объяснить случившееся".
               Вбежав на каскадную лестницу, Анфиса стала вглядываться в силуэты дворцов Мраморного Города. Ничего они не смогли подсказать ей. Царство, недавно  проводившее в космос немало народа, стало безлюдным.  Шпили башен недоумённо вытягивали свои макушки над клоками метели, словно хотели, да не знали, как помочь гостье. А печальная улица укоризненно поскрипывала качающимися фонарями, выдавая круглые плафоны за ягоды брусники, заносимой снегом, словно читала нотацию  Анфисе о том, что не смогла, мол, девушка  сберечь дружбу, и потому, кто знает, сможет ли сберечь красоту планеты...
            Всё покрывал снегопад. Он  напоминал, что, подобно ему,  заметёт время  обиды и недоразумения, растворит контуры угрызений совести, высветлит лучшее и скроет забракованные тропы. Занесёт, выровнит, очистит, отдалит. Снегопад ошибался, потому что обо всём  судил по себе. А так нельзя, ведь мир разнообразен. И если снег  имеет возможность заретушировать  тёмные стороны прошлого, потому что его пелена  бела и чиста, то  время... Неизвестно, каким оно будет. А потому надеяться на то, что краски десятилетий затмят тоску и горе подобно тому, как снег высветляет дорогу, бесполезно.
            Необходимо ценить настоящее, помня, что оно может быть скоротечным, как  кружение снежинки.
                Терять друзей не входило в планы Анфисы. Девушка бежала по тридевятому царству мимо высоких парадных лестниц, мимо ажурных оград, через стыд, через боль - туда, где её друг, ставший слабой жертвой могущественных чар неверия, пребывал в заблуждении. То, что орионский посланник всё-таки приходил сегодня к саду, Анфиса поняла по разбросанным в тридевятом царстве вещам Оро. Воробей явно был расстроен. Но как он мог подумать, что шутку с проволокой проделала Анфиса? 
- Оро! Оро! - звала Анфиса.
              Никто не вышел навстречу. Нигде не хлопнули ставни. Ни в одной замочной скважине не послышалось звяканье связки ключей. В огромном царстве среди сказочных мраморных дворцов Анфиса чувствовала себя совсем одинокой.
              А когда   в небо поднялась крупная пылающая звёздочка и стала  быстро набирать высоту, у Анфисы подкосились колени, и девушка рухнула на тропинку центральной аллеи тридевятого царства, протягивая руки к туманным галактикам, - туда, куда улетал Оро на космическом корабле, издали кажущимся  сверкающей крупинкой.
          Светлая точка, движущаяся по тёмному небу, постепенно стала уменьшаться в размерах и вскоре исчезла. А девушка в костюме Зимушки-Зимы всё смотрела в ночную высь, роняя с губ одни и те же слова:
- Оро, я не успела. Прости меня, Оро ...
                Скажите,  кому, так же, как Анфисе, не приходилось  просить прощения за чужие подлости, рикошетом задевающие невинные сердца? По логике, в подобных ситуациях извинение вроде бы неуместно.  Но куда без него? Ведь тот, кто совершил мерзкое злодеяние, не придёт с повинной головой. Потому необходимо  разряжать обстановку вместо него, памятуя о том, что  жертве интриг пришлось не  сладко, а нанесённая ей рана будет кровоточить, пока не забинтуется сочувствием понимания, не затянется оболочкой успокоения.

***
                Блоня, держа руки на штурвале звездолёта, не оглядывалась на Землю и не видела Анфисы. Принцесса очень устала. Последние силы она истратила на то, чтобы стереть с корпуса своего звездолёта цифру "один" (космический борт внезапно приютил двоих).
        Два жителя созвездия Орион были вместе. Это хорошо. Но оба чувствовали себя разбитыми. Это плохо. И потому, окончательно запутавшись во взаимоисключающих понятиях "хорошо" и "плохо", два орионца в итоге закрылись в индивидуальных капсулах, чтобы в спасительной полудрёме миновать космические перегрузки и забыть про печаль и неумолимые расстояния.
              Анфисе ничего не оставалось, как только колотить ладошкой по заснеженной тропинке тридевятого царства и требовать, чтобы провидение вернуло Оро, возобновив течение сказочной пьесы. Защитница воробьёв кому угодно бросилась бы сейчас в ноги, чтобы перевести стрелки жизни назад, на время ослепительных мгновений, нежданно ставших  воспоминаниями.
             Убедившись, что с платформы только что  стартовал последний звездолёт, а само царство опустело, словно все его жители  разбежались на каникулы, Анфиса побрела обратно.
             Ветер не утихал. Снежинки кружились. Видимо, некому было отключить снегопроизводящее устройство. Наверное, как член "Звёздного щита", Анфиса должна была принять вахту, но  отсутствовало желание проявлять инициативу, потому что гостья иного мира чувствовала себя брошенной. Девушка машинально преодолевала знакомые кварталы Мраморного Города, ожидая, когда ноги заскользят по ступеням склона.
             Выскочивший из-за сгустка метели Хряк остановил Анфису, не дав сойти с платформы.
- Не мешай мне больше! - завопил главарь шайки "ЩИПОК".
- В чём я мешаю? - Девушка смотрела мимо Хряка, не понимая, как тот здесь оказался.
- Мешаешь делать пустыни!
- Я просто защищаю воробьёв от хищников.
- Хищники должны быть. Это - природный баланс.
- Дикие дневные хищники вредны для природы.
- В дикой среде обитания  нет вредных и полезных.
- Вот и пусть в дикой среде орудуют твои дикие хищники. А город - это не дикая среда.
- В нём тоже должен быть природный баланс.
- Нечего свой "природный баланс" кормить моими воробышками!
- Ах, ты опять споришь? Да я тебя...
- Не подходи! - Анфиса вовремя вспомнила науку Блони, сделав руками жест, напоминающий косынку. Соединив указательные пальцы, девушка рывком развела руки в стороны вниз и сомкнула ладони в форму гранёного ромба.
               Синий свет вырвался  между пальцами и разлился поперёк аллеи тридевятого царства.
- Река? - зашипел Хряк, отступив под натиском грозных всполохов ультрамарина. - Есть у меня средство против твоих волшебных штучек.
                Главарь " ЩИПОКа" размахнулся ножом, собираясь метнуть его через реку. В ту же секунду Анфиса провела руками в воздухе две полосы, и вызвала  зелёные лучи. Они, разлиновав всё вокруг перпендикулярными полосками,  защитили девушку от удара, встав перед нею, словно лес.
                Пока Хряк чертыхался, ища лазейку, Анфиса забралась по стремянкам во дворец Блони и нажала кнопку подъёма ГЗО "ЗЯ-4".
                Платформа стала отрываться от земли, накренилась, и Хряк скатился с аллеи тридевятого царства. Шмякнувшись о кочку, он  угодил прямо в логово истошно воющей волчьей стаи. Появление двуногого сюрприза волкам понравилось. Стая перестала издавать душераздирающие вопли и подошла поближе к живчику, свалившемуся к ним с неба.               
                Утром на том месте, куда рухнул Хряк, можно было разглядеть множество волчьих следов, вьющихся необычным рисунком, узор которого состоял из угловатых линий.  Линии складывались в два  слова:  "ПРИРОДНЫЙ БАЛАНС".


Глава 7   
Прочность идеального

             По прибытии в созвездие Орион, Блоня незамедлительно телеграфировала Сеню о своём триумфе,  первом самостоятельном преодолении космического пространства. Родная планета встретила девушку оркестром, букетами и восхищёнными статьями в газетах.
             Счастливая, успешная и невероятно красивая (межгалактическое уединение Блоня полноценно использовала для интенсивных косметических процедур) хозяйка звездолёта торопливо шла по бескрайнему  космодрому Ориона в предвкушении жаркого свидания со своим возлюбленным.   Скафандр Блоня сменила на сарафанчик и наслаждалась прикосновениями  прохладного ветерка, баламутившего сознание своей нежностью и порывистостью. Давненько труженице Вселенной не доводилось испытывать удовольствие от обтекания тела потоками воздуха: в чужих мирах то ноги замерзали от снега, служившего Блоне ширмой; то голова была мокрой от облаков, паривших вровень с её Галактическим Звездолётом Открытого типа; то коленки саднили от  синяков, полученных в результате спотыкания о вершины гор. Всюду девушке казалось то слишком тесно, то чересчур просторно.
             А родной мир был  как раз впору. Возвышенный, гордый, идеальный, он был возведён для бессмертных цивилизаций. В этом мире Блоня взрослела, здесь училась строить удобные здания, разбивать релаксационные парки, заниматься спортом и танцами, стремиться к знаниям, оказывать поддержку идеям щадящего природопользования, совершенствовать душевный потенциал, управлять энергиями  и мечтать о любви. И этот мир ей никогда не хотелось покидать. Но развитие Вселенной не стояло на месте, потому и приходилось время от времени мониторить происходящие в космосе процессы.
             Сень встретил Блоню в зале для гостей и повёз через весь город в центр приёма космических сигналов. Бело-синий урбанистический пейзаж, мелькавший за окнами самодвижущегося пружинного шара, где разместилась пара соскучившихся друг по другу людей, быстро привёл  нервную систему девушки к равновесию. Вскоре отпечатки памяти галактических рейдов стали бледнеть и совсем поблёкли от сравнения с последними достижениями науки орионцев.
             Блоня увидела вращающиеся здания, переносные тротуары, горожан, перемахивающих через площади на подошвах с моторчиком, и много-много яблоневых садов, скверов, бульваров, дворов и даже балконов. Тут никто не воровал яблоньки у города. Тут каждый умел выращивать саженцы сам, и потому был свободен не только от угрызений совести, но и от страха перед будущим. Яблони были благодарны тому, кто помог им в самый сложный момент - в час укоренения их семечка - и на всю жизнь становились опорой садовода, не теряя с ним  магической связи, одновременно круша организм вора, посмевшего умыкнуть их у хозяина. Орионцы знали об этом и остерегались даже пересаживать  яблони, поскольку  эти деревья связаны с космосом, а сердить  Вселенную не рекомендуется.
             Была и у Блони своя яблонька, которую девушка выходила по окончании школы, закопав семечко прямо на газоне автотрассы. Очень берегла Блоня тот росточек, и даже мисиию себе выбрала соответствующую: поднимать сферу яблоневодства не для того, чтобы только есть плоды, но для того, чтобы ещё и создавать бело-розовыми цветами  надежное покрывало от смертоносных космических лучей. Блоня обязательно навестит своё деревце, посмотрит, как вытянулись его ветви, похвалит того, кто в  отсутствие Блони ухаживал за символом весны. А взрослая яблонька многого не требует: только  полива от засухи и птичек от тли. Остальное яблонька сделает сама - и послезимнюю кудрявость, и осеннюю алость, и беспечальную вечность.
              Рабочий кабинет Сеня был напичкан металлом. Приборы, кнопки, заклёпки, ключи, скрепки - всё отливало холодным блеском. На тумбах без умолку трещали устройства связи НЯПЗБ.  Работая одновременно, они передавали сообщения из разных уголков Вселенной: круглое золотое блюдечко призывало  ответить Земле, треугольное - созвездию Кассиопеи, квадратное - участку Эридана, овальное было настроено на звёзды Геркулеса.
           В обычные дни ответный сигнал отправлялся с Ориона без задержек. Но сегодняшние обстоятельства замедлили обычный ритм работы. Сень и Блоня наяву улыбались  друг к другу:
- Блонечка, наконец-то ты вернулась!
- Здравствуй, Сень! Как лечатся твои ожоги?
- Амбулаторно.
         Сень раскинул руки и  подошёл к Блоне. От неё веяло прохладой космоса и свежестью  надежд на тихое человеческое счастье.
          В ту же секунду в проёме открытой двери появилась медсестра Шма, назначенная медцентром для проведения восстановительных процедур. Наложив на щёки и запястья Сеня тампоны с охлаждающими мазями, медсестра закрепила примочки лейкопластырями.
- Скоро заживёт, - сказала Шма, стряхнув соринку с плеча Сеня.
            Этот жест насторожил Блоню. На каком основании вошедшая нарушает личное пространство мужчины, приближаясь к нему ближе, чем на полтора метра? Что это за бесцеремонное смахивание соринок с плеча, и с каких это пор чужой возлюбленный считается бесхозным только на основании того, что невеста была в отъезде? Зачем Сень доверил Шме навещать себя на рабочем месте, почему самостоятельно не посещает медпункт?
                От подобных раздумий губы Блони сами по себе надулись, а брови сошлись у переносицы, словно силились соединить два полушария мозга для лучшего понимания  обстановки.
- Спасибо, Шма, - Сень потрогал обновлённые наклейки из лейкопластырей. - Когда ещё зайдёшь?
- Вечерком, - Шма протёрла  руки марлей и вышла.
                Сень снова  повернулся к Блоне  и освободил от кипы бумаг стул, на который девушка смогла присесть. Всё вокруг казалось Блоне уютным и компактным. Никаких пустот. Стены, углы, оконные проёмы заняты  приборами, книгами, канцелярскими принадлежностями. Обстановка поиска, творчества и креатива навеяла воспоминания о нормальной человеческой жизни, которой Блоне не хватало на чужой планете.
                На ГЗО "ЗЯ-4"  Блоне ничего не надо было изобретать. Там всё было предусмотрено заранее, чтобы участники рейда могли сосредоточиться на качественном выполнении узко специализированных задач: оценить, исправить, сохранить, отчитаться. В природе чужих миров ничего не надо было придумывать. Нужно было просто проконтролировать соответствие форм первоначально заданным параметрам. Миссия проходила без шероховатостей.
                Единственно, что омрачало  течение жизни - это воспоминания о том, что оставлено в другом конце Вселенной. Тем не менее выбираться в далёкие сферы тоже нужно. Вот, например, сейчас есть, о чём рассказать своему жениху.
- Ты знаешь, Сень, - Блоня нарисовала в воздухе контуры шпилей мраморных дворцов, - нашу платформу звездолётного типа земляне называют "тридевятым царством", а всех её механиков - сказочными героями.
- Раньше ты не увлекалась сказками, - Сень обхватил руки Блони. - Но я безумно рад, что местное население с почтением относилось к тебе как к гостье из небесной выси. Это охранило тебя от войны с теми, кто культивирует соперничество равных. Иногда выгодно казаться властелином и волшебником.
- Что касается волшебства, то я приобрела в этом умении новые навыки. В справочнике ГЗО "ЗЯ-4" я нашла рекомендации по чудесам. Смотри, чему научилась.
           Блоня задержала дыхание и качнула головой. Тысячи искр посыпались с её волос.
- Раньше ты не называла статическое электричество волшебством. - Сень сочувственно затряс руки Блони. - Ты устала, переутомилась и потому искала разрядки в фантазиях. Как справочник-то назывался?
- "Сказки".
- Я так и  предполагал. Обычная книжка.
- Но я вот что из неё узнала, - Блоня сложила пальцы треугольником, а потом взметнула максимально раскрытые ладони вверх. Около синего всполоха, пронзившего кабинет, встали зелёные факелы. Движения "косынка" и "гребень" разлиновали комнату сине-бирюзовой клеткой  лучей.
- Раньше ты не стремилась демонстрировать  энергетический потенциал нервных окончаний кожного покрова. Зачем взялась экспериментировать?  Любое перенапряжение истощает организм. Может, тебе лечь в больницу на реабилитацию? Ты вся в огне.
- Это искусственное пламя. Оно для отпугивания.
- Раньше ты была не пугливой. От кого пряталась?
- Ни от  кого. В Солнечной системе у меня не было врагов. Меня там величали "принцессой".
- Раньше ты не была падкой на подхалимаж. Блонечка, ты же понимаешь, что тебя могли подхваливать, чтобы усыпить твою бдительность.
- Но мне действительно выдали в земном царстве волшебный венчик, помогающий в минуту опасности. Венчик автоматически поднимал его обладательницу в ранг принцесс.
- Раньше ты не была такой наивной.
                В кабинет заглянул Нтарь, коллега Сеня. Невольно улышав последние реплики, он добавил в них своё слово:
- Неизвестно, к чему нужно относиться более насторожённо: к похвале или к подкусыванию. Лесть всё-таки действует на сознание  как эликсир молодости. А вот осуждение, напротив, - как яд. Для принцессы лучше первое.
- Познакомься: это - Блоня,     якобы "принцесса", - склонился Сень.
- Нтарь, - кивнул собеседник.
- Приятно слышать, - слегка присела Блоня.
- Раньше ты не делала реверансов, - заметил Сень.
- Может, она не "якобы", а настоящая принцесса? - засмеялся Нтарь.
- Ага. Вжилась в роль. - Сень, поддерживая Блоню под локоток, направился в кафе. - Идёмте. Отпразднуем  прилёт нашей принцессы  и моё выздоровление. Позвоню Шме. Пусть будет много друзей. Ведь они помогают нам не только выжить, но и раскрутить жизненный потенциал на полную катушку.
        Вскоре Блоня, Сень, Шма и Нтарь сидели за четырёхместным круглым столиком в окружённом пальмами закуточке производственного кафе. Изобилие еды создавало ощущение бесшабашного веселья. Все приветствовали Блонины исследования и желали её гипотезам быстрейшего вливания в науку.
        Компания с интересом слушала рассказы  о Солнечной системе, о её людях, о птицах, о сложностях, с которыми столкнулось земное сообщество. Перечисляя особенности быта чужой галактики, Блоня ничего не ела из предложенного. Десятки лет, проведённые вдали от дома, отучили её организм питаться по-орионски. Вкусовые рецепторы переключились на распознавание  земных консервов и сухофруктов.
- Раньше ты не страдала отсутствием аппетита, - Сень положил  на тарелку девушке кусочек пирога.
           Все дружно расхохотались. Но Блоня уловила в словах Сеня нотки разочарования, и между её бровей опять стала формироваться складка. Девушку начинали настораживать многократно произносимые замечания о том, что-де раньше она была не такой. Блоня остановила взгляд на губах Сеня, говорящих о том, что Шме  дистрофия не грозит, потому что она уплетает омлет за обе щёки, и что Блоня раньше тоже...
           Раньше, раньше... От этих сравнений внутри Блони что-то отрывалось и раскалывалось, ударяя льдом в сердце. Для того ли девушка стремилась к своей любви через половину Вселенной, выдерживала испытание темнотой и болтанкой, перебарывала страх оказаться пронзённой смертоносными космическими излучениями, чтобы показаться жениху непонятной? Неужели время невзгод на чужбине и привычка довольствоваться сухим пайком видоизменила девушку настолько, что прежнюю невесту в ней Сеню узнать не под силу?
           Две Блони - прежняя и настоящая - контрастировали в мозгу Сеня настолько явно, что он сам себе казался потерявшим ориентир щеглом.  Его невеста за годы отсутствия на Орионе высоко вознеслась в сферы личного духовного развития: научилась выдержке, концентрации внимания, фокусированию энергий. Блоня освоила магические приёмы иного мира, приобрела в неведомых краях статус принцессы, повернула негативно развивающиеся события далёкой планеты в правильное русло. Её могущество возросло. Сеню ли с ней тягаться? Да  и не в перетягивании каната дело. Когда-то он чувствовал  Блоню ровней. Теперь в девушке, сошедшей со звездолёта ЗРЛ-2  он не находил Блони прежней.
           Парень не мог понять причину произошедших с Блоней перемен. Всё изменилось в девушке: походка, постановка головы, поведение за столом. Всё выдавало в Блоне человека, побывавшего за пределами привычного мироустройства и привнёвшего издалека неподдающуюся расшифровке печаль  глубоко запрятанных воспоминаний о чём-то  иномерном, иномирном, иносказательном.
           И, действительно, как ещё, если не иносказательно, могла поведать Блоня о созданном ею "Звёздном щите" - космической группе энтузиастов, в которую включила представителей совершенно непохожих  миров - девушку с Земли, орионских птиц,  себя и Жар-птицу, жительницу сказочной области? И как выставить напоказ собственное сердце, разрывающееся между тремя магнитами: Землёй, Орионом и воробышком миссии ЗРЛ?
           Блоня видела, что воробей очень страдал. Всю космичекую дорогу он сидел, нахохлившись, и даже не пел свои незатейливые песенки. Блоня понимала тоску птички и знала, что рано или поздно Оро обязательно вознамериться совершить повторное посещение Млечного Пути. Он это сделает хотя бы для того, чтобы убедиться, что боготворимая им  защитница воробьёв счастлива.
           А ведь не только Оро, но и Блоне предстоит обратная дорога. И это ей предсказали не гадания, а долг перед третьей планетой от Солнца. Незаконченные процессы требуют завершения. Но почему же не довелось на Земле спокойно и уверенно поставить точку в начатом? А потому, что любовь сорвала Блоню с места и, как на буксире, потащила за собой в несусветную тьму через невероятные расстояния, откуда обычно не возвращаются.
           Но принцессы не оставляют своих царств без присмотра надолго. И Блоня рассчитывала уговорить Сеня лететь к Земле вместе. Именно для этого она в кафе  увлечённо расписывала в самых привлекательных красках тридевятое царство третьей орбиты девятипланетной Солнечной системы. Но согласится ли Сень на полёт? Раньше он был лёгок на подъём.
       Вот, и к Блоне пристало это понятие "раньше". Неужели в этом слове кроется приговор? Неужто  "раньше" и "теперь" несовместимы? Но почему? Или дело не в этом, а в том, что тридевятинская принцесса несравнима с простой орионской женщиной, например, со Шмой? Блоня посмотрела на медсестру.
           Ножки стула чуть поскрипывали под телом Шмы, когда она, опустошая одну тарелку за другой, вежливо вслушивалась в ход повествования о приключениях, случившихся с Блоней на тропинках иных звёздных систем. Активно поддерживая разговор вопросами и репликами, Шма располагала к себе. Работника медслужбы отличали  эрудиция,  интеллект, фундаментальность знаний во многих отраслях, высокая культура ведения диалога и клад доведённых до автоматизма навыков светского общения.
- Рыбное блюдо вкусное. Но пальцы после него в жире. Не мешало бы помыть руки, - промакнула  Шма ладони о салфетки.
- Мы сейчас принесём жбан с водой. - Мужчины направились к официанту.
          Воспользовавшись минуткой, когда они  со Шмой остались за столом одни, Блоня решила начать борьбу за свою любовь, ради которой покинула трон далёкой планеты и в одиночку подвергла себя испытаниям космического пространства. 
          И что она видит здесь? Почему-то Сень слишком уравновешен для встречи с  возлюбленной. Или столетняя разлука разметала былое, словно ураган гнёздышко? Или сторонняя сила поставила заслон Блониным мечтаньям?
- Я - невеста Сеня, - Блоня набралась храбрости прояснить кое-что для себя. Результат превзошёл ожидания: оказалось, что Шма и не собиралась рыть ямы на дороге чужого счастья.
- Мне это известно, я слышала о вас, - сказала медработник. - Сень постоянно ждал от вас весточки и ликовал, получая сообщения с Земли. В моём присутствии он говорил Нтарю, что очень жалеет о том, что вы с ним помедлили со свадьбой, что впредь   ни за что не  отпустит вас в космос одну.
           Шма отодвинула стул, сняла с его спинки сумку,  попрощалась и удалилась под предлогом срочных дел. А Блоня задумалась над последними словами своей новой знакомой. Было непонятно, почему Сень, если, согласно словам Шмы, ждал Блоню из другой части Вселенной, чтобы сделать предложение руки и сердца, до сих пор даже не намекнул на это?
            Вернувшиеся  Нтарь и Сень поставили миску с водой посередине стола и продолжили обсуждение космического рейда ЗРЛ-2, слегка удивившись отсутствию Шмы. Через час собеседники втроём покинули кафе и пошли прогуляться по залитым дневным светом кварталам.
            Город  просторных площадей и парков, украшенных  низкорослыми деревьями, наполнял сознание ясностью и простотой. Здания пирамидальной формы возвышались как горы и погружали мир в покой. Дома располагались не рядами, а вразброс. Улицы отсутствовали. Зато было много  скверов.  В них плодовые деревья высаживались аллеями, что превращало весенний город в пространство, разлинованное белыми полосками цветущих яблонь.
           В архитектуре города круговая форма не использовалась. Круг здесь являлся символом движения. Полёты в космос, поездки по планете совершались при помощи техсредств обтекаемой конфигурации: всюду мягко перекатывались  пружинящие прозрачные шары, внутри которых сидели пассажиры.
            На один из таких шарообразных автобусов смотрел Оро. Воробей, благополучно выбравшись из звездолёта через щёлку, предусмотрительно оставленную Блоней, сидел в кустике около остановки общественного транспорта. Листва хорошо скрывала Оро, и он имел возможность спокойно рассматривать  прохожих. Те ничуть не изменились за время его отсутствия.  Люди не тревожили воробышка, не мусорили около кустика, спешили на работу и  улыбались чему-то своему очень приятному. Видимо, на всех планетах Вселенной человечество одинаковое: жизнерадостное и высококультурное.
           Когда Оро заметил Блоню, приближающуюся к остановке в сопровождении двух спутников, сердце воробья учащённо заколотилось. Принцессу земной сказки было не узнать: переодетая в короткий сарафанчик, девушка совсем не походила на ту волшебницу, которая предпочитала бело-розовое длинное  убранство.
         Воробышек перебрался на самую верхнюю веточку куста, чтобы поприветствовать  земную хозяйку. Но Блоня, оживлённо беседуя с попутчиками, не заметила порхающей птички.
          Оро громко чирикнул. Всё равно  окликнуть компанию не удалось. Блоня села в подкатившийся транспортный шар и вместе со своими собеседниками одним махом пересекла площадь по воздуху. Оро проводил компанию грустным взглядом и отправился в лабораторию Сеня, организатора космической миссии ЗРЛ.
          Отдохнув на карнизе, воробей перебрался на вентиляторную решётку и, протиснувшись между лопостями и кирпичной стеной, проник в помещение. Обычно считается, что птички залетают в человеческое жильё в поисках лакомства. И, если бы кто взялся проанализировать поведение маленького Оро, то нашёл бы подтверждение своему предположению: воробей подлетел к тарелке с яблоком.
          Но Оро подпрыгнул к фрукту не для того, чтобы  насытиться фруктовым соком. Воробей мечтал с помощью яблока завести механизм видеосвязи с Млечным Путём. Оро замучился мысленно возвращаться к странной ситуации, накрывшей его около калитки земного сада, и решил немедленно внести ясность в мучившую его проблему. Он не хотел верить в разрыв с земной цивилизацией. И хотя в голову лезли спутанные сомнения,  преобладали среди воспоминаний светлые моменты.
          Наливное яблочко, прокатившись по золотому блюдечку, привело в действие старинное устройство. На экране тарелки возникло изображение четырёх секторов. В одном из них воробей узнал  комнату Анфисы. Там на потолке около абажура темнела надпись: "Оро, возвращайся! Калитка яблоневого сада всегда открыта для тебя. Того злодея, кто закупорил её, больше никто не видел".
           И тут Оро всё понял. Как он не сообразил тогда, во время земной метели, что чужой мир нельзя мерить своим аршином? Почему он забыл, что очень непросто ориентироваться в чужой цивилизации, а посреди чужой галактики и на чужой планеты - тем более! Ему надо было сразу догадаться, что добро не может сеять семена зла. Добрая Анфиса не могла обойтись с ним жестоко. Он сам опростоволосился: не перепроверил случившееся, потому что не успел, не посмел,  не отважился; потому что с Земли на Орион в тот раз уходила последняя ракета. Ракета улетала именно  в ту секунду, когда воробью было необходимо вникнуть в происшествие и уточнить причину недоразумения.
          Но в тот раз судьба, не предоставив Оро времени на раздумья, поторапливала его с выбором. Жизнь оставляла Оро среди чужих людей, обрекая на жалкое существование беззащитного, одинокого, не похожего ни ни кого создания, которого злодеи в скором времени  обозвали бы "чудищем", да изгнали отовсюду.
            Если бы рок предоставил  в распоряжении Оро хотя бы ещё одни сутки, то воробей справился бы с нахлынувшей на него досадой и пересмотрел бы свою  первую реакцию на узлы проволоки, так похожие на обиду (ведь птички отходчивы, потому и выживают в самых невероятных обстоятельствах). Но ни минутки не было тогда в распоряжении у Оро.
        Эх, Блоня, Блоня! Зачем ты поспешила покинуть Солнечную систему? Что гнало тебя из  дворца? Понятно, что. Любовь тянула принцессу на другой конец Вселенной, затмила всё вокруг, запретила задавать лишние вопросы, не позволила помочь воробышку разобраться в запутанных хитросплетениях злодейских интриг. Конечно, на осуществление доброго дела требуется время. Но ничуть не проще оказалось заглушить естественное желание сердца оказать содействие нуждающемуся в сочувствии и тем самым  повергнуть свою душу в огонь вечного угрызения совести. И ведь никто за это тебя не корит. Каждый понимает: твоя любовь попала в капкан цейтнота. А над временем ничто не властно.
        Экран золотого блюдечка поблёскивал перед Оро голубоватым свечением, словно подбадривал вконец расстроившегося воробышка. В секторе НЯПЗБ появилось изображение Анфисы. Девушка махала  воробью рукой. Оро не смог сдержать трепета крыльев, они как будто  собирались немедленно отправиться в полёт на Землю. Не в силах унять волнение, воробей судорожно заглатывал клювом воздух. Радость общения обволакивала  потоком надежд. Оро внимательно всматривался в знакомые черты земного лица и видел, что  губы Анфисы что-то говорили ему.
 - Возвращайся, Оро! - кричала Анфиса. И не важно, что звук не достигал дальнего созвездия, главное, что Оро больше не сердится на девушку, потому что понял по её глазам, что защитница воробьёв по-прежнему помнит и ждёт крылатого посланника  космоса. - Прилетай! Может, ещё свидимся!
          Оро чуть не плакал от счастья, что оплошность, хоть и поздно, но исправлена. Ему хотелось придумать, как дать знак Анфисе, что он непременно вернётся. Нацарапать буквами он это сообщение не мог. Голосовой сигнал  не принимался.
             Анфиса не удалялась от экрана и силилась понять, о чём думает воробей. А Оро стоял в совершенной растерянности. Текли минуты. Воробей думал. А, если  дать шанс на обдумывание проблемы, то выход всегда найдётся. И Оро нашёл.            
                Взвившись под потолок, чтобы попасть в кадр, воробей закружился над тарелкой. Анфиса никогда раньше не видела  своего друга в полёте, удивилась и зарукоплескала.
                О! Оро ещё не то умеет! Воробей исполнил в воздухе несколько фигур: "бочку", "свечку", "петлю" и "перевёртыш". Вот что может пташка на своей планете, где для неё подходящий воздух и умеренная гравитация!
              Утомившись порхать, Оро снова подскочил к тарелке. На экране смеющаяся Анфиса манила воробья к себе движениями ладоней. В ответ на этот жест, понятный всем галактикам, воробей кивнул.
                Анфиса дотронулась до своего тёмного пятнышка на волосах, оставленного волшебством принцессы тридевятого царства, предупреждая Оро, что срок жизни землян не равен бессмертию орионцев.  Да-да-да! Люди Млечного Пути не восстановили пока ещё  способности к вечной жизни. Надо им помочь найти потерянное свойство организма. Но...
       Но пока что-то Оро не слышал, что кто-либо из его созвездия Орион собирается посетить Млечный Путь.   Ну, что ж, значит, Оро отправится на Землю один.  Придётся действовать расторопно. Только что прибывшая ракета Блони пока ещё  стоит  на космодроме в ожидании техосмотра. Её не отбуксировали в ангар, и Оро сможет воспользоваться заминкой, чтобы  занять место пилота. А кнопки нажимать воробей уже научился за время своих многочисленных космических путешествий.
- У меня в далёком созвездии снова есть друг, и я к нему полечу! - пискнул воробей. - Я счастливчик-чик-чик-чирик!
                Экран НЯПЗБ начал гаснуть. Последние лучи прибора успели выхватить из темноты хвостик воробья, мелькнувшего в отверстии вентиляторного проёма. В лаборатории снова  надолго  воцарилась тишина. Больше она никогда не нарушится щебетом Оро, потому что  воробей отправится очень-очень далеко - в другое созвездие, и очень-очень надолго - на тысячелетия. Он устремится туда, где в его помощи нуждаются  люди галактики Млечный Путь.
           Первым делом Оро решил найти Стреба, чтобы обсудить с ним последние события и пригласить в компаньоны второй миссии посещения Земли. К сожалению, ястреба, врнувшегося к нормальному  ночному образу жизни, застать  на улицах днём было невозможно.  Пришлось Оро оставить ему на память своё  пёрышко в дупле и  срочно приступить к подготовке  межгалактического круиза.
          Подготовка означала следующее: Оро должен был как следует  отвести душу воздушными виражами, чтобы впредь не тосковать о них, когда лишённый возможности рассекать небо головокружительными кружениями, он будет вести скромный образ жизни ходячего существа, привязанного своей неуклюжестью к почве, словно цветок к трещине  скалы.

***
        У Блони не было подозрений относительно тайных мыслей  своего бывшего пернатого подопечного. Во-первых, она, как ответственная за успешное выполнение программы ЗРЛ, знала, что птички никогда не откажутся от возможности полетать, особенно те пташки, которые долго томились в клетке (такой клеткой, по мнению Блони, выступала чуждая орионскому воробью галактика с неприемлемыми для полётов  физическими параметрами). Во-вторых, Оро никогда не говорил принцессе о своём желании повторно посетить Землю (а как он мог сказать, когда люди созвездия Орион настолько выше его, что никогда не слышат воробьиных слов?). В-третьих, (по утверждению мужчин, у женщины всегда находятся именно три, несокрушимых аргумента), птиц не обучали управлять космическим кораблём, тем паче, самостоятельно совершать космические рейды на корабле, не оснащённом автопилотом. А звездолёт Блони находился на ручном управлении.
             Да и вообще мысли Блони были заняты другими тревогами. Как оглушительное теньканье синички в промозглый день, билось в голове у девушки: "Сень... Сень... Сень..." Миновать столько галактик! И в итоге столкнуться с совершенно непонятным к себе отношением, похожем на нежелание связать две судьбы воедино.
            Даже сейчас, когда Сень и Блоня едут в прозрачном шаре, девушка ищет и не может найти на лице жениха признаков волнения, предшествующего сообщению о чём-то важном, способном перевернуть жизнь. Вот уже транспорт подъехал к дому Блони, вот Сень распрощался и ушёл, вот тень от здания-пирамиды поглотила силуэт уходящего возлюбленного, а ничего не прояснилось в отношениях. Не последовало никакого обсуждения планов на завтра, не говоря уже о планах на будущее...
- Яблоневые аллеи так и манят прогуляться, - сказал Нтарь. - Вы, Блоня, наверное, соскучились по этим главным деревьям родной галактики?
- Даже очень, - Блоня с трудом  перевела взгляд с удаляющегося силуэта Сеня на стоящего рядом Нтаря.
- А на Земле есть яблони?
- Компактные места их произрастания там называются садами.
- За сто лет пребывания в Солнечной системе вы, наверное, успели досконально изучить эту садовую культуру?
- Не пришлось. Моя миссия соответствует моему имени. Я обязана способствовать распространению яблонь по Вселенной. Но, как показало последнее место моей космической работы, выведение сортов яблонь сопряжено с трудностями.
- Справились?
- Приступила. Но до конца не довела начатого.
- Такой хрупкой девушке не по плечу обширные задачи?
- Всему причина - чувства, которые не поддаются утихомириванию.
- Вот как раз я отвечаю за наполнение атмосферы экзопланет успокоительными фитонцидами, выделяемых хвойными лесами. В моём имени зашифрована живительная субстанция, выделяемая соснами. Вам нравится запах смолы?
- Конечно.
- Она - будущий янтарь.
- А мои яблони - будущая защита человечества от смертоносных космических лучей.
- Если урасить все миры яблонями и соснами, получатся неплохие основы для счастья и бессмертия.
- А на Земле люди не бессмертны, хотя там произрастают и секвойи, и сосны, и кедры, и ели, и яблони.
- То есть все условия для вечности и здоровья созданы?
- Выходит, не все.
- Что, по-вашему, является помехой?
- Ах, ерунда: жуки-короеды.
- Действительно, ерунда: такая мелочь, какие-то мизерные насекомые...
- И я так думала.
- Неужели заполонили?
- А что сделаешь?
- Бороться с ними.
- Некому.
- Как это "некому"? А птиц мы на что завезли во все экосистемы?
- Нет птиц.
- Куда делись?
- Съедены.
- Кем?
- Хищниками.
- Не может быть! Хищники ведь изначально подразумевались как ночные животные.
- Это на Орионе. Тут ястребы, совы, кошки, волки, шакалы, геены - ночные. А на Земле кое-кто из них деформировался и приспособился к лёгкому дневному рациону.
- Лентяи! Негодяи! Ненадёжные компаньоны! Предатели великого дела бессмертия  разума!
- Хорошо, что хоть в нашем созвездии Орион полный порядок: воробышков много, потому что здесь им ничто не угрожает. Благодаря этим птичкам деревья хорошо дышат без вредителей-насекомых.
- Но Вселенная нуждается в нескольких человеческих цивилизациях. Нельзя допустить гибели ни одной. А люди без деревьев погибнут. Если естественный процесс развития природы где-то зашёл в тупик, то придётся применить волшебство.
- С помощью какой волшебной силы усмирить распоясавшуюся кровожадность? Как  вернуть дневных хищников соседнего созвездия  в надлежащую  ночную нишу?
- Подумаем...
                Долго ещё Блоня и Нтарь шли по аллее и обсуждали особенности строения разных миров. За разговорами не заметили, как сгустились сумерки и под ногами стали мелькать длинные тени диких ночных котов. Блоне приходилось то и дело вызывать с помощью внутренней энергии синие лучи, чтобы сказочной рекой преграждать путь неистово мяукающим группам. Электрическая река быстро таяла, но всё равно времени её бурления было достаточно для того, чтобы остановить хвостатое нашествие.
           Синее волшебство привело Нтаря в умиление:
- Слабоватое воздействие. Лучше использовать испепеляющий огонь движением локтевого сустава.
- Я пользовалась земным изобретением.  В Млечном Пути оно помогает.
- Помогает? От чего?
- От преследования при бегстве. Так в земной сказке указано.
- А... Вот почему в Солнечной системе ястребы расплодились: в небе, где они преследуют синиц,  некому реку разлить.
- Интересно, как  там сейчас синички поживают?
- Я тоже что-то стал за них переживать...
- Надеюсь, всё наладилось на Земле.
- С таким-то слабым волшебством?
- Ну, не орионскую же мощь применять к Млечному Пути!
- Не только орионскую, но даже цефейскую.
- Я не была в созвездии Цефея, но слышала, там обучают непобедимому волшебству.
- Я только что оттуда. Так сказать, получил квалификацию  специалиста. Ищу работу. Похоже, нашёл. Не прочь испытать полученные навыки на Земле. Вы, как принцесса земного царства, не замолвите за меня словечко перед Млечным Путём?
- Ах, я обычная работница космических трасс, - засмущалась Блоня, но в душе обрадовалась тому, что её новый знакомый поверил в реальность мира, где девушку действительно считают настоящей принцессой.




***
       Оро готовился к старту скрупулёзно. Он налетался, наелся, надышался  плотным воздухом своего давнего младенчества, насладился общением со старыми приятелями  и развесил виды родной планеты по всем простенкам Блониного звездолёта. 
       Наутро в полном космическом облачении Оро последовательно нажал четыре кнопки: "Млечный Путь", "Солнечная система", "Земля", "Пуск", и, почувствовав, как ракета покачнулась, преодолев гравитацию, остался собою весьма доволен.
       Единственно, что его печалило - это то, что он не смог переброситься парой фраз со Стребом, так как тот, как истинный неиспорченный  ястреб, вёл нормальный ночной образ жизни, а днём спал. И тут Оро ничего поделать не мог, потому что сам спал ночью, а днём, наоборот, бодрствовал. Искать ночных встреч было неразумно из-за выходящих на охоту кошек. Но то, что воробей оставил на память о себе пёрышко в дупле дерева около лаборатории Сеня, внушало надежду, что ястреб,  навещая организатора знаменитого Рейда Пташек,  заметит послание своего пернатого напарника.
       Звездолёт уносил Оро в глубины Вселенной, не встречая на своём пути никаких препятствий.  Жители планеты системы Бетельгейзе смотрели  ему вслед и восторгались воробьём, утверждая, что волевое поведение птицы поднимает всю цивилизацию Ориона на новую ступень. Мол, если у орионцев даже птицы мудрые, то люди Ориона и подавно ого-го! Одна только Блоня  корила себя за неосмотрительную поблажку воробышку в виде оставленной для него щёлки в двери своего звездолёта «ЗРЛ-2».
      Орнитологи, обеспокоенные судьбой  воробья, осуждали Блоню за непродуманное поведение. Сень, узнав о происшествии на космодроме, не оправдывал невесту, а, напротив, подливал масла в огонь, критикуя ту за отсутствие  дара предвидения. Шма поддакивала Сеню, утверждая, что пренебрежение надлежащей опекой  над пернатыми чревато непредсказуемыми последствиями, которые придётся расхлёбывать всем созвездием не одну тысячу лет, потому что у пернатых мозг маленький, не способный ни к чему.  Шму осаживал Нтарь, напоминая, что пташки очень талантливы: именно благодаря им были быстро засеяны семенами деревьев десятки планет, что клювы и лапки птиц довольно-таки умелые, а врождённая пугливость и стайность  способствуют  выживанию пернатых в критической обстановке.
       Спор разгорелся нешуточный.  Шум в лаборатории Сеня стоял неимоверный. Кричали все.  Всякий был на взводе. Каждый переживал: Шма - за голосовые связки ругающегося Сеня; Сень - за ракету, которой управляет пернатый несмышлёныш; Нтарь - за Блоню, которая стояла ни жива ни мертва; а Блоня - за Оро, мотающегося среди звёзд без консультанта.
       В отличие от Сеня, Блоня не винила воробья. Девушка понимала его.
- Я бы отправилась на перехват ракеты Оро, - всхлипнула Блоня, - но мне не на чем лететь. Мой звездолёт используется.
- Летите на моём, - предложил Нтарь.
- Если наша Блонечка не уберегла один корабль, то сквозь пальцы посмотрит и на  второй, - съязвил Сень.
- Ничего. Хм... Я подстрахую. Хм.., - крякнул Нтарь. - У меня есть  запасной звездолёт. На нём  отправлюсь следом за Блоней. Идёмте на космодром!
                Блоня и Нтарь выбежали на крыльцо. За ним ринулись Сень и Шма.
- Ты что надумал? - возмущался Сень решимостью Нтаря. - А что, если вы не сможете притормозить ЗРЛ-2 и не нагоните воробья, что тогда? Вы будете за Оро тащиться через три галактики до Млечного Пути или дальше, ведь неизвестно, куда  занесёт пичужку? Но даже если ракета выведет Оро на знакомую траекторию,  чем ты, Нтарь, будешь заниматься на Земле? Ведь программу твоей деятельности  не утвердила комиссия!
- Программы наших действий заключены в наших именах. Каждый  работает над проблемой, в которую был посвящён с рождения, - ответил Нтарь. - У каждого своё дело.
- Дело-делом, а взбучка вам обеспечена.
- Ты имеешь в виду, что через миллион лет нас ждёт наказание сроком в двадцать годков? Смешно!
- Не боишься, значит?
- Нет. Я лечу за Блоней.
- Почему ты летишь за ней?
- Я люблю её.
- С первого взгляда?
- Взгляд взгляду - рознь. Я смотрю на Блоню глазами Вселенной. А Вселенная  издавна знает её  как принцессу. Потому я и люблю Блоню, что мнение Вселенной для меня - закон. И не только люблю. Я предлагаю ей руку и сердце. - Нтарь встал на одно колено и преградил Блоне дорогу. - Блоня, прошу вашей руки. Будьте моей женой!
- Вообще-то её жених я, - стиснул зубы Сень.
- Понятие "женихаться" временное. А у тебя оно превратилось в постоянное. Это неприлично, - исподлобья взглянул на Сеня Нтарь.
- А выскакивать замуж за первого встречного - это прилично? - Сень рванул перила лестницы так, что Нтарю пришлось стукнуть по ним кулаком, чтобы выровнять  согнувшуюся планку.
- Я  такой встречный, который два звездолёта имеет, владеет искусствами созвездия Цефея и не маринует девушек тысячелетними ожиданиями, - рявкнул Нтарь. - Редко кому такие встречные попадаются.
- Я согласна! - выпалила Блоня и вскочила на подножку автобусного шара.
      С чем она была согласна, никто не понял, но каждый принял возглас девушки на свой счёт и кинулся за нею.
- Хвастун! - скривился Сень.
- Констатирующий факты, - поправил Нтарь.
                Транспорт подпрыгивающими рывками быстро добрался до космодрома и вскоре умчался обратно, скрывшись за клубами пыли. На безоглядном пространстве космодрома стояло много ракет. Словно автомобили, они были закреплены за своими владельцами. К одному звездолёту направился Нтарь.
- Не пущу! Зачем тебе лететь с нею? - причитала Шма, обхватив Нтаря пухлым руками.
           Мужчина в ответ успокаивал Шму и неспеша продолжал подниматься по трапу. Когда он скрылся за дверью звездолёта, Шма вцепилась в перила и замерла, прижавшись щекой к ступеньке.
- Что ты беспрестанно путаешься под ногами? - подскочила к ней Блоня, рассерженная бесцеремонным поведением медсестры. - Не устала окучивать мою судьбу и ластиться то к Сеню, то  к его другу?
          Блоня соединила пальцы, чтобы вызвать всполох разъединяющей электрореки. Но Шма, отскочив в сторонку, послала встречный импульс, ударив каблуком о каблук. Возникшая из-под туфель Шмы фиолетовая искра столкнулась с синими волнами, хлынувшими от рук Блони, и подбросила  поток вверх. Река, поднявшись над космодромом, завертелась вокруг искры и вскоре сомкнулась в кольцо. Облака, песчинки и воздух стали закручиваться вокруг центрального магнита, образовав смерчь. Фиолетовая середина  воздушной воронки расширялась и всасывала в себя всё, до чего дотягивался хоботок  энергетического завихрения. Обруч синей реки, отталкиваемый центральной искрой, увеличивал свой диаметр, истончался и бледнел. Новообразование грозило распространиться на людей, стоящих внизу.
               Блоня и Шма не ожидали такого умопомрачительного эффекта от соприкосновения силовых влияний и ошеломлённо всматривались в небо. Казалось, что высь, изменяя форму и цвет, сейчас обрушится на них.
- Нельзя соревноваться волшебством разных миров! - гневно крикнул Сень.
- Что, уже и каблучком пристукнуть нельзя? - Шма угрожающе согнула ногу в колене.
- Попробуй пристукни, я сразу прихлопну! - Блоня взмахнула руками. - Тебе для волшебства нужны туфли и другие подручные средства, а мне - ничего.
- Где ты набралась таких архаизмов?
- Тебе зачем? Пользуйся новомодными  волшебными шпильками.
- Вам не стыдно ссориться? - вмешался Нтарь, выглянув из люка.
- Мне не стыдно, потому что я улетаю так далеко, что не увижу ныне живущих. За эру моего пребывания в чужой галактике многое здесь изменится и жизнь разбросает современников по разным углам, - Блоня скрестила руки на груди, что означало окончание дамской баталии.
- Вот не надо вспоминать про углы! - Сень достал из кармана пузырёк и запустил его в смерчь. Стекляшка лопнула в сине-фиолетовом мареве. Завихрение стало кристаллизоваться и осыпаться на  землю бурым порошком. - В нашей цивилизации углы не жалуют. У нас всё обтекаемо, безопасно, гладко и мирно.
                Шма пошла к своему звездолёту. Проходя мимо Блони,  она бросила с усмешкой:
- Нтарь - мой брат, и я не могу оставить его без поддержки. Поэтому полечу следом за ним. Всё из-за тебя. Что мотаешься по Вселенной туда-сюда?
- Кто бы говорил, - отпарировала Блоня. - Сама-то, что ли, не то сейчас собираешься делать?
- Так у меня-то любовь к брату. А у тебя что?
                Блоня отвернулась, почувствовав, как к глазам подступили слёзы. Не оглядываясь, она быстро подошла к ракете, указанной Нтарем, вбежала наверх, загерметизировала вход и  облачилась в скафандр.
        Вскоре Блоня подняла в небо подаренный ей звездолёт с  надписью "Нтарь - Цефей". Вслед за ним в космос устремился корабль, на обшивке которого значилось: "Нтарь - экзопланеты".  А за двумя головными кораблями стартовали из созвездия Орион звездолёты с надписями "Шма-1" и "Сень-1".
               Сень не смог оставить без контроля ссорющуюся компанию. Он, беспокоясь за  жизнь друзей, решил  сопровождать их всюду. К тому же чувство благодарности Шме за заботу во время несчастного случая переросло в привязанность. Сень считал своим долгом стать для медсестры, вернувшей ему здоровье, надёжной опорой.
               Два дня планета системы Бетельгейзе  следила  за стройной вереницей из четырёх ослепительных звёздочек. Планета не понимала, что за экстренные обстоятельства подняли корабли в воздух. Но  догадывалась, что тайна кроется в корабле, идущем первым.
             Так Блоня стала носителем загадки. Понятие "тайна" отныне накрепко приклеилось к её должности принцессы. "Принцесса тайны" - с такими заголовками вышли орионские газеты, повествующие о невероятном начале коллективного космического старта пятерых пилотируемых небесных объектов.

***
            Оро тоже заметил  стройную вереницу звёзд, движущихся по курсу его корабля. Поглядывая в иллюминатор заднего вида, воробышек нервно подрагивал крылышками. Он совсем не хотел, чтобы четверо энтузиастов  вернули его обратно. А по всему выходило, что угнанную машину собирались поставить на место, потому и мчались за ней с космической скоростью.
           Беспокоило воробья также и то, что Оро не мог определить, кто намерен пристыковаться к его ракете. Опознавательные знаки вроде набора букв "Нтарь - Цефей", "Нтарь - экзопланеты", "Шма-1" ничего не  проясняли. Воробей не был знаком с людьми, носящими данные имена. Единственно, что внушало надежду на то, что  вереница ракет управляется добрыми  пилотами, так это название последнего корабля "Сень-1". Но это служило слабым утешением, потому что, хотя  воробей уважал Сеня, но в данной ситуации подчинить себя полностью его воле никак не был готов.
             Наверное, Оро уже не чувствовал себя обычным беззащитным воробьишкой. Кем же он себя ощущал? Может, в нём просыпалась уверенность в способности строить грандиозные планы самостоятельно?  В таком случае, конечно, помех на  своём пути он старался избегать.
           Но куда ему убежать от четырёх  летающих начальников? И вообще, не слишком ли много мощных начальников на одного малюсенького воробышка?
             Используя  преимущество своего раннего старта, за счёт которого Оро  вырвался далеко вперёд, воробей решил улизнуть из поля зрения тех, кто  мчался за ним по пятам. Воспользовавшись кнопкой прохода сквозь скоростные порталы магнитных полей, воробей преодолел  колоссальное расстояние намного быстрее тех, кто летел без применения волшебства. Правда, перегрузки перехода через волшебные порталы были настолько тяжелы, что воробей-путешественник потерял сознание. А когда очнулся, увидел в иллюминатор Землю и аллеи платформы  тридевятого царства.
          Поспешно накинув свой старый и уже  запылившийся театральный костюм  сказочного персонажа, воробей сбежал с каскадной лестницы ГЗО -"ЗЯ-4" и застыл в изумлении.
          Через всю землю, сколько хватало взора, перед посланником небес расстилалась  пустыня. Оро не узнавал привычных мест. Не было ни домов, ни деревьев, ни улиц. Кругом царила безнадёга. Только  старая калитка, подпираемая с двух сторон горками песка и камней,  возвышалась  посреди зловещей безжизненности.
              Солнце предпринимало тщетные попытки  поиграть, как встарь, с тенями растений.  Оно мечтало, как прежде, ударить лучами в стволы деревьев и разделить свой свет на несколько отрезков синеватого тона. Но игра  не клеилась, так как с некоторых пор отбрасывать тени было просто-напросто нечему. Ни травинки, ни пенёчка - ничего нельзя было найти на пути следования солнечного луча.
            Людей тоже не было видно. Из следов человеческой деятельности посреди душного пространства был еле заметен только небольшой островок леса, аккуратно обнесённый полиэтиленом для сохранения скудных запасов кислорода,  выделяемого остатками чахлой зелени. В этом целлофановом убежище  Лёля и Глаша выковыривали из-под коры деревьев насекомых, надеясь таким образом сохранить последний лоскутик земного покрова, синтезирующий необходимый для человеческого дыхания воздух.
                Оро постучался в полиэтиленовую дверь. В навесе распахнулось окошко.
- Что случилось с планетой? - спросил воробей.
- Ястребы  сожрали  нас...
-  Как вы допустили, чтобы ястребы жрали вас? - перебил Оро.
- Вы не дослушали. Ястребы съели  насекомоядных птичек. В результате расплодились вредители леса. Деревья пали от нашествия жуков и гусениц. Единственное, что осталось от растений - вот эта рощица в полиэтилене. А из людей выдюжили только мы. Остальные задохнулись.
                Показались два Тляка.
- Вы кто? - они с прищуром посмотрели на  замотанного в меха и бархат гостя.
- Я - друг Анфисы. Где она?
- На кладбище.
                Оро вздрогнул.  Страх и чувство вины сковали его тело. Еле поднимая лапы, он поплёлся к погосту.  Там он заметил согбенную фигурку, уныло застывшую на валуне. Она принадлежала седой женщине, закутанной в полуистлевшее тряпьё.  Измученная жаждой и унынием, уроженка планеты Земля нехотя  обернулась на звук шагов.
- Э... Скажите..., - робко начал воробей.
                Женщина распрямилась. Из-под шали с неподдельным восторгом глянули добрые глаза, блеска которых нельзя забыть.
- Здравствуй, Оро! - произнесла сидящая на валуне.
             Это была Анфиса. Нужда и время сделали своё дело, и старость изменила черты женского лица. Но голос остался по-прежнему певучим и мягким, неподдающимся трансформации.
- Что с тобой? - ужаснулся Оро. - Почему твои каштановые пёрышки побелели?
- Они поседели. Век перекрасил мои косы.
- Разве много лет прошло? - растерялся воробей.
- Сто.
- Но это же мизер! Я только-только успел слетать туда-обратно, а тут уже такое творится...
- Я вызывала тебя по всем каналам Блониной связи.
- В полёте сигналы искривляются и в искажённом виде не принимаются приборами. Мне удалось позвонить тебе только из лаборатории Сеня. Кто с тобой здесь ещё?
- Мало нас: Глаша, Лёля, два Тляка. Они все тоже состарились. Но уцелели. 
- Они оказались крепышами.
- Нам сообща удалось сохранить одну рощицу и сберечь десяток синичек. Этим и живём. А как же ты будешь тут существовать, Оро? Ведь и в тучные годы вам со Стребом не хватало питания. А теперь - тем более не хватит.
- В ракете есть запасы. Кроме того,  приступим к восстановлению земной природы. Что с нею?
- Ястребы сначала съели всех  маленьких птичек, а потом - друг друга. Последняя пара ястребов так билась, что даже уцелевший соперник весь изранен. Лежит где-то меж холмов. Жуткими, знойными стали дни... Уповаем лишь  на ночь, которая приносит прохладу и забытьё.
- А что ты делаешь на кладбище?
- Тебя жду.
- Оригинально.
- Я же предполагала, что ты когда-нибудь вернёшься. И знала, что это "когда-нибудь" исчисляется сотнями лет. Земляне столько не живут. Естественно, по прибытию ты бы пошёл искать мою могилу. Пришёл бы на кладбище. А тут я сижу.
- Остроумно, ничего не скажешь.
- И подтверждено на практике.
- Больше я не исчезну отсюда. Идём созывать народ для восстановления этого, в прошлом прекрасного  мира!
         Люди собрались быстро. Глаша, Лёля, два Тляка и Анфиса построились в шеренгу перед Оро. Пятеро беловолосых напротив пестренького.
- Сдаётся мне, - начал Оро, - что ваша рощица с обитающими в ней синичками войдёт в новую эру в виде реликтового массива, как сто лет назад реликтовыми считались редкие секвойи да древние птицы глухари. Начнём восстановление с воды. Вызовем метель. Затем продолжим воспитание оставшегося тетеревятника. Его, как мы знаем, может привести к норме лишь птица большего, чем он, размера.
- Это ты, Оро?
- Я.
     Когда воробей удалился, три седые старушки собрались в кружок и зашептались:
- Надо достойно встретить пришельца: устроить праздничный ужин, себя в порядок привести.
          Отыскав несколько головок лука, Анфиса, Глаша и Лёля сварили из шелухи краску и нанесли на волосы. Через двадцать минут седина перекрасилась в жёлтый цвет.
- Что это с вами? - не поняли Тляки.
- А вам тоже надо бы перед посланником созвездия Орион предстать в подобающем статусе. А то всё "Тляки, да Тляки". Пора  настоящими именами назваться, а не кличками.
- Наши детские имена не запятнаны позором, которым мы позднее полили свои  прозвища. Так что пусть чистота изначальной доброты не соприкасается с напускной грязью алчности. А то и вообще не из чего будет черпать силы, если всё перемешается и станет наполовину порочным, - объяснили Тляки своё пристрастие к прозвищам и пошли одеться потеплее, так как незнамо откуда поднявшийся ветер принёс первые снежинки.
                Метель разыгралась нешуточная. Подминая под себя гримасы суховея и сметая на обочину мироздания скрюченные колючки невзгод, она принялась наводить порядок. Всё подправила. Всюду заглянула. Везде подмела. Властительница холода угомонилась лишь тогда, когда покрыла вверенную ей территорию безупречной белизной. Жители рощицы зачарованно смотрели на снег сквозь прозрачные стенки полиэтилена.
               Посреди сверкающей белоснежности неподвижно стоял Оро. Он очень устал. После космического путешествия ему полагалось отдохнуть. Но воробей так спешил к земным друзьям, что проигнорировал болезненные ощущения организма. И вот теперь не мог сдвинуться с места.  Обитатели полиэтиленового мира подхватили  орионца под крылья, привели в рощу и усадили за накрытый стол.
             Подкрепившись,  Оро снова засобирался  в тридевятое царство, ведь там у него был свой маленький домик, где можно было вздремнуть.
- Я на несколько дней уйду в свой домик, - сказал воробей, - Там удобно: есть жёрдочка, на которой легко мечтать, и есть колыбелька, в которой отдыхают лапки. Но сначала нужно  обеспечить вас живительным волшебством. Если начнёте им пользоваться, то не расстанетесь с молодостью, и отпадёт необходимость закрашивать седину. Хотя мне нравится, что вы то беленькие, то жёлтенькие. Совсем как одуванчики.
                Компания, воодушевлённая одобрением Оро, вызвалась помочь воробью принести  упомянутое им средство молодости.
- Это звёздный дождь, - пояснил Оро. - Он вызывается вращением венчика принцессы. Вы должны быть в курсе, что Блоня оставила свой венчик нам. Но он лежит на платформе, потому вы никак не можете им воспользоваться. А перенести его  в рощицу тоже проблематично, ведь венчик огромный, сделан из чистого золота. Он очень   тяжёлый. Ждите меня неподалёку. Я сбегаю в тридевятое царство и попробую оттуда переправить  волшебный предмет к вам.
            Жители рощицы пошли за воробьём. Достигнув ступенек сказочного мира, они остановились. Анфиса и Оро привычным маршрутом вскарабкались  на сказочную аллею, а группа сопровождающих осталась ждать  внизу, чтобы не  беспокоить Жар-птицу, призванную следить за неприкосновенностью загадок Мраморного Города.
- Анфиса, ты не забыла, что там, в глубине аллеи, лежит венчик Блони? - Оро повёл плечом. - Помнишь, принцесса нам оставила его в знак дружбы? Вращением этого  украшения вызывается звёздный дождь, способствующий поддержанию вечной молодости. Берём и тащим золотой венчик в рощу!
                Золотой монолит величиной примерно около четырёх метров в диаметре оказался неподъёмным. Пришлось забираться по стремянкам на парадную лестницу дворца принцессы, протискиваться в неплотно прикрытую дверь центрального входа, проникать в знакомый обеденный зал и оттуда звонить по телефону в  кочегарное отделение платформы с просьбой наклонного взлёта.
           На телефонный вызов последовал положительный ответ.  Платформа качнулась, поднялась, накренилась, и венчик принцессы скатился с аллеи тридевятого царства  прямиком в  мир землян.
           Покружив среди облаков, платформа снизилась, дав возможность  Анфисе и Оро покинуть свою аллею, и компания пятерых друзей принялась изучать  принципы запуска механизма волшебного предмета.
           Равномерно распределившись вокруг венчика,  друзья крепко ухватились за его золотые переплетения и стали вращать невиданное чудо, идя по кругу. Получился своеобразный хоровод с венчиком посередине. В ответ с неба брызнул чудодейственный фонтан живительных искр. Впитываясь каждой клеточкой кожи, брызги поднебесного огня согревали, успокаивали и оздоравливали.
- Получив-чив-чив фонтанчик-чик-чирик вечности, вы обеспечены всем самым лучшим! Продолжайте осваивать волшебство, а я вернусь на платформу. Мне пора вздремнуть, - сказал Оро.
- Мы будем  тебя ждать и волноваться, - сникли женщины.
- Не беспокойтесь, одуванчики! Отлучив-чив-чившись всего на два дня, обязательно постучусь в вашу рощицу.  Пусть не печалится ни один бело-жёлтый одуванчик-чик-чирик! - сказал Оро и исчез за вершиной каскадной лестницы.
                Добравшись до своего домика, по-прежнему скромно стоящего с краю, как его и расположила Блоня сто лет назад, птах огляделся и заметил на фонаре Жар-птицу. Она, сидя спиной к воробью,  равнодушно взирала на облака и не выказывала ни малейшего восторга по поводу возвращения из дальних странствий Оро.
- Привет! - радостно подпрыгнул воробей.
             Жар-птица мельком глянула на старого знакомого и снова вперила взор в небо.
- Ты что, со мной не разговариваешь? - Оро выжидательно запрокинул голову.
- А что с тобой говорить? - через плечо бросила Жар-птица. - Ты превратил мою жизнь в затхлую крупу. Из-за твоего  внезапного отлёта на Орион судьба повергла меня в испытания.    С твоего лёгкого крыла я сначала  осталась единственной птицей в тридевятом царстве. А чуть позже - и  единственной птицей в целой округе. Я выпала из жизни, как яйцо из гнезда.
- Не одна ты была. Вроде бы   в роще сохранились нескольких птичек, - попытался оправдаться Оро.
- Негоже мне заворачиваться в  тот целлофановый мешок, словно гусенице в кокон.
- Не сердись.
- Я не сержусь. Просто не хочу снова привыкать к тебе. А то опять удерёшь, словно ершистый петух, хлопнув дверью курятника,  а я буду  лопаться от негодования, как скорлупа с просроченной датой  хранения.
           Жар-птица передёрнулась, наткнувшись в мыслях на  тягостные воспоминания своего  векового  одиночества. Отлёт Блони, принцессы сказочного царства, фатально сказался на всём укладе сказочной жизни:  дворец покрылся паутиной, а новые гости больше не наведывались. Некого стало Жар-птице встречать  и провожать у каскадных ступеней тридевятого царства. Одна-одинёшенька слонялась птица по опустевшей аллее Мраморного Города и горевала о тех временах, когда  носила ласковое имя "голубка" и помогала своей хозяйке составлять приветсвенные письма далёким созвездиям.
           В тусклую канву скуки вносили разнообразие только редкие  встречи с Анфисой, иногда вызывавшей сказочную платформу исключительно ради синтезирования метели, чтобы напоить тающим снегом остатки земной жизни.
           В эти минуты Жар-птица с Анфисой усаживались на приступочек дворца и подолгу болтали о будущем, стараясь улучшить друг другу настроение. Но бесперспективность идей смазывала благие намерения. Миссия защиты деревьев прервалась  отлётом Блони. Созвездие Эридан не помогало ни в чём, так как призвано было откликаться лишь на щебет воробьёв. А те молчали.
           Собственного потенциала землянам не хватало. Всяк рассчитывал на содействие тридевятого царства, но оно опустело. В нём денно и нощно присутствовали только три работника: кочегар, распорядитель и ремонтник  хрустальной стены. Жар-птица не была включена в штат, так как выполняла обязанности курсирующего проводника между мирами.
          Жар-птица всегда добросовестно выполняла свои обязанности, и потому теперь болезненно воспринимала демонстративное проявление неуважения к себе. Быстро отвлечься от нанесённой обиды, отягощённой негативными воспоминаниями, не получалось. И птица сердито    распускала хвост, краснела, бледнела и сбрасывала огненные перья. Одним словом, нервничала. Она собиралась излить на Оро весь ушат своих страданий. Но неожиданно Оро принёс миску, от которой исходил  вкусный аромат.
- Я пришёл мириться! - сказал Оро. - Вот тебе от меня миска пшённой каши.
- Ладно, - благосклонно спустилась с фонаря Жар-птица. - Кто помянет старые выпавшие перья, тому - клювом в хвост.
                Две птицы устроились поудобнее возле миски  и с аппетитом насыщались полезной пищей, беседуя о зигзагах житейских трасс.
          Тем временем около рощи без устали водились хороводы, низвергались звёздные ливни, природа приобретала черты юной свежести. Синички раззадорились всеобщим праздником и, отважившись посоревноваться с людьми в песнопениях,  так бравурно рассвистелись, что  вдохновили прятавшуюся за камушками  семейку воробьишек       приняться за оборудование нескольких  птичьих жилищ.
        Через  некоторое время хлопотливый щебет воробьёв достиг ушей смотрителя созвездия Эридан, и спасительный импульс планете, выращивающей чудесных насекомоядных птичек, был  отправлен. Сразу увеличилась орбитальная скорость Земли, жара сменилась похолоданием и хлынули дожди. Набухшая от влаги земля стала плодородной периной для возрождающейся травы. Из недр выползли полусонные жуки и устремились к зелёной поросли. Тут их ловили пташки и несли птенчикам.


              С каждым десятилетием природа крепла и наполнялась соком. Восстановились сады, заново обустроились деревни, вернулась утренняя птичья побудка. Планета вновь приобрела изумрудную расцветку, на которой синими овалами сверкали озёра и моря.  Людей становилось всё больше и больше. Они трудились, не покладая рук. На строительстве домов, мостов, колодцев и дорог наравне со всеми работал Оро. Первоначально орионский воробей был носильщиком. Постепенно научился толкать тележку и даже рыть лапами котлованы.
                Переутомление, разреженный воздух и переживания по поводу своей непохожести на людей изменили его облик до неузнаваемости. От недоедания и напряжения у Оро стали выпадать перья. Во время очередной  осенней линьки перья крыльев опали полностью, оголив руки.  Постепенно  перья выпали на  всём теле и больше не выросли, оставив вместо себя белую кожу, которая оказалась  устойчивой к атмосферным  явлениям и смене сезонных температур.   В результате Оро, бесхвостый и бескрылый, стал походить на человека с тоненькими ручками и худенькими ножками. Но животик у него остался прежним -  выпирающим, воробьиным. Клюв по причине перехода на людской рацион питания размягчился и укоротился, но остался тёмным, став похожим на человеческие губы.
              Наблюдая такие метаморфозы, Анфиса сшила Оро рубашку и  брюки. И, приодевшись, бывший пернатый стал выглядеть вполне прилично, даже солидно. Толстое брюшко Оро наводило на мысль, что перед вами успешный, богатый,  хорошо питающийся господин. К тому же Оро по привычке продолжал носить головной убор, чтобы окружающим не очень бросалась в глаза его птичья сущность. Шляпы, естественно, выбирались наимоднейшего фасона опять-таки для того, чтобы внешней оболочкой отвлекать внимание от внутреннего содержания.
            Можно сказать, воробей-великан из созвездия Орион вполне приспособился к земной жизни. Сбылась его мечта. Он стал на равных общаться с людьми.
      Скучал ли Оро по утерянной способности летать? Нет. Ведь летать невероятно трудно. Недаром же птицы пускаются в полёт лишь при острой необходимости (когда наступает пора бежать от мороза на юг или когда готовится к прыжку кошка). А в другое время все птички предпочитают  ходить по земле, а не сидеть на ветке, судорожно сжимая её натруженными лапками. Когда нет дневных хищников, то прогуляться по асфальту - сплошное удовольствие!
               А хищников не стало. Мудрый Оро их всех перевёл на ночной образ жизни. Природа ликовала. Эра восстановления была в разгаре.

***
                И вот как-то раз летом обычно румяная зорька новых времён приобрела палевый оттенок от наплывшего густого тумана. Столь непроницаемого утра никто доселе не видывал. Полиэтилен рощицы покрылся крупными каплями влаги. Низкорослые растения близлежащих лугов полностью скрылись за толщей беспроглядной пелены. Горизонт казался погружённым в молоко. Воздух пышными  белыми шапками перемещался по округе и устремлялся вверх, создавая внизу неба  нагромождение из  облаков, похожее на белую башню.
               Жители рощицы выбежали из полиэтиленового укрытия на холм, чтобы лучше разглядеть то, что происходит у кромки зари. Там загустение тумана протекало особенно быстро. Белые клочья  вращались с такой интенсивностью, что можно было подумать, будто кипящий чайник выпускал из себя пар.
              Ассоциация с чайником была верной. Работала паровая машина ГЗО - "ЗЯ-4".  Она нагнетала вокруг себя пар. Напуская туман, тридевятое царство скрывало за ним своё прибытие в нужную точку планеты. Так, зимой царство пряталось за стеной метели, а летом - тумана.
              Анфиса с Оро переглянулись. Никто из них не вызывал платформу  ГЗО - "ЗЯ-4". Может, испортились ожерелья и самопроизвольно включили связь с ГЗО? Оро потрогал тонкими пальцами деревянное украшение. Прибор был исправен. Анфиса тоже не обнаружила изъянов на подарке принцессы.
                Откуда же с утра идёт такое сильное испарение? Неужто неведомая подземная река пробилась сквозь почву?   Или солнце собирается преподнести знойный день? Или другая звезда шалит?
              Да, другая. Туманный привет прислала звезда Бетельгейзе. Давным-давно она отправила своих космонавтов на пяти звездолётах в сторону Млечного Пути. И вот, наконец, они все добрались до места назначения. 
   
              Когда ветер разметал полотно утреннего сюрприза, то сквозь обрывки разлетающейся белой материи проступили четыре человеческих силуэта. Это были посланцы Ориона. Они стояли за несколько километров от рощицы и разглядывали землян в бинокли.
- Я узнала Блоню, - сказала Анфиса. - Она среди них. Значит, это орионцы. Мы их видим, потому что они огромные (пятнадцатиэтажный дом хорошо заметен даже на горизонте). Но вот орионцы могут нас не найти. Нужно намекнуть, где именно мы находимся. Иначе они нечаянно наступят на нас, когда пойдут по планете.
                Сложив пальцы треугольником, девушка сбросила образовавшуюся энергию вниз. Синие всполохи, оттолкнувшись от кончиков ладоней, разметались по земле и забурлили полоской реки.
                В ответ от группы великанов тоже пошла синяя волна.
- Блоня поняла меня! - обрадовалась Анфиса и прочертила воздух лучами- перпендикулярами.  Зелёные столпы осветили луга. Ответный жест от пришельцев был симметричным, и два ряда столпов, летящих навстречу друг  другу, столкнулись с оглушительным треском и вонзились пылающими копьями в облака.
- Мы тут! - закричала Анфиса.
- Здравствуйте, земляне! - прогрохотали издалека орионцы. -  Мы вас увидели. Будем знакомы.      
              Земляне замахали руками и постарались кричать как можно громче, чтобы голос достиг ушей великанов, стоящих на горизонте:
- Я - Оро!
- Я - Анфиса!
- Я - Глаша!
- Я - Лёля!
- Я - Тляк!
- Я - тоже!
                После непродолжительной паузы четверо инопланетян подняли руки, и над лугом  загремело:
- Я - Блоня!
- Я - Нтарь!
- Я - Шма!
- Я - Сень!
                Восторг обуял всех. Инопланетяне, ликуя оттого, что  нашли своего пропавшего воробышка,  утирали слёзы умиления, глядя на таких замечательных, но таких малюсеньких, по сравнению с орионцами, землян.
             Земляне же поняли, что теперь не пропадут, ведь внушительное количество опекунов планеты вселяло надежду на лучшее.
- Как ты думаешь, - спросила Анфиса у Оро, - их имена  являются знаковыми?
- Безусловно, - со знанием дела кивнул Оро. - Наверняка Нтарь будет заведывать янтарём, то есть опекать хвойные деревья. Шма станет ответственной за добычу камня. Сень возьмёт под контроль лиственный лес. А наша Блоня по-прежнему останется принцессой-яблонькой.
- Жаль, что наши молодые яблони недостаточно подросли, чтобы произвести  впечатление на Блоню.
- На то она и принцесса, чтобы править да исправлять. Ой! Спасайся! О-о-о-о-ой!    Ой-ой-ой! Иду-у-у-ут! Разбегайтесь!   
          Поступь четырёх гигантских орионцев всколыхнула землю. И хотя гости Млечного Пути шли медленно, внимательно  глядя под ноги, дабы ненароком не наступить на какого-нибудь малюсенького представителя иного мира, всё равно жутковато было ждать их приближения. Так и  подмывало  поскорее вспорхнуть на что-нибудь повыше орионцев и переждать там их продвижение по планете.
        Но ничего выше пришельцев на Земле не было. Да и порхать земные люди не умели. Оро - и тот разучился. Разучился потому, что устал  чувствовать себя самым маленьким. Противно быть  слабым и  беззащитным. А среди великанов именно таким себя  считаешь. Так что лучше искать общество равных себе. Правда, вряд ли найдёшь... Мало кому потрафит...  Но у Оро получилось. И это радует!
           Достигнув полиэтиленового сооружения, орионцы остановились. Блоня достала из кармана семена яблонь и дунула на них. Семена разлетелись по всем  окрестным лугам на десятки километров.
- У-у-ух! - из груди Нтаря  вырвался бирюзовый свет. Свернувшись в шар, переливающийся поток покатился по кругу. Обдав теплом природу, бирюзовое свечение ушло в землю.  Семена, согретые облучением, тут же проросли.
- Э-э-эх! - Сень хлопнул в ладоши, и саженцы  быстро пошли в рост.
- О-о-оп! - топнув каблучком, нараспев протянула Шма, и деревья зацвели.
- Красота! - проворковала Жар-птица, по обыкновению курсируя между сказочным и реальным мирами в качестве связующего звена. И, как всегда, оказалась в нужном месте в нужное время.
          Блоня протянула Жар-птице почтовый конверт с надписью:
 " Кому: ХОЗЯИНУ САДА.
От кого: ОТ БЛОНИ, КУРАТОРА МИССИИ ЗРЛ".
- Хм.., - призадумалась Жар-птица и покрутилась вокруг себя, разыскивая адресата.
                Блоня  подмигнула "связующему звену" и увела команду орионцев на платформу ГЗО - "ЗЯ-4" праздновать прибытие в Солнечную систему.
                Жар-птица пожала плечами, взяла конверт в клюв и постучалась в окошко полиэтиленового сооружения:
- Видимо, это - вам, - сказала она, когда Анфиса, Глаша и Лёля раскупорили своё убежище.
- Благодарим, голубка! - золотоволосые женщины расселись вокруг крылатой почтальонши и начали читать послание:
                "Дорогие садоводы!
       Поклон вам за любовь к Земле и к яблонькам,  за то, что помогаете мне,  вашей Блоне, сохранять жизнь во Вселенной! Считаю вас своими соратниками  и потому открываю  чудодейственный секрет яблоневого принципа распределения счастья. Он заключён в одной букве. Этой буквой отличаются два слова "украденный и украшенный". Секрет говорит  о том, что каждому позволительно украшать свою жизнь, но это не значит, что разрешено украшать  украденным.
            Судьба похожа на яблоню. Жизнь, украшенная садами, подобна яблоневому цветению: богата, обильна, светла, чиста. Но если яблони были украдены, то сознание вора, подобно крючковатым яблоневым веткам,  будет скрючено вдоль и поперёк.  Это как в любви: годы, украшенные любовью, великолепны. Но, если любовь украдена, воришкин век согнётся в бараний рог, ибо путь любви витиеват.
             А посему живите весело и не тратьте силы на отмщение ворам, умыкнувшим благо,   душу, жизнь, достоинство или время. Помните: законы Вселенной одинаковы всюду и настигнут каждого. Они действуют независимо от того, касаются ли  конкретной яблони или целой цивилизации. И эти законы устроят взбучку вору не потому, что подсматривают за ним. А просто потому, что яблони не терпят, когда их отнимают  у того,   благодаря кому  взошли их семена.
          Так что берегите семена доброты – в них заключена красота мира.
          Держите сердца открытыми, как калитки  яблоневых садов. Они вас не подведут!  («Сердца или калитки?» - спросите вы.  А вот и отгадайте!)               
               
                С орионским настроением,
                Я - Блоня, принцесса
                тридевятого 
                царства".

           Когда туман рассеялся, тридевятого царства уже было не сыскать. Остроконечные шпили сказочных дворцов, гладкие башенки мраморных заборов, ажурные ворота и гигантские ступени белых парадных лестниц слились с овалами облаков где-то в вышине.
           А вокруг цвели тысячи яблоневых садов, упомянутых в письме. Земляне побежали на высокий пригорок, чтобы убедиться, действительно ли повсеместно пришла весна. Но пришла   принцесса-любительница эпистолярного жанра. Вернее - прибыл привет от неё, в котором она просила вернуть ей золотой венчик, источник молодости. Принцесса рекомендовала вместо венчика использовать силу хороводов. Если участники хоровода оденутся в золото, то как раз и получится крутящийся золотой обруч.
           Золотой хоровод будет восприниматься из космоса как венчик, и звёздный дождь будет ниспадать в ответ на танец. Конечно, хоровод не сможет принимать сигналов от волшебных ожерелий. Но этого и не требуется. Ведь хоровод выполняет местные задачи исключительно по омоложению участников. 
           Земляне исполнили просьбу Блони и вытащили её волшебный венчик на открытое место. Но принцесса долго  не наведывалась. Может, ждала, пока  ливни ополоснут венчик?     Может, решила не торопиться с принятием решения? Нет. Блоня хотела убедиться, что земляне нашли альтернативу волшебному венчику и не пропадут, когда его лишатся.
           И только когда по всей земле стали плести кружево животворные хороводные пляски, Блоня спустилась с небес за своим атрибутом бело-розовой власти. Никто кроме  Анфисы и Оро не заметил, как однажды в полдень воздух порозовел. Это солнечные лучи, просвечивая сквозь узор платья принцессы, окрасили зной в нежную цветовую гамму тюльпановой клумбы. В небе лишь мелькнули перстни, словно летящие гранёные бочки, и венчик в мгновение ока воспарил над садами.
           Анфиса и Оро видели это, потому что  проводили обеденный перерыв на крутом берегу (они привыкли к высоте ещё с тех времён, когда сидели на жёрдочке между деревьями). Друзья опять по обыкновению смотрели вдаль и вспоминали про подарки   мироздания, про то, что на кромках соседних миров иной раз случается негаданная встреча, и сердечная привязанность друг  к другу обитателей разных звёздных систем одаривает природу энергией благополучия. Как будто открывается калитка в сад, полный фруктовых деревьев и живописных клумб. А, если существует сад, то в нём должны цвести яблони и розы.  И  помешать этому  ничто не в силах.
           Об этом думали два жителя Земли. Они стояли на высоком берегу, сложив за спинами руки, словно крылья, и пели, вытянув к небу шеи. Их силуэты напоминали то ли людей, похожих на птиц, то ли птиц, похожих на людей...