«Когда я проходил мимо женщины-вахтера, я услышал ее недоброе обещание: „Я тебе это запомню“. И сказано это было с такой проникновенной злобой, с такой глубокой, с такой истинной злобой!.. Тут со мной что-то случилось: меня стало легко всего трясти…»
В. Шукшин «Кляуза».
В этом кардиологическом отделении, в далеком теперь уже 2005 году, спасли мне жизнь.
У меня хорошие, почти дружеские отношения с заведующим кардиологическим отделением. Не беспроблемно они начинались, но как-то все разрешалось.
Дежурь он в эти сутки, наверное, и этот конфликт как-нибудь разрешился. Все или почти все конфликты возникали с младшим медицинским персоналом. Вот об этом надо рассказать, а почему надо, будет ясно из дальнейшего.
Всё началось с того, что сосед по койке в палате после моих убедительных доводов вроде как бросил курить. Да и как не бросить? Надо бросать – задыхается, ему уже под 80 лет, сидя спит, а все курит. Вообще проблема курящих больных в кардиологических отделениях, секрет полишинеля.
Все врачи, все медсестры знают об этом, но законодательно, я так понимаю и курящий человек, бесполезно изводящий лекарство и койко-место, равен не курящему человеку.
Как уж так получилось трудно сказать, но медсестры стали похожими на эту вахтершу, из шукшинского рассказа «Кляуза», чем-то наподобие фельдфебеля в царской армии или унтер-офицера.
Словом ассоциации напрашиваются нехорошие.
О том, что советская медицинская система, не видящая в человеке человека, не исчезла, только все её пороки усугубилась наличием платных лекарств, без которых лечится невозможно – это факт!
Опыт общения имею огромный, больше 12 лет после инфаркта периодически бываю в кардиологии. Купи всё, начиная от диувера и заканчивая неотоном – это я говорю для тех, кто находится в теме лекарственных проблем для больных ишемией.
Конечно, зарплаты и режим работы медперсонала особенно сестринского подразделения не способствует к гуманному отношению к больным, но я думаю, что тут дело вовсе не в зарплатах, а в человеческой черствости, культивируемой традицией. Так что хоть золотом осыпь медсестер, но они как были унтер-офицерами, а больные крепостными солдатами, или заключенными в лагере оздоровления, так оно и останется.
И уже не кажется, а на самом деле в глазах, в манере вести разговора младшего медперсонала затаилось невысказанная мысль.
- Ты не человек! Ты больной!
Конечно индивидуальности характера окрашивают это однообразие в разные эмоциональные краски, но суть одна - в больном не видят человека!
При этом надобно сказать, что традиционно скотски унизительное положение больных, в немалой степени заслуга самих больных. Психологически это понятно – больной морально и нравственно подавлен, все его чувства сосредоточены вокруг болезни и он готов принять не только боль, вызванную болезнью, но и все остальное, в том числе грубый окрик девчушки, которая в два три раза моложе его.
Не стану возражать, против того, что иногда надобно окриком привести больного в чувство, но прежде всего и таково было правило русских медсестер, должно быть ласковое, сочувственное слово!
Получается некий конвейер по излечению тел, за счет бюджетов этих несчастных тел. Все высокие чувства, такие как душевность, про духовность даже неприлично говорить тут, исчезают. Что остается? Остается выделка и обработка тупых скотоподобных тел, вызывающих жалость, смешанную с презрением.
Не всякая личность обладающая самоуважением и чувством собственного достоинства устоит против такой выделки!
А потом мы говорим, что нарождающаяся политическая элита относится с презрением к тем, кто не может себе позволить лечится в платных больницах!
Сломленный болезнью и страхом смерти, заискивающих человек перед всяким медицинским унтером, будет точно так же падать на колени перед любым власть имущим, даже перед вахтером.
А было так: резко и громко выговаривая своему соседу по палате, что все его траты на дорогостоящее лекарство обессмыслены, если он не бросит курить! Я наверняка перебрал в своей эмоциональности лишку, когда понял, что он как ребенок обманывает не только врача, но и меня, бегая покурить в туалет. Это еще добавило градус к моему эмоциональному монологу!
И вот влетает в палату дежурный унтер-офицер в три раза моложе меня и, не разбирая причины, по которой меня уже начинает легонько колотить психический мондраж, кричит на меня. Понятно, что и я на неё рявкнул.
Она мне: «Как Вы смеете! Я на работе!»
- А я больной!
Вот и весь наш содержательный диалог.
Казалось бы, она должна встать на мою сторону в борьбе против куряки, но нет – я оказался виноват, что близко к сердцу принял бедственное положение этого старика!
Я конечно виноват и в том, что нервы к 70 годам ни к черту.
Моё сострадательное участие – патология в мире зубов, рогов и копыт!
Так что пришлось встать и уйти из кардиологии. Честь и достоинство человека все ж таки выше и ценнее жалкого инстинкта страха смерти.
Для меня это так.
Вышел из отделения, и началась долгожданная гроза. Ветер дождем хлестнул меня по лицу.
Хорошо. Как хорошо после духоты палаты!
Прокопьевск 22.06.2017