Директор леспромхоза «Северный» Каверзин Аркадий застрял в незнакомой деревне по пути домой. Причем все получилось довольно неожиданно и даже как-то глупо – машина новая, сборка хоть и не импортная, но марка известная и надежная. Словом, не чета нашим старым советским моделям, даже в обновлённом варианте и Аркадию было вдвойне обидно, наблюдая возле домика в центре с красной табличкой «Администрация сельского поселения ****ский», как по деревне изредка, в вечернем сумраке, не спеша, перемещались видавшие виды автомобили. Причем большинство что ни на есть, старой отечественной сборки, которые, как сам он любил пошутить, после сборки требовалось обработать напильником.
Директор ждал так называемого главу сельского поселения, за которым уехал потрепанный жизнью мужичонка на велосипеде, заметив, что солидно одетый хозяин машины пытается позвонить кому-то, но, судя по его реакции, тщетно.
- Нет здесь связи! – крикнул он Аркадию, спрыгивая с велосипеда, - сопки, вон, вышку загораживают! А что случилось?
Растерянный и слегка раздосадованный Аркадий повернулся к местному жителю, игнорируя вопрос:
- А где здесь в деревне телефон найти? И сколько надо пройти, чтобы связь появилась?
Мужичонка оказался из словоохотливых. Он ничуть не расстроился, что не получил ответ на свой вопрос и рад был, что с ним общается человек, причем, судя по всему, владелец дорогой машины. Несмотря на то, что машина была накренена на правый бок, выглядела она великолепно. Он с готовностью подошел к человеку, безошибочно разглядев в нем начальника, не только по одежде, но и манере держаться:
- Сидор, – представился он, - да, Сидор Пешков, здешний я, значит.. Связь-то.., ну такой, проводной, как раньше была, уже нет сейчас. Узел АТС, значит, сократили за ненадобностью, ну и экономии бюджета района. У людей сейчас телефоны, у кого раньше были, для красоты сейчас стоят, что в твоем музее.
- Как же вы обходитесь? – оживился слегка директор, - а вдруг что экстренное там? Пожар, роды, там? Как скорую-то вызываете?
- А вы догадайтесь? – хитро прищурился тот, - раз все нормально до сих пор, должна же палочка-выручалочка быть?
- Ну, друг, тут я тебе не помощник, - развел руками Аркадий. Как делового человека, его немного раздражал пустой треп по пустякам, дополненный к тому же досадой на поломку машины, - я же не гадалка тебе? Да и время идет…что делать, ума не приложу.
- Я! – радостно выкрикнул мужичок и выпятил грудь, - я, Сидор Пешков, тут вам любой скажет. На подъем я легкий. Бегут ко мне домой обычно и кричат..вот недавно Наташка Рудая бегит ко мне ночью и в дверь тарабанит – сестра у нее рожать сподобилась, говорит – дядя Сидор, как до поворота доедете, вот на эту кнопочку зеленую нажмете и звоните в село, адрес наш знаете. Ну, я прыг и поехал. Часок и минут десять где-то и я уже возле поворота..за сопкой, его не видно..
- Какого поворота? – Аркадий взглянул на мужичонку, - а, понял, в ту сторону? Да? Там связь есть? Слава тебе господи. Часа три где-то ходьбы пешком значит…нет такси у вас? Плохо.
- А вы пешком собрались? – удивился мужичонка, - так ведь зима недавно, почитай закончилась, холодно ещё. А потом обратно еще. Не, вы подождите, я сейчас Федоровича позову, а он решит с вами, ведь на то он и главным тут поставлен.
- Кто он? Федорыч? – Каверзин почувствовал, что в сердце появилась надежда. Это чувство его никогда не обманывало его, как руководителя, - а..долго его ждать?
- Михаил Федорович - глава поселения, - или как, по-вашему, по-городскому? – мужичонка снова прищурился хитро, - мэр? Или сити-менеджер?
- Зови, зови тогда, - распорядился Аркадий, слегка улыбнувшись замерзшими губами, - ишь ты, изучил как. Сити-менеджер…
Мужичонка радостно махнул рукой и вспрыгнул на велосипед. У него действительно все получалось довольно быстро. Спустя несколько секунд он уже исчезал в вечернем сумраке, приправленный дымом десятков печей. Слышно было лишь позвякивание сигнала на руле. «А сборки-то советской еще. Давно таких не встречал», - подумалось Аркадию.
Каверзин еще раз недовольно осмотрел сверкающий лаком и хромом автомобиль и сел в него, согреваясь. Включил на всякий случай кнопку аварийной остановки. Двигатель работал почти неслышно, так же неслышно поступал откуда-то теплый воздух. Директор откинулся в кресле, анализируя события сегодняшнего дня. Это он делал каждый вечер, анализ помогал рассматривать причины неудач, выявлял ненужные траты, оптимизировал расходы в бизнесе и многое другое. Память у него была отличная. Он, конечно, верил, что существует так называемый его величество случай, но это, как он считал, большая редкость в жизни и непозволительная роскошь для бизнеса. Уж в наше-то время…
А все началось, когда с обеда вчерашнего дня позвонил его личный водитель, Туманов Петр. «Аркадий Алексеевич, извините, что прямо к вам звоню, но через начальника гаража, сами знаете, не скоро. Пока проплата, пока бухгалтерия, сверки, то, сё.. Ну что, я еще и тогда говорил, сейчас на новых машинах сыромятину гонят. Да, ваша. В принципе, работы немного, часа на три. Запчасть надо. Что? Да, есть на базе, узнавал. Правое колесо колом…»
- Я тебе перезвоню сейчас, - нетерпеливо бросил ему Аркадий, - сбрасывая номер шофера и задумываясь, - ну, как всегда…вовремя.
Машина, совсем недавно купленная леспромхозом и поставленная на баланс предприятия, до вчерашнего обеда бегала безупречно и радовала не только директора, ну и главного бухгалтера или главного инженера, которым приходилось по работе также выезжать в район. Раньше им приходилось ездить с лесовозами, а это, конечно, было не совсем удобно, особенно добираться домой. Демократичный Аркадий, понимая это, разрешал использование авто, но теперь, сидя в своем кабинете, тихонько злился: «Правильно все-таки говорят. Не делай добра людям и не получишь зла. Как говорят, не свое, колхозное, это Петька, наверное, торопился и пустил по кочкам. Ладно. Все равно не проверишь, чего сейчас разводить, надо было всё-таки установить навигатор, чёрт бы с ней, экономией. Или просто сказать, что стоит навигатор, шофёр бы побаивался гонять. Моё упущение».
- Петя, - тихо обратился он к водителю, набрав его номер, - что, ничего нельзя сделать? Я же договорился с партнерами на завтра. Ты, в лучшем случае, на ход только завтра вечером поставишь?
- Аркадий Алексеевич, - откликнулся шофер. В голосе его слышались нотки оптимизма. С токарем разговаривал. Ну, он говорит, обжать можно, может и протянет неделю так. Но я бы не советовал. Машина новая, на гарантии..
- Это ясно и понятно, что на гарантии, - директор задумался. - Сегодня скажи начальнику, пусть срочно дует ко мне и оформляет все как положено, завтра выезжайте с утра с автобусом..токарь чем занят сейчас? Пусть обжимает, потом позвони мне.
Почувствовав, что в машине ему стало жарко, Аркадий вышел на улицу, закуривая. «Вот и результат. Поторопился я . Надо было все обдумать, взвесить. Хотя с одной стороны, сегодня я и встретиться успел, с кем надо и сам за рулем поехал, сэкономил на водителе. Как ни крути, плюсы все же есть».
Вскоре из темноты послышалось дребезжание звонка велосипеда, мужичонка, спешившись, с велика, что-то оживленно рассказывал пожилому человеку, который, пыхтя, двигался рядом.
- Балабол, - кивнув на велосипедиста, улыбнулся он Аркадию, - Михаил Федорович, глава поселения я. По-старому, значит, председатель сельсовета. А вы? Директор леспромхоза? О, как. Дрова от вас на той неделе были? Не даете нам замерзнуть. Ага, сломались, значит. Бывает, не без того. Чем могу вам помочь? Завтра меня машина забирает из района, позвоню вашим. Гостиница? Ну что вы, у нас и в лучшие времена такой роскоши не было. К себе бы забрал вас, да ремонт затеял. Ну что, вот у Сидора и переночуете. Как раз напротив его дома стоите. Ну, с машинкой конечно возни будет, но приглядим. Из наших-то тут никто не тронет. Даже к дому сама подъедет? Ну и прекрасно.
Пока Сидор, неожиданно ставший серьезный от ответственности, открывал ворота двора, покрикивая на выскочившую растерянную жену. Аркадий Алексеевич жал на прощание руку главе поселения и что-то ему говорил.
- Не за что, - отвечал глава поселения, - ну, там посмотрим. Свои люди, сочтемся. Значит, по этим номерам звонить? Ну, понял. Сидор? Нет, не пьет уже давно. Раньше да, бывало с ним, но потом попал как-то с этим делом, чудом выжил и теперь ни-ни..В общем, устраиваетесь и завтра ждите подмогу.
Глава исчез в темноте. Аркадий заехал со скрежетом во двор. Сидор, придерживая собаку, проводил его до дверей дома и закрывал ворота. Аркадий зашел чуть смущенно, почувствовав чуть уловимый запах сырости и бедности. Хотя все это компенсировалось весельем. Шумела детвора, которая при виде незнакомого дядьки, правда, немного притихла.
- Проходите, - хозяйка дома открыла одну из комнат, - располагайтесь. Сейчас Сидор придет. Ужинать скоро будем.
- Спасибо, спасибо, - бормотал растроганный Аркадий, - но я, знаете, не хочу есть. День такой выпал..
- Поужинать все равно надо, - отозвалась хозяйка, - сейчас дети поедят и нам накроем. Не знали, не гадали, что нас гость такой важный посетит.
Аркадий оглядывался, привыкая к обстановке. Многие вещи вызывали откровенную ностальгию и воспоминания о детстве. Между тем, эти вещи активно использовались и работали на хозяев дома, как будто ничуть не устарели. Да и вообще, всё хоть было старенькое, но чистенькое и выглядело как-то опрятно. Чувствовалась забота хозяев. Гость на мгновение ощутил даже какое-то родство с народом, как будто спустился на грешную землю. И было от чего.
Как и любого руководителя, политика не обходила его стороной. И чем выше стоит руководитель, тем больше ему приходится заниматься политикой. Это правило в стране не обходило даже владельцев собственного бизнеса, акционеров и учредителей. Слишком сросся с властью бизнес, нельзя им друг без друга в такой модели экономики. Что там говорить про поставленных на должность людей, таких, как Аркадий Алексеевич, назначенцев. Хозяин, как полагается, сидел в Москве и забирал основную прибыль предприятия. Задача управляющего директора была в управлении людьми и недопущении уменьшения этой самой прибыли.
Аркадий Каверзин, несмотря на падение доходов предприятия в последнее время, всё же не допускал уменьшения отчислений учредителям предприятия и надеялся на срок продления генеральной доверенности управления предприятием, действие которой истекало через год. Поэтому и вступил он в правящую партию, которую, по слухам, весьма поддерживал сам президент, хоть особого желания это делать не испытывал.
«Ведь ещё и кандидатом в депутаты района подал», - подумал он, наблюдая сквозь приоткрытую дверь в горницу, как хозяйка быстро и умело крошит овощи ножом производства старых времён, - «А почему вот в обязаловку всё это? Нет, формально вроде бы никто и не заставляет, а попробуй не вступить? Ничегошеньки ведь не изменилось со старых времен. И тогда заставляли, по сути. Но тогда была одна партия, а теперь все всё равно лезут в правящую. И с тех пор, как я партбилет тогда выложил, я ведь зарёкся ни в какую политику не играть. Но вот ведь что, правильно говорят, нельзя от многих вещей зарекаться».
Аркадий Алексеевич вместе с воспоминаниями почувствовал какую-то горечь. Особой поддержки у него не было во власти, его назначение на должность для многих стало неожиданностью. Армянин, скупивший леспромхоз, как и много ближайших предприятий поблизости, славился эпатажностью и непредсказуемостью. Но, тем не менее, всегда желал быть в гуще политических событий и вряд ли бы потерпел на посту директора, который бы вел свою самостоятельную политику. Поэтому и приезд главы района в тот день стал для него неожиданностью. В тот день глава был излишне робок, суетлив и подобострастен. Он сидел в кабинете Каверзина, со скрытой завистью осматривая убранство и богатый ремонт, доставшийся от прежнего управляющего директора, хозяин кабинета, то есть, он – Каверзин, внимательно его слушал. После вступительных слов – о роли леспромхоза в создании рабочих мест, наполнении бюджетов области и районов, глава выразил надежду в поддержке местной ячейки партии президента. В этом месте взял паузу, впервые вопросительно подняв глаза на директора, на что последний смутился немного, хотя и предполагал, что здесь и был ключевой момент прибытия. Но, как водится, обычно в этих случаях, что-то предлагают взамен, иначе ведь можно запросто испортить отношения. Каверзин тогда задумался и ответил гостю, о своих политических планах как руководителя.
- Самовыдвиженец? От одномандатного округа? – горячо говорил ему гость, - а почему не хотите пройти по партийным спискам? Послушайте меня, Александр Алексеевич. Я, скорее всего, думаю, что вы стремитесь всё-таки занять место гораздо более достойное, да и уверен, что достойны большего. Ведь весь ваш путь – от простого рабочего до директора уже заслуживает уважения, в том числе и снизу. У вас огромный политический потенциал и было бы крайне неразумно, я бы сказал, даже преступно, не распорядиться им на благо родины. Такие люди сейчас на вес золота! И чем больше вступит людей в правящую партию, тем уверенней мы преодолеем все пережитки прошлого и выведем район в число передовых!
С этими словами он как-то покровительственно улыбнулся директору и с преувеличенным вниманием рассматривать оперативные сводки работы предприятия за сутки, зачем-то одобрительно кивая головой на каждой позиции.
«Ну и сукин сын, хвороба», - подумал Аркадий, рассматривая значок, с каким-то крупным зверем на лацкане пиджака говорившего, - «Молодой ещё, а вот хоть бы имя моё запомнил, для начала. А то биографию уже изучил, смотри-ка. И видно, хоть и лыбится всё, не по своей воле приехал. Послали его. Кто? Ну, ясное дело, люди, которые за ним стоят, за веревочки дергают. Или начальство повыше, присматривается. Ну что будем делать, Аркаша? Вступать или нет?»
- Это обоюдный интерес, - помог ему посетитель. Аркадий кивнул, дескать, понимаю, спасибо, кэп.
«Немного залезть в бюджет предприятия, для меня это не накладно, даже неприлично думать об этом. А вот здравое зерно, здесь, похоже, есть. И к тому же страховка на будущее. Вот через год, попросят тебя из директоров, и что будешь делать?»
Эта мысль тогда немного оскорбила Аркадия Алексеевича. Не такой уж он никчёмный человек, чтобы без кресла директора не мог найти себе работу. На старое-то место, ясное дело, после директора путь заказан. Тем более, по неписаным правилам, никогда не убирают просто так, что-нибудь предлагают и, как правило, неплохое место. Хотя и зависит от поведения директора на своём месте. Главное здесь, уживаться мирно с более или менее влиятельными людьми, не переходить дорогу их бизнесу, не конфликтовать. Как говорится, спокойно сосуществовать…
Цель главы района становилась всё более ясной, как судно, выплывающее из тумана. Проще говоря, посетитель хотел, чтобы деньги и авторитет руководитель леспромхоза поменял на влияние в правящей партии и возможности.
«Тоже своего рода, бизнес, между прочим», - Каверзин потихонечку ухмылялся, - «Вот как тут не продешевить? А ведь на кону не имущество и даже не предприятие – на кону ты сам. Тебе самому предлагают стать членом партии, продаться. Хочешь ли того, али нет. Вот тебе и свобода директорская, поневоле позавидуешь обычному работяге. А ведь раньше, как было тяжело в нее попасть, лет так восемь-десять назад. Только близость к власти или крупный денежный взнос. Только избранным, которые сейчас в больших кабинетах сидят. Почему же сейчас всех, у кого хоть что-то есть, чуть ли не силой заставляют? Вот взять и отказаться! А? А почему другие не отказываются?»
Нутром Каверзин понимал, что неспроста всё это. Всё-таки правящая партия скомпрометировала себя и слишком, в глазах простых людей. Причём офоршмачилась довольно сильно – банальным воровством, которые выманивались через инфляцию, поборы, непонятные налоги, из карманов обычных людей, поскольку всё остальное прибрали те, кто выше. Спохватившись позже, пытаясь разбавить свои ряды незапятнанными в аферах и махинациях людьми, но тщетно. Недовольство снизу росло и, судя по реакции людей, набирало обороты. Вся эта канитель напоминала огромную финансовую пирамиду в общегосударственном масштабе с политическим уклоном.
Посетитель слегка похлопал по столу, вопросительно посматривая на задумчивого директора, и произнёс:
- Я знаю, о чём вы сейчас думаете. Я ведь и сам недавно, как вступил. Тоже ведь сомневался, стоит ли…
- Ну, и, - Аркадий Алексеевич не заметил, как автоматически откликнулся на слова приезжего.
- Стоит, - уже более уверенно сказал глава, - тут не так важны личные интересы, хотя и они тоже играют роль. Много, много у партии нерешённых проблем, много сделано, но ещё больше предстоит сделать..
Слушая оратора, Каверзин слегка прикрыл лицо руками, изредка кивая в ответ на слова и предложения: «государственность», «вертикаль власти», «не дадим пятой колонне не единого шанса» и произнес, наконец, следующее:
- Ну, принимаю ваше предложение, Гогий Васильевич, - и шутливо добавил, - вижу, мне не отвертеться.
- Не то, чтобы отвертеться, - слегка поспешно поправил его глава, - тут от души должно всё идти. По зову сердца. Не в каких-то личных целях, а направить энергию в нужное русло..
Несколько минут ещё продолжалось это бла-бла-бла, по выработанному годами этикету общения, которые вновь перенесли Аркадия Алексеевича в события почти сорокалетней давности, когда он, совсем молодой комсомолец, вступил в ряды коммунистов. Но тогда он был юн, полон сил и задора, а главное – искренне верил в идеалы коммунизма. Тогда парторг предприятия, вручающий ему партбилет, говорил нечто подобное. Хотя надо отдать должное коммунистам, очень многое тогда построили сами. А сейчас что? Везде царило запустение и разруха. В цехах по-прежнему работало старое, списанное, уже в какой раз, оборудование. Куда мы придём с такой партией? Хотя, может быть, думал Аркадий Алексеевич, новые люди исправят ситуацию, если вовремя поймут, что зарулили не туда и всё надо исправлять заново.
Вступление в ряды правящей партии директора работники предприятия восприняли по-разному. Некоторые, особенно пожилые рабочие, были недовольны и даже плевались в курилках, узнав, что директор на старости лет подался в проворовавшуюся партию жуликов, те, которые знали Аркадия, убеждали остальных, что директора заставили сверху. Конторские работники стали более заискивающе общаться с директором. Словом, назначение отдалило его от людей, хотя и повысило его значимость как руководителя.
«Ничего», - думал он тогда, - «Людей по делам судят. Потом как будет открытое совещание – скажу, смотрите, народ. Сделал то-то, сделал то-то, то есть не для личной шерсти старался, как некоторые, а для своего предприятия. Народ тогда и скажет. А сейчас нужно время..»
На тот момент директор леспромхоза и не предполагал, насколько прогнила власть на самом деле и считал многих членов партии, попавшихся на воровстве, позорящими и компрометирующими её, пока не понял, что так поступают почти абсолютно все её члены. Ну, в смысле, кто давно там…Даже те, кто попался с поличным, были далеко не самыми худшие её представители, в большинстве случаев их подставляли свои. Не воровать из бюджета было просто невозможно. Так была построена система. Аркадий ужаснулся тогда, но назад пути не было. Первый раз с этой мерзостью он столкнулся на первом пленарном заседании у секретаря местной ячейки. Он запомнил тогда этот день – богато сервированные столы в загородном развлекательном комплексе, дорогие машины и вечерний салют, прямо на территории автозаправки, перепуганный владелец которой абсолютно не возражал развлечению хозяев жизни и поспешно ретировался, оставив испуганный персонал, запертый внутри.
На столах было много водки. Похоже, секретарь поставил цель – споить в хлам всех членов партии, поскольку тосты были такие и подобраны так, что не пить было просто невозможно. Он к тому же обходил столы и разговаривал с каждым по отдельности, внимательно слушая ответы и заглядывая людям в глаза. Сам он был абсолютно трезвым, хотя выпивал вместе со всеми и тоже держал в руке стопку, по виду с водкой, но проверить не представлялось возможным. Поговорив с Аркадием, внимательно ощупывая его холодными глазами, он неожиданно увлёк его за собой и они спустились в номер:
- Ну вот, настал и ваш час, - проговорил он, - я рад вашему присутствию в партии, Аркадий Алексеевич. Для вас открывается целое поле возможностей..тихо, тихо, не перебивайте..да, поле возможностей. Что значит не надо? Я ценю вашу скромность, но это надо всем, хоть многие не признаются. Ну, так вот, слушайте..
Из разговора Аркадий понял, что его взяли в оборот. Секретарь просил сделать партийный взнос и немалый. Аркадий растерялся. Можно было, конечно, сократить некоторые статьи расхода, но ведь и бюджет был рассчитан впритык. Не те времена, чтобы шиковать. Хотя, надо отдать должное, во все времена говорили так, мол, не те времена, даже когда нефть была по 150 долларов за бочку..Он подумал, что стоит обрисовать ситуацию секретарю, ведь не газ и нефть добываем, а просто обрабатываем древесину, даже не свою, но тот только махнул рукой:
- Все так говорят, - снова проговорил он, - кому легко сейчас? Никому. Всё изыскать можно, если подумать?
- Бюджет сейчас перекраивать не резон, - сказал тогда он, - на следующий год я согласую затраты с учредителями.
Секретарь рассеянно и расслабленно махнул рукой, но с лёгкой досадой:
- А кто говорит, что надо перекроить бюджет? Что главное для твоих учредителей? Не потерять прежнюю прибыль будет для них достаточно?
Аркадий выдержал небольшую паузу и кивнул головой:
- Думаю, да. Пока, по крайней мере.
- Вот видишь, - секретарь подвинулся к нему поближе и задышал в лицо, - достаточно. А твои внутренние расходы никого сейчас не интересуют. Это не старые времена, народный контроль и всё такое.
После этого секретарь ударился в рассуждения о роли предприятий и поддержке курса президента. Из его речи выходило, что руководители предприятий, не перечисляющие взносы и не поддерживающие этот самый курс, являются злостными противниками политики курса России на сегодняшней день. Невольно, конечно, а так бы..Аркадий поёжился.
- Мелких ИП-шников и ООО в расчет мы не берём, - вновь донёсся до него голос секретаря, - они бабло и так заплатят, не обязательно легально или через налоги, а вот крупные предприятия, Аркадий Алексеевич, – другое дело. На этот счёт даже имеется определённый формуляр – письмо Минфина. Не, почему секретно, просто для служебного использования. Сам нас тоже поддерживает, стопудово. Инфа проверенная. Ну, так как? Вы партии уже теперь, можно сказать, человек не посторонний, поэтому и тянуть с ответом вам нет смысла. Более того, я бы сказал - крайне не рекомендуется.
«Вот затягивает», - ужасался директор, глядя, как секретарь пристально смотрит на него, строго шевеля губами, - «Не просто так, видимо. Ну что Аркадий, а как ты хотел? Да любая организация состоит из взносов – те же масоны, мафия..
При мысли о мафии, он снова вздрогнул. Секретарь потрепал его по плечу:
- Что-то не так, Аркадий Алексеевич? Да, надо бы побыстрей. Но я же не пристаю с ножом к горлу, не говорю, давай, мол, директор леспромхоза, шевелись побыстрее? – он попытался улыбнуться, но улыбка вышла нехорошая и натужная. Да и в голосе его всё отчётливей слышались повелительные и раздражительные нотки.
- В ближайшее время я.., - начал было Аркадий.
- Давай так, - перебил его секретарь, - в ближайшее время, говоришь..давай так, завтра же, к тебе приедут эксперты из нашего экономического отдела департамента и определят, где и как можно взять. Без ущерба для производства, разумеется, просто оптимизировать ненужные траты. Ладно, с этим разберёмся, пошли наверх, ведь там веселье, в конце концов!
Он подмигнул Аркадию, взял его за локоть и они поднялись наверх, в зал приёма. Там уже действительно царило веселье, но какое-то неестественное, неживое. Маститые начальники уже водили хороводы, держась за руки и воинственно потрясая галстуками. Секретарь, отпустив Аркадия, легко и непринуждённо проскользнул в хоровод, улыбаясь присутствующим. Директор леспромхоза, задумавшись, ушёл курить на балкон.
На следующий день, к администрации леспромхоза, прямо с утра, подкатили два чёрных внедорожника, из которого, не спеша, разминаясь, словно бойцы на боях без правил, выходили серьёзные молодые люди. Аркадий по такому поводу, прервал утреннюю планёрку, чего он обычно не делал и поспешил навстречу гостям лично, стараясь идти независимо и вальяжно, ведь при подчинённых главное что? Не подавать никогда виду, что ты растерян, пусть, наоборот, думают – ого, какие люди приезжают к Аркадию Алексеевичу! Гости, тем не менее, от обычных церемоний отказались, наскоро представились и изъявили желание посмотреть фонды предприятия немедленно. Аркадий даже растерялся.
- Дела, дела, Аркадий Алексеевич, - говорил высокий долговязый очкарик в кашемировом пальто до пят, - в другой раз бы мы с радостью. А тут еще на пару-тройку предприятий в районе, возможно, придётся ехать. А вот в этом здании что? Пилорама?
- Пройдёмте, - отвечал он им, - сейчас посмотрите. Жаль, конечно. Просто там шумновато.
- Ничего, - дружелюбно говорил тот же долговязый, - наоборот, так сказать, в производственном стиле. Знаете, я сам производство знаю не понаслышке и понимаю, кто реально кормит людей. Я по образованию экономист.
Экономист под визг шпалорезки погрузился в пространные рассуждения о нерадивости рабочего класса, отсутствия желания беречь имущество, упрекнул их в излишней жадности, нецелевой трате денег и мещанском уклоне, в то время, как весь мир старается обезжирить Россиюшку.. Возражать желающих этому было мало, а перебивать его не было смысла, все понимали, что это прелюдия к серьёзному разговору и столпились вокруг говорившего. Редкие рабочие, проходя мимо их, с интересом посматривали на процессию. Очкарик энергично размахивал руками, показывая на различные цеха:
- Глупо отапливать ваши сушилки и кондейки, Аркадий Алексеевич, - кричал он, - это нерационально совсем, тем более, в сегодняшних реалиях. Вот эта котельная совсем не нужна, да и многое что.
Ещё немного покритиковав производство, сделав с десяток замечаний, он попросил распечатку заработной платы работников предприятия. Аркадий сник. Он надеялся, что до этого не дойдёт. Однако визитёры оказались шустрее. Получив необходимые бумаги, они погрузились в свои джипы и так же шустро уехали. К вечеру они уже прислали свои рекомендации, за подписью того самого настойчивого секретаря. Читая их, Аркадий злился:
« Как же, не понаслышке знаком с производством! Да попробуй тут зарплату, и без того, мизерную, урезать не просто разговоры будут, а выступят..а они ещё хотят и задержать..Ох, ох, Аркадий Алексеевич, зачем ты полез в это осиное гнездо?»
Поразмыслив, он решил, что причитать бессмысленно. Обратного ходу нет. Он сам принял правила игры, так что теперь брыкаться поздно. В тот момент он даже позавидовал рабочим, идущим домой со смены, которые чему-то весело смеялись. «А, поди, завидуют директору. Чему тут завидовать?». Аркадий в тот вечер допоздна просидел на работе, обдумывая, как выпутаться из ситуации. Из раздумий его вывел телефонный звонок и директор аж вздрогнул, вновь услышав голос секретаря правящей партии. Тем не менее, Аркадий, с жаром высказался ему о том, что сейчас не время напрасно злить людей и следует уделить время на проработку вариантов спонсирования партии президента.
«Серьёзно взялись за меня», - он слушал, не прерывая, раздражённую тираду секретаря, - « А чем эти ребятки от рэкетиров отличаются? Да ничем. Разница только в том, что эти без паяльников да утюгов явились. Но лучше ли они от этого?», - Аркадий вспомнил, что по слухам, те, кто не соглашается вступать в эту партию, подвергаются преследованию со стороны правоохранительных органов. И, кстати, почему-то реально посадили некоторых, кого за растрату, кого за другие злодеяния. Причём те, кого с детства Аркадий знал, как кристально честных людей.
- Вы слышите, что вам говорят? - вновь строго спросил голос в трубке, - хотя, честно говоря, Аркадий Алексеевич, я и предполагал, что вы дадите левый крен. Хорошо, на некоторые уступки пойти можно. Скажем так, задержка не на три, а на пару месяцев. Из подвижек народу, как вы говорите, с местным банком согласуем те же экспресс-кредиты, к примеру, как положено, для развития бизнеса, допустим. Вы должны будете объяснить народу на своём предприятии, что это им самим во благо.
- Я же не говорю, пока.., - выкручивался, как мог, Аркадий.
- Что значит пока! – сдержанность покинула секретаря, - я же говорил вам..Ладно, Аркадий Алексеевич, погорячились и хватит. Вы знаете, по-моему, мы не так дела решаем. Как-то спешно. А вот что, если, на охоту, к примеру? В тишине, покое, да под водочку? Ведь красота же? А? И отдых, само собой, релакс.
- На охоту? – внезапно сиплым голосом ответил директор, растерявшись, - ну а что же, можно. Чего? Да нет, рад, просто так неожиданно. Да тут, ведь и не время предаваться праздностям.
- Отчего же вы считаете это времяпровождение праздным? – живо откликнулся секретарь, - это дело нужное. Дисциплинирует выучку, ориентирование и не только в пространстве. Вы сами-то как, неужто, по лесу не ходили ни разу? Никогда не теряли дорогу?
- Да нет, - ответил удивлённо директор, - старался запоминать по приметам, как начинал идти и по ним же возвращался.
- Эх, Аркадий Алексеевич, - воскликнул секретарь, - мне вот недавно объяснили, почему человек заблуждается обычно. Честно, сам не знал. Левой ногой забирает больше, чем надо, да так и блудит по кругу..
Беседа вернулась в более спокойное русло. Несмотря на это, Аркадия охватил небольшой мандраж. Намёки секретаря были более, чем прямые. Даже и в старые времена, когда неугодный человек крепко сидел на своём кресле, устраняли подобным образом, «по ошибке», принимая его за дичь. И даже менты старались смотреть на такие случаи сквозь пальцы, разумеется, если не было частых рецидивов. И отказаться от приглашения нельзя. Такая вот дилемма.
Сейчас вот, наблюдая за женой Сидора, он подумал, что этим людям неведомы его проблемы и по-настоящему, искренне им позавидовал. Пусть бедность, пусть нищета, но много ли человеку надо? Сколько ведь не зарабатывай, и тратиться будешь больше, стараясь, правда, отложить, но где гарантия, что дети не растратят нажитое? У них-то какая судьба, никто не знает..Аркадий не понимал, что его подвигло на воспоминания, наверное, глядя, как изменился голос Сидора, как он посерьёзнел и движения даже стали какие-то ответственные..Между тем, хозяин дома по-прежнему задерживался на улице. Аркадий взглянул на часы. Прошло без малого минут сорок.
Жесты гостя не укрылись от хозяйки и она растолковала их по-своему. Она снова вышла в коридор и что выкрикнула типа: «Имей совесть!», на что в ответ через раскрытую дверь донеслись негромкие возражения хозяина. Накинув пальто, Аркадий, решил выйти на улицу. В вечернем сумраке были видно мужские фигуры, неторопливо курившие за двором. Между машиной Аркадия и мужиками, стоял слегка взволнованный Сидор, не пуская любопытных во двор. Говор, негромкий смех… Аркадий чиркнул зажигалкой, раздумывая, стоит ли подойти к людям. Опыт ему подсказывал, что даже мещанские разговоры следует поддерживать, особенно в незнакомом месте. Людям, особенно простым, это импонирует. До него донеслись обрывки фраз:
- Ну, вот Сидор, смотрите-ка, на старости лет должность приобрёл, наверное?
- Дождался своего звёздного часа, начальником охраны будет у начальства или бери выше, телохранителем?
- Вот он на лисапеде целый день и катался, чтобы мы не догадались…
При появлении Аркадия, скрывающего своё волнение разминанием сигареты пальцами, разговоры за глаза стихли, мужики смутились немного, первые двое представились Аркадию по имени-отчеству, остальные кивнули. Взволнованность Сидора охотно объяснил Аркадию немного похожий на него мужичок, которого все звали просто – Василёк:
- Прогнал-таки Шевеля Сидор. На дух не переносит пьяных, что твой пёс. Он всё рвался посмотреть машину, дай я починю! Дай я починю! Хоть и механик он, мужик молодец, конечно, но хай проспится трошки, а то начинит тут..Ваша машина это? Сломались у нас, говорят?
- Да, моя, - небрежно ответил Аркадий, - а точнее, конечно, предприятия. Починить..по гарантии чинить будут, бесплатно. Но пусть посмотрит, коль механик, я не против. Конечно, пусть..пусть немного поспит, раз такое дело.
Аркадий отметил про себя, что от волнения, ответил не так уж и небрежно, а скорее, заносчиво и с некоторой долей снобизма в голосе. «Хотя это нормально», - подумал он. «Сколько я не выступал перед коллективом и не говорил речь, всегда ведь волновался немного. Да и нет таких людей, кто не волнуется. Как бы он не выглядел. А вот если держится хорошо и не волнуется, такому и потом расслабиться нужно сильнее, чем обычно…»
Но Василёк как будто бы не заметил. Он кивнул в ответ и продолжил:
- Ха, у нас тут своя гарантия, Шевель. Государственных гарантий давно никаких нет..так и живём. Хорошо вам, там, в цивилизации…
Разговор немного оживился, несмотря на то, что жена вновь окликнула Сидора и он, строго взглянув на мужиков, метнулся в дом. Через минуту мужики уже знали, что дом Сидора посетил сам директор крупного лесоперерабатывающего предприятия района и удивлённо мотали головами. «Наверное, удивляются, как же я так у Сидора переночевать остаюсь», - подумал Аркадий, наблюдая за реакцией людей. Несмотря, что сама ситуация для деревни была необычная, люди скупились на комментарии, посетовали на связь и переключились на обсуждение экстерьера машины директора. Разговор начинал завязываться, ведь машины и женщины – неотъемлемая часть главных мужских страстей.
- У меня деверь, таёжник сам, говорит, фуфло стали делать, в красивой обёртке. Куда лучше старый был, особенно с военными мостами. И по проходимости и по ремонту лучше,- говорил, как будто выстреливал каждое слово, житель по имени Сергей, стараясь придать голосу значимость и авторитет. Сам Сергей был высок ростом и дышал здоровьем, несмотря на курение и грубые черты лица.
- Слышь, Серый, тут, как наши делают, раз на раз не приходится.
- Что не приходится? Конвейерная сборка.
- Сборка-то конвейерная, а ты видел, как наш дядя Вася собирает? А я видел. Племяш Утуб привозил, показывал. Пьяненький, с кувалдой. Да рази он хорошо соберёт? И в тот день плохая машина выйдет, ненадёжная. Другой день он потрезвее будет, лучше соберёт. Вот они разные и выходят.
- Да что твой Утуб, - досадливо махал рукой Серёга, - мне он не авторитет вообще. Я смотрю, как у деверя ездит, вот он и весь Утуб. Не волоёбили бы там, на заводике, и цены были бы ниже и металл бы лучше был, как в старые времена, по стандартам, думаешь, что, рассыпалась бы ступица у этой машины? Почему Шишигу сейчас не делают? Самая лучшая машина для леса.
- Да сейчас везде так, торопятся делать. Деньги бы им побыстрей с продаж.
- Я не про то. Почему японцы так не ломаются быстро? Ааа..я тебе скажу почему. Ты посмотри, как они деталь обрабатывают. И как наши. Посмотри на наши стойки. Как топором вырубленные. Хона нет..
- А сколько запчасть стоит на твоего японца? А? То-то же! Там одна *****лька стоит, что наших десять.
- Ты ещё скажи, японцы виноваты. Это наши крокодилы такие пошлины лупят..
Спор становился всё более жаркий, спорщики искоса при этом поглядывали на Аркадия, как бы приглашая поучаствовать в дискуссии, чтобы развеять свои же собственные сомнения в сказанном. Подошедший хозяин дома, немного досадуя, что гости в его отсутствия начинают отбиваться от рук, услышав крепкие словечки, порывался прикрикнуть на спорщиков. Аркадий его успокаивал, с мягкой улыбочкой, деланно посмеиваясь.
- Нельзя нам хорошую власть иметь, - неожиданно проговорил молчавший доселе мужичок, лицо которого маскировала тень забора. До этого он просто молчал и слушал говоривших.
На мгновение спорщики замолчали, с недоумением повернувшись в сторону говорившего человека. Паузу в разговоре тут же попытался заполнить Сидор:
- Дормидоныч! – воскликнул он, - а ну, повернись сюда. Я тебя и не узнал даже, - добавил он шутливо, - спорщик ты наш, правдоруб. Вот, Аркадий Алексеевич, живая легенда нашей деревни – таёжник Дормидонт.
- Да какая легенда, - усмехнулся Дормидонт, выходя на освещённую часть сидоровских задворных коммуникаций довольно независимо, но без позёрства, - редко тут бываю, решил вот вашу говорильню послухать.
- Ты так же всё? Бульдозеристом?
- Ну да, а кем ты думал? Спикером Думы?
Мужики с облегчением засмеялись, но Серёга, ещё не остывший от спора, повернул всё к старому разговору:
- Ну что ты, бродяга лесной? – спросил он. – Мы про машину тут трём, а ты нам – про политику? За политику тут есть кому рассказать.. – он многозначительно повёл глазами на Аркадия.
Сидор нахмурился. Серёга был из тех людей, которые нагнетают напряжённость в споре, вплоть до драк, А вот Василёк, наоборот, умел снижать. Он, конечно, не ожидал, что Аркадий выйдет на улицу. Да и честно говоря, мужики у его дома собирались редко. Как и вообще в это время, многие сидели по домам, за исключением охотников за спиртным. Всех привлекла незнакомая машина и крайне нестандартная ситуация – не каждый день в доме Сидора ночевал директор леспромхоза. Поэтому люди и не спешили расходиться. Да и разойтись, не поговорив, уже как-то не получалось. Дормидонт вдохнул воздух в лёгкие и начал:
- А как ты думал, Серёженька. Всё связано между собой, да..Как там политики решат, так и будет делаться машина на заводе. Просто, чтобы рабочий и инженер делали - не дадут, обязательно вмешаются, чтобы показать, какие они умные и всё дело испортят, как всегда. Но не о том речь. Зачем тебе хорошая дорогая иностранная машина? Посмотри на наши дороги. Завтра ты её утопишь в болоте и жалко будет денег потраченных-то. А тут такое чудо и не жалко особо. Так и с властями получается. Мы ж видим по их делам, что если какой чиновник не бездельник, то полный дурак, а который мало-мальски нормальный был, попадая туда, такой же становится, но народом управлять не умеет. Грабить – пожалуйста, заинтересовать пытается, но не получается это у него, разве что через одно место, одним словом, - Дормидонт повысил голос на пол-тона, как опытный гитарист делает диез - меняться надо всем нам, но как это сделать? Те нахапали и отделились от народа, слышать и видеть его не хотят. Даже и живут в отдельных деревнях, со шлагбаумами, с охраной. Да разве так дело пойдёт? Никогда оно не пойдёт и год от года будет хуже, пока народ не взбунтуется. Так вот прикинь, и машина без хороших дорог долго не проходит, даже хорошая, а их же не делают! Год от года всё хуже и хуже. Что молчишь, Серый? Или вон, например, пусть..тов..извините, гость Сидора скажет, он как-никак ближе к верхам находится, может лучше ситуацию знает?
Сергей ничего не ответил в ответ и лишь вопросительно взглянул на Аркадия. Тот стоял немного смущённый после речи Дормидонта, ведь оратор немного задел и его, и машину. Он чуть прокашлялся и полез в карман за сигаретой. Серёга стрельнул у него закурить и протянул зажигалку. Аркадий выпустил дым и заговорил:
- Тут..я бы местами, конечно, поспорил, касательно машины. То, что пытаются уже что-то делать, уже хорошо. (Василёк и Сергей чуть заметно кивнули) Насчет властей согласен, - сказал он поспешно, - но я больше предприятием управляю, стараюсь не лезть в их чиновничьи дела.
По опыту своих выступлений, Аркадий знал, как народ, особенно последнее время, стал негативно относиться к чиновникам и поэтому умышленно, что говорится, «перевёл стрелки» на них, как бы открещиваясь от их неблаговидных дел. Хотя, между тем, в градообразующем, как говорят, предприятии, руководитель имеет куда больше возможностей для реализации своих дел, чем, допустим, глава администрации, и активно пользовался служебным положением, не упуская своих возможностей, но так всегда было и даже при Советской власти. Председатель колхоза был всегда на голову выше, чем председатель сельсовета. Тем не менее, люди, услышав выражение «их чиновничьи дела», почти все, послушно кивнули, Серёга сплюнул и сказал с презрением: «Воры!». Лишь Дормидонт не кивнул на слова Аркадия, а лишь вежливо наклонил голову, показывая, что, дескать, трудно спорить с начальством и обычно бессмысленно. Одним словом, Дормидонт дал понять Аркадию, что «не думайте там, что мы с вами, но полезные дела мы всегда поддержим» или что-то в этом роде. Кроме этого, он не замедлил и высказаться, что думает по этому поводу:
- Какие там могут быть дела? – усмехнулся Дормидонт, - сплошное воровство, враньё..думаете, мы не видим, что тут творится последние годы? Не только в деревне, по всей стране это..Вы считаете, что с таким подходом возможно что-то развивать в стране?
Аркадий вновь слегка смутился. Он вспомнил, что на последнем совещании у секретаря, тот говорил, что нужно говорить на выступлениях народу. Нужно, говорил он, создать иллюзию развития производства, сельского хозяйства, ссылаясь на нормативные материалы. И в самом деле, раздал всем членам яркие красочные журналы, где передовые предприятия страны что-то производили, обрабатывали, выращивали и наращивали внутренний валовый продукт, причём динамика развития непрерывно росла. Освежив в памяти содержимое журнала, он начал рассказывать о развитие производств, вставляя в речи слова и обороты, которыми пользовался глава государств, мельком наблюдая за реакцией мужиков. Но впечатления этим он не произвёл, кроме скептической усмешки Дормидонта, который, чуть отойдя, сплюнул в сторону:
- Сказки всё это. Сейчас интернет везде, не обманешь. Я же не только по нашей деревне сужу. Везде развал.
- Ну, подождите, - Аркадий тоже слегка разгорячился, - сразу, конечно, ничего не сделаешь, просто мы же забыли старые времена, быстро привыкли к хорошему, а ведь и тогда было не всё гладко. Прогресс идёт, но, может, не так, как бы хотелось..
- Какой прогресс! – усмехнулся обличающий власть таёжник, - вы посмотрите, во что превратили деревню! Чего хорошего? Ну скажите, хоть что-то власть сделала хорошего? Или мало времени у неё было, когда нефти и газа продавали за рубеж больше всех в мире? А теперь смотрите результаты их правления. Каждый выживает, как может. Дороги разбиты. Мосты рушатся, их даже не восстанавливают. Жители на лодках добираются до дома или по льду. И это – развитие? А раньше – работа у всех была, лечили бесплатно, дома строили! Прогресс! Вы смеётесь, что ли? И что, у этого…мало времени было? Или может, нефть очень дешёвая была?
Скромный Василёк, еле заметно кивая на горячую речь таёжника, молчал, переваривая сказанное Аркадием. Ему, конечно, хотелось верить, что действительно, где-то идёт развитие страны, но хотелось и более объективного взгляда на происходящее, и он пытался вспомнить, что же появилось прогрессивного за последние пару десятков лет, но почему-то в голову ничего не приходило. Да, появилось много машин, электроники, но не нашей и далеко не новой, которой уже пользовались люди за рубежом. Нашего не было ничего. Абсолютно ничего, кроме переклеивания этикеток на вещи, изготовленные за рубежом. Он почему-то не к месту вспомнил, как в старые времена в деревне не было хуже оскорбления соседу, чем живущая напротив, бабка, повисшая на заборе и показывающая срамоту обидчику. Позже, неизвестно откуда, неприличным жестом стали считать показывание полруки в локте под прямым углом, а в последние десятилетия новая мода из американских фильмов – средний палец руки. Вот и весь прогресс..а больше Василёк после развала Союза хорошего не видел от своих. Насчёт забугорной техники – он был согласен, делают всё для человека, а не так, как у нас – всё для людей. За свою жизнь он практически ничего не нажил, не считая ремонта в доме из китайских материалов, которые ему удалось взять в кредит. Вспомнив про потребительский кредит, он тихо выругался и сплюнул под ноги. Ему не хотелось вспоминать, сколько усилия ему стоило отдать небольшую сумму, которая выросла почти в три раза и один раз, для стимуляции выплаты долгов, из банка приехала даже блестящая машина с молодыми крепкими парнями. Но и это событие он вспоминать особо не любил.
Вечер ещё более сгустился над деревней, поднялся лёгкий ветерок. Но люди расходиться не спешили, как будто, что-то невидимое их удерживало от этого. Хоть Сидор и всплёскивал руками, стараясь делать прощальные жесты, умоляюще и укоризненно посматривая на односельчан, они как будто бы не замечали этого, по-прежнему, игнорируя мимику хозяина дома и слушали негромкий голос Аркадия: «…Я ещё раз скажу, что только совместными усилиями мы сможем преодолеть инерцию властей, которая могла бы..», который после первых поражений, обрёл некоторую уверенность. Но иначе и быть не могло, опыт выступления с трибуны у директора имелся немалый и также, Аркадий осознал свою ошибку, что начал говорить фактами, которые не мог подтвердить в данный момент. Теперь он говорил много, но не по существу, по сути, также, когда он успокаивал рабочий класс, после понижения зарплат на предприятии. Растерянный Сергей слушал, слегка разинув рот, кроткий Василёк чуть улыбался, Дормидонт скептически крутил головой, а Сидор рассматривал всех, пытаясь поймать их ускользающие взгляды. Он уже начал подумывать о том, что неплохо бы шутливо вытолкать односельчан за ворота, объяснив им, что приезжий человек устал и так далее.. Но он пока не мог поймать нужный момент. А тем временем к месту выступления директора леспромхоза, незаметно подошёл посторонний человек, а именно – прославленный механик Шевель, нетвёрдой походкой и возбуждённый слегка. Вся накопленная энергия Сидора переключилась на него:
- Эй, я же сказал тебе – пока не просохнешь, не подходи сюда. Чего не спится тебе?
- А ты меня спать не укладывай, я тебе не баба, - слегка развязно отвечал подвыпивший механик, - я что, не имею право? Мимо пройти, послушать умных людей, А? А ну, ответь-ка, Сидорюга? – он негромко пьяненько захохотал. Сидор нахмурился, чуть не бросившись на механика, но Аркадий, решив переключиться с речи, остановил его:
- Ну что вы, пусть послушает человек. «Вот как приходит спасение в трудной ситуации»,- подумалось ему. «Водка. Банальная водка. Она и в войну спасала и всегда спасает, плохо только что обманывает и ведёт не туда, но нужно меру знать и всё. А у наших мужиков душа широкая..»
- Нет, ну а чо тут, - Серёге не терпелось продолжить диалог, чтобы не оставлять последнее слово за упрямым Дормидонтом, тем более ему было интересно мнение пьяного Шевеля по этому поводу, - ну чо вот ты гонишь на президента? Ну и что, что власть захватил? Если не он, то кто? Кто?! Назови фамилию…Ааа, не можешь назвать. А он, может, и не в курсах, как тут на местах беспредельничают некоторые князьки, которые получили кусочек власти и возомнили о себе.
- Серёга, - устало сказал Дормидонт, - не смотри так часто телевизор..
- А при чём тут тебе телевизор? У меня своей головы нет, чтобы понимать?
- Голова-то есть, да только дурят тебя. Там-то знают, как это с народом делать.
Серёга замолчал. Видимо, это обсуждалось у мужиков не раз и выходило, что Дормидонт прав..Другие участники спора тоже затихли. Лишь Шевель пьяненько захохотал, попытался обнять Дормидонта, и начал плести что-то про назначение его руководителем революции в деревне, но тот шутку не принял и раздражённо сбросил руку механика с плеча. Шевель, как всякий пьяный, обиделся. Сидор, во избежание развития ненужных разборок, тем более с пьяным, снова ловко вытолкал Шевеля за ворота, присовокупив, что тот мешает важному разговору. Шевель пьяно и раздражённо махнул рукой, выматерился и нетвёрдой походкой побрёл по дороге. Дормидонт презрительно сплюнул на дорогу, подальше, от сидоровских владений.
Серёга, хохмы ради, начал рассказывать, как Шевель периодически вытаскивает деньги из заначки жены, отложенные ей на интимное омоложение для поездки в город. Мужики засмеялись более грубо, шутки стали более сальными, но обстановка разрядилась. Сидор, видя, что народ по-прежнему не расходится, решился пригласить всех на чай. Тем более дети поужинали, да и вышедшая послушать мужские шутки жена надоумила его, прошептав ему в ухо: «быстрее разбегутся, черти». Но при этом он вопросительно почему-то взглянул на Аркадия и даже как-то виновато. Но Аркадий проявил сдержанность, хотя ему хотелось ободряюще похлопать хозяина по плечу, но он понимал, что в присутствии гостей это делать не нужно. Мужики охотно согласились, тем более, порядком подмёрзли:
- Мы и так редко собираемся, - почему-то обратившись к Аркадию, - говорил Василёк, а спрашивается, чего так? Дел-то дома меньше не становится, хоть ты в гостях сиди, хоть дома. А раньше, бывало, и песни пели, да и выпивали, конечно, но не так, как сейчас молодёжь пьёт. Ты посмотри, трутся возле клуба, девки-то посмотри, как одеваются, траву курят, наркотики.
- Да ладно тебе, Вась, - хохотал Серёга, - мне отец лет сорок назад такую же байку рассказывал. А как они, бывало, бухали, сейчас ни один из этих хлюпиков не выдержит. Вон, тебе Дормидонт расскажет. Как с бульдозеристами помню было. Две бочки спирта выпили за неделю!
Разговор стал завязываться, но крутился пока вокруг спиртного и возможностей мужских организмов зачем-то превращать его в уксусный ацетальдегид..Но Аркадий чувствовал, что вопросов о политике ему от мужиков всё же не избежать, «любознательные мужички здесь обитают». Это было видно по упрямой фигуре Дормидонта, наливающего чай с самовара, посерьёзневшего Серёги, ёрзанию Василька.. «Почему у нас так в России принято?», - подумалось Каверзину, - « Как будто люди подпитываются от начальства какой-то энергией, жизненно необходимой..». Он подумал, что Михаил Фёдорович, глава этого поселения, скорее всего хитрый и мудрый человек. Или хитромудрый. Мог бы подойти, поддержать меня в споре, я и так сегодня устал, а вот он предпочёл находиться у себя, якобы ремонт делает. Как будто нельзя отложить его на денёк. Нет, как-то не по-людски это..
Между тем, Аркадий был немного несправедлив к главе поселения, Михаил Фёдорович был не менее любопытен, чем собравшиеся на чай мужики и он тоже сидел, обдумывая предлог, заглянуть к Сидору на огонёк, но пока держал паузу для солидности появления там, вмешалась его жена, приехавшая с работы на проходящем автобусе. Михаил Фёдорович дружил с главой Куликовского поселения, расположенного ниже по реке и не только из соображений взаимной симпатии. Жена Субботина, этого самого главы, числилась в штате Администрация сельского поселения ****ский секретарём, а жена Михаила Фёдоровича, наоборот, у Субботина и тоже, на такой же должности. Встречаясь, они оба шутили, что в коррупции их обоих обвинить сложновато. Частенько бывало, оставив жён на работе, они уезжали охотиться на джипе Субботина и даже выпивали немного, благо гаишники знакомые да участковые свои. Жена Субботина, к слову, научилась расписываться за Михаила Фёдоровича, жена последнего немного побаивалась это делать, отчего сам добряк Субботин часто хохотал:
- Она говорит – не могу, у нас кредит! – рассказывал он, посмеиваясь, опрокинув стопочку в рот и закусывая огурцом, - объясни мне, недоумку, Фёдорыч, какая тут связь?
После этого он с интересом наблюдал, как Фёдорыч тоже терялся немного и начинал увиливать от скользких вопросов, попутно рассказав, как сняли главу Краснокутского поселения:
- Не думал, ни гадал никто! – объявил он, разрывая руками крылышко фазана, ты же знаешь, Гена, он крепко сидел. Тем более, член партии, протекция от секретаря, куча грамот, писем от уважаемых людей, словом, нам не чета даже! Приехали, сначала обыск. Повезло, что домашний арест, следак просил закрыть в изолятор. На тебе, предъява..Земли, выходит, сельхозназначения, сдал в аренду какой-то шарашке, а руководитель там, сукин сын, вывез кубов сорок земли к себе на огород, ну и стуканул кто-то, конечно. В тяжёлые времена живём.
- Ну, насчёт отсутствия рекомендательных писем у меня ты ошибаешься, - отвечал ему разом посерьёзневший Субботин, - ну а этот (тут он добавил ноту презрения, дескать, сам виноват, совершил упущение) должен был смотреть, кому сдавать. И самое главное бумаги, Фёдорович, бумаги..Там всё должно быть шито-крыто. А раз он тупорогий – то что тут сказать? – тут Субботин пожал плечами, снова опрокидывая стопку, - а как идёт –то на свежем воздухе, скажи, Фёдорыч? Как по маслу всё одно..
Но Михаил Фёдорович уходить с темы не желал:
- Гена, ну ты, скорее всего, такие же разнарядки получаешь от секретаря. Это же он тебе говорит, дай такому-то, дай другому..Ты что, спорить будешь?
- Спорить не надо, я говорил, что документы всегда должны соответствовать. Я, Фёдорыч, - Субботин поднял палец вверх, - давно на своём месте сижу и знаешь, почему? Потому что вижу издалека, когда меня сожрать кто-то собирается и упреждаю этот вопрос. Как боксёр, например, чувствую, как меня ударить собираются – апперкот там или хук, допустим.. Ошибку в бумагах
всегда можно найти и пусть давят на тебя. А ещё лучше, пусть просят у другого.
- А, ну его на! – говорил обычно Фёдорович, - сколько бог даст, Гена, столько и будем рулить. Давай намахнём лучше?
- Не сколько он даст, - отмахивался Субботин, - тут соображать надо лучше.
Жена только зашла в горницу, скинув платок, объявила:
- Сняли Субботина сегодня. Следственные органы обыск дам делают сейчас, в кабинете. Перерыли всё, кошмар, что кроты. Жёсткий диск с компьютера сняли.
- Как так-то? – не успел даже испугаться Фёдорович, - за что, одним словом?
- Кто же его знает? – неохотно говорила жена, устало раздеваясь, - говорят, не использовал землю, она гуляла, получается. А китайцы просили аренду, он не дал, а точнее такую цену поставил, что ни один нормальный человек не согласится. Сейчас такой бледный сидит, рядом сотрудник этого..правопорядка, говорит – что же, я должен был дешевить, что ли? За копейки землю сдавать? Только знаешь, они там его не слушают, бумаги проверяют. Всё мимо ушей.
- Что там ещё было? – ещё больше напрягся Фёдорович.
- Ну что, мне сказали, на работу не выходить, пока не позвонят, я им сказала про связь, ну мне главный их говорит – подъедьте тогда в РОВД, нужно дать показания, а я вот как, - внезапно она всхлипнула, - Гена был хорошим, всегда премия, тринадцатая, как у людей..А сейчас куда?
- Да погоди ты! – прикрикнул на жену Фёдорович, желая успокоить её, - про связь ты им зря сказала, это их дело думать, как связаться с тобой можно, а в остальном, разберутся, всё уладится, если не виноват. Что раньше времени вату катать, - тут Михаил Фёдорович начал рассуждать о превалировании женских эмоций перед здравым смыслом.
- Не разберутся, Миша, - внезапно возразила жена, - я же звонила своим подругам и по связям, там же связь хорошая, когда меня просили погулять. В общем, там уже на место Гены назначили человека. Говорят, близкого к секретарю, Гогия Васильевича хорошего знакомого.
- Это точно?- нахмурился Фёдорович.
- Куда уж точнее, - ответила жена и ушла на кухню.
- Три дня дома, - сказал громко Фёдорович, чтобы слышала жена, - без содержания написала?
- Конечно, - откликнулась она, зажигая газ.
- Ну а кредит нам кто будет платить? Жена Гены? Он влип в эту паскудную историю, а при чём тут мы с тобой?
- Миша, ты про Сашу сейчас? Она тут причём?
- А мы причём? Почему моя жена должна без оплаты сейчас? Получается, мне за чужие ошибки расплачиваться?
- Ну, знаешь, это немного некрасиво, - сказала его благоверная, присаживаясь на диван, - сразу вот так вот, из-за денег..Ты хотя бы время выждал, что ли.
- Чего ради?
- Тем более, ты же сам говорил, не надо близких родственников ставить, чтобы потом в коррупции не заподозрили. У наших местных, какие языки, сам знаешь.
Михаил Фёдорович усмехнулся:
- Что-то ты меня недооцениваешь. Тебя секретарём? Нет, конечно. У Мастыркина жена безработная, она пусть талмуды ведёт здесь, а ты к нему в магазин, я договорюсь. Там ещё проще, будешь фактуры раскладывать и крыжить, дом рядом..
- Но может, уляжется там?
- Света. – Михаил Фёдорович посмотрел на неё саркастически, - поверь моему опыту, как управленца. Новый человек на его место придёт, уже пришёл, можно сказать, – с собой приведёт нового секретаря. Какой резон ему тебе доверять? Может, это ты подставила Гену – он будет думать. Считай, что ты безработная. Заставят написать по собственному желанию, как пить дать.
- Ты прав, Миш, - произнесла жена растеряно, - но вот Саша, она же такая спокойная, милая…право, неудобно. Вы ведь с Геной друзья.
- Друзья? С коррумпированным чиновником? Ты только это не брякни никому. Завтра пусть пишет по собственному желанию и собирает манатки. Намекни ей, что вакансия, мол, сокращается, чтобы не дулась зря. Если сама не захочет писать, я просто, действительно, вакансию секретаря сокращу и введу вакансию референта, уже для жены Мастыркина. Я даже по уставу имею на это право, а согласовать с главой района – так он даже рад будет, экономия фонда и всё такое…
Жена с гордостью посмотрела на мужа:
- Мужчина. Молодец.
- Ну а то, - хмыкнул тот.
После этого супруги уже ужинали на кухне, Михаил рассказал жене про застрявшего в деревне директора леспромхоза, про то, как ловко ему удалось пристроить гостя у Сидора, а также другие, менее значимые события за день и налил чаю жене и себе. Но жена отставила чай в сторону:
- И он согласился? У Сидора только детей семеро по лавкам сидят..
- Не спорил, - улыбнулся Михаил, пожав плечами.
- А кто он, этот директор? Который сломался?
Михаилу хотелось показать свою осведомлённость жене в делах работы леспромхоза, он долго и нудно рассказывал о директоре и предприятии, додумывая различные факты, пока та его перебила:
- Миш, ты же у меня умный. И ты веришь, что директор такого крупного леспромхоза сломался, почему-то у Сидора остановился. Я ничего не понимаю..
Михаил Фёдорович начал раздражаться. Сказывался конец рабочего дня:
- Представляешь, машины тоже иногда ломаются. Или вы, бабы думаете, она ездит и ездит, по щучьему велению? Если так, то – дуры! И чем ты слушаешь? К Сидору я и отправил. Или к нам забрать, чтобы он ходил и вынюхивал тут чего?
- Умный ты, смотрю! – вспылила жена неожиданно, - да пусть бы он, наоборот, тут под контролем сидел, а ты бы много чего выведал незаметно для себя. С такого гостя, знаешь, сколько козырей бы поимел? Ой, не могу. «Я ловко сплавил его к Сидору». Ты чем думаешь, Миша-ловкач?
- Да иди ты знаешь куда! – рассердился глава, - бабам, ещё говорю раз, место на кухне. Потому вас в политику неохотно берут.
Михаил Фёдорович услышал, как жена громко хлопнула дверью в дальней комнате и только сейчас осознал, что жена в данном случае-то права. Забегался он сегодня. Приезжали землеустроители, потом какие-то агрономы, студенты сельхозтехникума приходили, просили рецензии (вряд ли они догадывались, что Фёдорыч и директор техникума давно договорились между собой о рецензиях, а потом делили деньги студентов между собой), да и с землеустроителями разговор тоже основывался на меркантильных интересах. Связи давно работали на главу поселения. Доход они приносили тоже больший, чем официальная зарплата. Да что там греха таить, намного больший. Впрочем, вполне нормальное явление в современной России. Кроме вот таких резких снятий с должности, как с Геной произошло. «Не поделился, Генок», - думал Михаил Фёдорович, - «Зажал денежку, зажал, как пить дать. А тот живоглот узнал». Так про себя величал секретаря местной ячейки правящей партии. Сам Михаил Фёдорович делиться с ним не забывал, но секретарь, лишь лёгким кивком давал понять, что одобряет подношения, но при этом чаще заводил разговоры о возникающих непредвиденных тратах в партии власти.
Поев, Фёдорович собрался было отправить жену к Мастыркину, но тут внезапно позвонили в дверь. Хорошева (так была фамилия Михаила) как-то вдруг неожиданно для него, моментально прошиб холодный пот, аж кольнуло под футболкой. Он открыл дверь. На пороге стояла заплаканная Александра, его секретарь.
- Саша? – растерянно сказал глава поселения, - какими судьбами...извиняюсь, я хотел сказать – почему так поздно?
- Михаил Фёдорович…- из глаз жены Субботина полились крупные слёзы. «Даже какие-то слишком крупные», - отметил он, - «Впервые такое вижу, да тут и дождик ещё начинается вроде бы».
Девушка растерянно стояла на крыльце, теребя сумочку. В трёх метрах от крыльца стояла новенькая Хонда.
- Что случилось? – произнёс Михаил как-то фальшиво, от чего плечи девушки сникли и она зарыдала ещё сильнее. «Ничего такую машину Гена жёнушке купил, под лямчик», - подумалось ему, - «Хотя моя всё равно никогда ездить не научится. Как говорят – не каждому дано..»
- Ой, Саша! – донеслось из дальней комнаты. На крыльцо выскочила жена Хорошева. Женщины обнялись и недолго застыли в такой позе.
- Тут такое дело, - щебетала жена Хорошева на ходу, в дом нельзя, потом объясню почему. Да и в контору нельзя. У нас самих тут новости – закачаешься, милая.
- Пойдём в мою машину, Свет, - печально сказала Генина жена, щёлкая брелоком сигнализации.
Хорошев, воспользовавшись отсутствием женщин, быстро оделся, взял зонт и отправился к Мастыркину. Начинался дождь. «Там пережду у него как раз», - думал Хорошев, - «глядишь, и эта уедет. Лишь бы Светка уговорила её уволиться, а то ведь может взбрыкнуть, что у нее на уме? Впрочем, вряд ли. Уволю по статье, найду причину. Неполное служебное несоответствие? Не подойдёт. Там надо, чтобы выговор был, по-моему. А они с Геной друзья. Были. Помнится, эта красотуля припоздала как-то из-за пробки, ага..сейчас останется лишь вспомнить, когда авария была на федеральной трассе. Жаль, что объяснительную сразу не взял. Кстати, если уволю кралю по статье – мне плюс. Гена где-то впал в немилость, если сразу менты приехали, а они редко задний ход дают. А если я бабу его пну, папа оценит» (так тоже Фёдорович именовал секретаря).
Мастыркин был у себя, в кабинетике, в глубине магазина. Он довольно радушно принял главу поселения и даже предложил коньяку. Молоденькая продавщица с уважением посмотрела на хозяина. «Думает, важная шишка стал Силыч, если к нему глава поселения сам захаживает», - подумал, усмехнувшись, Михаил Фёдорович. От коньяка он отказался: «Не по чину выпивать здесь» и предложил работу жене Мастыркина. Тот сходу понял выгоду и послал продавца за ней:
- Пошли, Фёдорович, я за прилавком постою пока.
- Скажи, пусть мою тоже позовёт. Она там, в машине сидит, в белой, возле моего дома, с подругой.
- Маринка, слыхала?
- Да, Александр Силыч.
Мужчины завели разговоры о новостях за прошедший день. Про Гену Хорошев рассказывать не стал, да и ни к чему частнику знать, что устои чиновника могут вот так резко пошатнуться. В этом смысле частнику намного лучше. Хотя как знать. И лицензию на торговлю отозвать могут, а могут и магазин ограбить – тут свои проблемы.
- Какой директор леспромхоза? – переспросил Мастыркин, - ближнего, как там его, «Северный» , вроде бы, или того, который за Красным Кутом? Если бы я знал, так я бы обрезков попросил – тут же электричества только на лампочку хватает, да на компьютер. Я дровами топлю.
- Да я думаю, пока он не починится, вряд ли будет выписками заниматься, - усмехнулся Хорошев, - тут такое дело, Силыч. Да и тем более, неизвестно, что за человек. Среди директоров попадаются такие, знаешь, которые думают, что боги. Забронзовевшие какие-то, что ли..
- Да всё равно, - лениво сказал Мастыркин, - на будущее. Связи завязать, может вот так товар залежалый удастся на бартер поменять, - он подмигнул Хорошеву. - Ну, в смысле, банкет там не банкет..Раньше и зарплату продуктами давали, ну тут половине бесплатно раздаёшь, как меценат. Потом чуть ли не силой приходится выколачивать.
Мастыркин ещё долго жаловался на то, что плохо идёт торговля. Впрочем, так говорят почти все продавцы, видимо, надеясь на удачу, после своих слов. Он даже намекнул Хорошеву, что знает о хороших отношениях главы с местным участковым и даже предложил свои услуги.
- Я ему говорил, подъезжал, объяснял по-русски, что тут больше магазинов не надо. Не то место, самому тесно. Не понял. Раз сказал, два сказал. Я ему говорю – мы же друг друга душить будем ценой, какая конкуренция. Тут народу раз-два и обчёлся. Чо? Схлестнулись с ним. Фёдорович, а что дураку объяснять? Он рвётся в бой со своим товаром. А я ему объясняю, что единственный товар, который тут хорошо идёт – это настойка боярышника для чистки ванн и огуречный лосьон. Я? Не, не продаю. Это же яд, Фёдорыч, а мне здесь жить..Так вот. Этот еблан мне не поверил. Теперь сам мучается. Ну, если не доходит через голову? А нарушений у него – куча. Участковый спокойно может звёздочку словить, так и передай. Скажи, Силыч не из тех, кто скупится на результат.
Михаил Фёдорович подумал, что Мастыркин, видимо, придуривается, ведь он знает, что разрешение на торговлю предоставляет отнюдь не участковый. Для чего он тогда это говорит?
Тут дверь резко открылась от удара, очевидно, ногой. На пороге нарисовался прославленный механик Шевель. Он по-прежнему был довольно пьян и вдобавок, так агрессивно настроен, что Мастыркин решил не делать ему замечание в данный момент, а подождать, пока тот протрезвеет и вынудить извиниться потом.
- Оо! – заорал спец по ходовке внезапно, - Кого я вижу! Сам Фёдорович за прилавком! Выгнали, что ли? Смотри, смотри, Фёдорыч, к этому дело и идёт. Там тебе крутую замену готовят..ну, эти, как их, паханы из района..
Мастыркин с удивлением посмотрел на Хорошева, ожидая его реакции. Но тот неожиданно сник, как ещё недавно сникла Генина жена, только по-мужски, более твёрдо. Это сподвигло Шевеля на новые разглагольствования:
- Полдеревни собрал у Сидора. Сидит и говорит – мужики, совместными усилиями мы сбросим власть и заживём тогда, а то будете при этом старом хрене всю жизнь в нищете. А мне что? Это ваши разборки. Знали, на что шли, когда в чиновники лезли. Зато в тепле сидели, бабасики-то пересчитывали, пилили? (Фёдорович побледнел) А я, вот этими руками, на морозе, гаечки крутил! Которые и не откручивались, бывало! А ты что смотришь, Силыч? Думаешь, тоже на всю жизнь устроился? Впрочем, ладно, чего мне вас учить. Сами здоровые мужики. Силыч, дай фунфырик, завтра занесу.
На время в магазине воцарилась какая-то нездоровая тишина, Мастыркин в рассеянности протянул руку к полу, раздвинув две доски, достал какой-то пластмассовый пузырёк с довольно прозрачной внутри жидкостью и протянул механику. Тот схватил его и немедленно побрёл к выходу, как поступил бы любой простой человек, который, хоть и пьяный, но чувствует, что нашкодил, наболтал лишнего.
- Эй! – обрёл дар речи Хорошев, - так и сказал?
Шевель обернулся к нему и выдержал паузу:
- Фёдорыч! – проникновенно сказал он, - не уважал бы тебя, просто промолчал бы и всё. Просто промолчал. А тут просто не выдержал. Мы тут свои, в деревне, друг другу помогаем, хуль к нам чужаки лезут, варяги недокоцаные? Да ещё бы мужиков не мутил, им и так сейчас не сладко, а он такой – лес каждому осенью колотый чурками – бесплатно, горбыль – бесплатно, обрезная доска пятёрка – за полцены!
Шевель ещё долго безбожно брехал про сбор мужиков, потом долго хвалил магазин и даже выпросил у Мастыркина маленькую колбаску салями, давно просроченную. Он был горд своей ловкостью и подвешенным языком. Правда, если бы он знал, как использует просроченную колбаску салями сменная пожилая продавщица, он вряд ли стал бы ей закусывать, даже в таком состоянии.
- Эй, тут не бухать! – сурово сказал Мастыркин, наблюдая, как хрупнул крышкой фунфырика Шевель. Тот лишь пожал плечами и вышел на крыльцо:
- Как скажешь, командир, - и испарился в близлежащих кустах.
Мастыркин снова вопросительно взглянул на Хорошева, но тут в парадную дверь магазина проскользнули три человека женского пола, продавщица лениво вернулась к прилавку, полная любопытства жена Мастыркина при электрическом свете рассматривала взволнованную жену Хорошева:
- Для нас…для нас будет очень лестно, если первая леди поселения будет работать у нас, - начала она, но жена Хорошева её перебила:
- Подожди, Маш, тут обстоятельства накладываются. Фёдорыч! Пойдём-ка на крыльце поговорим. Нет, оставьте нас наедине..
- Я мог бы и кабинет предоставить, - проговорил, всё более удивляющийся каким-то незримым событиям, Мастыркин,- что у вас за спешка там?
- Не надо, Александр, спасибо!
Хорошев, взволнованный, попытался дойти до крыльца всё же вальяжно.
- Ну? – как можно более небрежно спросил он жену, - кстати, уехала эта..Саша?
- Уехала. В общем, Фёдорович, слушай. Она мне всё рассказала. Плакала. Даже, говорит, свою кошку два дня не кормила, пока та не стала орать, как резаная и не залезла..
- Да на хрена мне её кошка! – вскрикнул глава поселения, - ты по делу мне говори!
- По делу. Вот такие дела..Приехал, тоже, в костюмчике, в галстучке, культурный. Жил у них, говорит, в пентхаусе сначала неделю. Там приличная комната, большая. Отнеслись, как к человеку. А он вынюхивал за вечерним чаем, а Генка-то ты же знаешь какой? Хлебосольный. Там всё и конфеты и коньячок, шашлык, икорочка - и красная, и чёрная, так там до чего доходило – этот тип фоткал эту снедь на смартфон и отправлял по этим, как их, мессенджерам, вроде так они называются, рассылку делал потихоньку, понимаешь?
- Тварь.
- Не то слово, Миш. А причину поселиться тоже нашёл – мол, украли документы вместе с машиной, Генка даже предлагал через знакомых бандюков помочь этой гниде, понимаешь? Ну, в смысле, которые, у его брата в ЧОПе, бывшие менты..Он отказался, а Генка даже оргвыводов соответствующих не сделал. Кстати, домашний арест судья отменил. Посадили в СИЗО, но хуже всего не это!
В этот момент жена Хорошева зарыдала так, что Мастыркин, услышав шум на крыльце, уже не вопросительно смотрел на жену, а требовал немедленного ответа, что это значит. Та лишь индифферентно пожала плечами.
- Мож, помер кто, Маш? – спросил хозяин магазина.
- Сами всё расскажут, подожди, - недовольно ответила жена.
В это время с крыльца доносилось:
- Саша им сказала, что квартира не ведомственная, приватизированная, а этот щёголь, глава, значит, новый, ей документы показывает. Там он фигурирует, как собственник. Откуда я знаю, липа или нет? Да даже если и липа…Вдобавок ей советует уехать и как можно подальше. Ущерб окружающей среде уже предварительно оценён на две сотни примерно миллионов, она говорит, им столько за два месяца не собрать. Слышала она разговор с главным ихним. Он думал, что никто не слышит. «Давали вам кормиться сколько, а вы вернули сколько? Или возвращайте или тюрьма». Ой, что делать, господи!
- Да погоди, хоть ты не реви! – сказал Хорошев, собравшись, наконец-то с духом. – У нас время есть, о наших планах никто не знает, нанесём первыми удар. Пошли. Хотя постой, иди домой и приведи себя в порядок. Что в порядке? Посмотри на себя – глаза опухшие, красные, как рысь перепуганная вся..Никаких глупостей. Слышишь? Нет. Не нагнетай. Не вздумай. Ещё раз говорю, не вздумай. Никакого Сидора. Мне что тебя, в сарае закрыть?
Наконец доводы мужа подействовали на Светлану и она замолчала. Проводив её до дома, он вернулся в магазин. Пока он угрюмо двигался эти двести метров к месту торговли четы Мастыркиных, он по привычке анализировал сказанное женой: « Ох уж эти бабы. Сплошные эмоции и больше ничего. Ну и что же с того, что правы бывают? Случайности никто не отменял, не, ну и интуиция у них – великая вещь. Вот её игнорировать нельзя, нам бы, мужикам, её», - подумалось ему. «С Геной случилось, а я сразу на себе переношу, что и со мной, значит, должно тоже самое произойти? Ну не дурень ли?», - после этого он почувствовал внезапное облегчение и даже засмеялся слегка. Потом он вспомнил, что Саша срочно ездила прямиком к секретарю правящей партии, что-то там подслушала вроде или прочитала там какой-то формуляр, пока у Субботина вёлся обыск – вот как-то пространно и с жаром сейчас рассказывала ему Светлана. А, вспомнил.. и настроение опять упало. Может, правда, может, слухи – но вроде бы из Москвы пришли указания – снимать глав городов, поселений, чтобы следующие не расслаблялись, проявляли большую сознательность, были вернее президенту, чем засидевшиеся на своих местах, уже заработавшие деньги и себе и внукам. Которые, возможно, где-то и дискредитировали президента своими действиями, словом – от греха подальше снять их с должностей и всё. Да ладно бы только это. Главный в России, похоже, начал чудить чего-то на закате правления. Вот эти посадки на радость плебсу, так сказать, чтобы повысить свой падающий рейтинг и показать себя борцом с коррупцией, хотя сам ворюга ещё тот. Об этом только глупцы не догадываются..
«Вот и ты скоро попадёшь под раздачу, Фёдорыч», - горько усмехнулся он самому себе, «не всё коту Масленница, когда-то и не под такие раздачи попадали. Дед рассказывал, а в те времена куда жёстче всё было. Обидно? Обидно. Ещё недавно связи наладил, денежка потекла тоненьким ручейком, с участковым чуть ли не совместный бизнес, остальные связи тоже доход приносят. Словом, всё как у людей, на своём месте. А вот теперь чуть копнут – и всё всплывёт. Участковый, понятное дело, отбрешется – я не я, лошадь не моя, а я пойду главным подозреваемым. Он-то нигде подписи не ставил свои, в актах, финансовых документах, не расписывался, а денежку тихо получал, сука. И с новым главой постепенно наладит связи, без этого просто не бывает, разве что в деревне дураков какой-нибудь..»
Горечь застряла в горле тяжёлым комом, пока Михаил Фёдорович устало брёл к магазину:
«Да я и не клептоман какой-нибудь там, чтобы просто карманы набивать. Внук учится в элитном вузе, недавно квартирку небольшую ему прикупили, в тихом райончике, с девушкой встречается. Приезжают, часто, благодарит его от души молодёжь, приятно. Правда, больше за денежкой приезжают, но ладно уж.. Много ли ему самому надо? Где уж им самим заработать в это мутное время, тут либо одному жить от получки и до получки, недоедая. Да ещё попробуй, получи деньги эти, везде обманывают, «кидают», как внук говорит. Да и остальным родственникам помогаю, не откажешь. Какой бы получки тут хватило на всё. А если заболею? То и этого не хватит..», - внезапно его охватила такая злоба к руководителю леспромхоза, что кулаки побелели на руках.
«Какая же тварь. Как же, сломался он. Это на новой-то машине..мозгов не хватает что-нибудь поинтереснее придумать? У него, небось, левые доходы, не в пример выше моих были, там мутить можно так, что за год можно всё необходимое купить себе. И ведь, скорее всего, сунул секретарю этому хороший куш, так тот и пропихнул его на моё место. А меня, получается, как того пса в мультике – старый всё равно стал, под зад ногой. Хотя я и делился, с кем надо, косяков не порол, но кого это сейчас интересует. Надо Аркашу бедненького пристроить», - последнее предложение он произнёс вслух, с как можно более возможными издевательскими интонациями, и, вспомнив, что сейчас время работает против него, пошёл намного быстрее, а потом побежал: «Ещё посмотрим, кто кого!».
Супруги Мастыркины по-прежнему находились там, изнывая от любопытства. Михаил Фёдорович, несмотря на довольно почтенный возраст, бежал обратный путь рысью, изредка переходя в иноходь. Благодаря управленческой деятельности, он был внезапно сух и собран. Открыв дверь, он с порога выдал:
- Силыч, грей машину. И вы, Маша, поможете нам?
- Чем? – Маша широко открыла глаза, - мы сами в кредитах сидим, вы не смотрите, что магазин у нас.
- Да не деньгами, - досадливо сказал Михаил Фёдорович, скосив глаза на хозяина магазина
- В общем так..- Мастыркин оглядел магазин и, задержав взгляд на продавце, произнёс: - Короче, проблему решаем уж чересчур как-то, не по-российски. Сели бы, выпили, как люди и истину установили. Чего? Ой, да господи, вон, Маша умеет водить. Зря, что ли, права получала? Пойдёмте тогда все в машину, коль такая спешка. Там объясните мне ситуацию, а то крыша едет.
Хорошев, кивнув, с готовностью бросился к двери магазина, Маша, проворчав: «Дурдом», двинулась следом, Мастыркин дал заключительные наставления продавцу и, кивнув главе, вышел на улицу, закуривая.
Наконец, троица собралась в гибридном кроссовере Мастыркина. На удивление, голос Хорошева, был сух и собран:
- Услуга за услугу, как и везде, - сказал он, - хорошо, Силыч, я услышал тебя. Предоставлю твои интересы участковому. Кстати, к нему именно мы сейчас и поедем. Маша..извиняюсь, с разрешения мужа, надо посетить дом одного товарища инкогнито. Скажешь, что ищешь мужа, то есть тебя, Силыч.
- Зачем.- мрачно сказал Мастыркин.
- Разузнать. Ситуацию. О чём там говорят. Там наши мужики и незнакомый один. Это дома у Сидора.
- У Сидора? – удивлённо спросил Мастыркин, - ты мою жену отправляешь к Сидору?
- Да там безопасно всё, они же не пьют. Просто дискуссия.
- Да не в том дело, пьют или нет. Кто такой Сидор и моя жена. Мне и по статусу не положено заходить в этот гадюшник..
- Силыч, - умоляюще сказал Хорошев, - давай хоть сегодня не будем спорить. А как я сам к вам пришёл, глава поселения? Это по статусу.
- Ээ, Фёдорыч, не морочь мне голову. Во-первых, у тебя проблемы какие-то, во-вторых, у нас, что, гадюшник?
- Силыч, извини, если обидел. Я тебя часто прошу хоть о чём-то?
- Конфет бесплатно набирал на Новый Год?
- Ну, ты гляди, какой злопамятный. Тебе же вернётся сторицею. Как поедем к участковому..
- Сторицей..- задумчиво сказал Мастыркин, - смотри, если обманешь…
- Что за разговоры? – стал закипать Хорошев, не хочешь, не надо. Давай я к конкуренту твоему пойду, уж он-то, думаю, будет очень рад – припугнул он его, догадавшись, что это подействует.
- Ну, вот что ты так сразу, шуток не понимаешь? Ну, что, Маш? Человек просит.
- Я не пойду, - сказала Маша, - за кого вы меня держите? Муж, называется! Давай, в бордель меня сдай ещё! Там меня тоже будут просить, да?
- Маша! Это деньги! Это наши деньги! Умножь-ка цену конфет с НДС на сто плюс затраты на бензин и недополученную прибыль…
- Силыч! Давай о деньгах потом! Нет времени, чес-слово! Там, наверное, разошлись уже! Тогда о каких деньгах речь идёт?!
- Машенька! – почти вскричал Хорошев, повернувшись к ней лицом - не всё в жизни деньгами меряется. Честью вы не рискуете, а более того – в том доме пахнет государственной изменой и, возможно, вы получите медаль и крупную денежную премию из рук полпреда президента!
Супруги Мастыркины остолбенели:
- Фёдорыч..Ты нас куда толкаешь. У нас сын. Это вопрос политический, а мы простые люди! Ты у нас тут один политик в деревне, а мы каким боком?
- Без разговоров! – вскричал Фёдорович, пытаясь придать голосу генеральскую хрипотцу, Машу завозим к Сидору, сами к участковому!
Мастыркин покорно тронулся с места. Маша обессилено, но в то же время, как-то заинтригованно откинула голову на сидение. Хорошев всю дорогу говорил, сам не помня, какие-то подбадривающие фразы, что-то типа: «Прорвёмся», «Где наша не пропадала», «Это, похоже, ребята, тот самый наш с вами звёздный час», «Да это не проблема, проблемка» и нёс какую-то чушь о возможности внезапного обогащения четы Мастыркиных, Хорошевых и приплёл вдобавок участкового. Мастыркин, ничего не понимая, крутил руль, но всё же поинтересовался механизмом обогащения, на что Хорошев сказал, что подобные дела решаются в мужской компании, без женщин. Не доезжая метров двести до дома Сидора, он остановился. Маша недовольно вышла из салона, сильно хлопнув дверью.
- Тишше! – умоляюще зашипел Хорошев, показывая пальцем, дескать, дом же близко!
- Там собаки есть? - игнорируя слова главы поселения, спросила Маша у мужа.
- А я кто его знает, - раздражённо сказал Мастыркин, возьми вот..- с этими словами он протянул ей перцовый баллончик.
– Осторожней с ним там, - предупредил он её.
- Хорошо! – в тон ему ответила Маша, - Муж родной! Самой от собак предлагает отбиваться! Господи! Мужики пошли! – постепенно её голос стал затихать, по мере того, как она стала пробираться к дому Сидора.
- Быстрей, - засуетился Хорошев, - к участковому! Долбанная связь..Нет, куплю всё-таки рацию, сил моих нет это терпеть..
Мастыркин развернулся, вопросительно взглянув на главу поселения. Тот поймал взгляд:
- Давай, на месте, Силыч, введу тебя в курс дела. Некогда, время не ждёт. Как Говоров выйдет на улицу, там и порешаем..
Говоров Валерий Дмитриевич был обычный лейтенант полиции и проживал в обычном доме, правда, не своём, а съёмном. Хотя, конечно, за съём платила система МВД. Он был молод, не женат, сам в доме ничего не делал, даже убирать и мыть полы занедорого согласилась бывшая сокращённая уборщица сельсовета, баба Глаша, что за глаза вызывало насмешки односельчан. Но Валера, как истинный мент, не обращал на это внимание. На данный момент его интересовало лишь развитие собственной карьеры и ещё деньги, конечно. Вдобавок, руководство МВД его подталкивало к женитьбе, на что он отвечал, что ждёт, пока его избранница окончит школу милиции, с местными девицами отношений не завязывал, понятное дело. Словом, как Фёдорович, был осторожен, но не по годам как-то…
Мастыркин подрулил к дому участковому, Хорошев, выйдя, постучал в дверь. Вскоре щеколда щёлкнула, в сенях мелькнул огонёк сигареты и Валера, узнав главу, вышел на крыльцо в штатском, надев лишь фуражку на голову.
- Кто это? – вместо приветствия, спросил он главу, строго кивнув околышком фуражки на машину Мастыркина.
- Свои, Валер, - зашептал Михаил Фёдорович, тут решил к тебе, такие дела в деревне творятся…
- Да вы тут у меня все свои! – громко и довольно жёстко ответил ему участковый, и зашептал тихим неразборчивым шёпотом, - должность, понимаешь, такая. Зачем приезжать непонятно с кем? Может, нас тут разрабатывают, может съёмкой фиксируют. Сто раз говорил тебе, Михаил Фёдорович, а ты по старинке всё. Что нормально? Нас сейчас видеорегистратор снимает , а он – нормально! – передразнил он главу поселения.
- В дом не пригласишь, что ли? Там бы и порешали, - немного обиженно сказал Хорошев.
- Приглашу, - сумрачно сказал участковый, - дай покурить.
- Да кури, кто же против. Но,Валер, время..
- Хрен с тобой, всё равно не дашь, - Валера бросил недокуренный бычок в ведро и мягко подтолнул главу к двери. Через минуту они сидели на кухне у участкового. Кроссовер Мастыркина стоял на старом месте, не отъезжая. Свет фар он тоже не выключал.
- У него, что, бензина, смотрю много? – язвительно поинтересовался Говоров, выглянув из узкой полоски штор на улицу.
- У него гибридный вроде бы. Экономичный. Это же наш Мастыркин. Они, коммерсы, с жиру бесятся, покупают себе всякую новую лабуду, - сказал глава поселения. Последние слова он произнёс немного хвастливо, словно Мастыркин был ему родственник.
- Ну. Что ты его притащил?
- Возит по делам нашим грешным. Я сегодня пешком не успеваю.
- По делам, говоришь, вашим? Рассказывай, - Валера доставал из кармана очередную сигарету.
- Хорошо, что не под протокол, - попытался пошутить Хорошев. Шутка вышка натужная и ненужная в данной ситуации, потому что Говоров как-то напрягся. Ну, в общем, слушай, Валер…
Закончив свой невесёлый рассказ, он вопросительно взглянул на лейтенанта полиции. Тот невозмутимо коротко спросил у главы поселения, сплюнув в пустое ведро, из которого мыла полы уборщица:
- И чо?
- Такие дела, Валер. А так – ничего особенного.
- Ну и что ты хочешь от меня?
- Валер, твоя помощь нужна, как никогда..
- Какая помощь? Что там, у этого Сидора? Грабёж, кража, изнасилование? Ответь мне, Фёдорович? Что ты хочешь вообще от меня? Или работёнку на ночь глядя хочешь подкинуть? Спасибо друг, спасибо. Аха. Собрались мужики местные. И чо? Пьют, дебоширят?
Михаил Фёдорович сообразил, что надо поменять тактику заискивания перед ментом, ведь он как-никак, первое лицо деревни, а этот мальчишка так разговаривает с ним! Он побагровел слегка, но и Валера, уловив, что немного перебрал, произнёс более мягко:
- У нас сейчас формуляры жёсткие приходят, извини, Фёдорыч. Чтобы точно всё исполняли, без отклонений. Пойми меня, может, я и жёстко говорю, а вот из-за твоих предложений могу с поста полететь! И куда я потом? По миру идти с протянутой рукой, проситься в ЧОП какой-нибудь, охранником?
- Зачем в ЧОП, - досадливо сказал Хорошев неожиданно потвердевшим голосом )Говоров даже приосанился). Послушай меня, парень. Ты недавно с армии пришёл, а я, сколько рулю поселением и знаю, как вещи делаются! – заметив, что его речь производит впечатление на мента, он ещё больше повысил голос.
- При чём тут армия…
- Не перебивай старших! – отрезал Михаил Фёдорович, - любите вы, смотрю, молодежь, от своих служебных дел отходить. Деньги делаем вместе, а как помочь надо – я не могу. Формуляры. Инструкции..
- Значит так. Ты попрекать этим приехал, что ли.
- Да нет же, Валер, - мягко и укоризненно произнёс Михаил Фёдорович, - тут как раз обоюдная выгода. Ты не просто по служебной лестнице пойдёшь быстрее, а намного быстрее. Как? Вот ты слушай. Повторю тебе, что я говорил. Мы одно дело делаем, следим за порядком в деревне. Ты - с правоохранительной стороны, я – с исполнительной. И если у нас (тут он выбрал паузу) дело выходит из-под контроля, по головке не погладят ни тебя! Ни меня! Ни его! – он кивнул в сторону горящих фар, намекая, что Мастыркин тоже как-то завязан и находится пока на их стороне.
- Ты подробней, Фёдорович, с этого места, - заинтересовался участковый, - извини, за резкость, если что.
- Ничего...Все мы люди. Работаем, срываемся, зарабатываем свою копейку, несём в дом, - а тут под носом такое! Ты говоришь – формуляр. Тут не формуляр! – выкрикнул он почти резко, - тут налицо терроризмом, экстремизмом и государственной изменой попахивает, пока ты тут куришь и разглагольствуешь.
Говоров побледнел, медленно поднялся. В голове мелькнули холодные картины прошлого, суровые ребята в околышах, с планшетами на боку, в лётных кожаных куртках и «Маузерами» на боку, смотрящие прямо в душу сурово и беспощадно. Ребята обитали на картине на стене в кабинете начальника полиции, рядом с бюстиком Ф.Э. Дзержинского. Говоров, вызываемый в кабинет начальства, из-за молодости, больше на разнос, чем на поощрения, иногда удивлялся в душе, как такой пройдоха, как начальник полиции, уживается в компании таких бескомпромиссных людей, пусть и неживых..Наконец, он очнулся от слов главы и открыл свой сейф, осторожно доставая «Макаров», оглянувшись на главу:
- Да это же..Фёдорович! Как так?!
Хорошев кивнул:
- Да. Вот так. Подожди. Покури ещё. Время есть. Дай-ка и мне сигаретку, раз такое дело, - в последнее время он старался курить пореже (ага, бросишь тут, как же), но тут решил просто попускать дым не в затяг, чтобы успокоиться. Говоров, ошеломленный и пока не пришедший в себя, молча подкурил и ему и себе. Хорошев, тем временем, принялся обрабатывать участкового, пока тот не пришёл в себя:
- Хорошо, что мне люди вовремя доложили. Сознательные люди, слава богу, ещё сохранились у нас в деревне, хоть и мало их осталось. Вроде бы невинный перекур у крыльца. А тут, опаньки-то не просто собрались. Заговор на президента и правящую партию, значит. «Возьмём хоть что, вилы, берданки, ножи и сметём эту ***ную влась!» Представляешь?
- Да ты что? – поразился представитель власти и замер на стуле, как парализованный.
- А вот то. Я и сам в шоке, так сказать, пребываю. Живёшь, вот так, живёшь, общаешься с людьми, они тебе в лицо улыбаются, а вечером – стоит подтолкнуть кому-то, планы злодейские строят. Кошмар, если честно. Вот тот же Дормидонт с виду, думаешь, любитель поворчать, а на самом деле, бандюга..
- Пьяные? – перебил Валера, начиная сомневаться, - если так, что ты пургу гонишь, Фёдорович! Госизмена, ты знаешь, что это такое. Фуу, а то ты меня напугал аж. Кто там с ножами пойдёт? Дормидонт, Василёк, Сидор? Не смеши меня. Фу. Ну и напугал.
- Нет, Валера, - медленно и проникновенно произнёс Михаил Фёдорович как можно более авторитетным голосом, - я вначале тоже подумал, как ты. А они абсолютно трезвые, вот. И самое главное – кто их подбивает на государственный переворот против власти!?
- Кто? – ошеломлённо спросил Валера.
- Участковый! – издевательски сказал Хорошев, - должен всё знать и видеть, что творится в деревне! Это вообще-то твоя работа – выявлять неблагонадёжных лиц. А ты упущение совершил и ещё препираешься со старшими. Послушай, тут дело серьёзно. А давно ли ты на базе был, ну в лесу, где механизаторы и вальщики живут? Я думаю, вообще не был никогда.
- На их базу ездить? Мне кто-нибудь транспорт выделяет? Вахтовку частника я трогать не имею право, если ты не знал. Простите, вы, хотел сказать, Михаил Фёдорович..
- Ничего. Я не из обидчивых. С людьми работать – опыт у меня большой. Ещё раз говорю тебе, если ты не понял, насколько тут всё серьёзно. Это тебе не чахоточного зэка оформлять за кражу курицы! А если бы не я и мне не доложили? Слушай, слушай, - поспешно сказал он, увидев, что Говоров с гневом пытается его перебить (подожди, малыш, как тебе такой козырь?) – кто засел в доме у Сидора? Резидент иностранной разведки и сотрудник государственного департамента США! Как тебе такая информация, пока ты ушами хлопаешь? Кстати, с тебя коньяк, - добавил он, стараясь придать голосу шутливые нотки, решив снять напряжённость в разговоре. Но это у него получалось настолько фальшиво, что лучше бы он молчал многозначительно. Впрочем, представитель власти расценил это, как попытку главы скрыть сильный испуг.
Поведение главы поселения немедленно отобразилось на настроении лейтенанта полиции. Он снова побледнел и двинулся к сейфу, медленно открывая его и доставая обоймы с патронами. Трясущимися руками он зарядил «ПМ», бросив на ходу Хорошеву:
- И..и…Источник.
Михаил Фёдорыч на секунду задумался. Упоминать фамилию механика, естественно, было смехотворно. В случае чего, он решил сделать козлом отпущения сурового Дормидонта. «Этот сильно правильный. Он и юлить не будет, что говорил против власти, а там мы его раскрутим.. Главное – взять его среди толпы..Авторитет ему не позволит изворачиваться, у них, таёжников, свои закидоны. Сидор тоже сидевший. Это ему от ментов доверия не добавляет. Вот только как с этим быть? Его надо взять любой ценой, с мужиков в отделе показания выбьют на него»
- Ты про информацию? У меня свой источник имеется, конечно. Стал бы я выдумывать под старость лет?
- Фёдорыч! Я должен знать. Что мне доложить начальству? Кстати, тебя тоже придётся в протоколе указать.
- Да хоть жену! Валера, Валера, тут такое дело..тут вся твоя карьера на кону! Ладно я, я пожил своё уже, заработал, хоть и немного, на старость. За вас же душа болит, за молодых! Давай не мешкай. Пока машина есть, поедем в отдел. Нужны надёжные опера, не самому же тебе рисковать…
- Тогда в район сейчас мотанём, - Валера быстро одевал амуницию, - как на связь выйдем – группу захвата к Сидору, а сами – протокол у дежурного начнём оформлять, пока их привезут.
- Отлично мыслишь, Валер! – похвалил его Хорошев, - поехали быстрее?
- Ан нет, погоди, Фёдорыч, надо удостовериться, я обязан по инструкции вначале посетить..хотя ладно. Ты в протоколе подтвердишь численность этого сброда. Опишешь их экстремальные устремления и угрозы, пока я рапорт буду писать.
- Валера, что посетить? Ты знаешь, что там творится? Ты знаешь, что они жену Мастыркина удерживают, как заложницу? Про теракт и экстремизм я же тебе уже говорил!
Лейтенант Говоров аж оторопел:
- Даа..Вот дела творятся. Тогда..конечно, но придётся подождать подкрепление на повороте.
- Делай, как знаешь, Валер, - с пафосом сказал Хорошев, - только если этого типа упустишь, тебе несдобровать. (Участковый удивлённо взглянул на главу) Да, да, у меня свои формуляры. Если в партии узнают, что у нас тут обосновалась штаб-квартира госдепа, ты хоть представляешь реакцию сверху?
С улицы засигналил заждавшийся кроссовер Мастыркина.
- Ну что за осёл! – в сердцах воскликнул Говоров, срывая свою злость на предпринимателе, - возле моего дома сигналить, вечером – это подстава голимая, отвечаю, - тут он перешёл на уголовный сленг.
- Подожди, Валер, у него же жена там.
- Аа, ну понял, ясно. Те типы вооружены?
- Который главный экстремист, не знаю, - честно сказал Хорошев, - а вот наши вроде с берданками, с картечью. Вспомнив хозяйку, рубившую салат, он добавил, - их главный подстрекатель переворота, в смысле, тренированный, владеет чем-то. Вдобавок, ножи носит, на поясе. Внешность? Тут как сказать? Такая, как бы непримечательная.
- Это понятно, - сказал участковый, - там спецом таких подбирают..Эх, не было печали!
- Надо поторопиться, - вновь напомнил глава, - первым делом они будут стараться захватить мой дом и твой, чтобы взять власть в заложники.
Валера чуть ли не пулей выскочил, захлопнув дверь. Оба запрыгнули в машину Мастыркина.
- Не выезжай на главную, - скомандовал он, - давай нижней улицей, там есть выход на федералку!
Мастыркин с удивлением посмотрел на участкового, а затем на Фёдоровича. Последний театрально прижал палец к губам:
- Молчи. Всю дорогу. В район. Да, в РОВД.
Как только глава поселения сел на заднее сидение гибридного джипа, он почувствовал страшную усталость. Как никогда, колотилось сердце от адреналина, он боялся, что ему станет плохо. Он суетливо засунул таблетку под язык, пачку которых всегда держал в кармане пиджака: «И повезут тебя, Михаил Хорошев, в больницу районную и навещать тебя приедет уже новый глава поселения. Из вежливости, конечно, так сказать, заключительный этап после того, как сядет в его кресло. Привезёт колбаску, яблочки, апельсинчики.. Обязательно скажет, типа того: «Как вы себя чувствуете? Держитесь, без Вас нам трудно будет справиться..», ну и будет нести всякую подобную ахинею. И он знает, что я его ненавижу, и я знаю, а мы будем делать вид в палате, что мы лучшие друзья. И соседи по палате будут также думать, по нашему поведению. Ох,ох. Ох, Михаил Фёдорович, как там? Последний парад наступает..
Джип Мастыркина набирал скорость. Михаил Фёдорович расстегнул ворот рубашки и тяжело дышал: «Господи. Только бы не сейчас...Хорошо, что сзади сел, они не видят. А там, бог даст и успокоюсь. Крутую кашу ты заварил, Миша, не по твоему здоровью, видать..А вот насколько крутую? Да. Пошёл ва-банк. Правильно ли я делаю? Я думаю, да. Вынудили меня делать это. Остаться без источника существования сейчас, это не только родственников подставить. Они все только на меня и надеются. Это духовная смерть, по сути. Политический труп..Только зря они там думают, дескать, пожилой, наивный, деревенский, пусть увидят, как я могу. Что с того, что поколение другое? Да наше поколение крепче наоборот, мы без боя не сдаёмся, как, Субботин, к примеру. А с виду моложавый, здоровый, с усами. Тихо лапки сложил и дал себя посадить ментам. Как там он говорил – у него чутьё есть. Помогло оно ему? Нет. А мы по-другому будем действовать».
Тут он почувствовал, что ему немного полегчало, видно был скачок кровяного давления. Сердце постепенно успокаивало свой бешеный ритм. Мысли становились немного приятней:
« Пусть. Пусть потом смеются и анекдоты рассказывают, что, мол, Фёдорович слегка крышей поехал. Вот это меня тревожит меньше всего. Главное – удержаться на своём месте. Пока шумиха, то, да сё, никто не станет его снимать. А там, может, подумают и решат с ним не связываться. Этого отзовут пока, обратно. Конечно, с Валеркой отношения испортятся, после этого головняка, в который я его втянул. Да и хрен с ним, главное деньги. Захочет жить нормально – непременно помирится со мной. Так, так. С чего начнём, так сказать, игру. Они ещё узнают Фёдоровича. Тут не только Валера, тут вся деревня ополчится на меня. Менты-то приедут, разберутся, но и перед этим мужиков попрессуют. А может и к лучшему? Дормидонт, к примеру, совсем распустился. А с другой стороны, я - должностное лицо всё-таки, обязан следить за порядком. Что разборки с мужиками будут – тут к гадалке не ходи. Объясню, даже покаюсь, скажу – как лучше хотел..
Дормидонт…С одной стороны, он да, болтает там всякое, вольнодумствует, что подрывает мой авторитет, а с другой стороны? Его правда мне даже на руку. Он же никогда не ходит голосовать, говорит, что там власть воров выбирает самих себя и народ дурит. Зато я потом, когда выступаю, указываю – вот, мол, если бы голосовали дружно, и власть хорошая была бы и дороги и цены! И народ-то слушает, потом бабки пилят того же Дормидонта в магазине! Если он туда заскочит, когда на побывку приезжает».
Глава поселения ещё более успокоился и был рад, что его смятения и растерянности не заметили. Участковый Говоров, немного ошарашенный, косился в сторону леса, на пролетающие мимо деревья, Мастыркин, пользуясь близостью участкового, завёл свой нудный рассказ-просьбу про конкурента, лейтенант рассеянно его слушал вполуха, а когда невпопад переспросил: «Что?», Мастыркин понял, что его никто не слушает. «Видимо, не в то время я согласился, да ещё Машу отправил помогать», - Александр Силыч начал тихонько злиться на себя и, конечно, на присутствующих, - «Развели, черти. Старый хрен развёл. Думает, без его вакансии мы не проживём. И, самое главное, сейчас отказывать поздно». Немного подумав, он снова обратился к участковому Валере, но тот с лёгким раздражением попросил заехать на днях и порешать вопрос. Мастыркин немного успокоился и вновь закурил сигарету, активно крутя руль…
У Сидора дома
А тем временем мужики, смущённо заходя в дом Сидора, снимали шапки, развешивали полушубки и размещались в горнице. Стульев не хватало, поэтому Сидор с Дормидонтом принесли с улицы доски, а хозяйка накрыла их цветастой накидкой, подвигая поближе стол с видавшим виды самоваром. Железные кружки были спрятаны ещё до прихода гостей. Сервис, простаивавший много лет в стареньком серванте, был наконец-то, извлечён, помыт и поставлен на стол. Потом хозяйка принесла недорогие конфеты и бублики. Тем не менее, в горнице стало весело и шумно. Мужики подшучивали над хозяевами, даже суровый Дормидонт как-то оттаял в домашней обстановке, обмяк сам, и стал какой-то более домашний. По нему было видно, что фразы на улице он сказал в сердцах и теперь ему и самому неловко.
А было от чего. Дома с женой у него по-прежнему не клеилось, слишком много было частых ссор, где он раздражался по пустякам, как считала его жена. «Ты не вписываешься в современную жизнь», - обычно заявляла она, - « Как медведь, дикий. То тебе не нравится, это тебе не нравится. Люди живут, гуляют, выезжают в город, а мы что? Так в этой деревне всю жизнь проживём под твоё ворчание». Обычно в таких случаях, Дормидонт резко одевался и уходил из дома на улицу, либо вообще, уезжал в лес, на пустую вахту, где кроме сторожа, никого не было, на радость последнему, которому не с кем было поговорить. Но Дормидонт и этого шанса ему не давал и отправлялся возиться с бульдозером, за что и был ценим начальником участка, несмотря на радикальные взгляды. Можно сказать, он срывал злость на машине, да даже не злость, злым он не был от природы. Он не принимал современную жизнь, считая, что бардак в государстве дошёл до высшей степени маразма, но, несмотря на это, подавляющее большинство населения старалось подстроиться под неё, чем вызывало ещё большее возмущение бульдозериста.
Жена, естественно, как и многие, старалась подстроиться под более или менее сносное существование и считала, что Дормидонта угнетает жизнь в деревне и пыталась вытащить под любым предлогом одичавшего муженька в районный центр. Но обычно и эти вылазки заканчивались ссорой, хотя она делала всё возможное, чтобы муж не раздражался, на нечастых побывках дома, к примеру, на этот период был негласный запрет на включение телевизора, который, правда, дети невольно нарушали. Дормидонт хищно прилипал к экрану и анализировал информацию:
- Врёт. Врёт, тварь. Да никогда такого не было раньше. Я не пойму, как он может так нагло врать? Неужели их никто не проверяет? Или его заставляют это делать, не пойму?
- Успокойся, правдоруб ты наш. Да сейчас везде это говорят, так принято.
- А я не хочу, как принято. Я хочу, как было. Пусть скажет правду..
- Господи, да кому сейчас нужна твоя правда..Время, видишь какое?
- А это не оправдание. Мы сами потакаем им, получается. И это на нашей жизни отражается, поверь мне. Одураченного человека и обобрать проще.
- Может, тебе самому бы стать попроще?
- Так для чего я живу тогда? Постоянно стремиться язык засунуть в одно место?
- Ой..да во все времена не любили правду, как ты не поймёшь..
Как правило, супруги не находили компромисс в полемике. После такого разговора будьдозерист одевался, выходил на трассу, останавливал проходящий автобус, ехал в районный центр и долго слонялся с грустью по людным местам, где также слонялись какие-то задумчивые неулыбчивые люди. Хотя нельзя сказать, что не было людей весёлых, смеющихся. Они были, но их смех казался Дормидонту неестественным и неживым. Либо некрасивый истеричный хохот, нервные смешки, насильно растянутые в улыбке губы продавцов, которые тут же исчезали, убедившись, что мужчина в годах не собирается ничего покупать, да и не похож на представительного человека вообще. На улицах незнакомые люди не общались друг с другом, если надо было обратиться, обращались спешно, отрывисто, даже зло. «Вот жена говорит, темп жизни, дескать, вырос, из-за этого всё. А в других странах, развитых, там темп ещё более должен быть высокий и ничего, успевают, улыбаются друг другу. А тут..», - за своими мыслями Дормидонт присел на скамеечку с краешку, где сидела какая-то молодая девушка. Она вдумчиво и в то же время, нервно, всматривалась в смартфон, дымя тонкой сигареткой. Кстати, рядом ходило много таких и особенно, в местах ожидания, все доставали эти новомодные штучки и пялились в них.. «Что там такого интересного, бог его знает», - думал Дормидонт, искоса косясь на девушку, - «А жизнь тем временем проходит, молодёжь не понимает этого, думает, впереди много времени. Ан нет. Немного. И потом побежит жизнь всё быстрее и быстрее, как не пытайся её остановить, а она ещё быстрее. Нет, чтобы с парнями общаться, гулять, ну ладно девушки, у них природа такая – ждать. А парни что? Бродят в наушниках, с бутылкой пива обязательно, нет, чтобы с девушкой познакомиться..» Девушка, неожиданно недовольно взглянула на Дормидонта, встала, одёрнула пальтишко, затушила сигарету и зашагала по тротуару. Бульдозерист грустно поднялся и пошел в другую сторону.
«Ну что, лучше разве стало? Последний раз я тут был четыре года где-то назад. Да нет. Хуже. Появились красивые торговые центры, а предприятия и тут порушены все, в лучшем случае, сделали из них склады и магазины. А когда-то тут кипела жизнь, что-то делали, производили, своё, гордость какая-то была. А теперь? На кого ни глянь, слоняются, что твои истуканы, сами, видать, в себя прийти не могут. И вообще, куда мы придём с этим? В никуда. Рабочие кварталы обветшали, только растут у воров красивые дома. А они уже и по телевизору не скрывают, что воры. А людям хоть бы хны. Всё убито. Гордость, радость, хорошие, светлые чувства. Никому ничего не надо…»
В магазинах тоже мало чего весёлого. В глаза бросилась надпись на банке сметаны: «Сметана Сметановна». Глупость..Зачем писать эту ерунду? Ага, вот ещё – «Приправыч», «Мяснов», «Сытнов», « РыбноFF» - к чему эта чушь вообще? Это кому-то интересно?
Дормидонт пошарил по карманам. Сигареты кончились. Он подошёл к сигаретному киоску, где продавались сигареты, жвачки, зажигалки и презервативы и внезапно отшатнулся от него, прочитав вывеску сверху «Кондом Кондомыч». «Уж лучше ничего не курить, чем покупать в таком ларьке. Вот же срамота, вон мент бродит, куда он смотрит?», - так и не купив курить, бульдозерист двигался в сторону полуразрушенного автовокзала, огороженного колючей проволокой и под настороженные и недобрые взгляды охранников заходил через турникет. «Да, привыкай, Дормидоныч, к такой жизни. А то, может, понравится ещё», - думал он, покачиваясь в кресле автобуса, неторопливо двигающегося по разбитой главной дороге районного центра.
Он встряхнулся от своих раздумий от смеха хозяйки, которой Серёга что-то рассказывал, скорее всего, небылицы какие-нибудь, подумалось Дормидонту. Сидор, с повышенной ответственностью на лице, пытался вникнуть в суть разговора, но, видимо, она не давала ему сосредоточиться и он деланно хмурился. По мере того, как накрывался стол, разговоры начинали затихать, Василёк, не влезая в разговор, задумчиво и скромно присел с краю, рассматривая конфеты, Серёга поведением напоминал спортивного комментатора или рефери, который умышленно говорит о вещах, не относящихся к делу, чтобы внезапно начать энергичное комментирование или спортивное состязание. Аркадий, присев на отдельный стул, уже обдумывал тему разговора, которой, как ясно было всем, не миновать..
Стечение всех обстоятельств этого необычного дня, вечерняя усталость, последующие споры с мужиками, вызвали у него лёгкий прилив раздражения, который он старательно прятал на лице. Даже непонятно, кто виновен в сегодняшнем происшествии, подумалось ему, то ли Сидор проявил малодушие, то ли упрямый Дормидонт, то ли хитрый Михаил Фёдорович, тот самый мужик, что делает ремонт дома. Но больше всего он злился на своего шофёра и своего зама по производству, Дмитриева Дмитрия, который убедил его на утренней планёрке, что ехать к партнёрам надо срочно сегодня, иначе те начнут искать других поставщиков. Сегодня он говорил особенно красноречиво, приводя веские аргументы, перемешивая речь с цитатами великих людей, побасёнками, различными выдержками из статей. В этом деле Дмитриев преуспел, как и многие из нынешних партийных лидеров, своего рода искусство – сказать много и ни о чём, по сути.. «А ведь он завидует мне», - только сегодня подумал Аркадий, вспомнив, как умильно и даже как-то приниженно улыбался ему Дмитриев. Он посматривал, прищёлкивая языком, то на лацкан пиджака Аркадия, где красовался значок правящей партии, то на кресло гендиректора, над которым висел портрет президента с самым благообразным видом.
Неожиданно Аркадий подумал о родных, обычно он вспоминал о них в конце рабочего дня, дела не давали ему сделать это раньше. Вот что получается, он даже им не может позвонить, они волнуются, а тут телефон без связи. Конечно, не беда, с утра глава этой деревеньки дозвонится секретарю, она девушка сообразительная, обзвонит всех. Но до утра как? Заплатить Сидору, пусть сгоняет за поворот, где, как он говорит, есть связь? Но сейчас уже темно, как он поедет? Да и неудобно это. Да тут ещё и мужики наседают, особенно вот этот Дормидонт..
Ему подумалось, что если бы он застрял где-нибудь в былые времена, когда не было вообще сотовых телефонов, домашние бы сильно не волновались и на поломку машины подумали бы сами. А теперь вот изобрели эти штуки, да и машины ломаться стали реже..Каверзин уже не знал, на кого бы позлиться ещё, то ли на умных забугорных инженеров, разрабатывающих проекты качественной техники, то ли на производителей сотовых телефонов, тоже, нерусских…
Ну а тут, конечно, надо сейчас говорить обязательно первым, это важно, нельзя проявлять слабину, ни в коем случае, поставить на место нужно его, правдоруба местного. Директор он и есть директор, жёстко, решительно. В таком случае мужики будут уважать его, пусть даже не то что-нибудь скажет он, а мямлить – хуже всего. Ещё подумают, что он оправдывается и налетят на него пуще прежнего. А он виноват, что жизнь такая пошла? Да, они неустроенные и поэтому недовольные. Скоро и через деревню будет проезжать страшно – грязь, разруха полнейшая, ни школы, ни больницы, да что больницы – фельдшерского пункта нет. Да и не только через деревню, на очереди посёлки, а потом и города. Всё это Аркадий понимал. Но говорить об этом вслух..не дай бог, кто донесёт его речь до секретаря. Тут сразу станешь врагом, и всех собак на тебя навешают. А то и посадят, сейчас сделали так, что у всех грешки, замарала всех партия специально, на этот случай. Вот как объяснить это, вот этому..будь он неладен, бульдозеристу, он-то небось, по слухам всё или подстрекает его кто. Ишь ты, интернет он читает..да тут простой связи нет. Но говорить надо уже быстрее – это чувствовал Аркадий, не дай бог механизатор первый начнёт – попрёт, как бульдозер и не остановишь. «И тогда мужики точно дружно поддержат его, по опыту знаю..»
В свою очередь, Дормидонт, сидевший почти напротив него, уже почти жалел о сказанном, которое выплеснулось у него неосознанно, под влиянием эмоций. По виду, он напоминал кота, который неосторожно поцарапал хозяина и, хотя упрямо наклонял голову, сидел притихший. Он понимал, что приезжий человек попал в беду, устал и в душе корил себя. «Можно было поделикатней бы с ним», - думал он, - «Тоже человек, а ты накинулся на него, как собака цепная. Да ещё Серёга этот, балбес..» Как только Аркадий снял пальто, Серёга и вправду, любитель острых ощущений, уже принял позу рефери и сказал всем, что дискуссия объявляется открытой, чтобы выявить истину. Проигравшая в споре сторона, добавил он, проставляется по полной программе, сегодня. Правда, про какую истину пойдёт речь, он не уточнил, равно как и эквивалентом расплаты за проигрыш. Валилёк замер с прилипшей чашкой чая к губам и чуть заметно кивнул, дескать, не зря же мы тут собрались.
Одним словом, требовалось раскачать оппонентов, которые пока обдумывали свою линию поведения, раздумывавших, стоит ли вступать в полемику, чем Серёга и активно занимался, одновременно забавляясь, стараясь делать это ненавязчиво, хоть у него и плохо это выходило. К тому же, как на грех, некому было его одёрнуть. Простодушный Василёк заспорил с хозяйкой о былом качестве кондитерских изделий при СССР, а Сидор вышел на улицу, потому что залаяли собаки.
- Клещ ты таёжный, - сказал он Дормидонту, который поднял голову и хмуро посмотрел на него, - спорщик, что же ты в дипломаты не пошёл? Выучился бы, прославил деревеньку нашу.. Ты бы оделся для начала, как вот, смотри, как человек, для диспута, пиджачок, галстук, все дела. А ты не по чину, браток, права тут решил покачать, сам знаешь. У человека проблемы, а ты насел на него, лишь бы крови попить. Нет, правда, ты самый настоящий клещ, Дормидоныч, не обижайся..
- Ничего он не наседал, - возразил Серёге Аркадий, привставая со стула, прокашлявшись для начала разговора, хотя и больше для пущей важности, - человек высказал свою точку зрения, кстати, правильную во многих местах, надо заметить. И это тоже верно. Молчать и делать вид, что вокруг всё хорошо, не совсем, я бы сказал, правильно. Мы уже домолчались, в своё время, когда развалили Союз, страну в 90-е годы разворовывали все, кому не лень, пока не пришёл человек и железной рукой навёл порядок. Конечно, не все проблемы устранены, в последнее время их даже стало больше немного, но над этим люди работают. Много уже сделано, но ещё намного больше предстоит сделать, чтобы восстановить хотя бы тот внутренний валовый продукт, который существовал на момент развала Союза. А если принимать во внимание те пакости, что устраивают нам забугорные недруги, это сделать вдвойне сложнее..
Аркадий уже освоился в разговоре, речь стала уверенней, он вёл разговор по наезженной колее, как бывало не раз, добавляя в речь любимые слова президента, но вовсе не потому, что он был в восхищении от них. Наоборот, они изрядно поднадоели людям, но так было принято в его окружении и даже подсознательно тут директор леспромхоза не желал вылетать их обоймы. Рефери Серёга торжествующе взглянул на Дормидонта, дескать, куда ты лезешь, лапоть деревенский? Тебе умные люди говорят..Но тот сидел невозмутимо, не перебивая оратора, и внимательно слушал Аркадия, как примерный студент преподавателя, чуть склонив голову. Лицо его пока не выражало никаких эмоций.
…- Ну вот, вы сами понимаете, мужики, - Аркадий старался говорить проникновенно, - почему сейчас президент понимает, что нужно дать и свободу малому бизнесу и льготные кредиты на сельхозтехнику ту же, допустим, чтобы выпутаться из кризиса. За нас никто не придёт и не сделает. Каждый из нас, слава богу, на своём месте. Ты вот – бульдозерист, я уверен, неплохой. Ты, Сергей? А, ну вот тоже рабочая профессия. Мы сами, как говорится, творцы своего счастья, а там, наверху и своих проблем достаточно.., - с этими словами он присел на стул, взяв со стола свою чашку чая, чуть отхлёбывая и покачивая головой, как это делает преподаватель, если студент не понимает с первого раза. Дормидонт покраснел и поднял руку, но – обратился к Серёге:
- Ты бы не мельтешил по комнате, Сергей, - сказал он внушительно, - я, может, в чём-то и клещ, но ты танцуешь тут как, знаешь, девочки на ринге ходят с плакатами, разве что бикини не хватает тебе, купальник такой импортный, слыхал?
- Чо сказал? – резко вспылил Серёга, но тут же присел на лавчонку, - Дормидонт, ты мужик уважаемый, не спорю. Но за речью надо следить тоже, у нас тут не зона.
- На зоне ты за речью сильнее бы следил, - отозвался Дормидонт, с нотками металла в голосе, - разболтался ты, Серый. Знаешь, как называется то, что ты сейчас делаешь?
- Тише, тише, мужики, - встревожился Василёк, уже заскучавший, без жены хозяина, которая тоже выскочила во двор, - человека бы незнакомого постеснялись.
Сергей махнул рукой, но ничего не ответил и сел к окну, отвернувшись.
- А тебе скажу, - Дормидонт повернулся к Аркадию, - то, что ты тут произнёс, я как будто дома телевизор не выключал. Слово в слово прям за ведущим..
- Вы, - сказал Аркадий, - раз мы с вами говорим о вещах государственных, давайте на «вы», без излишней фамильярности, к чему она здесь? Я понимаю, вам непросто отказаться от привычек прошлого, но всё же.
- Нет, именно, на «ты», - прищурился Дормидонт, - мы же говорим на равных? Моё прошлое не должно пугать вас, оно даже полезно в этой ситуации, потому что расставляет всё по местам. Он покосился на Сергея, который, крякнув, полез открывать форточку у окошка. Я тебе не подчинённый. И даже если бы имел счастье быть им, позволил бы мне говорить на «ты» лишь по доброму моему согласию.
- Но всё же этика, правила приличия..
- Этику вы сами нарушаете, - рассмеялся Дормидонт, - но ладно, бог с ним, пусть будет по-вашему. Вы скажите лучше, как с вами разговаривать, как с человеком или как с должностью, которая при первом же удобном случае в исполкоме пожалуется моему начальнику, что вот, мол, грубый тракторист есть на заготовке леса, зовут так-то и так-то. Пусть, ну тогда, уволят меня.
- Естественно, как с человеком. Хорошо, давайте на «ты».
- Ну вот, так-то лучше. Этика этикой, а враньё друг другу куда хуже, особенно, когда оба знают, что врут. Это знаете, у актёров бывает так – входят в роль, а как выйти – не знают. А ну-ка вышел на улицу! – распорядился он, заметив, что Сергей закурил сигарету. Потуши.
- Да Сидор сам дома балуется.
- Ты не понял?!
Сергей неохотно потушил сигарету и позвал Василька покурить. Серёга, любивший эффекты, открыл дверь в соседнюю кладовую, которая выходила на улицу. «Там собаки», - объяснил он, пропуская вперёд Василька, заметив вновь недовольное выражение лица Дормидонта. Но тот на этот раз спорить не стал, оставшись один на один с директором.
- Раз мы по-честному решили, прямо сказать, я так скажу вам. Недолго осталось вам и партии вашей. Я рад, что вы не будете меня уверять, что вы наведёте порядок на своём месте, я на своём и, вроде бы как, сразу всё наладится. Не наладится. Просто не получится это у вас. Прогнило-то всё сверху и уже донизу. Вы видите, как молчит народ? Это как затишье перед бурей. И чем дольше молчит, тем сильнее буря. Это ж в какие времена было такое воровство? При пьяном Петре и Борисе такого не было, они хотя бы вершили дела государственные. А тут, акромя воровства, даже и это не делают, всё пустили на самотёк, только и думают, как ворованное сохранить. Ни одного хорошего закона ни издали за этот век. Надо же, стоит чуть упасть цене нефти, курсу рубля, всё рушится. Да и власть-то что? Трубит во все СМИ о каких-то врагах, построят мост новый, столько шуму, а за это время сто старых обрушается. Не хватает денег, говорят, а где доходы от нефти и газа? Разворованы. Раньше строили города и железные дороги, без нефти, без газа, без современной техники! Знаете, сколько нужно денег, чтобы город построить? Это не какой-то там несчастный мостик. И воруете вы, вся ваша партия. Дико воруете, по-чёрному. Поэтому не надо нам в уши лить, Аркадий, мы же не тёмные какие-нибудь. Вы думаете, расплодили полицию и армию, так можно народ в узде держать? Я вам больше скажу, как договоритесь с нами, так и остаток жизни проведёте. А на вилы вас будут поднимать в слепой ярости, да ведь и нам, прости господи, достанется!
Аркадий, деланно иронично склонивший голову, при горячей речи Дормидонта, нутром осознавал, что он прав. Прав, безусловно. Если даже у президента с его мощнейшей пропагандой и подкупленными, а может даже уже, и личными, СМИ, не осталось никаких аргументов возразить на это, да и политические ходы, мягко говоря, оставляли желать лучшего. Он вообще-то ожидал, что бывший уголовник нагрубит ему и был удивлён, что тот говорил ему довольно грамотно, стараясь не задеть его чувства, но настойчиво внушал ему своё. Он как будто прочитал мысли Аркадия и усмехнулся:
- Баламутов хватает у нас, - сказал он, - кроме Серёги, добрая половина деревни наберётся, а с бабами и того больше. Их, конечно, проще дурить, но и они первые начнут громить вас, не только за обман, но и чтобы свои карманы набить. Это психология таких людей, отсутствие самодисциплины. Сдерживать их некому будет. Менты – так те не дураки, сказу форму сожгут и разбегутся. А военные..ну, у них был печальный опыт уже стрельбы в народ, да и в родителей своих солдаты не шибко будут стремиться стрелять. Одним словом, всё уже на последнем волоске держится, - заключил он, привставая с лавки и наливая себе ещё чая.
- Спасибо, что предупредили, - саркастически сказал Аркадий, - я, честно говоря, не думал, что тут, в деревнях, люди с такой богатой фантазией живут. Вам таланта, кстати, не занимать, сгущать краски, если разобраться, тоже талант.
- Да нет, - усмехнулся правдоруб, - зачем мне сгущать. Я же говорю, что психологию в особых университетах прошёл и всех людей снизу знаю, чего вы сверху не видите. Вот, к примеру, Серёга, сегодня с Мастыркиным водку пьёт, а завтра – резать его будет, как только власть поменяется. Должен стержень быть у человека, принципиальный, а многие тут – как удобней..
Сергей с Васильком вернулись с улицы, Сергей пришёл в хорошее расположение духа и услышав последнюю фразу, стал снова подначивать таёжника:
- Да не слушайте шибко его. Уж такой человек он. Ему удобно, как неудобней. Эй, Дормидонт, может тебе удобней деревья задом валить, не пробовал?
- Приезжай, привяжу тебя к клыку, и попробуем.
Мужики рассмеялись, обстановка ещё больше разрядилась. Но Сергей не сдавался. Он присел на лавочку сбоку от таёжника и, толкнув Василька локтём, принялся рассуждать:
- Ну а что мы вот, в самом деле? Ладно, когда умные люди делают бабки, так и должно быть. А вот взять Саню Мастыркина? Я же учился с ним. Дубоооовый..а сейчас гляди, на кроссовере ездит дорогом, магаз свой. Это что значит, предприимчивый, особый ум. А мы люди простые..
- Да уж нет, - жёстко возразил Дормидонт, - твой Мастыркин жирует на народной крови. И ещё говорит, мол, не покупайте у меня, я же не заставляю никого.
- Что, неправильно?
- Конечно, неправильно. Было бы нормальное государство – оно не давало бы ему цены задирать до небес, в два-три раза. Да, рынок. Но людям куда деваться? Всё равно покупают. Нам объясняют, стройте сами магазины, делайте конкуренцию. Денег нет – берите кредит.
- А что не так?
- А то не так! Тебе обещают одни проценты, отдаёшь другие. Власть-то бандитская. И всё равно остаёшься в дураках, у них всё рассчитано. Кстати, власть и мелкий бизнес призывает не душить, а сама его душит. А они, в свою очередь, выкручиваются по-своему. Продукты списанные – это ещё цветочки. Ты спроси своего кореша, зачем он раз в неделю в цыганский посёлок наведывается? А я знаю, зачем.
- Мастыркин - чёрт, - пожаловался Серёга, - из-под полы палёнкой торгует. На той неделе выпил бутылку, что у него купил – чуть ноги не отнялись. За счёт того ещё мошну набивает.
Неожиданно дверь в гостиную распахнулась, послышался топот множества ног, гости удивлённо переглянулись. Зашли хозяева, неся что-то в руках, следом – жена Мастыркина, закутанная в балахон жены Сидора. Она чуть всхлипывала, разделась и её увела жена Сидора в соседнюю комнату.
- Машка! - Воскликнул Серёга, - кума! Не ожидал, что она к вам в гости приходит. А что случилось?
- Да вот, - отозвался красный возбуждённый Сидор, - она к нам второй раз в жизни зашла. Вот собачки её не признали, порвали шубейку. Что теперь делать, ума не приложу. У нас и денег-то таких нет, купить ей новую. Разве кредит..
- А почему вы должны покупать? - живо поинтересовался Дормидонт, - она сама калитку открыла или как?
- Да, сама, - отозвался Сидор, - но в моём доме.Ты знаешь, Дормидонт, я куплю. Потом мне разговоры дороже. Это моё решение.
- Смотри сам.
- Кожа не поцарапана, - объявила жена Сидора, зайдя в комнату и заводя Машку. Но всё равно мы зелёнкой намазали. Знакомьтесь, Маша.
- Здравствуйте, - сразу заметив незнакомого человека, - живо поздоровалась Маша. Да ничего. Сама виновата. Шуба-то лисья, натуральная.
- Эх, кума! – воскликнул весёлый Сергей, - вечно тебя на приключения тянет. Какими судьбами?
- А сам? – язвительно ответила Маша и пожаловалась, поворачиваясь ко всем, - какой день, ну какой день сегодня? Кто бы подумал? Муж пропал, собаки напали.
- Ты даже вроде рада, что муж пропал, - подзадел её Сергей.
- Как пропал? – спросил Сидор хором с женой, - ты нам ничего не говорила.
- Поговоришь тут у вас! Сожрут ваши собачки в два счёта! Как пропал? Уехал с Фёдоровичем. Ни слуху, ни духу..Я подумала, может тут знают? Машина незнакомая во дворе, народ собрался.
Объяснения Маши устроили всех, кроме недоверчивого Дормидонта.
- А ты домой к ним ходила? - спросил он.
- Не дошла ещё. Да и честно, побаиваюсь как бы. Мало ли.
- Ну, ты даёшь, Маша, - протянула жена Сидора, - а давай вместе сходим? Ты так редко заходишь к нам, так редко!
- Какой вместе, - отозвался Сидор голосом доминирующего главы семейства, - сидите дома, бабы. Гостя уложите спать, завтра человеку вставать ни свет, ни заря, а они своими длинными языками не дают уснуть! Я сам схожу к Фёдоровичу и узнаю. Народ, я извиняюсь, но давайте по домам. Завтра хоть всю ночь сидите у меня.
- Мы не даём? А бабы знаешь где?
- Не обижайся, Маша, тебе и идти не в чем же. Моей пальто тебе по размеру не подойдёт. Сиди, жди, пока тебя муженёк заберёт на машине. А я быстро сбегаю.
- Вы знаете, - Аркадий поднялся, - я, пожалуй, прогуляюсь с вами, Сидор. Тут всё один к одному идёт. Не всё Фёдоровичу успел сказать, насчёт утреннего совещания надо передать секретарю..
Сидор виновато взглянул на гостя, тот чуть заметно кивнул:
- Ну, правда же, так будет лучше.
Василёк с Серёгой, томимые любопытством, напросились сопровождать Сидора с директором. Последний, задержавшись на пороге, непонятно зачем, попросил Дормидонта побыть с женщинами, видимо, решил, таким способом оставить последнее слово за собой.
Тот неохотно усмехнулся и сказал: «Хорошо». Через минуту мужики шумно одевались и выходили на улицу.
- Забухали мужики, только и всего, - сказал Серёга, прикуривая у Аркадия,- вроде взрослые мужики, яйца седые, а всё туда, как молодёжь – вечером, глядишь, в тачке сидят, бухают с девочками, а утром тачка в кювете разбитая и девки в соплях бегают, мамки их гоняют..
- Тачка в кювете? – сказал Василёк, удивлённо посматривая на всех и часто моргая, - это чо. Всю жизнь работать на неё, а потом за одну ночь, бац и кусок железа?
- Тебе, Василь, трёх жизней не хватит, на такую заработать, - хохотнул Сергей. Василёк насупился и замолчал.
- И часто у вас в деревне так? – с любопытством спросил Аркадий, размашисто шагая по деревенским улочкам, слегка спотыкаясь лакированными туфлями за торчащие куски золы из-под земли.
- В том-то и дело, что нечасто, - отозвался Сидор, подсвечивая дорогу стареньким фонариком, - при бабах не стал говорить, это же сразу переживать начнут, сумятицу наводить. Фёдорыч – мужик серьёзный, Сашка – тот бывает, шлея под хвост попадёт, это я насчёт выпить. Но за рулём не ездит пьяный, не то, что сынок.
- А что сынок, может?
- Борька? Не знаю, правда, это или нет, но говорят, стал наркотики он употреблять. Самые настоящие, те, что колют в вену. Ездит к цыганам на машине отца, когда тот спит пьяный. Свою он разбил прошлой зимой. Слухи такие ходят, может, и врут люди. Из зависти, вполне..
- Интересно, что про меня могут говорить тогда из зависти? – улыбнулся Аркадий в темноте.
- Не знаю, - серьёзно сказал Сидор, но за него ответил Сергей, - да вы не слушайте просто их и всё. Вы директор и каждый за глаза старается что-нибудь ляпнуть! А в лицо всегда улыбаются! – люди, они всегда такие и все!
Так за разговорами они быстро подошли к дому. Несмотря на позднее время, в доме везде горел свет.
- Жена мужа ждёт, - безошибочно сказал Василёк, поглядывая на спутников. Все чуть заметно кивнули. Сергей забарабанил по парадной двери:
- Фёдорыч! Не дури!
- Да нет его дома, наверное. Светку кричи.
- Да не открывает она. Свет! Включай на улице свет! А то будем дверь ломать!
- Да ладно тебе дурачиться, - сказал Василёк, - напугаешь бабцу. А она первая леди же у нас.
- Ну и пусть открывает первая леди. На улице-то не лето пока.
Неожиданно свет погас во всех комнатах и подсветка во дворе. Через секунду сквозь вспышку пронёсся истошный женский крик откуда-то сверху, с чердака, словно гром на высоких частотах:
- Уходите! Уходите, я очень вас прошу!!
- Светка орёт, - определил Сергей озабоченно, - на чердаке. Что там с ней?
- Ну, дела, - Сидор почесал затылок и крикнул:
- Света! Это я, Сидор. С тобой всё нормально?
- Да! Сидор..Уходи! Уходи, тварь! Продался? За доллары продался?
На этот раз никто уже не смеялся, лишь Серёга сохранил ухмылку и тихо затрясся в темноте.
- Почему это я тварь? – тихо прошептал Сидор, оглядывая остальных. – Что я сделал такого?
Ему никто не ответил, все, задрав головы, смотрели на чердак. Василёк испуганно прошептал: « Пьяная? Или связанная там лежит?» Все недоумённо посмотрели на него.
- Эй! Нет разбегаться! – решил впервые в деревне применить административный ресурс Аркадий, заметив, что Сергей, незаметно отошёл в сторону и спрятался за большое дерево во дворе, - сюда идите тоже, Сергей!
- Да я отлить, - недовольно сказал Сергей, - выходя из-под тени тополя, - что тут интересного? Надо валить отсюда. Время позднее. Пока муженёк где-то в сауне завис с Мастыркиным, баба тут шашни крутит с хахалем, а мы тут крутимся, как балбесы. Они завтра будут угорать с нас…
- Погоди, погоди, - перебил его Аркадий, - ты откуда знаешь это?
-Откуда! Это же и так понятно. Баба пьяная, а она чужая..
- Да нет, - задумчиво сказал Сидор, настороженно, словно кот, в надежде услышать посторонние шумы с чердака, - не пьяная, слышно по голосу. Да и с хахалем вряд ли. Напугана сильно. Кем? Чем?
- Светка! – неожиданно закричал он, - объясни свой базар! Кто ещё дома?
В ответ стояла мертвая тишина. Аркадий вновь взял слово, но уже обращался к хозяйке дома, сложив руки в рупор:
- Женщина! Я генеральный директор леспромхоза «Северный»! Откройте дверь, пожалуйста. Мне нужен Фёдорович. Я с ним сегодня разговаривал!
На этот раз ответ высокочастотного грома был сильнее, да и в адрес директора и всего леспромхоза посыпались такие отборные крепкие словечки, что Аркадий покраснел, как рак. Налицо происходил в этот момент подрыв административного ресурса. Сергей даже злорадно ощерился, отвернувшись в сторону, остальные стояли, смущённые и возмущённые.
- Но почему, Свет? – крикнул Сидор в темноту, - мы уйдём, если хочешь. С тобой всё в порядке хоть? Ты там не вальтанулась часом?
- Со мной в порядке! А вот насчёт тебя не скажу и остальных, кто с тобой! Завтра в отделе будет давать показания за рейдерство! Мне вы ничего не успеете сделать, опергруппа уже рядом! Поджечь хотите? Сволочи! Вы хоть знаете, кто на самом деле этот директор?
- Кто? – оглянувшись на спутников, спросил негромко Аркадий и тихо рассмеялся, качая головой.
Но женщина на чердаке его расслышала тонким женским ухом:
- Американский агент, вот кто он. Это не директор. Ряженый. Сидор, уходи пока не поздно. Эта серьёзная статья, измена родине. Это пособничество врагу! Тебе же пожизненное дадут, бедняга!
Последняя фраза женщины, обитающей на чердаке, была произнесена с таким минорным надрывом, что спутникам Аркадия стало не по себе. Серёга вновь пошёл отлить за тополь и, воспользовавшись возникшим ступором, незаметно отошёл к калитке и, скрываясь в тени забора, стал быстро передвигаться по улице, куда глядели глаза. С чердака тем временем неслись жалобные всхлипы женщины и причитания, что-то вроде: «Убили! Мужа убиилии!..»
- Подождите, ребят, - Аркадий повернулся к Васильку, но он, отшатнувшись, медленно попятился назад, как от зачумленного, постепенно увеличивая скорость. На полминуты позже Сергея он выскочил в калитку и быстрым шагом пошёл по улице.
- Дура, действительно, - сказал Аркадий, - обращаясь к Сидору, - да любой на моём предприятии подтвердит. Я – Каверзин Аркадий Алексеевич, генеральный директор леспромхоза «Северный». У меня в машине и копия доверенности и удостоверение личности, водительские права.
Сидор долго приходил в себя, смотря расширенными глазами на гостя, что тому даже пришлось затормошить его за плечо. Но тот внезапно быстро отвёл руку и, посмотрев на директора уже не виновато, а с укоризной, тихо побрёл по направлению к калитке, по-прежнему, ошарашенный.
- Да что это такое творится! – Аркадий бросился следом, - деревня каких-то невменяемых людей, что ли! Смотри! Смотри, Сидор! Вот мои документы!
- Отойдите, - проговорил Сидор, остановившись и внушительно посмотрев на гостя, - я не мент, ваши ксивы проверять. Ясно? Мне и нельзя это по понятиям..Западло, понимаете?
- Что западло? – прошептал директор, - переночевать у вас западло?
- Нет. Вы знаете, я человек гостеприимный. Но мне проблемы не нужны. Вы будете потом содержать моих детей, когда меня посадят. А я ничего не сделал. А менты будут клеить мне пособничество врагу.
- Да что ты её слушаешь! – сорвался в крик директор, - крыша поехала у бабы от страха, что мужа нет! Гормональное! Самому не стыдно?
- Мне? Мне должно быть стыдно? Выгоняйте машину и уезжайте. Или…я не знаю, что я сделаю!
- Погоди. Где магазин этого..Мастакова?
- Мастыркина! Вы мне зубы не заговаривайте! Идите вдоль федералки и увидите его. Но сначала машину заберите! Мне ещё шпионов в доме не хватало.
- Чёрт! Ты рехнулся совсем! И правда, тут клиника..Подожди, я сейчас в магазин быстро и обратно? Я приведу тебе и Мастыркина и этого…мужа её!
- Только быстро! Я долго не буду ждать!
Аркадий, кивнув, совсем не по-директорски, бросился в темноту. Сидор долго смотрел ему вслед, и, присев на корточки, закурил, ошарашено качая головой.
На федералке
В это время, ярко светя на дорогу линзами фар, в ночи по направлению в районный центр резво двигалась машина предпринимателя Мастыркина с тремя человеками внутри. На заднем сидении уже спал, утомлённый переживаниями и приёмом сильной таблетки, сам виновник неожиданного переполоха, глава поселения Михаил Фёдорович, спереди сидел насупленный и собранный участковый Говоров, сделав по-армейски невозмутимое лицо, хотя внутренне находился в смятении. На некоторые вопросы и рассуждения шофёра он уже не просто не отвечал сквозь зубы, а вообще делал вид, что их не слышит. «Сейчас суеты будет, ох ты мама родная. Правильно ли я делаю вообще, сейчас всё начальство на уши подниму, они наверняка вызовут ОМОН, а потом вдруг выяснится, что у Фёдоровича бзик был, не миновать потом позора. Меня же потом каждый носом тыкать будет при встрече, карьере кирдык однозначно, начальство тоже не простит, если ему попадёт из-за меня. Но почему это со мной происходит? Не везёт, вот так вот. Уж лучше бы массовое убийство, хоть и так по головке не особо погладят, зато – всё ясно и понятно. А тут – политический момент», но с другой стороны, в голову лезла другая мысль: «А что, если прав старый? Тогда и почести и повышения неминуемы..» Потом он подумал, что уж лучше ни там, ни там: « Просто тишина, ну его нафиг, в наше смутное время, инициативу проявлять. Известно же из армии ещё, что с человеком делает инициатива. Но, в то же время, подобный сигнал и игнорировать нельзя. Вылетишь с треском, Валера. А что, если..если мне кто-то помешал, допустим, вовремя донесение прислать в центр? А что? Я типа, старался, поехал, хоть ни машины не дают, ни связи нет..»
Последняя мысль ему понравилась и он с надеждой посмотрел на меняющееся, как по нотам, лицо шофёра. У последнего лицо было сначала удивлённое, потом стало возбуждённое, потом деланно напряжённо-сосредоточенное. После десяти километров федералки, лицо Александра Силыча стало унылое, а теперь он рулил насупленный, как человек под конвоем. И было от чего. В отличие от участкового Валеры, он ценил время, оно ему приносило доход. А теперь представители власти втянули его даже в расход. Он злился, в первую очередь, на самого себя и дал слабину, согласившись, ошарашенный внезапностью и таинственностью ситуации. Ну и конечно, природное любопытство подвело.
«Ни хрена бы они не сделали, Саня. Пугают..типа у них такие полномочия есть, а мы боимся, по старой памяти. Вон, как президент тогда говорил. Нельзя душить малый бизнес. Их самих за это потом натянут. А Мишка, он что – затеял, лежит, сопит, а я его катаю с государственной охраной за свой счёт, ловко устроился. Эх, я дурак. А что, если сказать менту, что у меня бензина нет? Нет, ну и вправду, может мне зарплату начать платить ментам?», - он распалял себя, но и боязнь, что власть потом отомстит ему, немного останавливала его. В деревне, тем более маленькой, лучше жить в мире с ней, властью, в смысле..Он прокашлялся таким тоном, который обещает начало не совсем приятного разговора и закурил вновь, чтобы скрыть волнение:
- Вы..товарищ участковый..
- Ну. Да можно на «ты». Валерий.
- Да знаю я. Сколько мы накрутим там километражу, в районном центре нашем, вот хотел узнать. А то у меня тачка-то, хоть и гибридная, не святым духом питается, небось.
- На заправку не взял, что ли?
Возникла заминка. Александр Силыч, как любой нормальный человек, тем более, предприниматель, был хозяин рачительный, особенно в отношении собственных денег. Его слегка покоробило от бесцеремонности молодого участкового. С губ едва не сорвалось: «А должен был что ли?», - но он сдержался и ответил сухо лейтенанту полиции:
- Так откуда я знал, что ехать заставите меня на ночь глядя, к чёрту на кулички! Я должен платить за это?
- Не кричи, - слегка растерянный, ответил ему Валера, - в смысле, чего ты мне предъявляешь? Я, положим, и сам не знал. Вы сами до меня приехали с Фёдоровичем. Я думаю, ты проинформирован. Но тут – долг. Каждый гражданин Российской Федерации, в случае террористической угрозы, обязан: В первую очередь...
- Я знаю это! Кто мне машину заправит, ответьте на вопрос. И время для меня – деньги! А зарплату получаете от государства! Хоть дома сиди, хоть террористов лови!
- Не ори, я сказал! – Валера тоже повысил голос, - мне тоже ехать туда..эх, слушай Александр Силыч, тебе стыдно должно быть вообще-то. Или тебе на свою жену наплевать абсолютно, не понимаю. Останови машину, постоим, успокоишься. А то орёшь, как резаный, ещё влетим в кювет из-за тебя..
- Да какое там. Машка дома уже..наверное, - он внезапно сник и прикусил язык, поняв, что проболтался.
- Останови машину, - уже требовательно, но уже даже как-то благожелательно молвил участковый, отдуваясь неожиданно облегчённо.
Мастыркин, досадуя на себя, съехал на обочину и включил аварийку. Участковый легко выпрыгнул на обочину и вытащил сигарету.
- Рассказывай, - сказал он, стараясь в темноте поймать взгляд предпринимателя, - как дома жена? Почему дома?
Смущённый Мастыркин стоял перед ним, как школьник перед учителем:
- Да мне кажется, она должна была прийти уже. Просто раньше в это время она всегда..
Но Говоров не зря был полицейский и поэтому недоверчив:
- Слушай, Силыч. Вы серьёзную кашу заварили. Поэтому, если не хочешь крайним стать..
- Я заварил? Я вообще тут каким боком? Не веришь? А ты разбуди, поинтересуйся.
- Погоди, - участковый выстрелил бычком в темноту и схватил рукав куртки шофёра, - давай по чесноку. Про жену там и всё такое. Поверь, уж лучше тут рассказать, чем в отделе. Ребята злые будут, не посмотрят, что предприниматель. И я помочь там уже ничем не смогу.
- Давай при нём расскажу, - голос предпринимателя дрогнул, - он же сам виноват, играет втёмную! И с тобой, и со мной!
- Погоди, - шепнул Валера, - разбудить мы всегда успеем Фёдоровича. Расскажи про жену пока. Я тебе ещё раз говорю, самому лучше будет..
- А я что..Я не подписывался играть в эти игры. И везти не обещал никого. Это он всё придумал. Скажи, говорит, что, мол, жена потерялась. А сам отправь..ой, ну в смысле, просто скажи..
- Ну не темни, слышишь!
- Да что уж там. Отправь её, говорит, к Сидору. Ну этому, Пешкову. Зачем – хоть убей, не знаю, Валера, даже не пытай меня.
«Зато я знаю», - подумал молодой лейтенант, - «Ну и фрукт же старый чёрт! Жену захватили..и то не свою отправил, а этого дурака-барыги. И мне вешает про терроризм. Слава богу, что этот раскололся. Хорош же я бы был гусь. Так и знал, что ехать – это опростоволоситься. Но зачем это ему? Может, заболел?»
- Знаешь что? – сказал он задумчиво предпринимателю, глядя на загадочные силуэты деревьев, освещаемые вспышками аварийки, - давай для начала Фёдоровича трогать не будем, ну будить, в смысле. Надо бы обыскать его, нет, это нельзя по закону. Просто досмотреть на предмет наличия неопровержимых доказательств участия..,- тут он понял, что запутался, чуть закашлялся и благословил предпринимателя, - действуй, только осторожно.
- Ну вот ещё! – возмутился Александр Силыч, - ещё и свою работу на меня повесили!
- Ты пойми, я не могу без протокола, понятых.
- А я что, по карманам шарить должен?!
- При мне..при мне, Силыч, это как бы не считается инцидентом. И закон такой есть, - спешил он уверить начинающего сомневаться предпринимателя, - особенно в случае угрозы экстремизма. Естественно, лишнее не бери. Если ты и вправду хочешь выпутаться из того дерьма, в которое он тебя втянул! И меня заодно. Ну?
- Я сейчас, - сказал Мастыркин, недовольно открывая заднюю дверь машины и с ловкость кота, крадучись, как вор, стал залазить в собственную машину. Участковый даже хмыкнул, вновь закуривая.
Через минуты Мастыркин перелез на водительское сидение, включил салонное освещение, начал изучать содержимое карманов Фёдоровича, затем вышел из машины и подошёл к участковому, словно шнырь, воровато оглядываясь. Тот глядел на него с каменным лицом:
- Ну чо. Феназепам. Вроде снотворное это. Наверное, сейчас выпил. Спит крепко. Не знаю. Не, бумаг никаких при нём. Только документы.
- Точно снотворное? – с надеждой спросил участковый.
- Сейчас в интернете гляну, если сигнал есть. О, есть. Живут же люди нормально. А мы тут..А, стоп, стоп. Да, транквилизатор, вызывает сон тоже.
- Так, погоди, - участковый снова схватил за рукав куртки предпринимателя, - а для чего он ещё? Ну, в смысле, этот препарат?
- Я и читаю. Ну вот пишут, пьют при нервных расстройствах, при эпилепсии..
- Отлично, - торжествующе сказал участковый, - фуу, ну и денёк был. Слава богу, всё прояснилось. Террористы, блин..
- Ну и чё тогда? - быстро спросил Мастыркин, - хрена мы тут стоим? Поехали домой?
- Погоди, - летёха стал задумчив снова, - он наверняка жене сказал про террористов, все дела. Она наверняка в курсе, что мы поехали в город. Что за человек у Сидора? И есть ли он там вообще?
- Не знаю, - честно сказал Мастыркин, - краем уха слышал что-то, но не в курсах абсолютно. Ну и что, что она знает? Поехали ко мне в магазин, пересидим до утра, а там прояснится. Продавщичку домой отправил уже.
Участковый всё же подозрительно взглянул на Мастыркина, как обязывала профессия, но он смягчился немного. Тем более от перспективы пересидеть в магазине глупо отказываться, в принципе и не хотелось. Сегодня по случаю его отъезда бабуля не готовила, и он был немного голоден.
- Рапорт напиши, - сказал он Мастыркину, - да, здесь. Шапка такая – на имя районного начальника полиции, я подпишу, что ознакомлен. Как о чём? Что мы поехали, но у нас кончился бензин, я подпишу, что ознакомлен..
Мастыркин заволновался:
- Крайним что ли хотите сделать..
- Чёрт. Да это формальность простая, пойми. Ты знаешь, сколько нас заставляют бумаг переписывать? Ненужных вроде. А вы потом кричите, что мы не работаем, преступления не раскрываются!
- Ну вы тогда и пишите..
- Ты знаешь что, Силыч, - сказал Валера с нотками металла в голосе, - надо было заставить тебя всё-таки проехать в отдел. Там бы тебя уговаривать никто бы не стал особо. Вот, садись, я тебе листик дам..
Они сели в машину. Мастыркин, недовольно ворча, стал писать рапорт. При слове «объяснительная» он снова заартачился было, но от их спора тихо вздохнул и заворочался Фёдорович, спорщики сбавили тон и Мастыркин дописал бумагу.
- Нормально, Силыч, - сказал он ободряюще Мастыркину, визируя документ, - разворачивайся, поехали. Ну куда. Сам сказал.
- Да там не убрано с вечера, - проворчал зачем-то предприниматель, - как ошпаренному пришлось срываться.
- Ничего, - молвил Валера по-ребячьи, радостным голосом, - это ерунда. Зато разрулили проблему. Ну, Фёдорович..
- Наверное устал рулить, поселением нашим, - поддакнул ему шофёр, - тут и любой, блин, свихнётся, с нашими деревескими.
- Контингент, конечно, не сахар, - качал головой Валера, - отсидевшие возвращаются, а тут ни денег, ни работы..
- А в мой магазин их вообще, как магнитом тянет, - подхватил Александр Силыч.
Вскоре разговор стал куда более приятным и беззаботным, как будто они всю жизнь были друзьями. Незаметно проехав дорогу домой, которая, как известно легче, чем в обратном направлении, участковый с Мастыркиным оставили главу поселения на улице в машине с работающим двигателем, а сами, открыв магазин, прошли в кабинетик предпринимателя. Валера с жадностью взглянул на витрину вино-водочного отдела, хозяин магазина, моментом уловив взгляд, принёс стопки. Говоров слегка запротестовал, сказав, что он по форме, при исполнении, но сделал это так нежно, что Мастыркин понял – надо настаивать, участковый сам просит об этом, не говоря прямо. Поэтому он и сказал ему – дескать, Валер, твоя работа уже кончилась, ты тоже имеешь право расслабиться и прочие там аргументы, которые обычно произносят друг другу алкаши, дабы успокоить самих себя и растянуть предвкушение удовольствия. Валера, наконец, кивнул чуть заметно. На радостях, Мастыркин взял коньяк подороже, чтобы гость не отказался, хотя Валера был бы рад самой обычной водке. Главное, о чём он точно знал – если пьёшь по форме, пей ночью и без свидетелей. Неважно, что утром ты с бодуна, главное, пьяным замечен не был..
- Собачья работа, - пожаловался он, поддевая вилкой нарезанную колбасу, - ну сдёрнул меня глава, а так бы спал уже давно. Я теперь понимаю старых оперов, что бухают на пенсии.
- У тебя, конечно, сложнее, - Мастыркин наливал уже незаметно вторую стопку, - но..тут тоже свои моменты. То же самое бывает порой. То сигнализация сработает, бежишь, сломя голову ночью, то ещё что. От магазина – никуда. Все люди как люди, отдыхают, на моря ездят..
- Ну и что, - хохотнул Валера, внезапно более громким и чистым голосом, - не завидуй им, Силыч. Да и денег сэкономишь больше.
- Да куда эти деньги, - он внезапно осёкся, вспомнив, что перед ним представитель полиции, хоть и поддатый слегка, - куда эти деньги потом девать? У меня в последнее время ни прибыли, одни затраты..,- после этого он долго и подробно рассказывал про свой платёжный баланс. Валера кивал, сильно не вдаваясь в цифры. Он часто выпивал, не чокаясь, и много ел. Силыч ел мало и пить старался пореже. Он уже забыл про Фёдоровича в машине, в мыслях возник ненавистный конкурент, на которого он надеялся натравить участкового, пока тот был не сильно пьян. Но Валера, рассеянно выслушав, сказал, что как только, так сразу, что сподвигло Мастыркина на новый тост. К тому моменту коньяк закончился и пришлось открывать вторую бутылку. Мастыркин при этом аккуратно записал расходы в записную книжку, разумеется, уже со своей накруткой. «Мусору покажу потом, если забудет», - подумал он, чувствуя лёгкий шум в голове, приятное жжение в желудке, тепло в половых органах и кажущийся ядрёным ночной воздух из форточки.
- А ведь и вправду деревня, - сказал Говоров, - ни такси, ни хрена. Домой хоть пешком иди. И что обидно, Силыч?
- Слушаю, - ласково сказал Мастыркин.
- Да я думаю так – народ неблагодарно относится к полиции. Спасаешь их от преступников, терроризма, а мы что, не люди? Выпить не имеем право или чо..Ну вот, стресс хотя бы снять. Или я инфаркт должен зарабатывать, по их мнению..Ну, выпил. Не человек?
- Да их, слушать, Валер, себя не уважать.
- Не человек?
- Почему не человек. Человек. Просто видят, что в форме и дай поехидничать..
- Я тебя скажу, - Валера вновь схватил предпринимателя за рукав куртки, - а вот если бы они нормально..Без насмешек вот этих. Разве я бы относился, как они говорят, халатно? Нет. Мы были бы едины с народом. Но он сам не хочет, понимаешь, этого? Понимаешь? Пей.
- Да Валер..
- Пей. Нет, если ты считаешь, что мент и всё такое, хорошо, не пей.
«Вот же быстро его развезло», - с сожалением подумал Мастыркин, кивнув ему и под одобрительный взгляд участкового, медленно выпивая стопку, - «правду говорят, что менты, что вояки. Дубовые организации у них, напрягаются зря, как черти, хоть и не работают, а потом напиваются в хламину. Вот вроде сидит перед тобой трезвый офицер, с виду железный чекловек, а вечером беззащитен. Контраст поразительный».
- Слышишь чо, - сказал участковый, - отвези меня домой, Саня. Завтра с утра куча дел. Пеееееездец!
- А у меня может, - сказал Мастыркин, - вон, диванчик есть..
- Дурак что ли, - сказал Валера протяжно, - отвези домой или повторять тебе? Это задание такое, считай так, если хочешь.
- Так я выпил, - сказал Мастыркин, - низзя..права отберут.
- Кто? – вылупил глаза участковый, - кто? Не, ну дурак, я же говорю. Ты со мной едешь, договоримся всегда, есичо.
- Нда..а если краевики..
- Ну чо! - вызывающе крикнул Валера, не повезёшь? Подставить хочешь? Аа..вот ты какой. Хорошо, я дойду сам.
- Погодите..,- хозяин перешёл на «вы» и придвинулся к гостю, - может, провожу?
-Да пошёл ты! Дурак..
Говоров, неуверенно шатаясь, оглянулся на Мастыркина и, погрозив пальцем, медленно и неуверенно спустился с крыльца. Но, вопреки собственным заверениям, он, как часто бывает у пьяных, он, заметив машину хозяина, пошёл к ней, открыл дверь на переднем сидении и залез вовнутрь. Мастыркин сделал вид, что не заметил этого демарша, зашёл к себе в кабинет, открыл холодильник и вытащил бутылку пива, открыл и сделал несколько глотков. «Ничего..этот сейчас уснёт рядом с Фёдоровичем и пусть до утра спят..А я утром вам скажу – куда же везти вас, ребята, когда один спит, как сурок, другой лыка не вяжет. Интересно, как там мент? Будет смущённо молчать, наверное. А Фёдорович наверняка будет возмущаться, почему не поехали, везде террористы и так далее..А пока пусть мусор поохраняет мою машину. Ну и забавная же ситуация. А что, если..», - открывая вторую бутылку, подумал он, - «Сфотать мента или видео снять, как аргумент потом. И заодно планшет его вытащить и мою объяснительную забрать. Залупится? Что я по карманам лазил, а я скажу – а как ты меня заставлял Фёдоровича шмонать? На законном основании? А вообще, чего это я? Валера нормальный парень, не дай бог снимут с должности, поставят другого и он будет в магазин постоянно рыло долбить».
Мастыркин частенько пил пиво в одиночестве, в магазине, по ночам и это ему нравилось. Машка вначале протестовала, хоть они и спали раздельно, а потом привыкла. Правда, приходила потом не раз для пущего контроля. Женщины..Они думают, что мужик, что собственность, должен при ней находиться ночью, это им легче, или, может быть, тут всё проще. Просто боятся быть одни, а чего только не придумают..
Он включил звук погромче у ночного радио и достал сигареты, открывая уже пятую по счёту бутылку пива. Он решил выйти покурить на крыльцо. Ярко светила луна, освещая кроссовер, деревня спала, было тихо, лишь чуть слышно лаяли где-то собаки, далеко отсюда. Тут он вздрогнул от внезапного звука. Валера незаметно вышел из машины и, хлопнув дверью, направился к крыльцу магазина, закуривая на ходу. Вид у него был почти что прежний, чуть помятый слегка.
- Поехали, отвезёшь, - настойчиво-требовательно сказал он предпринимателю, - ты что там, Саня? А его жду, а он пиво пьёт..Молодец.
- Может, по пивасу? – радушно спросил поддатый Мастыркин, как будто он вправду задержался именно из-за этого, а не предполагаемого отруба летёхи.
- Не могу, - хмуро сказал помятый Валера, - завтра, возможно, с утра приедут. Мало ли какая противоречивая информация могла попасть. Или приходил кто. Вообще-то только пиво..Ну если только перед сном, лакирнуть, как раз бодуна не будет.
- Давай заверну, будешь брать?
- Так ты подвезёшь? –вопросом на вопрос ответил участковый, - или мне самому плестись? Бензин жалко? Так и скажи.
- Я же выпил, Валер.
- Я дурею..Он выпил. И я выпил. И чо.
- Да нельзя пьяным за руль.
- Да пошёл ты! Денег дать?
- Хорошо, хорошо, довезу. Ты мёртвого достанешь, Валер.
- Да чё мёртвого. Ведёшь себя, как целка. Чё там ты про пиво говорил?
«Живоглот!», - ругнулся про себя предприниматель, - «Всё, зарёкся я с мусорами пить. Хорошо ещё, что он не втянул меня в разработку свою какую-нибудь..»
Он дал несколько бутылок участковому. Собутыльники залезли в машину. Одну тот сказу открыл и жадно осушил:
- Вещь! А, хорошо..
- Тише, Валер, - Мастыркин нажал кнопку синюю кнопку «старт», неумело выжимая рычаги, - забыл? Мы не одни здесь.
- Ты про этого? Так я ему ещё одну таблетку дал. Авось не повредит ему.
- Ну ты даёшь! Ахаха! – залился Мастыркин. Участковый тоже заржал, поднимая градус веселья. Машина поехала, как будто недовольная пассажирами, она вдруг стала какая-то как будто чужая. Мастыркин прямо ощущал, как будто парит над дорогой.
- Хорошо, что с тобой еду, - довольно сказал он Говорову, - ты обещал отмазать в случае чего.
- Не очкуй, - отмахнулся он, - А то накаркаешь ещё. Ты не забыл, как ехать?
- Я? Нее..Ааа!
Не вписавшись в поворот, машина неожиданно накренилась и свалилась в глубокий кювет, придавив забор какого-то дома. Не пристёгнутый Мастыркин упал сверху на участкового, который глухо стукнулся головой в лобовое стекло. Фёдорович, в свою очередь, встряхнулся, но снова повалился на заднее сидение, засыпая.
Полминуты в салоне было молчание. Потом хозяин кроссовера произнёс несколько матерных фраз. Валера, оправившись от удара, отвесил предпринимателю звонкую оплеуху:
- Ездок, твою мать! Ездюк. Ну видишь же, что можешь накосячить, какого..за руль лезть!
- Ты! – в свою очередь орал оскорбленный Мастыркин, - я говорил тебе! А ты меня силой! Ты!
- Не тычь, я тебе не Иван Кузьмич. Не можешь – не мучай задницу. Понял? Я и сам дойду. От тебя одни подставы, тупень. Дай я вылезу. А то стекло выдавлю.
Мастыркин вылез первым и,охая, принялся бегать около джипа. По всей деревне начали лаять собаки. Валера выбрался и, действительно, быстро зашагал, не оглядываясь, по направлению к своему жилью. Мастыркин стоял возле джипа, причитая.
- Сука! – сказал он, - сука мусорская! От это удружил. Однако жопа. А если гайцы приедут?
Хмель постепенно улетучивался из головы. Млечный путь смотрел на происшествие сверху мириадами звёзд. Сзади к Мастыркину приблизился какой-то человек.
- Доброго утра, - сказал он, - попали в аварию?
Мастыркин вздрогнул и посмотрел на человека, силясь при свете луны узнать односельчанина. Однако никак не мог узнать. Во рту начинало становиться мерзко от алкоголя, в горле появился горький комок от переживаний.
- Не совсем, - пьяно растягивая слова, сказал он, - Доброе..Гонишь, что ли. Ты кто такой?
- Послушайте, - голос незнакомца был заискивающим, - в другой ситуации я не подошёл бы к вам. Я вижу, вы выпили. Одна машина ночью ездит и выпимши люди в ней, обратил внимание, отъезжала возле магазина, я чуть-чуть не успел подойти. Вы быстро отъехали. Я? Сам не местный. Волею случая попал к вам.
- То мой магазин, - некстати похвастался Мастыркин, - слышь, кореш? Поможешь из канавы выехать?
Незнакомец обошёл машину с трёх сторон. Заглянул под днище, подсвечивая телефоном:
- Ага, ну да. Диагонально вывесил.
- Чего? – спросил Мастыркин, ты чо, не врубаешься? Это же гибрид.
- Ничего. Дайте ключи. Не бойтесь, дайте. Попробуем..Она вэдовая и задний мост ЛСД..
- Ну я же выбирал..
- Потом расскажете.
- А если ты уедешь? Не, так не пойдёт.
- Садитесь рядом.
Видя готовность помочь, Мастыркин протянул ключи незнакомцу. Тот дёргал рычагами, машина тихонько завывала мотором, двигаясь вперёд-назад. Наконец, она стала в более-менее горизонтальное положение. Незнакомец оказался рискованным. Он рывком выгнал машину на дорогу, при этом снёс остатки забора. Мастыркин сел на пассажирское сидение:
- Спасибо! – воскликнул он. – Хоть один сегодня человек нормальный! Ну, слушай, довези до дома хоть, а?
Незнакомец кивнул. Мастыркин указывал дорогу, схватив оставленное Валерой пиво и жадно попивая ему, жаловался незнакомцу на коварство участкового. Слова лились из его чрева бесконечным потоком. Незнакомец кивал, наконец, сказал:
- Аркадий. Меня зовут Аркадий. Я заблудился тут у вас.
- У кого? – спросил пьяный Мастыркин.
- Сидор..не знаю Фамилию. Как найти дом?
- Си-дор, - сказал Мастыркин, - какой Сидор?
- А у вас их много?
- Я тут одного знаю Сидора, - похвастался предприниматель, - не него моя жена сейчас..вроде как, если не ушла, конечно. Машка.
Новый знакомый усмехнулся было, но на лице его мелькнула озабоченность и какая-то горечь. Мастыркин хлопнул его по колену, неспешно растягивая слова:
- Аркаш! – мы и сами здесь люди не последние. Магазин держим. Есичо..Ты не побрезгуешь. Ты же мне помог, друг, сейчас. Сильно помог. А я умею ценить помощь. Так. В общем, короче говоря, ко мне едем.
- Погодите, Александр, - новый знакомый чуть повеселел от пьяных ужимок Мастыркина, но веовь посерьезнел, - у меня тут маленькие проблемы нарисовались, я бы сказал даже – какое-то недоразумение..Но я плохо ориентируюсь и мне надо попасть к человеку с именем Сидор. Там моя машина стоИт, понимаете?
- Да на х..этот Сидор вам сдался, голодранец? Ко мне поехали, Аркаш. Ща же уже утро почти. Спят все, не разбудишь.
- И жена ваша? – саркастически поинтересовался Аркадий, - извините, я же говорю, там моя машина стоИт во дворе!
- А ты на мою жену не гони, - обиделся Мастыркин, - и, склонив подбородок на грудь, слегка клюнул носом, но встрепенулся и зашептал внезапно: «Эээ…вот мой магазин. Разогнался шибко ты, братан».
- Может, потом? – с надеждой спросил Аркадий, но остановился на дороге.
- Потом, конечно. Успеем к твоему Сидору. Пошли ко мне! – добавил он с пьяной настойчивостью.
- Я пить не буду, - предупредил Аркадий, вылезая из машины.
- Ну это как пожелаешь, друг. У меня насильно ещё никого не напаивали..
Пока Мастыркин, сам смеясь над своей шуткой, открывал магазин, Аркадий Алексеевич тоскливо оглядел оставленную на дороге машину.
- Мы на пять сек, - бормотал Мастыркин, - Ща бабки возьмём и водяры девкам. А твоего Сидора я и знать сильно и не хочу. Кто он такой мне вообще? Ну лан, подожди меня на крыльце.
С этими словами он скрылся внутри магазина, а директор леспромхоза по привычке, снова начал анализировать и вести монологи:
«Ну что, Аркадий Алексеевич? Занятная штука жизнь, не правда ли? Ещё с утра и не предполагал, какие приключения бывают в дороге? И это на трезвую голову всё..С утра глава этот позвонит секретарю. А что с его женой? Может, употребляет что запрещённое, тут, в деревне, смотрю, все чудаковатые какие-то..»
В этот момент ему показалось, что машина пьяного предпринимателя качнулась. «Мне бы выспаться. Отгоню машину малым ходом куда-нибудь в очкур и посплю хотя бы немного. А стоп, а если не позвонит. С виду пожилой человек, надёжный. И понимает, наверное, что если не позвонит, кем он будет тогда в лице людей, в исполкоме? Ославлю его на весь белый свет..Нет, он так не сделает. Но всё же подстраховаться стОит..»
В дверь протиснулась рука с пакетом брякающих бутылок, Мастыркин, комично корча рожи Аркадию и прикладывая палец к губам, властно показал Аркадию на его место за рулём. Аркадий, недовольно качая головой, нервно повёл рулём выезжающей машины. Мастыркин слился в долгом поцелуе с бутылком пива. На заднем сидении мервецким сном спал глава поселения, невидимый в темноте на тёмной обивке сидений.
Люди не спят даже под утро
Сергей, первым выскочивший на улицу после истошных светкиных криков, спешно и уверенно покидал эпицентр накала людских страстей. Он, по природе своей, был немного трусоват, хотя сам считал себя просто умнее и осторожнее остальных: «Вот это поворот. Светка, она баба такая, просто трындеть не будет. Значит, узнала чего по своим каналам. И к ней приезжал кто-то, я проходил, видел. Походу этот чел мутный. А если так, но скоро менты появятся там. ОМОН..Всех трясти будут, но сперва дубинала пропишут. Чо тут сделать можно, вот вопрос. К Сидору возвращаться – глюк. Может, там менты уже приехали. А если даже нет, пусть эти ничего не знают. Не разбегаются, пища будет мусорам»
Общение с ментами для Сергея всегда было неприятным воспоминанием, человек он был простой, без связей, а на таких, как известно, любят оторваться озлобленные опера. Но и опера, в свою очередь, не шибко-то старались отрываться, им ведь главное что? Чтобы человек был забитый, заискивал перед ними и всё такое..Это делать Серёга умел.
Поразмыслив, он подумал, что неплохо бы обеспечить себе алиби. Ну, естественно, к нему придут. Но уже не под горячую руку как бы попадать, есть разница. А сейчас и пристрелить могут впопыхах, вроде им даже президент подписал лицензию на отстрел, в газетах писали. Скажу – да, подходил, когда мужики курили. Не знал, что там экстремист был из Америки. Попросили проводить к дому председателя. Откуда я знал, кто этот человек. Стоп. Вроде как статья уже есть, за недоносительство. Президент подписал. Нужно бумажку сейчас срочно написать. Заткнуть одно место, как начальники делают.
Сергей подумал, что домой тоже идти опасно и вдруг его осенило: « Какой же я осёл. К Шепелю надо идти, благо он один живёт, спит пьяный на чердоке, собак дома нет. А он подтвердит и в бумагу подпишет тоже. Я на верном пути»
К дому Шевеля он добрался минут через пятнадцать. На пути никто не встретился. Небо чуток посветлело, на улице стало более свежо и холодней. Сергей, чертыхаясь, полез на шевельский чердак и распахнул незапертую дверцу. Хозяин, действительно, мирно спал под толстым одеялом, обняв остывающую печную трубу. Сергей вспомнил, как недавно язвил над привычкой Шевеля спать на чердоке и усомнился в умственных способностях последнего. На что Шевель ответил ему: «Сам дурак!» и понёс какую-то белиберду, что, дескать, если спать на чердаке, бодуна не бывает, голову проветривает так за ночь, что и пива не надо.. А вы, мол, мучайтесь с утра дома и пусть дети видят весь этот порок..Но это не мешало ему с уже к обеду начинать пить пиво и заканчивать водкой вечером, в своём гараже. Хотя справедливости ради, надо отметить, что это он делал лишь по завершению ремонта автомобиля. Сергей долго тряс механика за плечо. Наконец тот вскочил, но тут же вцепился в визитёра и они упали на большой тюк соломы, тяжело дыша:
- Тишше! – шипел Сергей, сейчас разбудешь всех. Не узнал?
- Ты какими судьбами? Чего ко мне залез? Во даёт! Удивииил..
- Погоди ты! Тут пипец полный, у Сидора.
Механик широко раскрыл глаза, трезвея на глазах:
- Чо там? Убили кого, что ли?
- Ничо! Хорошего.. Сейчас ОМОН прибудет. Все мы походу под раздачу попадём, кто к дому Сидора подходил.
- Да ты чо!
- Да хоть на плечо! Бумага есть? Ну, листик, написать.
- Зачем?
- А затем! Пока нас не взяли, очко прикроем. Вместе напишем.
- Я не знаю, что там писать, - безразлично сказал Шевель. – Ты не попутал часом, Серый? Может, курнул чего?
- Ничего я не курил. Без тебя напишу. Дай бумагу.
- Ага, щаз..Разбежался я тебе бумагу искать. Где я сейчас чо найду? Ты припёрся ночью и гонишь.
- Да уже утро. Дурак ты, Шевель. Сидеть хочешь? Ну не ищи тогда.
Шевель явно сидеть не хотел и вцепился в Сергея:
- В смысле? Растолкуй, а то ты как сорвался откуда-то. Короче, пошли на улицу, спустимся. Не кури здесь, тут солома.
Сергей, не заметив оскорбления от пьяного ещё, механика, горячо объяснял ему про террористов с запрещённой литературой, на непременно бумажных носителях, прорвавшихся с Ферганской долины на север. Тут он сам включил немного фантазию, но Шевель тупо смотрел на просветителя, ничего не понимая, за забором, закрывавший огород механика, появился яркий свет и послышался треск. Он встали, как вскопанные, глядя на это действо. У Сергея в ногах появилась слабость, он вцепился в Шевеля:
- Стой. А то они имеют право стрелять по убегающим. Ох ты мать твою господи! Выследили уже. Я же тебе говорил, что всё серьёзно, синяк ты, слесарь долбанный!
Не менее перепуганный, Шевель тоже пропустил оскорбление и зашептал:
- Да я чо, Серый. Спецом, что ли? Валить надо по-тихой..
- Ага. Как бы нас не завалили. Поди, под прицелом..Погоди. Шшшш!
По ту сторону забора раздавались чьи-то голоса. Кто-то властно кричал и отдавал команды.
- Потихоньку. Не шумим, - шепнул Сергей, - поползли вдоль забора!
Это им удалось. Они обогнули огород по периметру и вторглись в заросли каких-то колючих кустов на конце огорода, довольно густых. Шум за забором усилился и неожиданно целый пролёт забора выломала какая-то неумолимая и беспощадная сила. Огород осветил яркий свет прожекторов. Это было последней каплей для перепуганных односельчан. Сергей попытался уложить было хозяина дома на землю, но Шевель крикнул: «Штурм!» и бросился наутёк огородами с дикой скоростью. Сергей, громко матерясь, последовал за ним, не отставая…
А в это время в доме Сидора царило спокойствие и даже веселье, на радость детям, которые, как и все дети, любили, когда не спали взрослые. Женщины немного выпили и стали намного раскованнее. К тому же Машка незаметно взяла с витрины магазина бутылку мартини и хихикала, показывая её жене Сидора. Та ахала, рассматривая красивую этикетку. Сурового Дормидонта оставили в другой комнате, ибо он не поддерживал веселье и включили ему телевизор. Но том лишь мельком взглянул на него, где невысокий человечек негромко говорил, играя нотками голоса и как бы убаюкивая собеседника: «Мы не можем нарушать права детей, стариков и малоимущих слоёв населения. Мы изначально против этого выступления, когда оно, конечно, скорее всего, может помешать добраться скорой помощи до умирающего человека, а вам, видите ли, хочется пошагать, попиариться..мы не можем позволить это, это была бы, в том числе, непозволительная роскошь, в нынешних реалиях, излишняя и не защищающая права детей..»
Дормидонт раздражённо переключил канал, на экране появился вечно весёлый усатый дядька, благославляющий крутить барабан. Дормидонт снова поморщился. Но женщины пришли смотреть передачу и принялись за новую игру, угадывая слово. Но, правда, выигрывала из них та, что первая находила слово в поисковике. Чуть выпившая жена Сидора, вместе со старшей дочерью, дружно находили слово и ахали, угадывая. Глядя на это соревнование, Дормидонт снова хмыкнул:
- И в школах теперь такое? Зачем задачку решать, заглянул в шпаргалку и решил..
- Ой да не брюзжи ты, - просто сказала Машка, - время такое, да, все дети делают. И это правильно. Сколько ты времени на уроки тратил сам?
- Сколько нужно, пока не доходил, как нужно делать. А дети сейчас не мыслят и никому дела нет. Я не про родителей говорю, а про учителей и остальных, кто выше сидит, в министерстве.
- Да дети сейчас странные пошли, - сказала жена Сидора, - я старшей дала сто рублей, хлеба купить и майонеза, а она что? Закинула на телефон. Спрашиваю – зачем?! Говорит, мама, мне надо новые обновления закачать. И сидит, закачала, радуется. А продуктов не купила. Я ей говорю – вот будешь питаться своими обновлениями у меня…
- Мужиков долго нет, - протяжно сказала Машка и поманила жену Сидора шептаться на кухню. Там они, не спеша, выпили ещё мартини и даже покурили в окошко. Машку потянуло на откровения, а вообще ей хотелось флиртовать, танцевать, да и вообще чем-нибудь отомстить мрачному, опостылевшему мужу, который отправил её сюда. Пусть знает в другой раз, лось рогатый! Она принялась расспрашивать жену Сидора о госте. Женщины начали перемигиваться и играть голосами, понижая голос:
- На что он тебе? – подмигивала жена Сидора, - понравился?
- Ну, не знаю.. – томно отвечала Машка, - представительный мужчинко, сразу видно.. С таким бы в кино сходить в городе, в театр, например. А то всю жизнь проживёшь вот так, с этим Мастыркиным. Нет, не спорю, мы в деньгах не нуждаемся, деньги делать он может. Но не то это, не то..Понимаешь, дорогая, с ним ни в люди выйти, вечно он занят, то товар ищет где-то дешевле, то бухает. Сына запустил, тому только деньги нужны. Раньше он и то таким не был. Про остальных мужиков я уж молчу..вон..(она скосила глаза на спальню), с таким бы я жить уж точно не смогла бы. Пусть будет уж Мастыркин..
Дормидонт, наблюдая, как усатый весёлый дядька в очередной раз раздаёт подарки и машины, снова тяжело вздохнул и щёлкнул канал. На экране появилась застывшая фотография тяжелобольной девочки и реквизиты банка, по которым просили перечислить средства. Он записал телефон и снова переключил канал. На экране возникла лукавая и отталкивающая рыжая физиономия с наглыми глазами известного в прошлом политика, а ныне топ-менеджера, который нагло оглядев свысока аудиторию прилизанных молодых людей, объявил: «Денег у нас много».
«Урра», - закричали прилизанные и бросились со своих мест благодарить рыжего. Тот слегка улыбался, всё также покровительственно и нагло.
- Издеваются, что-ли? – вслух сказал Дормидонт и выключил зомбоящик, - чего они хотят, сволочи? Войны гражданской?
Маша, услышав тишину, заглянула в комнату-спальню:
- Дормидонт? Может составишь компанию дамам? А то наши мужчинки до сих пор задерживаются..
Дормидонт, взглянув на неё так, что даже Машка, выпившая храброй воды, в испуге отшатнулась и попятилась назад. Но тот встал, чуть улыбнулся её испугу и положил ей огромную руку на плечо, произнеся: «Не хочу», после чего накинул полушубок и начал собираться на двор.
- Медведь, - пожала плечами Машка, - я же тебе говорила про местных мужиков. А в городе, дорогая..в городе умеют ухаживать.
Заиграла какая-то новомодная музыка на Машкином смартфоне, какая-то слащавая, пошленькая мелодия, «Медведь» , раздражённо, вышел на крыльцо, и, покурив во дворе, направился на улицу, прислушиваясь к звукам раннего утра. Его собаки знали и даже не вышли даже из будок на запах. Собаки, как и часовые, любили немного покемарить в утренние часы. Ведь обычно в это время все порочные люди уже не предпринимают никаких преступных действий, ну разве что пьяные могут куролесить. Собаки об этом тоже знали, благодаря биоритмам и отложенных в голове алгоритмам действий, наученные в своё время мамой-сукой.
Кто-то размашисто шёл по улице, в одинокого. Это был Сидор. Дормидонт был хороший психолог, но никогда это не выставлял напоказ. Тем более он знал Сидора и видел, что тот сильно расстроен.
- Что там случилось у вас? – поинтересовался он у Сидора безаппеляционным тоном , рассматривая уныло двигающуюся поникшую фигуру.
Хозяин дома вздрогнул, заметив сидящего возле дороги гостя:
- А..это ты. Ну что сказать, я даже и не знаю, как сказать..
- А ты не тушуйся, говори как есть, - хмуро посоветовал Дормидонт, - помощь нужна?
- Да уж не знаю, как ты сможешь тут помочь..
- Говори.
Под немигающим взглядом бульдозериста Сидор начал описывать момент времени от ухода вчетвером от его дома до возвращения его одного в этот же дом. Дормидонт невозмутимо слушал эту историю.
- Ты же понимаешь, Дормидонт, что я сидел! – Сидор чуть повысил голос, - ты же знаешь, как сейчас прицепятся ко мне! Что мне оставалось делать?
- Никшни, кьяна, - в момент отрезвил начавшуюся истерику Дормидонт, - ну и я сидел. Что теперь, нам шкериться по углам из-за этого?
Сидор обречённо махнул рукой:
- Мне только за детей больно, - сказал он, - за себя я не боюсь. Хуже, чем было, не будет.
- Я тебе не про то, - внушительно сказал Дормидонт, - а про то, что ты слабину дал, Сидор. Ты человека выгнал только из-за того, что какая-то баба что-то сказала на него. Это правильно?
- Не какая-то. Светка. Жена главы, - Сидор впервые поднял глаза на Дормидонта, - она просто так языком трёкать не будет. Она и в возрасте уважаемом, не пьёт..
- Так, так…- задумался Дормидонт, - а куда пошёл этот..гость твой?
- Ты знаешь, мне таких гостей не надо, уж извини меня, Дормидонт! Я не один живу. Пусть приходит, машину забирает, я в политику лезть не подписывался. Он вроде как спрашивал про магазин Мастыркина, зачем – не знаю.
- Эх, Сидор. Не узнаю тебя. Чего так быстро расклеился? Разобрать эту непонятку надо, может оно яйца выеденного не стоит. И ты так что теперь? На любой навет будешь так реагировать. Не по-мужски это, извини, конечно, брат.
- Дормидонт! Ты тоже меня извини, но не на зоне мы уже! Зачем переносить сюда это?
- Тут хуже, - сказал Дормидонт, и, не протягивая руки, удалился от дома Сидора. Тот растерянно и виновато глядел ему вслед.
Приблизительно в это время, Сергей с Шевелем, пригибаясь, вышли на нижнюю улицу, спустились к реке и пересекли синий неокрепший лёд. Тут, на противоположном бережку они и присели, тяжело дыша.
- Если след возьмут от того места, - сказал Сергей, покашливая от быстрой ходьбы, ну я имею в виду, собаки мусорские, вряд ли они за речку пойдут искать.
- Подальше бы отойти, - кивал Шевель, - костёрчик бы разожгли, а то зябко..
- Ха, костёрчик. А сейчас под утро вертолёт ещё прилетит, с него сразу видно.
- Думаешь?
- А то нет. Когда террористов надо ловить, так там и самолёты поднимут и вояк. На это денег не жалеют. Безопасность страны. Понятно?
- Ну. А что ты говорил про объяснительную там? Ну, нам написать?
Сергей чуть заёрзал и замялся:
- Да я подумал, когда бежали ещё..Ну, в общем, не стоит это делать. Подожди. Я объясню, почему. Нас с тобой не фонарные менты будут допрашивать, а из госбезопасности. У них знаешь какие возможности, аппаратура специальная. А они, легко могут определить время написания документа и привлекут ещё за враньё. В смысле, срок добавят.
Лицо Шевеля вытянулось. Он не желал ни срока, ни добавки к сроку.
- Да мы же ничего не сделали! – вырвалось у него.
- Там не будут разбирать, что и как, - махнул рукой Сергей, - дай жигу. Там если засветился рядом с террористами – хрен отмоешься, сразу говорю тебе. И статья тяжёлая, до пожизненного. А обычно..там и до суда не доводят, террорист он и есть террорист..
- И что тогда? – пискнул Шевель.
Сергей снисходительно глянул на него и выпустил дым:
- Тупой что ли. Сам догадайся..Нет..писать бумажки теперь поздно. Чтобы тебе зачлось это на суде, надо, чтобы ты пользу сделал, по задержанию, например, этого типа.
- Иди ты! Сам задерживай..Он, поди, вооружён?
- Ну и не ной тогда. Твоего чистосердечного признания мало будет. Тем более, чистосердечка – прямой путь в тюрьму. Сам себя подставляешь. Действия нужны, действия.
- А что, если ему тачку сломать? – поинтересовался Шевель. – Он же уехать не сможет, мы скажем, мол, мы принимали меры по самостоятельному задержанию, потому что у нас возникли подозрения..
Сергей моментально привстал.
- Ну, Шевель..Варит пока ещё твой котелок. Не всё мозги пропил. Это – мысль! А ключи ты где сейчас..
- Есть комплект ещё, припрятан недалеко, - сказал механик, - но успеем ли мы? Там тоже, уже наверное, буча?
- Подойдём незаметно, посмотрим. Может, и нет. Но надо быстрее, согласен. Кстати, кто из нас механик? Я в тачках не разбираюсь вообще. На стрёме постоять могу.
- Ты знаешь что, Серый? – попросил Шевель, моргая и вытирая пот, - достань бухла немного? Руки ходуном ходят.
- Я найду, - пообещал Сергей, - у самого мандраж лютый. Ты только давай быстрее.
Механик посмотрел на него, кивнул, они оврагами вновь вышли к деревне, прислушиваясь к различным шорохам, доносящихся с её стороны.
В это время Дормидонт, уверенно шагал по направлению к центру деревни. В стареньком заброшенном бараке, переоборудованный местными парнями под дискотеку до сих пор гремела музыка, на крыльце стояли расслабленные за ночь парни, несколько припаркованных видавших виды иномарок, полураздетые размалёванные девицы несколько раз выскакивали из здания «клуба» и залазили внутрь, отчаянно дымя сигаретами. «Интересно, что за музыка, на чём играют?», - подумал Дормидонт, и попытался выделить хоть какую-нибудь партию инструмента, и даже остановился, прислушавшись. Но все инструменты заглушал тяжёлый бас, от которого потряхивало старое здание и окна, от толпы стоящих парней отделились трое наперерез Дормидонту, один довольно развязно попросил сигарету. Но через пару секунд он узнал бульдозериста и смутился немного:
- Извините, дядя Дормидонт, - сказал он, - мы просто вот в своей деревне вычисляем чужаков, кто за нашими девками бегает, ну, чтобы не ездили сюда, не увозили их в город.
- Неплохая идея, парень, - отозвался Дормидонт, - сколько за ночь вычислил? Сколько ударов он пропустил, сколько ты?
Парни засмеялись. Заводила нисколько не смутился:
- Я редко пропускаю, дядя Дормидонт. А вообще, это уже наши дела.
- Да ладно, - Дормидонт оглядел ладную и крепкую фигуру парня,( неплохо бы его помощником к себе, пора смену готовить) - лишь бы вы не бакланили зря, парни. Я же вот в молодости тоже такой был, за всё вступался, порядки наводил, если где подлость какую видел..Наверное, и засветился у тогдашних ментов, взяли они меня на карандаш, пробили, что семья небогатая, а потом висяк свой подкинули на меня.. Но я не жалею, что был там, там тоже люди есть, такие, как я. Есть и мрази, одним словом, как и на воле. Не повторяйте моих ошибок, бей – но за дело, без свидетелей желательно..
- Так за дело и бьём, - пожал плечами парень, - мажорчиков лупим городских, да ещё и этих..торчков, кто гадость привозит сюда. Только их всё больше и больше попадается, но и нам не лень это делать. Мы знаем, осторожно делаем. Кому-то же надо эту нечисть учить. А на кого надеяться? На Валерку-участкового? Он нам только что встретился, пьяный в дупель..
- Толпой бьёте? – поинтересовался Дормидонт.
- Ну что вы? – парень взглянул на него с лёгкой досадой, - один на один, как отец учил. Лежачих не трогаем.
- Знавал я твоего отца, - вздохнул Дормидонт, - ну, в общем, вы ребята шустрые, посторонних никого не видели? Или кто из наших катается?
- Мастыркин, - уверенно сказал второй парень, - не так давно проезжал здесь, два раза причём. Тачка помята справа, где-то въехал уже. Сейчас вроде протрезвел уже или как, ровно ездить стал..
- А как бы поймать его? – поинтересовался Дормидонт.
Парень свистнул и сделал знак кому-то. Из машины вылезли ещё двое парней и подошли к ним.
- Андрей? – обратился к нему знакомый Дормидонта, - надо чела одного выхватить, человек просит. Ну, нашего барыгу, Мастыркина. Давай сгоняем к нему?
Того не пришлось долго упрашивать, он кивнул и наскоро прыгнул за руль. Дормидонт сел спереди, остальные сзади. Возле магазина его не оказалось, но и деревня была небольшая, на выезде в кустах стоял его гибридный кроссовер. Сам Мастыркин справлял нужду возле колеса, при свете приближающихся фар быстро сел в кабину и закрылся. Дормидонт вышел из машины и подошёл к нему.
- Чё ннадо? – чуть испуганно спросил он через приоткрытое стекло, не узнав Дормидонта.
- Где тот мужик, с которым ты катался?
- Высадил. Он сам просился. На трассу вывез. Он пешком по дороге пошёл.
- Сам синий гоняешь? Слушай, я тебе не мент, но если собьёшь кого, ты понимаешь, что с тобой будет? Вот по нашим, деревенским законам. От ментов ты откупишься, я знаю, от меня – нет.
- В смысле..это самоуправство же, - развязно было начал Мастыркин, но Дормидонт уверенно сунул стальной кулак в приоткрытое стекло:
- Ключи клади сюда. Завтра заберёшь.
Мастыркин, наконец, сообразил, что перед ним стоит Дормидонт и нехотя процедил:
- У меня бесключевой доступ. Но..
- Никаких «но»! Доставай свои штучки.
Мастыркин также нехотя отдал смарт-ключ и спросил:
- Когда отдашь? Ко мне утром поставщики приедут..
- Как просохнешь, так и отдам. Жену твою отправлю к тебе. Она у Сидора. Спит, наверное, уже.
Мастыркин притих и нервно заёрзал на сидении. Он знал, что с Дормидонтом спорить бесполезно, но в тоже время он знал, что тот поступает по совести и успокоился немного: «Всё лучше, чем менты».
Дормидонт сел в машину. Парни смотрели на него с восхищением. Но Дормидонт усмехнулся, осмотрев их:
- Сами не делайте так, парни. Гнилые законы у нас. Вот если этот Мастыркин напишет заявление, то меня закроют за разбой. Ну разве что следаку придётся постараться чутка.
- Но вы же по совести всё сделали, - возразил Андрей, - по справедливости.
- Я сесть не боюсь, - заметил Дормидонт, - а вот вы лучше о будущее думайте. На меня он не напишет, побоится. Поехали, по трассе проедем, догоним одного человека.
Андрей вырулил на трассу, через километров пять они действительно догнали одинокую фигуру, удаляющуюся от деревни. Машина остановилась рядом. Аркадий удивлённо и настороженно оглядел автомобиль:
- Довезти? Я сам дойду..Вы? Дормидонт, бульдозерист, если не ошибаюсь?
- Не ошиблись. Зря вы пошли туда. Там пост через десять километров.
- И что с того? Я ни в чём не виноват. Я даже не понимаю..
- Никто и не винит тут вас, - отозвался Дормидонт, - но, поверьте моему опыту. Информация о каких-то там террористах, есть они или нет – просочилась в район. И если сюда ещё не приехали менты, то только потому, что ждут распоряжений начальства. Но пост, в любом случае, оцеплен. Там проверяют всех.
- А если нет? – Аркадий устало посмотрел на говорившего, - знаете, я сильно устал за эти сутки. У меня производство, времени нет отдыхать и выслушивать какое-то…предположения, скажем. И почему вы думаете..
- А потому, - жёстко сказал Дормидонт, - что всегда найдётся человек, который хочет отличиться и доложить начальству. В любой деревне. Так было, так будет. Поверьте моему опыту. А вас мы сейчас отвезём ко мне на вахту, в кондейку. Там вы и выспитесь и придёте в себя.
- Да я, пожалуй, потихоньку лучше..
- Замёрзнешь, - оборвал его Дормидонт, - поехали. Так лучше будет.
Аркадий, действительно замёрзший, повиновался властному Дормидонту и сел в машину, проваливаясь в тепло от печки. Дормидонт обратился к Андрею:
- Посёлок вахтовиков..бывал там?
Парень кивнул и дёрнул машину с места. Бульдозерист обернулся к директору:
- Пока не спрашивай ни о чём. Там объясню всё, почему в центр не соваться пока.
В посёлок вахтовиков Аркадия привезли уже крепко спящего. С трудом разбудив его, Дормидонт сопроводил его в свою вахтовку, с пожеланиями выходить их неё как можно реже. Он о чём-то поговорил со сторожем, они покурили и поехали обратно, оставив Аркадия. На подъезде к деревне, со стороны федеральной трассы приближались точки синих мигающих огней.
- Пожар, что ли, - сказал Андрей, - вроде скорая на одной машине приезжает. А там вон, несколько..
- Да нет, - усмехнулся Дормидонт, - это маски-шоу. Веселье начинается с утра. Ну, в общем, спасибо, друг. Высади меня здесь, про людей, кого видел, никому не рассказывай пока. И это..предуареди на дискотеке всех, что это менты, ОМОН.
Парень кивнул и рванул машину с места. Дормидонт посмотрел ему вслед, закурил и свернул в ближайший проулок.
…Мастыркин, стоя возле машины, подпрыгивал на месте, пытаясь согреться. «Из-за пива всё это», - подумал он, приплясывая. Вот чёрт же, не спится ему..Он вглядывался в дорогу, когда вдруг неожиданно из утренних сумерек возник силуэт правдоруба. На этот раз Мастыркин обрадовался ему, потому что порядком замёрз:
- Дормидонушка, - произнёс он заискивающе, заметив, что больше никого нет рядом,- ты на меня зла не держи. В кураж вошёл, бес попутал.
- Что-то часто он у тебя проявляться стал, - усмехнулся Дормидонт, - но бог с тобой, я тебе не судья. Разговор есть.
- Пошли в машину, - поспешно предложил он, - согреемся немного. У меня там осталось ещё..он подмигнул, не договаривая то, что понятно каждому взрослому человеку.
- Спасибо, не хочу, - сурово сказал Дормидонт, - и тебе не советую. Тем более в деревню опергруппа приехала, у Сидора сейчас.
При этих словах Мастыркин съёжился и притих, кивая.
- Ты вот скажи мне, без утайки, - сказал Дормидонт, - повернувшись к нему. Кто это всё придумал. И не юли. Я и сам догадываюсь..
- Фёдорович с Валерой, кто ж ещё, - ответил, подумав, Мастыркин. Я в их игры не играю, втёмную использовали меня они.
Дормидонт внимательно выслушал интонации говорившего и кивнул:
- Вроде правду говоришь. А зачем им это?
- А кто его знает? Боялись они этого, приезжего. А чо? Он нормальный мужик. Машину помог мне из кювета вытащить..
- Погоди, - перебил Дормидонт, - боялись. А почему боялись?
- А потому! – раздался хриплый голос с заднего сиденья, кашель и ёрзанье. Дормидонт воскликнул: «Фёдорыч! Вот сюрприз! Нашлась пропажа! Я так и знал, что где-то тут ключик!», - удивлённо обернувшись назад. Мастыркин вообще подскочил на сиденье и ударился об потолок. Он напрочь забыл про главу поселения из-за выпивки, ночной аварии и ссоры с участковым.
- Потому! – но в голосе говорившего уже не было злости, силы и уверенности, была только смертельная усталость, - что вам хорошо говорить..а у меня дети, внуки, остался бы я без своего кресла – куда мне пойти? А им по миру идти? Скажи мне, Дормидонт?
- Ну а про других-то подумал? – жёстко возразил Дормидонт, - причём тут Сидор и его семья. Подло это, Фёдорович. А ты сам, помнишь, выступал против такого когда-то..
- Помню..Но тут видно, прижало меня. Чёрт его знает, что за человек. Вроде как на моё место..
- Не, - улыбнулся Дормидонт, - это не так, я спросил у него.
- А может..
- Мне никогда не врут, - коротко бросил Дормидонт, - ладно, хорош каяться передо мной. Мне-то ты пока ничего не сделал, а могло достаться из-за твоей затеи по полной программе упаковали бы. Но тогда бы и разговор с тобой был бы другой.
- Понимаю, - Михаил склонил голову, - ты не держи зла. Возраст уже подводит, наверное..
- Вы передо мной уже прямо по очереди каетесь, - усмехнулся Дормидонт, - осталось Валеру вразумить, что он и его пушка в деревне не самое главное, если с людьми в мире желает жить или в гармонии..Но ты думай, Фёдорович, думай. Благодаря тебе сейчас переполох у Сидора. Утрясёшь – останется всё между нами.
- Хорошо.
- Сейчас же, - идите, будите Валеру и объясните ему линию поведения. Что будешь говорить?
- Мне бы не хотелось огласки, скажу, что ошибся. Боюсь, не простят меня.
- Не бойся..может ещё похвалят за бдительность. Ну, мне пора. Смотри, Саня, вернёшься – ключи под колесом лежать будут..
- Да я не поеду никуда, - сказал Мастыркин, - что я, дурачок что ли. Столько ментов в деревне..
- Смотри, - предупредил его Дормидонт, - и повернулся к Михаилу: - разберитесь тут, уладьте. Ты тем более глава, тебе и карты в руки. Ещё раз говорю – объясни как себя надо вести жене, Валере..с кем ты ещё там паутину плёл, не знаю! Всем объясни. А я появлюсь, когда тут всё утрясётся.
Глава поселения и предприниматель, чуть смущённые, но при этом какие-то воодушевлённые и даже чуть просветлённые глядели вслед уходившему бульдозеристу. Фёдорович даже восхищённо цокнул языком и поглядел на Мастыркина, на что тот пожал плечами и молвил:
- Умеет человек, чо.
У вахтовиков
…- вот тогда я и понял, что нету правды, - горячо говорил человек в дорогом костюме, сидящий на простой табуретке, нервно разминая сигарету в руке, - а совесть в тоже время мучила, понимаешь, Дормидонт. Получается вот такой диссонанс, а назад – нельзя. Система ниппель. Ты же многое знаешь уже, да и законы там неписанные, как в банде. Банда воров – правильно люди говорят.
Собеседник задумчиво подкинул дрова в буржуйку:
- Ну а если партбилет на стол? Совесть и здоровье дороже, не?
- Ну что ты. Конечно дороже. Но и жизнь дорога. Так или иначе, тебе её постараются испортить. Тут есть, конечно, вариант – валить из страны. Но почему так многие не делают? Не только потому, что отслеживают их или боятся наворованное потерять. Многие ещё и бежать не хотят, тут своя страна, родня, что с ними тогда будет? Ну и конечно, в душе ждут перемен..
- Перемены будут, - уверенно сказал Дормидонт, - это только вопрос времени. Достала всех эта власть до чёртиков. Нда..и угораздило Вас, но тут я сам вижу, силой затащили. Иначе бы я по-другому с тобой разговаривал бы. Гнилого человека я сразу вижу насквозь, у меня свои университеты..
- Так как мне быть? – спросил Аркадий, - знаете, скажу без фальши – вы мне прямо надежду дали. Есть люди ещё, в душе свободные, у нас. А то я уж грешным делом подумал, что сознание нам подменили, насколько опаскудился народ.
- Слабые – опаскудились, их всегда ломает подлое время, - усмехнулся Дормидонт, - а сильные – ещё сильнее стали. Это тоже закон жизни. Кстати, о слабых. Ну, наших деревенских балбесах. Слушай, Аркаша. Я тебя на бульдозере довезу до стоянке лесовозов через просеку. Там стоянка лесовозов. Мужики предупреждены уже, подкинут тебя до станции, где они лес перегружают в вагоны. Там такси ходят, с ними и до дома доедешь. У нас там утряслось всё. У Сидора, правда бровь разбита, но это ерунда, остальных сильно не трогали. Менты тоже чувствуют перемены, боятся лютовать, как раньше. Посмотрели, как это бывает у других..Ну, в общем, угроза терроризма снята.
- Как глава-то ваш? – улыбнулся Аркадий.
- В больницу он попал. Обострение подагры вроде у него после переохлаждения ног. Но жена его говорит, выпишут на днях. Улыбнулось ему счастье. Сам губернатор, что ли, за бдительность грамоту ему прислал. Но ему эта грамота не главное, главное, на своём месте остаться..
- Так что с балбесами? – спросил внимательный Аркадий, привыкший не упускать никаких деталей.
- Ах, да, - Дормидонт рассмеялся, - наших-то Серёгу и механика Шевеля ты выпусти, - они как раз с твоей машины ступичный узел скрутили и тащили по улице, а их менты приняли тёпленьких.
- А ты сам не противоречишь справедливости, Дормидонт? – задумчиво спросил Аркадий. – Сам призываешь по совести поступать, а тут кража. Это же вроде, как начало двойных стандартов – своих выгораживать, а чужих – наоборот.
- А ты внимательно разберись, кража это или нет. Они хотели выслужиться перед начальством, задержать тебя, как террориста..Это не кража, это слабость человеческая.
- Теперь понимаю тебя, - Аркадий пожал руку Дормидонту, - сделаю, напишу заявление. Спасибо тебе за всё. А у нас-то из-за хаоса всё реже включают здравый смысл..
- Хаос выгоден, - сказал Дормидонт, - но не нам, а тем врагам, что засиделись у власти, да тем, кто им зад лижет, хватает крохи с барского стола. Потом на него все потери списать можно. Но и народ не дурак, понимает это. Не нужно поддаваться на провокации, время уже работает на нас. Ну, поехали, мне некогда. Надо выработку дать за сегодня ещё успеть, да отстающим помочь..
- Интересный человек, - негромко пробормотал про себя Аркадий, запрыгивая на гусеницу бульдозера и протискиваясь в кабину, - встречаются же ещё такие самородки..
Но «Самородок» уже не слышал его из-за рычания дизеля, он был собран и энергично крутил рычаги машины. Бульдозер полным ходом шёл через просеку. Встречные водители на лесовозах кивали ему, а он им..
Совещание в кабинете директора
- Я говорю ещё раз тем начальникам цехов, кто не понимает, - горячился румяный нискорослый человек, заместитель генерального директора по производству, - что в отсутствие директора мы не имеем право обсуждать возвращение к уровню предыдущих зарплат. Генерального уже три дня нет на месте, а это говорит о том, что возможно, будет задержка, как минимум, на месяц.
- Но люди, Дмитрий Никанорович..Сейчас время такое, весна, запасы подъели, какого им без денег-то. Ну хоть бы на своих огородах выжили в другое время, но теперь..Многие в долгах, голодают.
- Я согласна с Дмитрием Никаноровичем, - сказала главбух, - надо ждать Каверзина. На крайний случай, будем решать вопрос голода. Я могу позвонить в банк, через который нам идут платежи на зарплату. Возможен приезд передвижного фургона экспресс-кредитов..
- Да люди и так по уши в кредитах, вы предлагаете им ещё сильнее в ярмо залезть.
-Я человек подневольный, - сказала главбух, протирая очки, - было негласное указание, от партии президента о поддержке банковского сектора. Это есть поддержка государства в трудное время..
- В бюджете денег нет, - поддержал главбуха Дмитриев Дмитрий, - а вы канючите, как девочки.
В это время в кабинет зашёл человек, как было заметно, прекрасно ориентирующийся кабинете. Все взоры удивлённо уставились на него. Многие облегчённо заулыбались. Дмитриев моментально соскочил с директорского кресла и сел рядом.
- Всем здравствуйте, коллеги, кого не видел, - бросил присутствующим Аркадий, - продолжайте, продолжайте совещание, чего застеснялись. Я тут слышал немного ваши речи, когда шёл по коридору. Маленькая поправочка – деньги в бюджете есть. Клавдия Сергеевна, слушайте моё распоряжение – сегодня же выдайте людям зарплату за три месяца и сделайте перерасчёт по старым тарифам, прошлого года. Повторяю – по старым тарифам..да, да, совершенно верно, это которые больше..