КамАЗ и пчёлы

               
В заголовке представлены главные действующие лица в этой, не совсем радостной истории с печальным концом. Как лиса и журавль, волк и ягнёнок, ворона и лиса – они получились такие же нераздели-мые, как герои басен Крылова, в нашем повествовании. Почему я сравнил их с героями басни? Да, простой поучительной моралью, ко-торая следует из рассказа, как из басни. Которую вы сами для себя и извлечёте из этой истории. А кто не определится с моралью, ну, я уж тут не виноват!

Этот случай «из мира фауны» и отечественного автопрома рассказал мой недавний больничный знакомый Володя. Он всю свою созна-тельную жизнь провёл за баранкой автомобиля. Проще говоря, он проработал шофёром (кому не нравиться такое, не совсем красиво звучащее слово, то пусть читает по другому,  водителем) на машинах средней грузоподъёмности, то есть на обыкновенных грузовиках. В свободное от работы время он, согласно местным обычаям, в основном занимался рыбалкой, но это, впрочем, к делу не относится. Однако, жить с детства в таком рыбном месте как Приморо-Ахтарск и иметь другое любимое  хобби, которое там всю жизнь  передаётся из поколения в поколение, это просто нонсенс. Но в своей обычной жизни он  никому и никогда не отказывал в просьбах о  помощи, если, конечно, это было в его силах. Такой вот простой мужик. И это только тогда, когда за ней, помощью, к нему обращались, а сам никогда «в душу не лез» «со своим уставом». В общем, это был такой добродушный чело-век, всегда готовый помочь, про таких людей ещё говорят, что у них «душа нараспашку».

Но вот пришёл в нашу страну год «суровых потрясений» (такое бывает, когда случается всё нехорошее и сразу), 1986 год.  Про этот год «суровых потрясений» люди, то ли с грустью, то ли с улыбкой всегда вспоминают, как о годе, когда: «утопили пароход» (затонул теплоход «Адмирал Нахимов»), «прозевали самолёт» (гражданин Германии Руст посадил частный самолёт в самом центре Москвы, прямо на Красной площади), «взорвали атомный реактор» (авария на Чернобыльской АЭС).
 Вот на эту, самую последнюю в списке трагедию, ликвидацию аварии «вселенского масштаба», «взорванной»  Чернобыльской АЭС, его военкомат срочно, как и тысячи других военнообязанных запаса, «добровольцев», и отрядил. Да, много людей там работало, но разное по продолжительности они провели там время: кто месяц, а кому-то хватало «засветиться» и нескольких минут. Однако, и те, и те являются одинаковыми  «ликвидаторами» «аварии века».

Он, для выполнения работы на «объекте» по профессии, сразу по прибытии на место «дослужения Родине» (служба в рядах Советской армии была давно уже позади), получил совсем  новенький автомобиль «КАМАЗ», «ещё пахнущий заводской краской», как главный показатель новизны в  молве народной в Советском Союзе. Но проработал он «на объекте» на новёхоньком авто совсем недолго, всего каких-то несколько дней. И потом его отправили домой «на дембель», как успевшего «успешно засветиться»  «на объекте» за это короткое время до предельно допустимой нормы, уже достойного «ветерана ликвидации». Восстанавливать, правда, уже надо было только свой родной организм, успевший порядочно потрепаться за столь короткий срок, а не народное «завоевание природы» в виде «приручения атома в мир-ных целях».

Уж, и не знаю, каким образом это получилось (честно, я так и не понял из его рассказа, как всё-таки это у него получилось), что ему подарили «КАМАЗ» по завершении срока пребывания на ликвидации аварии. Этот, ему уже успевший понравиться, новенький «КамАЗ», на котором он «ликвидировал-то» всего несколько дней. Но факт остаётся, и по сей день упрямой вещью: в родные пенаты он уже отправился на личном автотранспорте типа «КамАЗ». По этой же, неведомой для меня причине, его выпустили из «зоны конфликта с природой», на ярко «светящейся» и громко «звенящей» машине.

 Но, выпустив его с машиной, на КПП при выезде его всё же предупреждали об опасности радиоактивной машины и даже просили там же, на территории бросить машину, но сцена напоминала до боли знакомый эпизод из кинофильма «Операция «Ы». Где герой Юрия Никулина произносит, без преувеличения, великую фразу: «Поллит-ровку разбить? В дребезги? … Да я тебя!» Поэтому он от жадности и оставил себе новенькую машину, и как память тоже. Можно даже, наверное, пошутить, что его отпустили домой на его новеньком, собственном катафалке. Но катафалком «КамАЗ» стал не для него.

По дороге из Киева (можно и так сказать, Чернобыль-то не так далеко) в родные Ахтари (так любовно местные жители называют свой город Приморо-Ахтарск), во время остановки для приёма пищи в одном из придорожных кафе, к нему подошёл какой-то мужик и, спросив его ли машина, попросил о помощи в перевозке с пасеки ульев в Ростовскую область. Я уже говорил о широте его души, а тут на радость ко всему прочему пришлось, что второй срок «служения Родине» закончился. Поэтому он с лёгкостью согласился помочь мужику, даже несколько радостно согласился довезти  груз даже за  бесплатно, благо это дело было сподручное: абсолютно по пути его следования домой.

Единственное, что сказал Володя при расставании с «пасечником», когда груз был уже доставлен на место, так это то, что первый баллон мёда с нового места пасеки будет его. Это была, конечно,  обычная в таких случаях,  дежурная шутка с его стороны, на которую, довольный таким отличным оборотом дела «клиент» ответил, конечно же, согласием.

…

Прошёл почти год со времени их расставания после выгрузки ульев под Ростовом, как их снова свела судьба на необъятных просторах нашей страны совершенно случайно. Однако, они даже после долгого расставания (для мимолётного знакомства это большой срок) легко узнали друг друга. И после дежурного «здравствуй-здравствуй» и «как дела – ничего», Володя решил пошутить «в тему»:

- А где же мой законный баллон мёда?

На что последовал совсем уж печальный ответ с горьким вздохом:
- Какой мёд? Пчёлы-то все как одна вымерли…

Больше вопросов у Володи к «старому знакомому» не было. Да и говорить как-то стало больше  не о чем. И они, немного постояв, практически молча, расстались. А пчёлам ведь действительно получился катафалк, да ещё и в деревянных ящиках…

Ну, что, определились с моралью? А что тут определяться -  элементарная жадность.