Я сама как будто бы снюсь, а какие горести могут быть у того, о ком снятся сны?
Как может сон горевать, будто что-то у него с кем-то не складывается – как будто может у него с кем-то что-то да случаться, кроме как сниться ему во сне. Какие уж тут настоящие, всамделишние горести и радости могут еще быть. Все это кажется бредом воспаленного сознания, но однако же все это вечное ощущение полусна, не вполне собственной… реальности и существования, не верится что существуешь ты, и жизнь твоя лишь началась, или же догорает, а казалось бы и вовсе не имеет места быть.
Все эти люди, что ценят тебя, отзываются на «скучал», «не хватает» и «спасибо за то, что рядом» и смутная, древнее нет вера, вернее не_верие в то, что сказано – не как вранье, но чуешь, чуешь собственное безучастие во всем этом. Будто бы действительно только снишься. Будто бы действительно настолько правдоподобно привиделась, что люди радостно сваливают горести и радости, впечатления о тебе, ожидания, и лепят светлый или не слишком образ того, кого им позарез нужно было бы сейчас встретить. А ты – как зеркало, снишься себе и снишься, двигаешься дальше проторенной колеей, которой надо бы, должен бы, так голосят вещественные потоки, такая информация поступает, вот ты и мечешься, как бы даже и выбираешь, да только все бестолку, чувствуется, чувствуется внутри глубинном привкус полусладкой фальшы, что нет тебя, не с тобой, и ни с кем совсем. Что, если проснуться – это перестать сниться? Тогда просветление, высшее кармическое таинство представляется совершенно иным, чем казалось раньше.
Значит, получается, снилась. Значит, получается, так. Не родилась в чреве матери, маящейся от тоски и одиночества, а была придумана ею – и в этом всеобщая семейная тайна, тсс, только никому не говори, что догадалась. Потому что тогда вообще черт его знает, что произойдет.
Каково это, быть осознавшим себя сновидением? То есть, получается, все действительно понарошку (не исключая, впрочем, правила умирания во сне и наяву, всех сувениров – во сне, и наяву); все приступы депрессии- времена, когда у сновидения просто было плохое настроение, и достаточно его смахнуть, как вуаль, найти человеков, которым будет не так безрадостно сниться; то есть, получается, все запредельные шаманские путешествия – на самом деле пробуждения, а все передачи оттуда – всего лишь умения как следует овеществлять во сне.
И это кажется сейчас единственной всамделишней правдой о себе. И совсем-совсем не страшно умирать, не то что жить дальше. Потому как, строго говоря, всамделишне и не существую. Так, чуть более правдоподобное сновидение, снящееся всем кому не лень фантазии и здравого смысла, сбежавший кусочек радуги, кому не страшно признать одним временем «я – сновидение, и принимай как хочешь, хоть перорально, хоть внутривенно». Ну так чего бояться?