No longer mourn for me when I am dead
Than you shall hear the surly sullen bell
Give warning to the world that I am fled
From this vile world with vildest worms to dwell;
Nay, if you read this line, remember not
The hand that writ it, for I love you so
That I in your sweet thoughts would be forgot,
If thinking on me then should make you woe.
Or if (I say) you look upon this verse,
When I (perhaps) compounded am with clay,
Do not as much as my poor name rehearse,
But let your love even with my life decay,
Lest the wise world should look into your moan,
And mock you with me after I am gone.
Когда я умру, оплакивай меня не дольше,
чем будешь слышать угрюмый колокол,
оповещающий мир, что я бежал
из этого низкого [подлого, мерзкого] мира, чтобы поселиться
с нижайшими червями.
Даже если прочитаешь эту строку, не вспоминай
руки, которая ее написала, ибо я люблю тебя так,
что хотел бы быть забытым тобою и в сокровенных мыслях,
если мысли обо мне причинят тебе страдание.
Или если, говорю я, ты взглянешь на эти стихи,
когда, возможно, я уже смешаюсь с глиной,
ты даже моего бедного имени не повторяй,
но пусть твоя любовь погибнет с моей жизнью,
чтобы всеведущий мир не заметил твоего плача
и не осмеял тебя из-за меня, когда меня не будет.
Оплакивай меня, когда умру,
Не дольше, чем звонят колокола,
Мне низкий мир давно не по нутру -
Нижайший червь поможет сгнить до тла.
Того, кто написал сей мадригал,
Не вспоминай, когда прочтешь, молю...
Я не хочу чтоб ты, скорбя, страдал,
Мой милый друг... Я так тебя люблю!
Пойми, коснувшись взглядом этих строк,
Что глиной стану я когда-нибудь,
Любви своей назначь последний срок
И имя мое бедное забудь,
Чтоб мир жестокосердный, как палач,
Не осмеял тебя за скорбный плач.