"Если честно, то мне редко везёт. Я вот и не припомню, когда это было в последний раз. Может прошлым летом, а может и осенью. Ну да, точно осенью. Познакомился с худощавой блондинкой" - начал Виктор Сергеевич, но тут же остановился. Видно от волнения у него пересохло во рту, и он приложился к кружке с жигулёвским. "Я тогда занимался, как мне казалось, очень интересным проектом." Он замолчал и внимательно огляделся вокруг на всякий случай. Не заметив ничего подозрительного, он перешел на шепот."Вы же помните разработку системы противодействия ракетам ПВО?" Мы дружно закивали головами. Мы- это ведущие инженеры Борис Горбушин и Александр Рыбин, третьим в этой компании был я – Андрей Брусникин, старший инженер. Четвертым и самым главным среди нас был Виктор Сергеевич Прунов, заведующий нашей лабораторией.
Работали мы в лаборатории импульсных систем крупного НИИ. который в современной России решал проблемы передачи цифровых данных не только внутри России, но иногда и за её пределами. Как только мы выходили в эфир, тут же начинались крики из стран ближнего, среднего и дальнего зарубежья о вмешательстве России то в избирательную компанию США, то в создании помех нашим соседям по Балтике. Или вот свежий пример: Россия помешала пробить сквозной туннель между Северным и Южным полюсами Земли и туннель, который рыли навстречу друг другу «разъехался». С Северного полюса люди попали в Африку, в центр пустыни Сахары, отчего большинство работающих пришло в восторг. С Южного же полюса все рабочие и инженеры вышли прямо в центре города Урюпинска, чем поставили в неудобное положение местные органы власти: коллектив копателей не прошёл паспортный контроль на границе и не оформил, как положено, рабочие визы.
В этот период Институт работал над очень интересной проблематикой: изучали влияние электромагнитных волн на климат. Директор наш, Петр Валентинович Трунин, был одновременно Генеральным конструктором новой разработки. Практически он непрерывно пропадал или ,как говорили, "дневал и ночевал" в Министерстве. Совещания были частые и посвящены, как правило, они были одному вопросу - усилению системных требований к разрабатываемой нашим институтом конструкции стационарной установки по изменению климатических условий северного полушария Земли. Требования к системе росли от совещания к совещанию, зарплата наоборот, падала.
Мы решили поправить своё финансовое положение. Но будем честными: нам вполне хватало финансовых ресурсов, чтобы один раз в неделю, обычно по четвергам, провести выездную сессию технического совета нашей лаборатории с целью дальнейшей проработки принципиально нового подхода к созданию импульсного оружия двойного назначения. Эту работу мы выполняли,можно сказать, в порядке частной инициативы, надеясь существенно поднять наш финансовый уровень. Надо сказать, что никакого отношения к лазерному оружию наша разработка не имела, несмотря на то, что в хорошо информированных кругах нашего НИИ нас называли «команда гиперболоида инженера Гарина», которому писатель- фантаст Беляев А.С. когда-то посвятил целый роман.
Наше оружие пока существовало только в наших головах, и его двойное назначение зависело от того, вела ли Россия военные действия с каким-нибудь государством или находилась с ним на путях мирного строительства.
В военное время посылаемые в сторону противника электромагнитные колебания большой мощности, замедляли мыслительные процессы командования противника. Противник путал тактические и стратегические задачи, становился вялым, плохо соображал и не мог оказывать должного сопротивления нашим наступающим войскам, одним словом, ему было не до войны. Для усиления эффекта к импульсу замедления добавлялся сигнал достаточной мощности прямого, селективного действия (только действовал от генерал- майора и выше), который наоборот ускорял работу, но не мозга, а пищеварительного тракта у всего генералитета Главного командования противника, что вызывало надёжную, стопроцентную диарею. При наличии такого дискомфорта, противнику ничего не оставалось, как во время сдаться, до применения ядерного оружия.
Планировалось, что это оружие было двойного назначения. В мирное время колебаниями совершенно другой частоты облучали, большие трудовые коллективы областных и районных центров. И тогда у этих коллективов наблюдалось необычное повышение производительности труда, и огромное желание членов коллектива вырваться в передовики производства. А если ещё послать в сторону трудового коллектива дополнительный импульс, как при диареи в военное время, то, как правило, тут же резко возрастало число желающих вступить в члены партии как центристского, так и левого толка. Конечно, наше импульсное оружие не имело технической реализации, но оно ещё только формировалось в виде требований к отдельным узлам и существовало в виде концепций, причем у каждого из нас была своя концепция. Это позволяло каждому обсуждать свою концепцию и принимать её в качестве основной. Я изложил здесь свою концепцию Работать в рамках концепций было приятно (не требовалась излишняя детализация), и привычно (никакой тебе ответственности).
Итак, мы сидели в пивном зале одного из известных торговых центров нашего областного города Пермягорска. Рабочий день был на исходе, торопится домой нам, было незачем: ни жен, ни детей у нас не было. А мамы наши готовы были ждать нас всю жизнь, лишь бы мы были здоровенькими.
"Так, что касается худощавой блондинки- вдруг встрепенулся Виктор Сергеевич – могу сказать честно, это был просто пустой номер. Никакого везения. Чего только я не делал- и сочинял стихи, и ходил с ней на выставки от кубизма и футуризма до
авангардизма, импрессионизма и сюрреализма. Не действовало на неё ничего. Даже водка.
- Может она была фригидная, и вы не с того начали? А эротику пробовали? –вдруг встрепенулся Саша. Можно было подумать, что он большой эксперт по живописи и гинекологии.
- Пробовал такую эротику, что тебе и не снилась.
- Что значит «не снилось»? Не трогайте мою частную фабрику снов. Это моё собственное сновидение и не путайте его с государственным телевидением. Я иногда такие эротические сны вижу, что можно лет десять схлопотать, если мои сны увидит ещё и прокуратура. -Не унимался Рыбин.
- Это как? На основании чего?- спросил Боря.
Рыбин помолчал, потом что- то про себя пробурчал и членораздельно произнёс
- Да по закону о защите несовершеннолетних от педофилов.
Мы повернулись к Рыбину
- А ты что педофил?- почти одновременно спросили мы Рыбина.
- Бог с вами, что вы говорите? Просто хочу сказать, что я за свои сны сейчас не отвечаю, но в случае, если разработают программы коллективного просмотра чужих снов, как я буду выглядеть? Не вы будете отвечать за мои сны, а я и только я! А я уж насмотрелся своих снов и хорошо их знаю. Всякая гадость прёт от эротики до порнографии.- уныло произнёс Саша.
- Да кто их будет просматривать? – спросил Боря.
- Кто? Кто? Да те же кто должен бороться с террористами - сказал я.
Повисла пауза и было слышно как на улице кто-то в третий раз пробовал запеть:
- Летят перелетные птицы в осенней дали голубой…
У меня родились ассоциации
- А если к твоей эротике ещё добавятся сны про секс меньшинства считай тебе хана!
- Хана- как эхо повторил Рыбин.
Опять повисла пауза, но на этот раз всех выручил наш шеф Виктор Сергеевич.
- Ребята, а может нам к чертовой матери рвануть в столицу? Там и с работой полегче и заработки повыше.
Его поддержал Рыбин. Вероятно, он всё-таки боялся за свои сны и их криминальную направленность.
- Да, столица не наш Пермягорск, все-таки мегаполис. Там легко затеряться.
- Не думаю- сказал я- Сейчас не то время. Это в советское время, мне рассказывал папа, наши граждане знали, что есть два вида баз- ракетные и овощные. А сейчас в каждом учреждении база. Найти человека, как два пальца об асфальт, достаточно его пробить по базе. Так что затеряться не удастся.
- Да ладно - не сдавался Рыбин- Пусть с начала найдут в какой базе пробить. Я по себе знаю: все наши базы, как наши чиновники врут безбожно. За базами уход нужен.
В этом отношение Рыбин был прав.
В разговор вмешался шеф.
- Завтра пойду к директору и всё ему скажу, что я о нём думаю.
Он ходил к директору регулярно с завидным постоянством.
Он единственный из нас мог свободно пройти в кабинет директора, минуя секретаршу, и разнести в пух и прах нашего директора. Даже в коридоре было слышно.
- Когда Вы, Петр Валентинович, прекратите врать про среднюю зарплату, акционирование нашего института, про рост производительности труда и финансирование оборонных заказов.
– И после такого обличительного выступления, он, как ни в чём не бывало, выходил из кабинета директора, пересекал приемную и подходил к нам со словами:
"Я ему всё сказал, пусть знает, какого мнения мы о его персоне!"
Мы обычно поздравляли Виктор Сергеевича. Благодарили за честность и смелость. Потом шли в лабораторию, садились за общий стол и устраивали, как мы называли "общелабораторный фуршет". Рядом с шефом всегда сидела Раечка, молоденькая лаборантка, дальняя родственница нашего директора. Все знали, что она по уши влюблена в нашего шефа и души в нём не чает. И ради Виктора Сергеевича, его авторитета и положения в институте пойдёт на всё.
Рейтинг нашего шефа вырос до таких размеров, что в институте поползли слухи о скорой смене руководства. Может руководство и сменилось бы, не прознав Раечка о худощавой блондинке, с которой всё-таки спутался наш шеф. И тогда все в институте узнали, что Раечка договорилась с директором, который разрешил Прунову выступать в пустом кабинете, пока он отсутствует. И всё-таки рейтинг, и авторитет Виктора Сергеевича ещё долго после регулярных посещений кабинета директора продолжали расти. Раечка положила конец этому необоснованному росту, раскрыв тайну посещений кабинета директора Пруновым и его истинное лицо развратника на отчетной, годовой, институтской конференции.