Глава 1 Яичная мечта или Передовые китайские технологии.
Оскудела деревня русская. Куда ни глянь заброшенные дома стоят, таращатся черными глазницами давно выбитых окон, ощерившись прогнившим штакетником некогда ровненьких заборов.
Молодежь подалась в города рубль зарабатывать. Школы и те закрылись закрылись – на пять сел одна, и та почти пустая. Редкие избенки выпускают из труб струйку дыма, будто подают знак вселенной, что есть еще живая душа в деревушке, есть.
На крылечке сидят старик со старухою, оглядывают некогда цветущий полисадник.
- Эх, скукота, бабка, - вздыхает дед.
- Так, может, в картишки? Или кино посмотрим? – заботливо засуетилась бабка.
- Опять картишки? Надоело! А кино, чего там смотреть-то? Одни стрелялки и кровища.
- Так чего же тебе, старый?
- Экхе-хе. Петуха бы послушать на рассвете, - мечтательно прикрыл глаза дед.
- Эвон чего захотел! Где ж взять-то петуха нынче?
- Да… Яишенки бы, а?
- С чего яишенку-то сделать? Кур и тех нет ни у кого. За пшеном в область ездить, так яйца золотые будут.
Дед встрепенулся, что-то смутное отозвалось не то в памяти, не то в сердце. Золотые яйца. Где-то и что-то он про них слышал, а, может, и видел, а вот где, откуда и когда – подзабыл за давностью лет.
Вечером, посербав чайку с сухарями, включили телевизор – два канала он все еще каким-то образом умудрялся показывать. Мировую обстановку и прогноз погоды ящик сообщал исправно и регулярно, а больше-то старикам зачем?
На экране корреспондент вел репортаж из Китая. Китайцы научились делать искусственные яйца – от настоящих не отличишь.
- Эвон чего! Ишь, куда наука шагнула. Вот те и китайцы, - то ли удивленно, то ли восхищенно крякал дед, качал головой и поглаживал все еще густые косматые усы.
Всю ночь дед ворочался с боку на бок, за что не раз получал от бабки локтем в бок, чтоб не крутился, как юла, и дал покою. Репортаж о достижении китайской науки в деле производства яиц будоражил, не отпускал некогда пытливый и сноровистый ум деда.
По утру, пока бабка суетилась у печки, сооружая какой-никакой завтрак, дед загадочно поглядывал через окно на заросшую дорогу, ведущую к райцентру.
- Вот что, старая, собери-ка ты меня в райцентр и книжку свою денежную дай.
- Ох, ты мне! Удумал ли чего? – чуть не выронила казанок из рук бабка.
- Поеду, закажу автомат по производству яиц. Уж больно яишенки хочется и оладушков. Да и омлета давненько не пробовал.
- Очумел, старый! То ж в Китае такие автоматы есть. Не у нас. Нешто не понял.
- А то без тебя не знаю. Ясное дело, что в Китае. Из Китая и закажу.
- Это как же, в Китай звонить будешь из района и на китайском им объяснять, куда тебе и чего доставить, - съязвила бабка. – Да и как ты будешь инструкцию к автомату читать? Не дам книжку, хоть стреляй. Я там на похороны собрала, чтобы ты в гробу, как человек лежал. На яйца искусственные не дам. Вот тебе мое слово! – бабка грозно притопнула ногой.
- Значит, смерти моей ждешь? На гроб, говоришь, мне собрала? Да я почитай и так уже покойник. Какая жизнь без яиц! Ладно, ладно, обойдусь без твоих денег. Небось, Юрка подговорю – на двоих купим.
- Ну, нашел! Юрок-то твой дурак известный, на любую глупость падок, так что самый что ни на есть наилучший для тебя сотоварищ в этом деле.
Старик обрядился в чистую рубаху, пиджак отыскал в шкафу, последний раз на свадьбу сына надеванный. Достал из берестяной шкатулки паспорт и сберкнижку и направился к двери.
- Как бы тебе потом не пожалеть, что в долю не вошла, - и старик вышел за порог.
- Иди, иди, чумовой.
Видно, недолго дед Юрка уговаривал – вскоре по дороге к райцентру легко заклубилась пыль, поднимаемая шарканьем ног двух приятелей, шагающих навстречу яичной мечте.
Глава 2 Бизнес или Все для спорта, все для победы.
Уж как там дед и Юрок оформляли заказ, остается тайной. Но через месяц, верные срокам, указанным в договоре, надежные китайские партнеры доставили в богом забытую деревню красивую коробку с аппаратом, производящим заветные яйца. И еще кучу коробочек с ингредиентами для их производства. Установили автомат, показали деду, как им пользоваться и укатили в свою Поднебесную.
Каждое утро у деда яйца к завтраку. Варит, жарит, одним словом, получает удовольствие по полной, на пару с приятелем Юрком.
Бабка слюни глотает, но виду не кажет. Через неделю не выдержала:
- Слышь, дед, ты бы и мне яичко на яишенку дал что ли?
- Фиг тебе. Ты денег мне дала на аппарат? Вот и не приставай теперь.
Делать нечего, и вправду, ведь денег пожалела. Бабка посокрушалась несколько дней, а потом нашла выход из положения.
- Старый, не хочешь давать яйцо, не давай. А ты продай мне его.
Дед почесал репу, почесал, да и согласился.
И пошло дело. Аппарат яйца исправно выплевывает, дед и яишенку ест, и яйца бабке продает. Тут и соседи стали за яйцами прибегать – кому для блинков, кому еще для чего. Деньги у деда завелись. Пузико сытенькое, глазки горят. Чем не жизнь?
Аж помолодел дед. Не знает уже, чем бы еще себя развлечь, куда бы энергию на яйцах выработанную деть.
Тут пришел к нему молодец из соседнего села. Говорит, спортом занимается, белковая пища ему требуется. Чечевица с горохом уже в рот не лезут, вот и надумал у деда яйца покупать, чтобы к Олимпиаде силу приумножить.
- Милай! – обрадовано всплеснул руками дед. – Да я тебя к Олимпиаде задаром яйцами кормить буду. Ты только потом из телевизора, когда медаль получишь, привет мне передай, чтоб весь мир услышал.
На том и сговорились.
Дед регулярно ингредиенты в аппарат насыпает, яйца вынимает, спортсмена подкармливает.
Слух о дедовом аппарате по всему району пошел. Птицефермы стали подумывать, не перейти ли и им на производство яиц с использованием новых технологий – ни тебе кормов, ни куриного гриппа. Прикидывают сколько аппаратов на птицеферме поместиться может, прибыли будущие подсчитывают, спешат кур побыстрее распродать.
Пока птицефермы в ажитации пребывают, спортсмен наш отправляется на олимпийские сборы. Дед его провожает, руку жмет, об уговоре напоминает
Глава 3 Петух или У кого чего болит.
Волнуется дед, болеет за молодца всей душой, на месте усидеть не может. И надумал пока съездить в Гамбург – петуха купить. Деньги-то есть, чего не съездить, а уж больно пения петушиного на зорьке ему не хватает.
Быстро дед обернулся. С петухом приехал. Красавца привез невиданного. Черно-изумрудный петух, переливчатый, гребешок яркий алый, хвост по последней моде уложен – густой с длинными свисающими перьями на конце.
Петух на зорьке поет, деда радует. Аппарат деньги приносит. Счет в сбербанке растет.
Тут и время Олимпиады подошло. Дед яишенку жарит, у телевизора за новостями следит.
- Что-что? Быть того не может! Это провокация! – орет дед и грозит кулаком телевизору.
- Ты что, старый, совсем одурел? Чего кричишь? – вбегает в комнату бабка.
- Да ты слышишь, чего они там говорят? Будто наш молодец к Олимпиаде не допущен – мельдоний у него обнаружен. Какой там мельдоний! Они что сдурели там? Я что зря на него столько яиц перевел? И все задаром! Нет, я так этого не оставлю.
Долго еще бушевал дед. К ночи только утих, приняв корвалол из мензурки, заботливо поданной бабкой.
Утром дед проснулся разбитый, подавленный и удивленный – петух не пел нынче. И с чего бы это? Осмотрел дед петуха, вроде бы все с ним в порядке, только невеселый какой-то, квелый.
- Эхма! Бабка, беги в райцентр, зови ветеринара. Петух что-то занемог. Деньги за него плачены немалые, не дай бог издохнет.
Ветеринар петуха осмотрел. Грудку ему прослушал, в горлышко заглянул, лапки поподнимал.
- Курицу ему надо.
- Что ты, что ты! – в один голос воскликнули дед и бабка. – Где ж мы ему курицу найдем? Все птицефермы птицу распродали. Петуха и того из Гамбурга привезли.
- Тогда он не жилец. Не могут гамбургские петухи долго жить без кур. Они самые известные в мире производители. У вашего гормон играет, будь здоров как. Еще немного и разорвет бедного от неудовлетворенности природной и тоски по кудахтанью вокруг его мужских чар.
- Чё делать-то будем, старый? Жаль животину. Сам привез, сам и спасай.
- Бабка, посмотри в шкатулке, сколько там денег есть. Завтра поеду, может, найду еще где-нибудь ему курицу. Вот незадача, так незадача, - еле слышно проговорил дед, поправляя холодный компресс на голове.
- Куда ты навострился? Лежи уж. Я сама спозаранку отправлюсь за курочкой. Не чужие, чать.
Глава 4 Рябушка или Опять мельдоний
Много птицеферм обошла бабка – нигде не осталось ни одной курочки. Сплошь аппараты китайские стоят. Плачет бабка, что делать не знает. Того и гляди петух, из самого Гамбурга стариком привезенный, совсем зачахнет, а там, гляди и старик за ним. Ох, горе горькое. Обессиленная бабка присела у оградки. Слышит, шыр-ших, шыр-ших. Откуда? Огляделась – не видать ничего. Недалеко коробки пустые в кучу сложены. Звук оттуда идет. Подошла ближе. Шыр-ших, шыр-ших-ших. Разгребла коробки, а там молоденькая курочка. Неказистая, худосочная. Да, другой нет.
Схватила бабка курочку и бегом домой, чтоб никто не догнал и не отобрал добычу.
- Ты хуже найти не смогла? – ворчливо оглядывал курицу дед. – Куда моему петуху такая замухрышка рябая?
- Да если бы не ты со своим аппаратом, то, глядишь, и другую бы сыскала. Радуйся, что вообще нашла. И не рябая она, а Рябушка.
Петух был менее придирчив в отличие от деда. То ли на его европейский вкус курочка была красавицей, то ли гормон уж сильно давил на гребешок, но петушок не кочевряжился, не ерепенился, сразу проявил горячее чувство к курочке, что и доказал тут же, не сходя с места пять раз к ряду на глазах изумленных деда и бабки.
В этот вечер дед угостил бабку омлетом. И денег с нее за яйца не взял. Да и во все последующие дни не брал. Бабка яйца у него больше не покупала – Рябушка ей к завтраку несла в знак благодарности за то, что та ее подобрала, приютила и замуж удачно выдала.
Вернулся в соседнее село молодец-спортсмен, отстраненный от участия в Олимпиаде. И сразу во двор к деду. Подбегает к аппарату яичному и шварх по нему кулачищем, еще раз шварх и еще.
- Ты что? Ополоумел! - кричит дед, пытаясь оттащить детину от бесценного аппарата.
- Ты из чего яйца гонишь, дед? – злобой пышет молодец.
- Из ингредиентов. Лично из Китая получаю.
- Из каких ингредиентов? Из мельдония твои яйца! Из мель-до-ния!!! Я из-за твоих яиц Олимпипаду профукал! – громыхает молодец, потряхивая кулаком перед сморщенным личиком деда.
- Батюшки! Неужто из мельдония?! – удивляется бабка.
- Быть того не может, - охает дед.
- Может, еще как может!
- А на детопроизводстве это не отражается? – интересуется дед.
- Дед, ты бы о душе подумал, какие тебе дети?
- Дык, это за тебя переживаю.
- Что? – взревел неудавшийся олимпиец и, что есть силы, грохнул еще раз по злосчастному аппарату, который затрясся, зашатался и развалился на составные мятые и гнутые части.
Плачет дед, слезами заливается. Бабка уголком платка слезы утирает, деда жалеет.
Подходит к ним Рябушка и говорит:
- Не плачь, дед. Не плачь, баба. Буду я вам яйца нести. Свежие, натуральные, без мельдония. Ты дед будешь мои яйца олимпийской сборной поставлять. У тебя сейчас конкурентов не осталось. Сколько запросишь, за столько и продашь. Яйца я буду нести простые, а для тебя они будут, что ни на есть самые золотые.
Высохли слезы у деда, схватил он курочку на руки, прижал к себе, расцеловал, но тут услышал недовольный грозный крик Петуха, ревниво следящего за своей ненаглядушкой.
- Не серчай, Питер. Это я от чувств. На что мне твоя принцесса, когда у меня своя, смотри какая, есть? – дед опустил Рябушку на землю, подошел к бабке и нежно обнял ее за плечи.