Я помню дешевые кабаки, ночи в режиме non stop, витающий клубами удушливый дым. И твои глаза. Голубые, теплые, как южное море, и холодные, как льды Арктики. Мы смеялись так безудержно, так весело, казалось, что нет в мире ничего того, что могло бы нас сломать. Мы были песчинками в этом мире, а этот мир заключался в нас.
Мы уходили с головой в море разбавленного вина, пузырящегося кока-колой. Веселье захлестывало волной, и мы шли ко дну ни капли не боясь утонуть. Мне было хорошо, ведь ты – мой спасательный круг, и никакое цунами страстей не смогло бы разрушить всё то, что нас связывало по рукам и ногам.
Я помню бесконечные «вписки на хате» у друга подруги твоей знакомой. Помню балкон и приглушенные голоса, сигареты в тонких руках и дым, уплывающий с шестнадцатого этажа в звездное небо. О, это небо! Для полёта в космос не нужна ракета. Я знаю, как оторваться от земли и без нее.
Я помню твои ледяные руки, серебряные браслеты, которые ты любила без меры. Они так забавно звенели, когда ты гладила меня по голове, когда мне снова хотелось залечь на дно, забиться улиткой в раковину.
Благодаря тебе я знаю, каково это пальцем рисовать солнце на грязном окне в чужой квартире. Сидеть на подоконнике с кактусом в обнимку, звать его то Петя, то Маша, и выговаривать ему: «Почему ты такой колючий? Нельзя же таким быть всю жизнь! Надо и расцвести хоть раз в жизни!».
А теперь понимаю, что я – это кактус. Корифанта элефантиденс. Только розовый цвет совсем не идёт моим колючкам.
А потом ты уходишь из моей жизни. Так быстро, внезапно. Уход, как хлопок дверью. И всё, я понимаю. Угасло за полгода моё солнышко, небо затянуто тучами. И я совсем не чувствую холода, даже колючего снега, который резал моё лицо. И ветра, что нещадно бил меня по щекам, пытаясь отрезвить.
Ушли и кабаки, и бессонные летние ночи, и смех, и серебряные браслеты. Всё ушло. Я не думаю о том, где ты. Просто знаю, что мы ещё встретимся. Ведь если ты однажды появилась на лавке в парке вся в слезах, значит где-то ты обязательно появишься улыбающейся.