*Но наше северное лето,
Карикатура южных зим*
То лето выдалось странным.
Вы же знаете, для чего животным хвосты? Кошке хвост нужен для идеальной балансировки. Без своего пушистого противовеса она не смогла бы вольготно разгуливать по забору или все время приземляться на лапы, сберегая каждую из своих девяти жизней. Лисе хвост помогает запутать преследователя и уйти от хищных зубов охотничьей собаки. Обезьянам хвосты помогают забираться на ветки и добывать пропитание. А павлинам — привлекать самок в брачный период. Короче, хвост нужен для выживания, питания, продолжения рода. Человек пошел другим путем и придумал ради всего этого оружие, политику, ненавистную работу и деньги.
А для чего нужен хвост корове? Кстати, доводилось ли вам слышать, что ученые предложили коров с лица земли убрать вовсе? Якобы, рогатые являются всего лишь промежуточным звеном между травой и молоком. Научившись добывать молоко напрямую из травы, ученые освободили коров от их тяжкого труда. А если нет потребности в работниках, их нужно ликвидировать. А как же мясо коров? Его заменит соя. Или пальмовое масло. А, вы меня простите, навоз заменят вот такими вот работами ученых.
Так вот, хвост корове нужен в первую очередь для того, чтобы отгонять назойливых мух, комаров, слепней и прочих паутов. Именно хвостом, как кнутом, корова разгоняет от себя надоедливых насекомых. Насекомые — второй враг коровы после человека, это факт. Для человека у коровы припасены рога, но мы ведь ведем речь о хвостах, поэтому вернемся к насекомым.
С самого начала мая, а я привык считать май летним месяцем, на улице стояла скверная погода. Дожди сменялись градом, шквальный ветер — сильнейшими заморозками. Когда в первых числах июня пошел снег, никто уже и не удивлялся. Люди начали привыкать к существованию в условиях вечной мерзлоты. Конечно, до сильных морозов не доходило, выпадающий снег быстро таял, а дожди не продолжались больше трех дней, но приятного было мало. Как вы сами понимаете, насекомые толи решили не испытывать судьбу, толи оказались этой самой судьбой раздавлены как, простите за тавтологию, букашки, только отсутствовали они фактически полностью. Хвосты коров бесцельно свисали вниз. Да, это было лето статичных хвостов.
Именно этим летом мне довелось встретить в городском сквере одного загадочного юношу, который поведал мне ужасно любопытную историю.
Сама идея прогулки в парке в столь противоречивую погоду была странноватой. Большинство горожан предпочитало проводить время дома, лишь изредка перемещаясь в кафе и кабаки. Пустующий парк был для меня идеальным местом. Люблю, знаете ли, бывать в одиночестве там, где обычно полно народу. Меня привлекают предрассветные пустые перроны, днем кипящие от людских потоков. Мне нравится безлюдный коридор центральной больницы, где будет не протолкнуться уже через пару часов. И все в таком роде.
Парк действительно был практически безлюден. Если не считать редких одиночек, которые просто пересекали его в надежде поскорее добраться домой, то, кроме меня, праздно шатающихся в сквере было не найти. Я не спеша брел по аллеям, сворачивая на произвольно натоптанные тропинки и снова выворачивая на дорожки из раскрошившегося асфальта. Когда-то человек возомнил, что асфальт способен сдержать напор корней хвойных деревьев, но просчитался. Корни вспучивали покрытие, пробивались сквозь него, куда им вздумается. Вскоре дорожки были сплошь усеяны рваными ранами. Я не стал бы винить первопроходца этой идеи. Все же асфальт творение надежное, особенно сделанный за границами нашей страны. Но тех, кто раз за разом пытался асфальтировать развороченные корнями дорожки, я готов ставить к стенке.
Природа вообще удивительная вещь. Или природа вещей удивительна? Не знаю, я не философ и не филолог, к счастью. Но только удивительного в природе и впрямь хватает. В сквере вновь пошел снег, уже привычный для того июня. Крупные хлопья кружили на ветру и опускались под ноги. Я бы так и думал, что это самый обыкновенный летний снег, если бы не попытался поймать одну из снежинок ртом. Я действительно поймал ее, ловко подпрыгнув за улетающим произведением ледяного искусства. Но едва она угодила мне в горло, я осознал, что это никакой не снег, а тополиный пух. Да-да, пух. Холод и дожди смогли победить даже насекомых, но не старые тополя, которые и не такое видывали на своем веку. Пушинки сновали в воздухе, предвкушая появления любительниц загадывать желания. Поймав такую пушинку, юные девы крепко зажимают ее в кулак и шепчут свое сокровенное желание. После чего раскрывают ладонь и сдувают бедняжку в дальнейшее плавание. И летит она, не ведая, что же ей делать для того, чтобы желание юной принцессы сбылось. Я откашлялся и поспешил вернуться на главную дорогу, в надежде запить чем-нибудь проглоченное мной незагаданное желание.
На главной аллее сквера у киоска с горячим кофе и холодными пирожками я встретил того самого загадочного незнакомца. Он явился из неоткуда. В смешном плаще и совершенно неуместной в наше время широкополой шляпе, с потертым чемоданом в руке, он выглядел гостем из другой эпохи. Эдаким Мистером Кто, только что вышедшим из своего Тардиса. Как и я, он купил стаканчик чая. Как и я, он был возмущен его вкусом.
— Ну и жижа!
— Что, простите?
— Я говорю, не чай, а просто жижа какая-то. — При этих словах он сделал большой глоток.
— Полностью согласен, — отхлебнул я в ответ.
Завязался нелепый разговор о чайных предпочтениях. Наконец, дело дошло до необходимости познакомиться. Загадочный тип первым протянул руку.
— Евгений. Дурное имя, согласитесь.
— Отчего же? — удивился я, совсем забыв представиться в ответ.
— Потому что женское. Женское, и не спорьте, — перебил он мое желание удивиться. — От настоящего имени Евгения мои предки просто отщепили букву и заменили ее каким-то кратким недоразумением. Другое дело, имя Александр. Вот оно по-настоящему мужское. А Саша, имя девичье, прекрасно его дополняет.
Честно говоря, я пришел в ужасное смятение от такого напора, но спорить с ним не решился. В конце концов, мне встречались люди и с более нелепыми именами. Взять хоть этих победителей, которые оторвали окончание у прекрасного имени Виктория.
— К тому же, мне пришлось пострадать из-за этого имени. И пострадать серьезно.
Я ощущал, как ему хотелось рассказать свою историю. Честно говоря, я и сам заинтересовался ею. Не каждый день за чашкой чая в парке можно встретить столь интригующую личность. Я всем своим видом показал заинтересованность в продолжении.
— Вы, возможно, знаете, что имя это изначально принадлежало людям благородным, так сказать, с хорошими генами. У нас его, правда, исковеркали и переврали, прицепившись как репей к части про гениальность. Гений. Жить с этим не просто. Особенно, когда дела ваши не так чтобы блестящи. Мне, поверьте, есть с чем сравнивать. И я точно знаю, о чем толкую. Может быть, еще по стаканчику этого мерзкого пойла?
Я взял еще два стаканчика с чаем и с жадностью продолжил поглощать историю моего нового знакомого. Евгений морщился от горьковатого напитка и продолжал свой рассказ.
— В школьные годы меня не хотели принимать ни в одну компанию. Мальчишки — били, девочки — сторонились, взрослые — жалели и утешали. Спорный вопрос, что из всего этого ранит больше. Можно сказать, друзей у меня не было. Точнее, моими друзьями стали книги. Да, я много читал, натренировал память, развил способности к математике и цифрам. И потому преуспел в гуманитарных отраслях: журналистика, история, переводческая деятельность. Бьюсь об заклад, вы сталкивались с моими переводами. Разве вы не читали новую книгу из серии про мальчишку со шрамом. «Гарри Поттер и месть дурнопахнущего полурослика», так она называлась. Читали?
Я виновато пожал плечами. Было неловко сознаваться, что я совершенно не сведущ в тенденциях современной литературы.
— Тогда прочтите, сильная вещь. А перевод еще лучше. Но я не об этом. Я достиг многого, как я уже сказал. Как мне это удалось? Очень просто. Однажды я открыл для себя простой и действенный способ успевать больше, чем обычные люди. Например, вы. Вы ведь обычный, не правда ли?
— Самый что ни на есть, — с готовностью рапортовал я.
— Вы меня простите, но это бросается в глаза.
Я лишь развел руками. Впрочем, Евгений этого даже не заметил.
— Я изобрел собственный способ быть на шаг, на несколько шагов впереди остального мира. Сколько, по-вашему, секунд в одной минуте? Можете не отвечать. Шестьдесят, верно? Как и минут в часе. И вы, когда вас просят выполнить задание за 1 час, привыкли делать все ровно за 60 минут. Мой час равен вашему, общепринятому, но для себя я решил, что в нем ровно 100 минут. Это позволило мне обогнать ваше время и быть впереди практически во всем.
Честно говоря, я ничего не понял. И хотя собеседник мой рассказывал очень увлеченно, мне все это показалось сущим бредом.
— Но ведь нет особой разницы, как считать время. Вы тратите на выполнения тех же функций то же самое время, только посчитанное иначе.
— Вы ошиблись, друг мой. Тут я ничем не лучше вас. Я, как и все, выполняю поручения за 60 минут. Только своих собственных, которые короче ваших на 40 процентов. Таким образом, я успеваю почти вдвое больше, чем обычный человек. На любой должности, в любой сфере деятельности. Простой подход, но он принес мне успех. Я стал преуспевать, стал хорошо зарабатывать, получать приглашения на семинары и мастер-классы.
Он вдруг замолчал, словно заговорил о чем-то жутко неприятном. У меня тоже такое бывает, когда речь заходит о том, как однажды я ночевал под одним одеялом с... Впрочем, я не люблю об этом вспоминать.
— Евгений, — начал я предельно мягко, — не подумайте, что я вам не верю. Просто ваша история звучит очень чудно. Так уж вышло, что в нашем небольшом поселении я, по долгу службы, слышал практически обо всех чудаках. Более того, с большинством из них я знаком лично. В основном это бестолковые изобретатели несуществующих жанров музыки или бесталанные интрапренеры никудышных бизнес-идей. Но о вашем увлекательном методе мне слышать не доводилось.
— Это вполне логично. Я не пробыл у вас и недели. Мой первый семинар здесь провалился и обречен стать последним. Мой путь лежит на вокзал. Я хочу поскорее покинуть ваш город.
— Что-то пошло не по плану?
— Именно что по плану. Но только не моему. По подлому плану ФрОлова, — Евгений сделал сильный акцент на ударение в первом слоге.
— Может быть, Фролова? У нас эту фамилию произносят именно так.
— Нет, именно ФрОлова. Поверьте, уж я то знаю фамилию своего врага. Она происходит от чудесного русского имени Фрол, искаженное греческое слово «цветок».
Я был вынужден согласиться. Просто мне было слишком интересно узнать, как же этот Фролов сын навредил непризнанному гению.
— Он преследует меня на протяжении нескольких лет. Изучает мой маршрут, мой график. Его появление ожидаемо и неожиданно. Он — единственный, кто может успеть за мной в этом гонке с человечеством.
— Но что он сделал?
— Ему не нужно делать многого. Достаточно выдать на людях какую-нибудь глупость обо мне. Страшно то, что все эти глупости — правда. В моей биографии хватает темных пятен, как и у каждого человека, не правда ли?
Я снова вспомнил про то одеяло и поежился от холода.
— Этот мерзавец знает их все. Даже те, которые я забыл. А особенно те, о которых я забыть мечтаю. Вот и сегодня он поведал собравшейся публике один скверный случай из моей школьной жизни.
Вы себе не представляете, как мне хотелось услышать эту историю, но я не мог просить Евгения рассказать мне ее. Но просить не пришлось.
— Я солгал, сказав, что у меня вовсе не было друзей. Один был. Слава. Хорошее имя, верно? Вячеслав. По-моему, идеально звучит. Произошла эта мерзкая история, извиняюсь, в туалете, во время перемены. Кабинка в нем была одна и мы заходили в нее по очереди. Я как раз ждал своего друга, когда в туалет ввалился школьный хулиган с ужасно страшной физиономией и ужасно смешной кличкой — Пумба. Он сразу же прицепился ко мне, как и всегда. Я был едва ли не любимым объектом его издевательств. «О, двое из ларца здесь! Значит так, мелочь, времени на вас тратить не хочу, но на один пинок найдется. Поджопник получит тот, кто старше. Я маленьких не трогаю!» — он смеялся прямо перед моим носом. И я малодушно сказал, что Славка старше меня на целый месяц. А Пумба рассмеялся и выписал мне пинок, да такой, что я свалился на пол. И лежа на полу я видел, как Славка молча вышел из туалета. И больше он со мной не разговаривал.
Повисла долгая пауза. Я не знал, что сказать. Мыслей было много, но все они были далеки от сквера, где мы пили горький чай.
— Мне пора. — Он поставил стакан на столик. — Чем раньше я уеду, тем быстрее местная публика забудет о моем позоре.
— Разве людям есть дело до таких вещей? Разве их интересует, каким вы были в школе, ведь сейчас вы успешный человек.
— Мне есть до этого дело. Этого достаточно.
Он подхватил чемодан и начал суетливо озираться по сторонам. После чего протянул мне руку.
— Прощайте.
— Слушайте, — решил я вдруг как-то посодействовать человеческим проблемам, чего обычно делать не люблю, — может быть, вам засудить этого Фролова? Привлечь за преследование, да и засадить лет на десять? Я знаю отличного адвоката.
— Исключено, — прервал меня Евгений. — Я не могу засадить Фролова. Я и есть Фролов.
Он, как заправский ковбой, ущипнул край широкого поля своей шляпы, развернулся на месте и зашагал прочь. Я же остался стоять неподвижно с остывшим чаем в руке и желудке. Человек в плаще растворялся в начавшемся снегопаде. Теперь уже настоящем и таком привычном, июньском снегопаде.