Все наше село отапливалось зимой дровами и только в котельных топили углем, который завозили летом по реке Амгунь. Зима 1967 года выдалась морозной и снежной. Я учился уже в 7 классе. Зимой отец каждый год выписывал в лесхозе двадцать кубометров дров, по зимнику дрова привозили тракторными санями к дому. Сани надо было разгрузить за три дня, так как они были всегда востребованы. Сани разгружали семейством: я, мать и отец. Мало их было разгрузить, но и закатить дрова – кругляк за ограду. На что уходило много времени. Потом начиналась пилка дров. Кругляк, что поменьше пилили ручной пилой, именуемой в народе «Дружба-2», так как требовалось на пилку два человека. Иногда, с помощью приходил сосед с мотопилой «Дружба-4» и дело двигалось спорно. После того как все бревна были попилены на чурки, наступала пора колки. Здесь уже работали только мужчины. Причем колоть, надо было уметь. Мерзлые чурки кололись не топором, а колуном, особым топором с толстым носом. Такой колун работал по принципу ледолома, тупой нос топора с силой всаживался в чурку и раскалывал ее на двое. Колоть, обладая некоторыми навыками, было не сложно, и за недели две все дрова были поколоты. Наступала ответственная пора складывать их в поленницы. Отец в этом отношении был педант, он складывал их ровно, красиво, не как соседи Скопцы, которые просто сваливали дрова в ряд, который нередко по весне заваливался на бок. Поленницы получались стройные одна к одной. Делалось их штук пять, до следующего завоза.
Зима была в разгаре, но с таким запасом дров она была не страшна. И тут отец обратил внимание, что поленницы, с тыла начали как-то тощать. Поленницы задней частью были обращены в не большой проулок – путь до колодца. Получалось, что кто-то тырит наши дрова, хотя и была добротная изгородь. Воровать, в селе было не принято, и обвинять кого-то в этом было опасно. Можно было прослыть склочником, что немало важно на селе. Отец только разводил руками: «Не пойманный не вор». Пытались натянуть на забор колючую проволоку, но это не помогало, дрова продолжали потихоньку исчезать. Но должен же быть какой-то способ, который прекратит воровство. Я вспомнил, как мы с пацанами, на берегу реки бросали в костер ампулы с лекарством. В костре они закипали и не хило взрывались, причем был сделан вывод: чем больше ампула, тем сильнее взрыв. Самыми сильными ампулами были ампулы с глюкозой, довольно большие. Дома я, без труда, отыскал такие просроченные ампулы. Теперь стояла другая задача, как их поместить в полено. Пробовал просверлить дыру, вдоль полена коловоротом, но сверло по мерзлой древесине не шло. Выручил случай. На уроках труда, мне доверили высверливать, по разметке лишнею древесину с болванки – корпуса будущей модели корабля на сверлильном станке. Быстро сообразив, что это-то мне и нужно, на следующий урок приволок полено. Затея удалась, дыра получилась ровная и глубокая, даже чуть больше диаметра самой толстой ампулы. Придя домой, я в полено поместил ампулу. Затем выстругал чопик – затычку, заткнул им дыру, а торчащие остатки чопика отпилил ножовкой. Получилось целое полено, ничем не отличающееся от других. В сумерках вечера положил полено на место в поленнице где брали дрова неизвестные. На утро, собираясь в школу, заглянул в поленницу – полена не было – исчезло. Оставалось ждать дальнейших событий. Но никаких событий не было, за исключением того, что дрова с поленниц перестали пропадать. И лишь весной, я случайно узнал от младшего Сереги Бочкарева, что у них было зимою. Весной вся поцанва вечерами рыбачила на заберегах Амгуни, при этом жгли костры и рассказывали разные истории, вот и Серега рассказал свою: «Вечером затопили печку, дров было мало, а о запасах своевременно не позаботились, старшие сходили, притащили немного дров. Сварили ужин, сидим, ужинаем. И тут как бабахнет, с испугу сестры – девки, Ирка и Женька полезли под стол, мать и старший брат к печке, а там, в принципе ничего такого, только остатки макарон, которые варили в кастрюле, прилипли к потолку. После этого мать запретила таскать дрова у соседей». «И правильно сделала» -по думал я, ибо у меня рождалась идея, а не запаковать ли в полено, латунный патрон, шестнадцатого калибра, набитый порохом и запрессованный с наружной стороны. Такие патроны мы тоже испытывали на досуге, он взрывался с грохотом как снаряд, без особых последствий, но печку бы разворотил. Хорошо, что вовремя перестали воровать дрова. Вот такая история.