одинокий ангел.
— Что случилось вчера? — просматривая запись недавнего «циркового выступления», спросил Коллинз.
— Циркачи убили Кристофера Донована на благотворительном вечере, который тот устроил по случаю открытия детской больницы, — констатировал отчёт о случившемся детектив Розенфильд. — Они взяли заложников, оккупировали здание, угрожали расправиться со всеми.
— Эта девчонка и клоуны — террористы, позавчера взорвавшие торговый центр. Мы до сих пор не нашли их, а они и продолжают бесчинствовать на улицах нашего города, — потирал виски Коллинз. Края чашки безмолвно обжигали губы. На этот раз кофе не бодрил. Бесполезное пойло.
— Сэр, ещё кое-что, — зямялся Розенфильд.
— Говори.
— Расследовать это дело к нам направили спецагента ФБР Райдер.
— Спецагента Райдер? Первый раз о нём слышу, — удивился мужчина.
— Сэр, это она, — кротко добавил Розенфильд, глядя на то, как его начальник подавился кипятком.
— Она? К нам направили женщину? Они и вправду думают, что мы не справимся сами?! — нервно ударил кулаком по столу Джонатан.
— Спецагент скоро будет здесь. Будьте благоразумны, — успокаивал не на шутку злого начальника детектив. — Кроме агента Райдер сюда направили ещё Дилана Купера...
— Этого прохвоста Купера?! — не успевал перевести дух Коллинз. — Бабы нам в отделе не хватало, так ещё и этого чёрта решили прислать. Негодяи, покажу я им Кузькину мать! Он рычал в исступлении охрипшим голосом. На деревянном столе появилась трещина. Для него это был недопустимый исход.
— Господи, теперь они втроём мне спокойно жить не дадут, — вздыхал Розенфильд. Красный как Дьявол шеф грозил растоптать всё живое, что попадётся под руку. Чёрная полоса в нелёгкой деятельности правоохранительного корпуса. И его личный просчёт.
***
Тот, кто сказал, что время лечит — солгал. Сегодня Хэрриет твёрдо вознамерилась расстаться со всеми иллюзиями по поводу людей. Ей с ними всё никак не везло. Она надеялась, что вот-вот грядёт ветер перемен, но нет.
Нужно было поговорить с Джессикой.
Думая о ней, что-то внутри неё вмерзало в лёд. Башка раскалывалась от свежих кадров кровавого знамени их личного цирка Шапито, растекающихся багровой рекой мозгов. Безумный красный смех... От него мурашки непроизвольной дрожью расходились по коже. И эти глаза... Полные ненависти и злобы. В них было отражение её самой. Всё это заправски сводило с ума и без того сумасшедшую. Хотелось всё бросить и пойти назад, к своему «убийце», но батрачество не отменял никто. Конкретно в этот день учесть была незавидна с девяти до трёх. Она думала, что её депрессия — это не болезнь. Всего лишь последствие безделья. Просто нужно было найти себе хобби. Она сама хотела страдать! Чтение и разрывающие уши биты ненадолго отвлекали от суицидальных дум.
— Извините, вы не поможете?
Безразличный взгляд скользнул по вычерченным голубым маркером венам и джинсам-бойфрендам. Она тут, вообще-то, пыталась больше ненавидеть себя. Но какой-то неразумный индивид, однако, осмелился прервать её.
«Пожалуйста, заткнитесь и идите на ***», - по-змеиному прошипела Хэрриет. По знанию парселтанга она могла бы тягаться с Гарри.
— Хэй, вы меня слышите? — повёл ладонью перед её лицом красавчик. Ей вдруг захотелось вдарить ему по смазливой физиономии. На её горе она была слаба на передок и мажоров.
— Да-а, а что хотели-то?
— Который день ищу пластинку Хендрикса, «All Along The Watchtower».
Внутри Хэрриет дико орнула с этого. Он. Ищет. Хендрикса. Ей казалось, что его потолок — это «’N Sync».
— М-м-м, круто. У нас он есть. Только вот, — не смогла перебороть необузданное желание подстегнуть его, — не тяжеловат ли будет?
— Смешно, — ухмыльнулся парень в её манере. — Можешь не сомневаться.
— Ой, а мы уже на ты?
— Ты против?
— Да нет, что ты, — передразнивала его без конца Хэрриет. — Может, ещё кого подогнать? Джоплин, Моррисона?
— Я знаю одно местечко, где без конца крутят их песни.
О, всё. Пошло-поехало, пацанва. Как и ожидалось, новая порция сердечных шрамов уже подъехала.
— А вот теперь мне смешно...
— Дин.
— Я как раз ищу повод обесценить свои чувства. Ты прямо вовремя.
— Ха, ну я рад, — вольничал, пока дают, блондин. Дин...
— А ты не Винчестер часом? Откуда столько спеси? — вскинула бровь Хэрриет, упирая руки в боки.
— Всё для тебя, рассветы и туманы. И спесь в том числе. Твоя реакция бесподобна.
— Кончай придуриваться. Кто ты вообще такой, чтоб я согласилась пойти с тобой куда-либо?
— Твой будущий парень, я думаю, — без тени сомнения ответил он. Его уверенность в себе не знала границ.
— В твоём тихом омуте черти завелись, я полагаю.
— Нет, твои бывшие бойфренды просто не в курсе, что я сложу их трупы к твоим ногам.
Она уже начала остывать, боясь, что может согласиться. Только остановить бы процессы влюбляния! Процессы мутные, неясные, неподдающиеся логике и здравому смыслу.
— Я заеду за тобой, как созреешь.
Очумела, одним словом. Что за самонадеянный мужчина? Как это? Её облопошили только что? Наверное, это лишь проекция больного воображения, которая проносится с невероятной скоростью за миг до физической смерти... Хитрая попытка вырваться из рутины. Луна вдруг стала светить днём, а её Солнце обещалось явиться ночью. Как знать, может, это любовь?
Смена подошла к концу. Обыденная схема. Поймать такси, поехать по уже протоптанной дорожке... Дойдя до квартиры Вайолет, Хэрриет как не в себе огляделась по сторонам и тяжко вздохнула, нажимая на дверной звонок.
На этот раз дверь отворила Джессика.
— О, какие люди, — без всякого интереса в голосе произнесла она. — Проходи, не стой в дверях.
Они пошли по обычному маршруту этой огромной квартиры, пройдя мимо комнат Джека и Вайолет. Комната Джессики показалась ей довольно освещенной и даже уютной по сравнению с остальными. Правда, вычурные шторы цвета фуксии и увешанное мишурой зеркало были чересчур броскими. На зеркале висели фотографии её и Тайлера. На них они выглядели такими счастливыми, словно выжимали из себя это счастье до изнеможения.
— Не думала тебя здесь увидеть, — сказала Джессика, намешивая себе какой-то порошок в стакане.
— Я тоже на это не рассчитывала, — ответила Хэрриет, поджав губы. — Пришла в себя после вчерашнего?
— А что было вчера? — как ни в чём не бывало спокойно спросила Джессика.
«Она, что, прикидывается?» — глядя на невозмутимое лицо блондинки, подумала Хэрриет.
— Как? Ты не помнишь? — удивлённо спросила она.
— Почти ничего. Видимо, мои таблетки хорошо помогают.
«Таблетки? Так значит, ей просто отшибло память? И никто ничего не говорит?» — задавалась вопросами девушка, испуганным взглядом смотря на Джессику.
— Не бойся, — заметив её взгляд, поспешила добавить Джесс. — Я давно их принимаю. Они помогают забыть мне неприятные воспоминания. Так о чём ты хотела поговорить?
Хэрриет находилась в полнейшем ступоре. Какие-либо аргументы мигом иссякли, остался только осадок от того, что не знаешь, как помочь человеку, удаляющему нежелательные воспоминания в пользу счастливого неведения правды.
***
5 июля,2016
Дорогой дневник!
Как же люди всё-таки боятся правды! Она съедает их, делает беспомощными и уничтожает всю их сущность, заставляя лгать самим себе. Одной из таких людей является Джессика Лэйк. Я не виню её, она сама выбрала ту жизнь, жизнь без боли, в которой нет места страданиям и смерти. Было безумно жаль наблюдать, как воспоминания возвращаются к ней, разрушая её, с таким трудом, выстроенный мирок. Не представляю каково это — всю жизнь прожить во лжи, но знаю только лишь, что от такой жизни ещё никому не становилось легче. Рано или поздно придётся вновь прожить забытые воспоминания, которые с новой силой ударят по нашей реальности.
Когда я пришла к ней сегодня, Джессика даже не вспомнила о том, что вчера убила человека. А её «друзья», даже парень, ничего не имеют против того, что она просто избавляется от ненужных воспоминаний. Они не понимают, что воспоминания, какими бы они ни были, составляют часть нашей жизни.
Затем Джессика прервала мои раздумия и сказала, что хочет прогуляться. Я ответила, что с радостью составлю ей компанию. Мне было страшно оставить её одну, без присмотра, прямо как ребёнка. Раньше я рядом с ней чувствовала себя маленькой неуклюжей девочкой, а сегодня, не взирая на то, что было вчера, мне хотелось помочь ей.
Мы долго гуляли по городу, говоря о том о сём, не касаясь темы вчерашнего вечера. Казалось, ей было всё равно, что целый день выпал у неё из памяти. Меня это чертовски напрягало.
Когда мы дошли до полупустынных дорог, на которых не было ни единого человека, я спросила, куда же мы всё-таки идём. Она ответила, что к очень близкому ей человеку. Мне даже стало интересно. Пройдя мимо полуразрушенных жилищ, мы пришли к одноэтажному деревянному дому. Зайдя внутрь, я увидела стариков и старух, попивающих чай и играющих в домино. Джессика же расплылась в улыбке и огляделась вокруг. Казалось, будто она шла к этому месту всю жизнь. Она присела к одной из старушек и крепко обняла её.Та рассмеялась и поцеловала её в лоб. Я подошла к ним и Джессика представила меня старушке. Её звали Люсинда, она была подругой бабушки Джесс. Она хотела повидаться с ней, но Люси сказала, что та заболела и её опять увезли в больницу. Джессика расстроилась и опустила голову. Люси поспешила её успокоить и убедить в том, что с ней всё в порядке, и она бы хотела вновь увидеть её танец. Джесс обрадовалась и как ребёнок запрыгала на месте, а потом убежала куда-то. Я спросила Люсинду, куда пошла Джессика, и она ответила мне, что та покажет нам любимый танец её бабушки и сейчас переодевается. Мне было интересно узнать о том, какая у неё бабушка. Люси странно посмотрела на меня и спросила, как давно я знаю Джессику. Я ответила, что всего пару дней, но у мы уже достаточно сблизились. Она сказала мне то, что я никак не ожидала услышать — бабушка Джессики умерла три месяца назад и похоронена на местном кладбище. Я была в шоке. Логичным от меня был вопрос, почему Джессика до сих пор не в курсе, но, кажется, я уже знала ответ. Джесс так сильно расстроилась, узнав о смерти единственного родного человека, что хотела покончить с собой. Её забирали в лечебницу, где совершили промывку мозгов. Мозг Джессики просто убирает нежелательные воспоминания из её памяти, поэтому она до сих пор не «знает» о смерти бабушки.
Вот этот момент я увидела Джессику во вчерашнем костюме ангела и серебристой пачке. Ее ноги были в пуантах и она начала танцевать. Всем остальным было всё равно, но только не нам с Люси. Мы неотрывно наблюдали за каждым движением Джессики. Она кружилась по комнате и то плавно, то резко двигала руками и ногами. Всё её существо казалось мне чем-то большим, чем просто девушка или человек.
— Она — ангел, — произнесла Люси. С её глаз медленно текли слёзы, а танец Джессики всё ещё продолжался. Каждое её движение было наполнено столькими эмоциями, что мне казалось, будто какая-то ее часть всё ещё помнила все пережитые ей боль и страдания. Белокурые волосы кружились вместе с ней, ноги отбивали неслышимую никому мелодию, пропитанную каждым кусочком этой короткой, но богатой страданиями жизни.
— Это Ингрид сшила для неё это платье, — с горечью говорила Люси. — Она каждый раз просила станцевать её, ведь Джесси так чудесно танцует.
Из глаз старушки все ещё текли еле сдерживаемые слёзы. Видимо, слишком много воспоминаний хранило это место.
— Ингрид воспитывала её с самого детства. Мама Джессики рано умерла, но она никогда не страдала от недостатка внимания. Инрид сильно любила её, она же впервые отвела Джесси на балет. Она мечтала, что её внучка станет известной балериной. Жаль, что Ингрид не увидит этого... — не в силах больше говорить, оборвалась Люси.
Вдруг Джессика резко упала на пол и начала рыдать. Все находящиеся там оглянулись на неё, а она продолжала захлебываться в слезах.
— Бабушка! Бабушка! — закричала она и выбежала оттуда. Я выскочила вслед за ней. Джесс бежала, ни на секунду не останавливаясь, пока не пришла к кладбищу. Она медленно подошла к одинокой могиле и упала перед ней на колени, держа в руках лежавшие там бледно-розовые цветы. Я стояла рядом с ней и ждала, пока она придёт в себя, вспоминая каждый прожитый ею кусочек жизни. Когда Джессика перестала плакать и поднялась на ноги, то произнесла всего лишь одну фразу:
Я больше не боюсь. Я больше не боюсь своих воспоминаний.
Я взяла её за руку и мы простояли так, наверное, добрых три часа, пока не стемнело. Потом мы пошли домой, невзирая на то, что все пялились на наряд Джессики. Я боялась первой начать с ней разговор, думая, что ей будет тяжело что-либо обсуждать со мной сейчас. Все-таки Джессике пришлось пережить заново самые болезненные моменты, которые были похоронены ею глубоко внутри. Но первой начала говорить она.
— Прости меня, — произнесла Джесс, смотря куда-то вдаль.
— Всё в порядке, я понимаю, что у тебя сейчас не самое лучшее время, — пыталась утешить Джессику я. Но мой взгляд привлёк довольно большого размера шрам на её лице, прикрытый волосами. Раньше я не обращала на него внимание и мне хотелось спросить её об этом, но сейчас был не самый подходящий момент для этого.
Вдруг раздался душераздирающий крик матери, ребёнок которой остался в полыхающем здании. Огонь поглотил его и пожарники убеждали женщину, что малыша уже не спасти. Неожиданно Джессика рванула с места и ринулась прямо в этот дом. Я хотела пойти за ней, но было уже поздно. На секунду я подумала, что Джессики больше нет. Холод пробрал мою кожу, на глаза навернулись слёзы. Я всё ждала и ждала, что она выйдет оттуда живой и невредимой. Но этого не происходило.
Внезапно сквозь поглощённый дымом огня выход стал виден силуэт девушки. Это была Джессика и в руках, прижав к груди, она несла маленького человечка. Они были больше чем девушка и младенец. Они были одним целым. На них не было ни единой царапины. Мать младенца бросилась к ней, рассыпаясь в благодарностях. Все называли это чудом, а Джессику — ангелом. В этот момент крылья у неё за спиной стали будто настоящими, а она в самом деле была ангелом. После всего этого в моих глазах Джессика выглядела совершенно по-другому. Если бы я не знала, что она до этого делала, я бы не поверила, что это чистое, невинное создание способно обидеть даже муху.
— Пойдём домой, — проговорила Джессика с одухтворенным видом. Я молча повиновалась её требованию.
Мы вернулись в квартиру за полночь, но я ни чуть не чувствовала себя уставшей. Последние три дня мне трудно заснуть — слишком много всего навалилось сразу. Джессика мне предложила остаться у неё, а Тайлера она отправила к Джеку. Когда мы легли, то сначала я просто лежала к ней спиной, тупо глядя на стену. Ей, видимо, тоже не спалось и она шумно дышала и ворочалась из стороны в сторону.
— Мне кажется, что самое страшное во всём этом то, что сейчас я ничего не чувствую, — начала говорить Джессика, глядя в потолок. — Ни боли, ни разочарования. Внутри пустота, будто лишился чего-то очень важного, но не знаешь чего.
— У тебя же умер единственный близкий человек, — ответила я, глядя на растрепанные белокурые волосы. И тут я снова заметила зарубцевавшуюсю полосу, сравнявшуюся с кожей. Джессика, заметив это, машинально прикрыла её волосами и отвернулась. Я сделала тоже самое, подумав, что она обиделась на меня.
— Это случилось несколько лет назад, когда я ещё жила в пригороде вместе с бабушкой, — вдруг начала она. — У нас устраивали местный показ мод, а меня мама одной моей знакомой пригласила выступить на нём. Я согласилась. Тогда я даже не думала, чем всё это может кончиться... — с горькой ухмылкой продолжила Джессика, закусив губу. — После выступления ко мне подошёл мужчина, представившись скаутом одного известного модельного агентства. Он сказал, что у меня большое будущее. Пообещал много денег и мировую известность, — давилась нервным смехом она. — А самое главная моя ошибка заключается в том, что я поверила в это как последняя дура! Он сказал прийти к нему, обсудить кое-какие детали! А когда я пришла к нему домой, то меня там поджидали ещё четыре человека, — её голос становился более сбивчивым и нечленораздельным. — Вдоволь наигравшись, они бросили меня полуживую на обочине за городом. Тогда я впервые хотела покончить с собой... Не помню, как добралась домой, но на мне почти ничего не было, кроме полуразодранной ночной рубашки. Единственным человеком, поддержавшим меня, была бабушка. Когда этих ублюдков оправдали, она не находила себе места, безуспешно пытаясь упрятать их за решетку. Даже я уже смирилась, а её не устраивало такое положение дел. Она желала, чтобы справедливость восторжествовала. С тех пор бабушка начала много болеть, ей нужны были лекарства, на которые у нас не было денег. Я поехала в город, но мне везде отказывали в работе. Тогда-то я и наткнулась на Вайолет, — сделав недолгую паузу, Джессика отвела взгляд на окно. — В те дни было всё равно, как я это сделаю, но мне хотелось спасти её.С её смертью я потеряла и смысл своего существования, но поклялась, что не позволю жить нелюдям вроде тех, что меня изнасиловали. Тем, кого ненавидела моя бабушка.
На этом Джессика закончила свой монолог, откинувшись на подушку. Я услышала вздох облегчения, сорвавшийся с её губ. Наверное, я первый человек, кому она открыла потаённые уголки своей души, о которых не знал никто. Мне стало безумно жаль её, поэтому я обняла Джессику, прижав к себе. Она была совершенно беспомощной в этот момент. Теперь я по-настоящему поняла, что она чувствует. Я поняла, почему она так относится к людям. У неё есть веские причины видеть во всех и каждом угрозу для собственной жизни.
— Люби каждый день, — тихо произнесла Джессика. — Люби каждого, — повторила она.
— О чём ты? — спросила я, думая, что она бредит.
— Меня бабушка этому учила, но, видимо, не срослось, — улыбнулась Джесс.
— Послушай, о том, что ты сказала. Вы все здесь... спите за деньги? — неловко спросила я.
— Никто из нас не принадлежит самому себе, — не обращая внимания на неуместность вопроса, ответила она.
Я тяжело вздохнула и почувствовала, как холодное сбивчивое дыхание Джессики становится более ровным. Она заснула у меня на руках. Мы были прямо как близкие подруги, устраивающие ночёвки друг у друга. Только знакомы мы были всего лишь три дня, а «ночёвка» была в квартире сутенёрши. Жестокая реальность, о которую разбивались все мечты о прекрасном будущем. Но теперь я могу с уверенностью сказать, что душа человека, как я думала, безнадежно потерянного, начала возвращаться к нему. Нет, спасение вовсе не в лекарствах или лжи, а в осознании проблемы и того, что с этим можно жить дальше. Но как мне жить дальше с мыслью, что я лгала всё это время Уиллу?..
***
— Сегодня вечером на улице была замечена одна из террористок, переодетая в ангела, — сообщил начальнику Розенфильд.
— Ты уверен, что они настолько глупы, чтобы рассхаживать в этих прикидах по улице? Ты же сам убеждал меня в том, что это «профессионалы своего дела», — смеясь, ответил Коллинз.
— Джонни, дорогуша, может перестанешь удивляться глупому поведению людей? У нас работа такая, — произнёс вошедший в кабинет Коллинза рыжеволосый мужчина.
— Только не ты, Дьявол! — завидев его, Джонатан сильно сжал кулак так, что был слышен хруст костей.
— Я тоже рад тебя видеть, — саркастически добавил он. — Пришло время навести порядок в этом городе.