72
Лёша был точен. Стоило только кусочку золотого диска провалиться за линию горизонта, как он заступил на дежурство у речки. Я с удовлетворением убедилась в его преданности, прежде чем возникнуть перед ним.
Казалось, он преобразился. Уныние сменилось энергией. Я улыбнулась, и в ответ заиграли знакомые ямочки на щеках.
Лёшка доложил обстановку. Меня объявили в официальный розыск. Кувшинки закрывают лепестки около пяти. Он намерен пробыть со мной всю ночь. Возражения не принимаются. Я согласилась, но поставила его в известность, что завтра продолжу свой путь. Алексей помрачнел.
- Я уволюсь и стану сопровождать тебя.
- Не вздумай. Это не увеселительная прогулка.
- Зачем тогда уходишь?
Я помялась, но рассказала ему о существовании Павла и его требовании, не упомянув, однако, о наших близких отношениях.
- Думаешь, та русалка так запросто отдаст тебе кольцо? – озвучил свои сомнения Лёшка.
- Отдаст, не отдаст… Слушай, а почему здесь народ не купается? Вроде место замечательное, и никого.
- Ну… Ходят слухи…
- Почему ты раньше скрывал? Гони подробности, - заинтересовалась я.
- Мы же здесь встречались, тебе понравилось. Я пугать не хотел. И потом, ничего с нами не случалось. Если честно, я вкратце знаю. По-моему, люди призраков тут видят. Ещё колодец есть заброшенный, какие-то звуки по ночам из него раздаются. Могила чья-то на территории церкви. Говорят, светится в темноте.
Во мне зародилось смутное предчувствие.
- Замечательно! – произнесла я.
- Что в этом замечательного?
- Вдруг удастся разжиться информацией. А нет, не удастся, - разочарованно произнесла я. – Надо ж по земле добираться до колодца. Никак не привыкну.
- Не привыкнешь к чему?
- Да к тому, что я теперь только плаваю.
- Ты совсем не можешь ходить?
- Совсем.
- А если на меня обопрёшься?
Я повисла на нём и с усилием переставила ноги. Через несколько минут притормозила перевести дух.
- Эдак до колодца минимум час, - невесело спрогнозировала я.
- Ну и пускай, мы же не торопимся, - приободрил Лёша.
- Сейчас туда рано. Загробный мир проявится после полуночи. Лучше скажи, как мне тебя отблагодарить за поддержку.
- Перестань, - отмахнулся Лёшка.
- Давай я тебе во время рыбалки буду к крючку рыбу прицеплять.
- Пожалуйста, не надо, - засмеялся он. – В рыбалке главное процесс, а не результат. Илон, тебе в реке не скучно? Чем ты занимаешься?
- Травки разглядываю.
Он посветил фонариком в прибрежную зелень.
- Вот это что?
- Стрелолист. Он заживляет раны. А рядом плакун-трава. Лечит детские судороги.
- А вон водяные ёжики.
- Дурачок, - улыбнулась я. – Это называется ежеголовник.
- Он тоже лечебный?
- Да, конечно.
- Ты столько трав знаешь и отчего они, знаешь. Училась бы на доктора. Зачем тебе счетоводство?
- Вовремя в себе не разобралась.
Мы проговорили до полуночи.
К пункту назначения дотащились кое-как. Могила обнаружилась между рядами тополей, отграничивающих церковь с востока. Через их пышные кроны луна едва просвечивала, и мы немножко поплутали, прежде чем наткнулись на каменное надгробие. Могильный холмик сгладился и покрылся дёрном. Имя покойного вместе с другими данными старательно подпорчено ударами тяжёлого молотка. Сохранились лишь две первые цифры года рождения: то ли 19-й век, то ли 18-й. Признаков паранормальной активности могила не подавала.
Неясно, почему такое единичное захоронение. Особые заслуги? Обстоятельства смерти?
Колодец располагался чуть далее. Лёша, пыхтя, едва сдвинул плиту, закрывавшую отверстие. Ни звука.
- Тут кто-нибудь есть? – обратился он к предполагаемым колодезным обитателям. Его голос гулко разнёсся по колодцу, но ответной реакции не последовало.
- Колодец пуст, - поняла я. – Пересох.
- Надо проверить. Кинуть что-нибудь.
- Не надо. Насчёт воды со мной спорить бессмысленно.
- Как знаешь.
Слегка разочарованные, мы повернули обратно. На подходе к храму небо заволокло тучами, стало душно. Сверкнула молния. Загремели раскаты грома. Нас накрыла стена из дождя. Крупные капли били по лицу и затрудняли передвижение. Мы поспешили укрыться в церкви.
Внезапно я почуяла присутствие Павла, и тотчас раздался его голос, громкий и ничуть не заглушаемый шумом ненастья.
- Я здесь, дорогая. Покажись, я соскучился.
- Ты слышишь? – шёпотом спросила я Лёшку.
- Слышу что?
- За мной пришли.
- Это твой колдун?
- Да. Он у реки, зовёт меня.
Лёша крепко сжал мою руку.
- Я тебя не отпущу.
Дождь барабанил всё яростнее. Значительно усилился ветер. Ломались ветви деревьев. Жалобно заскрипел крест на колокольне.
- Испытываешь моё терпение, дорогая. Если не послушаешься, я тут камня на камне не оставлю.
- Я выхожу, - прошептала я Лёшке.
- Нет, Илона, прошу.
- Он разрушит деревню, ему это ничего не стоит. Я не допущу, чтобы погибли люди.
- Мы идём вместе.
- Я иду одна. Под ногами много влаги, она придаст мне сил. Пожалуйста, - с мольбой обратилась я, - он убьёт тебя, не задумываясь, тогда у меня не останется никакой надежды.
Скрепя сердце, Лёша согласился.
Под проливным дождём я смогла сделать ровно 15 шагов. Трава была мокрой, но, конечно, это не река. Силы покидали. Порывы ветра раскачивали, словно тростинку. Я остановилась, напрягла мышцы ног, чтобы не свалиться, и прокричала:
- Павел! Останови чёртов сквозняк!
Моё желание исполнилось. И тут же отблеск молнии осветил возникшего рядом Павла.
- Ты как очутилась на земле, моя русалка? – удивлённо спросил он.
- Помоги мне. Я хочу вернуться в реку.
- Легко.
Он обнял меня, и через мгновение я стояла по колено в воде.
- Раскроешь свой секрет?
- Не твоё дело. Зачем пришёл?
- Беспокоился за тебя, дорогая.
- А, может, ты волновался, как бы я не присвоила себе кольцо?
- Ты ведь умная девочка и не поступишь так. Без меня ты не станешь прежней.
- С чего ты взял, что я хочу стать прежней? Заметь, я вполне справляюсь.
- Не хитри, дорогая. Пока что ты не обойдёшься без посторонней помощи.
- Убедил, - признала я. – А по поводу кольца буду чрезвычайно признательна, если ты намекнёшь, где именно его искать. Мне надоели твои постоянные увёртки.
- Справедливо. По моим расчётам, ты сейчас там, где нужно. Никого не встретила?
- Нет. Русалка тут давно обитает?
- Давно, моя дорогая. В таких случаях обычно пользуются выражением «уже лет сто».
- И почему столько тянул с её поисками?
- Не мог найти, на кого бы возложить столь почётную обязанность, - усмехнулся Павел.
- А самому лень было напрягаться?
Мне надоело стоять. Я с удовольствием погрузилась в воду и подплыла к середине реки.
- Или ты не умеешь плавать? – вдруг пришло мне в голову. – Почему ты никогда не купался со мной тогда, за границей? Могу научить. Присоединяйся.
От зигзагов молний было достаточно светло, и я увидела, что Павел улыбается.
- Что ты, моя киска, плавать я умею. И очень неплохо.
- Докажи.
Без колебаний он принял мой вызов. Зашёл в воду, не сняв даже обуви. Окунулся и на минуту исчез из поля зрения. Вдруг с этого места по реке заскользила громадная, не меньше пяти метров, змея. Она ловко обвилась вокруг меня, раздула широкий капюшон и зашипела. Вместе с шипением я услышала и голос Павла.
- Ну как, дорогая? Доказал?
От страха я не промолвила ни слова.
- Ты слишком дерзкая, поаккуратнее, киска. Помни, кто ты, а кто я.
Змея разомкнула объятия и уплыла. На берегу снова материализовался Павел.
- И кто же ты? – крикнула я.
Он даже не обернулся. С уходом колдуна гроза прекратилась.
73
Вечером я заслушала результаты Лёшкиного обхода по деревне. Ему было поручено беседовать со всеми имеющимися в наличии деревенскими старушками, в надежде выяснить, кто захоронен у церкви и почему буйствовали духи. Лёшина обходительность бабушкам понравилась, но отблагодарить его нужными сведениями они не смогли. В завершение Лёша возбуждённо протараторил, что почти готов воспользоваться моим предложением насчёт рыбалки. Оказывается, в местном омуте водится сом. На днях собаку на дно утянул.
Лёша на ночь не остался, утром заступал на смену.
От нечего делать я решила прогуляться. Омут находился в полукилометре. Добралась до него к восходу. На дне царил бардак: куча мусора, облепленного илом, скрывала всех возможных обитателей. Я осторожно заглядывала в щели и, наконец, обнаружила под корягой широкую и плоскую морду с малюсенькими глазками и колыхающимися усиками.
- Так вот ты какой! – воскликнула я и попыталась погладить сома по голове.
Подобная фамильярность пришлась ему явно не по вкусу. Сом дёрнулся и недовольно шлёпнул хвостом, порядочно взмутив воду.
- Цыц! Балуй! – сурово прикрикнул старческий голос.
Из облака мути вывалился дед престранной наружности: зеленоватая кожа, длиннющие спутанные волосы, кустистые брови, окладистая борода и синий балахон до пят.
- Лопни мои глаза! – восхитился пришелец. – Утопленница! Милая ты моя! Как же хорошо-то! Я ж один истомился совсем. Скушно. На всю округу из разумных существ только я да дядя Митяй.
- А дядя Митяй – это кто?
- Да вон, - дед мотнул головой в сторону сома. Тот зарылся в ил и притворился, что его не существует.
- А вы, простите, кто будете?
- Бестолковая ты, матушка. Водяной я.
- Тогда с вами всё ясно. Непонятно только, почему у сома такое прозвище.
- Он однажды мужичка деревенского за ногу поймал, когда тот вблизи нас проплывал, - объяснил словоохотливый речной дух. – В молодости, вишь, бедокурил, людишками баловался. Мужика дядя Митяй звали. Так я подумал, чего имени пропадать. И животину кликать как-то нужно.
- Давно, наверно, это было.
- Точно. Сейчас боятся сюда соваться. Нет, какая ты молодец, обдумала, потешила старика. Топиться вовсе перестали, паразиты. Исключительно по пьяной лавочке.
Единственное, что меня волновало, - знает ли дед других русалок. Он ответил отрицательно.
- Да как это, - растерялась я, - была ведь тут одна.
- Была. И не одна, - подтвердил водяной. – Перевелись. Дядя Митяй, к примеру, их не застал, а ему уже восьмой десяток.
- Что значит перевелись? – спросила я трепетно. – Они же бессмертные?
- Э, нет, - зелёный дед расплылся в ехидной улыбке. – Русалочий век короток. Всего-навсего семь годков им отпущено.
- А дальше?
- Исчезают. Растворяются навроде.
Не поддаваясь эмоциям, я взяла быка за рога.
- Когда-то здесь жила русалка со змеиным кольцом. Где кольцо?
- А тебе зачем? – насторожился водяной.
- Надо, раз интересуюсь, - заметила я раздражённо.
- Такую не помню, - сухо ответил дед. – Хочешь, расскажу лучше, какую славную собачонку намедни дядя Митяй словил: уши длинные, сама лохматая, в зубах утка…
Пока он болтал, я отвлеклась на свои мысли. Семь лет. Как ужасно знать точно, сколько тебе осталось на этом свете. Катастрофически мало. А если не успею найти проклятое кольцо?
- Тока не вздумай плакать, и так воды полно, - остановил меня водяной. – Из-за чего утопилась-то, парень бросил?
Глотая слёзы, я помотала головой.
- Не желаешь, не говори, - насупился дед. - Мои девчонки, бывало, хороводы водили по вечерам, песни пели, загадки загадывали. С детишками играли. Парней сколько защекотали! А ты, вон, угрюмая какая-то.
- Не хочу я никого щекотать.
- Посмотрю на тебя вечерком, когда войдёшь в полную силу. С полуночи русальная неделя зачинается, гуляй по земле, пока солнце не зажарит.
- Спасибо, дедушка! – обрадовалась я.
- Не на чем. Ты навещай старичка, не забывай.
74
Еле дотерпела до полуночи.
Лёша оставался в городе, я была свободна, как ветер.
Перемены, действительно, наступили. В первую очередь, я обратила внимание, что ночью зрение обострилось, и даже в кромешной темноте без лунного освещения я прекрасно видела. Преобразился и внешний вид: чудесным образом отросли по пояс волосы, закудрявились крупными локонами и приобрели красивый соломенный цвет. Лицо засияло свежестью, хотя и сохранило некоторую бледность. Глаза выразительно поблёскивали. Только одежда осталась прежней и портила общее впечатление.
Ноги сами вынесли меня на берег. Я с лёгкостью взобралась на крутой склон и побежала в деревню, не пренебрегая мерами предосторожности и прячась от случайных прохожих. Многие жители ещё бодрствовали, доносились отголоски разговоров и чья-то пьяная песня.
На дорожке меня заметил молодой и нетрезвый паренёк. Угрожающе пошатываясь, он попытался приблизиться. Я с любопытством ожидала дальнейших событий. Заплетающимся языком парень произнёс нечто невнятное, видимо, знакомился. Я рассмеялась. Он обиделся. Бубня себе под нос, подобрался-таки ко мне и положил руку на моё плечо, то ли приставая, то ли опираясь. Я никак не среагировала. Он пьяно уставился на меня, оборвав фразу на полуслове, словно заворожённый. Я наклонила голову к плечу, он послушно повторил моё движение. Вернулась обратно, и это отобразилось, как в зеркале. Сняв его руку, я инстинктивно потянулась к его губам. По телу разлилось приятное тепло. Разомлев, долго не решалась оторваться. Русалочий поцелуй отнял у парня последние остатки сил. Он рухнул на землю к моим ногам. Я нащупала пульс – редкий и слабый. Жить будет. А мне пора.
Бесконечная вереница домов, в основном, старых, но попадаются среди них и богато отделанные, и двух-, и трёхэтажные. Попасть бы внутрь, позаимствовать новое платьице, если повезёт, и, наверно, поесть. Я совсем ничего не хотела, не кушала несколько дней, и меня это беспокоило. Надо обязательно поддерживать в себе живое начало, иначе борьба бессмысленна, я окончательно и бесповоротно сделаюсь русалкой. С другой стороны, в книжках пишут, что человек способен обходиться без пищи чуть ли не месяц, лишь бы подкрепляться водой. Воды у меня было в избытке. Она впитывалась порами кожи и омывала каждую молекулу, циркулируя по особым сосудам. Я бы назвала их чудесными, но не знаю, имею ли на это право.
Благодаря такой запредельной физиологии, я угадывала источники воды в любом месте, безошибочно определяя колодцы, родники, колонки и кухню в доме. Что меня доставало, так это недостаток внутреннего тепла. Прохладным было всё тело, но руки и ноги казались вовсе ледяными. Теплота, полученная недавно, немного согрела, и передвигаться стало ещё легче.
Я выбрала деревянный домик с дивными резными наличниками на тёмных окнах. Бесшумно поднялась по лестнице и дёрнула за дверную ручку. Естественно, заперто. А я не бесплотный дух, чтобы просочиться сквозь препятствие. Рука невольно соскользнула к замочной скважине. Из центра ладони заструился холодный поток. Новая попытка, и, к моему удивлению, дверь открывается. Скрипят несмазанные петли. Я замираю. Никто не просыпается. Что ж, вперёд.
Тут точно есть женщина. Видимость порядка, на полу ковровые дорожки. На кухонной плите сковорода с недоеденной картошкой. Нет, такое я не стану. В маленькой комнатке в одиночестве спит сравнительно молодая, но довольно тучная особа, скинув с себя укрывающую её простыню. Явно не мой размерчик. Я поспешно ретировалась.
Попробую другой дом. Пожалуй, вон тот, обложенный кирпичом, с симпатичным балкончиком на втором этаже. Хм, в спальне только молодой человек. Правда, окольцованный. Женатик. Тогда стоит поискать гардероб. Да, тут пригодился бы навигатор. Хорошо, что двигалась я абсолютно бесшумно, сродни привидению. Шкаф с одеждой обнаружился на верхнем этаже. Я с наслаждением скинула с себя надоевшее тряпьё и принялась примерять новые наряды. Выбрала в итоге жёлтенький сарафанчик с расклешённой юбкой.
Удовлетворённая, спустилась в кухню и обшарила холодильник. Соорудила бутерброд. Напиток? Разумеется, вода! Я села за стол и откусила кусочек. Привет, человечество! Я вновь в твоих рядах.
И тут в кухне зажёгся свет. Одинокий муж застыл, как вкопанный, возле выключателя.
- Здрасьте! – вежливо поздоровалась я.
Парень продолжал хлопать глазами.
- Присаживайтесь! –предложила ему радушно.
Он послушался, скорее, механически.
- А вы как здесь…? – наконец, разомкнул он уста.
- Мимо проходила.
Бутерброд закончился. Я поблагодарила за компанию, шаловливо погладила чужого мужа по голове и спокойно вышла из дома. Оглянувшись, увидела, что он распахнул кухонное окно и наблюдает за мной. Я послала ему воздушный поцелуй и удрала в темноту.
Настроение поднялось. Захотелось приключений.
Я посещала людские жилища, смотрела фотографии, перебирала личные вещи, подглядывала за интимными сценами. Роль тайного свидетеля возбуждала. Я ощущала себя сопричастной чужой жизни, вдыхала знакомые запахи, очерчивала пальцами контуры предметов, наслаждаясь твёрдостью мебели, мягкостью подушек, гладкостью камней, составляющих чьи-то бусы, упругостью детского мяча, шершавостью мужской щетины, бархатистостью женской кожи. Всё представлялось невероятно чувственным и притягательным.
Один раз меня заметила маленькая девочка. Она бесстрашно приподнялась в кроватке и поинтересовалась:
- Тётя, ты кто?
- Русалка. А почему ты меня не боишься? – спросила я любопытно.
- Потому что я боюсь только вампиров и монстров, - объяснила девочка.
- Занятно.
- Тётя, ты желания исполняешь? – нетерпеливо перебил меня ребёнок.
- Конечно.
- Сделаешь так, чтоб Джесси нашлась?
- Джесси – это твоя кошка?
- Нет, собачка.
- Попробую. А ты пока спи.
- Поцелуешь меня, чтоб я заснула?
- Нельзя, малышка, - с сожалением отказала я. – Меня заколдовал злой волшебник.
- Бедная, - посочувствовала девочка. – Тебе нужна волшебная палочка.
- Да, миленькая.
Я уловила слабую возню в соседней комнате.
- Прощай, малышка.
Я выскользнула в тёмный коридор, и вовремя – к девочке уже спешила мать. Открывая дверь на улицу, услыхала радостный детский голосок:
- Мам, а ко мне русалка приходила! Настоящая!
75
Ночные прогулки повторились на следующие сутки. Я не ограничилась молчаливым наблюдением. Хотелось заявить о своём присутствии. Разбитое блюдце, выдранные из книги листки, рассыпанные из кошелька монетки, разбросанные по полу сигареты – что-нибудь из этого списка обязательно оставлялось мной. Крупного ущерба не наносила, а мелкие пакости приятно щекотали нервы.
Нечаянно получилось вновь пересечься с парнем, в доме которого я переодевалась. Он сторожил меня на террасе. Узнал, видимо, по жёлтому сарафану. Когда он окликнул меня, я замешкалась. Парень этим воспользовался и подбежал сам.
- Вы вчера кое-что забыли.
- Да неужто?
- Платье.
- Что вы, это был чистый обмен: моё на ваше. Не нужно - выкиньте.
- Хотите чаю? – вдруг предложил молодой человек.
- Хочу, - неожиданно для себя согласилась я.
- Виталик, - представился он.
Я назвала первое попавшееся имя.
В кухне Виталик расстелил на обеденный стол скатерть и вытащил из серванта кружки с изображением зайцев.
- Я торт купил, - робко сказал он, и добродушное пухлое лицо его зарумянилось.
Я с удивлением воззрилась на Виталика.
- Ты что, ждал меня?
Он кивнул.
- Как мило, - пробормотала я. – А где же наша вторая половина?
- В отъезде, - смутился Виталик. – Так ведь я просто чаем угостить…
Чай планировался для меня. Себе же он припас бутылочку крепкого пива. Прихлёбывая хмельной напиток, Виталик обрушил на меня всю свою общительность. Скоро я была посвящена во многие детали его семейной жизни, а попутно и жизни друзей. Упрямо путая понятия «жениться» и «выйти замуж», Виталий выкладывал подробности заевшей его бытовухи. Стоило бедному парню выйти замуж, как началось тотальное ущемление мужской свободы. Полагалось всегда работать и никогда не играть в танчики и не просиживать в гараже. А родившийся ребёнок и вовсе стал вечным понуканием. От постоянных упрёков привязанность Виталика к жене ослабевала, но за семейные узы он держался крепко, привыкнув к свежим щам и чистым рубашкам. Любовниц не заводил. «Тюфячок», - мысленно обозвала его я.
Виталик даже притащил семейное фото. Основное пространство занимал он, высокий, плотный и широкоплечий. Сбоку притулилась маленькая по сравнению с ним, худенькая супруга, и где-то в самом низу примостился похожий на папу сын-медвежонок.
- И куда ты их сплавил? – спросила я, расковыряв кусок торта и старательно размазывая его по тарелке.
В этом и заключалось главное счастье Виталика. Дальние женины родственники пригласили её отдохнуть. На целый месяц Виталик избавился от неудобных домочадцев. Он валялся на диване, торчал в Интернете, обсуждал с друзьями семейные неурядицы. Месяц удовольствий пролетел стремительно.
- Завтра приезжают, - мрачно посетовал Виталик.
- Стало быть, у тебя горе, - сообразила я.
- Типа да, - глубокомысленно подтвердил хмелеющий глава семейства.
- Мужайся, красавчик, - посоветовала я со скрытой насмешкой.
Виталик насмешки не заметил и продолжил изливать наболевшее. Подобная ситуация была и у Виталиковых друзей, также неудачно «вышедших замуж». Его нытьё потихоньку начинало бесить.
- Давай лучше о сыне, - переменила я надоевшую тему.
О ребёнке он говорил суховато. Отцовскую нелюбовь сын заслужил тем, что слишком часто обижался и тогда хныкал, как девчонка. К школе он едва-едва приучился считать до десяти и ещё на год остался в детском саду, в чём жена не замедлила упрекнуть Виталика, не уделяющего воспитанию должного внимания.
- Слушай…
Виталик запнулся, и я поняла, что он пытается вспомнить моё имя. Я и сама забыла, как назвалась, поэтому помогать ему не стала. Виталик оставил попытки и продолжил без имён:
- Ты чего к нам заходила-то?
- Я – знакомая твоей жены. Приглядываю за тобой в её отсутствие.
- Не может быть. Это чего ж, ты ей теперь всё расскажешь про меня, - закручинился Виталик.
- А как иначе, - припугнула я его.
- Да она и так ведёт себя, будто прокурор. Я постоянно виноват: сделаю что-нибудь – виноват, не сделаю – виноват. Не хочу больше. Мужик я или не мужик? – тоненько воскликнул Виталик.
- Но ведь это твоя женщина. Разве ты не обязан защищать её? – возразила я.
- От чего?
- Какая разница? Дай ей понять, что ты надёжный и сильный, что она может не напрягаться.
- Она может не напрягаться, - пьяно повторил за мной Виталик. – То есть напрягаться должен я?
- Ты у нас мужик. Или нет?
- Значит, на меня теперь все стрелки? – возмутился он, чуть не выронив из рук бутылку.
- Мне почти жаль твою жену.
- А мне нет.
- Раз ты обзавёлся семьёй, обязан быть жене опорой. По-моему, так.
- Я хочу просто жить, - отрубил Виталик. – И отчитывать меня не надо.
О, нотации тут точно не сработают. Проучить бы его за упрямство и однобокость.
- Виталик, а ты в магию веришь? – вкрадчиво спросила я.
- Честно? Да, - стыдливо признался он. – Я однажды даже к бабке ходил, ну, когда мы с женой только начали ссориться.
Я навострила уши. Живёт у погоста бабка, слывёт за полоумную, но вроде как колдовать умеет. За глаза над ней посмеиваются, а в глаза взглянуть боятся, вдруг порчу наведёт. К ней-то и забрёл по нужде наш Виталик. Деревенская ведунья на него рассердилась и отослала вон, сказала, что с таким горем он и сам справится.
- А вот я тебе помогу, - пообещала я. – Нарисую тайные знаки, чтоб жизнь твоя семейная наладилась.
- Было бы здорово, - согласился Виталик.
- Какая вещь всегда при тебе?
- Не знаю, - тупо промычал он.
- Ну или чем только ты пользуешься?
Виталик думал так долго, что я решила – заснул.
- Машиной, - в итоге выдал он.
- Замечательно. Начертим руны на ней.
- Начертим что?
- Не бери в голову. Показывай свою ласточку.
Виталик беспрекословно поднялся и повёл меня к гаражу недалеко от дома. И снова заминка. Ключ забыл.
- Как с тобой тяжело! – подосадовала я и, чтобы сэкономить время, открыла гаражную дверь русалочьим методом.
Виталик изумился.
- Тут незаперто было, - оправдалась я убеждающим тоном.
В гараже кроме подержанного авто я увидела полки, заставленные банками с краской, ёмкостями с гвоздями, шурупами и болтами, неизвестными мне деталями и даже массивный кинескоп от старенького телевизора.
- Зачем тебе вся эта рухлядь?
- Говоришь как моя жена, - обиделся Виталик.
- Ой, какие мы чувствительные. Ладно, можешь не отвечать.
- А чем ты собираешься чертить свои значки? – спохватился коллекционер гаражного барахла.
- Гвоздём, разумеется.
- Не дам.
- Я пошутила, расслабься. Есть у тебя маленькая кисточка или палочка потоньше? Нарисую на руле в центре, будет красиво.
- На, - протянул он мне акварельную кисть. – Мелкий потерял, я себе взял, вдруг понадобится.
Я изобразила с помощью красного цвета сочетание Наутиз и Ансуз. Заставим здравый смысл расшевелить его застоявшиеся мозги.
- Нравится?
Виталик неуверенно покивал.
- Всё на сегодня. Теперь отправляйся в постельку. И не пей больше, - напутствовала я его. – Завтра жизнь изменится к лучшему. Тебя довести?
Виталик гордо отказался, но я подхватила его под ручку и проводила до крыльца. Он смотрел на меня со ступенек и не уходил. Пришлось отойти самой. Я обернулась на звук открываемой двери. И вот странность. Мне почудилось, что вслед за Виталиком в дом проскользнула длинная и узкая субстанция. Игра света и тени? Возможно, хотя вход хорошо освещается уличным фонарём. Скорее всего, померещилось.
Спокойной ночи, Виталик!
76
Ах, как оживила меня русальная неделя! Прямо-таки, подарок судьбы! Вместо того, чтобы сидеть в опостылевшей реке, ходишь, куда захочешь, делаешь, что захочешь. О том, что это всего лишь неделя, я не допускала и мысли. Жила одним днём. Точнее, одной ночью.
Очередным вечером я покинула реку раньше Лёшкиного появления и поспешила в деревню. Для разнообразия посетила несколько коттеджей. Как обычно, оставила на память о себе последствия невинных шалостей. Напугала толстого мальчишку, который противно заверещал, увидев меня в своей комнате. Облила водой зашипевшего кота. Раскрасила помадой пожилого дородного дяденьку, мирно посапывавшего рядом с необъятной супругой. Всё невинно, но довольно весело.
Затем мне втемяшилось в голову навестить Виталика, воссоединившегося с беспокойным семейством. Я проникла в знакомый дом, заглянула в спальню и остолбенела от неожиданности. Хозяин валялся в постели и оглушительно храпел. Его ложе обрамляли пустые бутылки из-под водки. На стуле у окна с задёрнутыми занавесками восседало необычное существо: очень высокое и очень худое, одетое в точно такую же одежду, как на Виталике, то есть в белую футболку и оранжевые шорты. Но главное и самое ужасное – у существа был один-единственный глаз, большой, круглый, со зрачком в виде перевёрнутой капли, доходившей до края бледно-голубой радужки. Длинные седые волосы спускались к костлявым ногам.
Существо флегматично обернулось ко мне и прищурилось.
- Доброй ночи, уважаемая! – сказало оно приторно-ласковым голосом. – Навестить пожаловали моего страдальца? Очень правильно с вашей стороны. Юноша плох, весьма плох, к сожалению.
Храпящий Виталик смахивал на здорового бычка, поэтому к услышанному я отнеслась со скепсисом.
- Да как-то, знаете ли, верится с трудом.
- Напрасно вы так, девушка. Тут беспредельное горе, не сомневайтесь. Прогноз явно неблагоприятный.
По-моему, надо мной издеваются.
- Где его жена? И кто будете вы?
- Так в этом и весь смысл, где жена. Сложнейшая, представьте, ситуация. Безвыходная. А я, собственно, Лихо.
- Лихо? То самое? Одноглазое? – усмехнулась я.
- Приятно, что наслышаны. Ведь я, аки брат милосердия, стараюсь утешать всех страждущих. Вы ведь тоже из наших? Нечисть, я верно классифицирую?
- Русалка, - неприязненно ответила я, оскорбившись причислением себя к нечисти.
- Приятно, приятно, - раскланялось Лихо и протянуло мне худосочную руку. Я осторожно коснулась её. Рука была ледяной.
- Что с женой случилось?
- А вы не в курсе? Печальная история, печальная. Хорошо, что я прибыло заранее. Заблаговременно, так сказать. Желаете приобщиться к нашей беде? Похвально.
Лихо поведало мне, что произошло накануне. Виталик, как порядочный муж, поехал в город встретить с вокзала жену и сына. Лихо долго превозносило этот поступок, упирая на благородство Виталика.
- Да что тут такого особенного? – не выдержала я.
Моя чёрствость расстроила Лихо.
- Не скажите, - принялось объяснять оно. – Мой пациент… не удивляйтесь, я так их называю… он тонко чувствующая, ранимая личность. Он не вписывается в привычные рамки, навязываемые обществом. В этом его трагедия. Он прекрасен сам по себе, одним только своим существованием. Вечное давление со стороны супруги подавляет его. И тем не менее, он находит в себе внутренние силы поддерживать семейные отношения. Это достойно восхищения.
- Вы всегда такое… вежливое?
- Стараюсь, - скромно потупилось Лихо.
Благоверная встретила Виталика сдержанно, слегка покритиковала за внешний вид и села с ребёнком в машину. Виталик кое-как смирился с происходящим и стал размышлять, действуют ли уже тайные знаки на руле или ещё нет. Он сосредоточенно глянул на жену, и она вдруг улыбнулась ему. Окрылённый Виталик прибавил скорость. Через несколько минут машину повело, она съехала в кювет и врезалась в дерево. Лихо со смаком живописало вмятину на капоте, разбитые стёкла, хруст ребёр и пятна крови.
Помощь подоспела, пострадавших срочно отвезли в районную больницу. Виталик отделался сотрясением мозга, жена дополнительно ушибом грудной клетки, а вот их сын с переломами рёбер попал в реанимацию. После осмотра в приёмном отделении испуганный Виталик сбежал от медиков и уехал на попутке обратно в деревню. Запасся спиртным и заперся в доме. Осознание вины убивало его, он чувствовал себя раздавленным. Уверенность в своей идеальности была почти уничтожена. Виталик не понимал, как жить дальше. Увидеть жену и сына в больничной палате значило публично расписаться в собственном ничтожестве. Пытаясь отрешиться от реальности, он надрался.
- Выходит, он их бросил, - подытожила я.
Лихо бережно погладило Виталика по плечу, отчего тот всхрапнул.
- Он ненарочно. Всё так кошмарно запуталось.
Я попыталась растолкать Виталика.
- Напрасно вы вмешиваетесь, - осудило меня Лихо. – Сон для него сейчас лучшее лекарство.
- Отстань! – прикрикнула я. – Психотерапевт нашёлся! Виталик, вставай!
Но привести его в чувство мне, конечно, не удалось.
- А что вы хотите? – удовлетворённо заметило Лихо. – Охранительное торможение нервной системы.
Я с ненавистью посмотрела на него и выскочила из дома, громко хлопнув дверью.
За разъяснениями немедленно обратилась к водяному. Тот развлекался: бросал дяде Митяю сапог с рваным голенищем, сом ловил, подплывал и клал его на дно перед речным старцем.
- Лихо объявилось? – удивился водяной. – Гадкий тип. Доведёт теперь парня.
- Доведёт?
- Питается чужими слабостями. Пока оно в хате торчит, парень будет жалеть себя. А потом и вовсе решит уйти из жизни. Может, утопится? – с надеждой предположил мой собеседник.
- Как этого не допустить?
- Никак. Тебе зачем?
- Мне жалко этого человека. Я хочу, чтобы он нашёл себя.
- Лихо от него не отстанет. Высосет до капли. Сам виноват, не надо было его будить. Естественный отбор.
- Но ведь всегда есть выход, - упрямо возразила я.
- Только не здесь. Всё у тебя, русалка?
Он отвернулся и кинул сапог.
- Равнодушный чурбан, - пробормотала я.
- Я слышу, между прочим!
- Простите. Я расстроилась.
- Хочешь избавиться от Лиха? Выколи ему глаз, - посоветовал водяной.
- Я подумаю.
Продолжение следует...