Это было в конце прошлого года. Ближайшей планетой на пути следования «Starwalker» оказался Океан. Стэнсон размышлял, возможно ли попросить у океанцев продовольствие и медикаменты? Они не обязаны, и всё же… Следовало утрясти этот вопрос с руководством Звёздного Флота. Во всяком случае, запасы и того, и другого на корабле подходили к концу. Топливо тоже заканчивалось. Вот так сразу все три беды. Главный интендант с удручённым видом отметил всё это в рапорте. Капитан покачал головой: такая неприятность ставила под угрозу продолжение экспедиции.
Флот пошёл навстречу и, связавшись с Океаном, предложил позднее полностью возместить расходы на обеспечение корабля всем необходимым. Океанцы никаких проблем в этом не видели.
Двумя часами позднее Океан вышел на связь. Существо, по виду совершенно неотличимое от человека, приветствовало капитана. Видеосвязь позволяла увидеть собеседника так же хорошо, словно он находился здесь же, на Мостике.
— Добро пожаловать на Океан, капитан Стэнсон! От имени нашего Конунга[1] Валиама Ветрокрыла приветствую вас!
— Спасибо… — Стэнсон запнулся, сообразив, что океанец не представился.
— Меня зовут Элири. На Земле мой титул звучал бы как «барон», так что можете называть меня так.
— Благодарю, барон, — капитан едва слышно выдохнул с облегчением. Океанец изящно разрешил неловкую ситуацию.
— Через час вы прибудете на нашу планету. Разрешение на посадку запрашивать не нужно, оно у вас есть. Ваше появление очень кстати. Наш Повелитель приглашает вас, как прославленного героя и человека, чьё имя на устах у многих в разных уголках нашей галактики, на сегодняшнюю церемонию вступления в Высший Легион Океана. Туда приглашают только избранных.
— Значит ли это, что мне предстоит сойти на вашу планету одному? — сразу же спросил Стэнсон. Он не любил ходить вокруг да около. А если не уточнять, то слишком многое можно понять неправильно.
— Это было бы предпочтительно. Но вы можете взять с собой двоих членов экипажа, в сдержанности которых вы можете поручиться. Нам бы совершенно не хотелось, чтобы о наших тайнах знал весь мир, — барон мило улыбнулся.
— Очень хорошо, я так и поступлю.
— Ждём вас на причале… — Элири указал координаты места высадки. И капитан отправился на загадочную планету вместе с теми, кому доверял больше всех, — со старшим помощником и старшим судовым хирургом.
***
Океан встретил их тишиной. На Земле такая бывает ранним утром в лесу, когда слышно лишь пение птиц, приветствующих восход солнца. Море плескалось невдалеке, волны ластились к берегам, как котёнок к любимой хозяйке. Солнце стояло над водной гладью. Штиль был полным, поэтому вода в миле от берега казалась совершенно неподвижной, в ней можно было увидеть отражение золотистых облаков. Лёгкие порывы ветра не холодили кожу, но приятно рассеивали ненавязчивое тепло направленные лучи огромного солнца.
Их встречал сам барон, высокий седой мужчина с длинными, ниже плеч,вьющимися волосами. На нём были надеты красивого серебристо-зелёного цвета штаны и туника, а за спиной развевался бархатный серый плащ. Ботфорты были начищены до зеркального блеска, а эфес шпаги, украшенный драгоценными камнями, сверкал в солнечном свете и распускал множество солнечных зайчиков.
Его сопровождали двое молодых океанцев. Видимо, это была его свита. А может быть, он побаивался в одиночку встречать гостей — люди здесь бывали довольно редко.
Капитан и его спутники дружелюбно приветствовали барона. Бластеры пришлось снять и отдать, здесь в нём не было никакой надобности. И в самом деле, они собирались пойти на церемонию и даже быть представленными Конунгу, так что оружие было бы более чем неуместно.
Следуя за своим провожатым, они шли по городу, больше похожему на средневековый, чем на современный. Остроконечные крыши, контрастного цвета балки, шпили, вывески старинной работы, покачивающиеся на ветру, цветы в горшках и ящиках за окнами и у дверей… Улочки были довольно узкими, располагались снизу вверх, а иногда переходили в неширокие лестницы с перилами. Наличники на окнах были окрашены в чистый белый цвет, за стеклом виднелись накрахмаленные занавески. Идти было не тяжело, и путники вертели головами в разные стороны. Капитану и доктору этот городок показался чрезвычайно уютным.
Примерно через пятнадцать минут, от полноты впечатлений даже не почувствовав усталости, они пришли к дому, сложенному из удивительного белого камня. На Земле из такого камня строят обычно приморские города в жарком климате: в Греции или на Тенерифе.
Дом был двухэтажным, с очаровательными балкончиками, верандами, эркерами, «фонарями» и башенками. Он располагался в центре тенистого сада, а двор был выложен каменными плитами и уставлен вазонами с цветами.
Двери им открыла молоденькая девушка-служанка, низко поклонившаяся гостям и с поклоном отступившая несколько шагов от двери. И тут барон сделала нечто такое, отчего брови его гостей удивлённо поползли вверх: барон в ответ поклонился служанке!
— Благодарю тебя, Нармилин.
Девушка исчезла, и Элири величественно прошёлся по холлу дома.
— Наши милые хозяева предоставили свой дом в ваше полное распоряжение, чтобы вы могли отдохнуть и набраться сил, — сказал он. — Церемония состоится через два часа, думаю, вы вполне успеете оценить прелести нашей кухни и немного расслабиться.
— Это очень любезно с их стороны, — отозвался капитан и тут же задал другой интересовавший его вопрос: — Почему остальному экипажу не позволено сойти на землю?
— Не позволено? — барон мягко рассмеялся. — Вовсе нет, что вы! Мы доверяем вашим людям. Но приглашение на церемонию было только для вас, капитан, и для ваших спутников. Таково распоряжение Конунга.
— Что ж, мы весьма признательны Его Величеству за эту честь.
— Скажите, барон, почему вы, аристократ, кланяетесь простой служанке? Или она — из семьи хозяев? — задал вопрос врач, потому что именно это сейчас интересовало его больше всего.
Барон мягко засмеялся. Не насмешливо, не саркастически, а скорее с удовольствием.
— Я знал, что вы обязательно об этом спросите. Мне известно, что на вашей планете так никогда не делали. Думается мне, последуй земляне нашему примеру, ваша история была бы куда менее кровавой… Видите ли, в наших домах правят женщины. Ибо каждый мужчина живёт в доме своей женщины. За его пределами мужчина может быть кем угодно. Но дома он живёт по правилам, которые устанавливают его леди. Наши дамы — от старшей хозяйки дома до младшей служанки — заботятся о нас, и за это мы благодарим их. Благодарность — великое дело. И это не просто слова.
— Но ведь это же прислуга… — начал было Коннели, но барон прервал его на полуслове.
— К прислуге здесь тоже особое отношение. Мы никогда не превозносимся и не гордимся своим происхождением. Слуг у нас одаривают и ценят. А чего хочется тем, кого ценят и благодарят? Правильно, делать этого ещё больше.
— Очень логично, — кивнул Таг.
— Вероятно, наша планета — единственная, где Конунг поклонится последней дворцовой поварихе.
— Оригинально, — отметил почти про себя доктор.
Нармилин, девушка, судя по внешности, японского происхождения, с манерами гейши, принесла поднос, на котором уместились блюдо, до краёв наполненное ягодами, похожими на малину, несколько тарелок типа пиалы, сливочники с густыми сливками... Врач было подумал, что сахар тоже не помешал бы, ведь малина довольно кисла на вкус, но, попробовав предложенное угощение, не удержался от возгласа:
— Не выгляди эти ягоды как наша малина, я бы решил, что здесь дыня и ежевика! Никогда такого не видел!
Элири снова добродушно засмеялся:
— У нас многое похоже на то, к чему привыкли вы, земляне. Но только с виду. Поэтому не стоит доверять первому впечатлению.
Затем в качестве лёгкой закуски им принесли медальоны из сёмги с зеленью и мягким сливочным сыром и воздушный мягчайший хлеб.
— Рыба и другие дары нашего великого Моря здесь не переводится, и их мы предпочитаем мясу, хотя оно у нас тоже есть. Есть стада животных, которых вы, земляне, назвали бы коровами. Их мы в основном используем для получения молока с последующей его переработкой. Есть пастбища. Есть посевы пшеницы и риса и других зерновых культур. Есть посадки овощей, ягод и фруктовые сады. Охотой, рыболовством и земледелием у нас занимаются мужчины, но и женщины тоже могут этим заняться, если захотят.
Вскоре барон попрощался с гостями и отправился по своим делам, упомянув, что вечером придёт, чтобы забрать их с собой во дворец.
Оставшись одни, капитан и его спутники поначалу не знали, что и делать. Осмотрев дом при содействии всё той же услужливой горничной, они вернулись было в гостиную. Затем доктор изъявил желание побродить по саду, а старший помощник заинтересовался большой библиотекой. Капитан остался в гостевой комнате и решил было прилечь на мягкий удобный диван, но спина вдруг дала знать о себе мучительной болью. Эта боль отравляла последние два месяца жизни, и даже Коннели не мог ничего с ней поделать, а только руками разводил: годы, мол... Ерунда, это не годы, а неудачное падение на одной промёрзшей до ядра планете!
Нармилин, поставившая рядом поднос с душистым чаем, заметила, как капитан непроизвольно поморщился, согнувшись в три погибели и потирая позвоночник в нижней части спины. Он даже вздрогнул, услышав её высокий приятный голос:
— Капитан, пойдёмте со мной. Я вам помогу.
Вообще говоря, от такого предложения Стэнсон не смог отказаться. Ломота в спине его просто доканывала. Вдруг эта девочка с удивительными манерами и впрямь может помочь?
Но когда она попросила снять рубашку, капитан растерялся. Первым побуждением было сказать: что ты, внученька? Я ж тебе в деды гожусь… Только увидев в её руках пузырёк с каким-то пахучим маслом, он покрутил головой (это ж надо, подумать такое про милую девицу!) и, раздевшись до пояса, лёг на диванчик.
Массаж… Всего лишь массаж. Но Стэнсону показалось, что молодость снова вернулась в его тело. Что по жилам побежала юная кровь, а в голове возникла сотня желаний — всё то, чего он так и не сделал в жизни, — поднятым в воздух снежным вихрем закружилась в сознании. И снова почудилось, что он полон сил и юношеского восторга — от себя, от мира и полноты ощущений. Как будто лет сорок остались позади, вернее, их ещё попросту не было. И никакой боли.
— У нас это умеет каждая женщина, — с детской радостной улыбкой сообщила Нармилин.
«Удивительная раса!» — пронеслось у него в голове.
***
Дворец находился на вершине зелёной, поросшей деревьями и невысокой травой горы. Это было чудное место. У подножия горы расположились дома, как воины,окружившие его ровным четырёхугольником. Сады, полные цветов и фруктовых деревьев. Удивительных деревьев. Странные и прекрасные птицы, оглашавшие окрестности незнакомыми землянам голосами. И всё это было залито золотистым солнечным вечерним светом. Именно земляне испытали опьянение от ощущения безграничного покоя и единения разумных существ и окружавшей их природы. Она заботилась о своих детях, а они — о ней. И эта гармония казалось сладкой, как воздух рая. Что думал обо всём этом старший помощник, так и осталось загадкой, поскольку его бесстрастное лицо не выражало абсолютно ничего. Может статься, что он видел миры лучше этого.
— Я бы хотел остаться здесь, — с блаженной улыбкой поделился доктор. — Здесь нет больных и доктору делать просто нечего. Но я бы построил домик проводил дни где-нибудь на тихом берегу, с удочкой, до самого вечера. А потом любовался бы закатом и полётом птиц, сидя у себя во дворике.
— Даже не верится, что эту планету пыталось завоевать столько рас! — покачал головой Стэнсон. — Они воевали веками, тысячелетиями, и никому не удалось их поработить. Но при этом они исключительно спокойны и дружелюбны.
— Наверное, мы пользуемся доверием океанцев, потому что ни разу не поднимали против них оружия, — заметил Коннели.
— Наша система тоже не воевала с ними, — Таг провёл ладонью по стволу дерева, напоминавшего берёзу. На красноватой коже ассирианца остался белый, как от мела, след.
— Мы не сражаемся по одной простой причине, — ответил барон. — Слишком много крови пролилось, слишком много ран было нанесено душам и телам. Слишком много стонов и криков слышала наша планета. Те, кого это не учит жить в ладу с собой и другими, обречены на гибель. Мы не поднимаем оружия первыми. Но и никогда не сдадимся.Пока жив хотя бы один из нас, он будет биться за право жить в мире, где нет насилия и принуждения.В мире доброй воли, ответственности и справедливости.
— Хорошо сказано, — доктор первым из четверых вышел на песчаную дорогу, ведущую к замку. — Однако мы до сих пор не видели ни электрического освещения, ни домашних приборов, ни оружия. Как вы умудряетесь жить не только без последних достижений науки и техники, но и без их достижений вообще?
Элири помолчал. Видимо, он не знал, какими словами объяснить это всё землянину так, чтобы было понятно.
— Видите ли, это осознанный отказ. Чересчур многие достижения современной цивилизации поставлены на службу военным службам государства. Они или сразу производятся для военных действий, или ведут к ним. Мы — мирная планета. Но это не означает, что мы безответны и безобидны. У нас есть в наличии всё то, о чём вы говорите. Каждый умеет пользоваться новейшими изобретениями. Но это только для того, чтобы не попасть в беду и быть хорошо подготовленным к любой опасности. Не более. Кроме того, живой огонь делает нервную систему здоровой, чего не скажешь об электрической системе освещения. А занятия ремёслами и выполнение трудовых функций своими руками, единение с землёй, животными и растительностью дают духу больше, нежели ваша бытовая техника.
— Но ведь так легче жить… — начал было врач.
— А вам не приходило в голову, дорогой доктор, что люди и те, кому они подобны, созданы вовсе не для праздной и лёгкой жизни? Они живут, чтобы преодолевать трудности и опасности. Именно это — личные достижения и свершения — наполняет жизнь смыслом.
— Однако именно технические мощности позволили людям и другим расам осваивать космос, — задумчиво проговорил Стэнсон.
— Да. Всё дело только в том, что те, кто поставил себе это на постоянную службу и активно пользуется так называемыми благами цивилизации, похожи на ребёнка, который случайно нашёл пистолет отца и размахивает им, играя. Он ещё не знает, что пули в нём – настоящие, что в любой момент он может кого-то убить. Просто по незнанию, по неосторожности. А есть и те, кто это знает и всё равно продолжает создавать одно изобретение страшнее другого. И, боюсь, что этого уже не остановить. Мы слишком привыкли жить и даже спать с оружием в руках.
— Вы хотите сказать, что всё хорошо в меру, я правильно вас понимаю? — уточнил Таг.
— Совершенно правильно, мистер Спири.
***
Замок поразил гостей. Не размерами, не великолепным садом, не количеством прислуги, как это бывает в резиденциях монархов. Убранство его, по земным меркам, оказалось более чем скромным. Предметы интерьера были дорогими и качественными. Но их было мало. В резиденции Конунга царствовал строгий минимализм. Не то чтобы декора совсем не было. Глаз выхватывал то антикварную вазу (даже и несведущему было ясно, что перед ним не подделка), то драгоценный гобелен, то великолепную коллекцию холодного оружия. Но всего этого было немного. У посетителей не возникало ощущения благоговейного трепета.
— Наш Повелитель не кичится роскошью, хотя казна и велика. По его мнению, главное богатство государя — счастливый народ, живущий в процветании и благоденствии. Только в этом он видит свою заслугу, и судьи ему — его подданные.
— Весьма здравое мнение, — отметил капитан, окидывая взором простёршиеся к горизонту пшеничные поля, залитые медовым сиянием уходящего на покой солнца. Выглядывая из окна, он чувствовал горячее желание снова очутиться в поле, упасть в волны налившихся колосьев и смотреть сквозь них в бирюзовую глубину неба. Как будто летишь, подобно чайке, над морем…
— Очень необычное — для особы королевской крови, в чьих руках сосредоточена огромная власть, — покачал головой доктор.
— Боюсь, господа, вы несколько неверно оцениваете нашу политическую систему. Конунг — это, в нашем случае, не титул, а должность, и не наследственная она, а выборная.
Люди в изумлении остановились. Выбирать короля?! Ну и дела! Нет, бывают, разумеется, и ограниченные монархии. Случается такое, что монарх имеет всего-навсего представительную функцию. Такой системой обычно гордятся. Но… выборный король?
— Для того чтобы иметь возможность быть избранным, необходимо завоевать искреннее уважение своего народа, и не только на словах быть готовым действовать исключительно в интересах подданных. Этим, насколько я знаю, часто грешат земные политики — пустословием. Конунг избирается на должность сроком на пятнадцать лет. При этом возраст кандидата не может быть меньше тридцати пяти. И это всегда мужчина, делом заслуживший доверие. Но народ, который избрал его, так же легко может и снять с этого поста, если доверие будет обмануто. Судебные, военные, финансовые и организационные полномочия сосредоточены в руках Сенешалей. Это лучшие мужи нашего государства. После Конунга, разумеется. Их вы тоже сможете увидеть сегодня. Такое великое событие без них не обходится.
— Значит, власть по наследству не передаётся?
— Нет, капитан. У Конунга есть сын, ему всего пять лет. К тому моменту, как истечёт срок полномочий нынешнего Владыки, ему будет девятнадцать. Но, чтобы занять пост своего отца, он должен, во-первых, достичь тридцатипятилетнего возраста, а во-вторых, доказать, что достоин этого.
— Но разве у Конунга или Сенешалей не может возникнуть желания узурпировать власть и остаться вечным повелителем? — задал резонный вопрос Таг.
— Отнюдь. Им этого никто не позволит. Мы добры и терпеливы, но в случае нужды очень даже решительны. И мы не станем терпеть захватчиков, как это делали другие расы.
Всё когда-то бывает в первый раз, хотел сказать капитан, но не стал. Очевидно, у барона и на это есть ответ. Эта раса удивительна. Ему вдруг захотелось пообщаться с кем-нибудь из них поближе. Если дело и впрямь обстоит так, то было бы здорово заполучить кого-нибудь на свой корабль в качестве члена экипажа и изучить непосредственно в деле. Как это ему в голову не пришло, что его штурман — тоже океанец? Сколько времени упущено даром!
Примечания:
[1] Конунг - в Средневековье титул, аналогичный королю.