О чём плакало небо. Ольга Хан

               



   Мотоцикл давно гудел во дворе, а Дарья всё крутилась перед зеркалом, пытаясь уложить непослушную прядь волос.  – Ты долго? – прокричал в приоткрытую дверь её муж Николай. Дарья брызнула на волосы лаком и направилась к выходу.
- Это юбка, которую ты вчера купила? – спросил Николай, неодобрительно глянув на оголённые колени жены. – Да, а что? – вопросом на вопрос ответила женщина, усаживаясь в коляску мотоцикла.  – А подлиннее что, в магазине не нашлось?  - Тебе какая разница?  - Как это какая? Ты, моя жена и мне не нравится, когда посторонние мужчины смотрят на твои голые коленки.   – За прилавком мои коленки никому не видны.  – Тем более, зачем тогда такую короткую юбку купила?   – Ты лучше бы машину купил, сколько уже лет на этой тарабайке ездим? – Ловко переключила внимание мужа жена.   - Нормальный  мотоцикл, -  пробурчал Николай и тронулся с места.
   Когда мотоцикл остановился возле продуктового магазина соседнего села, Дарья ловко выпрыгнула с коляски.  – В обед не надо за мной приезжать. Я в магазине чай попью и отдохну во время перерыва.  – Как хочешь, - согласился  Николай. А  Дарья, переступив порог  магазина  в котором работала продавцом, сразу же достала зеркальце. С тех пор, как вместо бывшего водителя, возить продукты стал Леонид, оставаться безразличной к своей внешности она не могла.
Чуть выше среднего роста, широкоплечий,  мускулистый, с шевелюрой тёмных волос, зачёсанных назад, кареглазый, с открытым взглядом, он сразил её сердце с первой минуты встречи.
 Не смотря на то, что Леонид не был женат, и девушки, по его словам, пока у него нет, надежды на их отношения быть не могло. Её и не было, потому что   Леониду было всего двадцать шесть лет, а ей, на десять больше. К тому же она была замужем, и имела троих детей. Но в дни, когда он должен приехать, ей хотелось выглядеть, как можно лучше.
 Она  частенько  мысленно ставила своего Николая и Леонида рядом. Рыженький, малорослый Николай проигрывал Леониду во внешности, но не это было главным. Доброжелательный, мягкий по характеру Николай,  работал электриком и по своей душевной доброте не мог отказать никому и ни в чём.  После работы он с готовностью брался за ремонт  утюгов, радиоприёмников, телевизоров и холодильников.  Проводил людям свет в новые дома и сараи, устанавливал освещение во дворах. Казалось бы – добытчик. Но, не тут, то было. Главным средством оплаты за труд, в селе была водка.  Николай поначалу робко сопротивлялся настоятельному требованию хозяев, выпить, но потом, боясь обидеть, уступал. Домой он являлся пьяненьким и, виновато улыбаясь, быстренько ложился спать, укрывшись с головой, чтобы не слышать упрёков жены.  А та раздражённо указывала на домашние дела, требующие его участия до тех пор, пока не обнаруживала, что благоверный крепко спит. -  Да, поторопилась я с замужеством, - тяжело вздыхая, думала она. 
   Отпуская покупателей, Дарья прислушивалась к звукам, доносившимся с улицы. Вот у магазина остановилась машина, хлопнула дверца и сердце женщины застучало чаще, чем следовало.
 Леонид привёз продукты, когда до обеденного перерыва оставалось всего полчаса. И, пока он разгружал ящики с конфетами и печеньем, Дарья  включила чайник.  – Может, выпьешь чашечку кофе?  Чайник уже закипел, – предложила она молодому человеку.  – А  это вас не обременит?  - Нет, не обременит. У меня уже обед.
Леонид довольно быстро справился с напитком и заторопился, объяснив это тем, что он ещё должен подвезти продукты в два магазина. А в следующий раз привёз Дарье три пиона. – Это мне? А в честь чего?  - Просто так. В честь того, что вы женщина, и у вас очень вкусный кофе.  – Ну, спасибо, но насчёт вкусного кофе, ты преувеличил. Вкусный кофе я бы сварила тебе дома, а это, просто растворимый.
   Нести цветы домой Дарья не решилась. Она поставила их рядом с собой и счастливо улыбалась, вдыхая их аромат. В её размеренную, окрашенную тусклыми красками жизнь, тоненькой струйкой вливалась яркая краска радости.  Будто хмурым дождливым днём вдруг развеялись тучи и выглянуло солнце. У каждого есть своё солнце, по крайней мере, должно быть. Её солнцем стал Леонид.
Она не строила никаких планов, не была одержима надеждой, но, при воспоминании о молодом человеке, где-то в области сердца разливалось тепло, а глаза предательски блестели,расплёскивая энергию радости вокруг.

2
  Стоял жаркий летний день. Леонид носил коробки с продуктами в подсобку, а Дарья указывала, куда ставить. Светлая рубашка на молодом мужчине была расстёгнута, и женщина видела вздымающиеся на груди и руках мускулы. Запах  молодого тела волновал, и её сердце стучало чаще, чем следовало. Леонид поставил последнюю коробку с конфетами и повернулся к Дарье. – Вот, всё. Неожиданно для себя самой, Дарья прикоснулась к его бицепсам и спросила: - Спортом занимаешься?  - Да, занимаюсь, - кивнул он.   А она, не имея сил совладать с собой, резко прижалась к его оголённой груди. – Лёнечка! Лёнечка! - прошептала, задыхаясь, и стала страстно целовать его грудь, медленно опускаясь ниже и ниже.  – Даша,  вы что?  Даша!  Взволнованный молодой человек сделал слабую попытку остановить страстную женщину, но Дарья упала на колени и  прижалась лицом к его животу.   – Люблю! Люблю! – шептала она. Он не слышал её слов, но устоять под напором такой страсти не смог. Его  сильные руки оторвали её от пола и  понесли  на топчан, стоявший здесь с незапамятных времён.
  Такого радостного покоя, она не испытывала никогда. Все заботы, мучившие её раньше, теперь казались мелкими, незначительными. Ведь Он был теперь её! Лёнечка, Лёнечка! – с нежностью шептала она, вспоминая его сильные руки и такие сладкие губы!
   Дома, когда настало время ложиться спать, Дарья легла на самый краешек кровати и отвернулась от мужа. А когда тот попытался обнять, грубо оттолкнула. – Ты чего, Даша? – обиженно спросил Николай.  – Ничего. Водкой от тебя воняет. Противно. И вообще, я устала. Спать хочу. - Да? Ну спи, - обиженно сказал муж и повернулся спиной.
 Дарья, ослеплённая любовью, не догадывалась, что для рентгеновских лучей покупательских глаз, скрытая сторона её жизни очень скоро стала известной и понятной. Женщины быстро заметили и наряды Дарьи, и её сияющие глаза, и лёгкое смущение парня, когда Дарья нарочито громко предлагала ему пообедать у неё в магазине.    – Здесь хоть чай горячий попьёшь. А то, питаясь всухомятку, желудок испортишь.- И добавляла, уже для покупателей: - В нашем селе столовой ведь нет.А до следующего пока доедет, продавщица уйдёт на обед.  Покупатели согласно кивали, но об их отношениях по селу уже ползли слухи. К счастью, это было не то село, в котором она жила, и Николай оставался в неведении довольно долго. Долго, но не всегда.
  Однажды вечером семья не дождалась хозяина на ужин. - Снова кому то помогает, придёт, как всегда, на бровях.  Так что, давайте ужинать без него, - сказала Дарья домочадцам.
Тарелки у всех были почти  пустыми, когда явился Николай. Он, шатаясь прошёл на кухню и, тяжело глядя исподлобья, остановился в дверном проёме.  – О!! Хорошо кому-то помог, – сказала саркастически Дарья.  – Да, помог. Не нравится? Так иди к тому, который  нравится. Давай, вали!   - Что ты плетёшь? Напился, так ложись, спи.    – Я, спать, а ты куда? К своему хахалю?   - Угомонись. Что на тебя нашло?   - Дурачка нашла, да? – продолжал Николай, приближаясь к столу.  - Рога мне наставила? На молодого потянуло? Тварь! – он ударил по столу кулаком так, что подпрыгнули тарелки. – Что ты выдумываешь?! Уймись! Детей перепугал.  Николай отодвинул стул и сел.  – Да, я дурак, не понял к чему эти коротенькие юбочки, эти помады. Дурак я, дурак. И неожиданно уронил голову на стол и заплакал.   - Только на это и способен, - с презрением подумала Дарья и тяжело вздохнула. Минуту спустя Николай уже спал. Ей пришлось просить сына помочь дотащить мужа до кровати. А утром приложить не мало сил, чтобы убедить в том, что всё это сплет-ни, что между Леонидом и ней ничего не было, потому что просто быть не может в силу различия возраста и положения.
  В день рождения Дарьи Леонид приехал раньше обычного. Подождал, пока она отпус-тила покупателей и преподнёс букет цветов, и небольшую коробочку, обшитую красным бархатом. Сердце женщины отчаянно заколотилось, будто хотело сломать грудную клетку и выбраться наружу. Неужели случилось чудо о котором она  втайне робко мечтала?  Неужели обручальное кольцо? Что с того, что она старше, и что у неё трое детей, если они любят друг друга? 
- Это тоже мне? – спросила неуверенно. – Конечно. Кому же ещё?   - А  что там?   - Открой, посмотри.  У Дарьи  слегка дрожали руки и она не смогла сразу открыть коробочку. А когда открыла, еле смогла сдержать возглас разочарования.
  На белой шёлковой ткани лежал  золотой перстенёк с янтарём. Он был красив, но всё же это не то, чего ей так хотелось.  – Нравится?  – Да, - кивнула женщина.  – А по твоему виду не скажешь. Дарья постаралась изобразить радость. – Спасибо, мой дорогой! Пойдём в подсобку, отметим. Жаль, не могу пригласить тебя домой.  – Прости, но я не могу сегодня. У меня болеет мама, и мне нужно раньше вернуться домой.  – А что с мамой?   – Сердце.  – Но, ты же не врач.  – Да, но я боюсь оставлять её дома одну. Вдруг приступ снова?    - В  последнее время ты всегда торопишься, -  огорчённо сказала женщина.  – Я же говорю, мама сильно болеет. А дома никого нет. Вдруг понадобиться вызвать скорую помощь.
  Дарья не решилась надеть кольцо сразу. Съезжу в город, а потом покажу Николаю. Скажу, что сама себе купила,  решила она и спрятала его в шкафу.
А ещё через неделю, Леонид, застёгивая ремень и не глядя на Дарью, объявил:  - Я с завтрашнего дня ухожу в отпуск.  –  И что, ко мне приезжать не сможешь?  - Нет, не смогу.  – Тогда я к тебе приеду в выходной. Встретимся в городе.  – Нет, я уеду в Саратов. Мама хочет навестить сестру, а я буду её сопровождать. У неё здоровье слабое.  – Жаль. Я буду по тебе скучать. Леонид промолчал, но влюблённая женщина не обратила на  это внимания.
3
  Время тянулось медленно. Порой Дарье казалось, что оно совсем остановилось. Она так скучала по любимому!
 В тот день, кода он должен был выйти на работу, Дарья оделась особенно нарядно, сделала новую причёску, но вместо любимого снова привёз товар Виктор.   – А Леонид, что, на работу ещё не вышел? – не утерпела женщина.  – Он и не выйдет, - качнул головой Виктор. – Почему? – похолодела Дарья.  – Он перед отпуском подал заявление об увольнении.  – Как?! – Дарью будто кипятком облили. – Как все увольняются, так и он. Он, говорят, женился и тесть его устроил в другое, более прибыльное место, - сказал Виктор, ставя коробки и вытирая со лба пот.  Дарья чуть не потеряла сознания. Она отказывалась верить своим ушам.  - Как, женился? - прошептала она, бледнея. - А почему ему не жениться? Парень молодой. - Да, конечно,- выдавила из себя женщина дрожащим голосом. А когда Виктор уехал, извинившись перед стариком-покупателем, нырнула в подсобку, упала на топчан, на котором так сладко целовалась с милым, и зарыдала.- Как он мог?! Даже не сказал. Хотя, чего она, глупая, ждала? На что надеялась?  Зачем ему старуха с тремя детьми? - Даша, что-то случилось? -заглянул в подсобку старик-покупатель. - Нет, я иду, сейчас иду.
   Она не могла сосредоточиться на работе. Несколько раз ошиблась, давая сдачу.  В голове, беспрерывно вертелась одна и та же  мысль: он женился и к ней больше не приедет.  Сбежал, не сказав правды. Хотя, если бы и сказал, разве было бы легче? Дарья еле дотерпела до обеденного перерыва. Закрыв магазин, она снова упала на топчан, где  раньше обнимала любимого, и горько зарыдала. В её душу вливалась ядовито- жёлто-зелёной краской обида. И не только на Леонида. Обида на саму  жизнь. Почему?! Почему я так несчастлива? За что мне всё это? – вопрошала она неизвестно кого, обливаясь слезами.
    Домой она приплелась совершенно подавленной.  О том, что беда не приходит одна, она знала с поговорки, но в этот день ей пришлось убедиться в этом на собственном опыте. Возле их калитки стоял  милицейский УАЗик.  – Это ещё что? – забеспокоилась женщина.   – Вот, полюбуйтесь, ваш сын с друзьями своровал на дачах, - сказал ей милиционер, указывая  на улики. Дарья уставилась на лежавшие перед ней видеомагнитофон, настенные часы, и два свёрнутых в трубочку ковра. – Как это своровал? Такого не может быть!  Мой сын не вор, он никогда нигде крошки чужой не взял, - запротестовала Дарья.   – Значит, плохо вы знаете своего сына. Это мы нашли у вас на чердаке. – Миша, скажи, что это не правда.  – С надеждой посмотрела она на сына. - Это кто-то нам  подкинул, да?   – Кто же это мог залезть на ваш чердак так, что вы не увидели? Ведь дверь на чердак у вас на замке.  – Это твои друзья попросили тебя спрятать всё это? – давила на сына мать.   - Мама, перестань, - скривился Михаил.  -   Во всём надо разобраться, а не валить на пацана так, с бухты барахты, - уже кричала она на милиционера.   – Разберёмся, не сомневайтесь, - заверил её тот. - Это ведь не всё,  украдено на много больше. Значит, они или уже продали, или спрятали в другом месте.
  Михаил закончил в этом году школу, и пока околачивался дома. На работу устраиваться не спешил, а поступать учиться никуда не хотел, да и вряд ли поступил бы. В школе он учился плохо, и учителя просто тянули его из класса в класс, чтобы избавиться поскорее от нерадивого ученика. Поначалу Дарья пыталась заставить сына учиться, но со временем махнула рукой, решив, что работать на тракторе, как-нибудь научится.
   Невзирая на просьбы матери, Михаила увезли в районный центр, в камеру предварительного заключения.  – Даша, что у вас произошло, почему Мишу забрала милиция? – спросила соседка когда милицейская машина скрылась из виду.  – Отстаньте, тётя Мария, всё вам не терпится знать,- грубо сказала ей Дарья.
- Не плачь, дочка, - утешала её мать, - разберутся в милиции, может, он и ни причём,  глядишь, и отпустят. -  Мамочка, почему я такая несчастная? Почему?! – зарыдала Дарья, упав матери на грудь. – Муж, пьяница, сына в тюрьму посадят. Стыд какой! Какой стыд! Что мне делать? Сил моих больше нет! Жить не хочу! Не хочу!   - Что ты, дочка? У тебя ведь ещё две дочери есть, их растить надо, это – во-первых, а во-вторых, я же говорю, может, его ещё отпустят.  – Не отпустят, я чувствую. Деньги нужны, чтобы отпустили.   И немного успокоившись, спросила:  - А где Николай?    - Да кто его знает. И на обед не приходил.  – Сдох бы уже где-нибудь, легче бы стало, - зло сказала измученная женщина. А старуха сникла, опустив голову.
- Бабушка, а мы сегодня ужинать будем? – поинтересовалась  Вика.  – Будем, солнышко, будем. Иди, там на плитке всё, накрывай на стол. И ты Даша, умойся, и иди ужинать.  – Не могу я есть, - сморщилась Дарья. – Я выпить хочу.  – Вроде бы не время, - робко возразила мать.     – Мне  расслабиться надо. Иначе не засну.  – Ну, если расслабиться.               
  Она тщетно обивала пороги следственно изолятора. Следователь был строг и неподкупен. И, никакие посулы на него влияния не имели. – Расследуем всё, и все получат то, что заслужили, - пообещал он раздосадованной женщине.
 В итоге сыну дали два года исправительно-трудовой колонии, в то время, как двух соучастников, оправдали, ссылаясь на отсутствие доказательств. Да и Миша, не послушав уговоров матери, взял всю вину на себя. Такое положение вещей казалось Дарье вопиющей несправедливостью.  И весь накопившийся гнев она вылила на мужа.  – Если бы ты был отец, как отец, то с сыном такого не случилось бы, - зло упрекала она его.   – А я в чём виноват?     -  Во всем. В том, что пьёшь, дома ничего не делаешь. Вон забор повалился, так тебе и дела нет.  У всех отцы, как отцы. У них и связи, и деньги, а мой сынок беззащитный. Пошёл воровать потому что хотел какой-то крутой мотоцикл, будь он не ладен.  Сказал бы мне, я бы из кожи вон вылезла, а денег ему бы насобирала.

4

  Женщина понимала, что в судьбе сына изменить ничего не может. Ей оставалось только ждать. И она ждала.
Проблемы с сыном отвлекли от собственных. Не то, чтобы Дарья о них забыла, просто они отодвинулись куда-то вглубь сознания и ждали там своего часа, напоминая о себе острой болью в момент, когда продукты привозил другой водитель. О колечке, подаренном Леонидом она как-то забыла. Оно так и оставалось не легализованным.
   Как-то вечером Дарья присела возле телевизора отдохнуть. Вика гладила постиранную одежду, Анюта мыла на кухне посуду, а они с матерью смотрели индийское кино. Николай, на удивление,  был дома и к тому же трезв, что случалось довольно редко. Он лежал на диване и читал газету.
- Ой, мама, это твоё? Какое красивое! – вошла в зал Вика. На ладони она держала раскрытой ту самую коробочку, которую спрятала Дарья.  – Положи сейчас же на место! Кто тебе разрешал копаться в моих вещах?!  - Я просто хотела навести порядок на твоей полочке, - растерянно сказала Вика. – А ну-ка, покажи, - отложил в сторону газету Николай. – Нечего там смотреть. Купила себе колечко. – Не ври. Это тебе твой хахаль подарил, -  вскипел Николай.  – Какой ещё хахаль? Говорю, сама купила.  Мужа ведь у меня нет, чтобы подарил.   – Шлюха! Позоришь меня! Ненавижу тебя, тварь! – Муж соскочил с дивана и ушёл, хлопнув дверью. 
Мать с упрёком посмотрела на дочь.  Ну, что вы так смотрите? Жизнь я свою угробила, когда за Николая замуж пошла.  – Тебя же никто, дочка, не заставлял, - мягко возразила та. -  А кольцо что, действительно он подарил?  - Кто он?! Кто?! Нет у меня никого! – разозлилась Дарья. – Ладно, не злись. Нет, так нет,  - покорно сказала мать, и Дарья замолчала.
   А вскоре к ней в магазин зашёл  директор деревообрабатывающей фирмы, в которой  работал Николай. – Дарья, я вас уважаю, и понимаю ваше положение. У вас трое детей, их нужно кормить. Но, тем не мене, должен уволить Николая. Поверьте, мне делать этого не хочется, но по-другому нельзя. Он работает с электричеством, там нужно быть внимательным, соблюдать технику безопасности, а он постоянно пьян. Если с ним что-нибудь случится, отвечать буду я.  Не обижайтесь, Дарья, я вынужден это сделать,  - будто тяжёлый камень положил он на душу женщине.   – Я понимаю, – поникшим голосом сказала Дарья и тяжело вздохнула. Как теперь жить? И почему все эти беды валятся на её голову?
  В конце лета к ним приехала в гости младшая сестра Лида со своей семьёй. Лида вышла замуж за лётчика, и жила с ним в Мурманске. Они не виделись уже несколько лет, и Дарья была рада встрече.
Вечером, сидя за столом, она разглядывала сестру и её мужа.  Они часто весело смеялись, обнимались и даже чмокали в щёчку друг друга. Весь их вид говорил о том, что они счастливы и этот вид чужого счастья навеял на Дарью тоску. Она разглядывала сестру и грустно думала о том, что сестра красивее, чем она, поэтому и счастливее.
   Лида была похожа на мать. Круглолицая, тёмноволосая, с полненькими губками и небольшим носиком, она была хохотушкой, и мать часто упрекала её в легкомыслии. Но, это легкомыслие не помешало ей стать счастливой. Дарья же была похожа на отца. Как у отца, у неё был большой, как она считала, нос. И глядя на себя в зеркало, она видела только его, не замечая своих красивых светло-карих с прозеленью глаз, тёмных бровей в форме птичьего крыла, бисера мелких ровных зубов и своей приятной улыбки. Если внимательно приглядеться, то внешность Дарьи казалась более тонкой и нежной, чем внешность сестры. Но, Дарья видела только свой ненавистный нос.
  - Знаешь, перед отъездом сюда, Виталий уехал на работу, а через некоторое время мне сообщили, что он попал в аварию, - рассказывала Лида, моя посуду.   – Я так испугалась, летела в больницу, чуть сама аварию не сделала. Еду, молюсь, прошу Бога, чтобы жив был мой Виталий. Пусть хоть калека, лишь бы жив.   Дарья с удивлением посмотрела на сестру и спросила: - А если бы остался прикованным к инвалидному креслу?   - А хоть и так. Ухаживала бы за ним, лишь бы только жил и был рядом.  – Ты его так любишь, что готова жить с калекой?  - А как же иначе? А если бы со мной случилось что-то подобное? Но, к счастью, он только получил ушибы.  – Ты везучая, не то, что я.  Лида поставила вымытые тарелки на стол и повернулась к сестре. – Даша, если нет любви, так разведись. Зачем живёшь с ним?  Ведь счастья ни тебе, ни ему нет.   – Знаешь, мне говорила моя бабушка, что мужчина в доме, какой бы ни был, необходим. Он, как пенёчек, хоть и мал и трухляв, но опереться иногда и на него можно.  – И сильно ты на него опираешься?  - Ну, мы же в селе живём. Вот поросёнка зарезать, курицу зарубить, дрова нарубить, всё же не самой. Да и куда он пойдёт? Делить с ним этот домик? Сама видишь, не хоромы. Вдруг он потом приведёт сюда женщину. Зачем мне это?  - Не знаю, я бы с трухлявым пенёчком жить не хотела.   – То ты. Ты сразу удачно вышла замуж. А на меня такие, как твой Виталий не смотрели.
  Их разговор прервал стук в дверь. Дарья пошла открывать.  – О, Оля! Заходи, подружка, - пригласила она подругу детства.  – Сейчас я ещё чай поставлю.
Когда чайник закипел, Дарья поставила на стол сладости и позвала мужчин. Все пили чай, и вели неспешный разговор. Лида, оценив платье Оли, неожиданно спросила:  - Ты это платье где купила?  - Я не покупала. Я сама сшила.   - А вышивка?  - Сама вышила.  – Да? – воскликнули в один голос сёстры удивлённо.  – Красивая вышивка. Я думала, это машинная работа. Ты, оказывается, мастерица, - похвалила работу Оли, Лида.   – Вот видишь, Даша, - сказал Николай, обращаясь к жене, - если захотеть, можно и самому нарядное платье сшить. А ты вечно жалуешься, что на наряды нет денег.  Дарью просто передёрнуло:  – Ты бы меньше пил,   деньги были бы, и шить не надо, - огрызнулась она.  Николай сник,  Дарья зло схватила опустевшую тарелку, и помчалась на кухню, а вернувшись, не поставила, швырнула тарелку с салатом на стол. Присутствующие почувствовали себя неловко. Оля довольно скоро засобиралась домой.
   После её ухода Лида спросила сестру: - Ты что так разнервничалась?  Что тебя так разозлило?   - Надоела эта подруга. С самого  детства мне её в пример ставят. Мама вечно хвалила её «Оля такая серьёзная, такая способная, такая умная». В школе тоже. Математику лучше всех знает Оля, сочинения пишет лучше всех Оля. А теперь ещё и Николай мне её в пример ставит.  – Ну, что ж поделать? У тебя свои достоинства, а у неё свои.   – Так моих достоинств никто не замечает.  – Может, ты сама не умеешь их показать?  - Ну, вот, и ты туда же.  – Нет, нет, сестричка, я тебя очень люблю. И одно из твоих достоинств, это умение быть хорошей сестрой. Я это ценю.
5

  Заканчивался август. Первого сентября начинался учебный год. Дарья приехала в районный центр, чтобы купить дочерям одежду  и школьные принадлежности. Везде шумели так называемые школьные базары, и она толкалась среди таких же озабоченных родителей, как и она.
Не смотря на то, что лето подходило к концу, день был жарким. Хотелось пить, да и пообедать уже не мешало бы. Дарья направилась в сторону кафе. Впереди шла пара, держась за руки и весело смеясь. В мужчине она сразу же узнала Леонида. Сердце неожиданно заколотилось, как бешеное,  воздуху стало не хватать. Она на мгновение остановилась, чтобы перевести дух. Тем временем пара остановилась тоже. Мужчина чмокнул девушку в щёчку, и она направилась в парикмахерскую. А Леонид пошёл дальше. Дарья подхватила сумки и бросилась за ним.
   Она не раз представляла их встречу. А то, что они рано или поздно встретятся, не оставляло сомнений. Ведь жили они не так далеко друг от друга, и Дарья часто бывала в районном центре. Мысленно она не раз высказала Леониду все свои упрёки и претензии, но сейчас все мысли вылетели из головы. И она, поравнявшись с молодым мужчиной, негромко сказала: - Лёня, здравствуй!  - Мужчина вздрогнул, но ответил довольно спокойно: - Здравствуй, Даша.  – Постой, поговорить надо, - предложила женщина, видя, что Леонид не собирается останавливаться.  – Даша, нам с тобой не о чём говорить.  – Ты так думаешь? Сбежал, как крыса с тонущего корабля, не сказав ни слова, и считаешь, что всё  так и должно быть?  – Да, сбежал. Потому что наша игра слишком затянулась. -  Игра!? Для тебя это была всего лишь игра?   - А для тебя это было чем-то другим?   - Я тебя любила, понимаешь, любила!   - У тебя семья. Я тоже хотел иметь свою семью, а не просто кувыркаться с чужой женой.  – И тем не менее, кувыркался, - ехидно сказала Дарья.    – Да.  Не устоял. Ты была слишком настойчивой. К тому же я тогда ещё не встретил Лену.  – Ясно. Значит, виновата во всём я.  – Почему виновата? Я лично ни в чём ни тебя ни себя не виню. Что было, то было. Кстати, Лене я о тебе рассказал.  – Ну, что же, спасибо. Только я тебя любила, а не просто кувыркалась с тобой.  – Ну, если я виноват, прости. Но я ничего не делал для того, чтобы с тобой сблизиться. И того, что между нами было, хотела ты.  – Ладно, прощай. Желаю счастья в семейной жизни.
  Дарья чувствовала себя дурой. Он её не любил, а она навоображала. Даже в глу-бине души надеялась, что он предложит ей выйти за него замуж. Какая дура! Никому я не нужна. Господи, чем я хуже других? Чем хуже этой Лены, будь она проклята. В сердце Дарьи, как в жерле вулкана, забурлила ненависть к более счастливой сопернице, и вылилась расплавленной лавой проклятий: - Ненавижу! Чтоб ты сдохла! Чтоб сдохла! Ненавижу тебя!-  шептала женина с ненавистью.
  Возвращаясь домой, она думала о том, что жизнь её пережевала и вы-плюнула. На душе было тошно.
   Подождав, пока дочери примерят обновки, убедившись в том, что всё всем подошло, Дарья сказала матери: - Я  схожу к соседке на полчасика. 
Домой она явилась поздним вечером. Зацепилась за порог и упала.  – Даша, что с тобой? – заволновалась мать, пытаясь поднять дочь.  – А, брось меня, не тащи. Никому я не нужна, буду валяться тут.  – Да ты пьяная! Даша!
   Дарья проснулась среди ночи. Сильно болела голова, во рту пересохло. Она сползла с кровати и направилась на кухню. Выпив воды, выключила свет и хотела уйти, но тут чётко и ясно услышала длинный гудок и шум приближающегося поезда. Она ещё не протрезвела окончательно, но всё же понимала, что ничего подобного услышать  не должна. Рядом нет железной дороги. Но, шум нарастал и перед ней неожиданно появился тепловоз. Казалось, он нёсся прямо на неё.  Женщина оцепенела от ужаса. Ни закричать, ни сдвинуться с места у неё не было сил.
Она видела рельсы, чувствовала, как они дрожали под напором колёс, видела даже лицо машиниста. Внезапно на путях перед тепловозом появился ребёнок. И тут же на рельсы выскочила женщина. Она схватила ребёнка и отбросила его в сторону. Тепловоз надрывно гудел, как будто испугался не только машинист, но и эта груда металла, раздался душераздирающий женский крик, и поезд промчался мимо Дарьи.  Огромные грохочущие колёса пронеслись прямо перед её лицом, она даже чувствовала порыв  воздуха, вызванный движением тепловоза, но стояла, как вкопанная.
   Внезапно всё стихло. Дарье понадобилось время, чтобы осознать, что она стоит босиком  в ночной рубашке на собственной кухне.  Зубы выбивали дробь. -  Господи, что это было? У меня что, белая горячка? Или это мне приснилось? После мучительных раздумий, она всё-таки решила, что ночное видение – это результат её вчерашнего состояния. Поэтому никому об этом рассказывать не стала.
   На следующий день, вернувшись с работы, Дарья принялась за генеральную уборку. Дочери помогали. Завтра должен освободиться из заключения сын и ей хотелось организовать ему тёплую встречу. Было уже двенадцать часов ночи, когда она, замесив тесто на пироги, направилась в свою спальню. Женщина сильно устала, и только её голова коснулась подушки, сразу же уснула.
   Надрывный гудок тепловоза раздался в три часа ночи и заставил её проснуться. Так же, как  и прошлой ночью, из темноты на неё мчался тепловоз. Широко открытыми от ужаса глазами, она глядела на приближающуюся громадину, будто смотрела уже виденное ранее страшное кино. Вот на рельсы выбегает ребёнок, вот женщина бросается его спасать. Леденящий душу и тело крик, отчаянный гудок тепловоза, мелькание громадных колёс и порыв ветра, вызванный движением поезда.  И снова у неё не было сил ни закричать, ни пошевелиться.
- Что значит это видение? – думала она. А в том, что оно что-то значит, Дарья не сомневалась. Вот, только, что?   – Может, это видение предвещает мою смерть?  Она всем телом почувствовала леденящий холод потустороннего мира, и хоть не раз говорила, что лучше умереть, чем так жить, поняла, что умирать вовсе не хочет. Что где-то глубоко в сознании таится надежда на то, что она ещё будет счастлива. И эта неосознанная надежда крепко держит её на этом свете. Может, именно её и называют инстинктом самосохранения. – Нет, нет, - сказала она сама себе, - я, наверное, просто сошла с ума. У меня галлюцинации. У меня что-то с головой.
   Дарью знобило. Неожиданно захотелось выпить. Женщина представила, как после выпитой водки ей станет легче, и крадучись, пошла на кухню. Вынула из кухонного шкафчика спрятанную от Николая бутылку водки и налила себе пол-стакана. И только когда тепло разлилось по телу, немного успокоилась.

6
   Николай перебивался случайными заработками. Не  отказывался ни от какой работы, но для семьи, как и прежде, от его усилий толку было мало. Платили, как всегда, в большинстве случаев водкой, иногда овощами или другими продуктами. А если в его руки  и попадали деньги, то он сам тратил их на водку.
   Сын, вернувшись домой, тоже устраиваться на работу не спешил.  – Отдохну немного, не с курорта приехал,- сказал он матери, а та возразить не посмела. И теперь основным добытчиком в доме была она. В немалой степени помогала мамина пенсия, но, денег постоянно было в обрез.
   А ночной тепловоз по-прежнему не давал покоя. Он сводил её с ума, но рассказать об этом даже матери, она боялась. Она сама уже верила в то, что с её мозгами происходит что-то из ряда вон выходящее.   И немного успокаивалась только после приёма алкоголя, который прихватывала из магазина, и, чтобы  не ходить ночью на кухню, заблаговременно прятала под своей кроватью. Николай спал теперь в зале на диване, и ей никто не мешал.
   - Дочка, что с тобой происходит? Ты что, заболела? Посмотри, как осунулась, под глазами мешки, - сокрушалась мать.  – Просто плохо сплю. Думаю, вот Вика уже закончила школу, скоро замуж надумает, а как я ей свадьбу справлю?  - Даст Бог, справим, как сможем, - успокоила её мать. – А тебе я с пенсии успокоительные таблетки куплю.
   Со временем Дарья перестала пугаться ночного видения, перестала думать о том, что оно значит,  просто смотрела, как смотрят кино, и оно перестало её посещать так же неожиданно, как и появилось. Но, привычка к спиртному, осталась. И в один из дней мать случайно обнаружила недопитую водку под кроватью дочери. – Даша, опомнись. Что ты творишь?  Николая ругаешь, а сама туда же?  - Я что, постоянно пью?! Нашли алкоголичку! Иногда выпью, когда на душе тяжело, чтобы расслабиться и заснуть, и всего лишь, – злилась на упрёки матери Дарья.   

7

   Рыба была ещё живая и плескалась в тазике, пытаясь выпрыгнуть из столь тесного 
 и удушливого водоёма. Дарья подошла к тазику с ножом, постояла, разглядывая рыбу и одобрительно кивнув, положила нож на стол. Пускай рыбка уснёт, потом и почистит. Сынок молодец, не поленился, наловил. Хоть какая-то польза. Беда только, на работу никак устроиться не может. Специальности нет, да и после тюрьмы. Никто не хочет связываться с судимым. Хотят, чтобы порядочным человеком был, а на работу не берут. Хотя, им и дела нет до того, какой из него человек получится. Им бы свои карманы набить, думала в сердцах Дарья.
    – Мама, у нас поесть найдётся что-нибудь?- прервал её размышления неожиданно появившийся на кухне сын. - Конечно, сынок, найдётся. Сейчас буду накрывать на стол, и будем ужинать. – Мне некогда ждать,  набери мне сейчас. – Опять к Оксане торопишься? - Сейчас пацаны подъедут, и Оксана с ними тоже.  –  Не знаю, Миша, что ты в ней нашёл? -  сказала Дарья, поставив тарелку с супом перед сыном.    – Классная девчонка, - ответил тот, усаживаясь за стол.    – Что в ней классного? Похожа  на пацана. Носится на мотоцикле, одевается, даже пострижена, как маль-чишка.   – Что в этом плохого?    Дарья помолчала, наблюдая за тем, как ест сын, а потом сказала:  - Значит, наша будущая сноха?   - Не исключено.   – А с будущей свекровью не здоровается.  Это нормально? Она меня хорошо знает, а идёт мимо, задрав нос. – Она с тобой не здоровается? - Нет, не здоровается. –  Я  с ней поговорю, - сказал Миша, соскакивая и хватая дублёнку, лежавшую рядом на стуле.   – Подожди. Куда ты? Доешь.   – Пацаны подъехали. – Подождут твои пацаны, куда они денутся? – прокричала Дарья в спину сыну, и тяжело вздохнула, после хлопка двери, закрывшейся за ним.
  Ужинали они втроём. Вика уже жила со своим парнем на съёмной квартире. Дарья не понимала, как можно жить с мужчиной, как говорила её мать, не писаной и не венчанной? Но поделать ничего не могла. Дочь не прислушивалась к словам матери. Николай в послед-нее время сильно болел и почти не ел, его печень под влиянием алкоголя медленно разлагалась, и Дарья понимала, что скоро наступит конец. - Ну и пусть. Сам мучится и нас мучит, - в сердцах думала она.
   - Мама, идите, ложитесь отдыхать, я вымою посуду сама.  – А рыба?  - Рыбу Аня почистит. Правда, дочка? Аня согласно кивнула.
Вымыв посуду, женщина посидела немного у телевизора, но стоны Николая, лежавшего на диване, раздражали, и она ушла в спальню. Уснула  быстро. В окно заглянула луна. В её тусклом свете лицо женщины, разметавшейся на постели, выглядело моложе своих лет. Ровное дыхание колыхало пышную грудь, тёмные волосы рассыпались по подушке, а губы тронула слабая улыбка.
Этой ночью она увидела себя молоденькой девчонкой. Они с Петей кружились в вальсе под луной и смеялись от счастья. Сладкий запах цветущего жасмина, растущего во дворе, кружил голову, и от этого запаха в свете яркой луны всё качалось и плыло. Крепкие руки Пети держали её за талию,  и ей казалось, что она парит в воздухе, не касаясь земли.
  На пышную шевелюру  её любимого упали лепестки белого жасмина, и запутались в волосах. Они летели откуда-то сверху и  падали на их  лица, на волосы, на одежду, а юные влюблённые в этой белой метели всё кружились и кружились. Дарья чувствовала себя такой счастливой, лёгкой, порхающей, как  бабочка. От ощущения счастья и проснулась.Но, запах жасмина, и давно забытое чувство душевной гармонии, по-прежнему, держали её в плену. Как давно это было! Картины давно забытого прошлого понеслись пред ней, как воды полноводной реки. Ей вспомнилось, как в  один из тёплых весенних вечеров они с  Петей, обнявшись, стояли во дворе родительского дома, у цветущего куста жасмина.  Тёмное ночное небо рассыпало над ними блёстки звёзд, будто кто-то бросил   горсть медяков, и некоторые из них закатились так далеко, что их еле можно было разглядеть.  Одна из этих монет не удержалась и, падая, начертила светлую линию вдоль горизонта.    – Смотри, Петя, какая яркая звезда упала. Жаль, я не успела загадать желание.  – Да, звезда яркая, жаль, только, что упала, - сказал он, прижимаясь щекой к её уху.    Дарья почувствовала его руки на своих плечах, ощутила его дыхание у своего уха, почувствовала тепло его тела, будто это было сейчас, наяву, а не когда-то.  – Почему, жаль? – спросила она удивлённо. - Я не люблю смотреть на падающие звёзды. Мне кажется, что по небу, будто по щеке, катится слеза.   Дарья с удивлением повернула голову: - Придумал такое! По-твоему что, небо плачет?  - Плачет. Ну, мне так кажется.   – Ерунда. Какая причина есть у неба, чтобы плакать? - Ну, не знаю. Может, оно плачет по несбывшимся чьим-то мечтам или счастью?  - Надеюсь, не по нашему счастью.    – Конечно, не по нашему счастью.  Мы с тобой проживём долгую и счастливую жизнь. Я сделаю всё, чтобы так оно и было. Соберу деньги на свадьбу, а сразу после свадьбы, станем строить дом. Он будет большим и красивым, дом, в котором будет личная комната у каждого нашего ребёнка.  – И сколько у нас будет детей? - А сколько бы ты хотела? - Трое. – Так мало?  - Хватит трое.  – Ладно, трое, так трое, согласился Петя.
   Дарья вздохнула.  К сожалению, небо плакало  именно по их несбывшемуся счастью. Она  повернулась на бок, но тут же вскочила. Звук, похожий на звук рассыпаемого битого стекла, наполнил комнату. Что это? – испуганно вскрикнула женщина, и замерла, ощутив на своей руке прикосновение невидимой руки. Она могла поклясться, что это было прикосновение руки  сына. Он сжал её руку так, будто прощался. В тот же миг, из другой комнаты выбежала её испуганная мать. -  Даша, что это было?!   - Мама, Миши не стало, - прошептала побелевшими губами Дарья.   – Как не стало? – уставилась ничего не понимающая старуха на дочь.  – Мама, твоего внука нет в живых! – заголосила Дарья. – Бог с тобой, дочка! Что ты такое говоришь? - Он со мной простился, пожал мне руку. – Может, тебе это показалось или приснилось?  - Нет! Нет! - кричала Дарья, прижимая руки к груди. – Может, его надо искать? – неуверенно сказала бабка.– Где ж его искать? Он с друзьями на мотоцикле уехал. Может в другое село, а, может, в районный центр. Разбились, наверное, по дороге.
Услышав рыдания, в спальню приковылял Николай. – Что произошло? – спросил он.  – Сына твоего нет! – сквозь слёзы ответила Дарья.  – И что? Зачем так рыдать? Придёт, куда он денется, - не понял её  муж.  – В живых его нет, понимаешь?! Живого нет! – кричала Даша, захлёбываясь слезами. – Кто сказал?  - Никто! Я  знаю!  - С ума сошла. Она знает, вот дура, - проворчал Николай и побрёл к своему дивану.  – Почему он, а не ты?! – крикнула ему в след Дарья. -  Недолго осталось,  недолго, потерпите немного, - бубнил он, укладывая своё исхудавшее тело на диван.

  Минут через двадцать в дверь постучали. Она знала, какую весть ей принесли, и  на подгибающихся ногах пошла открывать.  У двери стоял друг Миши и Оксана. Вид у них был испуганный.  – Тётя Даша, - сказала Оксана, - постарайтесь держать себя в руках, мы принесли вам плохую новость.  – Он мёртв? – белыми губами тихо спросила женщина.  – Да, - также тихо ответила её несостоявшаяся сноха. – Как это случилось?  - Мы не виноваты, тётя Даша, честное слово. Мы пошли в магазин, чтобы купить пива и чего-нибудь погрызть. А Миша был должен в магазин деньги и поэтому заходить не стал. Сказал, что подождёт нас на улице. Мы купили, что хотели и вышли, а его нигде нет. Стали звать, а потом увидели его с боковой стороны магазина. Он лежал в крови. Его кто-то ударил в живот ножом. Мы позвали фельдшера и вызвали милицию. А фельдшер сказала, что он уже мёртв. Простите нас, что мы его не уберегли.  – Кто?! Кто этот урод, лишивший жизни моего сына?  - Мы не знаем. Когда мы вышли, никого на улице не было. Сейчас холодно и темнеет рано, люди сидят по домам.  – За что, за что его убили?!  Что и кому он сделал такое плохое, чтобы за это надо было убить?  Он что, с кем-то ссорился или дрался?  - Будто бы, ни с кем, - мотнула головой Оксана.   Мы не знаем, честное слово, не знаем. – Проводите меня  к нему, - попросила женщина.

8

   Была глубокая ночь. Пламя горящей свечи, зажатой в сложенных на груди руках покойника, слабо освещало комнату, и она тонула в сумраке.   – Что же ты молчишь, сыночек? Раньше, как соловушка щебетал, а теперь молчишь? Последнюю ноченьку ночуешь в родном доме, - причитала Дарья у гроба, охрипшим от слёз и крика голосом. – Проститься простился, а не сказал, кто та сволочь, что жизни тебя лишила!  – Мама, иди, отдохни немного. Ты сильно устала, -  уговаривала её  Вика.  – Да, мама, иди, полежи немножко, а мы тут сами посидим, а через полчаса тебя разбудим. – Поддержала сестру вторая дочь Анна.   – Нет, нет, никуда я не пойду, - упёрлась Дарья.
   Часы показывали уже четыре часа утра. Родственники, коротающие ночь возле гроба, начали клевать носами. Это не ускользнуло от внимания хозяйки.  – Идите все в спальню, немного поспите, а я побуду с ним. Вам завтра предстоит ещё много трудиться. Панихиду отбывать вам. Идите, отдохните. Вы и вчера много трудились, устали. Так что идите. Родственники повалились в спальне кто куда, и сразу уснули.
  За тёмным окном свистел холодный ветер, потрескивала свеча, а Дарья всматривалась в родное лицо, будто пыталась запомнить каждую чёрточку, чтобы сохранить в памяти навек.Вдруг тёмное окно осветилось так, будто кто-то направил на него карманный фонарик, и тут же погасло. Никаких звуков со двора не доносилось. Окно выходило во внутренний двор их частного дома, поэтому свет от проезжающей мимо машины попасть сюда не мог. Возможно, кто-то пришёл, - подумала Дарья. – Но, кто бы это мог быть в такое время?  Только женщина успела так подумать, как раздался негромкий стук в оконное стекло.  – Кто это пришёл в такое время? – недоумевала женщина, накидывая пальто.
- Кто тут? – спросила тихо она, высунув голову в приоткрытую дверь. Ответом был  только скрип старого дерева, да шуршание снега, сдуваемого порывом ветра, с крыши дома. Дарья захлопнула дверь и вернулась в комнату. Но, не успела  сесть на стул, как стук повторился. Она снова накинула пальто и вышла во двор. Никого. Только тени голых деревьев колышутся на снегу под порывами ветра. Дарья  хотела снова зайти в дом, решив, что ей просто послышалось, но её взгляд скользнул вдоль дорожки, и там, у калитки, она заметила тёмную тень. – Кто там? – крикнула женщина, и включила уличное освещение. Тёмная тень стояла, не двигаясь, и Дарья пошла к ней сама, вглядываясь в неясные очертания.
- Вы кто и что здесь делаете? У меня полный дом людей, поэтому я вас не боюсь, - сказала она, остановившись в паре метров. Тень молчала, но Дарье показалась она знакомой. Свет от фонаря сюда не достигал, и она напряжённо всматривалась, пытаясь понять, почему ей не отвечают.
   Туча соскользнула с тусклого диска луны, и на улице стало светлее. И тут Дарья узнала в грузной фигуре женщины в чёрном платке, мать Пети.  – Вы? По её телу побежали мурашки, а волосы на голове стали шевелиться. – Вы же умерли. Вас нет.  Грузная  фигура по-прежнему молчала.  - Вы пришли за Мишей?   Женщина в чёрном платке не отвечала и не двигалась, но глаза её смотрели так, будто в чём-то упрекали.  Дарью охватил ужас. – Что вам от меня надо?  Уходите! Она стала пятиться к открытой двери, а потом бросилась бежать.
Резко хлопнувшая дверь разбудила Вику и та вышла посмотреть, что происходит. Уви-дев бледную, стучавшую зубами мать, она бросилась к ней.  – Ты куда ходила? Почему ты так дрожишь?  - За-за-мёрзла немного. – А зачем ты ходила на улицу?    - Там, Петина мать приходила.  – Какого ещё Пети?    - Ты не знаешь, - отмахнулась Дарья.  – А что ей понадобилось в такое время?   - Не знаю.   Вика с подозрением посмотрела на мать, а потом разбудила спящих родственников. Дарье она принесла успокоительные таблетки и заставила лечь отдохнуть. Состояние матери её пугало не меньше, чем смерть брата.
   Прощаясь на кладбище с сыном, Дарья отчаянно кричала, её с трудом оторвали и увели от гроба.  Медсестра сделала ей укол, и она уже не кричала, а тихо скулила, как обиженный щенок, обессилено опираясь на плечо сестры. Когда закончили засыпать могилу,  Дарье вдруг показалось, что у креста стоит Петя.  Она оттолкнула сестру, и бросилась к нему.  – Петя,  позаботься там о моём сыночке, прошу тебя, позаботься! – просила она, схватив за воротник пальто соседского парнишку.  – Тётя Даша, я не Петя! Я не Петя! – вырывался из её рук перепуганный молодой человек. У Дарьи вдруг прояснилось в голове. – Прости, - прошептала она и с обречённым видом отошла.  Лида бросилась к сестре.  – Всё нормально, - сказала ей Дарья. 
  К ней подошла Оксана и, склонившись к плечу, роняя слёзы, сказала: - Мне так жаль, - и Дарье показалось, что кто-то, не ведомый ей, отмотал плёнку киноленты назад, и она увидела кадр из фильма под названием « моя жизнь». Только теперь на месте матери Пети была она. – Забудешь, очень быстро забудешь, - довольно холодно сказала Дарья, и отстранилась от девушки. Та с обидой посмотрела на женщину и отошла.
   После похорон разошлись соседи и знакомые, уехала сестра и старшая дочь, и, не смотря на то, что их в доме оставалось четверо, дом казался Дарье пустым и неприветливым.  Да что там дом?  Жизнь казалась пустой и ненужной. Будто кто-то вырвал из книги самые интересные страницы, и теперь нет смысла читать её дальше.
Заботы по дому взяла на себя старая мать, и Дарья, по вечерам болтаясь по дому без дела, нашла утешение в беседах с портретом сына и рюмкой водки. Ей казалось, что водка позволяет  слезам литься беспрепятственно. А слёзы, в свою очередь облегчали и душу, и тело так, что она сама себе казалась невесомой и, уносясь куда-то ввысь, засыпала где пила, и старая мать тащила дочь к постели. А утром в который раз горестно упрекала. – Болит у меня душа, вот и пью. Разве я виновата, что такой несчастной родилась? – оправдывалась  Дарья.
   На девятый день, после панихиды, уставшая женщина впервые крепко уснула без помощи алкоголя. Но, глубокой ночью, её  разбудило неясное ощущение тревоги. Дарья открыла глаза, прислушалась сначала к себе, а потом стала вслушиваться в тишину, не раздастся ли снова гудок тепловоза?   Возникло ощущение, что в комнате кто-то есть. Она приподнялась с подушки, и увидела у окна грузный силуэт женщины в чёрном платке.  – Что вам надо? Что вы повадились ходить ко мне?  Призрак молчал, а печальные глаза продолжали смотреть с упрёком. – Что ты на меня так смотришь? – спросила женщина, переходя на «ты».  Призрак не отвечал. Но этот взгляд, это молчание и само появление призрака, будило воспоминания, навек замурованные в дальних закоулках души. Вытаскивать их оттуда ей так не хотелось!
   А призрак всё смотрел и смотрел.  Дарья рассердилась: Что ты хочешь сказать? Я, что ли виновата, что он умер?  Это ты виновата! Ты его мать. Если бы он надел шапку, не заболел бы менингитом. Почему ты не заставила его надеть шапку в такой холод? Молчишь? А я тебе скажу почему. Потому, что тебе не до него было, ты любовничка ждала! Несмотря на темноту, Дарья ясно видела, как при этих словах лицо призрака исказила боль. – Что, не нравится тебе? Думала, я ничего не знаю? Петя мне сказал, что встретил его. Петя шёл ко мне, а он к тебе. А я, я его любила! Замуж за него собиралась. Призрак укоризненно качнул головой, тяжело вздохнул и растворился в темноте ночи. – Не виновата я, не виновата! – упрямо повторила Дарья и  упала на подушку. Что-то грызло её изнутри и воспоминания давнего прошлого, того прошлого, которое она всеми силами старалась забыть, ожили и поплыли перед её мысленным взором.
Вот она юная, в белом халатике и белой шапочке стоит перед сотрудниками, и счастливая улыбка обнажает ряд ровных белых, мелких, как бисер, зубов. Дарья по профессии повар, и в то время работала в столовой в городе. – Приглашаю всех на свадьбу, которая состоится в следующую субботу, - говорит она, и слышит громкие аплодисменты в знак одобрения и благодарности за приглашение.
   А спустя четыре дня, в таком же белом халатике, накинутом на плечи поверх одежды, в сопровождении медсестры, входит в небольшую больничную палату. Её светло-карие с прозеленью глаза напряжённо всматриваются в мутную белизну комнаты. Осторожно ступая, она подходит к единственной кровати, на белой подушке которой чернеет шевелюра любимого, и сердце её сжимается от боли. Лицо, ещё несколько дней тому назад пышущее здоровым румянцем, посерело, нос заострился, губы, опалённые высокой температурой, кажутся чёрными.
-Петя, как ты? – пытаясь сдержать слёзы, спрашивает она. Глаза его широко раскрыты, но руки беспомощно шарят перед собой, пытаясь найти её руки.   – Дашенька, - слышит она дрожащий голос его матери, прилепившейся к белой стене палаты у окна:- Петенька ослеп.  – Как ослеп?  Даше кажется, будто её ударили чем-то тяжёлым. - Даша, - его рука, наконец, наткнулась на её  руку, - прости, я не хотел, - с трудом выговаривает он. – Свадьбу надо перенести. Я выздоровею.  – Конечно, перенесём, не беспокойся. Я не сержусь, - успокаивает она его.  – Я выздоровею, - снова шепчет он и впадает в забытьё.  Даша заливается слезами. Мать Пети, припав к её плечу, плачет вместе с ней.  – А что говорят врачи? Он будет видеть? – спрашивает её Дарья.  – Говорят, гарантий дать не могут. Всё, говорят, будет зависеть от того, как пойдёт лечение.
  Острое желание как можно скорее покинуть палату и вымыть руки, будто режет ножом. Дарья торопливо прощается с матерью Пети, пообещав приехать на следующий день.
   В  автобусе она смотрит в окно, а слёзы текут и текут по щекам. Вот тебе и новый дом, и трое детей, - думает она. –  Почему это случилось? Ну, почему я такая несчастливая? Почему?! И что мне делать, если он останется  жить, но будет слепым? – впивается в сердце, как острая колючка, мысль. Дарья  еле сдерживается, чтобы не зарыдать вслух.
  Дома никого не было, и она, не раздеваясь, бросилась в спальню родителей. Там, в углу, не смотря на то, что верить в Бога запрещалось властью, висела икона, перед которой молилась мать. Дарья умоляюще глянула в глаза Спасителя, а потом упала на колени.  – Господи, спаси меня! Спаси!  Какая меня ждёт жизнь со слепым?  Какое счастье? Да и он, что за жизнь у слепого? Одно мучение. Спаси, Господи! Прошу тебя, спаси! Пусть он умрёт! Пусть умрёт!   Так будет лучше и мне и ему. Пусть умрёт! Пусть умрёт! Она стала биться в истерике головой о пол, повторяя,  как заклинание: пусть умрёт! Пусть умрёт!
Вдруг ей на плечи легли ласковые руки, и она услышала испуганный голос матери: - Доченька, что случилось? Зачем ты призываешь смерть?  Вставай, доченька, вставай! – пыталась поднять её с колен мать.  – Что произошло? Почему ты так плачешь, и для кого просишь смерти?   - Петя ослеп, - обессилевшим голосом сказала Дарья.   – Да ты что?! Вот бедолага! Откуда такое горе взялось?  - Мама, я не хочу замуж за калеку! Не хочу всю жизнь быть его слугой! Будет лучше, если он умрёт.    – Ты что, дочка?  Грех желать человеку смерти! Молиться надо за его выздоровление! А там уже, как Бог даст. А замуж, если не захочешь, не пойдёшь. – А люди что скажут?  Скажут, как заболел, так и стал не нужен. – Ну что ж, что скажут, то и скажут. А смерти желать, хоть кому, грех. – Да ему самому будет так лучше!    - Откуда ты знаешь, как ему будет лучше?   - Знаю! Пусть умрёт!   - Господи, - перекрестилась на икону мать, - прости ей грешной, не ведает, что творит!   - Мамочка, мне так плохо! Я такая несчастливая! – рыдала Дарья, размазывая по щекам слёзы. – Я уже гостей на свадьбу пригласила и платье купила! А теперь!   – Молиться надо, может, он выздоровеет, убеждала её мать.   – Нет, пусть лучше умрёт. И сам мучиться не будет.  – Ой, что ты такое говоришь? Грех это, грех – заплакала мать.
Она привела дочь на кухню, заварила ей чай с мятой, а потом, как маленькую, уложила в постель.
   Воспоминание о кухне и чае снова вызвало желание выпить, и Дарья какое-то время  с ним боролась, но победить  не смогла.
И вот она снова на кухне. На столе бутылка с водкой и две рюмки. Дарья не помнит, как они появились на столе. Обращает внимание только на то, что рюмки две. Почему? - думает она, и наливает в обе. Вдруг напротив неё снова появляется мать
Пети. Большой тёмный платок с кисточками бахромы по краям, прикрывает её лоб, скрывая волосы и опускается на сгорбленные плечи. Точь-в-точь, как на похоронах. Дарья помнит, как плакала на груди этой большой женщины. – Доченька, Петя оставил меня, не оставляй хоть ты. Хоть изредка приходи ко мне, - сквозь слёзы просила та. И Дарья согласно кивала: - Приду, конечно, приду.  Но, так ни разу и не переступила порог её дома. Ей становится стыдно, хочется как-то себя защитить.
- Ну, что ты хочешь от меня?! Что?! Да, я просила смерти для твоего сына, потому что любила его. Так ведь лучше в первую очередь для него. – Ты думала вовсе не о нём, -  неожиданно заговорил  печально призрак. Дарья, не выдержав её взгляда, опустила глаза.  – Вспомни, что ты испытала, кода узнала о его смерти?  Дарья это хорошо помнила. Облечение. Огромное облегчение. Ведь теперь не нужно объясняться с Петей, и люди сказать о ней плохого не смогут.
 Эта старая женщина через столько лет вытащила то постыдное, грязное, что она считала канувшим в Лету. Будто окунула лицом в сточную канаву.  Дарья выпила водку, со злостью поставила рюмку на стол и с вызовом сказала: -  Именно от того, что любила, и желала смерти. Разве было бы  лучше, если бы я сказала ему, что не пойду замуж за слепого?  -  Вот, а говоришь, любила.  Это он тебя любил. Он бы сам отказался на тебе жениться, если бы остался слепым.   Дарья растерялась. Об этом она  не подумала, и сейчас у неё было такое чувство, будто она стоит оплёванной публично. А призрак уже исчез и отвечать было некому. Дарья налила себе снова. – Да, я, наверное, дрянь. Хотя, почему «наверное»? Я дрянь. Дрянь, - повторила она несколько раз и выпила водку.
В глубине души созрела и поднялась на поверхность сознания мысль:  – Может, потому я и потеряла собственного сына, что пожелала смерти чужому? И что же теперь делать? Исправить уже ничего нельзя! Ах, я дерьмо, дерьмо, - плакала она, размазывая слёзы по  щекам.
   Рассвет застал её уснувшей прямо за столом с рюмкой водки в руке.
Николай, увидев спящую жену в обществе рюмки и бутылки, глумливо промолвил: - Алкашка! А ещё обо мне что-то говорит! 
 - Горе надо работой лечить, а не водкой, - посоветовала  мать, когда Дарья проснулась. - Вон, один уже умирает от водки, ты что, тоже хочешь?   - Можно подумать,  я пью постоянно, - огрызнулась дочь. - Тяжело мне, вот и выпила немножко. – Немножко? – с укоризной посмотрела на неё мать. – Мама, прекрати пить, прошу тебя! – вмешалась в разговор Аня. – Я не хочу, чтобы и ты была алкоголичкой, как папа. Не позорь нас, - просила дочь.  – Ладно, не буду, скривилась Дарья.   – Обещаешь?  – Обещаю, - нехотя сказала женщина.

9
   Ночью Николаю стало плохо. Дарья вызвала врача, но та сказала, что ничем помочь уже не может. Единственное, чем можно облегчить страдания больного, это дать ему обезболивающее лекарство.
 Николай затих, не то, задремав, не то,обессилев. А Дарья продолжала сидеть у его постели. Слабый свет ночника выхватывал из темноты тощее тельце её мужа. Прикрытое одеялом, оно изредка вздрагивало, но глаза Алексея были закрыты. В комнату заглянула мать: – Как он?    - Успокоился. Спит, как будто.  – Ложись и ты, доченька, спать. Время уже позднее.
   Дарья вслед за матерью направилась в свою спальню. Мать стала расстилать её постель, а она сказала:  - Я такую ошибку совершила, когда за него замуж вышла!   -  Тебя никто не заставлял.  Ты сама захотела, - пожала плечами мать.   – Какую я глупость сделала!  Какую глупость! - Что теперь вспоминать? Уже ничего не изменить. – Я просто испугалась, - говорила Дарья, уставившись в пространство немигающим взором, будто вглядывалась в своё прошлое. – Чего ты испугалась? – поправив подушку, глянула на неё мать.  – Пришла я однажды с работы, а в нашей комнате переворот. Мои вещи валяются на диване, висят на стульях, а Лида, сестричка, вертится перед зеркалом в моём платье. И так оно на ней сидит, как влитое. Я удивилась: когда она вырасти успела?  И испугалась. Испугалась, потому что она была красивее меня. Она на тебя похожа, а я на отца.  Дарья стояла, опираясь о стенку,  и продолжала говорить, поэтому мать присела на краешек кровати. – В тот момент я вспомнила, как бабушка когда-то говорила, что если младшая сестра выйдет замуж раньше, чем старшая, то люди говорят, что младшая оставила старшую,  под корытом.  Эта точно оставит меня под корытом, - подумала я, -  надо срочно выходить замуж. А выходить не за кого. С тех пор, как умер Петя, на меня никто не обращал внимания. И в тот же вечер на танцах я познакомилась с Николаем.   – Но, он не плохой парень в то время был. И руки у него были золотые. Вспомни, сколько он отремонтировал людям телевизоров, холодильников и радиоприёмников. Я уже не говорю про утюги. А сколько проводов протянул, подключая людям свет!  – Напомнила дочери мать. - Ну, да. А потом  домой приходил на бровях, потому что везде угощали, а у него сердце мягкое, отказаться не мог, - с досадой сказала Дарья. – Меньше бы помогал, нам было бы лучше. – Ладно, доченька, ложись, изменить уже ничего нельзя.
   Уложив дочь в постель, мать направилась в свою комнату. Помолившись перед иконой, кряхтя, она тоже легла, но сон не шёл. Ей вспомнилось, как Дарья объявила, что выходит замуж за солдата срочной службы, с которым недавно познакомилась.
  Николай служил в части, расположенной недалеко от их села, и однажды сбежав в самоволку, забрёл на танцы в их клуб, где и встретил Дарью.
 На неё  будущий зять произвёл хорошее впечатление. Вежливый, скромный, электрик по профессии. Настораживала только поспешность, с которой они решили пожениться, но она перечить не стала.
Мать вспомнила, как  Дарья достала из шкафа платье, в котором собиралась выйти замуж за Петю, и стала примерять. – Может, новое сшить?  Ты же за Петю в нём собиралась, – спросила робко она. – Зачем? Я ведь его не надевала. Оно как лежало в шкафу, так и лежит. – Ну, смотри сама.
  Расписывались молодые в новом доме культуры. Народу было много. Посмотреть на невесту пришли не только приглашённые, но и посторонние.
   В тот момент, когда  Николай  взял в руки кольцо, собираясь надеть его невесте на палец над головой Дарьи появилось небольшое пульсирующее  голубое облачко. Взгляды присутствующих устремились вверх. В зале повисла такая тишина, что казалось, её можно ощутить на ощупь. Облачко находилось выше голов брачующихся, и они его не замечали. А оно медленно принимало вид человеческого лица.
Дарья протянула руку избраннику, подставляя пальчик, и тут из облачка-лица, будто слёзы, прямо  на её грудь закапали капли. От неожиданности девушка отшатнулась, а Николай уронил кольцо. Публика испуганно ахнула. Кольцо, звякнув, покатилось по полу, покружило, и упало у ног Дарьи. Ничего не понявший Николай быстро поднял его, и цепко взяв руку невесты, надел  ей на палец. Облачко растворилось в воздухе, а присутствующие на торжестве зашептались: Это Петя заплакал, её бывший жених. Не будет у них с Николаем счастья. И кольцо упало, это плохой знак.
Позже, некоторые из гостей утверждали, что видели над головой Дарьи пульсирующее голубое пятнышко и во время застолья. 
   Вопреки людским разговорам, первое время молодая пара жила не плохо. Они купили небольшой частный домик, который Николай планировал со временем превратить в большой и красивый дом.  Дарья оставила свою работу поваром и стала работать продавцом в соседнем селе. Через год родила сына, а потом одну за другой  двух дочерей, и люди забыли о странном происшествии во время бракосочетания.
- Всё у них было хорошо. Разве что Николай выпивал лишку, так кто сейчас не пьёт? – думала мать, ворочаясь в постели. Да и пить без меры он стал только после того, как в жизни Дарьи появился этот гад, Леонид. Он искалечил её жизнь, он.
 Мать вспомнила, как в один из дней Дарья прибежала к ней в слезах с синяком под глазом.  – Что случилось? Откуда у тебя синяк? – кинулась тогда она к дочери.   – Николай ударил.   – Не может быть, - не поверила она. Да и как было поверить? Она никогда не слышала, чтобы зять на кого-нибудь повысил голос, а не то, чтобы поднял руку. Кричала на него всегда Дарья, а он, простодушно улыбаясь, просто ложился спать, натягивая на голову одеяло, чтобы не слышать брань жены.  – За что он тебя ударил? – спросила она. – Приревновал.– Приревновал? К кому? - Какая разница к кому? Люди наплели ему, Бог знает что.
  Мать повернулась на другой бок, закрыла глаза, пытаясь уснуть, но ей это не удавалось. В памяти всплывали картины прошлого. Тогда она  поверила дочери и злилась на злые людские языки. А через некоторое время, возвращаясь от подруги, которая жила в том селе, где работала Дарья, зашла в магазин. Машина, на которой привозили продукты со склада, стояла у входа. Дверь была закрыта, но не заперта. Дарья вошла в магазин. Никого. Она огляделась и с возмущением подумала: оставила магазин открытым, а сама ушла. Заходи, кто хочешь, бери, что хочешь. Потоптавшись у прилавка, она уже хотела выйти на улицу, но из подсобки донёсся какой-то шум. Она прислушалась, а потом позвала: - Даша!  Ей никто не ответил, и она толкнула дверь, ведущую в подсобное помещение. Та оказалась запертой. – Даша, ты здесь? – снова спросила мать.  Дарья появилась перед ней с коробкой конфет, вслед за ней вышел и Леонид. Он нёс  печенье.  – Убирала в подсобке, - сказала дочь, не поднимая глаз. – Леонида попросила, чтобы помог ящики передвинуть.   От пытливого взгляда матери не укрылось то, что пуговички на кофточке дочери  застёгнуты не все, а боковые швы на юбке, находятся не на своём месте. Да и  запертая дверь наводила на неприятные подозрения.
   Когда Леонид ушёл, мать строго сказала: -  Ты что творишь? У тебя трое детей! О них подумай! Зачем тебе, замужней женщине этот мальчишка?   Даша хотела что-то ответить, но в магазин вошли покупатели, и разговор прервался.  - Не любила она ни Петю, ни Николая, а его любила, - думала старуха.
За окном начало светлеть, и она, кряхтя, стала подниматься.

10
Дарья шла на работу пешком. Попуток не было, а Николай уже почти не вставал с по-стели, да на мотоцикле ехать было бы и холодно. Подтаявший снег, порушенный вчера проезжающими машинами, и снова замёрзший за ночь, неприятно катался под ногами ледяными камушками. В лужах, разбитых утром  шинами машин, плавали куски льда. Тяжёлые тучи, запеленавшие небо, не предвещали улучшения погоды.Конец марта, а на улице такой холод, с досадой думала женщина, пряча лицо от ветра в воротник пальто.
   Наконец-то она добралась до первой улицы села. Здесь ветер дул слабее,  поэтому казалось теплее. Боясь поскользнуться, Дарья шла, глядя себе под ноги. И вдруг, нашедший между домов лазейку ветер, швырнул ей под ноги смятый обрывок газеты, с которого на неё смотрело, как ей показалось, знакомое лицо. Она не поняла, чьё именно, но прижала обрывок  носком сапожка, чтобы ветер не унёс его дальше.
Разгладив в руках этот клочок, Дарья остолбенела. На неё, с фотографии, обведённой чёрной рамкой, смотрело лицо Лены, жены Леонида. « Смерть во имя жизни» - прочитала она заголовок. И далее: - 16 марта, спасая чужого ребёнка, который выбежал на железнодорожные пути прямо перед приближающимся поездом, героически погибла Елена Дмитриевна Соловьёва. Дарья оторвала взгляд от обрывка и тут же перед её мысленным взором  мелькнула фигурка женщины, отбросившей ребёнка с железнодорожной колеи. Так вот чью смерть она неоднократно видела много раз раньше. Но, почему?  Почему именно ей являлось это видение? Неужели потому, что мучимая ревностью, пожелала смерти и этой молодой женщине?  Ей стало страшно.  – Господи, неужели и в её смерти виновата тоже я?   - Тётя Даша, а у вас конфеты «школьные» есть?  - Что? – тупо уставилась она на неизвестно откуда появившуюся девочку лет десяти. – Я спрашиваю, «школьные» конфеты у вас есть?  - А, да, есть. Пойдём, пойдём со мной, я иду в магазин. Она была рада этой девочке, вырвавшей её с трясины прошлого и вернувшей в настоящее.
  Помещение магазина было похоже на насупленного человека. Тёмное, уныло молчав-шее, казалось, оно тоже упрекало её. И Дарья старалась как можно дольше задержать девочку разговорами, чтобы не остаться здесь одной. Она никогда раньше не радовалась так покупателям, как в этот день.

11

   Дарья проснулась в тот момент, когда рассвет, как любопытный ребенок, заглянул в окно. Она резво соскочила с кровати и направилась на кухню. Хотелось пить. Но, движимая неизвестной силой, изменила направление и заглянула в зал. Николай лежал тихо, но, услышав шаги, медленно повернул голову. – Даша, - почти шёпотом позвал он. Она подошла к дивану. Лицо мужа исказила гримаса страдания. – Тебе дать обезболивающее? – спросила она. – Я любил тебя, - еле слышно прошептал Николай, говоря о себе уже в прошедшем времени. – Прости. -  Он сделал последний судорожный вздох и замер, вытянувшись на постели.  Дарья широко открытыми глазами смотрела на мужа. – Коля, Коля! – позвала она, но ответа не последовало. Женщина некоторое время остолбенело, стояла, вглядываясь в знакомые очертания лица. И хоть Николай очень страдал от боли, смерть не изуродовала его черты, наоборот, разгладила морщины и придала спокойное выражение. Дарья, как маленького ребёнка, погладила его по голове, а потом присела на краешек дивана. И неожиданно для самой себя, заплакала, тихонечко поскуливая.
Если бы её спросили, почему она плачет, ответить она бы не смогла. Обвиняя мужа в своей несчастной жизни, ненавидя его за пьянство, она думала, что жалость не коснётся её сердца в случае его смерти. Мало того, она желала ему смерти. Но, сейчас, сидя возле неподвижного тела, она ощутила не облегчение, а тяжесть, которая вот-вот её раздавит. Дарья скулила громче и громче, пока её стенания не превратились в вой. Первой на её плач прибежала мать, а затем и заспанная Аня.  – Господи, упокой душу его, - перекрестилась старуха, поняв, что произошло, и тоже заплакала. Аня какое-то время испуганно смотрела на старших женщин, а потом присоединилась к ним.
Три женщины разного поколения оплакивали не то ушедшего в мир иной, не то  не-удавшуюся его и свою жизнь. Неожиданно, мать, прекратив плакать, строго сказала, обращаясь к Дарье: - Если не прекратишь пить, умрёшь, как он, и внуков не дождёшься.
 Эти слова прозвучали как приговор, и Дарья сжалась, будто над ней занесли разящее орудие гильотины.  – Я и так не пью, как обещала. Разве, по праздникам.  – Ой, Даша, в последнее время у тебя праздники часто случаются.   – Мама, ну, разве я не работаю? Не приношу деньги в дом?  Или я валяюсь пьяная под забором?   - Если будешь пить, то и до этого дойдёшь.  – Прямо там! – оправдывалась Дарья, но слова матери показались ей пророческими. Ей стало страшно. И она про себя решила, что к водке больше не притронется. Вот только помянет мужа и всё, больше в рот не возьмёт даже капли. И поминая мужа,  старалась ограничиться небольшим количеством горячительного, стыдясь пристального внимания матери и дочерей.
12


На улице уже было по-весеннему тепло. Лопались почки на ветках деревьев, в воздухе пахло так, как пахнет только весной, но в магазине не топилось, и было холодно. Дарья продрогла. Глаза то и дело смотрели на бутылочку с вожделенной жидкостью, выпив которой, тот час можно было бы согреться, но нарушать данное себе обещание не хотела, и боролась с искушением. Этой борьбе способствовало и то, что в этот день было много покупателей.
   Ближе к обеду в магазин пришла Нина. Она была чуть старше Дарьи, работала дояркой и частенько бегала в магазин за бутылочкой водки. Она, как и Дарья в алкоголичку ещё не превратилась, но медленно двигалась в том направлении.
-Даша, мне хлеб, кило сахару и бутылочку, - попросила она.  – Нинка, кончай пить, сопьёшься, - сказал отоваривавшийся перед ней старик, укладывая покупки в сумку.  – Не ваше дело, - огрызнулась женщина.  – Стыда у тебя нет, - проворчал старик, двигаясь к выходу.  Когда за ним закрылась дверь, Нина сказала, обращаясь к Дарье: - Все  учат, кому не лень. Что я, алкоголичка какая? Ну, выпью рюмочку для аппетиту, что в этом такого? Дом у меня в порядке, на работе тоже работаю, как все. Все, прямо, святые. – И то правда. Кому какое дело? Я вот замёрзла как собака, тоже не мешало бы согреться. У меня сейчас обед, может, пообедаешь со мной, Нина?  - Так, как я? У меня же ничего нет с собой. – А я угощаю. – Ну, тогда давай.
  Дарья открыла банку с консервами, взяла с витрины палочку колбасы и порезала её на кусочки, нарезала хлеб, и поставила на стол бутылку.  – О, - довольно сказала Нина. - Сейчас согреешь и тело и душу. – Давай помянем моего мужа и сына, да и всех умерших родных.  – Давай.
   Когда бутылка, выставленная Дарьей, закончилась, Нина полезла в сумку за своей. – Нет, нет, - покачала головой Дарья,  - мне ещё работать надо. – А, ну ладно, - быстренько согласилась Нина, запихивая бутылку обратно в сумку.
От выпитой водки Дарья порозовела и ободрилась. Настроение улучшилось. Чтобы по-купатели не унюхали запах спиртного, она пососала мятную конфету и открыла магазин.
Покупателей снова было много. Она знала каждого, даже знала, какие продукты кто будет покупать. Чего было у Дарьи не отнять, так это быстроты движений и ловкости. Не смотря на не совсем трезвое состояние, она отпускала продукты быстро, считала деньги правильно, и очередь скоро значительно уменьшилась.
  В конце дня к магазину подъехала «Волга». Из неё вышла не знакомая женщина значительно старше Дарьи. Женщина была хорошо одета, крашеные волосы аккуратно уложены в причёску, в руках красивая сумочка, а на ногах туфли на шпильке. От неё пахло хорошими духами. Женщина вошла в магазин, спокойно посмотрела на Дарью и поздоровалась.  – Вам что? – спросила Дарья, собираясь обслужить покупательницу.  – Вы, как я понимаю, продавец, - не то утвердительно, не то вопросительно сказала женщина.  – Как видите, так что вам надо?  - Надо с вами познакомиться и осмотреть магазин.  – Зачем? – удивилась Дарья. – Я, будущая хозяйка этого магазина.  Слышали о приватизации?    – Слышала, - кивнула растерянно Дарья.
Женщина внимательно разглядывала витрину, помещение, что-то явно при этом обду-мывая. – Так, здесь у нас станет холодильник для мяса и для молочных продуктов. Как вы думаете, будут в селе покупать молочные продукты?  - Ну, не знаю. Может и будут.   – А мороженое?  - Конечно, будут, особенно дети.  – Ладно, посмотрим дальше, – женщина направилась в подсобное помещение.  – Туда нельзя! - попыталась загородить ей дорогу Дарья.  – Мне можно, - уверенно сказала женщина. Дарья не убрала со стола после обеда с Ниной и ей не хотелось, чтобы будущая хозяйка увидела бутылку из-под водки и рюмки, но та уже скользнула мимо неё.  – Да, здесь достаточно места, есть возможность расширить магазин, - говорила она, осматривая подсобку. – А это что? – её взгляд остановился на неубранном столике. – Вы здесь пьёте?  - Нет, то есть, это только сегодня. Я просто замёрзла и знакомая пришла, с которой мы давно не виделись, - оправдывалась Дарья.
  Женщина внимательно осмотрев помещение, направилась к выходу. – А, как же я? – спросила её озадаченная Дарья. -  В смысле? – не поняла женщина. – Ну, я куда? Вы меня уволите?  - Нет, если, конечно, будете хорошо работать и не будете употреблять спиртные напитки.
«Волга», презрительно фыркнув, укатила, а Дарья задумалась. Как это теперь всё это будет?
   Собираясь вечером домой, она не удержалась и сунула бутылку водки в сумку. Всё равно уже выпила, так какая разница, больше или меньше.
Выбежавшая навстречу ей Аня  радостно сообщила:  - Вика сегодня приезжала.  – И что, уже уехала?  - Уехала. Она торопилась.  - Нормально, не могла меня дождаться, или заехали бы ко мне в магазин.  – Так она одна приезжала,- в разговор вмешалась мать: – Со своим-то они разбежались.  – Я так и знала! Вот и спрашивается, была она замужем или нет? Позор один,- огорчилась Дарья.   – Деньги вот нам оставила, - вынула из кармана передника свёрнутые трубочкой купюры мать.   – Деньги – это хорошо, - оживилась Дарья. -  Ане купим платье на выпускной вечер.
  К приходу Дарьи мать уже накрыла на стол, и теперь  ждала, когда дочь с внучкой вымоют руки и сядут за стол. Когда все расселись по своим местам, невесело сказала: - Да, хорошо-то оно хорошо, да ничего хорошего нет. – Мама, ты это о чём? Если ты об Игоре, так пусть катится, скатертью дорожка.  – Да, но Вика беременна. – Что?! – Дарья положила ложку. – Как беременна?  - Как все, - пожала плечами мать.  – Надо её к моему знакомому врачу отвезти. Он хорошо делает аборты.  – Так она рожать собралась.  – С ума сошла! Рожать без мужа?! Кто ребёнка поднимать будет? Сейчас такое трудное время!  - А если потом детей не будет? – обеспокоенно спросила мать.  – Будут, куда они денутся. Я завтра же поеду к ней.
Дарья была огорчена и раздосадована поведением дочери, и поступком её молодого человека. Она твёрдо решила, что завтра поедет к дочери и уговорит её на аборт. Что у меня за жизнь? Не одно, так другое, - думала  она. – Как тут не выпить? Надо выпить немножко,должна же я как-то расслабиться. Она достала припрятанную от матери бутылку и выпила прямо с горлышка.
   Ночью ей снилось, что она бредёт по пустыне совершенно одна. Солнце немилосердно жжёт. Раскалённый песок обжигает ноги. Очень хочется пить. От чувства жажды и проснулась. Пить хотелось не во сне, а наяву. Дарья пошарила рукой, но на тумбочке воды не оказалось. Она привстала с постели, собираясь пойти на кухню, но тут до её слуха донёсся тоненький голосочек плачущего младенца.
Щемящая боль пронзила сердце женщины. Этот плач она тоже старалась забыть, как старалась забыть смерть Пети и всё связанное с ней. И всё же она верила, что это что-то совсем другое, а не то, о чём ей напомнил этот слабенький голосочек. Может, после того, как она уснула, к ним кто-то приехал с ребёнком, а мать не захотела её беспокоить? Чтобы попить, и убедиться в своей догадке, Дарья, накинув халат, босиком, пошла на кухню. Сквозь щель в двери пробивался свет, слышался заунывный напев колыбельной. Кто-то пытался успокоить ребёнка. Дарья распахнула дверь.
  По кухне ходила мать Пети. На руках, на развёрнутой пелёнке она держала малюсенького младенца, и покачивая его, в такт движениям напевала «Баю, бай, спи мой мальчик, засыпай». Но, мальчик плакал и плакал. Дарья широко открытыми глазами смотрела на привидение, не имея сил двинуться с места. Мать Пети повернулась, будто ждала её появления: - Маленький кушать хочет, - будто жалуясь, сказала она. – Покорми его. На, возьми. – И протянула ноющий комочек Дарье.   – Нет! – вскрикнула Дарья, сделав рукой отталкивающий жест. – Не хочешь? Зачем ты убила моего внука? Ты убила Петино продолжение и меня лишила смысла жизни. Ты убила нас  всех, - горестно говорила старуха.
Сердце Дарьи гулко забилось, коленки предательски задрожали, ноги подкосились и она грохнулась на пол.
   Очнулась  от холодной воды, которой ей плеснули в лицо. Медленно открыла глаза, и сквозь мутную пелену увидела расплывчатое лицо матери, а затем и дочери. Они впивались в неё глазами, полными страха.  – Даша, доченька, что с тобой?  Дарья застонала.  – Сильно ударилась? – спросила Аня.   – Вставай, доченька, - пыталась помочь ей мать.  – Что, сердце прихватило?   - Прихватило, да ещё как!   - Я вызову «скорую».   – Не надо, мне уже лучше, да и «скорая» не поможет.  Мать и Аня помогли ей сесть на стул.  – Я тебе сейчас чаёк с мятой заварю, - суетилась старуха.  – Мама, прекрати пить, прошу тебя, - умоляюще попросила дочь. – Да причём тут это? – отмахнулась от неё Дарья.   – Да, притом! Мы остались без отца из-за этой водки, останемся и без матери!  - Ради Бога, не кричи. Помоги мне дойти до кровати.
Где-то внутри неё  снова зазвучал слабенький жалобный детский плач. Плач, который столько лет не давал ей спать по ночам. Сколько она молила Бога избавить её от этих воспоминаний, как старалась его забыть! И вот опять!
  Вскоре после смерти Пети, выяснилось, что она беременна. Татьяна, с которой они вместе работали в столовой, обратила внимание на то, что Дарью всё время тошнило, и посоветовала сходить к гинекологу.
Врач, строгая пожилая женщина, уговаривала её рожать. Убеждала, что аборт чреват последующим бесплодием.
- Не знаю, что делать, - расплакалась Дарья перед Татьяной.  – Рожай. А то и в самом деле останешься бесплодной.    – Как «рожай»? Кому я потом буду нужна с «хвостом»?  - Ну, знаешь, и с детьми берут замуж. – Ну да, берут те, кто сам никому уже не нужен. Возьмёт какой-нибудь калека или пьяница. Да и то, потом ещё будет попрекать. Да и люди что скажут! Будут ходить сплетни обо мне, и все будут считать меня не порядочной. Не буду я рожать!    - Знаешь, у меня есть знакомый врач. Он моей двоюродной сестре искусственные роды вызывал. – Это как? - Она не хотела делать аборт, и стала пить травки, ей какая-то бабка посоветовала. Думала, сбросит так, а травки не подействовали. – Вот и я, таскаю эти тяжёлые кастрюли, и ничего. -  Так вот, она пошла к врачу уже на пятом месяце, сказала про то, что пила травки и боится, что ребёнок родится калекой. Короче, уговорила его. И он вызвал ей роды уже на большом сроке. – И что, это не вредно?  - Нет, конечно, даже полезно. Как настоящие роды, а ребёнка нет.  – Ты мне поможешь?  - А как я могу помочь? - Сведи меня с этим врачом. – Сама поедешь. Это в нашем селе. Больница сельская, а врач хороший. Денег ему потом немного дашь. – Но, скоро станет заметно, что я беременна.  – И что? Ты домой не езди некоторое время. Наври что-нибудь родителям. А в городе кто тебя знает? На работе, если и узнают, так какое кому дело?
   Дарья  умоляла пожилого мужчину, врала, что пила какие-то настойки, и с большим трудом, но всё-таки, уговорила.
   Больница была сельской, и лежали в стационаре в основном больные с лёгкими заболеваниями. Поэтому в субботу все разбегались по домам, и палаты пустовали.
Дарья почему-то считала, что ребёнок родится уже мёртвым. А он родился малюсень-ким, размером с пол литровую бутылку, но живым и вполне сформированным. Это был мальчик. Врач завернул его в пелёнку и положил на кровать, стоявшую рядом с кроватью Дарьи. Ребёнок тихонько, но беспрерывно плакал, и в сердце Дарьи проснулись материнские чувства.  Раздираемая жалостью, не в силах выдержать этот плач, она встала, схватила ребёнка и стала совать ему грудь. Но он грудь не брал.И всё плакал и плакал тоненьким жалобным голосочком. Дарья давила на сосок, пытаясь выдавить молоко и впрыснуть ему в рот. В этот момент в палату вошёл врач.    – Доктор, спасите его, пожалуйста, - взмолилась Дарья, глядя на врача глазами, полными страдания.   - Не будет он жить. Не будет. И сосать он не может. У него ещё не сформировался сосательный рефлекс.  – Доктор, миленький, я не могу это выдержать, сделайте что-нибудь! – сквозь слёзы просила незадачливая мать.   – А что я могу сделать? Взять подушку и задушить? Задним местом думаете, мать вашу! – выругался врач и вышел, хлопнув дверью, а Дарья не заплакала, завыла, как раненный зверь. – Боже, что я натворила? Что я натворила? Ох, не могу! – кричала она, прижимая ребёнка к груди. – Я убила собственное дитя. Боже, что я натворила!
  Врач вернулся уже со шприцом, и сделал ей успокоительный укол. Но, плач, не стихающий целые сутки, жалобный, тихий, терзал её душу и сердце, и она ревела белугой, и рвала на себе волосы, но исправить ничего было нельзя. В то время условий для выживания такого маленького плода в больницах не было.
Когда ребёночек, наконец, затих, Дарья была совершенно измученной. Ожидая брата-близнеца, единственного посвящённого в её тайну из родственников, она смотрела на сомкнутые губки и глазки ребёночка, и сердце её разрывалось от жалости и раскаяния.

13

  Воспоминания доставляли страдания, но не меньший страх вызывала мысль о психическом нездоровье. Этот страх заставлял её молчать и не рассказывать о призраке и видениях, посещавших её, даже родной матери. Но самой важной причиной её молчания были тайны, о которых не знали близкие. А ей, ой как не хотелось посвящать их в эти тайны.
  Утром, не смотря на уговоры матери и дочери, Дарья всё-таки пошла на работу. Не пошла, поплелась. На душе было тяжело, да и тело чувствовало себя не лучше.  Переступив порог магазина, она расплакалась. Сил переживать снова и снова прошлое, не было. А как  исправить ошибки совершённые ранее, она не знала. Да и можно ли что-то исправить в прошлом?  Она так устала! Рука невольно потянулась к бутылке водки, стоявшей на прилавке. Покупателей не было, и она, открыв бутылку, хлебнула прямо из горлышка, поперхнулась, откашлялась, и снова приложилась к бутылке. И тут очутилась в красивом и дорогом ресторане.
   Мягкое освещение, льющееся неизвестно откуда, падало на обитые бархатом стулья, на расшитые золотом скатерти, на хрустальные вазочки с фруктами. Звучала приятная не громкая музыка, в воздухе разливался аромат неведомых Дарье цветов. – Как красиво, - подумала она и тут только обратила внимание на сидевшую напротив неё покойную жену Леонида, Лену. – О, и ты тут, - с удивлением сказала Дарья.  – Да, я тут. Это я тебя сюда пригласила. – Зачем?   - Зачем? Узнаешь позже, а пока, давай выпьем.
Дарья только теперь увидела, что возле неё стоит хрустальный фужер, наполненный вином и согласно кивнула: - Давай. Вино показалось ей очень вкусным. Она никогда такого не пробовала. – У меня нет денег, я, наверное, не смогу заплатить за такое вино, - спохватилась вдруг она. – О деньгах не думай, это не твоя забота. Понравилось вино?  - Да. Я такого никогда не пила. Дарья заметила на пальце Лены кольцо, которое ей подарил Леонид.  А почему у тебя на пальце моё кольцо?  – Это не твоё кольцо, это моё.  – Тебе мало того, что ты отобрала у меня его, так ты и эту единственную вещь, напоминающую мне о нём, решила отобрать?   – Твоё кольцо у тебя на пальце, посмотри.  Женщина глянула на свою руку. Действительно, на её пальце блестело точно такое же кольцо.  – Мы обе его любили, поэтому и кольца у нас одинаковые. Выпьешь ещё?  - Да, выпью.
 Дарья глянула на свой фужер и удивилась. После того, как она выпила, никто в него вино не наливал но фужер стоял полный. Она пила, смакуя, наслаждаясь, и удивляясь тому, что бывают такие вкусные вина, такие красивые рестораны, а она до сих пор так ни разу в таком и ни была.  - А почему ты не пьёшь?     – Мне достаточно посмотреть на вино, и я ощущаю его вкус. Мне не надо его пить, как вам живым.  – Ах, да! Ты же умерла. Так зачем ты меня сюда пригласила?   - Хочу предупредить: если не прекратишь пить водку, и не обратишь внимание на своё здоровье, скоро умрёшь и ты.  – Если тут так хорошо угощают, то пусть умру.   – Я же сказала, ты сюда не попадёшь. Здесь только мы, те, кто старался жить так, как положено человеку. Ты же жила совсем не так.  – Тебе хорошо говорить. Ты счастливая, тебя любили. А мне за что такая жизнь? Чем я провинилась перед Богом? Почему он забрал Петю? Я его любила, - сказала Дарья и осеклась на последних словах.  – Ты любила себя, а не его. А любви надо было дождаться. Беда многих смертных в том, что они слишком торопятся.   Дарья, склонив голову, помолчала, а потом с жаром спросила: - А Леонид? Почему он меня предал? Я же его любила.  – Дарья, посмотри правде в глаза. Ты сама спровоцировала его.   – Разве я виновата, что влюбилась?  - А он? Разве он виноват, что не любил тебя? Сердцу, ведь, не прикажешь.  – Вот именно, не прикажешь.    – Любить без взаимности, это тоже счастье. Может, с привкусом горечи, но счастье. И по-настоящему влюблённый человек, желает любимому только счастья, даже если это счастье он нашёл с другим человеком. В противном случае, это не любовь, а самовлюблённость, а проще, эго-изм.  – Может и так. Но исправить то, что было в прошлом, нельзя.  – Да, нельзя. Но будущее в твоих руках.  Его ты можешь изменить.  – Как?!  - Изменись сама и будущее тоже изменится. Перестань себя жалеть. Попроси прощения у тех, перед кем считаешь себя виноватой и думай о живых. О матери, детях, будущих внуках. Ты им нужна. Они тебя любят. А каким примером ты являешься для детей? А как умрёшь, знаешь?  - Как? – поёжилась Дарья. – Захлебнёшься собственной блевотой под своим забором.  Дарья в испуге смотрела на Лену, а та, вдруг, стала отдаляться. Стены ресторана раздвинулись и Лена, плавно возносилась ввысь, повторяя: - Захлебнёшься блевотой! Захлебнёшься блевотой!
   Дарья открыла глаза, но понять, где находится, не могла. Над ней склонился кто-то незнакомый и будто издалека  донёсся его голос: - Она пришла в себя. Дарья хотела спросить, кто пришёл в себя, но тут увидела радостное лицо Анны. – Мамочка! – бросилась к ней дочь, -  Мамочка, как ты нас напугала!  В этот миг в палату вошла Вика. – Вика, мама пришла в сознание! – крикнула ей Аня.
  Обе дочери склонились над кроватью, радостно гладили её руки, улыбались.  – А где я? – недоуменно спросила Дарья. – В больнице. Ты так нас напугала.  – А что со мной?  - Тебя нашли покупатели в магазине, ну, в общем, без сознания.  – Я больше пить не буду, даю вам слово. Согласна хоть закодироваться, хоть подшиться, короче, на всё согласна.  – Да, пить вам нельзя, у вас сахарный диабет, - сказала женщина-врач. – А подшиваться и кодироваться вам не надо. Вы ещё сами можете справиться с проблемой, если захотите.  – Да, я хочу. Не хочу захлебнуться в собственной блевоте.  – Ну, и славненько, - сказала врач. – Тем более, что как я понимаю, у вас скоро появится внук.  – Да, внук, - согласно кивнула Дарья. – Мамочка. А мы помирились и подали заявление в ЗАГС, - радостно сказала Вика. – Вот и хорошо! – прошептала слабым голосом Дарья и улыбнулась.


Прошло пять лет.

Дарья и Оля сидели под солнцезащитным зонтиком и ели пирожные. – Спасибо тебе, Оля, что посоветовала мне открыть это маленькое летнее кафе. Сначала я думала сделать его только для детей, но и взрослые идут ко мне попить с пирожными чайку или кофе. – Да, ты молодец, Даша! Но, не стоит останавливаться на достигнутом. Думаю, тебе по силам открыть полноценное кафе, а не только это летнее. Тем более, что у тебя такие помощники растут, - кивнула Оля в сторону маленьких внучек, бегавших возле столиков.  – Да, есть такие планы. Я уже место присмотрела, осталось дело за малым, начать да кончить, - рассмеялась Дарья. – Я люблю тебя, Даша, как родную сестру. Жалею только о том, что не умела сказать тебе об этом раньше. А ты злилась, думала, что я считаю себя лучше, чем ты. Не отрицай, я знаю об этом.  – Да, было. Но, это я сама считала себя хуже, чем ты.  - От этого и все беды. Мы сами додумываем за окружающих, не желая спросить напрямую, и потом мучаемся.  –  Я благодарна тебе, а ещё благодарна покойной Лене, невесте Леонида. Помнишь, я тебе рассказывала? Оля кивнула. – Это она пришла из того света, и спасла меня от пьянства. Не приснись она мне тогда, я бы спилась. Хороший человек всегда хороший, и на том и на этом свете. Поэтому в церкви всегда ставлю свечку и за её упокой, и вымаливаю прощения за свои грехи.   – А Леонида ты больше не видела?  - Представь себе, нет. И не хочу больше видеть.  Пусть будет счастлив .
Подруги сидели дотемна, вспоминая прошлое, делились планами на будущее. - Засиде-лась я у тебя. Дома меня заждались.  – Я провожу тебя. Когда женщины оказались за пределами освещённой улицы, свернув в проулок, чтобы сократить путь, по небу покатилась упавшая звезда.  – Петя говорил, что это небо плачет из-за чьих-то неправедных поступков, - сказал Дарья.- А я думаю, из-за неправедных поступков сами люди и плачут. А это просто метеорит или метеор. Никак не пойму, какая между ними разница. - Ты, подружка, права.