-Что? Почему «Спартак»? Да не знаю я.
Футбольным болельщиком он не был. Он вообще не особо спорт любил.
Гладиаторы? Может и знал он о восстании этих самых, гладиаторов, только… Нет, на вряд ли из-за этого. Ну не знаю. Ни спрашивал ни когда, почему его так зовут.
Я то, узнал «Спартака» уже в годах. Не то чтобы совсем, а лет сорок было, как мне сейчас. Ну, может больше чуть, не так это важно. У него тогда ноги уже не было. Как «отняли» я не в курсах. Да и не помнил никто. Но даже одноногим, он был жутким хохмачом. Постоянно мужиков «разводил» на выпивку. Вечно, что-нибудь придумает этакое, и сам «в плюсе» и остальным потеха.
Прибежали как-то ко мне пацаны и наперебой, в оба уха «Давай, с нами на остановку, там Спартак опять учудил, наперегонки с трамваем будет бегать за пол-литра. Я не пойму, в чём дело. Какой трамвай? Как он на костылях будет там бегать? Ну и вместе с ними на остановку.
А там уже толпа собралась. Толкутся, хихикают, и в центре, конечно же, Спартак.
Короче. Поспорил он с Талалаем, что до следующей остановки прибежит вперёд трамвая. Ну того, естественно, это заело. Как так калека, да ещё такой прытью козыряет. На кон «пол-литра», ну а что же ещё. И стали ждать.
У Спартака вообще манера такая была, чтобы посмеяться всем вместе. Одному скучно. Если уж веселиться, так всем скопом. Вот он и сидел, тянул время, пока народ соберётся.
Талалай злится, нервничает, а Спартаку то трамвай не подходящий, медленный слишком, то солнце сильно в глаза бьёт. И всё улыбается, хе-хе, да хе-хе, спокойно так. Пока сидели, ждали, ставка возросла до двух с половиной литров. Ну а что, народ собрался разный, вот и застыдили Талалая, что он проиграть боится, всего одну бутылку на кон поставил. Он на нервах и ляпнул, что ему хоть пять. Народ за язык и поймал.
- Найдёшь пять-то бутылок, - натягивая улыбку, спросил он у Спартака.
- Хе. Найду, если проиграю.
- Да не получится у тебя ничего! Голову только мне морочишь! – не выдержал наконец Талалай. – Проиграл ты!
Спартак оглянулся, много ли народу собралось и, видимо, удовлетворённый количеством, произнёс;
- Ты не ори. Костыль лучше подай. Во сколько следующий?
- Через четыре минуты! – крикнул кто-то из толпы.
- Вот видишь, а мне ещё ногу размять надо. Ну, помоги, чего стоишь.
Талалай достал из-под лавки костыль и помог инвалиду подняться.
- А ты что ж думал, я без разминки побегу, – улыбаясь, сказал он опять. - Это ж трамвай, понимать надо.
Вдали раздался треск трамвайного звонка. Через минуту показался сам вагон. Толпа оживилась. Всем было безумно интересно, чем всё закончится. Уверенность главного участника гонки зародила сомнения даже среди самых заядлых скептиков. «Неужели действительно обгонит?» -гуляло по толпе.
- Напомни-ка мне, пожалуйста, условия, нашего с тобой «пари».- Изрёк демонстративно Спартак.
- Ну, это…- начал нервно вспоминать Талалай, - Ты стартуешь от этой остановки вместе с трамваем.
- Так. И?
- И до следующей его обгоняешь.
- Стоп, стоп, стоп. Я сказал, не обгоняю, а приду первым.
- Да какая разница! Смысл-то один и тот же! – заверещал Талалай.
- Молодой ты, Талалай. Глупый. За быстрой наживой охоч больно. Оттого и невнимательный. Тащи на следующую остановку пять бутылок.
С этими словами Спартак опёрся на костыли и шагнул через рельсу, встав перед головным вагоном.
- Ну чего смотришь? Беги в магазин. Хе-хе.
И зашагал Спартак, быстро, как умел в сторону следующей остановки впереди трамвая.
Всю дорогу трещал у него за спиной трамвайный сигнал вперемешку с матом и угрозами машиниста, да только к следующей остановке, трамвай пришёл вторым.
И постоянно у него были какие-нибудь розыгрыши. Те, кто его хорошо знал, и не спорили с ним. Всегда шутки какие-нибудь, прибаутки. Всегда пьяненький. На той самой трамвайной остановке, возле пивнухи, обычно и сидел с костылём под мышкой, а второй валялся под лавкой.
Да говорят, он ещё, будучи молодым, вёл себя крайне забавно и иногда очень необычно. Как ни странно, но и тогда на него, редко обижались. А ведь порой было на что обидеться.
Ну вот, к примеру, случай с ним был такой. Я сам-то конечно при случае этом не присутствовал, малой был ещё в то время, а вот знавшие Спартака молодым, рассказывали.
Произошло это в городе со своей автомобильной промышленностью. Городок, честно говоря, бандитский. «Маленькая Сицилия», как тогда говорили. Ну, а что вы хотели, собственный авто пром. Со всего союза приезжали за машинами. Иномарки тогда, считай, только появляться начали. Да и время было такое неспокойное… Что говорить, на каждой улице, в каждом районе были свои авторитеты и царили свои правила. Тогда все в своей группировке, друг за друга были горой. А отметелить чужака, ну кого ни будь с соседнего района, считалось делом почётным. Ну, так вот.
Возвращаясь, однажды, осенним вечером домой (Спартака попросила мама прийти пораньше, так как придёт девушка с ним познакомиться), наш герой, попал в затруднительную ситуацию. В переулке, между домов, где совершенно было некуда свернуть с тропинки, он увидел группу ребят, которые шли ему навстречу. Скорее даже не увидел, а услышал: было уже темно, и разглядеть, кто там шёл в темноте было практически невозможно. Очень громко и возбуждённо что-то обсуждая, ругаясь и перебивая друг друга, шумная компания приближалась к нему неумолимо быстро. В темноте дерева, Спартак был не виден для идущих, но только пока. Оставались считанные секунды до того, как его заметят. Решение нужно было принимать очень быстро. Бежать, не убежишь, никогда Спартак не отличался физической подготовкой. «Догонят как пить дать»,- подумал он. Геройствовать против толпы себе дороже. Просить, чтобы не трогали, просто смешно, мало того что отлупят, потом ещё слух до своих дойдёт, тогда позора не оберёшься.
Решение пришло само собой. Как бы это не выглядело странно, но Спартак не нашёл ничего лучше, чем упасть в грязную, небольшую лужу возле обочины. Да, да, именно в лужу. Не рядом, а прямо в неё. «Решат, что пьянчужка, и пройдут мимо,- пробежало в голове у него,- а как дойти до дома грязным, что- ни будь придумаю». Вот и распластался он в этой луже, рукой прикрыв лицо.
Не дойдя метра три до лежавшего, кто-то из компании выкрикнул:
- О, «ребзя», «зырь». Алкаш какой-то.
- Да уж, устал чувак,- поддержал второй.
Все рассмеялись и прошли, не останавливаясь.
- Слушай, - вдруг произнёс кто-то, оглянувшись, - ботинки, кажись, знакомые. Дай-ка я гляну, что за «чел».
Все остановились.
Парень, который обратил внимания на ботинки, подошёл к замершему в луже «пьянчужке», и аккуратно, чтобы не измазаться в грязи, приподняв руку, стал рассматривать, испачканное лицо.
- «Ребзя», да это же Спартак.
- Да ладно..?
- Точно вам говорю.
- Дышит? - испугано спросил кто-то.
- Дышит, кажись. Ты глянь, да он же «в дрова».
Компания быстро обступила лежавшего в луже. Каждый заглядывал в лицо, что бы убедиться, что это действительно их товарищ. Стали думать, что делать.
Спартак лежал, не шелохнувшись, и проклинал себя за то, что не узнал в темноте голоса своих друзей. Тем не менее, вставать сейчас и оправдываться было бы крайне глупо, нелепо и безумно стыдно. Признать себя трусом в присутствии всей компании, рассказав правду, ну уж нет. В голову пришла только одна мысль, «Буду прикидываться пьяным до конца».
Ребята, тем временем, приняли решение отнести пьяного товарища домой. Мать его будет, конечно, не в восторге от того, что её сын так набрался, но и оставлять его здесь, было бы крайне не по - товарищески. Или карманы обчистят, или разуют до трусов чего доброго. Выбрали меньшее из зол.
Пока тащили, измазались все. Кто-то уже перестал опасаться за то, что испачкается. Брался за самые грязные места и нес, пока были силы, потом менялся. Спартак терпел, как мог, даже когда его уронили. Даже когда уронили лицом вниз, не издал ни звука.
И вот компания стояла у дверей квартиры. Двое держали Спартака под мышки. Позвонили.
- Кто там? – раздался за дверью женский голос.
Хочу сказать, что точный адрес Спартака никто не знал. Все знали подъезд. Двое знали какой этаж. И лишь один человек знал, что квартира, справа по лестнице. Из двух выбрали ближнюю.
- Простите, а Спартак, здесь живёт? – спросил один из ребят.
Повисла пауза. Все начали переглядываться.
- А, Спартак, - вдруг раздалось за дверью, - Здесь, здесь ребят. Только его сейчас нет дома.
- Да мы знаем. Он с нами.
- А почему он молчит?
Вопрос застал компанию врасплох.
- Спит он, – вдруг кто-то ответил.
- Спит? Покажите.
Двое, державшие Спартака под мышки, приподняли его до уровня дверного глазка.
- Может подсветить? – предложил один из державших. - Темно всё-таки.
Кто-то вынул зажигалку и чиркнул в районе лица. Неожиданно большой язык пламени вырвался наружу и осветил всю лестничную площадку, при этом сильно опалив брови и чёлку Спартаку. Через небольшую паузу раздался звук открывающегося замка. Дверь распахнулась.
Очень любил Спартак свою маму и больше всего боялся расстроить её. Поэтому когда он, приоткрыв один глаз, увидел её ошарашенное лицо, все мысли о позоре перед ребятами улетучились прочь.
Неожиданно для всех, главным образом для тех, кто его в этот момент держал, Спартак совершенно спокойно, приподнялся на ноги, высвободил руки от держащих его и со словами «Мам, не переживай, всё в порядке. Спасибо ребят огромное» ровной походкой вошёл в квартиру и запер за собой дверь.
Ребята, которые остались на лестничной площадке, ещё минуту стояли молча, глядя в глаза друг другу и ища ответ на интересующий всех вопрос: «Что это сейчас было и как теперь им быть?»
Потом кто-то неожиданно громко засмеялся, нарушив долгую паузу и сняв тем самым напряжение. Погоготав немного, все молча направились вниз по лестнице. На этом та история и закончилась.
И ты знаешь, что самое интересное? Ничего Спартаку за этот случай никто не припомнил. Да и, вообще, часто у него подобное случалось. И ведь не обижались на него. Может быть, поэтому с возрастом, он из чудака в юмориста «превратился». «Ну это же «Спартак», - говорили, - что с него взять.» Так и по сей день.