Перед конечной станцией, женщина-контролер, проходящая по полупустому вагону
электрички, обратилась к Даше, указав на верхнюю полку:
— Не забудьте свои вещи!
Личные вещи, сумочку и пакет, Даша держала в руках. Но из любопытства привстала, протянула руку и, действительно, обнаружила забытый кем-то пакет.
« Наверное, оставил мужчина, что сидел напротив. Да, когда доставал из спортивной сумки ветровку, он что-то перекладывал на полку,— вспоминала Даша.— Потом отвлекся на контролеров, проверяющих билеты... Тут подсели дачники с корзинами, рюкзаками, студенты с сумками, все суетились, усаживаясь на места»...
В подобных случаях о находках сообщают проводникам или полиции.
«Не буду трогать. Сами обнаружат. А интересно, что в пакете? Может, забрать с собой?» — от этой мысли Дашу бросило в жар, словно она совершила кражу.
Электричка замедлила ход. Пассажиры потянулись к выходу.
А Дашу терзали сомнения:«Если не возьму, подруги, Роза и Зайка (Зоя), снова засмеют:«Вот дура! Опять осталась с носом! Может там было что-то нужное!»
И Даша, решительно взяв случайную находку, спешно выбежала на платфориу.
Девушка жила недалеко от вокзала, сразу за частным сектором, в одном из двухэтажных шлакоблочных домов.
Вот уже привычные ступени крыльца, входная дверь, и Даша, наконец, достает из чужого пакета содержимое. — Это был сверток в чёрном целлофане, заклеенный скотчем.
Аккуратно разрезав полоски, Даша заглянула внутрь и обомлела! — Там лежали пачки долларов!
«Вот это да! Какая находка! Обалдеть, сколько деньжищ!» — не веря своим глазам, думала Даша. Она никогда не видела доллары, да ещё в таком количестве!
Девушку снова бросило в жар. Сердце бешено заколотилось.
«Что делать? Как быть?» — путались лихорадочно мысли.
Она заметалась по комнате.
«Надо позвонить Розе или Зайке. Как им сказать?» — пыталась успокоиться Даша.
Но дозвониться до подруг не получилось. По пятницам они зависали в клубе и в ритмах какофонии могли не услышать звонка.
Даша хотела пересчитать пачки, но сильное возбуждение мешало ей сосредоточиться:«Какое счастье привалило! — Целое состояние! Такой сегодня удачный день! Съездила в детдом, где сама воспитывалась после смерти мамы, поиграла с малышами, раздала им гостинцы, на которые специально откладывала деньги, выслушав от подруг очередное — «дура!» Но, главное, повидалась с любимой няней, Галиной Ивановной».
Галина Ивановна была единственной из работников детского дома, кто жалел, опекал, наставлял и защищал Дашу от агрессивных подростков, не признающих «домашних» детей.
Бедняжке доставалось просто так, из-за некрасивости. Её лицо портил большой нос, который от постоянных тумаков стал ещё и с горбинкой.
Даша часто плакала не столько от боли, сколько от понимания, что из-за внешности с ней никто не хочет общаться и дружить.
Зоя и Роза, несмотря на то, что жили с ней в одной комнате, стали для неё подругами гораздо позже, в старших классах.
Но, когда мальчишки заходили к девчатам в гости, Даша покидала компанию, чтобы не быть объектом бесконечных насмешек.
Галина Ивановна, видя её страдания, не раз говорила:«Не переживай так, Дарья, ты умница, рукоделица, а то, что нос большой, это сейчас поправимо! Пластические хирурги сделают из тебя красавицу! Глаза и брови как нарисованные, фигурка ладная.
Будь посмелей, уверенней в себе, и счастье найдет тебя! Выучишься на педагога, вон малыши как липнут к тебе!»
Даша вспомнила про свой пакет, в который сложила детские поделки и рисунки.
Там были подарки и для Зои с Розой. Но впервые ей не хотелось их разглядывать.
Мысли путались в голове, опережая одна другую: «Обязательно сделаю пластику! Куда надо обращаться? Куплю модную одежду! Сумочку и сапожки по цвету подберу. Холодильник новый. Нет, сначала потрачу на ремонт! И сантехнику заменю! »
По выходу из детдома и совершеннолетию всем троим предоставили по однокомнатной квартире. Зое и Розе в новых домах, Даше — из старого фонда. Или надо было пожить в общежитии, чтобы дождаться лучшего варианта. Но, Глина Ивановна посоветовала не отказываться от квартиры, хоть и в старой постройке,— ведь могут забыть про обещание...
Всю ночь Даша не сомкнула глаз. Она пребывала в эйфории.
Ей грезились путешествия. Она видела себя красивой, уверенной. То рядом с подругами, то с молодым человеком. Её обязательно полюбит сильный, смелый и благородный человек!
От ощущения счастья у Даши текли слёзы радости по щекам...
Утром позвонила Зоя:
— Даш, не спишь? Чего хотела?
— Ещё не ложилась!
— Что такое? Столько от тебя было...
— Девчонки, приезжайте! Вы такое увидите!
— Снова хлам привезла?
— Не хлам, а рисунки. И вам лично передали.
— Выброси не глядя!
— Да я о другом! Вы даже не представляете, что у меня!
— Дашка, нам надо выспаться,— вечером тусовка. Созвонимся позже, если что!
Даша привыкла, что подруги по выходным развлекались без неё. И ничем их не заманишь. Только когда реферат написать, контрольную выполнить...
И Даша решила действовать самостоятельно.«Куплю вещи на свой вкус. Но сначала зайду в парикмахерскую, сделаю молодёжную стрижку, пусть девчата удивляются моим кардинальным переменам!»
Даша взяла стодолларовую купюру, которую недавно щупала, разглядывала, нюхала, и отправилась в обменный пункт.
В дамском салоне Дашу отговорили от стрижки — нос ещё больше будет выделяться. А густым вьющимся волосам решили придать пышную форму, состригая лесенкой от макушки до самых плеч.
Даша, пока её обслуживали, следила за мастером по маникюру, которая за своим рабочим столиком пила чай с зефиром в шоколаде.
Зефир в шоколаде!
Сколько раз они мечтали с мамой купить себе на праздник это лакомство!
Но, из-за постоянной нехватки денег на необходимое, откладывали сладкую мечту.—
Выгоднее было купить конфет разных сортов и пряники.
«Вот прямо сейчас пойду в супермаркет и исполню давнюю мечту! Куплю лакомств, да побольше! Девчонки вечером приедут, будем праздновать!»
С новой причёской и хорошим настроением Даша поспешила в «Магнит».
Когда с тележкой сладостей Даша направлялась к кассе, её внимание на стойке распродаж привлекли бокалы с подсолнухами, любимыми цветами.
«Куплю четыре, могу себе позволить!»
А далее, эмалированный чайник с таким же рисунком, набор кастрюль.
Сердце девичье разрывалось — приятно быть хозяйкой новой посуды!
«А как же одежда? Ничего, отвезу покупки, и — следующий шаг! Всё равно предстоит
ещё обмен валюты.»
Даша, довольная своими покупками, возвращалась домой.
У подъезда крутились незнакомые парни кавказской внешности. Поднимаясь на второй этаж, Даша вспоминала:«Где же я их видела? Кажется, в обменном пункте! Почему они у моего дома? Неужели следили?»
Девушка, бросив на пороге пакеты и коробки, закрыла дверь и бросилась к окну.
Через занавеску она видела, как парни, стоя у машины, разглядывают балконы и окна.
«Неужели те самые? А может, просто кого-то ищут, а я напридумывала себе»...
Даша вернулась к покупкам, налетела на пломбир, любуясь новой посудой.
«Поставлю чайник на газ и начну пир с зефира в шоколаде! — решила она, вспомнив маму. — А вечером с девчатами разрежем торт. Вот будут рады!»
Ей нетерпелось позвонить подругам, но в дверь настойчиво постучали.
Даша снова через занавеску посмотрела в окно. У машины никого не было.
«Значит, это те парни. Что им надо? А вдруг они всё про меня знают, и пришли за свертком? Нет, вчера таких точно не было в вагоне. И вообще, никого не было, когда я выходила. Значит, следили за мной от самого пункта «Обмена вылюты».»
Даше стало страшно.
«Буду сидеть дома, никуда сегодня не пойду,» — решила она.
Чувство тревоги усилилось, когда в дверь снова забарабанили и послышались громкие голоса.
Даша притаилась.
И только когда услышала, что машина отъехала, успокоилась.
Но от приподнятого с утра настроения не осталось и следа. Что-то заставило Дашу пойти убрать с глаз долой вчерашнюю находку.
Она взяла в руки тот самый пакет и , перед тем, как вложить в него нечаянный трофей, обнаружила лежащий там паспорт.
«Ничего себе! Как же я его раньше не заметила?» — удивилась Даша.
Она открыла документ и прочитала: Лебедев Павел Николаевич. 1961 года рождения.
С фотографии смотрел на нее тот самый попутчик с электропоезда, вышедший вместе с большинством пассажиров незадолго до конечного пункта, чтобы пересесть в ближайшую станцию метро.
« Он, наверное, ужасно страдает от потери документа и денежных средств!
И если паспорт легко можно восстановить, то сбережения вряд ли, — впервые задумалась Даша.— Чтобы собрать такой капитал, надо всю жизнь работать. И то, вряд ли накопишь. А может, он взял в долг? На покупку жилья или машины. А если на лечение?»
Даше стало не по себе.
Она посмотрела на страницу с пропиской.
«Надо поехать по адресу и вернуть мужчине забытое. А как же 100 долларов, что уже потратила? А если бандиты выбивают с него долги и устроили там засаду? Как быть? Одной ехать страшно. Сначала надо сделать разведку. Незаметно в почтовый ящик подбросить паспорт. (Такое она видела в фильмах.) А может уже есть заявление в полицию? И дом под наблюдением? — не давали покоя разные мысли.— А как же ремонт, поездка на море, пластика носа? Модный гардероб? Обстановка квартиры?»
Трудно расставаться с мечтой, до осуществления которой ещё вчера,казалось, было так близко!
«Позвоню Галине Ивановне,— решила Даша, — что она посоветует?
Но как такие вещи обсуждать по телефону, да ещё в доме, где через стены слышно,
о чём разговаривают соседи. Сразу вызовут полицейских.
А может, самой отнести сверток в полицию? Спросят, почему сразу не принесла.
И поступят как с Ромкой,- по надуманному делу упекли парня за решетку, и теперь в его квартире живут другие люди. С нами, детдомовскими, не церемонятся.»
Даша не знала, что делать, как поступить, чем себя отвлечь...
Пошла на кухню варить в новой кастрюле суп, но всё валилось из рук.
Она уже не ощущала большой радости, ведь, кто-то стадал от потери огромного капитала. Понимала, что, где-то рушится семья и чьё-то здоровье. Возможно, их ребёнку нужна медицинская помощь...
В дверь снова громко и настойчиво постучали. Даша услышала мужские голоса.
Замерла, притаившись.
« Что им от меня надо? Кто это опять?» — с тревогой подумала испуганная девчушка.
Она снова выглянула в окно, — никакой машины не было.
А из подъезда вышел участковый с какими-то мужчиной.
«Зачем приходил участковый? Я ведь отказалась за доплату на обмен этой квартиры на комнату в общежитии. Опять привел клиента? А может с ним был оперативник? Ведь мог
Лебедев заявить о пропаже! И уже ведут поиски. Да! На вокзале кругом видеокамеры, и по яркому пакету вычислили меня, с такой-то внешностью! И проводница легко подтвердит!»
Дашу затрясло:«Вот это попалась! Какой стыд!» Её бросило в холодный пот,— она представила, как её будут судить за воровство.
«Срочно надо увидеться с Розой и Зайкой! Сама уже ничего не соображаю!» — думала Даша, хватаясь за телефон.
Но только на третий вызов Роза недовольно ответила:
— Ну, что опять? Даш, ты достала!
— Розочка, приезжайте скорей!
— Сегодня не получится. За-ня-ты!
— Девочки, тут такое! А можно, я к вам приеду?
— С ума сошла! Всех кавалеров распугаешь! Давай, до завтра!
— До завтра я точно сойду с ума! Но эта фраза не была услышана.
Даша, положив в сумочку паспорт забывчивого попутчика, отправилась по его же адресу.
Сидя напротив подъезда многоэтажного дома, наконец, решилась спросить у бабушки, гуляющй с внуком:
— Здесь живет Лебедев Павел Николаевич?
— Здесь. А ты кто ему будешь?
— Я, я по работе, — запинаясь ответила Даша.
— Его ночью на скорой увезли. Вчера жена лютовала, скандалила.
— А в какую больницу увезли?
— Не знаю. Наверное, в нашу, сороковую. Куда ж ещё? А ты спроси по домофону у жены, она точно скажет.
— Ладно, бабушка, спасибо. Я ей лучше позвоню.
Возвращаясь домой, Даша с горечью думала, что невольно принесла людям страдание.
И если первая ночь прошла в счастливых грезах, то вторая бессонная ночь была полна ужасов и кошмаров.
Ей отчётливо слышались шаги по лестнице, шорохи под дверью и на чердаке, чьи-то голоса...
Чудились какие-то бандиты, с намерением убить её за долги Лебедева.
Страх лишал девушку способности здраво рассуждать, сковывал мышцы.
Даша не включала телевизор, сидела в полной темноте, боясь пошевелиться.
«Зачем я взяла этот пакет? — в сотый раз за ночь задавала себе вопрос.— Вот, действительно, дура! Спала бы сейчас спокойно и ничего не боялась.»
С наступлением утра Даша успокоилась. Но твёрдо решила найти больницу, в которую увезли Лебедева, и избавиться от злосчастного свёртка.
Когда больному в палате сообщили, что к нему посетитель, он никак не отреагировал.
— Здравствуйте, Павел Николаевич! Меня зовут Даша.
На незнакомый дрожащий голосок он всё-таки повернулся:
— Какая Даша? Вы кто?
— Мы ехали в пятницу с вами в электричке.
После паузы Лебедев приподнял голову, удивленно разглядывая странную девчушку.
— И ?!
— Я вам привезла ваш пакет, который вы забыли на полке.
Даша заметила, что в глазах мужчины появились слёзы. Ему было трудно говорить.
— Вот, здесь паспорт и сверток. Только, простите, я одну купюру разменяла и потратила.
— И на что потратила?
— Ой, мороженого наелась! Зефир в шоколаде купила, новую посуду! Но я вам всё
верну, обещаю!
— Не надо. Вот что, Даша, давай, ты в другой раз принесешь мне пакет.
— Нет, нет, я и так из-за него две ночи не спала!
— Почему? — удивился Павел Николаевич наивности девушки.
Тут открылась дверь, и в палату вошла жена Лебедева. Даша физически ощутила на себе её колючий и недобрый взгляд.
— Это ещё что за ... явление? — обратилась она к мужу.
Даша внутренне сжалась:
— Я случайная попутчица, привезла пакет, забытый Павлом Николаевичем в электричке.
До свиданья, мне пора. Выздоравливайте, — обратилась она к лежащему, и поспешила к выходу.
— Стойте, надо вызвать полицию и во всём разобраться! — пыталась воспрепятствовать
Лебедева.
Но Даша выбежала из палаты, еле сдерживаясь.
Она села в скверике на лавочку и дала волю слезам. Давно она так, в голос, не ревела.
Но чем дольше она плакала, тем большее облегчение ощущала внутри себя.
Позвонила Роза:
— Алло, Даш, ты что, плачешь?
— Уже нет.
— Что случилось?
— Уже ничего, — продолжала всхлипывать Даша.
— Не реви, сейчас приедем.
— Я тоже скоро приеду. Ждите у дома.
— А ты где?
— Я у больницы на Советской.
— Тебе плохо?
— Уже хорошо.
— Ничего не понимаю...
— Приезжайте, всё расскажу!
— Ладно, жди!
— Роза, только пообещайте, что не назовёте меня дурой!
Но, выслушав с изумлением рассказ Даши о невероятном её приключении в эти дни, совершенно потрясенные произошедшим, они не в силах были ничего сказать, как только после долгой паузы в два голоса:
— Вот, дура!