Путешествие второе
Букашки-таракашки
– Ну что, готовы снова путешествовать?
– Конечно, Сергей Сергеевич! Я даже сегодня утром просну-
лась и тут же вспомнила: «Сегодня суббота! Введение в исто-
рию!» – сообщила Настя.
– Вы уже поняли, что исторические источники бывают раз-
ные. Сегодня мы отправимся в другую область необыкновен-
ной страны – туда, где вы встретитесь с письменными источ-
никами. Закрывайте глаза и говорите заклинание:
Вещественные и письменные,
Устные, изобразительные –
Раскройтесь нам, таинственные
Источники удивительные!
Когда все открыли глаза, то оказались у входа в какое-то
длинное здание с колоннами почти без окон.
– Ух ты! Здоровское здание! – воскликнул Леша.
– Там, у входа, есть табличка. Я прочитаю!
Ваня подошел к дверям и прочел:
– «Архив Страны исторических источников».
– Дверь открыта, – сказал ребятам Сергей Сергеевич. – Вой-
дем!
Они вошли в просторный вестибюль. На стене висели указа-
тели: «Древние папирусы», «Древние пергаменты», «Рукопис-
ные книги», «Документы» и много других.
– Здравствуйте, уважаемые! – послышался глуховатый, но
выразительный голос.
Навстречу ребятам и Сергею Сергеевичу вышел старичок
в длинном халате, очках и маленькой шапочке.
– Я – Главный Архивариус Страны исторических источни-
ков, – представился старичок.
– Здравствуйте! Мы ученики, а это наш учитель, – тут же
отреагировал Ваня.
– Значит, вы пришли познакомиться с нашим архивом!
Ну что же, прошу. Здесь можно увидеть самые разные записи,
сделанные рукой человека. Их изучает наука палеография.
– Пале... что? – переспросила Настя.
– Палеография. По-гречески – «старые письмена». Дворец
госпожи
Палеографии здесь рядом, и она управляет всей на-
шей округой. Идемте вот в эту комнату!
Архивариус повел гостей в ближайшую комнату.
– Как вы думаете, студиозусы, на чем и как вначале писа-
ли?
– Ну, на камне. Еще на глине, – ответил Алеша.
– А писали иероглифами, – уточнил Ваня.
– Не сразу, не сразу, молодые люди. Вначале было рисуноч-
ное письмо. Первобытные люди изображали рисунками свои
сообщения. Например, вот на этом камне изображены три
рыбы, кит и тюлень. Вероятно, это охотничья добыча одного
северного племени. Постепенно рисунки на камне – петрогли-
фы – стали условными знаками – пиктографами. Ноги изобра-
жали слово «идти», глаз – «смотреть», стрела – «быстрый». Вот
это древнейшие египетские папирусные тексты, написанные
такими знаками.
– Я знаю! – сказала Настя. – Папирус – это такое растение,
которое было материалом для письма.
– Все верно. Разглаженные и просушенные стебли папируса
склеивали, сшивали, и получались большие свитки. Это, если
хотите, первые «книги».
– А написано это чернилами? – поинтересовался Ваня.
– Именно черными чернилами. Их и тростниковое перо –
калем – писец носил на перевязи за поясом. А вот папирус бо-
лее позднего времени. На нем уже значки-рисунки обозначают
слоги. Вот это уже и есть иероглифы, то есть «священные пись-
мена» по-гречески.
– Но ведь одинаковые сочетания букв есть в разных сло-
вах, – заметил Сергей Сергеевич. – И не так уж легко понять,
что означает этот текст.
– Согласен. И поэтому рядом с иероглифом рисовали ключ-
значок, обозначающий человека, предмет, животное, – тот же
пиктограф. До сих пор похоже пишут в Китае и в Японии.
– Но в Китае нет папируса, – вставил Ваня.
– Самые ранние тексты с иероглифами в Китае написаны,
вернее, нацарапаны на черепашьих панцирях. А затем научи-
лись писать на бамбуковых дощечках.
– А прочитайте что-нибудь из того, что написано на папиру-
сах, – попросила Даша.
– Пожалуйста. Вот один из самых ранних. «Молодежь не со-
блюдает обычаи старших...»
– Всегда ворчали об одном и том же, – усмехнулся Сергей
Сергеевич.
– Пойдемте в соседнюю комнату. Здесь – древнейшие памят-
ники письма Передней Азии.
– Но ведь это какие-то камни и черепки! – удивился Але-
ша.
– А все дело в том, что в Двуречье – нынешнем Ираке, Си-
рии, Малой Азии – не было растений, удобных для письма.
И поэтому на глине прорезали особые значки – клинышки. И
называется это все – клинопись.
– Это напоминает гвозди со шляпками, – сказал Леша.
– Из таких «гвоздей» складывали и царские указы, и сказа-
ния о богах и героях, и школьные тексты. А вот как писали
древние греки.
Архивариус взял в руки блестящую дощечку.
– Эта дощечка намазана воском. Тонкая палочка-стиль на-
чертала здесь уже не слоговые значки, а буквы. Двадцать четы-
ре греческие буквы.
– Правда, первый алфавит появился еще у финикийцев.
Там было восемнадцать букв, – напомнил Сергей Сергеевич.
– Да, мы обязаны именно купцам-финикийцам с восточного
побережья Средиземного моря тем, что письменный знак стал
буквой, обозначающей звук. И тем, что «А» похожа на перевер-
нутую голову быка – по-финикийски «алеф», а «О» – на глаз,
по-финикийски «айн». Греки же писали и пишут эти буквы
почти совсем так, как по-русски.
– А еще древние греки-эллины говорили: «Чаще поворачи-
вай стиль», – добавил Сергей Сергеевич.
– Стилем – тупым концом – можно было стереть буквы на
воске и вновь написать текст острым концом, что-то таким об-
разом исправив. А потом у греков появился пергамент – теля-
чья кожа из города Пергама в Малой Азии.
– А когда появилась бумага, на которой мы пишем? – задал
вопрос Леша.
– Около двух тысяч лет назад в Китае. Бумагу стали изго-
тавливать из древесной коры, опилок и тряпок. В начале Сред-
них веков секрет ее производства узнали арабы, а затем бумага
попала и в Европу. А до этого и греки, и римляне, и средневе-
ковые европейцы писали книги на пергаменте. Посмотрите,
какие книги находились более двух тысяч лет назад в крупней-
шем в мире хранилище – Александрийской библиотеке. – И
Архивариус повел гостей в маленький зал.
На полках лежали темные футляры, а вверху на шкафах
красовались различные буквы.
– Шкафы расположены по алфавиту имен авторов. Вот
шкаф «А» – «Альфа» – здесь сочинения Аристотеля, Архиме-
да, Аристофана, Аполлония...
– А почему здесь не книги, а футляры? – удивились ребята.
– Это и есть книги. Это свитки. Они скатаны и убраны для
сохранности в эти футляры. Те же книги, со сшитыми страни-
цами, которые привычны нам, – появились только в III веке
нашей эры. Средневековые книги находятся в последующих
залах. Пойдемте туда.
В новом большом зале на палках стояли толстые книги в ис-
тершихся от времени переплетах. Некоторые лежали в витри-
нах за стеклами.
– Ой, как красиво! – заметила Настя. – Некоторые книги от-
деланы позолотой и драгоценными камнями!
– Такие книги обычно принадлежали правителям или са-
мым богатым монастырям, – продолжил рассказывать Главный
Архивариус. – Посмотрите вот на эту книгу. Это Остромирово
Евангелие, самая старая полностью сохранившаяся русская
книга. Она раскрыта на развороте. Священная книга украшена
заставками-узорами в начале каждого раздела. А текст переме-
жается иллюстрациями-миниатюрами.
– А какие красивые буквы! И многие понятны, но не все, –
сказала Даша.
– Братья из города Салоники в греческой Македонии Ки-
рилл и Мефодий изобрели в IX веке славянскую азбуку. По
имени Кирилла привычная нам азбука называется кирилли-
цей. А написаны буквы уставом – крупно, выразительно. Да
только писали тогда не так, как сейчас, не разделяя слова, вы-
нося некоторые буквы вверх.
– А еще первая буква на странице красным цветом выделя-
лась, и от этого пошло выражение «красная строка»! Нам
в школе рассказывали, – вспомнил Ваня.
– А вам не скучно здесь одному? Книги – это здорово, но
ведь надо же с кем-нибудь пообщаться, – вдруг заметил Архи-
вариусу Алеша.
– Это почему же я тут один? Я беседую хотя бы с... буквами.
Хотите с ними поговорить?
– А как это может получиться? – спросила Даша.
– Вот сейчас я произнесу волшебные слова:
Аз, буки, веди,
Есть буквы на свете.
Глаголь, добро, есть –
Все, сколько ни счесть,
Появитесь, разные,
Гласные, согласные!
И тут же из рукописей показались маленькие существа с
очертаниями букв.
– Вот это «А»! Вот это «Б»! – воскликнула Настя.
– Буквы, не суетитесь! – обратился Архивариус. – Пусть
каждая расскажет ребятам свою историю.
Вперед выступила буква «А»:
– Начнем с меня! С азов, как говорят, вернее, с Аза. Аз, то
есть «я» по-церковно-славянски, почти не изменилась на про-
тяжении тысяч лет! И у греков, и у римлян, и в кириллице я
выгляжу одинаково. Это потому, что мне всегда почет, ведь
«аз» – я – первая буква алфавита!
Сзади раздался недовольный голос:
– Нет! Я – последняя буква алфавита! Это говорю я – буква
«Я»!
– А, это буква «Я», как всегда, якает! Дорогая моя, ты стала
последней буквой лишь в XX веке, а я была первой всегда! И
потом, что за честь – быть последней? Вот моим именем всегда
называют все первоначальные знания в любой науке – «азы».
А вместе с «Б» – «буки» в старославянской азбуке мы образуем
не что-нибудь, а слово «азбука»!
– Буква «А» говорит истинную правду, – откликнулась бук-
ва «Б». – А мое старое имя – «Буки» – означало попросту «бук-
вы». В старой школе ученики – ваши сверстники – когда-то го-
ворили: буки-букашки, веди-таракашки.
– Почему же букашки-таракашки? – удивился Ваня. Ни
«Б», ни «В» не похожи на насекомых, не то что, например, бук-
ва «Ж»...
Архивариус улыбнулся:
– Вот посмотрите одну грамоту XVII века. – Он показал
темноватый
лист пергамента, густо исписанный черными бук-
вами.
Ваня взглянул на него и сказал:
– Извините, но я ничего тут не понимаю!
– Ну и каракули! – воскликнул Алеша.
– Кто же это так писал, как курица лапой?
– Верите или нет, но так в те времена писали почти все, –
продолжил хранитель архива. – Это особое письмо – скоро-
пись. Скорописные буквы выносили вверх, а некоторые вообще
пропускали – их заменял особый значок титло. С титлом на-
верху писали самые распространенные слова:
«отец» – «оцъ »; «сын» – «снъ », «господин» – «гднъ ».
– Зачем же так писали? – поинтересовалась Настя.
– В те времена писали уже много и часто, а печатали только
книги. Вот и приходилось придумывать так, чтобы писать бы-
стрее. Давайте еще послушаем разные буквы!
Вперед выступила сгорбившаяся буква «Г».
– Мое старое название – «глаголь», что означает «говорю».
Про человека с согбенной спиной в старину говорили: «согнул-
ся глаголем».
– А еще есть печенье «глаголики»! Там тоже буковки «Г»! –
воскликнула Даша.
– А от моего названия, – чеканным голосом заговорила бук-
ва «П», – «покой» произошло старинное название строя вои-
нов – «покоем», то есть по букве «П». Иначе – подковой, пере-
кладиной. Люблю парады! Да и многие дома строили «покоем».
Покой – «покоем», такая вот игра слов.
– И я породила крылатое выражение, – гордо заговорила
буква «Ф». – «Ходить фертом», то есть подбоченясь, напоми-
ная, букву «Ф». Когда-то франты фланировали в избранном
обществе, ходя фертом.
– Буква «Ф»! А ведь у тебя есть очень интересная особен-
ность! – обратился к говорящей Архивариус.
– О да! Я единственная буква русской азбуки, почти все сло-
ва с которой иностранного происхождения! Форма, ферма,
флот, фотография, миф, гриф... Вы можете назвать любое сло-
во и убедиться, что оно пришло из другого языка.
– Сейчас назовем, – отозвался Ваня. – Футляр, например.
– Это слово пришло из немецкого языка.
– А кафе? Или кофе?
– «Кафе» – с французского, а «кофе» – с арабского.
– Надо же – все иностранное! – удивлялись ребята.
– Но и я могу потягаться с тобой! – вдруг заявила буква
«А». – Я тоже в некотором роде иностранная!
– Как и «мама», и «каша» – иностранные слова? – прыснула
Даша.
– Нет, я же сказала в некотором роде. Посмотрите, что с
меня начинается! Артист, антрекот, абрикос, ананас, артишок,
ассоциация, акция, агрегат – все это тоже иноязычные по про-
исхождению слова!
– Да, это так! – подтвердил Архивариус. – Ведь когда мы в
совершенно русских словах слышим в начале «а», то пишем
«о» – «овца», «огород», «ограда», «осока»...
– А на севере России говорят: «Овца», «ОгОрОд» – заокала
буква «О».
– Но аканье – норма московской речи, ставшей образцом ли-
тературного языка, – заметил Сергей Сергеевич.
– Среди русских букв есть и отставные – ныне не действую-
щие, – сказал Архивариус. – Вот, поглядите, буква «ять».
– Какая непонятная! – воскликнул Алеша. – Не то твердый
знак, не то «В»...
– А что она означает?
Буква «Ять» произнесла звук, близкий то ли к «о», то ли
к «э», и очень краткий.
– Вот так меня проговаривали тысячу лет назад, – сказала
она скрипучим голосом. – А потом меня писали там, где теперь
пишут букву «Е». Например, в словах «мера», «место»,
«слеп»...
Вдруг откуда-то послышался призывный звук рога. Все от-
прянули в сторону – в помещение вошел рослый красивый че-
ловек в позолоченной кольчуге и рогатом шлеме.
– Слеп! – воскликнул он. – Опять меня оскорбляют! Бью че-
лом тебе, муж премудрый! Рассуди!
– Вы кто? – спросил незнакомца Алеша.
– Я – Гакон, по-русски – Якун, варяжский князь! Я служил
в Киеве князю Ярислейфу – Ярославу по-вашему. Посмотрите
на меня – я храбр, я силен, я зорок!
– Не кипятитесь, Якун, – сказал Архивариус. – Говорите по
сути дела.
– В книге ученой летописец написал: «И был Якун се леп».
То есть – «собой хорош». Вот! А кому-то, не знаю кому, показа-
лось, что написано: «И был Якун слеп». И таким, слепым, меня
прославил, а лучше сказать, ославил в своих песнях некий пе-
вец позднего времени по имени Алексей, по прозванию Тол-
стой. Вот что он обо мне сочинил:
В деснице жива еще прежняя мочь,
И крепки по-прежнему плечи;
Но очи одела мне вечная ночь –
Кто хочет мне, други, рубиться помочь?
Вы слышите крики далече?
Схватите ж скорей за поводья коня,
Помчите меня
В кипение сечи!
– Между прочим, красиво написано, – заметил Сергей Сер-
геевич.
– Требую певца к ответу! Пусть заплатит виру за оскорбле-
ние воеводы великого князя Ярислейфа! Чтобы я просил кого-
то помчать меня в сечу, схватив за поводья коня? Мне того не
надобно! А послушайте, какой поклеп возводят на меня:
Никак ошалел он, ей-богу!
Ведь был бы без нас ты иссечен и стерт,
Что ж рубишь, как черт,
Свою же подмогу?
Если помыслить, что я слеп, то можно еще и наговорить, что
я, не видя, рублю своих!
– Не горячитесь так, князь! Я могу с помощью букв разо-
брать вашу жалобу, – сказал Архивариус. – Кто из букв возь-
мет слово?
– Я, Мягкий знак! За меня первые исследователи летописно-
го текста приняли букву «ять». Решили, что написано
«сьлеп».
– А была там я, «Ять»! И читалась, как «е»: «Се леп» – собой
хорош.
– Так что, достославный Якун, поэт XIX века Алексей Кон-
стантинович Толстой только повторил ошибку толкователей
текста. Да и сами толкователи вряд ли так уж виноваты: види-
мо, буква «ять» в тексте стерлась от времени и получился мяг-
кий знак! – заключил Архивариус.
– Но зачем же еще сочинять про то, что я посек своих?
– Понимаете ли, поэт развил в меру своего воображения об-
раз... м-м-м... слепого воина. Но зато он и возвысил вас по срав-
нению с действительностью. Ведь вы же на самом деле потер-
пели поражение, а в стихах описана ваша победа. Как это...
Дружина вздохнула, врагов разогнав!
– Разогнав! – воскликнул Якун. – Люблю врагов разгонять!
Пожалуй, прощу обиду.
Архивариус улыбнулся:
– И вообще ошибки при чтении рукописей бывают разные.
С рассказом о вас был еще один забавный казус. Вот на вас зо-
лотая кольчуга – луда, а прочитали, .что вы будто бы были «в
золотой ладье». Даже у Ярослава не могло быть такой сказоч-
ной золотой ладьи! Разве что у византийского императора...
– Ого! А вот эта ошибка мне люба! Хочу золотую ладью!
Пойду поищу ее! – И Якун удалился.
– Да, вот так, – развел руками Архивариус. – Сколько таких
жалоб бывает из-за неправильного прочтения старинных рукописей!
– И все же я не все понял, – сказал Ваня: – почему писали
«слеп» с мягким знаком?
– Очень долгое время многое писали, как слышали, напри-
мер, «Володимер», «Ерославль» и даже «С Ываном». А в слове
«слепой» тысячу лет назад слышался мягкий звук «сь».
– Не только мягкость, но и твердость согласных на письме
обозначали. Мной – Твердым знаком, – чеканно произнес сто-
ящий поодаль Твердый знак. – И писали меня в конце многих
слов.
– Да, истинно так. – Архивариус протянул ребятам скоро-
писное письмо. – Видите, здесь написано: «разъ», «безъ»,
«домъ», «дворъ» – все с твердым знаком на конце.
– А после революции меня изъяли с конца слов, – продол-
жал Твердый знак. – И оставили только после приставок.
– Например, в словах «объявление», «разъезд», – вспомни-
ла Даша.
– В недавнее время совсем отменили буквы «фита», «ижи-
ца», – добавил Сергей Сергеевич.
– Розга ближется! Так когда-то говорили ученики про эти не
очень понятные буквы! А еще – «прописать ижицу», то есть по-
следнее место, на котором была тогда в азбуке эта самая «ижица».
Не то, что теперь я – «Я». Я на последнем месте в алфавите. Про
меня так сказать нельзя! – раздался знакомый голос буквы «Я»,
– Лучше не якай, а дай объяснить ребятам интересные вещи
о буквах, – продолжал хранитель архива. – А ведь есть и такие
буквы, которые, наоборот, появились только в новое время.
Пусть они подойдут поближе.
Вперед вышли две буквы – «Ё» и «Э».
– Я появилась в азбуке только при Петре Первом, – загово-
рила буква «Э». – Рассказывают, что сам Петр перевернул бук-
ву «Е» для обозначения твердого звука [э], в то время, как «Е»
осталась изображать мягкий, и поэтому я имею имя и, можно
сказать, этакую фамилию – «Э» оборотное.
– А у меня,– молвила «Ё», – еще более недавняя и необыч-
ная история. Мое житье началось с введения в некоторые слова
вместо обычной «Е» писателем и историком Николаем Михай-
ловичем Карамзиным. Он преобразовывал русский литератур-
ный язык, вводя новые слова, и при этом дал гражданство даже
новой букве! Да не всегда мое гражданство признают – оттого,
наверное, что писатели – это не официальные лица. Откройте
многие книги – там, где должна быть я, не ставят точки!
– И точно, – вставила Настя. – Так и печатают: «осетр», вме-
сто «осётр», «теплый» вместо «тёплый».
– Даже хуже, – продолжала буква «Ё». – «Мел» вместо
«мёл», «села» вместо «сёла». Так же можно запутаться!
– Уважаемый Архивариус! – сказал Сергей Сергеевич, – ко-
нечно, можно еще очень долго слушать рассказы букв. Но, мо-
жет быть, вы побольше расскажете, о чем может поведать не
летопись, не княжеский или царский указ, а простая грамо-
та – письмо или расписка?
– Ну вот, посмотрите на эту маленькую берестяную грамо-
ту. Ее нашли на раскопках в Новгороде, – Архивариус протя-
нул руку к грамоте под специальным стеклом.
– Что здесь написано? – спросили ребята.
– А вот что: «Поклон от Петра к Марье. Покосил я пожню, а
озеричи у меня сено отняли. Спиши список с купной грамоты
да пришли ко мне».
То есть Петр – владелец земельного участка, у которого от-
няли сено жители соседнего села Озеры.
Вот он и просит жену – Марию прислать копию грамоты,
подтверждающей его право на поле. Видите, и Петр, видимо,
простой человек, и его жена были грамотными. По этим бере-
стяным письмам, процарапанным палочкой-писалом, можно
узнать много различных житейских историй. Есть учебные
тексты, есть даже признания в любви…
– А почему, как говорят о берестяных грамотах, так все из
Новгорода? – А не из Москвы, например? – полюбопытствовал
Ваня.
– Дело в том, что почвы новгородские – северные, более твер-
дые. В них лучше сохранилась берёста. Да и были новгородцы
более независимыми людьми – у них до XV века было вече –
народное собрание. Вот и вели все дела сами, без княжьих дья-
ков, а для этого была нужна грамота.
Ну что, я думаю, что ребятам надо и передохнуть. Предла-
гаю попить чаю с брусничным вареньем. У меня этого варенья
много – ведь красные чернила в старые времена из брусники
изготавливались! А я с помощью брусники воспроизвожу ста-
ринное письмо. И то, что останется, идет на варенье!
Чай оказался очень вкусным.
– А что, в вашей области науки о письме один ваш архив? –
спросил Архивариуса Алеша.
– Нет, конечно! Рядом стоит дворец правительницы Палео-
графии, а недалеко – дворец ее младшей сестры – Неографии,
науки о рукописных источниках тех времен, когда уже суще-
ствовали печатные книги. А еще есть таинственные, изогну-
тые чертоги Криптографии.
– Это еще кто? – поинтересовалась, выпив чашку, Настя.
– Двоюродная сестра Палеографии. Наука о расшифровке
тайнописи.
– А пойдемте к ней во дворец! Это так интересно – шифры! –
стал упрашивать Сергея Сергеевича Алеша.
– Время нашего занятия уже подходит к концу. Ничего, мы
не последний раз в этой стране! Прощайте, Архивариус, спаси-
бо вам, великий труженик писаной истории!
– Нам пора! – сказал Сергей Сергеевич.
Вещественные и письменные,
Устные, изобразительные.
Мы встретим еще вас, таинственные,
Источники удивительные!