Ну вот, в очередной раз я сбросила старую кожу. Как говорил великий поэт Николай Гумилев: «Только змеи сбрасывают кожу, чтоб душа сгорела бы дотла. Ну а люди сбрасывают кожу, изменяя души и тела». Я - Змея, и мой удел – сбрасывая, менять шкуру, и возрождаться. Утешаю себя надеждой, что напоминаю не только Змею, но птицу Феникс.
Ах, как надоела эта постоянная дурацкая борьба. Надо опять искать новую работу. И вообще – жизнь менять! Окончательно поняла, что с новым секретарем горкома Коршиковым не сработаюсь, пришла пора расстаться.
Все произошло очень быстро. В угоду секретарю обкома Коми Иван Павлычу необходимо было скорректировать проект застройки города, изменив очередность строительства и начать строить микрорайон, чтобы сформировать центр города, а потом продолжить остальную застройку по генплану.
Прежний секретарь горкома, уважаемый всеми Юрий Алексеевич Спиридонов уже был переведен в Сыктывкар на место второго секретаря обкома, и у нас появился Коршиков, которому было ох как далеко до могущественного умного и демократичного Спиридонова! Коршиков это понимал и всеми силами старался доказать, что он сильный руководитель, спуску не даст никому. Моложавый, этакий красавчик, амбициозный с жестким взглядом, из тех, которые часто становятся тиранами.
На совещание к Коршикову по вопросу о реализации идеи строительства нового микрорайона в центре города были приглашены все заинтересованные лица – заказчик, строители, инженерные службы и проектная организация. Из Комигражданпроекта на совещание приехала главный архитектор проектов Изольда Бронштейн, с которой мы имели общую точку зрения на эту «красивую» авантюру. Все дело в том, что строить микрорайон ради завершения центра города в предлагаемом секретарем обкома месте было невозможно из-за отсутствия необходимых ресурсов инженерных сетей. Строительство его можно было начать лишь после завершения первой очереди строительства, а в это время готовить подводку сетей от основной теплотрассы, чтобы не забирать ресурсы от уже существующей застройки, создавая нехватку тепла и воды для всего города.
Все заинтересованные в строительстве стороны понимали это, как говорится, без вариантов.
У меня и в мыслях не было, что эта абсурдная идея может пройти! В предбаннике у Коршикова мы успели это обсудить. Потом всех пригласили «на ковер».
Вошли в кабинет. Коршиков прохаживался возле окон вдоль длинного стола заседаний. Мы прошли к столу. И вот тут-то произошла немая сцена, где главное действующее лицо держало длинную паузу. Коршиков, кивая головой на приветствия, продолжал прохаживаться и не приглашал садиться! В результате мужики приземлиться на стулья не осмелились без приглашения, устроились позади стульев. Сели только я и Изольда. Она уселась, но, поняв, что сидеть хозяин не предлагает и мужики стоят, хотела встать, но я пресекла эту попытку, прижав ее бедро к стулу и шепнула: « Сиди! Пусть мужики выслуживаются, мы посидим».
Два часа проваландались с обсуждением! Коршиков давил всех с их точками зрения. А мужики так и торчали на ногах, переминаясь с ноги на ногу. А хозяин-барин за их спинами прохаживался, разминая ноги. Видно было, как страдал от усталости хромоногий зампред Артеменко, опираясь на стул. А зам по строительству здоровенный толстопузый Андрончик вертелся как уж, прилаживаясь к столу разными частями стодвадцатикилограммового тела.
По итогам голосования только один голос был против предложения секретаря обкома, это был мой голос.
- Жаль, что главный архитектор города Светлана Петровна тормозит прекрасную идею формирования центра города! – этими словами Коршиков завершил заседание.
Выйдя из кабинета, я не удержалась и ласково-ехидно спросила заказчика:
- Николай Иваныч, ты ли это? Сдрейфил? - где же твоя принципиальность и честность, дорогой ты наш заказчик?!!
-Что поделаешь, Светлана Петровна, - субординация-с!
-Да вы же вряд ли хотя бы один дом построите в этом микрорайоне без сетей! Кто отвечать-то будет, вы хоть подумали, мужики? Водоснабжение, теплотрасса - где взять-то, от города оттяпать? Коленька, с тебя же первого стружку снимут, застройщик наш дорогой! Впрочем, судить не будут за головотяпство! – вы же выполняли задание партии! Умылись, и взятки гладки, а на остальное наплевать!
Вот так встала предо мной дилемма – что делать? Из сложившейся ситуации, когда все проголосовали «за», потому что партия сказала «надо», а я твердо знала, что «нельзя», выход только один – подать заявление об уходе. Я же не дам разрешение на строительство! И опять я на перепутье. Видно, все-таки пришла пора стать свободным художником.
Я уже давно поняла, что должность главного архитектора города не дает мне полностью реализоваться. Что не сотворишь – все обчекрыжат, заботливо объясняя экономией. Экономя на том, чтобы сохранить нас от красоты, строя однообразную типовуху серых микрорайонов.
Я приехала сюда в начале строительства Всесоюзной ударной комсомольской стройки города Усинска для освоения новых месторождений нефти после того как меня уволили по статье 33 п. 3 из города Свободного Амурской области, за то, что я отказалась согласовать строительство жилых домов в производственной зоне. Тогда я полетела в Госстрой РСФСР за подмогой и Госстрой защитил меня, статью увольнения заменили «по собственному желанию» и компенсацию заставили заплатить за вынужденный прогул. А в Госстрое предложили должность главного архитектора Усинска - строить город на границе полярного круга в Коми АССР для разработки новых месторождений нефти. Всесоюзная ударная комсомольская стройка!
В Усинске я сразу же стала требовать от строителей красить фасады, применяя фасадную окраску серых бетонных панелей домов по моим эскизам с использованием двух-трех цветов. Это радовало глаз ярким цветом зданий и жителям стало веселее и комфортнее жить в условиях суровой северной природы с коротким летом, снегами и долгими зимними ночами.
А мне хотелось для города еще и архитектуры интересной. Я запроектировала Дом пионеров в виде четырех блоков для групп с внутренними двориками, объединенными с блоком обслуживания. Все крыши блоков были разновысокими, Дом пионеров смотрелся как сказочный, ярко раскрашенный теремок. Его не построили, якобы сложно и неэкономично! Экономили только на красоте и удобствах по указанию твердолобых, руководимых всем и вся членов партии родимой, ведущей вперед за дела лысого и усатого вождей. И с этим приходилось мириться! Так, может, пришло время заняться чистым творчеством, чему учил меня мой московский друг художник Федя Моржов, которого я приглашала на декоративно-монументальные работы по городу.
А теперь вообще не дадут работать после того, что произошло, я же не священная корова из касты неприкасаемых! Ехать в Госстрой РСФСР за подмогой вторично не хочу – устала шашкой махать. Да и не решатся мои покровители супротив тяжеловеса секретаря обкома всесильной партии! Значит, выход один – уволиться.
Я оптимистка, в каждой проблеме ищу возможность изменить все к лучшему и до сих пор у меня это хорошо получалось. Может и на этот раз есть шанс изменить жизнь, сделав ее интересной и креативной. Устала от совещаний, от которых голова начинала болеть. Буду писать картины, украшать стены интерьеров веселыми росписями и прочими прелестями декоративно-монументального искусства, чтобы глаз цепляло. В архитектуре города такой возможности мало, обрубают творческие задумки. Надо менять жизнь! - такова селяви. Вперед, львица!
Художник многогранен. Он хочет творить и делать то, что не дает ему покоя. Господь вбрасывает в его сознание картинки и требует поделиться тем, что требует реализации в живописи, стихах, музыке, поделиться тем, что видит только он, одаренный талантом. И я буду раскрывать свои способности и этим зарабатывать, реализовывая в натуре мир своего воображения.
Решила податься в Худфонд и заняться интерьерами. Конечно, придется отказаться от привычного стиля жизни, когда - на тебе все, что положено по статусу госслужащего: высокая зарплата, машина и разные привилегии. Ну и окружение поредеет, конечно. Останутся только истинные друзья, а не прилипалы.
А уходить придется! Из верных источников узнала, что моя позиция обсуждалась. Коршиков ищет способ освободиться от дерзкого главного архитектора города, раз уж сразу зубки показывает, беспартийная. А способ найдется, была бы шея, хотя зампред Артеменко прямо заявил Коршикову:
- Левую убрать невозможно, если сама не захочет. Крепкая, умная баба, хороший архитектор!
Коршиков отреагировал соответственно:
- Ну, так найдите способ, чтоб захотела. Не в бирюльки играем, Иван Петрович, не мне Вас учить. Решите вопрос!
Иван Петрович поговорил со своим другом Хайло, директором Дома Быта и тот пришел ко мне с предложением. Надо сказать, что в Усинске было три начальника из хохлов с необыкновенно яркими, запоминающими фамилиями – Недбайло, Рогайло и Хайло, все на одну колодку - толстомордые, толстозадые, губастые, с туповато-хитроватым блудливым деланно простецким выраженьем на румяных личиках.
Хайло встретился со мной и начал разговор о пустующем в сто квадратных метров этаже Дома быта, который планировался под демонстрационный зал и уже год был закрыт без отделки, а я приставала к нему с этим вопросом. И вот это Хайло мне говорит:
- Светлана Петровна, у меня деньги найдутся, чтобы проект сделать и интерьеры выполнить. Я в этом деле баран, а Вы, слыхал, не прочь уйти на творческую работу. Так может ко мне, а? Оформляйтесь переводом. Как Вам это предложение?
- Здорово! Идея эта давно зреет. Я не против, если деньги найдете, после отпуска переведусь.
- Договорились!
Трудно, конечно, будет. Выдержу ли? - в сорок пять лет менять привычный комфорт на неизвестно что! А есть ли выбор?! Нет, второй раз бросаться с открытым забралом на амбразуру не хочется. Времени жалко, да и силы не те, чтоб через забор сигать. Значит – решено! Сначала отпуск, потом переведусь к Хайло, или еще куда, там будет видно.
Как раз к этому времени в Усинск приехал мой друг архитектор Эрик Иванов из Москвы. Я председателя горисполкома уговорила сделать большой макет центра города. Вот с Эриком и сделаем это. Денег заработаем по худфондовским расценкам, на полгода шикарной жизни хватит! И останется от меня на память макет, который будет долго висеть в кабинете председателя.
Окончили за две недели работу, я съездила в Крым, потом к маме в Казахстан, используя двухмесячный отпуск. Возвратившись, решила организовать Архфонд. От Союза архитекторов Коми полетела в Ленинград на Всесоюзный съезд Союза архитекторов СССР, чтобы там заодно решить вопрос с подготовкой документов для организации Архфонда Коми. Дело-то новое! Начиналась Горбачевская перестройка с ее грандиозными переменами и возможностями - твори, выдумывай, пробуй, и это сладкое слово - Свобода!
Из Ленинграда я привезла аналоги документов для организации Архфонда, и тут вдруг - бац! Председатель Союза Архитекторов Коми Сенькин говорит:
- Светлана Петровна, а Вы что же, хотите возглавить Архфонд?
- Естественно! А чего бы я тогда в Ленинград летала, для кого старалась?
- Так ведь Вы, дорогая Светлана Петровна не в Сыктывкаре живете, как же Вы будете работать? Квартиры ведь у вас здесь нет.
- Интересный разговор после того, как я Вам все приподнесла на блюдечке с голубой каемочке! – Вы не находите?
Вопрос, конечно, интересный. Я как-то не задумывалась над этим, а перебираться в Сыктывкар не очень-то хотелось из своего любимого комсомольского города. Вот я и тормознула! Да и надо ли мне снова влезать в шкуру руководителя и заниматься бодягой с согласованиями и неизменными контактами с партийными функционерами, которые всюду суют свой нос? А как же свободная творческая работа, о которой я мечтала?
В общем, плюнула я на этот Архфонд, и вспомнила про предложение Хайло. Он сказал, что деньги министерство даст, и я покинула горисполком с переводом в Дом Быта, с условием, что работа будет оцениваться по расценкам Худфонда. Должность моя называлась художник-оформитель. Да какая разница – подумала.
И лопухнулась, доверившись этому Хайло, влипла по полной программе! После обсуждения предстоящих работ, Хайло сказал:
- Я думаю вопрос финансирования работ по демонстрационному залу скоро решится, а пока предлагаю сделать интерьер фотосалона с камином.
Вдвоем с художником-оформителем мы сработали салон за месяц. Расценки же оказались не худфондовскими, и столь мизерными, что мой заработок был в пять раз!!! меньше того, что я получала в горисполкоме. Вот такой неожиданный винтаж случился!
Хайло нес какую-то невразумительную околесицу по этому поводу, но я поняла, что это Хайло меня примитивно обмануло - никакого демонстрационного зала не будет. И без лишних разговоров моментально написала заявление об уходе. Выйдя из кабинета Хайло, заскочила к парикмахерше, которая до того работала в горисполкоме. Пошли с ней покурить и обсудить мой провал. Сделала мне она прическу, чтобы утешиться, сели на подоконник в коридоре и я рассказала про Хайло.
- Вот так, Любаша! Это Хайло сделало мне большую козью морду!
- Стоп-стоп-стоп! О-о! - а знаешь, я все поняла. Ну, конечно, это же наш дорогой Иван Петрович Артеменко подстроил, чтобы ты быстренько отскочила к Хайло. Они же друганы с моим шефом, а шеф рассказывал, что от тебя избавиться хотят. Он мне доверял, делился всегда впечатлениями, любитель интриг.
Шеф ее был председателем комитета Народного контроля, довольно гаденький человечек, про которого руководители города поговаривали, что он руку приложил к отставке председателя горисполкома Каретникова. У него на всех досье есть, чтобы держать на поводке. С секретаршей Любашей у него случился конфликт, и она ушла от него, отомстив чисто по-женски, отдала почитать его жене письма от любовницы на курорте, которые Любаша спокойно достала из сейфа шефа. В результате жена подала на развод, поблагодарив Любашу: «Спасибо, мне только этого не хватало!»
- Ну, ты даешь! И что шеф?
- Он, козел, пообещал меня посадить за то, что в сейф залезла. Представляешь, вызывает меня к себе прокурор. Ну, пришла. Прокурор с Васяевым друзья не разлей вода. Села. И начал он мне втюхивать про мое преступление – в сейф залезла, где дела государственной важности. Выслушала я все спокойно и решила - мой выход. Сигарету в зубы и пошла – про все, что Васяев рассказывал после попоек с подробностями и насмешками в адрес своего друга-прокурора. Тот аж со стула выскакивал:
- Это он Вам рассказывал?.. И это… и это?.. В общем, ушла я от него, спокойно заложив шефа. После этого он престал ходить к Васяеву, когда был в горисполкоме или в горкоме, чтобы раздеться и поболтать с другом.
Любаша еще подробно передала мне про то, как Артеменко сговорился с Хайло, чтобы я ушла к нему, зная, что Хайло меня обманет. Так я в эту дыру-то и втюхалась! А ведь был выбор! Начальник ЦБПО Шварцман звал к себе, обещал интересную работу по интерьерам. Уж Шварцман бы все для меня сделал! А теперь что? Деньги мои заканчивались, надо было решать куда устраиваться. Меня звали главным архитектором в Комигражданпроект Сыктывкара с квартирой, но я не захотела, решила устраиваться в Худфонд. Это давало возможность жить и работать в Усинске, с которым расставаться не хотелось - приросла! Как член Союза архитекторов я была принята в Худфонд без проблем и стала работать по интерьерам строящихся объектов Усинска. Связалась с заказчиком и заключила первый договор по проектированию кафе. Летала в Худфонд в Сыктывкар на худсовет, работая дома над проектом.
Оплата работы предусматривалась после ее сдачи заказчику. Надо было жить по правилам свободного художника, а денег было уже маловато. При этом я почувствовала почти полную изоляцию от внешнего мира. Работала дома и все связи моментально нарушились. Так называемые друзья отскочили, когда я выпала из обоймы привилегированных чиновников. Привет, ты нам больше не нужна! Остались чисто дружеские связи, которых, как оказалось, кот наплакал. Три верные одинокие подружки, несколько приятелей из бывших любовников, которые стали друзьями, да верные художники появлялись изредка с неизменным другом Брониславом, гитарой, вином и закусками, поддержать меня и потрепаться о наступающих временах, которые должны были кардинально изменить жизнь. Все были на подъеме и с воодушевлением ожидали потрясающих революционных перемен в связи с горбачевской перестройки:
- Демократия, вашу мать, пришла! Свобода! - дождались, теперь все можно.
А я по уши сидела в дерьме с проблемами занять денег. В который раз получила граблями, словно я эти грабли всю жизнь таскаю и не могу расстаться, вот они и трахают меня изредка в лоб, чтобы знала, где раки зимуют.
Ну, ладно, теперь-то выкарабкаюсь. И ведь одинешенька! Никого нет, хоть бы опора какая была! - мужичонка завалящий какой-никакой. Нет, всех женатых заставила отцепиться, а где других-то найти – неженатых? Ау-у! - нетути! И так мне захотелось найти этого какого-нибудь мужичонку - ну просто никогда так не чувствовала себя одинокой! Тоска по любви одолевала смертная, так было себя жалко! И денег-то нет катастрофически!!! Продала машинку швейную немецкую, шубу, еще кое-что, чтобы дожить до сдачи проекта. Заторможенность была какая-то и слабая надежда, что все рассосется само собой.
Это было повторением пройденного, того, что случилось в Свободном. Тоска и жуткое одиночество! Ленинский вопрос молотом стучал в голове - что делать? Вдобавок ко всему, моя подруга, редактор городской газеты Лена Белуш, тоже вступила в конфликт с Коршиковым. Начиналась перестройка, все были возбуждены наступающей свободой и гласностью, Лена смело этим воспользовалась, сунулась со своими критическими материалами. Горком партии, однако, этого допустить не мог и моментально принял превентивные меры и, чтобы обезопасить народ от неправильных мыслей, ее мигом уволили! Некоторое время Лена писала во все инстанции, наивно надеясь на то, что истина восторжествует, ведь наступила гласность. Про этот конфликт даже напечатала «Советская культура», где журналисты постарались защитить товарища по цеху. Но реакции не последовало, статью словно никто не заметил. Пришлось ей возвращаться в Сыктывкар простым журналистом, где у нее была забронирована квартира. А я лишилась подружки, которая жила в соседнем подъезде.
Был конец мая. Уже почти растаял снег, наступили белые ночи. Я пришла к Лене, она готовилась грузить вещи в контейнер и лететь в аэропорт. На помощь пришел ее зам Олег Султанов с другом, который гостил у него. Когда я увидела этого друга, то моментально влюбилась насмерть. Сердечко мое тоскливо екнуло - до того был молод и хорош этот друг. Высокий, светловолосый, хорошо сложеный и красивый. Голубые американские джинсы и черная кожаная куртка. Улыбнулся мне, щелкнул каблуками:
- Лев Морозов из Балахны, главного города Горьковской области на Волге.
Удивительно красивый тембр голоса! А улыбка? - пропала я! Да он еще и младше меня, ему лет тридцать пять. Опять я по уши влюбилась в мальчика!
Мужики погрузили вещички в контейнер, после чего Лена попрощалась с нами и отправилась с Олегом в аэропорт.
- Лев, до вечера! Поручаю тебе Светлану! – сказал Олег.
Был полдень, мы пришли ко мне. Я нашла в холодильнике приличный кусок свинины, Лева приготовил тузлук и мясо для шашлыка. У меня еще и бутылочка вина нашлась. Как я все-таки хорошо живу! Мы поболтали, попили кофе с сигаретой и отправились в лес на Черную речку, который начинался сразу за микрорайоном. Там был мангал и Лева поджарил классные шашлыки. Мы хорошо посидели на полянке и окончательно прониклись симпатией друг к другу.
А когда Лева обнял и поцеловал меня, я услышала его запах. Мужики пахнут по-разному, иные просто невыносимо для восприятия. У Левы запах был тот, который я физически чувствовала – мой! Ну что тут поделаешь, любовь это абсолютная химия, запахи, звуки, голос мужчины создают такую композицию, которая вступает в реакцию с твоей химией. И – все! Если реакция положительная, возникает любовь и разум бессилен что либо изменить, все стихийно и не подконтрольно мозгу.
Мы не бродили по лесу, везде была вода, не растаявший снег, проталины. После поцелуев мы решили продолжить вечер у меня дома. По дороге Лева заскочил к Олегу за бутылкой вина.
Проснулись утром влюбленные и счастливые. Лев рассказал, что они с Олегом знакомы по Ленинградской академии МВД. Олег, разжалованный капитан МВД в Баку, очутился в Усинске, стал журналистом. Лева, капитан МВД в Якутске, на дежурстве в аэропорту задержал машину распоясавшихся пьяных молодчиков. Пришлось применить оружие, стреляли по шинам. А хулиганы оказались детками высокопоставленных партийных чиновников! Утром вся группа, состоящая из капитана Морозова, старшины и младшего лейтенанта была уволена из органов. Старшина лишился пенсии, не дослужив полгода. Лев вылетел из академии МВД с третьего курса. Как русский мужик запил, завивая горе веревочкой. В результате - расстался с женой и сыном, Жена, недолго думая, нашла ему замену, а Лев вернулся в Балахну, где жила мать. Работал на птицефабрике бригадиром грузчиков, там деньги хорошие и куры бесплатно. Приехал в Усинск к Олегу в надежде устроиться работать, на Севере деньги достойные.
Влюбленные, мы не расставались, к Олегу Лев не вернулся. Хорошо, что проект кафе я закончила и была свободна, ждала выставкома. Я не сомневалась, что устрою его на работу, меня все руководители знали, договорюсь. Дни любви скоро закончились, мне надо было лететь в Сыктывкар, защищать проект. У Левы был билет на самолет домой через два дня после меня. Он сказал:
- В общем, еду домой, денег подзаработаю и увольняюсь. Жди к августу. Жаль расставаться! Я люблю тебя, еще не было никогда такого. Буду скучать, Рыбка моя золотая!
- Я тоже люблю тебя и буду ждать!
За эти дни мы о многом переговорили. Я, узнав, что он моложе меня на 10 лет, боялась, что его испугает разница в возрасте, но он только удивился этому:
- Не может быть! Нет, правда? - не верю, покажи паспорт.
Пришлось показать.
- Ничего себе, я думал тебе лет тридцать! Да ладно, не пугайся. Главное, я тебя люблю, Светик.
Утром следующего дня я полетела в Сыктывкар. В Худфонде защитила проект и вернулась в Усинск. Быстро оформила документы с заказчиком и получила деньги. Все в порядке! Приличная сумма позволила заплатить долги, а на оставшуюся сумму можно было прожить месяца два, и за это время сделать новый проект. Я повеселела. К тому же я по уши влюблена, и, похоже - взаимно. Все будет тип-топ! Жизнь налаживалась. Я свободна, могла делать что хотела, не надо ходить на работу и торчать на совещаниях. Заключила новый договор с заказчиком, занялась проектом и ждала звонка от Левы. Две недели тосковала, не находя места от неизвестности. Потом Лева позвонил и сказал, что скоро отработает, уволится и закажет билет. Он был возбужден, как видно, под хмельком. Говорил:
- Я так люблю тебя, так тоскую по тебе, Светик мой!
А потом я встретила Олега Султанова и рассказала ему, что Лева приезжает ко мне. Он меня слушал рассеянно и несколько отстраненно. Помолчав, сказал:
- Света, подумай хорошенько о том, что я сейчас скажу. Лева всегда был отличным парнем, а сейчас он хроник, алкоголик. Ты пропадешь! Он у меня дома выпил мой одеколон, когда ушел от тебя. Я его еле привел в норму, чтобы он нормально улетел домой. Не связывайся, пожалеешь!
Вон оно как! А я не поняла этого. Правда, за эти дни, что мы были вместе, без вина не обходились. Ну, так это вроде от радости, что встретились. Я чуть-чуть, а он с удовольствием. Правда, ничего особенного в его поведении я не заметила. Да у нас же все пьют, как лошади напиваются частенько, и ничего! Какой алкоголик?! Да быть не может, Олег преувеличивает.
Но от слов Олега все словно сжалось вокруг и стало серым. Господи, за что?!! Мне было так плохо, что я ничего не могла делать, даже пропал аппетит. Ведь я люблю его так, как сто лет не любила, и хочу быть с ним! Господи, помоги! Неизвестно, кого мне было жалко – себя или Леву. Соберись и подумай хорошенько, что с этим делать!
Мужчины, которых у меня было довольно много, все были видные, жизнерадостные, сильные характером, веселые, разных национальностей. Когда мы расставались, то оставались друзьями. Господь мне щедро дарил любовь, так неужели же на этот раз не повезло?! Не верю. А если что, справлюсь, помогу любимому.
И решила – будь что будет, надо проверить. Лучше что-то сделать и каяться, чем не сделать и пожалеть! Я поступила как та женщина, которая желает познакомиться. До того тоска и одиночество были невыносимы, так хотелось мужской ласки! Впервые в жизни мне захотелось выйти замуж, именно за Леву. Я никогда не стремилась создать семью, это было равнозначно потере свободы и творчества. Если бы я встретила архитектора или художника, для которого творчество необходимо как и мне, я бы может и вышла замуж. И наступило время, когда я уже не могу иметь детей, и это меня, конечно же, мучило. А Леве я отдам всю нерастраченную любовь, заботу, ласку и нежность. Приняв решение, успокоилась. В конце концов, я независимая, самодостаточная, с работой все устроилось, разберусь! И стала с нетерпением ждать Леву.
Я по натуре авантюристка, не боялась рисковать, так как рисковала только собой, не взваливая ответственность на кого-то. Решала сама все проблемы и у меня все получалось легко, была успешной. Господь ведет меня! - я всегда чувствовала Его поддержку в трудные моменты, когда надо было делать выбор. Так что - будь что будет!
В начале августа, накануне моего дня рождения Лева позвонил:
- Светик, завтра прилетаю в одиннадцать. Как я по тебе тоскую, как я тебя люблю! Как я тебя хочу, Зайка моя, Рыбка моя золотая!
Вот так я стала золотой Рыбкой.
Я поехала в аэропорт, старательно приведя себя в порядок. Глядела в зеркало. Хм! Глаза сверкают! – хороша, однако, на сорок пять явно не тяну, можно и двадцать пять дать, если во весь рот до ушей скалиться от счастья!
Помоги мне, мой Ангел, судьба решается!
Увидев Леву, идущего от самолета, забыла обо всех сомнениях. Он бросил сумку на землю и кинулся ко мне, закружил! - самый красивый на свете. Я видела его счастливые глаза и улыбку. Кружилась голова от поцелуев и крепкого объятия. Он говорил:
- Как же я люблю тебя! Скучал!
Такси быстро домчало до дома. Едва войдя, поставив сумку, он обнял меня, и ничто не могло остановить нас в безумном желании сбросить одежду и наслаждаться любовью. А потом Ленка Денисова с Региной позвонили и пригласили нас к Галке, девки хотели видеть Леву. Лева быстро оделся:
- Ну что ж, нам есть что отпраздновать! Где тут у вас вино продается?
- В Огуречном, но там столпотворение.
-Какой телефон?
- Здравствуйте, это капитан Орлов! Как там у вас, спокойно? Отлично! Я подскачу, Зина?.. Извините, Раечка!
- А чего Орлов-то, Морозов тоже ничего, вроде.
- Орлов бьет без промаха! Испытано!
Был сухой закон. Вино можно было достать только по талонам, как и некоторые продукты. Талоны раздавали гражданам на месяц. У меня талонов было много, так как типография подчинялась редакции и обеспечивала талонами себя и всех руководителей города. У меня от друзей-журналистов талоны всегда были.
Вино продавалось только в магазине, который размещался в длинной зеленой металлической бочке. Этих бочек, специально оборудованных для жилья лежащих на подставках бочках, было много. Они подключались к теплу, электричеству и внутри вполне были комфортными для проживания, состояли из двух помещений. Пока город строился, многие молодые семьи начинали в них свою жизнь, постепенно перебираясь в новые строящиеся дома улучшенной планировки. Винный магазин в зеленой бочке население метко окрестило Огуречным, так как главную закуску России. Народу перед Огуречным во время борьбы за трезвость ежедневно собиралась тьма-тьмущая. Открывался магазин в час Волка. Так назвали время с тех пор, как на часах, установленных на здании Цирка Никулина, появились фигурки зверей. У Цифры 11 на карауле стоял волк. Город, основным населением которого было молодое поколение комсомольцев-добровольцев, не мог обходиться без алкоголя, так как досуг проводить было просто негде. Прекрасный клуб из сборных финских панелей недавно сгорел по чьей-то халатности, так что Огуречный стал основным центром притяжения.
Мы отправились в Огуречный. Толпа перед ним напоминала длинного змея, большая голова которого присосалась к двери. Она состояла в основном из мужчин. Их подруги ожидали своих приятелей недалеко на пригорке.
Дверь Огуречного периодически открывалась и из нее поочередно вываливались мужики с поднятыми вверх авоськами, чтобы не разбилить драгоценные бутылки. Толпа начинала шевелиться и гудеть, дожидаясь десятого покупателя. Выпустив последнего счастливчика, мужики с бешеным ревом рвались к двери и утихали, когда дверь заглатывала очередную десятку. Толпа женщин на пригорке поддерживала мужиков победным воем, визгом и воплями, радостно встречая приятелей как футбольные болельщики. Наступало временное затишье, чтобы вновь взорваться через несколько минут всплеском какофонии голосов людей, отстоявших не один час в надежде получить драгоценное зелье.
Лето в этом году было жаркое и дождливое, комарья и мошек несметное количество. Эти кровососущие огромным облаком роем вились над толпой, нещадно впивались в кожу, грызли то, что было не прикрыто и не намазано Дэтой, без которой не обойдешься на севере.
Толпа волновалась:
- Скоро закроют! Верка баба злющая, ни минуточки не пропустит!
- Да нет, сегодня Наташка работает. Она, если без сдачи, то всех отоварит после пяти.
Понаблюдав, Лева сказал, чтобы я подождала. Обогнув Огуречный, подошел сзади, где дверь в подсобку, и энергично застучал. Дверь открылась, после коротких переговоров захлопнулась, затем открылась, и в щель передали сумку с вином.
Я ждала на пригорке.
- Ну, ты и ловкач, капитан Орлов, что значит школа!
- А как иначе! – я же опер, сыскарь.
Девки не ожидали, что мы принесем кучу вина и встретили нас победным воем. Мы всю белу ноченьку праздновали приезд Левы и день рождения Галки. Девок он очаровал - сыпал шутками, комплиментами, ухаживал за нами. Девки шептали:
- Светка, где такого мужика отхватила?
- А фигура! - ну прямо Грегори Пек в «Римских каникулах».
Следующий день был суббота, далее – воскресенье. Запоя у Левы не было замечено, но винцо попивал.
Потом я позвонила начальнику Вышкомонтажной конторы и устроила Леву вышкомонтажником самого низшего второго разряда, так как рабочей специальности у него не было. Работать надо было вахтовым методом, 15 дней на вахте, 15 – дома. Прописали его в общежитии поселка Пармы, помогла Алла Михайловна Босова, председатель поссовета, моя подружка.
Он уехал на вахту, а я осталась одна. Тосковала жутко. Тщательно познакомилась с его документами, записной книжкой. Все о чем рассказывал – правда. Разведен, сыну семь лет, живут в Якутске.
Моя работа спорилась, я не торопилась, проект долгосрочный, деньги пока есть. Успею!
А когда Лева с вахты приехал – снова винцо три дня попивал. На вахте сухой закон. А я на вино уже смотреть не могла и стала понимать то, о чем сказал Олег. Уж очень затянувшийся получался праздник от радости, что встретились. Радость постепенно испарялась, и понимание того, что Лева пьет, было близко к шоку. Я металась, не зная, что делать! Потом решительно повела воспитательную работу. Все было как положено – взываю к разуму, он – обещает, клянется, что в рот не возьмет, приедет с вахты - все повторяется.
Вот так и понеслось – жду, тоскую, приедет – запой дней на четыре-пять. Запои возникали редко, но метко, доводя меня до состояния, близкого к нервному срыву. Уже рада была, что Лева уезжает снова на две недели. За время его отсутствия пыталась понять, что делать и как быть. И была уверена, что смогу все исправить.
Я уже не могла жить без Левы. Это было какое-то сумасшествие - я его любила со страшной силой! Мне было больно и жалко его. Понимала, что он пережил - потеря любимой работы, развод… Редкие мужики это выдерживают. И я – любящая женщина, смогу помочь. Думала, думала, думала, как это сделать…
Работа моя продолжалась. Проект нового кафе я выполнила в срок и защитила его на выставкоме в Сыктывкаре. 800 рэ заработала. Можно было отдохнуть немного и не думать о заработке. А Лева, несмотря на алименты и низший разряд, чистыми получал 750 рэ, а средняя зарплата в СССР у инженера была 100 -120. У меня, главного архитектора города было 450. Лева привозил еще около тысячи, выигрывал в карты. Вот так – еще и картежник! Вахтовики строили вышки глубокой тундре, вдали от редких поселений, добрались до работы вертолетом или на вездеходе. Жили во временно установленных вагончиках. Ничего кроме радио, телевизора, карт, шахмат, шашек, домино не было. Вот они и резались в эти игры на деньги! Лева лихо всех обыгрывал в преферанс, заслужив уважение картежников. И до копеечки привозил деньги домой, никаких заначек.
Он близко подружился с начальником - бригадиром Сережей, инженером-строителем по профессии. Левин ровесник, он оказался интересным, культурным и образованным мужиком. К нам приходил, когда бригада приезжала с вахты. Мы с ним были заядлыми шахматистами. Я раньше обыгрывала перворазрядников, а он играл со мной на равных. Приходил к нам и Левин напарник, моего возраста, тоже хороший мужик. Вообще-то, среди северян я не встречала плохих людей. И была приятно удивлена, что друзья Левы считают меня моложе его.
- Светлана, а Лев говорил, что Вы старше его на десять лет! Он шутник, Вам же нет и тридцати, верно?
Ничего себе! - не скрыл, не постеснялся! Я не стала их разочаровывать:
- Да уж - Лева любит пошутить, это его конек!
Спиртное мы не пили, только кофе и сладости.
Но, приезжая, Лева отводил душу вином, потом просыхал, и клялся, что бросает. Иногда заглядывал Олег. Появлялся, когда Лева не пил, поэтому думал, что у нас все в порядке. А я не жаловалась никому, была рада, что рядом любимый человек, которого я редко видела. Стерплю, и добьюсь, чтобы бросил пить – думала.
Полностью вошла в роль доброй жены, которая все умеет. Демонстрируя кулинарные способности, готовила как в ресторане. Когда испекла первый пирог, Лева признался:
- А моя мать никогда не пекла пироги!
- Да ты что? Впрочем, я поняла, что она плохая хозяйка.
- С чего бы это?
- Да на домашних твоих брюках был шов разорван, дырочка не зашита, и пуговиц на рубашках не хватало. Заботливая мама такого не допустит!
Попробовав первый раз пирог, Лева неожиданно изобразил пальцами кукиш и, выставив его в окно, сказал:
- А у нас пирог вкусный, ни фига никому не дадим! Накося-выкуси!
Я оторопела:
- Да ты чего, Лева?!! Ну, даешь! - мамочка научила?
- Да, как ты догадалась? - она так всегда говорила.
- Нетрудно догадаться. Придется отучать тебя от жлобских привычек!
И, обратившись к окну, пропела:
- Люди, приходите в наш дом, наши двери открыты!
А в постели Лева становился все более слабым. Алкоголь делал моего мужа импотентом. Это был еще один мощный удар. А что дальше?!! Я же безумно любила его! Когда он, приезжая с вахты, пил, а потом выходил из запоя – ну какой тут секс?! Две недели находясь дома одна, я не могла отказаться от редких встреч с бывшими любовниками, с которыми давно отношения перешли в дружбу. Мои поездки в Сыктывкар тоже сопровождались встречами с друзьями в гостинице. Одноразовый секс случался, так сказать, по-дружески. Мне необходимо было поплакаться в плечо друга, чтобы он пожалел, дал совет. Я, конечно, слегка мучилась угрызениями совести, но - не зарегистрированы мы с Левой, так что никаких обязательств я не имею перед ним. Так - маленькая месть! - зачем лишать себя радости встреч с бывшими любовниками, раз Лева не хочет бросать пить и становится импотентом.
Как ни странно, мы очень любили друг друга. Это была привязанность, когда любишь вопреки всему, точнее – жалеешь. Пытаясь угодить любимому, я старалась завоевать его сердце через желудок, готовила всякую вкуснятину. И боялась потолстеть. Как говорила Софи Лорен:
- Худеть просто – утром кекс, вечером секс, а если не помогает – отказаться от кекса.
Похоже, похудеть мне не грозит!
К Новому Году приехала мать Левы Евгения Ивановна. Лева был дома. Мамочка, или старуха, как я стала ее про себя звать, оказалась суровой, с вечно озабоченным недовольным лицом, неулыбчивой. Приехав к нам, переоделась в старый халат с дыркой на коленке, которую она постепенно увеличивала в размерах, но это ее не беспокоило. И делать ничего не умела. Как говорится, руки росли не в том месте. Я перед отъездом стала печь ей на дорогу сырники, да что-то надо было срочно доделать, и я попросила ее допечь сырники. Так она с ними возилась так неумело и долго, что стало ясно – полный аут! Она мне не понравилась! – старая дура. Я, конечно же, не показывала этого, но меня тоже терпеть на могла, как видно .
Я ей рассказала, что Лева алкоголик, а она отпиралась, что не знает, делала удивленные глаза. Уехала, пробыв неделю. Лева при ней не пил.
А мои страдания от Левиных запоев продолжались. Народ активно противостоял сухому закону своим силами и смекалкой, все охотно делились способами о том, из чего делать самогонку и что пить. Как-то я после отъезда Левы я взяла недавно начатую жестяную банку с освежителем воздуха, а она пустая. Я взяла вторую банку - опять пусто. Повертела, глядь, а на донышке дырка проколота. Это что! - Левочка хлещет эту убойную химию?! Дошел до ручки! И что с этим делать?!!
Я любила его, или, скорее всего, как это по русски - жалела. Сердце доброй дуры не мог победить разум. Любовь и здравый смысл несовместимы. Вот такая бестолковая любовь, головка забубенная! Не выдерживала - устраивала ссоры, скандалы с битьем посуды, руганью, выливала питье в раковину. Появилась полоса отчуждения.
Однажды Лева, приехав с вахты, принял душ и засобирался куда-то.
- Ты куда, а поесть?
- Скоро приду, к другу надо.
- К другу – пить?
Ушел. Я ждала его до позднего вечера. Одолели думы. Все! - ушел, я его достала, нашел бабу!
Господи, ну пусть вернется!
Рвала и метала, кругами ходила по комнате и бешено ревновала, не зная к кому. И вдруг, поздно уже было, открывается дверь и нарисовался в дверях мой пьянехонький Лева. Шагнул ко мне, крепко обнял и прерывающимся всхлипами голосом, заскулил:
- Не могу!.. Ну, не могу уйти от тебя!.. Понимаю, что не сахар, но я люблю тебя, черт возьми, и ничего не могу с этим поделать!.. Если выгонишь – пропаду!.. Никто не нужен, кроме тебя – ты моя жизнь, надежда и любовь моя самая большая и вечная!.. Прости меня, я буду стараться, все сделаю, чтобы ты была счастлива, брошу пить!
Со слезами на глазах я бросилась к нему и мы, смеясь и плача от счастья, не могли намиловаться. Ночь была незабываемой!
Все будет хорошо! - я верила в это и делала все для счастливой жизни.
Стала приучать его к домашней работе. Прекрасная хозяйка, я не очень-то любила готовить, и научила Леву всем кулинарным секретам. Он оказался хорошим учеником, с удовольствием возился на кухне, мыл посуду, солил сало, коптил свиные рульки в коптильне, варил варенье, пек пироги, блины… Ну, не золотой ли мужик, а?!!
Когда девки приходили к нам, и мы, болтая, сидели в креслах перед телевизором, я звала Леву:
- Левочка, Котик, сваргань, пожалуйста, кофейку - как ты умеешь!
Он приносил кофе и сладости, галантно, с улыбочкой и шуточками, острил, вступал в разговор и удалялся, чтобы не мешать дамам. Я видела оценивающие и завистливые взгляды подруг и мысленно ставила высший балл своему мужчине, прощая ему все, что сводило меня с ума, когда он был в запое. Девки приходили, позвонив, поэтому не знали о моих страданиях.
- Как тебе это удается – мужиком командовать?
- Да очень просто! - командовать в доме должен кто-то один, то есть я!
- Да-а! Ну, просто принца какого-то нашла, такой брутальный!
- Да он, девки, только косит под принца, как все мужики.
В квартиру уехавшей Лены поселился новый редактор Гена Ткачев. Мы подружились. Гена тоже был не дурак выпить, - ну, журналист же! Как и Лева не просыхал по выходным, но держался от запоев - на работу надо было ходить. С Геной собутыльники частенько попивали. Его жена Лида, инструктор горкома, вечно пропадала в командировках по району да на собраниях. Как-то она уехала в отпуск к родным. Вот тут-то Гена с Левой и с ведущим Усинского радио Володей, тоже большим любителем выпить, всласть оттянулись. Ну что я могла делать? Терпела и была рада, что все происходит без меня. Домой Лева возвращался к ночи, а Володя, живущий в общаге, оставался у Гены. И вот, когда мужики уже пропились до рубля, Гена стал искать заначку. Как водится – положил вроде туда, где не забудешь, а стали искать – все книги в большой библиотеке и ящик с инструментами прошерстили – не нашли.
- Может Лидка стибрила?
- А кто ее знает, баба же! – почесал в голове Гена.
Атаковали меня, просили на выпивон, но я клялась, что нет ни копеечки, истратила.
А наутро Гена прискакал и сообщил:
- Володьку выгнал! Этот гад ночью выпил Лидкин любимый ликер Вана Таллинн, в серванте стоял. Лидка приедет – убьет! Вот сволочь, один уговорил бутылку, пока я спал. Что делать – не знаю, его нигде не купишь!
Лева успокоил друга:
- Да ладно, смастерим тебе ликер, делов-то! Бутылка цела?
И два друга, старательно нюхая бутылку с каплями вина, сварганили из пряностей и ароматических кулинарных добавок такое, что, когда они меня притащили на экспертизу, я ничего не унюхала. Ну - натуральный Вана Таллинн! Никакой разницы между остатками капель бальзама и тем, что мужики сотворили из убойного спирта Рояль, появившегося в городе, я не нашла по вкусу и запаху!
- Мужики, да это же шедевральное изобретение, достойное книги Гиннеса! А вы блоху не подкуете?!! Может вы свои способности - да в дело, а? - миллионерами можно стать, умники Вы лопоухие!
Все это конгениальное пойло торжественно перелили в родную бутылку Вана Таллинн. Ну и, конечно же, остатками изрядно до чертиков напоследок нагрузились.
А я удивилась. У Ткачевых всегда был какой-то беспорядок – всегда все где-то что-то валялось не там, да не эдак. Когда же Гена остался один, мужики пили постоянно, а в доме чистота и порядок. Вот такой Гена и такая Лида!
На мой день рождения Гена притащил в подарок горшочек с красной розочкой, которая мне безумно понравилась.
Через три дня приехала Лида, и вечером около десяти часов звонит, что хочет нас угостить прямо сейчас.
- Да ладно, Лида, поздно уже, давайте завтра.
- А мы уже идем, успеете выспаться.
Принесли смачно воняющую воблу, полбутылки вина краснодарского самодельного и изрядный кусок сала хохлятского. А пока мы воблу потрошили, Лида заинтересовалась розочкой. Попросила ножик – якобы землю надо взрыхлить, и стала в горшке ковырять. Потом гости ушли.
А утром прибегает взбудораженный Гена и, заикаясь, сообщает:
- Стерва Лидка! - я ей не прощу! Развод!
- Да что случилось-то, успокойся, расскажи!
- Мы вчера, когда вышли от вас, она в карман полезла. Знаете, что она в земле нашла?
- Что нашла, в какой земле? Неужто золото!
- А ты откуда знаешь?
- Да ничего я не знаю, говори толком!
- Когда мы вышли от вас, она вытащила горсть золотых украшений, все в земле. Вот сука! Это она от меня в горшке с розочкой спрятала пред отъездом! Потому и притащила меня к вам, чтобы их выковырнуть из горшка. Она и заначку мою сперла и перепрятала!
Я так и охнула:
- Ой, Гена! Да я же этот горшок с розочкой как-то поставила на ограждение балкона, а потом гляжу – горшка-то нет. Я вниз глянула, а он валяется, хорошо, никто не успел свиснуть, только земля чуть высыпалась. Я вышла, землю в горшок затолкала и домой принесла. А там, выходит куча золота была? А если бы его кто-то утащил, а? Как бы я потом отвертелась, что не я золотишко умыкнула?! Повезло мне! Ну, спасибо Лиде, век бы не отмылась!
Развод все же не состоялся, они помирились самопальным ликером, на который нас пригласили в честь примирения. В доме опять был привычный Лидин бардак. А Лида хвалила мастерски сварганенный мужиками Вана Таллинн:
- Нет, все-таки прибалты могут, такое русским дуракам не под силу. Только самогонку гнать способны, умельцы народные!
Левка не выдержал:
- Да мы лучше могем! На спор - давай бутылку, завтра принесу полную.
Гена под столом так лягнул Левку ногой, что тот взвыл:
- Ты чего распинался граблями своими? Русских она не знает! - я бы показал!
А потом Гена съездил к родным в Краснодар и решил организовать свой бизнес. Из редакторов его уже поперли – не нужен был горкому КПСС и этот независимый редактор, вышедший из-под контроля. Но талантливого Гену собратья по перу не оставили без работы, он устроился собкором в новой республиканской газете, куда дома статьи и был доволен - на работу ходить не надо хорошо платили. У него была одна идея-фикс. Он мечтал заработать большие шальные деньги, открыв бизнес с баснословным доходом.
Начал с того, что привез из Краснодара приличный мешочек лески. Дома стал к леске крепить крючки и поплавки, тоже из Краснодара. Но пыл его быстро пропал, так как та сумма, на которую он рассчитывал, не оправдывала его расходов. Никакого навару! Пришлось найти рыбака-браконьера и всю кучу снастей продать почти задаром, так как рыбак на большее не соглашался.
Идеями Гена делился со мной. Мы все обсуждали и я, как правило, начисто убивала идею на корню, не давая Гене ни единого шанса разбогатеть. Вторая идея Гены была навеяна японской кухней, о которой он узнал по телевизору. Решил делать разделочные, якобы японские доски, напиливая их кругляшами поперек ствола и обрабатывая собственноручно. Я эту идею сходу разбомбила:
- Пилить, обрабатывать, шлифовать надо так, чтобы они не крошились при эксплуатации от вечной мокроты, твердость дерева должна быть соответствующей. Твои доски через неделю разойдутся щелями! Ты хоть это понимаешь, что дерево надо знать - какое, а не что попало, изобретательный ты наш! А обработка. Шлифовка, нетоксичная пропитка?- это тебе не спирт Рояль для ликера! Усинские бабы тебя этими японскими кругляшами так отмутузят, что Лида родная не узнает!
Гена пригорюнился. Но ненадолго. В магазинах было пусто, зато появились всякие новомодности, способные облегчить домашний труд. Например, пельменница - простенькая такая пластмассовая трубочка, а в ней пружинка. Нажмешь - нарежешь кружочки из раскатанной лепешки, мяса кусочек вставил с лепешечкой, бах-шлеп и готов красивый пельмень! Гена сообразил этой штуковиной конфеты лепить, которых нигде уже нет.
- А чо? У меня какао лежит пять кило в пачках, сгущенки ящик с лучших времен, так что сам Бог велит этим подзаработать.
Ясно, откуда запасы - остатки от приемов и от поездок по покосам-сенокосам, да на заготовку веток кустарников на корм скоту, когда в эти последние доперестроечные годы добровольцев c работы частенько гнала родная партия, снабжая консервами и сухими пайками. Эти марш-броски были обычным делом. То, что оставалось сэкономленным, забирали себе домой организаторы штурмовых отрядов, как правило, партийные и комсомольские работники. У одного моего знакомого секретаря парткома антресоли были забиты под завязку консервами, банками кашей с мясом, блоками сигарет, пачками сухих концентратов. Я это случайно увидела, когда он доставал сигареты.
Вот и пришло Генино время воспользоваться добром, доставшимся бесплатно в благодатное советское время. Но я этот его коммерческий порыв срубить махом деньгу тоже разбомбила, объяснив, что это дело непростое с изготовлением шоколадного теста, лепней конфет и фантиками-коробками:
- Это тебе не Вана Таллинн, умелец! Кто польстится на твою доморощенную самодельщину? Надо ведь так делать, чтобы фирма была! Как у наших мастеров, которые «джинсу» стряпают «под ливайс» с прилепочкой брендовой лейбочкой.
А вскоре Гена поделился со мной, что его московский друг Виктор Пронин, ставший известным модным писателем детективов и хорошо на этом зарабатывающий, предлагает ему быть посредником по продаже леса. Гена долго возбужденно рассказывал мне подробности этого бизнеса, подсчитывая баснословные деньги. Посредничество входило в моду. Но все его мечты опять рухнули. То ли приятель его бортанул, то ли приятеля бортанули. Бизнес-то криминальный, как оказалось. Отсутствие законов, а точнее беззаконие порождало возможность воровать, грабить, убивать и отбирать, такая вот пора наступила. Криминальные умельцы договаривались с руководителями разного ранга и разрабатывали планы, в результате чего почти даром ловко присваивали то, что пока принадлежало народу и абсолютно не контролировалось, растаскивалось ловкачами. Все это называлось новым словом «рэкет».
И неугомонный Гена вляпался. На этот раз ему так не подфартило, что вместо заработка, он серьезно пострадал. В Усинске появилось свое «МММ». В мастерски сооруженную пирамиду целеустремленно лезли желающие откусить бесплатного сыра и Гена туда тюкнулся. Какие-то красиво нарисованные бумаги с печатями показывал и уговаривал нас туда же сунуться с приличной суммой денег, чтобы моментально навариться и получить многократно увеличившийся куш. Ну, у нас не было желания играть в такие игры, чтобы польститься на деньги от бешеной коровки. Мы похихикали с Левой, категорически отказавшись купить у Гены красивые гербовые бумажки. О том, что Гена с Лидой здорово прогорели, нам стало известно через месяц. Они потеряли изрядную сумму денег, влезли в такие долги, что вынуждены были продать квартиру, чтобы рассчитаться. Им пришлось уехать в Краснодарский край, где жили родные Гены. Там купили небольшую халупу в отдаленном селе и занялись сельским хозяйством на земле в двадцать га. Еле перетерпели зиму, добывая отовсюду для своей прожорливой печурки дрова. А весной оказалось, что домик с землей они оформили незаконно, что-то в документах было совсем не так, как надо. Их, доверчивых простачков, надул заезжий молодец из Армении. Гена вернулся в Усинск, к своему приятелю Володе. Когда он появился у нас, мы не узнали прежнего вальяжного толстенького добряка. Вместо него был потрепанный худощавый мосластый мужик крестьянского вида, в старой куртке, с морщинистым, дочерна загорелым озабоченным лицом.
Гена рассказал про свои мытарства. Лида осталась у его матери в селе под Краснодаром. Сдержанно сказал:
- Разбежались мы, давно было надо, стерва она горкомовская!
-Ну и куда теперь?
- Поеду в Ухту, в газету, там друг. С бизнесом мне не по пути!
Вскоре мы узнали из некролога в областной газете, что Гена скоропостижно умер во время работы - в пишущую машинку был заправлен лист, не успел закончить статью. Талантливым журналистом был наш друг Гена Ткачев. И честным. даже после того, как я уже не работала главным архитектором города, он часто проталкивал мои критические статьи в адрес нового архитектора, который много чего тормозил, был беспринципным в отстаивании интересов городской застройки, да еще и взяточник в придачу. Он потом не выдержал и залез в петлю. А тот микрорайон, который я не согласовала, и его стали строить в угоду первому секретарю обкома Иван Палычу, бросили незаконченным, не сдав и первого дома. Но никто за это не ответил. А надо было бы посадить!- уйму денег на ветер пустили. а может и втихаря промотали, разворовав. А первый секретарь обкома Иван Павлыч уже помер, и вместо него стал наш Юрий Алексеевич Спиридонов, которого потом избрали Главой республики Коми.
Зимой приехал Федя Моржов делать работу по интерьерам нового детского сада и пригласил меня на подмогу. Я с радостью поработала с ним, вдвоем мы сотворили прекрасные веселые росписи и хорошо заработали.
Лева приходил поглядеть, как мы работаем. Сказал:
- Вот это работа! - красоту делаете! И в тепле, не то, что мы на ледяном ветру при сорокаградусном морозе бултыхаемся на пятидесятиметровых вышках.
Федя ответил:
- Зато ты выглядишь как настоящий мужик – бицепсы, мускулы, фигура как у Давида!
Друг мой дорогой, как многому ты меня научил, Федя, член Союза художников, работающий в Москве в комбинате Монументально-декоративного искусства, тонкий, интеллигентный, все понимающий Федя! Дед его был любимым учителем Ленина. Федя в Москве показывал мне книгу с его портретом, дед там – вылитый Федя.
А он ведь тоже попивал изредка, и тоже запойно. Но это он позволял себе, закончив работу, и возвратившись в Москву к жене. Загулы бывали после успешно сделанной работы. Может это меня и останавливало от того, чтобы расстаться с Левой. Потерплю, Федина вторая еврейская жена Лиля терпит, а я выход найду - ну не может быть, чтобы не нашла!
И терпела. Дико тосковала, когда он уезжал на вахту. Кроме его редких запоев, все остальное было просто безоблачно и светло. Он любил меня. Любил так, что это было явно, зримо, заметно во всех проявлениях его отношения ко мне. И я ответно откликалась на его чувства. Мы всегда и всюду ходили вместе, держась за руки или под ручку. Он живо услужливо реагировал на мои желания, казалось, прочитывал мои мысли. Любил дарить подарки, как знаки внимания, на праздники – золото, духи, цветы. Погладить друг друга, ласково смотреть, обниматься, целоваться было, казалось, просто необходимостью, без которой невозможно жить, дышать. Мы испытывали какую-то тягу физически чувствовать друг друга через прикосновения, объятия. Такая вот любовь!
Проработав год, Лева получил двухмесячный отпуск и мы поехали в Гагры, в Дом творчества Архфонд. Я достала две курсовки от Союза Архитекторов. Путевок не было, ну и ладно, устроимся, не проблема. Летели через Нижний Новгород, чтобы навестить мать Левы в Балахне и переодеться в летнюю одежду. Был июнь, в Усинске еще таял снег, а мы отправились в Гагру. За мой проект рассчитался заказчик, Федя щедро оплатил мою работу, плюс Левины деньги - это было, ну очень жирно! Лева вылетел один, мне надо было закончить дела с заказчиком, я прилетела в Нижний Новгород через два дня. Он встретил меня в аэропорту в новой одежде, соответствующей югу. Светло голубой батник с массой карманов и брюки из хлопка, в лейбочках мировых и разных прибамбасах умопомрачительных. Предприимчивые изобретательные молодые люди повсюду организовывали свои предприятия. Выдавали свою продукцию за зарубежную, известных брендов от кутюр. Вот и Лева купил в Нижнем эту потрясающе крутую одежду. Как-никак на море едем!
Наступило время, когда народ резко сменил одежду. Мужчины и женщины постепенно отошли от классической одежды, меняя ее на свободный, практичный и удобный полуспортивный стиль. Пальто сменили на куртки. Женщины стали носить брюки, батники, летом смело наряжались в сарафаны, появилась мода на шорты.
Мы тоже переоделись в эту одежду, выскочив с севера в отпуск.
На такси Лева прокатил меня по Нижнему Новгороду, показав все достопримечательности. Был чуть хмельной и веселый. Потом приехали в Балахну. Мамочка встретила нас во дворе, где было полно людей на скамейках. Старуха бросилась ко мне на шею, изображая немыслимое счастье и умиление, артистка!
Дом, в котором жили Лева с матерью, строили пленные немцы после войны. Двухкомнатная сталинка была с отличной планировкой, окно в ванне, огромные комнаты и высокие, с лепниной потолки. Но в квартире было бедновато. Большая комната была без стола, только диван, сервант и телевизор. Вторая - поменьше с одной кроватью, на кухне надстроенный подоконник вместо стола, используемый как холодильник, тумбочка и холодильник.
Лева по моей просьбе принес из кладовки в подвале хранившийся там роскошный круглый стол сталинских времен! И чего в подвале делала эта немыслимая красота?! В прихожей стоял красивый сталинский шифоньер. Вот и вся мебель. Ясно! Судя по выставленной еде, старуха прижимиста, и ни черта не умеет готовить. Не хозяйка! Уж не пьет ли сама? Но в квартире был хороший ремонт, чистота и порядок.
Балахна расстилалась вдоль Волги. До Нижнего час езды на автобусе, много церквушек сохранилось, одна действующая, краеведческий музей, пристань... Красота!
Мы с Левой добирались на «Ракете» в Нижний и Городец. Я была в восторге. Лева каждый день потихоньку пил, но без запоя, мы много гуляли по городу и набережной.
Прилетели в Гагры. Устроились, в доме бывшего секретаря горкома сняли комнату, были еще соседи. Комнаты с отдельными входами с улицы, кухня с газовой плитой и холодильником. Дом творчества архитекторов на этой же улице и море внизу через дорогу. Благодать! Вот только Лева от радости ежедневно попивал. Сначала это не мешало жариться на пляже, ходить по городу и ездить на экскурсии. Но постепенно пьянка затягивалась, и настало время, когда он уже не ходил в столовую, только пил и спал.
Как же мне было мерзко и стыдно перед соседями и хозяевами! Вместо отдыха такой кошмар с этим алкашом! Стала одна ездить на экскурсии и греться на пляже. Так и провела время, допуская легкий флирт. Левочка вышел из запоя за день до отъезда. Выглядел как всегда виноватым, но упрекал меня, что оставляла его одного.
- Да пошел ты! Чтобы испортила себе отпуск?! Нет, так не будет! Скажи спасибо, что не бросила! - еле выдержала, чтобы не уехать одна.
Вернулись домой. Лева отправился на вахту, а я уволилась из Худфонда и при отделе культуры решила организовать мастерскую по интерьерам. Первый заказ – интерьеры Дома пионеров, который только что построили, не по моему проекту, а просто двухэтажный дом, похожий на промздание. Главный архитектор города Виктор Журавлев отфутболил то, что я сотворила и согласовал то, что архитектурой и не пахло. Я поздно узнала об этом! Какой мой проект был – сказка! Все здание из отдельных блоков, соединенных переходами, образуя внутренний дворик с зимним садом. Блоки покрыты скатными крышами, получился миниатюрный ансамбль, как сказочный теремок. Красные разновысокие, взметнувшиеся ввысь остроконечные крыши, напоминали о красном галстуке. Вот такой Дом пионеров угробил Витя-козел!
Я понимала, что без помощника в подсобной работе мне не справиться, поэтому пошла ва-банк. Первая молодость прошла, вторая молодость пришла, пора прыгнуть в другую телегу, пока не пришла вечная молодость. Пора итить в замуж! В конце февраля я решительно поговорила с Левой:
- Значит так, дорогой, наступил момент истины. Или мы пойдем в загс и будем работать вместе, или после вахты отправляйся к своей мамочке, и я тебя больше знать не знаю. С пьянством покончено! Понял? Выбирай, это ультиматум!
- Да ты что! Я же люблю тебя! Все – больше ни грамма в рот не возьму! В загс, конечно! Я и сам об этом думал, но боялся – не согласишься! Значит, ты меня любишь, Рыбка моя золотая!
- Да уж, не повезло мне, свалился на мою голову!
В начале марта мы нарядились как жених и невеста, чтобы идти в загс. Стояли перед зеркалом. Я завязала ему галстук:
- Пора бы самому научиться, ты это делаешь, как только швартовы крепят на владивостокских пирсах.
А в мозгах одна мысля крутится - идти, или как? И тут по радио полилась прекрасная мелодия, Лайма Вайкуле запела «Еще не вечер…» Я повернулась к Леве, он шагнул ко мне и, обняв меня, сказал:
- Ну что ты, дорогая моя невеста, не сомневайся и не бойся - еще не вечер! Будь моей женой, я же люблю тебя больше всего на свете! Все будет, как ты говоришь - тип-топ!
Сомнения уплыли прочь. Когда поднимались на крыльцо загса, я чуть не ляпнулась, заскользили туфли, и я еле удержалась, схватившись за поручень ограждения. Мелькнуло в голове – плохой знак! И день, как оказалось, был выбран неудачно. Но это уже не имело значения. Друзья пришли и мы отпраздновали. Из-за сухого закона водки было немного. Но гости принесли самогонки на рисовой каше, я приготовила ножки Буша, холодец и салат оливье.
Молодоженам выдавали талоны на дефицитные вещи. Я купила себе платье свадебное, роскошную финскую куртку, туфли, халат махровый и индийский батник-кардиган стильный и импортные носочки Леве.
После свадьбы приступили к работе. В свою новую мастерскую я пригласила художницу Лиду, а ее мужа и Леву пристроила исполнять подготовительные работы. Теперь хорошие деньги сможем зарабатывать. Я была уверена, что сделала все правильно. Работали с жаром. Лида делала керамические панно для второго этажа, я – музей краеведения, росписи вестибюля и холлов первого этажа в тематике Космос. Лева приводил в порядок стены под роспись, переводил рисунки на стены, закрашивал, что надо. Мастерил макеты избы Коми-народа и ветряной мельницы. Работал четко, умело и старательно, уверенно работал кистью. Я была довольна!
Но с этого момента начались проблемы. Главный архитектор Витя Журавлев оказался сволочным подонком. Во-первых, приучил всех к подношениям, незаметно затягивая согласования, пока клиент не созреет. Брал натурой: продукты, стройматериалы, услуги и тому подобное. А так как новые чиновники были уже «новыми русскими» при капитализации страны и старых законах, то взяточникам все сходило с рук. Ее величество Свобода, ничем не ограничивающая растущий беспредел дельцов доморощенного капитализма, позволяла все, что можно, кроме того, что было обозначено законами как «нельзя». А законов не хватало, вот Витя и стал кровососущей пиявкой. А так как все частенько вспоминали и ставили меня в пример Журавлеву, то я стала для него врагом номер один. Сам ничего хорошего не делал и от зависти и злости ставил мне палки в колеса, понимая, какие мы деньги зарабатываем.
У меня в работе уже было несколько заказов, а согласовывать их сдачу было непросто. Хорошо, что большинство членов градосовета активно меня поддерживали, и я добивалась согласований, но – какой ценой! Были препятствия и по оплате. И тут неожиданно неоценимая помощь пришла от Левы. Бывший мент уговорил меня подать иск в суд. Я бы до этого не додумалась. В результате мы выиграли два иска к горисполкому с помощью найденного Левой адвоката. Отдел культуры, не зная уж как нам насолить, отказался платить за принятую работу по Дому пионеров, так как после сдачи работ произошла протечка канализации, и это повредило росписям холла. Деньги нам категорически отказались платить. Наш адвокат, туповатая на вид девица, на суде, с брезгливым выражением на лице долго молча слушала перепалку меня, истицы и представителей горисполкома. Она только часто поправляла на носу огромные очки и подслеповато щурилась, как ничего не понимающая сонная тетеря. И ничегошеньки не говорила. А когда все замолкли, задала заказчику вопрос:
- А материалы для работы исполнители использовали свои?
- Да Вы что, мы сами все закупали по их списку! - моментально заорали ответчики.
И полусонная тетеря вдруг встрепенулась, мигом превращаясь в ядовитую гюрзу. Она даже вытянула вперед шею и, брызгая слюной, торжествующе злорадно пропела:
- Ну-у, так причем здесь исполнители - то?!! Вы стены водой залили, и материал ваш! - какого качества предоставили, то и получили, краска ваша не выдержала, и протечка канализации случилась по вашей вине, так что сами виноваты, дорогие заказчики.
И – все! Судья решил взыскать с ответчика сумму оплаты работы истца, приплюсовав стоимость реставрационных работ в 70%, которые нас обязал произвести. Вот такая гениальная сонная тетеря! Она нам еще два раза помогала выиграть иски. Адвокат высшей пробы!
Я успела за два года совместной жизни научить мужа всем строительным работам. Он сделал ремонт в квартире. А ведь не умел молоток держать, гвоздь заколотить! Приехал – мент дремучий! А я с радостью и удивлением обнаружила у него тягу к обучению, книгам и знаниям. Стал прекрасно разбираться в живописи! Полюбил импрессионистов!!! У него был хороший вкус, и он частенько поправлял и останавливал меня, когда меня не туда заносило в своих экспериментах. Вот таким учеником оказался мой Левочка! Его достоинства перекрывали его недостатки многократно. Видно, не хватило ему учителей, да не те были. Он легко впитывал любую информацию, логика, интуиция работали прекрасно. Ну, опер же, недаром учился в Академии МВД.
Лева легко избавился от комплексов неудачника, быстро вошел в среду моих друзей. Вот только пить продолжал после сдачи заказа. Выходя из запоя, клялся бросить и снова срывался. А я уже привычно выводила его из запоя. И верила, что бросит пить, добьюсь!
Время было эволюционное! Появилось много новых книг, журналов, газет, и мы увлеченно все читали и обсуждали. Страна была охвачена событиями, которые катились с невиданной скоростью, кардинально меняя привычное состояние сонного царства в бурлящую политическую свистополяску. Митинги, многопартийность, события, транслируемые по телевидению, всех будоражили. Было всеобщее ожидание и надежда на глобальные перемены, стремление к новой счастливой жизни. И верили, что все сможем!
В августе девяносто первого мы с Левой поехали за грибами. Все усинцы с нетерпением ждали лета с белыми ночами, когда даже не заходит солнце, ходя по кругу. Ждали, когда появятся грибы, потом черника, клюква и по выходным предприятия направляли автобусы, которые на остановках собирали людей и ехали в лес.
Ранним утречком, с корзинами мы сели в автобус и вышли у лесочка, где у нас своя полянка. В девять утра вернулись домой с двумя корзинами грибов. Прежде чем взяться за переборку, устроились перед телевизором позавтракать и посмотреть новости. И увидели балерин из «Лебединого озера». Они долго грустно вытанцовывали, взявшись за руки и перебирая ножками.
-Ой, Левка, что-то не то, неужто кто помер?
-Да, похоже, не зря выплясывают долго и старательно! Скорей бы сказали, что стряслось!
Дождались. После траурного танца белых лебедей диктор сначала ошарашил нас сообщением, а потом появилась картинка - за столом сидели знакомые лица из команды Горбачева. Плечом к плечу, морды колуном. Плохой знак! Потом ошеломили новости от главного профсоюзника. По его словам - Горбачев в Форосе, больной и неспособный управлять страной, поэтому срочно создан ГКЧП, который возглавляет группа товарищей. Стало ясно – переворот! Уж больно сидели все эти друзья как-то неуверенно и блудливо, словно кошки нашкодившие, явно не в своей тарелке. Красномордый профсоюзник лопотал что-то несуразное, двигал суетливо ручками, пытаясь скрыть алкогольную трясучку.
Это было потрясение! Словно о войне сообщили. Мы были в шоке. В народе пошли слухи, что Ельцин в Лефортово, и много кого посадили из демократов. Несколько дней события менялись с невероятной быстротой. Страсти кипели как в триллере. Но в итоге – Мишу освободили, Ельцин на танке победил всех, гэкачепистов осудили и посадили. Никого не расстреляли, как врагов народа. Ельцин милостиво и благородно пощадил врагов. Впоследствии, после отсидки они жили безбедно. Вот таким оказался Боря, борец за справедливость! В Коми тоже были свои гэкачеписты во главе с бывшим председателем горисполкома Усинска Роговым. Он поддержал переворот и у него были в связи с этим большие неприятности. Но товарищи по партии своих не сдают, и все обошлось испугом. Покаялся публично, мол, виноват, простите, поунижался и потихоньку снова выполз наверх в теплую норку.
Вообще было заметно, что хоть партия и развалилась, но все горкомовские работники КПСС и ВЛКСМ не разбежались, а прекрасно устроились, стали деловыми людьми, бизнесменами и вновь заняли нишу в верхнем эшелоне. Я была с ними хорошо знакома и, встречаясь, любила поболтать о том, о сем. И поняла – партия не спала, она тщательно готовясь к переменам, к отступлению, к своей перестройке. Посылались директивы и указания, что делать, чтобы не потерять власть. Денег у партии была тьма тьмущая, чтобы создавать, например, чековые инвестиционные фонды, где были свои ставленники. Они знали все лазейки, чтобы спокойно хапнуть и сложить в свои карманы денежки народа, пользуясь своими, виртуозно изобретенными законами, а точнее, беззаконием.
Так появились миллионеры, нефтяные короли и другие чертики из табакерки бывших партийных и комсомольских горкомов. Страна меняла ориентацию с социализма-коммунизма на капитализм. Куда идем – не знали пока. Люди разделились на тех, кто был рад, что пришла свобода, предприимчивые активные мозговики быстро сориентировались зарабатывать, другие потеряли опору, лишившись привычной работы, становились нищими. Государство перестало быть оплотом стабильности, бросило людей на произвол судьбы. Выживали сильные и активные, которых было маловато. Разучились быть самостоятельными и креативными под партийным кнутом загоняемые в стадо. Настали тяжелые времена.
Пока была хорошо оплачиваемая работа, мы с Левой были независимы и хорошо обеспечены. Работали с удовольствием по интерьерам и горя не знали. Заработали, получили деньги и ехали отдыхать на море, или еще куда. Вкладывать деньги во что-то у нас и в мыслях не было. О будущем не думали. Съездили в Казахстан в гости к маме, через Усть-Каменогорск, где остановились у Стрельчихи с Валерой и встретились с сокурсниками Мегидями и Скалабаном. На вечеринке у Мегидей я представила всем Леву. Валера сказал:
- Да, не зря ты любила петь песню: «Она по проволке ходила, мотала белою ногой, и страсть Морозова схватила своей мозолистой рукой. А он бросал в питейной сотни, циркачке чтобы угодить, и соблазнить ее пытался, чтоб ей, конечно, угодить…». Вот и напела.
- Господь услышал!
А Галка сказала:
- А я думала, что у тебя муж должен быть толстым и лысым.
- Ну, уж нет – только молодой и красивый.
Я сидела в кругу друзей, шутила и смеялась, а в мозгах билась мысль, чтобы мой муж, не дай Бог, к рюмке притронулся, Тогда все пропало – не остановишь и все поймут, что мой красавец - горькая пьяница, алкаш. Но Лева не подвел, держался прекрасно, пить отказался, сказав, что у него спортивный режим, который он, десантник взвода дяди Васи не нарушает. Балагурил, травил анекдоты, рассказывал смешные истории из жизни милиции так, что мужики взахлеб заходились в здоровом мужицком гоготе, а девки выли и визжали. В общем, Лева выдержал экзамен на вшивость с блеском. То же самое было и у мамы с Ниной в Зыряновске. Не пил, не огорчил меня и маму. Все были довольны моим мужем.
Потом мама поменяла Казахстан на Владивосток, где жила сестра Лариса с дочкой Юленькой. И мы через год отправились к ним в гости. Лева везде держался хорошо. После Владивостока поехали в Якутск, навестить Левиного сына и его друзей из МВД. Мы остановились в гостинице, куда вечером пришли Левины сослуживцы, трое друзей, один – начальник тюрьмы. Они позвонили в ресторан, откуда официант принес горячие закуски, водку и шампанское на подносе и сказал:
-Это вам от ресторана!
И ушел, денег майоры ему не предлагали, видно, так было принято. Лева от алкоголя отказался, сказал, что бросил давно и голова болит что-то. Мужики-майоры вспоминали прошлое и рассказывали о настоящей службе. Веселые и остроумные ребята наговорили мне кучу комплиментов. Один майор уже был начальникам тюрьмы. Мне было интересно его послушать. Он рассказывал, как он использует тюремных умельцев, Чего только они ему не делали бесплатно - и шили, и ремонт делали, и дачу строили. и мебель всю роскошную сделали, и картины писали и все прочее, бесплатно, конечно же. Тут все свои, и он, не стесняясь, говорил, что приезжающие на свидания приносят ему деньги. У него в сейфе всегда на личные расходы есть сумма приличная. Тратит налево и направо, все восполняется.
- Рубли и доллары дают. Раньше мы не брали, совковые дураки были. Теперь – лафа, все берут, где можно!
Болтали до полуночи, потом Лева уснул, больной же, а я с его сослуживцами еще попила шампанского, узнав много интересного из жизни ментов, несравнимой с работой в советские времена.
После Якутска поехали к Левиной бабушке по матери и ее сыну Алику, моему ровеснику. Маленький городок Аксу под Павлодаром напомнил мне далекое детство, когда мы жили в Казахстане. У бабушки с Аликом был коттедж на краю городка, где начиналась необъятная желтая степь с синим небом и острым пьяняще-бодрящим запахом ковыля. У Алика был полный шкаф книг, я нашла томик Марины Цветаевой и еще кое-что из любимых книг.
Вот тут-то Лева оторвался, по полной программе наверстал упущенное. Пили сначала с Аликом, потом один продолжал. Я прятала деньги и не удержалась от скандала. Собралась даже уехать, но бабушка Анна Петровна остановила меня. Она чуть не плакала от огорчения, и я осталась. Лева перестал пить.
Я прониклась жалостью к этим одиноким людям и, приехав в Усинск, стала посылать им деньги, чтобы как-то поддержать. Из Казахстана мы поехали в Балахну.
В Балахне Лева познакомил меня с директором Городецкого художественно-производственного комбината Николаем Коротковым. Его жена была Левиной тетей. Комбинат работал под эгидой Всероссийского Фонда Культуры, возглавляемого Раисой Максимовной Горбачевой. Я уже планировала открыть свое дело, так как в отделе культуры мне вставляли палки в колеса. И Господь подкинул! - открыть филиал комбината в Усинске. Я лучше и не мечтала! - безналоговая льгота при Всероссийском Фонде Культуры! Мы с Николаем составили договор и, приехав в Усинск, стали независимо работать в своей фирме. Никаких согласований с Журавлевым! Какое счастье! С этого момента была абсолютная свобода! Какое счастье творить без надсмотрщиков - околокультурных и партийных болванов, вечно пытающихся вмешиваться в творчество, ни бельмеса не понимая, но всюду лезли как тараканы.
Руководители предприятий и организаций Усинска, хорошо знающие меня, охотно заключали с нами договора на оформление интерьеров столовых, офисов, холлов, бассейнов, реконструкции фасадов. Сколько всего было сделано! Росписи и монументалка актовых залов школ, детских садов, интерьер здания аэровокзала, сельские клубы… В нашем филиале было пять работников. Я – директор, Лева – зам, бухгалтер и два художника, с которыми пришлось расстаться из-за низкой категории. Я делала эскизы, потом мы исполняли все в натуре. Работали с десяти часов до четырнадцати. Такому режиму научил меня Федя Моржов, говорил, что после полудня уже нет вдохновения, время тратится впустую.
Не обходилось без конфликтов с заказчиками. Так было с аэропортом. Мы исполнили из пенополиуретана и сами развесили четыре панно на тему «Космос и авиация» в огромном зале аэровокзала. Под потолком на высоте четырех метров Лева один заносил по наклонной дрожащей металлической лестнице и монтировал, крепил, развешивал плиты панно. Я держала лестницу и, обмирая от страха, следила за правильностью размещения панно. Ляпнуться с трехметровой верхотуры, держа обеими руками панно размером метр на два было запросто, заодно сломав шею и хребет. Лева их развешал восемь штук. У меня пот градом струился по спине от напряжения, а мой муж все делал как надо, осторожно карабкаясь по лестнице. Видно было, как подрагивали его ноги от напряжения. А я молилась, чтобы Бог помог нам, крепко вцепившись в лестницу, тряслась от страха и зубы постукивали.
Вот такой молодец мой Лева! - все всегда делал четко и аккуратно!
А начальник аэропорта Кецлих, сказал, что с оплатой придется потерпеть.
- Денег пока нет, Светлана Петровна! Вы уж потерпите немного.
- А немного – это сколько?
- Да максимум месяц, полтора!
- Ничего себе! Мы даже бесплатно панно развесили вам, чего делать не обязались.
Показала ему на пункт в Договоре, где каждый день просрочки оплаты стоимости работ обходится в пять процентов от их стоимости. Кецлих на это ласково взял мою руку в свою ладонь и, поглаживая ее, иронично усмехаясь, объяснил мне, недоумку:
- Светлана Петровна, вы же знаете, что с деньгами в стране напряженка. У нас проблемы! - Вы уж войдите в положение, подождите месяца два!
- Ну, так эти Ваши проблемы не должны быть нашими, Аркадий Вульфович! Нам тоже деньги нужны, страна то у нас одна! А работа выполнена в срок, договор надо исполнять! Ну, как хотите, Аркадий Вульфович, Вы меня знаете!
Я вошла в это самое положение, ждала и регулярно звонила Кецлиху и в бухгалтерию. Потерпев два месяца, и получив очередной отказ, отправила письмо в арбитраж, откуда прямо в банк Кецлиху пришло требование инкассо перевести со счета аэропорта на наш счет деньги в сумме стоимости работ плюс сумма просрочки согласно договору. Итого за два месяца получилось более 200 процентов стоимости работ! Вот такая я Змея!
Мало сказать, что Кецлих был потрясен, он такого не ожидал, обиделся и оскорбился страшно! Пришлось объяснить несмышленышу, что надо быть честным и договор соблюдать.
Не понял, перестал здороваться.
Аналогичная история произошла с начальником стройуправления, которому мы с Левой делали интерьер столовой, холлов, вестибюля, проект реконструкции здания офиса, фасады и элементы главного входа с крыльцом. Удвоенную сумму стоимости работ тоже пришлось, не дождавшись, получить после обращения в арбитраж. Но реакция начальника, в отличие от Кецлиха, была неожиданно приятной:
- Ну, Светлана Петровна, Вы, как всегда – своего добьетесь! Я как-то подзабыл об этом. Спасибо, что напомнили, и за науку! Вот это женщина! -восхищаюсь Вами и прошу извинить!
И руку пожал.
Сколько мы в детских садах всего понаделали! Росписи представляли собой картинки из русских сказок. На стенах холлов появились Иван-царевич на ковре-самолете, Баба Яга на метле, Царевна-лягушка, Емеля на печи, тридцать витязей прекрасных, царь Кощей, Конек-горбунок и другие любимые герои. На каждой стене холла мы изображали картинку в стиле Билибина. Использовали темперу для росписи фона и людей, и наклеивали вырезанные из пенополиуретана домики, солнце, луну, деревья. Все ярко раскрашенное создавало радостный праздник, дети не проходили мимо, не поговорив с персонажами картин. Мы даже исполнили в пенополиуретане и покрасили под старую бронзу городок, окруженный крепостью. А на одной стене сотворили роспись древнего Кремля, в котором были все-все церкви. Я нашла такую картинку в библиотеке. Красивая получилась роспись.
Нам самим жутко нравилось то, что мы творили. Кое-что я сохранила на слайдах, и просматривая их иногда, говорю себе – ай да Светка, ай да сукина дочь! Все было сделано красиво и с любовью, на долгие годы.
А в стране была разруха, у всех глаза на лоб лезли от бешено скачущих цен на продукты в магазинах. Молоко - сегодня 12 рэ, вчера было 4,50. Появились талоны на продукты. Прилавки пустели. Процветало самогоноварение из дрожжей, томатной пасты и рисовой каши. Народные умельцы мастерили самогонные аппараты. Милиция благосклонно взирала на это.
В центре Усинска, на площади перед горисполкомом несколько дней стояла палатка, где поселился молодой учитель, коми по национальности, у которого было трое детей. Он добивался, чтобы ему предоставили трехкомнатную квартиру. Менял каждый день протестные плакатики, собирал подаяния сердобольных жителей и устраивал митинги протеста. И добился своего! Его, как борца за свои права, сильно зауважали. Он бросил работу в школе, смекнул, что надо пробиваться в политику, перебрался в Сыктывкар и там так мутил воду, что пролез в депутаты, потом выдвигался кандидатом разных рангов, в том числе кандидатом на пост главы республики, но дураков поддержать его кандидатуру не нашлось. И все же куда-то прорвался амбициозный авантюрист, детей учить перестал, стал в Коми политиком от партии Володи Жириновского.
Грянуло лихое время, менялась политика страны, грозя переменами в будущем. КПСС перестала быть непотопляемым ледоколом, опьяненный свободой народ собирался на митинги, скоропостижно возникали социал-демократы, и разные другие демократического толка, оппозиционные коммунистам, партии. Мы с Левой не удержались, вступили в партию социал-демократов, которую в Усинске возглавлял бывший учитель истории, пенсионер. Шустрый как электровеник, говорил Лева. Работа позволяла нам иметь много свободного времени и мы ходили на собрания, писали статьи в областную газету, в которой Гена Ткачев публиковал разные мнения – свобода пришла в прессу.
Спустя немного лет, я случайно встретилась с пенсионером электровеником, предводителем усинских социал-демократов. Вместе летели в Москву из Усинска, когда мы с Левой из Балахны ездили торговать серебром. Как он изменился! Дорогая одежда, обувь, часы, очки, портфель – все говорило о том, что жизнь бывшего суетливого пенсионера стала качественно иной, высшего уровня - более спокойной и сытой. Мы сидели рядом, и я с любопытством наблюдала за ним. Социал-демократ показал удостоверение помощника депутата Госдумы из Коми. Говорил неторопливо. Голос, взгляд маленьких глазок, жесты, движения – все демонстрировало высокий статус, уверенность и довольство собой. Видно было – вцепился мертвой хваткой за хвост своей жар-птицы и не рыпнется. Живет в Сыктывкаре. Рассказал, что Горбачева уговорили возглавить партию социал-демократов.
Настало время, когда появилось несметное количество разных печатных изданий - газеты, журналы. Появились книги, те, что были раньше только в самиздатах, запрещенные. Все зачитывались тем, что было раньше недоступно - книги по целительству, нетрадиционной медицине, мемуары, философия, психология, история. По телевизору мелькали колдуны, экстрасенсы, маги. Джуна, Чумак, Кашпировский собирали огромные аудитории и проводили сеансы, а миллионы ошалелых околдованных телезрителей заряжали дома воду и присоединялись к этим сеансам, зараженные общим психозом веры в действа, которые творили на экране целители.
Неожиданно я, которая курила более 25 лет и безуспешно пыталась бросить дурную привычку, бросила курить. На сеансе Кашпировского мы торчали с Левой перед телевизором, и я попросила исполнить желание бросить курить. Сто раз бросала, чего только не пробовала! А тут – на тебе! - бросила с ходу и не прикоснулась ни разу к проклятым сигаретам! С тех пор даже желания никогда не возникло! Ай да Кашпировский, ай да сукин сын!!!
В Усинске появился свой целитель Жора, о котором пошла молва. Он до этого был инженером ПТО у нефтяников. Во время сообразил, подсуетился и съездил на какие-то курсы, получил какой-то сертификат, и толстые бабы к нему толпами бегали, чтобы похудеть. Я знала его жену и тоже договорилась о сеансе похудения.
Лева воспринял мое желание меланхолично:
- Да худей с Жорой на здоровье! - чем бы баба не тешилась, лишь бы мужика не отпугнула! Да ты хоть понимаешь, что это обыкновенное шарлатанство? Куда тебя заносит, остановись, не пугай меня!
Жора стал знаменитым, благодаря жене и сарафанному радио - бабы валом повалили к нему. Он принимал посетителей в назначенное по очереди время в маленькой спальне трехкомнатной квартиры. Я прошла три сеанса. Жора всегда был в черной атласной рубашке, со стеклянным шариком в руках.
На первых двух сеансах он долго жал какие-то точки на моих ляжках и, наконец, сказал:
- Я Вам нормализовал обмен веществ.
Ага! Как же, еще бы! – подумала я. На третьем сеансе он усадил меня на стул, велел закрыть глаза, попросил терпеливо все перенести и стал «орать» страшным шепотом, чтобы не слышно было на кухне, где Лева пил чай с его женой:
- Светлана Петровна, да как Вы смеете быть такой безобразно толстой?!! Разве может женщина так распустить себя?!! Жирная корова! Жиртрест! Разве можно любить такую расплывшуюся бабу?! Скоро Ваш муж бросит Вас и станет искать себе на стороне любовницу, будет отнимать у нас наших жен!!! Я приказываю - не смейте жрать!!! Не жрать! не жрать! не жрать! – орал он шепотом, - не жра-ать!!!!! Сбросьте окорока со своей необъятной задницы, станьте вновь любимой и красивой! Верните себе молодость!
И еще много чего такого резкого, неожиданного и оскорбительного орал он звенящим шепотом. Лихо так отхлестал меня по мозгам! Слушать это было невыносимо, я полыхала, сердце бешено стучало, но ошеломленная, стойко снесла эту унизительную пытку, ничем не выказав эмоций. Закончил словесную экзекуцию и сказал:
- Простите, дорогая Светлана Петровна, но так надо - это для Вашей пользы. Психотерапия называется!
- Я понимаю! – вот и все, что я смогла пролепетать, до опупения долбанутая такой терапией. Потом спросила:
- Сколько я должна, Жора?
- Сколько стоит здоровье, Светлана Петровна?!! – прозвучал дипломатичный намек, чтобы я не жмотилась!
Да ладно, подумала, это еще надо проверить, что чего стоит. Мы откупились принесенной бутылкой шампанского и собственноручно изготовленной Левой красивой шкатулкой по нашей технологии, которые он мастерил и сдавал в комиссионку. Их охотно покупали в качестве экзотического подарка. Обыкновенный кич, но - красиво, черт возьми!
Как и следовало ожидать - мозги мне Жора вправил! Я отреагировала похудением. А потом у нас открылась оздоровительная секция «Йоксана» для женщин и я два раза в неделю занималась по интересной методике. Занятия проводила приехавшая из Норильска Анна Николаевна Артеева. Она эту школу изучила в Японии, преподавала в Голливуде, потом вернулась в Росиию. За четыре месяца она сотворила нас, ее учениц возраста сорока - пятидесяти лет, молодыми, здоровыми и красивыми, с подтянутыми фигурами и мышцами. Энергия у нас била через край. Методика предполагала совершенство тела и духа. Никто из толстых баб не бросил заниматься, все добились хороших результатов. Это была потрясающе необыкновенная методика! Я поняла главное – за телом надо следить! - стоит отвлечься, как оно сразу начинает жрать! И вообще, лучше жить счастливо, иначе – зачем жить?
А потом Анна Николаевна уехала в Норильск, сообщив нам, что дальше не может заниматься, так как условия организации полноценного питания в Усинске из-за отсутствия необходимых фруктов, овощей и углеводов, не позволяют продолжать занятия. Вот так! Я некоторое время продолжать самостоятельно заниматься, но, так как не записывала подробно технику исполнения упражнений, постепенно забросила. Но значительно снизила вес и не вернулась к прежним килограммам. Ах, как я была благодарна Анне Николаевне за все ее уроки по духовному и физическому совершенству! Продолжить эту систему не смогла, а эта система, была как школа - сначала начальная, потом далее. Впоследствии я искала, но так и не нашла нигде ничего про эту таинственную «Йоксану».
Какое было счастливое время! Появились книги, о которых можно было только мечтать. Тяга к познанию мира и себя наконец-то нашла источник, из которого я жадно черпала ответы на все мои вопросы. Мне открывался неведомый мир. Я многое узнала, прежде всего, о себе. И как же это было необходимо! Все становилось ясным. Я обретала уверенность и поддержку в своих стремлениях и желаниях, осознавая вместе с тем свою ответственность за то, что дал мне Господь, чем он наградил меня. Ответственность за открывшееся мне мое Предназначение на Земле.
Я старательно изучала книги целителей. Еще после ухода из горисполкома в начале перестройки я бросила пить лекарства и теперь училась восстанавливать защитные силы организма с помощью нетрадиционной медицины. И у меня все получалось. Я научилась снимать боль с помощью физических упражнений, трав, акупрессуры и массажа. Как потом узнала – мамин дед, мать моего отца и бабка занимались знахарством, так что все, к чему я стремилась, было закономерное родовое наследство.
Я всегда была довольна жизнью, и сожалела, что поздно пришли в нашу страну знания. Как только появилась новые книги, почти все столпы советской литературы канули в вечность, остались истинно русские литераторы, которые, наконец-то стали печататься. Хлынул поток книг, которые с наслаждением читала изголодавшиеся по настоящей правдивой и умной качественной русской литературе интеллигенция.
Падение уровня жизни, повлияло на целеустремленных людей, чтобы проявить свои способности, предприимчивые люди активно пытались найти способ зарабатывать без помощи государства. В страну стали возвращаться эмигранты. Познакомившись с экономикой капитализма, они успешно использовали свои знания на открывшейся непаханой целине нашей необъятной страны. Они организовывали, например, производство одежды, выдавая ее за «фирму», наклеивая лейблы известных брендов и еще много чего делали.
Появилась новая профессия – челноки. Интеллигенция первая сообразила челночить и схватилась за огромные клетчатые баулы, чтобы переть на горбу из-за бугра все, чего у нас не хватало. А ничего уже и не было, уже всего не хватало - пустые прилавки. Я, приходя в магазин, предлагала продавцам:
- Давайте я напишу Вам вывеску «Мяса нет!», «Молока нет!», а то мы зря ходим. Надо же предупреждать!
Большинство людей были растеряны. Нас приучали быть послушными и пассивными, никакой предпринимательской хватки и минимальных знаний по экономике мы не имели. Люди теряли работу, не пытались противиться наглой воровской прихватизации и уничтожению предприятий. Общаясь с горкомовскими работниками, я узнала, какие указания давала партия горкомовцам, чтобы при приватизации вся собственность осталась у них. Через чековые инвестиционные фонды, во главе которых были ставленники от горкомов, успешно скупались за бесценок приватизационные чеки у населения, которые потом так же успешно, путем многократных манипуляций превращались в обесцененные бумажки. Все это позволило бывшим комсомольцам быстренько стать владельцами предприятий, заводов, банков, присвоить все за бесценок. Олигархи вышли из бывших горкомовских комсомольцев.
Советские люди защищать себя не привыкли. Новые владельцы предприятий дружно угробили почти все, что работало, остановив работу и выставив на улицу миллионы людей. Выживали те, кто шевелил мозгами и не ждал милости государства. Та самая пресловутая гнилая интеллигенция, вздохнув полной грудью, самоотверженно занялась зарабатыванием денег.
А что у нас с Левой? Пока мы делали интерьеры, денег зарабатывали много. А так как ничегошеньки не петрили в экономике, совки тупорылые, не знающие правила, что деньги должны работать, то мы их не копили и не вкладывали в дело. Мы их тратили, эти обесценивающиеся рубли - ездили на курорты, к родным, тратили куда попало. Копить я не умела, и сберкнижки никогда не было.
А тут вдруг управляющая банком пригласила меня к себе и сделала предложение, от которого нельзя было отказаться. Такое не всем предлагалось. Она посоветовала взять кредит под пятнадцать процентов на год с суммы договора, без учета инфляции. Это ведь как было выгодно-то!!! Предлагалось такое только «своим». Так как наличности, как стали говорить – кэш, не хватало. На эти кредитные деньги можно было купить недвижимость, машину, разное оборудование, электронику, да Бог знает чего! И все за 15 процентов с нынешней суммы?!! – тра-та-та! Управляющая терпеливо объясняла мне выгоду при галопирующей инфляции и про то, что все, что будет куплено, многократно умножится в цене. Уговаривала настойчиво, разжевывая, но я со своими совковыми куриными мозгами, дремучая в экономике капитализма-марксизма-ленинизма и никогда не стремящаяся к деньгам и богатству, не соблазнилась использовать шанс стать олигархической бизнес-леди.
Ну, не знала я, что с деньгами делать! Большие деньги пугали. Уже появились рекетиры, «крыши», криминал поднимал голову. За большими деньгами охотились. Мой бывший водитель в горисполкоме, молодой кореец бросил работу и стал гонять машины из Владивостока. Когда разбогател, его зауважали. Он выкупил демонстрационный зал у Хайло и стал строить кафе. Договорился со мной о проекте реконструкции. Но не успели мы договор заключить. Убили мальчика! Убийцу, конечно же, не нашли. Появился новый собственник, как поговаривали, криминальный авторитет. Что дальше было, не знаю.
Нам с Левой зарабатывать стало труднее, заказов становилось все меньше. Не до интерьеров стало - не до жиру, быть бы живу! Пришлось закрыть фирму, тем более, что Советский Фонд Культуры закрылся, сменил вывеску на Российский и Раиса Максимовна ушла. Это произошло в тот момент, когда я уже оформила документы на северную пенсию. По новым законам пенсию получила в размере семидесяти пяти процентов от последней годовой зарплаты. А зарплата у меня была аж двадцать тысяч рублей! Это когда на севере рады были получать шесть тысяч. Пенсию я получила такую, что нам с Левой вдвоем хватало с лихвой. Она еще и индексировалась в соответствии с инфляцией. Это было здорово!
Но надо было думать, как и чем зарабатывать. Не можем же мы сидеть без работы, да и Леве до пенсии далеко. Стали творить рамочки, иконки с окладами, зеркала в рамах, шкатулки, сигаретницы. Лева их создавал по моим эскизам с использованием картона, медной крученой проволоки и присыпкой из нарезанной тончайшей проволоки. Заливали смолу эпоксидку, имитируя полудрагоценные цветные камни, украшали орнаментальным узорочьем из витой медной проволоки. Лихо получалось! Лева целыми днями мастерил терпеливо и усердно, проявляя способности выдумывать что-то свое. Кич, конечно же, но - красиво! Реализовали через комиссионку. Усинцы покупали это охотно.
В этой технике сотворили заказанный председателем горисполкома Лескиным герб Усинска. Я узнала все про геральдику и сотворила герб в виде олененка с поднятой ногой, несущего на ветвистых рогах пылающее огненное пламя. А Журавлев заказал местному художнику Пете Карпову свой проект с нефтяной вышкой, фонтаном нефти и коми-орнаментом. Как я не старалась убедить всех, что законы геральдики это святое, ничего не вышло. Журавлев и трое членов исполкома, коми по национальности, председатели сельсоветов, с перевесом в один голос приняли Петин проект, который не тянул на герб, а был просто значком. Председатель горисполкома Лескин расшибался в лепешку, защищая мой проект, но только смог настоять, чтобы за него рассчитались по расценке Худфонда и мне заплатили назначенную мной большую цену. Наделали значков с Петиным гербом. А спустя несколько лет Усинску в утверждении Петиного герба было отказано, не соответствует законам геральдики. Я проиграла, но время всегда работало в мою пользу, чтобы подтвердить мою правоту через годы. В начале восьмидесятых в горкоме отклонили мой проект «Северный полярный круг», который я сделала в виде глобуса с параллелями и меридианами с подставкой и обозначением на семидесятой широте Усинска и надписью «Северный полярный круг». А знак сделали просто – три трубы разного диаметра сварили кучкой и вокруг них закрепили кольцо с надписью «Северный полярный круг». Но мой проект воскресили через тридцать лет, его кто-то сохранил и знак построили вместо того, который утвердили в то далекое время. Правда внесли изменения, видно кто-то другой стал автором – Вместо размещения надписи на параллели «Северный полярный круг» надпись разместили на подставке глобуса земного шара. Дуболомы, явно бывшие горкомовцы, у них же мой проект залежался! – они, куда залезут, там непременно изгадят!
А потом Эрик Иванов позвонил из Москвы и сказал, что работает в фирме, которая возит апельсины из Греции и ищет рынок сбыта для двенадцати вагонов. Апельсины по пятьдесят центов за кило.
- Мы с тобой как посредники будем иметь свою долю от того, что сверху. Договоришься с Орсом?
- Ясное дело!
Утром я позвонила начальнице Орса Репиной. Договорились, что она примет апельсины по семьдесят пять центов. Позвонила Эрику, что договорилась. Он прилетел с начальником - смазливый молодой узбек Эмир. Он все время сосал баночное пиво, похоже, с похмелюги. Я с Репиной договорилась, и парни отправились в гостиницу. Назавтра в назначенное время мы сидели в приемной Орса. Я легкомысленно решила, пусть Эмир договорится без нас. И мы с Левой и Эриком не пошли в кабинет, договор произошел без нас. Я слышала свой внутренний голос, который чего-то пытался донести до меня, вразумить. Но, не внемля, поступила как святая простота, доверившись будущим партнерам решить вопросы без моего участия. Так деловые люди не поступают!
Потом мы вернулись домой и все обговорили. Эмир сказал, что расчет произойдет после прибытия вагонов в порт Новороссийск. Возникла одна неувязочка. Эмир сказал, что деньги придут на счет фирмы.
- А мы фирму закрыли!
- Это плохо, все осложняется!
Но тут же сориентировался:
- Ладно, что-нибудь придумаем!
Договор не подписали, Эмир не уполномочен, пообещал, что документы составят и пришлют. Ладно, раз Эрик в доле, не обманут. В тот же вечер улетели.
Лопухнулись мы, то есть я! Новые русские бизнесмены правил не соблюдали. Честь делового человека ничего не стоила, все играли по правилам – нагреть лоха, обжулить, обмануть, обвести вокруг пальца, обворовать, срубить «капусты» или просто нагло отобрать – вот такой закон капитализма уже правил бал в России. Он особо сыграл роль в гениальной аферы века - ваучеризации. Партийные функционеры и молодые ушлые комсомольцы спокойно прибрали все к своим рукам. Халявная афера века! - так объегорить весь народ, огромную страну! Да до этого ничего подобного по масштабу не было в мире!!! И возникла в России жирующая олигархическая верхушка из бывших предводителей КПСС и ВЛКСМ, пытающаяся править страной.
Мы ждали посреднических денег долго. Я звонила в фирму Эмиру, письма писала, все бесполезно, в ответ - обещания, сумма не согласована, и когда закончится эта бодяга неизвестно. Но я не отставала, вьедливо дожала таки этих бизнесменов! Сообщили, наконец-то, чтобы Лева приехал за деньгами, получить миллион. Это была большая сумма. Лева приехал, оформил бумаги, пошел в кассу получить деньги. Кассирша, молоденькая девчонка, положила перед Левой пять пачек и попросила расписаться. Он собрал пачки - в каждой по миллиону! Он обалдело повертел их в руках. Ничего себе! Глянул в ведомость, там обозначено как договорились - миллион. Он забрал деньги, отошел от кассы и, ошалелый, присел на подоконник в коридоре. Выкурил сигарету и вернулся в кассу. Молодая девчонка красила губки. Бывший мент вынул пачки денег:
- Девушка, пересчитайте!
- С чего это? Не хватает? - надо было сразу считать! Я все правильно выдала!
- Считай, дуреха! Да скажи спасибо! - ты мне в пять раз больше выдала.
Девчонка глаза вытаращила от ужаса, руки затряслись, она увидела пачки денег, схватилась за сердце и проблеяла:
- О-ой! Мма-ммоч-ка! Спп-паси-бо!
Приехав домой, Лева рассказал эту историю:
- Было, конечно, желание дать деру от этих бандюков, с деньгами, помечтал немного, но… девчонку жалко, прибили бы! А Эрик твой ждал меня в своем кабинетике, сказал, что мы ему должны сто тысяч. Вот гад, у них работает, свое уже получил, да еще и с нас содрал! Я хотел было напомнить, что нам и так заплатили крохи, потому что мы лохи. Он-то чего еще чего примазывается? Так хотелось врезать ему, но – противно было, отдал деньги и вышел, не сказав ни слова.
Вот так я проворонила огромные посреднические деньги, своими руками отдала бандюкам! Как потом люди знающие объяснили, схема была простая. Договор между посредником, покупателем и продавцом заключался на одну сумму, а фигурировала в натуре другая, разница в живых деньгах получалась при поставке товара в порту в месте погрузки продавцу в вагоны. И вот эти деньги делились между продавцом, покупателем и посредником. В то время в ходу была наличка, кэш, как стали говорить. Деньги, предназначенные нам за посредничество, были астрономические. Но хорошо, что мы не влипли! За такие деньги прибили бы Леву тут же в порту и – концы в воду! Охраны то у нас не было, как у этих прохвостов. Я тогда вспомнила про своего водителя мальчика-корейца убиенного, царство ему небесное! Да на кой черт нам бешеные деньги?! Рекетиры, криминал, бывшие отвергнутые страной офицеры и афганцы, оставшиеся не у дел творили беспредел – грабили, убивали, крышевали и разворачивали свой бизнес. Росла олигархическая элита из бывших горкомовцев, начальников, бывших зэков и воров в законе. Нет! - лучше спать спокойно, чем трястись над деньгами и охранять их, ожидая, что тебя прихлопнут нанятые тобой же охранники. Нам все-таки отмерили жирно, хоть и во много раз меньше, чем принято, но спасибо, что не прибили. Жить спокойнее! Господь отвел нас от этой халявы. Суммы хватило на покупку в Москве десятка аудио и видеоплееров Panasonik, на которые в Усинске был большой спрос, и мы выгодно их реализовали.
А тут случилось несчастье. Бабка Левина прислала телеграмму – Алик умер от рака. Пришлось Леве лететь с матерью в Казахстан на похороны. Бабка осталась одна. Мамочка Левина была в состоянии какой-то страшной давней обиды на свою мать и не осталась у нее жить, вернулась в Балахну, скорее всего, боялась за свою квартиру. Помогали бабке давние друзья и соседи.
Летом мы поехали навестить ее. Лева беспокоился насчет наследства коттеджа. В Казахстане наступило время приватизации частных владений, и Лева оформил бабке документы. Как хорошо было в бабкином домике с садом-огородом! Худущая, седая и больная старуха была нам рада. Позволила мне переставить мебель на кухне:
- Делай что хочешь, детка, ты здесь хозяйка.
Она болела, много лежала, но сама поливала огород. Я ухаживала за ней, мыла ее, подстригла волосы и ногти. Мы с ней дружно общались. Она уговаривала нас бросить Север и приехать к ней:
- Я скоро умру! Дождусь годины Алика и спокойно помру. Все вам достанется, приезжайте, чего делать на севере, у нас тепло, сад, огород…
Дом трехкомнатный со всеми удобствами был первым построенным домом в городке Аксу, который возник для строительства ГЭС на Иртыше. Дед Левы был энкавэдешником, прошел войну в Смерше. Жил в центре Нижнего Новгорода. Потом, видно, после того как Никитка Сталина разоблачил и энкеведешники перепугались расправы, дед переехал в Казахстан в Аксу, работал главным диспетчером на ГЭС. Его уважало и ценило партийное руководство города. Умер дед в конце семидесятых.
Мы ели овощи и ягоды с огорода, в погребе была уйма соленья и варенья. Денег в Казахстане было мало, перебои с пенсиями, работы не хватало. Процветающий в советское время городок Аксу после развала Союза влачил жалкое существование. Впереди - сплошная неизвестность. Из Казахстана бежали все, кто куда мог – хохлы в Хохляндию, русские в Россию, немцы в Германию, евреи на Святую землю, и все другие национальности покидали Казахстан. Так как во время сталинских репрессий в казахстанские степи отправляли всех, кого считали врагами народа, то Казахстан был населен немцами с Поволжья, народами Кавказа, было много евреев, русских, корейцев, и поселенцев разных национальностей. Когда Казахстан отскочил от России, оказалось, что коренного населения – казахов, едва набралась четверть. Это очень обеспокоило руководство Казахстана, и началось усиленное выдавливание иноверцев, заполнивших города и поселки во время сталинских репрессий. Так как коренного населения явно не хватало, чтобы проводить национальную политику, были приглашены казахи из бывших переселенцев с прилегающих к Казахстану территорий Китая, в результате чего китайские казахи были переселены в брошенные дома бегущих прочь эмигрантов из Казахстана.
Вот такая была ситуация в только что родившейся стране, отвалившей от СССР из-за амбициозного желания жить самостоятельно в отрыве от великой России.
Так что жить у бабки нам не хотелось и не светило. Кроме того нас ждала работа – сдать последний заказ, да и деньги заканчивались. Пожили недельки две. За это время Лева отремонтировал мотоцикл с коляской, который у Алика еще в прошлый наш приезд не работал. Лева его отремонтировал, чего я от него никак не ожидала и мы покатались по окрестностям. Это так оказалось здорово. Лева собирался его отправить в Усинск контейнером. Но не получилось. Как-то утром раненько еще было, он вышел к гаражу, а гараж-то открыт и мотоцикла нет. Лева разбудил меня и ошарашил меня этой новостью. Быстро собрался и в милицию. Три дня возился с милицией. Те, как водится, ничего не нашли. Говорили, что видно, в Россию укатили. А гараж был открыт ключом, как показала экспертиза. Лева подозревал Семена, друга Алика. Но доказать не мог ничем. Так что скоро поехал покупать билет на поезд. И вернулся с нотариусом. Они расположились на веранде и состряпали документ, по которому бабка завещала все Леве. Нотариус уехал, и тут Лева вдруг ошарашил нас с бабкой, сообщив, что сегодня, вечером мы уезжаем на поезде. Сказал, что на ближайший месяц билеты проданы, люди бегут из Казахстана.
Для меня это было как гром среди ясного неба, не говоря уж о несчастной больной старушке, которая была просто убита! - она только что написала завещание, и внук сразу же ее бросает! А мне каково было! Я пыталась уговорить Леву подождать, сдать билеты, может, как-то уехать сможем попозже, но он жестко пресек мои просьбы. Как-же мерзко и гадко быть соучастницей этого бесчеловечного поступка Левы! Но я ничего не смогла поделать, деньги были у него, уговорить не смогла. Пришлось, со слезами собирать вещи. Чувствовала себя премерзко. Бабуля плакала, не умолкая, и молила Леву остаться. А он шутил и обещал, что скоро приедем.
- Дак вы, значит, за завещанием приезжали и теперь бросаете старуху, как же мне одной-то?
- Бабуля к тебе будут приходить Татьяна и Семен, твои друзья, я с ними договорился.
- Ой! – обманули, квартира им моя нужна! Вот вы какие?!
Бабка выла и горько сокрушалась, не переставая. Все цеплялась за Леву, и совершенно игнорировала меня. Очевидно, считала меня виновницей. Так мы и уехали, оставив несчастную больную старуху, терзающуюся думами о том, что ее горячо любимый внук и жена оказались бессовестными обманщиками, получили завещание и ускакали моментально.
В поезде я пыталась разобраться:
- Зачем ты нотариуса-то притащил, Лева! Это же ужасно, так безжалостно поступил, просто невыносимо. Почему со мной не посоветовался? Мать то ведь и так наследница, зачем такая спешка?
- А чтобы друзья не уговорили, да и ты бы была против. Я тебя знаю!
- Конечно против, так поступают только мерзавцы. А ты еще и дурак! Она теперь-то как раз и перепишет завещание на друзей своих, раз ты так поступил. Друзья ее настроят против нас, ты оказался гаденышем, сволочью последней. Попомни мои слова, кретин безмозглый! Еще и мотоцикл свалят на тебя.
Душераздирающая сцена расставания со старенькой плачущей больной женщиной была невыносима. Но особенно я была потрясена Левиным бездушием и жестокостью, так поступают только негодяи. Вот он какой! - я была в шоке. Сама невольно оказалась втянутой в дерьмо по уши. Как же мне было гадко все это!
Приехали в Усинск, сдали работу по последнему заказу и получили деньги. А зимой снова поехали в Аксу оформлять наследство, бабка умерла, Мы к похоронам не успели. Лева позвонил о приезде Семену. Приехали, вошли в дом, в комнате на диване сидит Семен в тапочках. Не встал, только сказал:
- С приездом, как доехали?
- Отлично! Как дела?
- Хорошо! Бабка на нас завещание написала. Мы ей помогали, а на вас она обиделась – вы мотоцикл увезли в Усинск и ее бросили.
Мы помолчали. Я-то не удивилась, ожидала. Но у нас был шанс. Лева привез от матери копию свидетельства о рождении, паспорта, пенсионного удостоверения и доверенность. И сказали Семену:
- Мать моя бабкина дочь и, согласно закону, ей полагается половина наследованного имущества как пенсионерке, если бабка завещала ее кому-то. У меня есть доверенность от матери на подачу документов о получении права на ее долю наследства. Никто из претендентов не получил пока права на наследование и я, внук умершей, прошу отдать ключи от квартиры и посторонних удалиться. До вступления в права наследования в доме будем жить мы с женой!
Семен этого никак не ожидал. Но куда деваться, пришлось отдать нам ключи, обуться в ботинки, забрать тапки и утопать.
Лева оформил у нотариуса документы на право матери наследования всего имущества бабки и мы занялись продажей вещей по сходной цене. Управившись за две недели, поехали домой, спрятав в подвале, вход в который был замаскирован в туалете под плитками линолеума то, что самим пригодится, когда Лева приедет вступать в наследство и продавать дом.
Летом Лева приехал и застав в доме Семена, потребовал убираться из квартиры и отдать ключи. Они вышли на улицу и, когда Лева повернулся идти в дом, Семен схватил стоящий на крылечке трехлитровый алюминиевый бидончик и долбанул Леву по башке. Лева еле устоял, но сразу же вырубил Семена приемчиком по почкам и, закрыв дверь, пошел в милицию. Все это видел сосед, молодой казах, он сказал, что будет свидетелем. Семен очухался и его уволокли в милицию. Грозили дело завести, а Лева заявление не забирал, пока жена Семена, наследница, не написала Леве расписку на выдачу 10 процентов от продажи дома как компенсацию за физический ущерб. Семен разбил Леве голову, а Лева, отбив почки Семену, видимых следов на не оставил, десантник же, поэтому Семену грозил срок.
Семен до нашего отъезда спер из дома газовую плиту, бабкину кровать и телевизор. Остался старый диван и табуретки. После драки Лева позвонил мне и уговорил приехать искать покупателей на дом. Я приехала, мы все дела с продажей и наследством сделали и поехали в Балахну. Я сказала Леве, чтобы он дал матери денег, сколько захочет, но она не взяла, - такая у нее была давняя обида на бабку. После Балахны съездили в Гагру и вернулись в Усинск, где уже наступили заморозки. Как-то я зашла в книжный магазин, смотрю, на полке среди книг сидит маленький котик. Очень красивый и грустный.
- Кот тоже продается? - спросила.
- Утром подобрали у двери, видно, потерялся, весь замерз, пустили погреться. Хотите – забирайте.
Я покачала головой – нет. Посмотрела книги и вышла на улицу, а у самой котик не выходит из головы. Уже метров сто прошла и вдруг рванула назад, задыхаясь, влетела в магазин и обрадовалась – сидит!
- Девчонки, беру!
Сунула его под шубу и принесла домой. Погрела молока и нарезала колбаски. Котик жадно поел и пописал в углу, потом забрался на диван, улегся на подушку и уснул, бедняга. Я назвала его Марфутой, а он оказался котом, и мы стали звать его Марфут. Так у нас появилось это маленькое чудо - красивый породистый серебристый британский табби. Мы очень полюбили его.
Наши поделки в комиссионке давали маленький доход плюс моя пенсия на двоих, но надо было работать. И тут, как всегда у меня подвернулось решение. Я поняла, чем заняться. Ира Прохоренко – бывший мой зам, уже возила из Турции и Греции шубы, дубленки и через комисссионку реализовывала. Она подсказала:
- Зарабатывать сейчас можно только товар таская из загранки, челночить! Самое время, ничего нет в стране.
- Да, это так, но я в этом ни бум-бум!
- А бум-бум само придет! Главное - первоначальный капитал, и вперед!
А потом я встретила одного начальника стройуправления:
- Как дела, Саша? Слышала, ты уволился, где работаешь?
- Да пошла она, эта работа - денег нет, работы нет. Туристом работаю!
- Как это?
- Да езжу по Европе – Испания, Италия, Греция, Польша… Челночу, обувь вожу в Усинск.
- Да ты что? Принеси нам, поболтаем.
Саша принес роскошные туфли для Левы и мокасины для меня из Испании. Красивые и качественные - блеск! Заодно и поболтали о том, как надо деньги зарабатывать.
И я созрела, стала шевелить мозгами, чем бы начать торговлю. Но клетчатые огромные кули из-за бугра таскать на горбу не хотелось. А что может быть легче и дороже драгметалла?!! Надо только узнать, где и как товар достается. Да в открывшейся только что церкви! Там крестики, цепочки серебряные, разные цацки, и даже бижутерию можно купить. У нас уже все стали верующими, вспомнили, наконец-то про Бога. Надо было где-то молиться, вот администрация и отдала одну постройку под молельный дом. Мы стали туда ходить иногда. Встретили там как-то незабвенного Артеменко. Его в горисполкоме назначили куратором - над церковью приглядывать. Как же партия может без присмотра что-то оставить!
Познакомилась с церковной служкой Мариной из Молдавии. Хорошая такая девчонка, она мне привезла Евангелие, молитвослов, книгу по иконописи и книгу Александра Меня «Сын человеческий». У Марины я узнала, где она добывает серебро, золото, иконки, крестики, цепочки и прочую церковную утварь и бижутерию. Все, решено! Делать на Севере нечего, работы нет, зима надоела, пора уезжать. Пьянки Левины осточертели до того, что уже готова была на развод и разбежаться в разные стороны. Подумывала продать квартиру и уехать к маме во Владивосток. А чего? - пенсия заработана, могу и без работы прожить. А Лева пусть катится в Балахну к мамочке. Но что-то никак могла решиться на такой шаг, медлила, интуиция шептала: «Погоди немного!»
И тут подвалило счастье! - у Левы образовалась язва желудка, от пьянки конечно же. В больнице обследовали. Язва размером с пятикопеечную монету. Срочно делать операцию – убирать треть желудка. Я пошла к Галине Анатольевне, зав больницей. Та подтвердила, только резать, ничего более не поможет. А я ей говорю:
- Галина Анатольевна, а отправьте-ка Вы его в Онкоцентр в Сыктывкар, там пусть решают. А моему мужу может мозги промоют, он ведь пьяница горькая, как оказалось. Авось перепугается, насмотревшись на больных. А там найдут что делать. Может и желудок сохранят, ну а отрежут, ничего не попишешь. Главное – психотерапия!
Отправили его домой поесть кашку три дня, а потом лететь в Сыктывкар в Онкоцентр. Левочка до смерти перепугался, я ему не сказала, что это моя идея. Пришлось его успокаивать, заодно и воспитательную работу провела насчет алкоголизма.
И в этот момент приезжает к нам в гости его сыночек из Печоры, где он служил во солдатах. На два дня приехал. А у нас перед пенсией денег немного и надо Леве в дорогу. Про себя-то не переживала – перебьюсь, а вот сыночка надо приветить по всем правилам. Хорошо, что нам с Левой еды не надо было замороченной, а вот солдатику я готовила все получше да попраздничнее, холодильник, как всегда, был полон. Но Алик нас избавил от хлопот, в первый же день позвонил приятелю, который с ним приехал к родителям, и ушел к нему с ночевкой на два дня. На фиг мы ему нужны, пришел, когда надо было Леву провожать в аэропорт. Лева подарил ему свои новые командирские часы, которыми очень гордился. Денег на подарок не было, вот и отдал их сынку. Проводили Леву в аэропорт и вернулись домой. Алик сразу же, приняв душ, опять исчез к приятелю до завтра, попросил у меня денег, хорошо, что они еще были у меня. Назавтра я жду его, жду, а его нет, и не знаю где искать. Утренний поезд ушел, оставался только вечерний, а ему в часть надо, опаздывает. Ну, понервничала, пока Алик не появился за два часа до поезда. Пьянехонький в зюзю, да еще и без ремня солдатского. Веселая морда, с пьяной тупой ухмылкой несла всякую чушь, как видно, наплевать ему на все. И без папиного подарка явился. Спросила:
- А часы-то где? Потерял?
- Ой, теть Свет, да я приятелю в карты проигрался, пришлось отдать! – отвечает беспечно, вроде как – да ерунда!
- Ты дурак?!! - Лева так ими гордился, они же командирские!
Накормила я его и поехала с ним на вокзал, чтобы уж точно знать, что отправился в часть. Пьяненького солдатика в гимнастерке без ремня чуть не волоком тащила, еле плелся, мотался-бултыхался вокруг меня, привлекая всеобщее внимание. Пришлось на такси раскошелиться, чтобы не опоздать на поезд. Денег не дала:
- Обойдешься, пропьешь!
Купила газировки, билет, усадила его в вагон и вздохнула облегченно, когда поезд отошел. Вот такой бравый солдатик! Хорошо, что Левка не знал, а то бы расстроился, что сыночек пропил дорогой подарок отца, опоздал в часть и уехал без ремня. Порадовал бы больного отца, который в Онкоцентр отправился!
Лева был в Сыктывкаре десять дней. Я звонила лечащему врачу, который разрешил ему есть фрукты и весенние овощи, их носила моя подруга в Сыктывкаре. И произошло чудо! Там нашлось лекарство, которого еще не было нигде, индийский Де-Нол. Язва, как по волшебству, зарубцевалась. Лева прилетел повеселевший, здоровый и совершенно завязавший с алкоголем!!!
Ай да Светка, ай да сукина дочь! - я все-таки добилась своего! Господь со мной, он всегда мне помогает! Наступило спокойное существование без запоев и траты денег на алкоголь. Я ведь, чтобы они не были пропиты, тратила их все на покупки, забивала холодильник, покупала одежду и все, без чего можно было прожить, но только чтобы не выпросил и не пропил.
А страна шагала в неизвестное. Цены бешено взлетали вверх. Появилось в ходу неслыханное слово – инфляция. Челноки тащили все со всего света, в том числе много дерьма - некачественных продуктов и товаров, невиданных ранее. И как мы из этого выползали?!! Все-таки Россия Богохранимая страна! Все республики, отскочившие от нас, долго бушевали, кидались в братоубийственные войны. А мы, такие многонационально и религиозно разные, смогли сохраниться, не разодраться в кровавой драке. Все у нас тащили, воровали нагло, а мы встали на ноги впереди всех, и к нам отовсюду поехали на заработки. Это - к большому брату, которого они всегда грязью обливали! Вот такие мы – Раша наша!
Партия – наш рулевой пыталась удержаться у власти, но власть забрали демократы. Однако наша непотопляемая КПСС сумела устроить своих людей у кормушек. Либеральные, якобы, законы успешно разваливали страну, проводя передел собственности на основе искусно продуманной Рыжим прихватизации, как ее назвал народ. Во главе приватизационных фондов встали бывшие горкомовские, комсомольские и парткомовские секретари, зав отделами и инструктора. Никто глазом не успел моргнуть, как они активно за бесценок присвоили предприятия, государственную собственность, и все, что можно было. Люди несли свои чеки в эти фонды, которые по продуманной схеме их обесценивали, баснословно обогащаясь. Молодая комсомольская поросль стремительно превращалась в миллионеров. Народ нищал, зато банков появилось – пруд пруди. Разорялись предприятия, села и деревни покидала молодежь, а ничтожная масса ловкачей жировала, нагревая руки в период либеральной демократизации.
А я писала картины, Их было уже достаточно, они нравились людям, и я решила провести первую выставку, пригласив всех друзей. Выставка проходила в недавно открывшемся Центре искусств. Обычно на таком событии виновник торжества «накрывает поляну». Но Лева категорически воспротивился этому. Мне было очень не по себе, когда все потихоньку разошлись, наговорив мне комплиментов, и поняв, что я зажилила фуршет. Не могу простить себе, что послушала Леву и позволила поступить по-жлобски! Что обо мне думали мои друзья, можно только догадаться.
Север уже поднадоел с его снегами и полярными ночами. Работы нет, никакая перспектива не просматривалась, и я решилась - продадим квартиру, которую приватизировала вместе с Левой, хотя она фактически принадлежала мне. Вот такая я простодырая, честная, добренькая и доверчивая дуреха! Решила - уедем и займемся бизнесом. А Лева каким-то образом уговорил мать приватизировать их квартиру в Балахне и оформить ему дарственную через доверенное лицо. А когда мать узнала, что Лева в Онкоцентре, стала с перепугу бомбить нас просьбами ехать жить в Балахну. Очень не хотелось мне этого, но других вариантов не было. Решила, продадим квартиру, купим серебра и рванем деньги зарабатывать челночеством. В Балахне купим квартиру, и все образуется. Городок мне нравился - Нижний Новгород в часе езды, Москва рядом, Волга, климат прекрасный… Чего еще надо? - прорвемся! Лева будет серебром зарабатывать, я – проектами и живописью. Пенсия заработана, другой перспективы не мыслила.
Перед тем, как уехать, только продали квартиру - мне поступило предложение от Церковного Совета стать их заказчиком по строительству первой церкви в Усинске. Оказывается проект готов и место согласовано. Обалденное предложение! А главное, узнав, что мы продали квартиру, предложили нам служебную трехкомнатную квартиру! Оказалось – меня строители рекомендовали. Ах, как соблазнительно было это предложение! Но я устала от северного климата, хотелось солнца и тепла, и с большим сожалением отказалась.
Лева съездил в Москву, накупил серебра и даже побегал по промзоне, попытался продавать его, но у него ничего не вышло и это его огорчило. Но я верила, что все у нас получится! У других получается и мы не хуже? Перед отъездом договорились с Мариной из церкви, что даем ей половину серебра под десять процентов для нее, чтобы реализовала. Хорошо, что она нас впоследствии не обманула. В те времена все было запросто! Этого серебра было на сумму от полквартиры. Собрали вещички в контейнер и улетели, забрав с собой кота Марфутика, расстаться с которым не было сил. Квартиру продали со всем ее оснащением и в тот же день приехали в Балахну.
И вот с этого момента началось то, что можно обозначить как кошмар, который устроила нам Левина мамочка. Приехав, мы вынуждены были поселиться в шестнадцатиметровой проходной комнате, мамочка же осталась в дальней комнате в двадцать пять квадратных метров. В прихожей в шифоньере сталинских времен, нам был выделен один отсек. Мы купили две кровати, соединив их вместе и тумбочки.
Мамочка заявила, что готовить она не будет, как будто я ей это позволила бы, зная, она ничегошеньки не умеет. Сказала, что за ней – покупка хлеба и молока. Ее очень беспокоило, что квартиру она подарила Леве и закатывала скандальчики, пока не задолбала нас, и мы пошли к нотариусу, где Лева написал на нее завещание. Казалось бы, можно успокоиться, но ее стервозная натура все время затевала мелкие склоки и ссоры на пустом месте. Терпеть меня не могла, хотя часто обращалась ко мне, чтобы я снимала у нее боли в артритных коленях. Кота Марфутика она тоже не терпела. Однажды, вернувшись с улицы, я увидела, что у кота кровоточит ушко, из которого был вырван треугольный кусочек кожи размером в три миллиметра. Старуха сказала – кот повис на шторе. Я была в ужасе! – это что надо сделать, чтобы оторвать кусок уха у кота?!!
Причиной склок было что угодно. Как-то она пропала на два дня и приехала с дальней родственницей, живущей в Нижнем Новгороде. Когда они приехали, я, конечно, пригласила их поужинать. В ответ родственница, не обращая внимания на приглашение, заявила мне сходу напористо:
- Так это ты, милая, устраиваешь свои порядки в чужом доме, не рано ли? Сколько вы женаты?
- Семь лет!
- Ну, семь лет! Маловато, чтобы командовать!
- Да я не командую. Пойдемте, я Вас чаем напою с пряничками и конфетами!
Но Евгения Ивановна, вмешалась, сказав:
- Спасибо! Ничего мы не собираемся у тебя есть!
И потащила родственницу в свою комнату. Так они и пропали до утра, не попив чаю и не выйдя даже умыться. Из их комнаты было хорошо слышно, как старуха пыталась представить меня стервой. Но все, что она говорила, было так мелко, серо и гадко, что только дурак мог встать на ее сторону. Вопросы родственницы подтверждали, что она засомневалась в правоте Левиной мамочки. Их разговор продолжался так долго, что мы уснули под это монотонное журчание.
Это все было так глупо, гадко и мерзко, что родственница, видно, все правильно поняла. Утром, выйдя из комнаты, она сказала мне, когда я сидела на кровати, отвернувшись к окну:
- Светлана, дай вам Бог сил и здоровья, чтобы все у вас образовалось.
Я вскочила, предложила:
- Давайте я Вас чаем напою, неловко как-то, вчера ничего не поели!
- Не беспокойся, милая, и прости меня, если невольно обидела тебя. Я все поняла и не осуждаю! Видно, Женя не изменилась - даже себе комнату выбрала побольше, а Вас в проходную устроила.
Старуха наша, стоя сзади молчала, злобно поджав губы. Так и уехала родственница из дома, где ее даже чаем не угостили.
А вскоре произошло то, что заставило меня сорваться. Утром делала гимнастику, лежа на коврике в проходе возле двери, ведущей в комнату к старухе. Дверь была открыта. Она громко молилась. Я сказала:
- Извините, мне это мешает, я закрою дверь! Вообще-то молитву шепчут, чтобы только Бог ее мог слышать, о чем Вы молитесь.
Она стала из-за двери проговаривать молитву еще громче.
- Прошу Вас, Евгения Ивановна, говорите потише, вы мне мешаете.
Она выскочила из комнаты и как фурия пронеслась мимо меня, зацепив ногу. Я промолчала, зубы сцепив. А старуха как челнок стала ходить мимо меня. То на кухню зайдет и назад, то в ванну летит.
Я прекратила гимнастику. Поняла, это – вызов! Спросила:
- Евгения Ивановна, Вы нарочно свою пробежку делаете, чтобы мне мешать?
И поднялась с пола. Она буквально взорвалась, истерично оорала:
- Я в своем доме делаю что хочу!
- Ну, это не Ваш дом, Вы его Леве подарили, теперь он владелец квартиры, а я жена его, если Вы помните. Так что давайте жить дружно!
Старуха промчалась в свою комнату и стала опять громко молиться.
Лева в это время вставлял новый замок в дверь и прекрасно слышал все наши переговоры. Он швырнул молоток на табурет и заорал:
- Заткнитесь, Вы мне надоели! Обе!
Я постояла некоторое время и, взяв сумку на ремне, положила в нее все свои документы и украшения, переоделась, и молча пройдя мимо Левы, вышла прочь из этого дома.
К этому времени Лева не раз ездил в Польшу, Москву за товаром и ехал в Усинск торговать серебром. Я категорически отказалась заниматься торговлей:
- Торговать будешь один. Я займусь тем, что люблю – архитектура, проекты, дизайн, живопись. Я получаю хорошую пенсию, и с меня довольно того, что в наш бизнес вложены деньги от продажи моей квартиры. Так что работай! Я выбрала творчество!
Пенсию я откладывала на книжку. Поэтому действовала решительно - пошла в сберкассу, сняла часть денег и отправилась в Нижний Новгород. Купила билет на вечерний рейс во Владивосток. Времени до самолета была уйма, и я решила вернуться в Балахну, чтобы окончательно понять, правильно ли поступаю. Надо поговорить с Левой. Подходя к дому, увидела его, он шел домой, Я его окликнула:
- Ты откуда?
- Ходил за сигаретами. Ты чего вытворяешь, потерпеть не можешь? Мать мне такое устроила!
- Да ты ведь слышал все! В чем я виновата?!
- Да пошла ты! Надоели мне ваши склоки!
- Ах вот как?! Я терпеть не буду!
Повернулась и пошла прочь. Пройдя несколько шагов, оглянулась, Он шел в сторону дома. Ну, вот и все! Надо лететь к маме.
Все девять часов полета мысли роем метались в мозгу – про котика и картины, оставленные в Балахне. В самолете было так тяжко, что не могла ни есть, ни спать. Больше ни о чем не жалела, убежав налегке в легкой ветровочке.
Мама очень обрадовалась. А когда я ей рассказала, что произошло, утешила, произнеся любимую свою поговорку:
- Все что не делается – все к лучшему! Не горюй, ты же сильная, как решишь, так и поступай. Но - думай хорошенько.
Юля и Лариса тоже обрадовались. А сердце мое изболелось, очень жаль было любимого котика, оставленного на эту семейку. Лева, конечно же, запьет, и все пропьет, а я, сердобольная, опять не устою и рвану на помощь. И росло сомнение – может надо все-таки возвращаться, не время пока? - слишком дорогая цена. Даже понимая рассудком, что жизнь с Левой мне мало хорошего светит, я рвалась на кусочки. Все любовь – мука распроклятая. Твой выбор, девочка – или пан, или пропал. И поняла, не созрела я разорвать этот узел!
А во Владивостоке рванули взрывы на складах боеприпасов в черте города. Из маминой квартиры от взрывов стекла дрожали. Лариса, жила на опасном расстоянии от места происшествия, я позвонила ей:
- Как у вас дела?
- Жду сообщения по радио по эвакуации. Приготовила сумку с вещами, шубу надену, возьму деньги, золото, документы, бутылку водки и отправлюсь к Раисе.
- В шубе-то жарко!
- А вдруг пригодится!
- Дай Бог, не пригодится! Ну, звони, если что.
Спасатели четко сработали, в течение трех дней локализовали пожар. А над бухтой Золотой Рог медленно летал огромнейший пузатый как шмель вертолет МЧС.
Я послала Леве телеграмму, что вернусь в среду. Посетила китайско-вьетнамскую барахолку, наполненную невиданными товарами. Купила классные джинсовые куртки и кое-что из одежды. Восточных товаров в Балахне не было, а Восток – дело тонкое, он покруче средне-полосатых российских равнин.
Вернулась в Балахну с огромной сумкой на колесах. Левы не было дома, он поехал в Москву за товаром. Старуха вела себя спокойно, ни о чем не спрашивала. А мой котик вел себя так, словно я его очень обидела, Царапался, чего раньше не бывало, и не давался в руки. Я поняла – тосковал, думал, что я его бросила и ему было плохо. Видно, натерпелся со старухой, она его даже в комнату не пускала. Но я растопила его обиду, быстренько завоевав его любовь. Вкусненько покормила и он под мои ласковые слова, поцелуи и поглаживания, растаял, улегся на коленях и замурлыкал свою вечную песню, глядя мне в глаза и поглаживая меня лапкой, выпуская коготочки.
- Да как же я могу тебя оставить, мой любимый котинька? Я же все смогу и все улажу! - иначе и быть не может. Все у нас будет хорошо.
На следующий день приехал Лева, привез новую партию серебра. У нас все было налажено – купили в Москве или в Польше, разложили – развесили все по картонкам, определились с ценами и – в Усинск. В Балахне торговать было невозможно - денег у населения было мало. Какое там серебро, на житье не хватало! А в Усинске все шло просто на «ура».
Поезд из Нижнего до Усинска шел два дня. В пятницу вечером садишься на поезд, а утром в воскресенье прибываешь в Усинск. Останавливался Лева у соседки по квартире, привозя ей за проживание дефицитные продукты.
В воскресенье надо было побегать на разведку по киоскам, и с понедельника вперед по объектам города и промзоны с сумочкой на пузе для серебра. И так каждый день до вечера в пятницу, а в субботу на поезд в обратный путь. Доход был обалденный. Мы настроились на покупку квартиры! Деньги накапливались довольно быстро.
Со старухой склоки продолжались, но мы уже слаженно огрызались, давая отпор и отстаивая свои интересы. Ничего хорошего, полный бедлам с натянутыми нервами! И он неизбежно привел к взрыву. Очередная склока, заваренная старухой на пустом месте, закончилась внезапно. Разъяренная, она кинулась в свою комнату, выскочила и, подбежав ко мне, кинула на стол пакет с деньгами:
- Все! Вот мои похоронные! Прощайте!!!
И рванула в ванную. Я оторопело постояла и, подойдя, подергала ручку двери. Закрыто. Из ванны слышались истеричные визгливые крики. Я сообразили, что она собирается делать и крикнула Леве, который спокойно курил на кухне:
- Лева, немедленно тащи топор! – руби дверь! Беда!!!
Лева заметался, нашел в ящике для инструментов топор, кинулся к двери, и стал неумело долбать крепкую дубовую дверь.
- Да не там! Бей не в раму, дырку бей возле крючка, где тонкие доски! – орала я.
Наконец он проломил дверь и, просунув руку, откинул крючок. Дверь распахнулась. Старуха с петлей на шее, стояла на унитазе, и когда Дева добрался до нее, повисла. Лева подскочил и подхватил ее на руки.
- Держи выше! Нож принесу! – орала я.
Вернулась и перерезала веревку. Старуха обмякла в руках сына. Он вынес ее до дивана. Я командовала:
- Делай что-нибудь!!! Я - в скорую и милицию.
Помчалась и вернулась с участковым на машине. Скорая уже уехала. Старуха, с синим следом от веревки на шее, деловито подметала в совок мусор от выломанных щепок.
Я на дрожащих ногах дотащилась до стула. У-фф! Кружка с водой ходуном ходила в моих руках.
Участковый допросил старуху и сказал:
- Ну, пойду, теперь сами разбирайтесь. Надеюсь Вы, Евгения Ивановна, больше ничего такого не будете делать, а? Да не упрямьтесь, у меня дел много, чтобы Вас уговаривать! Пообещайте, я так не уйду!
Она немного покобенилась, но сказала, что больше не полезет в петлю. Милиционер ушел.
Мы с Левой и Вальсом вышли на улицу. Посидели молча на лавочке на берегу Волги. Лева сказал:
- Зря мы поторопились дверь ломать!
- Да ты что! Как ты можешь?!!
- Да я мать свою знаю и просто ненавижу ее! Она нам житья не даст, надо снять квартиру и пожить, пока купим свою. Я слыхал, у одной знакомой сын в армии, квартира его свободна, в доме на берегу Волги пятиэтажка с лоджиями.
- Отлично! Немедленно договаривайся.
И мы через два дня переехали в квартиру с видом на Волгу, где прямо от дома было пять минут до пляжа.
Наступила спокойная жизнь. Лева навещал мать иногда по долгу, не по желанию. Хорошо, что она не отравляла ему настроение. Он из Польши привез роскошную мебель невиданной красоты. Мы себе кое-что оставили, остальное хорошо продали. Летом купили однокомнатную квартиру. Надо было матери предложить переехать в нее, а нам в Левину, где она жила, но я не сообразила. А потом мы эту квартиру обменяли на двухкомнатную сталинку в том дворе, где жила мать и переехали в нее.
Как-то, выходя из автобуса, я почувствовала резкую боль в бедре. Так возникла моя болезнь.
Я писала картины. В краеведческом музее организовала персональную выставку, они понравились начальнику РСУ. Он узнал, что я архитектор. РСУ занималось ремонтами и реконструкцией зданий, и я стала подрабатывать там в качестве консультанта. Мне выделили комнату для мастерской, где я делала эскизы по реконструкции, учила строителей приемам отделки помещений с использованием декоративных штукатурных смесей и способов, дающих фактурную поверхность. Делала проекты входов в здания, перепланировку помещений и цветового решения.
Платили натурой, в результате чего мы получили новые ванну, унитаз, две раковины и газовую плиту для нашей квартиры, а рабочие РСУ все установили и ремонт сделали.
Я консультировала РСУ, когда они ремонтировали квартиру первого мэра Балахны. Я с ним общалась перед тем, как он взялся за строительство дороги центральной улицы города. Когда мы приехали в Балахну, вдоль этой дороги не было бордюров и были сточные канавы. Я предложила их убрать, а центральную площадь приподнять. Памятное место в честь воинов, погибших в Великой Отечественной войне, превратили в площадку с вечным огнем, установили гранитные плиты с барельефами героев и фамилиями погибших балахнинцев. Быстро укатали асфальтом дорогу до центрального парка, где построили красивые ворота и ограду. Вдоль дороги появились металлические ограждения с полосой зелени.
Хороший был мэр! Церкви реставрировал. А вскоре убили мэра! И убийц , как водится, не нашли. После него мэры, сменяя один другого, старательно разоряли Балахну, передали часть функций Балахны Городцу. Каждый новый мэр старался набить карманы. Был постоянный раздрай среди депутатов. До царя далеко! После первого мэра застой и перетягивание каната во власти продолжалось многие лета. Балахна отставала в развитии перед всеми городами области, к власти пришли коррумпированные, нечистые на руку чиновники.
Кроме консультаций в РСУ я сделала начальнику проект дома отдыха в Сокольском. Он в пятницу пригласил меня к себе и попросил до понедельника сделать проект. Это за два дня то! Ну, я все могу! – согласилась, в связи с чем, не церемонясь, запросила двойную цену - миллион. Он понял и согласился. Я съездила на место строительства и в понедельник пришла с готовым проектом.
Николай Борисович был доволен. Любовался проектом, пока я объясняла. Потом помолчал, выдержал паузу и вытянул из нагрудного кармашка пачечку десятитысячных купюр в банковской упаковке - миллион. Пожал руку и сказал:
- Вы меня потрясли! Спасибо, Светлана Петровна, за такой красивый проект! Не ожидал, что это можно сделать за два дня. Вот это архитектор!
А потом я еще кое-что делала по интерьерам, картины писала и даже продавала. Когда хотелось повидать друзей, ездила с серебром в Усинск.
Мы купили собаку. Левин друг юности, в Нижнем Новгороде, нашел нам породистого щенка – восточную овчарку с отличной родословной. Звали его Вальсом. Когда мы привезли его в Балахну, вошли в квартиру и Лева отпустил Вальса на пол, встречающий нас Марфут мигом отреагировал на незнакомую зверушку – отхлестал приветливо вилявшего хвостиком песика по мордам. Месячный щеночек жалобно заскулил. Мы схватили его и оттащили от свирепого кота. Лева осмотрел щенка:
- Цел! Хорошо, что глаза не тронул.
Долго нам пришлось следить за ними, чтобы Марфут не трогал Вальса. Но Вальс рос, а кот, несмотря на то, что щенок становился все больше и больше, остался старшим, первенства не уступил и Вальс уважительно подчинялся этому маленькому командиру.
Жили без старухи спокойно и счастливо. Лева ездил с товаром, я писала картины. Много времени уделяла здоровью. В поликлинику сходила, чтобы узнать диагноз, который был беспощадным. Но я знала, что медицина не поможет и стала усиленно изучать книги известных миру целителей, которые исцелились от страшных болезней и учили многому. Книг появилось великое множество обо всем, в чем раньше был огромный дефицит. Мне было очень интересно узнавать, что такое человеческий организм, на что он способен, как надо жить в ладу с ним, с любовью и вниманием обращаясь с ним, слушать его и понимать, что надо делать, чтобы быть здоровым. И вообще я утоляла голод по хорошей литературе – художественной, познавательной, о философии, психологии.
Мне открывался потрясающий мир знаний через множество книг, ранее не издаваемых в СССР. Я жадно впитывала в себя этот волшебный источник познания Мира и себя. Духовная мудрость качественной литературы питала мой ум и красноречие. Бесконечно благодарила еще почти не известного мне Бога за то, что Он дает мне эти знания. Я становилась уверенной, что одержу победу над страшной болезнью, надежду на которую медицина исключала. Не зная, как длинна будет моя дорога, я шла по ней, полной взлетов и падений, разочарований и надежд. Но веры не теряла и постигала драгоценные знания, становясь все более упорной и одержимой в своем желании стать здоровой. Ничто не смогло свернуть меня с этого моего крестного пути.
Я всегда смотрела на мир с верой, любовью и надеждой, что у меня все получится, что хочу. Шла до конца, до победы. Но на этом отрезке начала пути для меня все еще было впереди. И мы были счастливы. Квартира мне не очень нравилась – вид из окна, проблемы с водой на четвертом этаже – это было некомфортно. И тут мать Левы предложила нам продать нашу квартиру и переехать в ту, где она жила, а ей купить однокомнатную. Это было здорово! – переехать на второй этаж с хорошей планировкой и видом из окна. Я согласилась. Сказала только:
- Лева, ну ты же понимаешь, что эта квартира куплена на деньги от продажи моей усинской квартиры, а переедем мы в квартиру, собственником которой являешься только ты. Ты должен подарить половину мне, чтобы все было честно.
- Ты что, сомневаешься?!! - да я так и сделаю, об этом не может быть речи.
И мы все решили. Риэлтером оказалась одноклассница Левы Ирина. Нам повезло, мы одновременно решили вопрос с куплей однокомнатной квартиры для матери и продажей нашей квартиры. При этом я как-то не сообразила, что надо было одновременно и дарственную мне оформить. Прошляпила, дура набитая, создав массу проблем.
А Ирина попросила Леву дать ей в долг 1000 долларов. Мы согласились, Лева потребовал, чтобы она написала расписку, где обязалась платить 10 процентов за каждый месяц просрочки, если не отдаст долг через месяц.
Мы переселились и сделали ремонт. Я хотела купить машину, но Лева сказал – успеем, надо обставить квартиру. Я согласилась. Купили по высшему классу кухонный гарнитур, мягкую мебель, роскошные люстры, дорогие светильники из Тайланда и прочее. Бизнес шел на ура, мы покупали себе одежду, обувь, жили на широкую ногу, откладывая деньги на развитие бизнеса.
Вальс месяц был на учении в Нижнем Новгороде. Оказалось, собаковод работал ночным сторожем и брал с собой Вальса. Мы случайно об этом узнали и сразу же забрали его. А Вальс простудил уши, видно, спал на земле или был под дождем. Уши вылечить до конца не смогли, и они изредка болели. Кроме того Вальс подхватил чумку. Лева вылечил его сам, пес поправился. Больной лежал на коврике возле кровати, а кот всегда лежал на кровати, наблюдая сверху за Вальсом страдальческими глазами.
Жили спокойно, пока для Ирины не наступил срок отдачи долга. Она отказалась, просила подождать, как она сказала - неопределенное время. Отказывалась вернуть долг и проценты, а деньги нужны для бизнеса. Левка от этого весь извелся, не спал ночами, караулил ее возле дома, пытался воздействовать с помощью ее отца – все зря! Эта стерва держалась по-хамски и нагло отказывалась исполнять договор.
Но опер не бывает бывшим. Лева провел расследование и выяснил, что Ирка – мошенница еще та! - у всех занимает деньги и не возвращает, у нее какая-то крутая крыша, и не видать нам больше 1000 долларов! Лева разыскал старого приятеля-мента Игоря. Тот, как оказалось, имел нелегальную контору по выбиванию долгов - обычное дело для афганцев, военных брошенной армии новой страны, ментов и отморозков из бывших зэков. Лева встретился с ним и договорился. Дело-то было не совсем законное, да еще и выбивать деньги у такой оторвы и мошенницы. Лева говорил:
- Она способна на любую подставу, так что дело непростое! Но если не рискнуть, то денежки тю-тю. Ничего, прорвемся, Игорь человек надежный.
Два человечка Игоря пасли Ирку неделю, настойчиво предлагая отдать долг. Она стойко держалась и в милицию не обращалась - рыльце у нее в пушку по уши. А потом Игорь позвонил Леве, чтобы он пришел «на стрелку» с Иркой на берегу Волги. На встречу Лева шел, как Штирлиц - Игорь приставил к нему своих молодчиков. Ирка тоже появилась в сопровождении двух бритоголовых амбалов. На пустынном берегу две группы остановились на расстоянии, как в кино. Потом бандюки приблизились друг к другу и, поговорив минут десять, разошлись. Результаты Леве телохранители сообщили коротко:
- Жди!
Через два дня позвонили в дверь. Парень от Игоря сказал:
- Жди полчаса.
Через полчаса явилась Ирка. Вошла молча, не здороваясь. Лева пропустил ее на кухню, дал мне знак исчезнуть. Вскоре он выпроводил ее, показал мне расписку и 1000 долларов. В расписке было написано, что 10 процентов комиссионных она вернет через месяц, а если нет, то за каждый день просрочки будут капать проценты от суммы долга. Не успели порадоваться, опять звонок. Лева вышел, вернулся и, отсчитав пятьсот долларов вышел. Вернулся и сказал:
- Вот такие пироги с котятами!!!
- Ну что ж, от худой собаки - хоть шерсти клок! Ты же знал! - думал, что твой давний друг пощадит?
А потом я вспомнила, что пора дарственную на квартиру оформить, наконец-то.
Левочка побегал по Балахне, подготовил бумаги, и мы отправились в Нижний Новгород, где нотариус делал документы для балахнинцев, так как в Балахне к нотариусу надо было записываться и долго ждать. Приехали, и оказалось, что нотариус сегодня не принимает.
Внутренний голос шепнул – кирдык!
Вернулись домой, мать звонит, просит Леву прийти. Он пошел. Вернулся – на меня не смотрит, молчит. Я спрашиваю ласково:
- Ну что, Левочка, мамочка сказала – не делай этого?
Молчит.
- Ну, говори, я ведь и так знаю!
- Да! – коротко ответил мой муж.
- И ты поступишь, как она хочет?
- Да!
Я больше ничего не спрашивала. Дальнейшие разговоры ничего бы не исправили. Между нами возникла стена отчуждения. Так меня лишили права на квартиру, купленную на деньги от моей усинской квартиры и на бизнес и покупку квартиры для его мамочки. В результате доверчивости и слюнтяйства я профукала квартиру! Что будет дальше – не знаю пока! Я все-таки не теряла надежды, что все будет хорошо. Его одноклассницы девчонки мне говорили:
- Как Лева изменился, женившись на тебе. Раньше как алкаш пил, а приехал – другой человек. Да еще свой бизнес! Он так тобой гордится, столько хорошего рассказывал про тебя, не скрывая, что ты старше его.
- Ну, еще бы! Он далеко не дурак! Если бы его не турнули в Якутске из милиции из-за деток высокопоставленных родителей, дослужился бы до генерала. В Академии не дали доучиться, загремел.
Испытания на прочность, доверие и честность Лева не выдержал. Впрочем, я не могла не заметить этого, я закрывала глаза на то, что было явно и что особенно проявилось, когда мы были у бабки в Казахстане. Но жизнь продолжалась, думала – рассосется как-нибудь. Время покажет, рассудит и расставит по своим правилам. Ничего ведь пока не меняется, живем нормально, не пьет!
В мае я решила съездить в Усинск с серебром, захотелось встретиться с друзьями. В Усинске в это время была еще зима. Я побегала с серебром, успешно распродала почти все и в пятницу возвращалась к Наде, у которой остановилась. На тротуаре возле дома увидела тельце замерзшей кошки. Сердце мое сжалось от предчувствия. С болью отреагировала моя обостренная интуиция! Прибежав к Наде, напилась чаю и занялась подготовкой к утренней поездке домой. Внезапно Надя позвала меня к телефону. Звонил Лева. Опять тревожный толчок.
Лева заговорил, он был изрядно пьян. Весь в слезах и соплях сообщил, что пропал Марфутик. Бессвязно рассказывал. Кота нет дома уже два дня, и он его не может найти.
- Да ты пьян, мерзавец! Как ты мог сорваться?! - три года не пил, козел!!! Я убью тебя, если кот не найдется, алкаш, гад, мерзавец…
После кошмарной ночи, утром я отправилась на поезд. Всю дорогу, лежа на полке, лила слезы и умирала от страха, представляя всякие жуткие картинки, которые могут произойти с котом. Да еще и этот Лева, мерзавец, запил. Ни с кем не разговаривала, есть не могла. Приехав домой, кинула сумку в прихожей и сходу отхлестала подонка по щекам. Его похмельная опухшая морда вызывала такую ненависть, что я еле заставила взять себя в руки, чтобы не схватить сковородку и вмазать мерзавца по башке. После душа помчалась на поиски кота.
Неделю с утра до вечера бродила по дворам, заглядывала в окна подвалов, звала Марфутика, расспрашивала людей, расклеивала объявления. Однажды показалось, что увидела его в окне подвала, вроде прошел. Много чего казалось, да все не то оказывалось. Люди говорили, что видели его в подъезде дома напротив. Я там была, расспрашивала, и узнала, что Лева там, оказывается, бывал без меня. И чего он там бывал? – подумала, но не до того было, чтобы сообразить.
А через неделю прибежала знакомая и сказала, что Марфут возле ее дома сидит. Левка помчался, схватив горсточку корма.
Я кругами ходила, меня трясло в нетерпении. Полчаса ждала, а потом – звонок в дверь и Левин голос:
- Света, держи Вальса!
И вошел, спустив на пол любимого кота. Я схватила его, грязного, нечесаного, с репьями в грязной шерстке, холодного, гладила и целовала. Причитая, поставила перед ним блюдечко с теплым молоком, кусочки мяса. Бедный кот жадно ел, а Вальс лег перед ним, вытянув навстречу коту лапу. Потом я теплой водой обмыла котика, завернула в махровое полотенце, отогрела, осушила и отпустила на ковер посреди комнаты. И мы, счастливые, сидели, с умилением глядя, как наш кот приводил в порядок свою шерстку. А Вальс лежал возле кота, вытянув к нему лапу, и не спускал влюбленных глаз со своего маленького друга.
Котик немного поболел, простужен был, ночи были холодные, и еще у него была огромная, с грецкий орех шишка под глазом. Лева сказал, что, наверно кот дрался с крысой. Но все прошло и Марфут с Вальсом опять устраивали гонки по квартире, на которые Вальса провоцировал кот. Он дергал лежащего пса за хвост и за уши, бил лапой по лбу, пока тот не срывался за ним в погоню. Счастливые, мы отблагодарили знакомую, нашедшую кота, подарив ей коробку конфет и бутылку шампанского.
От мамы из Владивостока пришло письмо, что моя племянница Юля вышла замуж и живет с мужем в гостинке. А у Ларисы созрела идея, чтобы мама с Юлей обменяли мамину квартиру и их гостинку на двухкомнатную квартиру и жили вместе. Вот так финт! Это значит, Лариса будет жить одна в двухкомнатной квартире, где до того жила с Юлей, а старенькая больная мама пусть живет с молодоженами. Глядишь, у них детки появятся! - вот будет у мамы радость то и забота о правнуках. Ай да, сестрица, ай да молодец! Какая разумная дочка у моей мамы! Я написала маме - пусть приезжает к нам, если хочет, но никаких молодоженов, пусть Лариса сама о них позаботится. Маму жить к себе ей в голову как-то не пришло.
А Лева благополучно челночил, привозил из Польши качественную одежду и обувь для нас. С безупречным вкусом безошибочно выбирал вещи для меня. Я просто удивлялась, как он тонко понимал, что мне надо! Кроме серебра он уже покупал для продажи французские духи польского разлива, белорусский трикотаж, итальянские купальники, золотые украшения. Привез мне золотые крестик, цепочку, кулон, кольца, серьги, много серебряных украшений из Тайланда, изумительной красоты, с камнями-самоцветами.
Но моя интуиция продолжала меня беспокоить. Что-то происходит с Левой. Не давали покоя некоторые мыслишки, возникающие в голове ненавязчиво, как-то уж очень связывались все в один клубок. Например, подъезд, в который, как мне соседки сказали, Лева захаживал, и поэтому там надо было кота искать, вспомнилась смазливая молочница с рынка, которая жила в этом подъезде. Мы с Левой возвращались как-то с рынка, а она вдруг Леву окликнула, он пошел к ней, она что-то говорила ему, а потом с его плеча соринку сняла как-то по-свойски заботливо. Лева перестал меня звать на прогулку с Вальсом, один выскакивал. Что-то не то происходит! - кожей чувствовала. Неужели молочница?! Когда рано утром я приехала из Усинска и подходила к дому, в наших окнах свет не горел, а домой пришла, свет был зажжен, Лева одетый меня встретил, кровать заправлена, словно не спал. Это как же он успел? А я когда я подходила к дому, в подъезд, где жила молочница, баба юркнула, промчавшись мимо меня. Это что, кот за дверь - мыши в пляс? Неужели у моего мужа-импотента возникла любовница, молочница? Не с ней ли Левочка присосался к бутылке, запил и кота проворонил?
Я нашла Левиного друга, который к нам изредка заходил.
- Валентин, скажи-ка, что за баба у Левки образовалась? - только сейчас дошло. Да не строй из меня дуру, говори как на духу, все равно не ты, так бабы расскажут! Небось все, кроме меня все знают, как и положено.
- Ну, все так, Ольга-молочница в пятом доме.
-Ясно, догадалась, это с ней он запил?
-Да! Я шел мимо, он позвал из окна.
- И что?
- Пили - пили, потом он за бутылкой побежал, я ей говорю – чего ты лезешь, он Светлану любит. А она, мол, нужна она ему, старая хромоножка.
- Ах стерва! Я поняла, это было, когда кот пропал?
- Да, Лева сказал – Светлана убьет за кота.
- Кота нашли. Но мерзавца надо было сковородкой прихлопнуть, руки чесались! Жаль, не знала тогда, за что. Ну, спасибо, друг!
Все ясно. После того, как старуха устроилась спокойно в квартире, купленной на мои деньги, она ему быстренько вправила мозги и настроила как надо. Это же только слепой и доверчивой, как я, было невозможно усвоить, на что способна Левина мамочка. Одинокая старуха потеряла над сыном власть, он полностью подчиняется своей жене, которая старше его на десять лет! - да это же обыкновенная ревность, присущая таким матерям! Было же понятно, она меня терпеть не может, я ей как кость в горле. И вот – добилась своего.
А Лева понял, что он властен надо мною, оказавшейся без права на квартиру, и показал свое истинное лицо. Вот только интересно одно – он же импотент! Молодой женщине это надо, может она его воскресила? Ну, вот никак не могу этому поверить! Видно пьет чудодейственные стимуляторы, о чем кричит реклама по ТВ, чтобы окончательно себя угробить!
В июле мама прислала письмо, где написала, что Юля разошлась с мужем и нашла обмен их с Ларисой квартиры на Санкт-Петербург. Вот молодчина! Я любила Юленьку и считала ее умницей. Мама писала, что они зовут ее с собой, но она решила поехать ко мне. Очень хорошо, правильно решила. Пусть приезжает. Вскоре мама прислала телеграмму, что прилетает в Москву. Я приехала встретить ее в аэропорту, и вечерним поездом мы приехали в Балахну.
Вот так все свалилось на меня – мамин приезд и Левина измена. Мне надо искать маме квартиру, а это непросто, так как все ждали дефолта и рынок квартир отреагировал моментально - спрос увеличился и цены понеслись вверх.
Лева не звал меня гулять с Вальсом. И при маме не пил. А когда он уходил с Вальсом, я под разными предлогами бежала как дура, проследить, где они ходят с разлучницей. Даже похудела от ревности – сплошной клубок эмоций, теряла над собой контроль. Даже мама заметила:
- Чего ты такая нервная! Ревнуешь? Есть повод?
- Тебе показалось, все хорошо.
Вскоре Лева уехал в Усинск с товаром. В день приезда утром не появился. Что-то случилось? Я занервничала. Явился к обеду. Пьяненький, и без вещей. Сел в прихожей и говорит:
- Я ухожу от тебя, я полюбил другую женщину, и буду жить у нее с Вальсом.
Я молчу. Мама сказала:
- Лева, ты с плеча то не руби, подумай хорошенько.
- Я подумал. Она всегда командует!
- Ну, так что? Муж – голова, жена – шея, зря не повернет. Ладно, сами разбирайтесь.
Мама ушла. Я спросила Леву:
- Вещи где, деньги и серебро любовнице оставил? Квартиру у меня грабанул, так еще и бизнес пропьешь с молочницей? Я ведь все про нее знаю, не одного дурака уводила. Обчистит и сбежит, а козел назад к жене с пустыми карманами. Подлец ты и мерзавец, Левочка! Топай, скатертью дорожка, не нужен ты мне. Пить начал? - сопьешься и пропадешь! – это я тебе обещаю, запомни!
И ушла на кухню. Он собрал свои вещи в сумку, взял Вальса и ушел. Ладно, козел, переживу. Пенсия у меня большая, с мамой хватит. Все будет тип-топ, мне чем хуже, тем лучше. Господь со мной! И я с головой окунулась в поиски квартиры маме. Нашла до дефолта. И ведь именно в том доме, в котором хотела жить, когда мы искали себе квартиру. В центре, четвертый этаж, вид из окна на запад, на закаты, обалденно прекрасные, Волга в десяти минутах от дома. Приехал мамин контейнер с вещами, я за неделю сделала полный ремонт – замки сменила, полы застелила линолеумом, светильники повесила, все покрасила, наклеила обои, мебель расставила. Мама успокоилась. Одна проблема решена. Теперь можно и с собой разобраться, как жить дальше.
А Лева, когда уезжал в Польшу или Усинск, приводил ко мне Вальса, чему я была рада – скучала по собаке. Марфут с Вальсом и мама – вот моя забота.
Это было тот год, когда весь мир с интересом следил за таинственной кометой Хейли-Боппа. Мы с Вальсом гуляли по освещенному скверу до ночи. И я смотрела на эту космическую гостью в небе. Она была прекрасна, эта хвостатая неземная красавица, про которую говорили, что она приносит несчастье. А я любовалась ее роскошным хвостом и головой, которая светилась, словно покрытая жемчужной пылью. И не могла поверить, что это мое любование ею может повлиять на мою жизнь. Но подсознание интуитивно подсказывало мне, что наступает тот год девятилетнего цикла, когда моя жизнь сделает крутой поворот, и это произойдет в апреле. Произойдет то, что сокрушит все, вместе с последней надеждой, и придется заново делать усилия, чтобы найти верную дорогу в неизвестность. Выжить, бросив в костер старую змеиную шкуру, чтобы вновь подняться ввысь через воскресение.
Меня все мучил вопрос - а что дальше? А дальше все продолжало полыхать со все разрушающей силой - жгучая обида и ревность, боль и страдания, слезы в подушку перед сном, наматывая сопли на кулак. И чего же тут больше – обиды от предательства и обмана, что доверилась подлецу, или дурацкая ревность, и не проходящая бестолковая любовь? Где мои мозги?! Совсем отшибло! - не иначе как голову снесло. Глупое сердце, молчи, надо включить мозги и решать, что делать.
Главное, я поняла, что я ничего пока не понимаю. В то, что Лева совсем от меня уйдет, не верила. Но, стал пить! - это кранты. Не остановишь, все пропьет, сволочь, все под откос пустит! Эта стервозная бабенка выпотрошит его до нитки. Ей наплевать что импотент, главное – деньги выкачать! А потом пусть алкаш возвращается ко мне, старой дуре.
Думай, думай, дорогая! Квартиру прошляпила, шансов нет, не отдаст. И через суд не докажешь - деньги добровольно отдала на мамочкину квартиру, на слово поверила и осталась ни с чем. Нет, я бы что-то придумала, в суд бы обратилась, свидетелей нашла! Но я никогда не цеплялась мертвой хваткой за деньги. И потом, это такая тягомотина! Я бы дожала, доказала бы, но – противно же все это, а главное - трата денег, уймы времени и нервов. Не хватит меня на это! Так что не стану руки марать. Да пошли вы куда подальше, подавитесь, отольются вам мои слезы!
Обида жгла, не отпускала, била молотом по нервам, опрокидывало душу и разум. Как вразумить, разбередить совесть человека, у которого она с детства молчит. Лева всегда мог спокойно произносить слово – помоги. Потерял отца в подростковом возрасте, который, как я узнала, попивал. Все текло Леве в руки от мамочки, которая сделала его неспособным решать самостоятельно свои проблемы, инфантильным и духовно слабым. А я поверила ему и возомнила о себе, что могу изменить природу человека, что надо самому все делать, выкладываться, а не лезть на чужом горбу в рай.
Чего я только не придумывала! Доходило до абсолютного дурошлепства. Придумывала нелепые экстравагантные авантюрные поступки. Например, чтобы заставить его под страхом смерти исправить ситуацию - вот возьму и залезу на крышу Районного дома культуры на центральной площади города, встану на край и заору, собирая людей со всей округи, что мой муж подлый обманщик, завладел квартирой, запил, и уходит от меня. И я брошусь вниз, если он не пообещает вернуть квартиру. Вот такая чудная трогательная картинка торчала иногда перед глазами, от которой я сама веселилась, представляя этот спектакль. От этих мыслей, о том, что же мне делать, просто искры из глаз сыпались от напряжения и злости. А если они есть, то жди – тараканы в голове что-то да придумают, чтобы праздновать победу.
Думала, думала, как отомстить Левке. Размазать бы его, подлеца, на всю Балахну прославить, чтоб опозорился. И придумала! Я частенько писала статьи в газеты, и здесь редакция меня хорошо знала. И решилась. Красиво расписала нашу историю, где Он – подлец, мерзавец и обманщик, Она – влюбленная добрая доверчивая дура-баба. Подписалась пришедшими на ум инициалами А. Х. и отправила в газету. Ждала, ждала – не отвечают и не печатают! Успокоилась, ну и ладно, может к лучшему. А у меня всегда, когда выльешь переживания на бумагу, то вроде как отпустит, успокоюсь и забуду. Полегчало, стала смотреть на все так – да наплевать! Время покажет. В конце концов, я поняла, что это же безумие – не умея управлять собой, пытаться заставлять других плясать под твою дудку.
И все прошло, словно и не бывало переживаний, обиды, ревности, страха. Что теперь будет? Да все будет тип-топ! Если припрет - уйду к маме, буду о ней заботиться, она же старенькая, буду писать картины и еще много чего сделаю. Придет долгожданная свобода!
Наступал Новый год. К маме приехала ее сестра Нина из Казахстана. Лева был в Польше. И вдруг звонит мне оттуда:
- Привет!
- Ага! Чего звонишь, неужто побили, деньги сперли, обокрали?
- Да ладно тебе! Я вот что звоню – хочу вернуться домой. Дурак я, прости!
- Ну, возвращайся, раз дурак. Квартира твоя – имеешь право, чего спрашивать.
- Давай начнем сначала, прости меня!
- Что, карман опустел? - помогай, Рыбка золотая?
- Ну, прости дурака!
- Да черт с тобой, делай что хочешь. Мне все равно.
Приехал, привез подарки, в холодильник выгрузил уйму еды заморской и пять бутылок водки.
- А это зачем? Пить будешь - к маме уйду.
- Да не буду, это я раньше купил, ну не выбрасывать же!
- Я бы выбросила, не жалко!
- Да ладно, не буду пить.
- Посмотрим! Пока не верю.
Опять мы мирно гуляли с Вальсом в сквере, где свет фонарей золотил искры снежинок на сугробах, а над нами был черный небосвод, усыпанный звездами. Хвостатой красавицы Хейли-Боппа уже не было, улетела. А как же я, что она мне оставила? За два дня до Нового года Лева утром пошел на рынок, а я спустилась проверить почтовый ящик. И о, Боже, газета! Я развернула, чутьем зная, что там моя разгромная история.
Так оно и есть – напечатали, полтора месяца не печатали, и вот, видно как новогодний подарок читателям подсунули это мелодраматическое чтиво - русскую Санту-Барбару. А главное – как во время-то!!! Пролетела глазами - все напечатали, не изменив ни слова. Да, красиво получилось, хлестко, беспощадно и иронично, насмерть мужика опозорила. И - абсолютно узнаваемо про кого. Если Лева прочтет – его убьет наповал, это уж точно. Что теперь делать? Не успела отозвать! - не ожидала, что напечатают. Да, такой красивый сюжетик к Новому году как не пропустить! - припасли изюминку к празднику. Так, газету спрятать, старуха газету не выписывает, тут можно не бояться, Про кого написано догадаться можно только тем, кто знает нашу историю, я ею делилась только с подругами в Усинске. Только отправила газету в мусорное ведро, появляется Лева. Молча вошел, на меня не смотрит. Ясно, прочел!
- Ты чего такой?
- А ты не знаешь! Я к тебе вернулся, а ты на всю Балахну меня прославила! Ну, спасибо! Не ожидал!
- Что, узнаваемо? Да я давно написала, думала – не напечатают, а они вдруг… Да ладно, никто же не поймет, не знает про кого это.
- Ольга знает, вычислила, и мне газету на рынке подсунула.
- Да я же под псевдонимом, и имен не называла.
- Она поняла, что это ты про меня.
- Так там чистая правда, ни словечка лжи. А твоя подруга, значит, не сомневается, что этот мерзавец – ты?
Лева собирал сумку. Уложил вещи и стал потрошить холодильник. Отправил в сумку все польские продукты, предназначенные к Новому году и бутылки с водкой. Все выгреб, даже сосиски, недавно купленные уже здесь.
- Надеюсь, ты мясо для Марфута и Вальса не прихватил? А подарки, которые мне привез, не забыл забрать?
Он молча закинул сумку на плечо и, бросив на тумбочку ключи, вышел. Я осталась с Вальсом и Марфутиком встречать Новый год. Маме с Ниной ничего не сказала, чтобы не огорчать. А вечером следующего дня Лева явился с вещами. Позвонил, я открыла дверь. Он стоял на пороге, пьяно покачиваясь, в распахнутой куртке, под которой была белая рубашка и жилет с влажными пятнами от водки, судя по запаху. А в незастегнутой сумке, брошенной на пол лестничной площадки, торчал скомканный костюм, тоже облитый, и две бутылки водки, одна – разбитая. Я молча оглядела все это и, отпихнув ногой сумку, быстро закрыла дверь на ключ. Через дверь проорала:
- Пошел вон, козел!
Он, матерился, грозился, стучал ногами в дверь, но я не отвечала. Потом все стихло. Было около десяти вечера.
Телефонный звонок. Нина на проводе:
- Света, что случилось? Лева тут ломился к нам, скандалил, говорил - ты его не пускаешь домой. Он тут на весь подъезд орал, я такого мата не слышала вовек. Сосед его образумил и он ушел, сказал, что пошел в милицию. Что случилось?
- Ладно, потом расскажу, кто-то звонит в дверь, наверно – пришел.
Я открыла дверь. Милиционер. Сказал:
- Ваш муж жалуется, что Вы его в собственную квартиру не пускаете. Поедем разбираться.
Приехали. В отделе сидит троица Лева, старуха и Ольга. Все хором орали на меня вместе с участковым, который с трудом пробивался через этот оркестр и объяснял мне, что неважно, пьян ли муж, хулиганит ли он, но нельзя воспрепятствовать ему войти в собственную квартиру. А я просто сбоку припека, и нечего творить произвол. Я молча слушала этот спектакль.
Шум утих, протокол подписали и мы вышли. Я пошла домой, думала, они отвалят, а они следом приперлись, и эта троица выплеснула на меня все возможные оскорбления, подкрепляемые отборным мужицким матом, причем бабы были особо изобретательны в этом. Пообещали ноги переломать и вообще, выставить на улицу. Даже Вальс не выдержал и ощерился в рыке, когда Лева махал руками перед моим носом. Поняв, что я под защитой, они заткнулись и отступили. Я взяла Вальса за ошейник и пообещала гостям удержать его, если немедленно уберутся. Что они и сделали, друг за другом паровозом торопливо отступая за дверь. По пути Лева вытащил из розетки шнур с телефоном и прихватил с собой. Матюгнувшись в последний раз у двери в мой адрес, троица исчезла. Сволочь, телефон утащил. Но у меня был еще один в запасе, недавно одна подруга отдала за написанную ей картину портативную трубку с кнопками.
Была полночь, Я приголубила своих котика и песика, угостила их, чтобы стрес прошел и пошла в душ. Наутро позвонила маме, успокоила. Телефон с тех пор держала припрятанным и включала, когда надо было звонить. Следом за ограблением телефона, последовало следующее. Со мной уже не церемонились, ведь под защитой доблестной милиции наши мужья могли творить что угодно, семья дело святое, нельзя ограничивать свободу и влезать в отношения мужа и жены. Пусть хоть прибьют друг дружку, это их дело.
Произошло это бесцеремонное ограбление так. Неожиданно ко мне явилась любовная парочка. Я встретила их одетой, собиралась в магазин. Они вошли, как к себе домой, не здороваясь и не разуваясь. Неустойчиво протопали в спальню и забрали телевизор Toshiba, оставив мне большой Рубин. Лева открыл шкаф, вынул кое-какую одежду, связал ее пояском в узел, кинул на плечо, добавив свой роскошный красный велюровый халат. Кое-что покидали в сумку, которую взяла подруга. Все это делали деловито, переговариваясь, не обращая на меня внимания. После этого парочка, запинаясь об углы, потопала к выходу, успокоив меня:
- Пока хватит!
Прогромыхали по лестнице. Следом на улицу вышла я. Через весь двор, под пристальным оком любопытных соседей, которых на лавочках было достаточно по случаю солнечного дня, шел мой муж с любовницей к ее подъезду. Шли, старательно сохраняя равновесие, горделиво и пренебрежительно поглядывая на стариков и старух. Ольга держала пьяненького Леву под ручку, чтобы он шел устойчиво. Мой муж шел, увешанный через плечо рубашками, брюками и красным длинным махровым халатом, одна пола которого с рукавом металась от ветра, как знамя победы. Шапка на победителе была криво надвинута на лоб, и он шел, откинув голову вбок и назад, чтобы она не свалилась, неся перед собой телевизор и скользя ботинками по ледяным заплаткам на тротуаре.
А я стояла возле подъезда и наблюдала эту трогательную картинку, прислушиваясь к тому, о чем судачили соседи:
- Вот дурак-то, спутался с потаскушкой. Был как человек, а теперь – пьянь, клоун ряженый!
- Все пропьет с ней! Так жили хорошо, не пил совсем, а теперь не просыхает, алкашом стал. Ох, мужики, козлы дурные!
После этого парочка меня долго не беспокоила. А в феврале опять появился Лева с вещами, сказал, что ушел от Ольги, и будет жить дома. С тех пор я стала серьезно подумывать о разводе. Он ездил в Польшу. Жили как чужие. Я не спрашивала про серебро, про деньги и как идут дела. Как-то встретила Ольгу, она шла навстречу. И я не удержалась, с улыбкой участливо спросила:
- Что, и этот сбежал?
Она обернулась, полыхнула глазами, и злобненько оскалившись, заорала:
- Да нужен мне твой импотент!!!
Ого! Ну, как я и думала - опозорился! А эта сучка орет на всю улицу, хорошо, что рядом прохожих не было. Я ответила:
- Да, не повезло! - импотент тебе не нужен! Тебе нужны денежки импотента, коза драная!
Леве сказала об этой встрече. Он отвернулся и промолчал. А вечером, приведя Вальса с прогулки, сказал:
- Я спросил Ольгу о вашем разговоре. Она сказала, что этого она не говорила. Но я видел, что она соврала.
- Ну, еще бы! Ты же алкаш, тебе важнее пить, чем быть нормальным мужиком. Пока еще не так пьешь, как до язвы, но скоро не остановишься.
Так оно и было. Мне все это осточертело, и я решилась. Все хорошенько продумала. Итак, на чем держится брак, на каких основополагающих компонентов совместимости? Первое, конечно же – любовь, далее уважительное отношение друг к другу, дети – чтобы называться семьей и, конечно же, общие интересы, чтобы дуть в одну дудку. А какие у нас с Левочкой совпадения по всем пунктам? - как оказывается, совпадения отсутствуют, только разделительная полоса препятствий. Совместное счастье невозможно ка-те-гори-чески!!! Особенно от того, что касается интересов. Он поклоняется золотому тельцу, уверен, что квартирой он меня держит на поводке, может позволить себе пить, гулять, и наплевать ему на меня - просто я ему нужна как надежное плечо. Я для меня важно творчество, без необходимости зарабатывать на жизнь. Меня не прельстит ни денег, ни славы звон. И детей у нас нет. Значит, семья у нас никак не получится! И лучше развестись, иначе я буду несчастна. Прозрев, я как-то по-иному взглянула на свою жизнь. И – как отрезало! Любовь прошла, как не бывало, осталась одна жалость к нему, во что он превратился и продолжит падение. И приняла твердое решение о разводе. Сказала об этом Леве:
- Я решила сказать тебе важную вещь – я с тобой развожусь, не могу жить с человеком, которому больше не доверяю, ты все пропьешь, квартиру присвоил, я все потеряла, доверившись мерзавцу. Больше так жить не хочу, разделим все и - прощай. Думаю, мама от меня не откажется, перееду к ней с Марфутом. Жаль Вальса, но я с ним не справлюсь.
- Я отдам только то, что позволю!
- Да наплевать, подавись, я и не сомневалась. Напиши, что могу забрать, чтобы потом не придирался, ты же жлоб! Ты сделал свой выбор, а я свою жизнь больше не позволю ломать. Моя совесть чиста, жалко, что я любила тебя и жалела.
Он молча все выслушал, потом уехал в Усинск. Я сказала маме о своем решении. Спросила:
- Мама, ты не будешь против, если я приду жить к тебе?
- Света, ты все правильно решила, он же негодяй! А у меня вновь появится дочка!
По радости в ее голосе было видно, что моя дорогая любимая мама понимает меня.
Я перевезла свои вещи к маме, открыла выставку картин в Заволжье и дожидалась приезда Левы. На выставке были художники Заволжья, на организованном вскладчину застолье они устроили мне такой прием, что я удивилась. Столько добрых слов в мой адрес было сказано! Я просто не ожидала, что мои картины могут так понравиться. Была этому удивлена, так как считала свои картинки дилетантскими, далекими от того, что мне хотелось. До высокой планки пока как до звезд!
Наступил день приезда Левы из Усинска. Как же муторно было у меня на душе в то весеннее утро, когда я, встав рано, делала на ковре гимнастику. Вальс по обыкновению лежал возле меня, прикасаясь ко мне теплым боком, чтобы слышать меня. Это было невыносимо, я остро чувствовала, как неумолимо быстро пролетают минуты. Молила Бога, чтобы Лева задержался. И он действительно задержался на два часа, видно, зашел к подруге.
Пришел без сумки. Молча прошелся по опустевшей квартире. Заметно было – не ожидал, но, конечно же, узнал от Ольги, что я перевезла вещи, которые он позволил забрать. Проверял, не забрала ли лишнего, молча все оглядывая. Я подождала:
- Ну что, пересчитал? Ничего лишнего не прихватила? Хотя могла бы, все куплено на мои деньги. Да подавись! Мне воздастся, и тебе Бог выдаст за все, придет час расплаты. Ну, я пошла. Береги Вальса!
Погладила моего верного дружочка Вальса, поцеловала его морду с грустными глазами – он все чувствовал, мой верный пес, и вышла в переднюю. Мои дорогие Марфут и Вальс потащились следом. Там стояли две сумки. Одну я закинула на плечо, во вторую посадила Марфута. Кот недоуменно мяукнул. Я ласково потрепала и погладила Вальса, опять прикоснулась губами к его морде, втянув ноздрями знакомый любимый запах, задавила рвущийся всхлип.
- Прощай, дружок любимый! Очень жаль с тобой расставаться, но – прости, не могу иначе. Я люблю тебя, буду тебя навещать.
И вышла, прочь из этого дома. В день веселый первого апреля с котом в сумке на шее, который жалобно мяукал, глядя на меня огромными зелеными глазами, я шла, тяжело дыша. И мои слезы смешивались с внезапно брызнувшим первым весенним дождичком. Дождик пронесся ливнем и внезапно быстро прекратился, оставив бриллиантовые звезды на зеленой траве. Я стерла ладошкой капли дождя и слезы и улыбнулась навстречу вспыхнувшему из-за тучки яркому солнышку. Успокоилась – все будет хорошо!
А потом Лева отказался пойти развестись через загс. Не верил, что я решусь подать в суд. Но я это сделала. Когда судья нас быстренько развела, мы вышли на крыльцо. Лева выглядел просто-таки пристукнутым, закурил. Сказал растерянно:
- Знаешь, мне кажется, мы сделали ошибку.
- Мы?! Нет, это ты сделал ошибку, а я поступила правильно. К чему шел, то и получил, бывший муж! А напоследок я скажу! - дурак ты! Умная женщина – большая награда для мужа. Всю жизнь мужчину ведут две женщины – мать и жена. Если мать не вывела его на дорогу жизни настоящим мужчиной, то хорошо, если жена что–то исправит в его воспитании, продолжит мудро направлять его к счастью и успеху. А если мать вмешивается в их отношения и пытается свернуть сына на свою дорогу, развод неизбежен. Мать твоя разрушила наш брак. Ты катишься вниз, стал жадным и слабым, сопьешься и будешь несчастным. Прощай! У нас разные дороги.
Я повернулась и пошла к маме, оставив его, растеряно стоящим на крыльце.
Так началась моя новая жизнь. Змея сбросила очередную шкуру, заплатив дорогой ценой. Кто-то сказал – развод равносилен смерти. Так что, сожми зубы, нахлобучивай на уши корону, улыбкой скалься до ушей, и - вперед к новым вершинам!
А в новой молодой ослабевшей России на пятки наступал разгулявшийся во всю мощь кризис. Из-за дефолта цены взлетали вверх, инфляция неслась семимильными шагами. Выплату пенсий задерживали, денег не хватало. Мамина пенсия была в два раза меньше моей. Я продавала все, что могла. У Левы удалось отвоевать намного серебра, которое я надеялась реализовать в Усинске. Все свои драгоценности пришлось продать вместе с обручальным кольцом, остались только крестик с цепочкой. Я как умела, старалась экономно расходовать деньги, которых еле хватало на еду. Мне пришлось этому учиться, я никогда не умела жить экономно, поэтому старалась не покупать лишнего от пенсии до пенсии.
Решила съездить в Усинск, чтобы продать там отвоеванное у Левы серебро. Предварительно отправилась в Питер. Закупила там серебра на занятые у мамы деньги и, погостив у Ларисы с Юлей, поездом поехала в Усинск.
Было начало мая, в Балахне тепло, и я легкомысленно отправилась в Питер в ветровочке. А приехав в Усинск, сошла с поезда в зиму со снегом. Продрогла, добравшись в автобусе до подруги. Там меня одели в теплую синтепоновую китайскую куртку ее сына, и я стала походить на заправскую торговку. Я за неделю успешно реализовала все серебро до последней безделушки и навестила подруг. Собрались у Галины. Она тоже недавно разбежалась с мужем, который благополучно ободрал ее как липку и она снимает квартиру, благо их в Усинске теперь можно дешево снять, многие Север покинули, уехав на родину. Девки были шокированы моим разводом. Никак не ожидали, что Левка окажется таким мерзавцем:
- Ничего себе, такая любовь была, не разлей вода. И на тебе! - вот мужики козлы.
- А мне было интересно, девки, смогу ли я его заставить пить бросить и наставить на путь истинный. И ведь добилась этого. Но лопухнулась, доверчивая дура. Жадность, привитую мамочкой с детства, оказалось непреодолимой. Видно, понял, что не смогу бросить его, привязанная. А ведь могла бы отвоевать квартиру через суд, нашла бы свидетелей, да мозгов не хватило и денег, кризис подстегнул. Плюнула на все! Да ладно! Он свое получит! Еще не раз покается, но я уже не вернусь к гаденышу.
Вдоволь обсудив наш развод, девки поделились своими историями. Послушав их, я успокоилась, моя история не самая страшная, а наоборот – вполне даже сносная. Вот у них - ну, просто совсем уж мрак. До того им досталось от своих мерзавцев, что я еще вроде бы не в самой дыре оказалась. Однако, они все благополучно перенесли, и даже в чем-то выиграли.
Галина, например, съездила в командировку в Германию от своей фирмы, благодаря знанию языка, нашла там мужика богатого, с которым заключила договор и ездит по России, сопровождая его в туристических поездках.
- Обслуживаешь его?
- Упаси Боже! У нас договор, держу на расстоянии, Хотя этот старый херр имеет виды на мне жениться, но я не знаю – надо ли это мне.
- И долго продержишься?
- Не знаю пока, деньги-то хорошие, жалко терять кормушку.
- Ну и терпи!
И тут Галина выдала:
- Ага! Думаете, управлять мужиком легче, чем авто? Не-ет, как сказал один клоун - тут права на халяву не купишь. На мужике надо по правилам ездить, сцепление чувствовать. Руля-то у него нет, тормоза слабые, а предок то и дело заносит налево, особенно, когда полный бак залит! Тут надо глаз держать востро!
Мы с удовольствием поржали, попивая винцо и, поделившись впечатлениями, разошлись, довольные. Потом я встретила одну знакомую, поболтали. Она усиленно втюхивала мне продавать новинку – биодобавки, которыми поделится со мной.
- Они от всего и для всего. Вот для омоложения! – как девочка будешь, вот для похудения, жир слетит за месяц. А это особое, для мужиков! - стоять будет как у коня!
Я повеселилась и отказалась, на фиг мне эта хрень! Вернувшись в Балахну, отдала долг маме. Неплохо заработала от поездки, кризис перетерпели, все вернулось на круги своя. А еще я, наконец-то стала серьезно заниматься своим здоровьем. Чего я только не перепробовала, каких только книг целителей не изучала, за все хваталась, занималась всем, что узнавала – массажи, траволечение, рефлексотерапия, мануалка, медицина разных стран и народов, диеты и правила питания, медитации. Много узнала, перестала пить таблетки и ходить к врачам. Проблемы со здоровьем уходили, но главная болезнь прогрессировала. Узнав про про льготы инвалидам, я прошла медкомиссию и получила справку по инвалидности второй группы пожизненно. Врач настойчиво предлагала замену тазобедренного сустава. Я не согласилась. Да ни за что! Я сама должна и смогу победить болезнь! Ведь есть же Кацудзо Ниши, Дикуль и другие…
И тут как всегда, Господь услышал меня. Сестра Лариса попала в аварию. Ей сделали операцию коленного сустава, лечили массажами и процедурами. Моей, не всегда уверенной в себе сестричке, было так плохо, что она была в отчаянии. Подруга достала ей абонемент на сеансы Доктора Коновалова Сергея Сергеевича. Тот лечил людей энергией в зале Мюзик-Холла. Лариса походила месяца два на сеансы и ей полегчало. Она еще некоторое время ходила на сеансы, а мне прислала первую книгу Доктора.
Я прочла ее залпом и была потрясена знаниями, которые он открывал. Это что-то фантастические, открытия Доктора потрясли, ошеломили меня, надежда на выздоровление окрепла. Я не могла оторваться, читая и вновь перечитывая книгу о его информационно-энергетическом учении и открытия небывалых способностей и возможностей человека по восстановлению защитных сил организма. Исцеление Доктор проводил с помощью открытой им Энергии Сотворения. Меня это учение захватило абсолютной верой в то, о чем писал Доктор. Все становилось ясным, открывало безграничные тайны Мира и Вселенной, возможности человека и многое до этого неведомое. Эти знания перевернули мой мир, душу, самосознание, появилась целеустремленность к совершенству, какое-то опьянение верой и надеждой, что все у меня еще впереди – счастье, здоровье, творчество, и любовь.
Радуйся, девочка, каждой мелочи в жизни, благодари Бога за все, что дает, и не переживай из-за каждой сволочи! - говорила я себе. Однако эта сволочь Лева долго еще маячил перед глазами и заставлял переживать из-за Вальса.
Главное в моей жизни случилось то, что я могу себе позволить такую роскошь, как свобода! Свобода, когда никто не мешает мне распоряжаться своим временем, как хочу. Моя дорогая добрая мама никогда не вмешивалась в мои дела, нам было хорошо вдвоем. За это можно все отдать!
Я писала картины и решила – пора ими деньги зарабатывать. Пришла идея! Я же член Союза архитекторов России, значит, добьюсь кое-чего. В администрации города получила разрешение мэра Волкова на организацию постоянно действующей выставки, где местные художники стали собираться и продавать свои картины, развешивая их на цокольной, высотой в три метра стене здания Узла связи в центре города рядом с нашим домом. Это давало небольшой заработок. Мои картины очень отличались от картин других художников. Их картины были в стиле соцреализма - простенькие пейзажи с речками, лесами, полями и березками местного разлива привлекали внимание неискушенного населения Балахны больше, чем мои. Я люблю, в картинах все полыхало, много неба, солнце, звезды, море, горы – то, что контрастирует с реальностью своим нездешним миром. Я удовольствием писала картины, вставая рано, хваталась за кисть. На большой кухне устроила уголок с мольбертом и писала, не мешая маме. У меня всегда было обостренное чувство цвета, не люблю блеклые, грязные тона. Яркие чистые цвета, принято у импрессионистов – это мое, не люблю советский суровый реализм, где краски, как правило, смягчаются добавлением в них черного цвета.
Я ездила в Нижний Новгород на выставки, покупала книги, изучала их, стремясь постигнуть тайны живописи. Я ведь после института редко что-то писала, в основном шаржи и картинки небольшие в подарок друзьям. Слова моего любимого Рэриха - «Творчество – это проявление Энергии и Огня Тонкого мира в соединении с внутренним духом человека. Это тернистый путь Красоты!» – для меня как мантра.
Я давала некоторое время картины в Нижегородскую галерею «Русский век» на продажу. Моими картинами интересовались в основном приезжие москвичи. Картины продавались по хорошей цене, но я перестала возить их, так как таскать их было тяжеловато. Я постоянно участвовала в областных выставках, устраивала персональные выставки в Доме архитектора в Нижнем Новгороде и Балахне.
«На стенку», так звали художники нашу выставку-продажу, изредка приходил Лева с Вальсом. Я понимала, деньги тают и пьет! Вальс издали мчался ко мне, радостно лая и виляя хвостом, кидался ко мне, укладывал лапы на плечи и облизывал лицо. Я покупала ему сосиски и угощала. Вальс заметно отощал. Мне было невыносимо жалко его. Когда Лева уходил, Вальс все пытался задержаться возле меня, бежал за Левой и снова возвращался, Лева пристегивал поводок и торопливо уводил его. А Вальс оборачивался ко мне и глядел жалобными глазами.
- Иди с Левой, мой хороший, мой дорогой, мой любимый, мой песик, я не могу с тобой идти! – говорила я ему, еле сдерживая слезы, и глядела вслед, пока они не скрывались из вида.
Лева не встречался с Ольгой, уговаривал меня вернуться, звал в загс. Но возвращаться к Леве не хотелось.
С соседями нам не повезло. Над нами жили молодые муж и жена. Хамоватые, ходят – не здороваются, морды колуном, словно чем-то недовольные. Я с ними поцапалась. Лето, солнце, жара, я часто загорала на балконе с утра. Вышла как-то перед тем, как отправиться «на стенку», а соседи развесили над балконом грязный здоровенный половик-ковер перед нашим окном, все загораживая.
Я крикнула, вызывая хозяйку. Она вышла. Я сказала:
- Ты, милая, это убери это на балкон, нам не надо, чтобы твой половик мотался у нас перед глазами, загораживая белый свет.
- Да ничо, потерпите! - сниму когда надо.
Вот хамло!
- Людей надо уважать, соседушка, убери половик, он нам мешает!
- Перебьетесь!
И ушла. Ладно, вернусь, посмотрю, что с этим делать.
Стою «на стенке», Лева с Вальсом появился. Вальса угостила сосисками. Лева спрашивает:
- Ты что-то не в духе?
- Да соседи сверху, ковер грязный развесили над балконом, все окно загородили, хамло.
И гляжу, топает мимо эта соседка.
-Да вот она - на ловца и зверь бежит!
Лева стремительно подскочил к этой молодухе, встал перед ней и стал что-то ей строго выговаривать. Она в ответ:
- Да пошел ты!
Лева вмиг отреагировал. Стоя довольно близко от нее с опущенными вниз руками, он вдруг неожиданно резко двинул своим лбом ей в переносицу. Заметно было - больно шибанул. Я обомлела! А он приказывает ей:
- Беги домой и немедленно снимай свою тряпку, хамка!
Я была ошеломлена - принародно долбанул по лбу! - что теперь будет?!!
А соседка отскочила и резво помчалась домой так, что я опомниться не успела. Только пролепетала:
- Лева, да ты что?!!
- Кто слов не понимает, надо врезать!
Как он ловко долбанул ее по лбу – без рук, словно не виновен, сама ткнулась. Вот так десантник!
Вернувшись домой, я выглянула на балкон. Подстилку убрали.
- Мама, когда половик-то сняли?
- Да почти сразу после твоего ухода.
Ага! - спасибо защитнику!
А вечером мы сидим на балконе, тихо беседуя, и вдруг сверху пьяноватый голос соседа:
- Ты, хромая! - выйди, поговорить надо.
- Это ты, хамло? Мне не о чем с тобой говорить, алкаш! Если хочешь, мужу скажу, поговорит с тобой, согласен?
И вдруг слышу, их старуха громко шипит на Вадима:
- Ты чо, сдурел? Иди в комнату, дурак!
Послышалась толкотня, на балконе закрылась дверь и все затихло.
Никто нам с мамой больше не мешал. С тех пор эти соседи меня боялись и люто ненавидели. Я одна не давала им спуску за их гадости, которые они любили делать всем. Остальные соседи все сносили.
Лева все время звал меня в загс и вернуться к нему. Обещал квартиру переписать на меня и пить бросить. Я не верила этому, но думала – а чего не согласиться, к маме вернусь, если пить будет, вот и все. Хрен с ним, с этим штампом в паспорте! – не мешает.
Подали заявление, в назначенный день – пришли с мамой к Леве, он был с матерью. Принесли еды, сладостей и фруктов - знала, что от них ждать нечего, жлобье! Лева куда-то выходил, потом вернулся. Какая-то тайная ниточка между Левой и старухой была заметна, интригу затевали. Лева что-то шепнул матери. Я поняла – бегал к Ольге, козел!
Пошли в загс. Ходу до него минут пятнадцать. Мы молча шли, я замечала все, что с Левой творилось. Недалеко до загса остановилась:
- Ну что, передумал? Я же не потащу тебя, как бычка на веревочке. Не надо загса, ничего не получится. Возвращайся и живи, сам затеял, я не просилась.
И пошла назад. Лева молча шел следом, а потом повернул в дом Ольги. Я вошла в квартиру и сказала маме:
- Мама, не надо нам этой семейки, алкашу верить нельзя! Пойдем домой.
Мама не удивилась и не огорчалась. Мы дошли до Волги, сели на лавочку, я все ей сказала. А потом вспомнила про продукты и, оставив маму в парке, пошла забрать их. Старуха была одна. Я молча прошла на кухню и сложила все в сумку. Один банан отсутствовал, сожрала. И я не удержалась:
- Гостеприимством вы явно не обременены, все норовите на дурняк прокатиться!
И вытряхнув ей из сумки пару бананов, вышла.
А спустя некоторое время, Лева все-таки уговорил меня сходить в загс. Он опять бросил Ольгу. Я ни на что не рассчитывала и не надеялась. Мне было просто интересно - а что дальше? Да какая разница! После регистрации сказала:
- Вернусь от мамы, когда исполнишь обещание – бросишь пить и квартиру на меня перепишешь. Пока живи один!
Как и следовало ожидать, ничего не менялось, так что я жила с мамой. Лева не вынес, мы развелись вторично, и я узнала, что Ольга переехала к Леве с вещами. А спустя некоторое время, когда я обрадовалась, что можно поставить на всем крест, Лева позвонил и попросил прийти. Встретил пьяный и побитый, с сильно исцарапанной опухшей мордой. Как рассказали соседи, морду ему начистили Ольга с дочкой, разбитной девахой, муж которой сидел в тюрьме. Они вдвоем колошматили и возили-таскали пьяного Левочку по лестнице. Визжали так, что соседи слышали. Дочка орала:
- Мама, бей по яйцам, по яйцам бей козла!
Так бывший десантник, пал в неравной битве с дурными бабами. Вся морда была разукрашена ссадинами и синяками и он две недели приходил в себя с перепоя. Выслушав его просьбу остаться, пока морда не заживет, я сказала:
- Ладно, побуду из-за Вальса, но Ольга сегодня же заберет свои вещи, или я их в окно выкину!
Пошла на рынок, и прокричала ей издали, чтобы все слышали:
- Эй ты, свое барахло немедленно забирай, иначе все в окно выброшу через два часа. Время пошло!
С перепугу она моментально привела мужиков, и они все утащили, разбив на улице на мелкие кусочки огромное зеркало.
Пока Лева приходил в себя от пьянства и ждал, когда заживет морда, я посещала его каждый день, выгуливала Вальса и вечером уходила домой. Как-то он заерепенился, требовал выпить и раздраженный вскочил и стал размахивать руками. И тут Вальс набросился на него. Я испугалась, увидев как он рвет зубами Левину руку и, подскочив, схватила Вальса за ошейник, с трудом оттащила Вальса, злобно лающего на Леву. При этом Вальс пытался освободиться от моей руки, держащей ошейник, успел укусить и поранить запястья моих рук, довольно сильно прокусив кожу. Хорошо, что вены не тронул, но кровь хлестала. Я успокоила Вальса, который сам испытал сильный стресс. Хотела вызвать Леве скорую, но он запретил. Я забинтовала его и свои руки, надела Левину джинсовую рубаху с длинными рукавами и помчалась в больницу, которая была рядом. Мне без очереди все осмотрели и перевязали. Так я и ходила в этой рубахе, чтобы мама дома не увидела этих ран. Леве сказала:
- Дождался! - Вальс прыгнул, готовый горло перегрызть тебе, защищая меня, так что берегись теперь!
Больше пить не просил. Однажды я готовила обед на кухне и пела песню: «Средь высоких хлебов затерялося небогатое наше село, горе горькое по свету шлялося…». Мне нравятся русские народные песни – лирические, грустные и драматические. Пела во весь голос жалостливо-протяжно, душевно и пронзительно, со слезой, как говорится. И вдруг слышу какие-то звуки из комнаты, где на диване валялся Лева. Прислушалась, это были всхлипы, сначала сдавленные, потом рвущиеся рыдания, открыто, не сдерживаемые, с тягостными стонами.
Я вошла в комнату. Он приподнялся с подушки, его искаженное страданием лицо повернулось мне навстречу:
- Света, прости, прости меня, я подлец! Что же я наделал?!!
Говорил отрывисто, захлебываясь, сдавленно и глухо. Но никакого сострадания я к нему уже не испытывала. Наоборот, во мне мгновенно поднялись злость, ненависть и обида. Я подскочила к нему и ожесточенно стала бить, хлестать его дергающееся лицо, которое он не пытался защитить, болтая головой. Страдальческое выражение плескалось в его глазах, он все повторял:
- Прости, прости, прости…
А я орала:
- Ненавижу, ненавижу тебя, подлец, негодяй, мерзавец,,,
Наконец, опомнилась и, испугавшись этой вспышки ожесточения, замолчала. Господи, до чего я дошла! Мне внезапно стало жалко его, несчастного алкоголика. Я опустилась на колени возле дивана и, уткнувшись лицом в его плечо, горько рыдала вместе с ним.
Что же мы делаем?! И я уже знала, что ничего у нас больше не будет! - никогда! Все кончено, я не вернусь! Я ушла, чтобы начать с нуля строить свою жизнь, терпеливо снося испытания своей Голгофы. Я все смогу и буду снова свободной и счастливой. Уйдет этот ад, кошмар дурных событий схлынет и я снова обрету веру, надежду и любовь к этому миру и к себе. Но до этого надо дойти!
Когда морда у Левы зажила и он очухался, как видно, не потеряв еще надежду, что я, добрая дура, не оставлю его, снова стал уговаривать пойти в загс, уже в третий раз.
- Лева, не надоела тебе эта Санта-Барбара? Сходим, когда пить бросишь.
- Брошу пить, поверь мне!
- Ну, хорошо, пойдем. Но имей в виду, пока ничего не изменится, я к тебе не вернусь.
Зарегистрировались в третий раз. Но я не собиралась возвращаться. Приходила, и жила с Вальсом, когда Лева уезжал с серебром. Что-то у него еще оставалось, не все пропил.
В июле мама поехала в Питер к Ларисе, я осталась одна. Мои нервы были никакие, требовалась душевная подмога. И подвалило радостное событие - Стрельчиха позвонила из Казахстана:
- Встречай, подруга, еду к тебе, накрывай поляну, вспомним молодость!
- Как ты вовремя, Валентина, золотая ты моя! Пропадаю я!
Стрельчиха появилась как бальзам на душу. Все мысли о Леве отскочили, душе требовалось радостная встряска, чтобы оторваться от действительности, в которой я бултыхалась, не видя берега. Лева как раз вернулся из Усинска, так что Вальс во мне не нуждался.
Мы с Валентиной бродили по Балахне, заходили в музей и церкви, торчали на пляжах Волги и ездили в Нижний Новгород. Я туда как раз привезла картины на персональную выставку в Доме архитектора. Мы их развесили и я там познакомилась с молодым журналистом Димой Плотниковым, заканчивающим университет. Он подрабатывал в Нижегородской газете, пришел на выставку, взял у меня интервью и напечатал про меня рекламную статью, не жалея добрых слов. С тех пор началась моя дружба с этим умным и интересным мальчиком. Мы с ним встречались, когда я приезжала в Нижний на выставки. Иногда Дима приезжал ко мне в Балахну попить винца и поболтать обо всем.
Стрельчиха жила у меня две недели, потом уехала в Питер. Мы досконально обсудили мою дурацкую историю с квартирой и обманом Левы, разводом и троекратным замужеством. Все-все, чем можно поделиться с близкой подругой, было обсуждено и разложено по полочкам.
Лева знал о приезде Валентины, но я его не звала, чтобы не портил картину общения. И он, видимо не стерпел, что его игнорируют и позвонил, опять пьяненький в драбадан, вызвал меня на улицу и забрал у меня ключ от нашей квартиры. Я не возражала. Понятно, опять с Ольгой.
Больше не приходил. Как-то я была в ванне, кто-то позвонил в дверь. Стрельчиха вышла, потом вернулась. Я крикнула:
- Левка?
- Нет, соседка, ушла уже!
После отъезда Стрельчихи Лева пришел и сказал:
- Я разведусь с тобой через суд. Я приходил, Валентина сказала, что ты меня не хочешь видеть. Так что я разведусь и женюсь на Ольге.
- Дело твое, только ты сначала обменяй квартиру на однокомнатную, денег-то у тебя уже маловато, а продашь – часть мне отдашь, и тебе хватит. А до этого я не дам развод! Суд меня поймет.
Лева уже испытывал затруднения с деньгами. Все профукал со своей подругой и, наконец-то согласился обменять квартиру. Нашелся обмен с доплатой в две тысячи долларов. Смешные деньги, но – кризис-же! Я настаивала на том, чтобы он отдал мне большую часть денег. Бесполезно, стоял насмерть. Пришлось смириться и уступить, получила тысячу долларов. Это при том, что на деньги от продажи моей усинской квартиры мы старухе купили квартиру стоимостью восемь тысяч долларов. Так меня нагрели эти прохвосты - сыночек с мамочкой.
Мама моя была в Питере у Ларисы. На следующий день вечером после подписания документов с покупателем, Лева позвонил, сказал, что он с Вальсом идет ко мне. Пришел, лыка не вязал. Я кормила Вальса, Лева нес что попало. Я поняла, что он опять один, без Ольги. Он сказал:
- Может, спрячешь деньги, а то пропью или потеряю..
И вытащил из кармана рубашки мятые долларовые бумажки. Я испугалась – потеряет, козел. Засунула их ему в карман.
- Ты чего деньги-то так таскаешь, пьяный, так и потерять недолго, болван! А денег на сохранение я от тебя не возьму, не хватало еще, чтобы ты потом обвинил меня в чем-то. От тебя всего можно ожидать, я тебе не доверяю, мне наплевать на твои деньги, ты их все равно пропьешь. Вальса жалко, мерзавец, вот я и валандаюсь с тобой. Как ты мне надоел, навязался на мою голову! Пойдем, провожу вас.
Я довела их до дома и, покормив Вальса, ушла. Сердце болело из-за Вальса. Меня переполняла невиданная до этого ненависть к Леве. Он вызывал у меня только одно желание – вмазать по его пьяной роже, располосовать ногтями, как это сделали Ольга и ее дочь.
Через три дня позвонил покупатель квартиры и сказал, что Лева пьет и не собирается переезжать.
- Да решайте сами, я-то причем? Ты же знаешь, что он и меня обманул.
А потом у меня был день рождения с гостями. В разгар праздника позвонила старуха. Не поздравив меня, сходу стала жаловаться:
- Света, с Левой плохо, не знаю что делать, помоги! Он мне днем позвонил, сказал – прощай, мама, и трубку бросил. Я помчалась к нему, открыла дверь, а с кухни газом прет! Я выключила конфорки, хорошо – окна были открыты, А в квартире разгром! Вещи, которые он собирал в коробки, разбросаны, одежда разбросана, порвана, люстра частично разбита, самовар покорежен… Ужас, мешанина из вещей и стекла от разбитой посуды… Что делать? Ты придешь?
- Ну да! – приходи на помощь, Рыбка ты наша золотая! Что делать?!! Да что хотите, я с вами общаюсь только из-за Вальса, на вас мне глубоко наплевать. Вы меня обобрали, что хотели, то и получили. Как же! У меня сегодня день рождения, гости?!! И нечего думать, что я побегу спасать мерзавца. Отстаньте от меня!
И бросила трубку. Какой тут праздник! Но отбросила все плохие мысли, пела и плясала. После того, как поздно вечером все разошлись, чтобы успокоиться, занялась уборкой. Попив чаю, долго торчала под контрастным душем. Спала тревожно. Звонок по телефону разбудил меня в пять утра. Звонил дежурный из медвытрезвителя. Сказал, что мой муж у них и плохо себя чувствует, надо бы забрать. Я заорала:
- Какого черта ты мне звонишь? Я что – скорая помощь? Забрали – приводите в порядок, зовите врача, это ваша работа. Я приеду после восьми. Все!
После этого не могла спать, а в восемь позвонила покупателю, он работой не связан. Попросила приехать. Он приехал, и мы поехали на квартиру к Леве, я думала, как там старуха с Вальсом. Там никого не было, Вальс не отвечал. Я забеспокоилась. Поехали к старухе. Возле ее двери на коврике лежал Вальс. Я забрала его, и мы помчались в медвытрезвитель. Там сказали, что Лева уже ушел. Мы опять помчались домой к Леве. Там застали его и старуху. Оказалось, из медвытрезвителя Лева вернулся без золотого обручального кольца, серебряного перстня-печатки, дорогой цепочки с серебряным крестиком и часов.
Пришлось мне опять ехать с покупателем в медвытрезвитель. Я вошла туда и потребовала вернуть исчезнувшие вещи. Молодая бабенка-медик и два милиционера слаженным хором накинулись на меня, возмущенно доказывая, что все отдали, да и вообще - ничего не видели и не знают. Пьяница-же, что с него взять, если было, так потерял, пропил! Я, привыкшая добиваться справедливости, пообещала обратиться к нашему другу начальнику милиции. Троица молча выслушала мои угрозы, А я замолкла. Заткнись, шепнул мне внутренний голос! - чутьем учуяла опасность – вокруг меня что-то изменилось. Кожей ощутила? что-то недоброе и опасное затевают! Беги, беги, прочь! - интуиция вопила и я поняла, вот сейчас они меня засунут куда надо и кранты, справедливая ты наша! и не докажешь за что скрутили! Такое припаяют – только держись! И я рванула, молниеносно растолкав их, уже преградивших мне дорогу к отступлению. Пулей вылетела на улицу, вскочила в машину:
- Жора, поехали!
Жора довез меня до дома. Я пообещала, что приму меры, чтобы он в ближайшее время переехал. Через два дня Жора позвонил и сказал:
- Перевез Вашего мужа. Пришлось его в багажник засунуть, был в отрубе.
А через несколько дней Лева позвонил мне, чтобы я пришла, ему плохо. Пришла. В квартире вещи не разобраны, полный беспорядок. А он уже больше недели здесь живет! Ни мамочка, ни Лева порядок не собирались наводить. Я выгуляла Вальса, покормила. В комнате был такой бардак. что у меня все внутри бушевало от этого безобразия. Сжав зубы, орала:
- Ну и долго это будет продолжатьcя,? Ты когда придешь в себя и от меня отстанешь, козел?!!! Хоть бы мать-старуху пожалел, она ведь устала Вальса выгуливать и за алкашом смотреть.
- Мне плохо! Вернись ко мне. Мы же не развелись. Я пить брошу!
- Заткнись, пьянь, врешь все! Я устала от тебя, оставь меня в покое. Мне наплевать на тебя, Вальса жалко! Допился до ручки - скатишься до дна! Ты уже совсем дурак, ничего не понимаешь?! Деньги-то не пропил?
- Я их спрятал. Все, завязываю и буду работать.
- Ладно, вот таблетки, не пей, до завтра. Пусть мать тебя караулит.
Я ушла. На следующий день пришла. Звонила, звонила в дверь – молчок, и Вальса не слышно. Что такое, может у матери? После обеда пришла снова. Звоню. звоню, тукнула в дверь - прихлопнута неплотно. Открыла – слышу, Вальс на балконе залаял, вот почему не слышала его. В комнате на полу разбитые стекла, кровь, все разбросано, Лева валяется на кровати. Живой! В окровавленной руке стодолларовая бумажка. Я смахнула веником в совок стекло и впустила Вальса, который запрыгал-залаял возле меня - жаловался. Я дала ему попить и поесть. Голодная собака набросилась на тушенку. Я вернулась к Леве и заставила его проснуться. Он резко очнулся и раскрыл ладонь. Вроде чего-то соображает. Я устроила допрос:
- Что случилось, что за кровь? Я приходила, ты не открыл, думала – тебя нет.
Он тер ладонями лицо и напряженно соображать. Я сунула ему по днос нашатырь и сильно растерла уши. Очухался! Сказал:
- Меня обокрали. Загляни в верхний ящик тумбочки, что там?
- Три мятые сторублевки.
- И все? Посмотри в ящик с инструментом, там доллары.
- Ничего нет.
- Гады, обокрали!!!
- Кто?
- Не знаю, не помню! Кто-то был, я Вальса закрыл до этого на балконе, вот он и не защитил меня.
- Господи, какой дебил, кто был, вспоминай. Может, милицию вызвать?
- Да нет, надо вспомнить сначала, а то не поверят.
- Cколько было денег?
- Девятьсот долларов под инструментами в ящике и пятьсот рублей в тумбочке. Я у него сто долларов отобрал.
Леве было так плохо, что уже не до питья. Он понял одно - вляпался по уши в полное дерьмо. Еле пришел в себя от горя, напрягся и вспомнил. Через день, когда я после обеда пришла, он был трезвый и успел встретиться со своим другом детства Борисом - начальником КГБ. Тот принял меры, и преступника задержали. Он из случайных собутыльников, с которым Лева пил на лавочках. Он знал, что Лева обменял квартиру и один живет. Пришел, Леву пьяный, деньги, нашел, и отобрал. Кровь от разбитой бутылки. Вальс на балконе лаял, вор сбежал.
Его нашли, но денег уже не было, копейки осталось. Бандита посадили, обязали выплачивать долг, но вскоре его убили в тюрьме. Вот так! - неправедно добытое утекает быстро. Лева настолько был убит этим, что от переживания не мог даже пить. Я навещала его, вместе навели порядок в квартире.
Старуха была в шоке. Она понимала, что им придется тяжко. При мне говорила:
- Надо было слушать Светлану и не бросать. Ольге нужны были только твои денежки, ее все знают.
- Не Левины, а мои денежки от проданной моей квартиры в Усинске, Евгения Ивановна, на которые мы и Вам и квартиру купили. А Вы уговорили Леву оставить без квартиры меня, вашу золотую Рыбку и остались у разбитого корыта. А чего мне возвращаться? Золотая Рыбка устала хвостиком вилять. На фиг мне алкаш? Лева, все пропил с молочницей, а мне спасать?!! На фиг надо?! Найди себе дуру, женись и забудь меня. Хорошо, если найдешь! А вообще-то пора понять – кто сам себе не поможет, тому никто не поможет. Нечего сопли распускать и хныкать! Возьми себя в руки, брось пить и устраивайся на работу. Будь мужиком, а не слюнтяем у мамочки-старухи на содержании!
Старуха молча слушала. Чего уж тут, горько ей было, несчастной. Устала и раскаялась, да поздно.
Когда приехала из Питера мама, я изредка моталась к Леве. Он продолжал пить, а я отстегивала от своей пенсии деньги на еду Вальсу, как говорила - на алименты. Лева был на содержании у матери. Старуха выводила его из запоя и ухаживала за Вальсом, а Лева умолял меня вернуться:
- Ну, я же ушел от Ольги! Ты моя жена, вернись, живи со мной, я пропаду без тебя. А пить брошу!
- Вот и бросай, да работай! А муж и жена мы формально. Выкарабкивайся сам! Я хожу к тебе из-за Вальса, тебе бы ломаного гроша не подала, подлецу! Береги Вальса, мерзавец, на меня не рассчитывай, я в четвертый раз не пойду с тобой под венец, обещания твои ничего не стоят, проверено. Ты жалкий слабак! - у тебя нет чести и совести, алкаш, грабитель и трепло! Зачем ты мне? – взвалить такое дерьмо на свои плечи я не хочу, сыта по горло! Я счастлива без тебя, а с тобой мне жизнь не в радость! - ад! Уплыла ваша с мамочкой Рыбка золотая! Господь за все воздает по делам твоим! - ты знаешь, я зря не обещаю, козел!
Потом у Левы сына арестовали. Сыночек был еще тот прохвост. Первая жена Левы Люська из Якутии прикатила в Балахну чуть раньше нас, с кучей денег. Она там вышла замуж за крутого еврея, который имел свой бизнес. Потом он свернул бизнес и решил уехать в Израиль с Люськой, но без сыночка, уж больно не хотел тащить за собой юного гаденыша. А Люська не хотела ехать на Святую землю без своего отпрыска. Тогда еврей укатил один. Люська, жадная стерва, уговорила еврея отвалить ей от бизнеса приличную долю. Купила в элитном доме квартиру трехкомнатную себе и однокомнатную сыночку, машину, чтобы сын зарабатывал водилой, и жила некоторое время припеваючи. Но в сынке бурлила дурная родительская кровь, бесшабашная и авантюрная. В его квартире были бесконечные пьянки-гулянки. В конце концов Алик в пьяном виде разбил машину, попав в аварию. Пострадала одна девица, и с Алика, то есть с Люськи, бандюки содрали кучу денег за то, что отмазали от суда, плюс за компенсацию ущерба девице раненой. Люська за все заплатила, продав квартиру сыночка. Алику снова купила машину подержанную, прежняя никуда не годилась после аварии. А потом этот недоумок спер у любовницы норковую шапку ее отца, и тот заявил в милицию. Сыночку грозила тюрьма и Люська пришла за помощью к Леве, у него с молодости было много друзей из милиции, выбившихся в начальство. Люська предложила Леве за взятку решить вопрос с знакомой ему судьей. Лева сказал, что это опасно и очень дорого. Люська уговорила за 800 долларов решить вопрос, чтобы только не дали срок.
А зимой я узнала, что Лева торгует с мамочкой моющими средствами на рынке. И поняла, откуда деньги, так как узнала от знакомых, что сыночка посадили на два года, говорили, что Люська Леву материла в пух и прах, он гад и подлец не помог Алика от тюрьмы отмазать. Вот откуда у Левочки денежки образовались! - зажилил, взяв у Люськи на взятку судье. И еще узнала, что Лева опять с Ольгой, у Левы же деньги появились! Он даже ушел жить к ней, но вскоре сбежал и вернулся в свою квартиру, мыльному бизнесу пришел конец. Ольга снова помогла спустить денежки, которые он у Люськи выудил обманом. Выходит, что он и сыночка продал, Иуда! С Ольгой Лева с тех пор не встречался. На кой черт он ей алкаш, импотент и без денег.
Он как-то жил за счет матери, кое-что продавал из одежды, а я подкидывала ему с Вальсом на еду с продажи картин. Мама говорила:
- Зачем ты помогаешь этому негодяю, деньги на него тратишь? Как слуга, себя не уважаешь, унижаешься!
- Мама, я это делаю, потому что мне Вальса жаль и я помогаю Леве, чтобы он не подох от пьянства. Ты ведь не хотела бы, чтобы мне пришлось Вальса забрать?!
Я все уговаривала Леву найти себе бабенку. Хотя слабо в это верила. Ну, кому такой нужен? Но, ведь есть же еще бабы-дуры, может и найдется какая-нибудь бездомная и сладится у них.
Как-то я, продав картину, пришла с сумкой рубца для Вальса, пельмени купила, молока, масла. Звоню, звоню - не открывают, только Вальс лаял радостно. Я подумала - спит Лева, звоню. Открывает дверь молодка в моем халате. Я прошла на кухню.
- Где Лева?
- Да он вышел. А Вы кто?
- А я та, чей халат ты напялила, жена я его.
Поняла – Лева в санузле спрятался, пока я звонила в дверь. Вот сука, я им еще и пельменей притащила. Ладно, сиди на унитазе, козел! А я сварю пельмени, накормлю Вальса, поедим с твоей подругой, чаю попьем, поболтаем, потом уйду. Сидела и расспрашивала ее обо всем, а Лева в туалете маялся больше часа, наверняка понимая, что я знаю - он сидит на унитазе.
В год моего шестидесятилетия Юля пригласила меня в Питер. Няня ее сыночка Олега пошла в отпуск, и Юля попросила меня побыть с Олегом на дачке, купленной Ларисой. Юля оплатила мне дорогу и обеспечивала нас продуктами. С понедельника до пятницы мы с Олегом были на даче, в пятницу они с Ларисой приезжали с бывшим Юлиным мужем, и он меня отвозил на выходные в Питер.
Надо сказать, что мое здоровье было плохое. Болела спина и нога, хромала. И боялась, что будет тяжело с Олегом. Ведь ему два годика, а я полная неумеха, ничегошеньки не знающая, как обращаться с маленькими детьми, никакого маломальского опыта не было в помине. Но я, как всегда, твердо верила, что все смогу.
А тут меня Лариса обрадовала. Она ходила на очередную серию сеансов Доктора Коновалова, чувствовала себя хорошо, и предложила мне походить на субботние сеансы по ее абонементу. То есть - целых четыре сеанса я буду у Доктора! Ур-рра! Я ходила в его Храм, слушала лекции, проповеди, и музыку волшебную, которую он играл на фортепиано во время сеансов. И словно хлебнула глоток волшебной живой воды! Какое-то счастье, внутренний подъем, любовь и радость ощущала все время душевно и физически. Все боли прошли. Словно вернулась в молодость!
Ведь это фантастика – приехала в Питер, болело все, в спине словно кол торчал, с трудом ложилась, нагнуться тяжело. Боялась, что не смогу с Олежеком нормально заниматься. Но желание справиться со всем победило! - Господь услышал и помог. Все боли прошли, словно и не бывало! Волшебник Доктор Сергей Сергеевич! – это его учение! Так что я с тех пор с усердием, верой и надеждой занималась по его методике, заочно изучая и перечитывая драгоценные книги Учения. Они открыли неведомый мир, бесконечные горизонты знаний о Человеке Вселенной, о Боге и волшебной силе Святого Духа – Энергии Сотворения, так назвал ее мой любимый Доктор.
Страшно подумать, где бы я была со своей неизлечимой болезнью, если бы бросила бороться с ней и учиться жить по его Учению?!! Благодарю Тебя, Господи, за то, что Ты привел меня к Доктору!!! – ежедневно с благоговением повторяю я. И никакие слова не способны выразить бесконечной огромной благодарности и любви к Доктору, которую испытывает моя Душа и сердце.
Знания Доктора – это источник силы духа, преображения и реализации творческих планов, достижения цели в стремлении к совершенству. Я, наконец-то, стала истинно верующей, поняла осознанно, что Бог – это реальность! Среди высокообразованных людей – ученых, врачей, целителей, людей искусства, одаренных талантом известных людей мира, вера в существование Бога абсолютно неоспорима как истина. Они безусловно верят в присутствие Бога, Создателя, образ которого совершенно невозможно представить по человеческим и физическим меркам. Это нечто недоступное пониманию. Но Он есть, и неважно, верят в это или нет. Кто-то же сотворил и правит всем Миром! И тем, кто старается делать все с Его именем на устах, все удается, и они счастливы, живя с верой надеждой и любовью к этому Миру, к людям и самому себе, как частице этого Мира! – так учит Доктор.
Мне всегда не хватало знаний. И наступило время открытий себя через книги по Информационно Энергетическому Учению Доктора, книгам по науке, астрологии, психологии, философии, эзотерике, нетрадиционной медицине, религии… Я стала другой - лучше, счастливее и моложе чем в молодости! Росла моя уверенность в себе, логика, мышление, интуиция. Я открывала в себе удивительные способности. Я задаю вопрос и нахожу ответ, который Господь мне посылает совершенно неожиданно там, где я и не мыслила. И убеждена - я все смогу, добьюсь и все преодолею. Я счастлива! Видела сны, как мне казалось – вещие. Один из них странный, цветной - во мраке ночи старик у костра греет руки. В каком-то, вроде как азиатском халате и с повязкой-платком на голове. Спрашиваю:
- Вы кто?
– А ты сама узнай. Весь мир пред тобой! - познай его, пропустив через себя. Думай сердцем, размышляй мозгами, учись всему, раскрывай таланты свои, учись и будешь сильной, молодой, здоровой и счастливой.
А на дачке с Олегом было просто чудесно. Как славно мы жили! Я так полюбила этого двухлетнего малыша! – просто каждая клеточка трепетала от радости общения с ним. Петь ему песни, разговаривать и заботиться о нем, видеть его улыбку и сияющие глазки, слушать счастливый смех, и удивляться, с какой радостью он готов делать все, что не попросишь – это счастье! Мы с ним вместе ходили за водой, подметали дорожки, построили широкий лежак и на нем загорали, собирали яблоки и ягоды, подметали дорожки, турник повесили, мыли вместе посуду. И постоянно пели песни и читали книги.
- Повторяй за мной! – говорила я. И он повторял, выучивая наизусть:
- Я Олег Баринов, мне два года, я живу в Санкт-Петербурге, моя Родина - Россия, столица нашей Родины – Москва.
Любимую книгу «Конек-Горбунок», которую я ему читала, он знал наизусть. Когда приходило время обеда, я говорила:
- Я буду готовить обед, а ты почитай мне «Конька-Горбунка».
Он открывал книгу и, листая ее, по картинкам вспоминал и прочитывал текст почти безошибочно, я редко его поправляла.
Как-то мы пришли к водокачке. Пока наливали воду, подошел мужчина лет пятидесяти. Мы поздоровались. Видя, как Олег помогает мне, наполняя водой ведерочки, дядька сказал:
- Какой молодец, такой маленький, а бабушке помогает.
- Да он все умеет! Олежек, расскажи-ка дяде кто ты.
И Олег четко отвечал на мои вопросы, кто он и откуда. Мужик остолбенел, разинув рот, смотрел и слушал моего дорогого мальчика-малютку. Потом покрутил головой и удивленно сказал:
- Ну, ничего себе, моему внуку четыре года, а он еле говорит! - как это так?
- Очень просто! Дети талантливы и активны, им надо подкидывать работу для рук и мозга, чтобы не скучали. Они все на лету подхватывают. С ними весело и интересно общаться, а современные мамаши этого не понимают и не уделяют им внимания, им общение с ребенком как обязанность. А от недостатка общения, разговоров, ребенок не развивается, а отстает в развитии. Олежек, спой дяде песенку.
И Олег выразительно спел, старательно сохраняя мелодию, «Эх, Самара-городок», а потом песню Булата Окуджавы про веселого барабанщика, чем кончательно сразил дядьку наповал.
Мы с Олегом жили исключительно по Шекспиру, где мир – театр, а люди – актеры. Мне с ним было очень интересно, и эта жизнь-игра захватывала нас, раскрывая таланты и способности мальчика. Чем мы и поразили Юлю и Ларису, вернувшись с дачки домой, устроив спектакль, продемонстрировали все, что умеем. Читали стихи, пели песни и занимались уборкой по дому – протирали пыль, подметали, мыли посуду, пылесосили. Я командовала, а он с радостью работал.
В день моего шестидесятилетия мои дорогие родные Лариса и Юленька устроили незабываемый день рождения с подарками, о чем я никогда не забуду. Лева прислал телеграмму с поздравлением и подписью – Лева, Вальс и Марфут.
А потом я вернулась домой. И тут меня, конечно же, ждал сюрприз от Левы. На следующий день после приезда позвонил и попросил прийти. По голосу слышу – не пьяный, и то хорошо! Пришла. Точно, трезвый, но что-то случилось, опять влип. Рассказывал:
- Моя баба в больнице.
- Какая баба?
- Познакомился с Татьяной, поварихой.
- Это которая в моем халате была, когда я приходила, а ты прятался в ванне?
- Да не прятался я! А случилось вот что. Втроем с Вовкой Суховым пили на кухне, потом она пошла белье достирать и развесить на балконе. Ну, мы болтали, а потом хватились – что-то долго нет ее. На балкон вышли, нет ее, под балконом валяется, упала с четвертого этажа. Внизу большой сквер, никто не заметил. Ну, вызвали скорую, милицию. Жива была, как ни странно, только ноги поломала. Нас в милицию на допрос. Если бы не Вовка и то, что она жива осталась, припаяли бы, что я ее сбросил. Она в больнице была в сознании, рассказала все, как было и меня отпустили. Хожу теперь в больницу. У нее трое детей, двое взрослых, один малец десяти лет. Живет в Истомино. Вот беда! - напасть какая-то на меня нашла!
- Да не она нашла, сам находишь, Господь наказывает за жизнь беспутную. Сто раз говорила - будешь катиться под гору, если не образумишься и пить не перестанешь, дурак! Теперь тебе придется за ней ухаживать. Хоть и косвенно, но виноват. Так что подругу ты себе нашел! Теперь женись, пить бросай и на работу. Она хоть работает?
- Работала, поварихой.
- Вот и ладно. Ну, я Вальсюшу покормлю и пойду. И отстань от меня, прошу, живи с Татьяной, теперь дороги назад нет, должок ей отдать должен, так что не рыпайся, смирись. Хорошо бы ее сыночки тебя поучили уму-разуму!
Так оно и случилось. Женила она его на себе. Как оказалось, после обмена паспортов, Лева втайне от меня через суд развелся со мной и женился. Она его вынудила. Лежала в больнице долго, лечилась, были операции. Поставили ей тазобедренный сустав титановый, отремонтировали коленную чашечку, и стала она хромоножкой. А я отстегивала Леве деньги на еду Вальсу, пока не узнала, что старуха хвастается, как хорошо Лева зарабатывает, устроился начальником охраны в Нижнем Новгороде к другу-генералу, пить бросил, ездит с Вальсом на работу. Узнав это, я встретила Леву, в день, когда получала пенсию. Обратила внимание, что обновил одежду. Сказала сходу:
- Я слышала, ты устроился на работу, хорошо зарабатываешь, даже приоделся и пить бросил. Я всегда знала, что алкоголизм не болезнь, а распущенность. Смотри, больше не попадайся на эту удочку. В третий раз запьешь, Господь не даст шанса выкарабкаться. Это я тебе обещаю, запомни! А раз все хорошо, может, ты больше не будешь встречать меня в день пенсии, мерзавец, чтобы оттяпать алименты для Вальса? Крохоборством занимаешься, Лева, и жлоб, не зря я ушла от тебя! За деньгами он пришел! - когда же ты будешь вести себя как мужик? Я знаю, ты развелся со мной тайком и женился. Так что, пожалуйста, не напоминай больше о себе!
Однако он еще раза три звонил, просил вернуться. Как-то сказал, что выгнал Татьяну, и опять умолял начать все сначала, ведь не пьет, хорошо зарабатывает:
- Я только тебя люблю! Возвращайся ко мне, у нас все будет по-прежнему!
- Не болтай, любовь у тебя только к деньгам. Я тебе не верю, у тебя семь пятниц на неделе и все тринадцатые. А насчет любви я так скажу – любовь это не просто так, любовью надо заниматься! А то, что ты говоришь о любви ко мне – это пустая болтовня, не более, если имеешь любовь - докажи делами своими, а у тебя главная любовь – деньги и жадность непомерная, которой мамочка тебя научила. Так что я к тебе не вернусь, ты не знаешь, что такое любовь. Ты что, не понимаешь? - я ведь не хочу с тобой жить не потому, что ты мне изменил. Скажу честно, у меня тоже были связи с давними любовниками, ставшими друзьями. Я же не могла реагировать на то, что мой муж от пьянства стал импотентом? И дело не во мне, иначе бы ты не пил стимуляторы для своей девки, я ведь все знаю. Да, я тебя любила, но любовь прошла. Таких как ты любить невозможно. Кроме того, что ты алкаш и импотент, тебе еще и доверять нельзя. Ты способен на обман и подлость, поступаешь как тебе выгодно, безжалостно и без зазрения совести. Ты способен на все - предать, украсть, ограбить и ради денег даже убить. Ты потенциальный преступник! Да-да, не мотай головой. Так что брось эти разговоры, мне тебя давно уже не жалко! – разве можно тебя любить? Мне только всегда жалко Вальса, он несчастный и беззащитный, больным стал из-за тебя, мерзавца. Такую собаку загубил! Так что не строй иллюзий, что давал, то и получил, терпи свою пьяницу, кайся, грехи отрабатывай и моли Господа, чтобы простил.
Я была уже не та, которую он долго держал в своем кулаке, как Рыбку золотую, я все перетерпела и бросила его, не оставив в его руке золотую чешую души своей.
Как оказалось, Таня была еще та выпивоха. Она пила, когда Лева ездил на работу, и изредка пропадала где-то. Лева ее искал везде и от злости метелил так, что старуха боялась, что он ее убьет. Она уже не работала. А ее детки грозили Леве, что за мать они с ним разберутся так, что не поздоровится, если пожалуется. Вот такая Леве доля выпала. Нахлебался досыта, узнав на собственной шкуре, что за пьянь беспутная его жена. И ведь не дернешься никуда, нет выхода! - попался мерзавец.
А я писала картины, участвовала в выставках, и была довольна жизнью. Пришло время размышлений о том, кто я, кто мои предки, взялась за перо и много узнала от мамы, ее подруги Лели-Дуси, моей няни, от маминой сестры Нины о своих далеких родных и взялась за перо, стала писать книги и стихи. Никуда не ездила, только в Питер. Каждый год к нам приезжали Лариса, Юля и Олег. Здоровье мое укреплялось. А в 2009 году в возрасте девяносто один год умерла мама, и я почувствовала себя сиротой. Так была привязана к маме, что очень тосковала. А Лариса и Юля перестали навещать меня, не ездили в Балахну. Ларису обидел раздел наследства. Квартира-то неделимая и я в ней живу. Она мне сказала:
- Живи! А мне – ой, как пригодились бы деньги от своей доли наследства!
- А ты утешайся, твои дети получат все. Я ведь наследников не имею, кроме тебя и Юли, сама же ничего от вас не наследую.
И тут вдруг объявилась старуха, Левина мать, позвонила и стала жаловаться на Леву и Таню, что они у нее пенсию отнимают, просят написать завещание на Таню, документы все отобрали, звала меня навестить ее… Не хотелось с ней встречаться, но она все звонила, а потом сообщила, что они сильно ее избили и отобрали полученную пенсию. Просила о помощи, пришлось пойти к ней. Как же, изба горящая показалась - ну так это в самый раз для меня. Побегу в огонь и в воду, или, если позовут медные трубы, или шашкой махать, на баррикады, опять же.
Старухе принесла фруктов, сладостей, прянички, пирожки. Знала, что у нее ничего нет. Квартира запущена, Потолок в лохмотьях от шелушившейся краски, все старое, щелястая входная дверь, которую она затыкала тряпкой, сантехника не в порядке. Я как-то была у Левы, пришла забрать некоторые свои картины, так у них все тип-топ - евроремонт сделали, все новое и дорогое. А для матери единственный ненаглядный сыночек пальцем не пошевелит.
У старухи синяки на руках, старая одежда, пустой холодильник – в нем двухлитровая кастрюля с супом и ни масла, ни молочка, ни пряничков-конфеточек - нищета! Готова была звонить в милицию, но потом предложила старухе обратиться в соцзащиту, чтоб разобрались. Она согласилась, но чтобы Лева не знал, что это я.
- А Вы скажите, что это соседи пожаловались, когда они Вас били, а Вы кричали.
Я позвонила в соцзащиту, прислали работницу разобраться, и вызвали Леву, чтобы мозги вправить. Дали понять, что если что, мало не покажется, пусть ведет себя хорошо. Бывший опер понял, что засветился, сразу же повинился перед матерью и уговорил ее погостить у них дома. Испугался и старуху забрал, чтобы не совалась, куда не надо. Я обрадовалась – отстали! А недели через две, в новогодние каникулы Лева мне звонит:
- Это ты в соцзащиту жаловалась?
Ну, мент же, вычислил!
- Конечно! Ты же знаешь - кто, если не я?
- Значит так, если еще хоть раз к матери сунешься – из подъезда не выйдешь, ноги переломаю!
- Ты, Лева, хамло и слабак! А я змея живучая, сама не нападаю, но обидчика ужалю больно!
Лева трубку ляпнул. Испугал, козел! Это я совалась к старухе?!!
Потом звонит старуха:
- Светлана, у меня все хорошо, не звони мне больше.
- Это я-то тебе звонила, карга старая?! Сама не суйся! - на фиг ты мне сдались со своим подонком!
Все! - надеюсь, отстали.
Нет, оказалось, не все. В конце января звонит старуха:
- Светлана, ты не знаешь, как позвонить Коротковым?
Я продиктовала номер родственников, спросила:
- Что-то случилось?
- Случилось. Лева умер.
Ничего себе!
- Это как?
- Да они с Татьяной с Нового года пить начали, я устала терпеть, домой отпросилась. Сегодня утром позвонила, а Таня говорит:
- Он спит. Я через час позвонила, а Таня отвечает: Он не спит, он умер. Ему стало плохо, она вызвала скорую. Врач сказала - ехать в больницу, а Лева отказался. Скорая уехала, он пошел на кухню, воды выпил и упал замертво. Его должны забрать в морг.
Вот так алкаш до смерти допился! А Татьяна хороша, не настояла, чтоб забрали в больницу! Да, зря он пообещал мне ноги переломать! Видно, Господь не выдержал, понял, что пора его забрать, ничего от него хорошего не будет на Земле.
- Примите мое соболезнование, Евгения Ивановна. Что же делать, все к тому шло, такова воля Божья. Крепитесь!
- Ты придешь ко мне?
- Попозже. Звоните Коротковым, они родственники как-никак, я здесь лишняя.
До похорон я навестила ее. Ну как я могла отказать в утешении несчастной старухе, которая как оказалось, больше никому не нужна! Ее было жалко, одна осталась, и нуждалась в утешении. Хоронили Леву на пятый день. Его вдова с детьми каждый день до похорон пили, сняв с книжки похоронные деньги. В день похорон я с Коротковыми и старухой приехали на такси. В квартиру не пошла, дожидаясь приезда из морга автобуса с гробом, стояла недалеко от дома. Вскоре из подъезда вышли вдова, ее младший сыночек, две молодые бабенки, Алиса Короткова и старуха. Увидев меня, вдова громко изрекла, увидев меня:
- А эт-та что здесь делает! Это же он из-за нее, ведьмы, умер!
- Умер он от пьянства, как я и обещала. Я не к тебе пришла, а сказать Леве, что зла на него не держу и простила. А тебе надо было бы, прежде чем тащить его на погост, позаботиться об отпевании в церкви, уж очень много зла он натворил. А ты даже его сыночку и друзьям не сообщила о смерти? - никто не пришел. Не по-христиански это!
Вдова недобро жгла меня глазами, но молчала, нечем крыть.
Приехал автобус. Вдова со старухой подошли к гробу, который два сына вдовы вытащили из салона, покачиваясь от тяжести, еле дотащили гроб и установили на табуретках. Вдова, уронив голову на грудь покойного, рыдала, захлебываясь слезами - такое горе не сыграешь. Старуха стояла, прижав руки к груди, и не проронила ни звука. Когда Татьяна замолкла и вытерла слезы, она попыталась показательно выразить свое горе воплями и рыданиями, но неумело, словно плохая актриса. Все получилось так фальшиво, что было неловко.
Автобус уехал без меня и Коротковых. Вечером позвонила старуха:
- Света, ты чего ушла-то?
- Евгения Ивановна, не хватало еще, чтобы я сидела у гроба Вашего сына рядом с вдовой. Так что, извините. Все хорошо прошло?
- Да как сказать, на кладбище приехали, а дальше парни повезли гроб на санках к могиле. Таня сказала, что не пойдет до могилы, мол, она с Левой уже попрощалась. А я еле шла, далеко, дорога плохая. Пока шла, смотрю, парни с лопатами на плечах идут навстречу, похоронили. Так я и не дошла до могилки, вернулась к автобусу. Приехали домой, а там и стол не накрыт, чтобы помянуть. Я говорю – надо помянуть, а Таня отвечает: денег нет, дадите - сходим в магазин. Это они, значит, пропили похоронных тридцать тысяч. Я попросила отдать мою сберкнижку, которую Лева у меня забрал и пошла в банк. Пришла, а там говорят – это не та книжка, а старая. Я вернулась, а Танька стала орать на меня. Я пошла к соседям, вызвала такси и уехала. Света, приди завтра, мне надо с тобой поговорить.
- Приду, успокойтесь! Что же делать, теперь только терпеть. Держитесь! Спокойной ночи!
Назавтра я пришла, принесла еды, старуха поела. Я сказала:
- Евгения Ивановна, я знаю, Вы хотите, чтобы я за Вами ухаживала, помогала. Я вас понимаю, но поймите меня правильно – я не смогу. Во-первых, потому, что не вполне здорова, много времени трачу на здоровье. Кроме того, нам с Вами всегда было трудно ладить. И у меня есть дела, которые для меня важны - книги и картины пишу. Я Вам советую встретиться родными - Люсей и Аликом. Пора помириться. Договоритесь обо всем. И знайте, уход за людьми требует много времени, поэтому Вам придется написать завещание на квартиру, иначе Люся не согласится, уж это точно! Таня, конечно же, отпадает, да?
- Света, я никому не доверяю, только тебе. Я тебе напишу…
Я прервала ее:
- Евгения Ивановна, бесполезно уговаривать. Мне здоровье и спокойствие дороже всего. Квартира, в которой Вы живете, куплена на мои деньги, вы меня с сыночком ограбили и теперь хотите, чтобы я за Вами ухаживала, зарабатывая то, что фактически принадлежит мне?! Так не пойдет, Вы с Левой довольно попортили мне крови и здоровья, так что извините – не могу!
- А Лева говорил, что это он заработал деньги.
- Ну, вот видите, так и не хотите признать того, что не требует доказательств! Себя-то не надо обманывать, и нечего мозги пудрить. Это даже не смешно, а противно! Так что подружитесь с родными, другого пути нет. Или звоните в соцзащиту, заключайте договор соцобслуживания.
А потом мне позвонила Люся и я ей все рассказала. Оказывается, они с Аликом только что узнали о смерти Левы.
Я пришла проведать старуху на девятый день. Она сказала, что Таня не хочет отдавать ей сберкнижку и документы, в том числе и на квартиру.
- Когда я у них жила, Лева уговаривал меня написать дарственную на Таню.
- Да Вы что? Странно.
- У нее младший сын-наркоман попал в драку, его порезали, а Леве парни Танькины угрожали, он их боялся.
- Ясно – припугнули! - не сладко ему приходилось.
- От Таньки ему доставалось! Беспутная она, детей рожала, да по теткам раскидывала, они их воспитывали. Лева натерпелся, сам уже не пил, а она, пока он на работе, нет-нет да наклюкается и слиняет, а он ее ищет. Один раз чуть не убил ее. Так бил, что кровища хлестала, я его от нее еле оттащила. Намотался с ней! Я ему все говорила - Лева, гони ее, зови Свету, а он мне – она не хочет со мной жить, я ее не раз звал.
- А зачем мне такой, я его, можно сказать, спасла, деньги зарабатывали большие, ездили по югам. А он все коту под хвост спустил, меня оставил без квартиры, купленной на мои деньги, как и ваша квартира, пропил бизнес и все, что мог. И я бы его вытягивала за уши?! Я последний раз его предупредила, чтобы больше не пил, а он обещал ноги переломать. Вот и забрал его Господь, чтобы не делал зла.
С Люськой старуха не ладила. Ссорились, скандалили, обе подозрительные и жадные до денег. Люська у нее сперла деньги, снимала для нее с книжки и обманула. Старуха сказала - тридцать тысяч украла. Я не могла поверить, хотя знала, что Люська та еще штучка. Все деньги от своего еврея промотала и пришлось переселиться в квартиру малосемейного дома. Пенсия мизерная, зарабатывала, продавая мороженое.
А старуха со своей небольшой пенсии все эти годы откладывала деньги на сберкнижку, копила Леве на машину. Накопила двести тысяч. Потом уж я поняла, что Люська в самом деле сперла у нее деньги. Старуха такая экономная, не могли эти деньги за месяц уйти на еду и хозяйственные нужды. Она после этого забрала завещание и, отобрав у Люськи ключи, выгнала с треском. Заодно и мне досталось. Я не поверила про кражу, она обозлилась, разоралась на меня и я выскочила на лестницу. Она следом орала мне гадости, и я не удержалась - выдала ей ответно.
Старуха после этого долго не звонила, но потом все-таки позвонила и попросила прощения, сказала, что заключила договор соцобслуживания. Звала навестить. Я в это время собиралась ехать в Казахстан на похороны тетушки Нины и оформление наследства. Денег на дорогу не было, все ушло на ремонт, искала где занять. Сказала старухе:
- Не могу, Евгения Ивановна, собираюсь в Казахстан на похороны тети. Денег ищу занять на поездку и срочно выезжаю. Думаю, месяц проваландаюсь, надо оформлять право на наследство, искать покупателя на квартиру. Времени в обрез, извините.
У меня и в мыслях не было попросить у нее взаймы, хотя я знала, что она получила от Татьяны свою долю наследства от квартиры Левы в сумме более ста тысяч рублей. А старуха, конечно же, не предложила помочь.
В Казахстане поиски покупателя на квартиру и оформление завещания отнимали силы. Чувствовала себя некомфортно, душевно и физически так замоталась, что еле ходила. Но все сделала и приехала в Усть-Каменогорск к Стрельчихе, думала отдохнуть, встретившись с друзьями. Прожила там неделю.
Саша Мегидь, мой дружочек, как всегда, уделял мне много внимания. Он был директором Архфонда и мог позволить себе свободно распоряжаться своим временем. Мы пешком обходили интересные места, сидели в открытых кафе, пили шампанское, ели мороженое и болтали, болтали обо всем, наконец-то встретившись. Он показал красивейший парк, созданный по его проекту, церковь, памятник Рабиндранату Тагору и другие архитектурные достопримечательности. Мне все понравилось. Я увидела всю многолетнюю работу их фамильного тандема с Галкой со времени окончания института.
Наши отношения с Сашей были такие, словно мы родные. Редкие встречи превратили нашу любовь в крепкую дружбу. Я два раза ездила к Нине, когда она болела и когда умерла. Всегда Саша встречал и провожал меня в дни приезда и отъезда. Он не производил впечатления больного человека, а у него был рак легких много лет. Всегда энергичный, спокойный, уверенный, сильный человек, на помощь которого всегда можно было рассчитывать. Он уговорил меня принять деньги на обратную дорогу, сам заказывал и покупал билеты в Усть-Каменогорске за две поездки в Казахстан.
Он всю жизнь был моим дорогим другом, мы любили друг друга. После моего отъезда ежедневно общались по интернету. Оказалось, что оба пишем стихи и прозу, обменивались впечатлениями и критикой, спорили. До ругани доходило, но мы быстро остывали, просили прощения друг у друга, и вновь переписывались, неистово споря. И не могли уже жить без этих ежедневных встреч на полях литературных сражений. Не раз Саша писал мне по мобильнику: « Я люблю тебя!», и я отвечала тем же. Это была чистая любовь, где любишь за то только, что любимый человек есть, и пусть он будет счастлив где угодно и с кем угодно. Просто хорошо, что он есть!
Вернулась домой усталой, больной и донельзя измотанной. Здоровье мое резко ухудшилось. Почти год восстанавливалась.
Приехав, узнала, что старуха умерла за неделю до моего приезда. Ей стало плохо, она, почуяв смерть, позвала соседку, отдала ей деньги в сумме ста двадцати тысяч, дождалась скорую и умерла в больнице. Люська узнала об этом после похорон. Квартира старухи досталась по наследству сыну Алику. Люське он не дал ни копейки, а она, живя на свою маленькую пенсию и подрабатывая продавщицей мороженого, выплачивала алименты его дочке от первого брака. Лева квартиру завещал Татьяне, старуха получила одну шестую доли. Татьяна продала квартиру, чтобы рассчитаться со старухой и вернулась с сыночком-наркоманом в свою неблагоустроенную квартиру в Истомино. Здоровье ее было плохое, после Левиной смерти протезированные суставы пришли в негодность и уже не позволяли на улицу выходить.
А в 2015 году умер мой дорогой и любимый друг Саша Мегидь. Он жил в Казахстане, я в России, но это не мешало нам иногда встречаться, когда я жила в Алма-Ате, потом приезжала в Казахстан к маме и тетке. Когда появился интернет, мы с Сашей постоянно переписывались, оказалось он пишет миниатюры и стихи, а я тоже писала кое-что, так что у нас было о чем поговорить. И вдруг он перестал мне писать, не отвечал на письма. Я забеспокоилась, мой внутренний голос шептал, что с ним плохо, может, умер. Позвонила ему домой, ответила Галка, сказала, что он в больнице, был в реанимации, но вроде стало лучше. Я успокоилась. А через день мне Витя Селин сообщил, что звонила Любаша Тарнова из Минска, ей Галка звонила, что Саша умер. Интуиция меня не подвела! А Галка не стала сообщать мне об этом на следующий день после моего звонка.
Мы с Сашей дружили и любили друг друга более пятидесяти лет, и вот я его потеряла. Мне очень не хватает дружочка моего! Он один из моих самых дорогих друзей, кто оставил меня на этой земле. Я буду всегда помнить Сашу и молиться за него до последнего своего часа, бесконечно благодарная Господу, что дал мне такого любимого друга.
Вот такая моя, в общем-то, обычная человеческая история. Драма и трагикомедия жизни, с ее нелепостями, глупостями, мелкими гадостями и злодейством, где действующие лица – обманутые и негодяи, простушки и стервы, любовь и ревность, ненависть и страсти, счастье и беда, преступление и наказание. Каждому дает Господь по делам нашим, что даешь, то и получаешь.
Книги Доктора Коновалова, Кацудзо Ниши, Болотова и многих целителей мира, Николая и Елены Рэрих, Натальи Бехтеровой, книги по истории, философии, психологии, астрологии, гороскопы народов мира, хранимые с глубины веков, дали мне понимание того, что все во Вселенной взаимосвязано и имеет свое влияние на нас, людей, ставя свой отпечаток. Мне открылся Мир Бога и Человека, это дало мне возможность понять и любить себя, как частицу этого Мира. Я стала осмысленно работать над собой, самосовершенствоваться. И только одно сожаление – о том, что эти знания пришли ко мне не в юности моей, а спустя 60 лет.
У каждого свой путь, определенный Всевышним. Все подчинено Божьему Замыслу, и надо стремиться идти по назначенному пути, достигать цели, реализовать себя в этой жизни во имя мира, добра и любви, раскрывая таланты. А для этого надо постоянно учиться. Только так можно многое понять и сделать жизнь счастливой, многогранной и интересной. Я стала изучать все о себе, собирая по крупицам мудрость мира, идущую через знания, сохраненные с древности о Вселенной, Луне и звездах, их безусловном влиянии на жизнь, судьбу и характер человека. И постепенно мне открывались потрясающиеся знания! – я открывала себя! То, что я узнала, ошеломило, поразило и заставило задуматься. Господь дал мне так много, что этому можно радоваться. И в этом моя огромная Ему благодарность и ответственность за данные мне таланты! Но я еще поняла главное! - все это дано мне в наказание. Наказ непременно и обязательно раскрыть все свои таланты и исполнить свое Предназначение. С тех пор я неустанно творю то, что не дает покоя, наполняя себя чувством радости и любви к Миру, людям и самой себе, частице этого Мира, как учит мой любимый учитель мой Доктор Сергей Сергеевич Коновалов. Зачем пишу картины и книги? – через них я учусь не только смотреть, но и видеть, открывая всю бесконечную благодать Мира, сотворенного Богом. При этом я открываю себя, чувствуя свою глубочайшую греховность и ответственность за все, что делаю.
Я хотела всегда не только знать о себе, но, главное – делать себя, о которой не знала, но догадывалась, очищаясь от того, что мешает мне. Я стремлюсь к этой вершине - высшей планки, обозначенной мне Господом, стараюсь преодолеть сомнения и препятствия для исполнения своего Предназначения.
Итак! – кто я? Я родилась в полнолуние, в сорок первом военном в день успения Праведной Анны, матери Пресвятой Богородицы, назвали меня в честь святой мученицы Фотины, которая дала Иисусу воды напиться и стала проповедницей Христовой. Я – огненная Змея, зодиакальный Лев и лунный Водолей. Люди моего четырнадцатого лунного дня имеют в жизни призвание, и это определяет всю их жизнь, Для меня характерен поиск авторитетов, на которых я ориентируюсь. Всегда стремительная в желаниях, я способна к подвигу, не боюсь рисковать, пробую силы во всех сферах жизни, хочу все испытать и узнать. Дорожу свободой и независимостью, при этом у меня высокие коммуникативные навыки. Мне легко и уверенно с людьми. Сильнейшая тяга к контактам, переменам, новшенствам, хорошо развитое абстрактное и образное мышление, склона к интуитивным озарениям. Мне открыты все творческие пути и дороги. Хорошая память дает возможность легко изучать иностранные языки. Мне дан шанс пережить удивительные приключения на ниве любви. Внешне я спокойная и уверенная, физически и душевно привлекательная, страстный характер. Хорошо ориентируюсь в любой ситуации, всегда найду выгодное предложение, решительная и целеустремленная в достижении цели. Змея – знак мудрости, высокого интеллекта и живого ума, всегда находит применение своим талантам, способностям, глубокий мыслитель. Много раз я сбрасывала старю шкуру и практически начинала новую жизнь. Я прекрасный организатор и везунчик, удачлива. Не боюсь тяжелой работы, делаю все тщательно и аккуратно. Сила воли обеспечивает успех. Люблю роскошь, экстравагантность, у меня хороший вкус. Люблю полную свободу действий. Тщательно выбираю друзей, по интеллекту. У меня масса разных интересов. Я общительна и обладаю редким даром очаровывать. Не соглашаюсь подгонять свои взгляды под общепринятые стандарты и жить как другие. Склонная к идеализму, я добиваюсь успеха, ставя перед собой труднодостижимые цели. Доброжелательность, искренность, юмор и веселое настроение привлекает людей. От природы я лидер. Целеустремленность, склонность к активизации вдохновения и изобретательству помогает в полной мере реализовать себя. Эмоции иногда скрываются под внешним проявлением самодостаточной личности, какой я могу показаться. Но внешняя бездушность, неотзывчивость и равнодушие напускные. Не поддаваясь чувствам, я часто страдаю от этого. Иногда кажусь трудным, непонятным и неприятным гением. Все от того, что я не желаю придерживаться тех путей и принципов, которым следуют обычные люди. Мне свойственен своеобразный эгоцентризм, который иногда пугает людей. Я хочу всегда быть оригинальной, не такой, как все. Мне свойственно свободомыслие, склонность к философии. Положительные свойства характера – жажда знаний, идеализм, богатое воображение, склонность воодушевлять других на поступки, внешняя притягательность. Стремление к познанию, любознательность, интуиция, способность видеть вещие сны, дают мне возможность открывать многие, в том числе целительные способности, что кажется многим недоступным. Я хочу делать всего так много, что от этой жадности и разбросанности, легкомыслия, хватаюсь за все, что интересует и чтобы все понять, провожу анализ, чтобы выбрать – туда или сюда идти. Испытывая борьбу между добром и злом, нравственная ответственность, внутренние переживания совести.
Я очень чувствительна, Несмотря на внешнюю уверенность и решительность, часто сомневаюсь, сентиментальна, меня до слез трогают стихи, песни, мелодраматические картинки. Не терплю криминальные фильмы со сценами насилия, крови и зла. Занимаясь творчеством, я поняла – искусство требует полной отдачи, жертвоприношения, отречения. И любви, любви вообще ко всему, к людям, когда пожалеть, проявить участие, увидеть, понять и простить – прорастает в тебе и становится сутью.
Осознание открывшихся мне возможностей и способностей пришло ко мне через Доктора, с обретением веры в существование Бога. В это, как правило, верят безусловно ученые, врачи и космонавты. В самом деле, как можно не верить тому, что Он есть? Можно называть Его как угодно - Господь, Абсолют, Всевышний, Аллах, Высший Разум, это ничего не меняет! - ведь кто-то же создал этот прекрасный мир, который только человек способен разрушать и вносить хаос?!! Вера, она как любовь - необъяснима, она или есть или нет. Вере не научишь человека, он к ней идет долго. Но приходит к ней неожиданно, в какой-то определенный момент ты начинаешь понимать – вот она!
Я поняла главное! – все, что со мной произошло, все правильно. И, несмотря на кажущиеся ошибки и промахи, я ничего не хотела бы изменить в жизни, в том, что мне пришлось испытать. Все - во благо! Ну, разве я была бы счастлива, если бы мне пришлось продолжать жить с Левой? - да ни за какие коврижки! Меня бы просто не было такой, какой я стала. Это был мой выбор, и это испытание я с честью вынесла, поняв – я все смогу. Сладость жизни не почувствуешь, не испытав горечи бед и поражений. Я верю в то, что судьбу выбирает человек. Умный и сильный борется за судьбу, неразумный плывет уныло по воле волн, вместо того, чтобы действовать, Лева предпочитал сложить руки и пьянствовать. Что сильнее в человеке, физическая сила или нравственное начало - дух? Конечно же, дух, он поднимает человека к созиданию. Бездействие гибельно!
У меня громадье творческих планов и замыслов, все интересное еще впереди. Я открываю в себе такое, чего никогда и представить себе не могла. И это меня не удивляет! Только бы Господь дал силы и времени исполнить и реализовать задуманное. Возраст не пугает меня. Такой молодой и счастливой как сейчас, я чувствовала себя только в молодости – самодостаточной, здоровой и энергичной, когда знаешь, что тебя ждет интересная жизнь и любимая работа. И я благодарна всему за ту дорогу, которую прохожу по жизни уверенно и с достоинством. Ради мира, правды и справедливости я способна на все. Моя душа спокойна и помыслы чисты.
Я часто слышала от людей насмешливо-ироничное: «Ну, ты прямо как мать Тереза!» Да ладно! - я просто живу с любовью к Господу, ко всему миру, к людям и к себе, как к частице этого мира. Так учит Доктор! Мне легко, я все простила Леве и его матери, не держала на них зла и молюсь о них в церкви, поминая усопших.
Детство, юность, зрелость, учеба, реализация талантов, грехи, ошибки, трагедии, драмы, тупость, невежество, глупость, мудрость - все это наша жизнь, наши дороги, опыт. Дорог много, но надо найти одну, по какой пойдешь, и что найдешь - зависит от нас! Надо только научиться трепетно прислушиваться к голосу Бога, чтобы спокойно и уверенно идти вперед.
Мы меняемся, растем, бережно сохраняя что-то из опыта дней своих, а что-то теряя, отбрасывая отработанное и ненужное. Человек сам творец своей судьбы, он видит мир таким, как хочет. Хочешь быть счастливым – будь им, твори здоровье, делай себя, добивайся намеченной цели. Никто, кроме тебя, тебе этого не даст. Как хорошо быть молодой, красивой, счастливой и уверенной в себе женщиной, любить и быть любимой! Но все проходит и приходит другое время. Молодость уходит и ты остаешься одна. Многие друзья покинули этот благословенный мир. Но жажда любви и былая энергия не угасла во мне. Она трансформируется в творчество и жизнь продолжает быть интересной независимо от возраста. Потому что у меня есть, что делать на этом свете. Творчество равносильно вечной любви, которой не страшна измена.
Учась мудрости жизни по книгам великих людей мира, постепенно впитывая знания, я изменилась по сути своей. А мамина смерть так мощно подействовала на меня своей трагической безысходностью, что я стала другой! Вот тогда-то я окончательно сбросила остатки своей шкуры, попорченной пороками. Прозревая, я творю себя заново, очищая и укрепляя волю, душу и тело свое. Это происходит через преодоление. Душа зовет вперед, а тело ленится и, чтобы преодолеть сопротивление приходится прилагать усилия. Однако, чем дальше, тем сильнее становится моя воля. Я успокою душу свою и изменю физическую природу, по капельке выдавливая из себя раба, дойду до цели – сотворю утраченное здоровье и внесу свою лепту во имя мира и счастья на Земле.
Сейчас люди не те, что были в стране, которую мы потеряли. Огорчает материализованная меркантильность и отсутствие культуры. Большинство мало, и даже совсем не читают книги. Как ограничен их кругозор! Наша огромная образованная страна 60 – 80 годов деградирует. Люди оболванены фильмами, которые выхолащивает из нас духовность. Как редко теперь можно встретить людей истинно интеллигентных, высокообразованных, знающих хорошую литературу, искусство! Их стало мало, вымерли, как динозавры.
Вся надежда на нашу власть, чтобы она поняла! - надо победить в этой войне мирового капитализма против нас, который хочет обратить нас в быдло. В России должна быть государственная генеральная линия на всеобщую образованность, культуру и патриотизм. Я верю! – наша страна непременно воскреснет. Мы отряхнем прах с наших ног, увязших в болоте бездуховности, придет настоящая культурная революция и возродится былое торжество высококультурной России! Мы этого добьемся!
Главное – улыбайтесь, господа! Улыбайтесь и будьте счастливы!