Глава 23
– Поднимем бокалы за уходящий год! – сказал я, подняв свой бокал с шампанским. – Не знаю, как для вас, а для меня он был счастливым!
– Мы никогда не работали так интересно и плодотворно, – согласился Глазьев. – И условия идеальные: всё дают по первому требованию, так что я с вами полностью согласен!
Больше никто ничего говорить не стал, и мы, выпив шампанское, откупорили ещё две бутылки. До нового года остались считанные минуты, и все, кто остался на праздник во дворце, за исключением слуг, собрались в нашей большой гостиной, где стояла красивая, украшенная игрушками ёлка. Больше половины учёных и инженеров уехали в Москву, но это и хорошо, потому что и так за столом сидели двенадцать мужчин и три женщины.
– Осталось две минуты. Всем налили? Тогда давайте скажу я! – начала тост Вера. – Я тоже довольна уходящим годом. Довольна тем, что мы сюда приехали, довольна знакомством и дружбой с вами, довольна своими занятиями, которые не оставляют времени для скуки! А от нового года я жду только одного – ребёнка! Каждому из вас есть что себе пожелать, вот давайте и выпьем за то, чтобы исполнились наши желания!
Тост дружно поддержали, и, когда часы показали ровно двенадцать, комната наполнилась звоном бокалов.
– За вашего будущего ребёнка мы выпили, – сказал Лисицын, – но если он появится, что будет с вашими учениками? Что это за тренер с грудничком?
– Ничего, вами займётся муж, – под смех собравшихся ответила Вера. – Для меня ребёнок важнее!
Она уже два месяца учила кун-фу всех желающих. Началось с Нины, перед которой жена похвасталась своей борьбой, а потом затащила её на нашу тренировку. Молодая женщина была в восторге при виде того, как меня гоняет жена, и попросила научить. Николай отнёсся к этому баловству снисходительно и даже пришёл посмотреть, чем занимается его жена. Вере надоели снисходительные ухмылки мужа подруги, поэтому она затянула его на ковёр и вознамерилась повозить по нему носом. С этим ничего не получилось, потому что Лисицын был для неё слишком силён и довольно проворен. Получив несколько чувствительных ударов, он перестал ухмыляться и стал защищаться в полную силу. Часть ударов всё-таки пропускал, а зацепить Веру за молотящие его конечности не получалось.
– Брек! – развёл я их после пяти минут спарринга. – Тебе не достать Веру, а она не оставит на тебе живого места. Будем считать, что у вас боевая ничья.
Полученные синяки преисполнили Николая уважением к моей жене и к новой борьбе. Прошло несколько дней, и он начал приходить на тренировки вместе с Ниной. Об этом узнали, и со временем у жены появились ещё шесть учеников из инженеров помоложе. Вера была очень довольна и взялась их учить, засучив рукава. Был доволен и я, потому что у неё полностью исчезла хандра, и теперь мне меньше доставалось на тренировках.
– Почему у нас пустые бокалы? – спросил Головин, который единственный из учёных остался во дворце. – Давайте их наполним и выпьем за то, чтобы в новом году не было войны!
– Хороший тост, и выпить можно, – сказал я, – только война, наверное, будет.
– Почему вы так думаете, Алексей Сергеевич? – спросил он.
– Мне по старой памяти кое о чём говорят, – ответил я. – Крохи, но уже можно сделать кое-какие выводы. Недавно узнал, что мы осенью начали вывозить население с Сахалина. Многих вывезти не успели и будут этим заниматься весной. Их там около двухсот тысяч, и очень нелегко вывезти и как-то устроить столько людей. Вряд ли этим будут заниматься без крайней необходимости.
– Японцы? – спросил Николай. – Или будем драться с американцами?
– Я думаю, что японцы, – ответил я. – Американцы возьмутся за нас только после разборок с немцами. Воевать с ними придётся, но такая война начнётся в Атлантике.
– Плохо, если так, – сказал Головин. – Вы закончите со станцией только к лету, и на изготовление таких станций нужно время, а остальные вообще работают на перспективу, поэтому мы ничем не успеем помочь.
– Может, хоть в праздник поговорим не о политике? – сказала жена инженера Маркова Галина. – У меня от этих разговоров и в будни уши вянут. Испортите себе праздничное настроение, а заодно и нам. Давайте лучше танцевать! А те, кому не хватит партнёрш, могут отойти подальше и обмывать кости японцам.
Предложение поддержали, и, пока я включал радиолу и ставил пластинку, к жене выстроилась очередь желающих танцевать. Я этим заниматься не рвался, поэтому ушёл в кабинет вместе с Головиным.
– Мы уже много чего выполнили, – сказал он, занимая свободное кресло. – Пусть в единичных экземплярах, но отработать технологии не так уж сложно.
– Приготовьтесь к тому, что, пока не добьётесь нужной чистоты материалов и контроля над процессами, будет много брака, – предупредил я, – так что не ждите лёгкой жизни.
– Таких лабораторий десятки, – пожал он плечами. – А сколько их ещё на заводах! Правительство не жалеет денег, но не хватает специалистов, тем более что берут с разбором. Да и нужного опыта поначалу ни у кого нет, мы только сейчас начали работать в полную силу.
– А как вы отнеслись к смене династии? – спросил я. – Я не состоял в Братстве, хоть и был вынужден пользоваться их помощью. Дальше меня ваши слова не уйдут, просто мне интересно. Вы ведь дворянин?
– Дворянин, – подтвердил Головин, – но это имело большое значение для моего отца. Мне дворянство иногда помогает, но не затрагивает ни одну из струн в душе. Нет у меня какого-то трепета к императорской власти, но она не вызывает и протеста. Я стараюсь судить по делам. Прежняя династия работала на своих заграничных родственников, из-за чего мы чуть не лишились родины. Но ведь не они одни виноваты. У дворянства, особенно высшего, очень много прав и возможностей, но их никто не использовал. Исправно служили толкавшим нас в пропасть Романовым, а сейчас так же исправно служат Оболенским.
– Нужно большое мужество для того, чтобы пойти против власти, – сказал я. – Она себя защищает, поэтому такие походы не кончатся добром. И хорошо, если пострадаешь сам, а не потянешь за собой всю семью. От одиночных протестов толку мало, а попробуй организоваться! Выдаст кто-нибудь из друзей, и будет ещё хуже, чем от простого проявления недовольства. Поэтому большинство сидит и ждёт, пока найдётся умный и смелый, который всё за них сделает. На наше счастье, такие нашлись.
– Вы же выступили! – возразил он. – Я помню, какой шум был после вашей статьи. И польза была!
– Моё выступление привело к тому, что всю семью хотели убить. Отца дважды ранили, и нам пришлось скрываться. И пользу это принесло только из-за выступления братства, иначе толку от моей фронды... Честно вам скажу, что сейчас я так не сделал бы. Постарался бы что-то написать, но не от себя и так, чтобы на нас не вышли. Так что это была не столько отвага, сколько глупость и неправильная оценка последствий.
– Вы что здесь уединились? – спросила заглянувшая в кабинет жена. – Пойдём, все хотят, чтобы мы спели. Как ты думаешь, что лучше подойдёт для Нового года?
Эдуард Альберт Кристиан Георг Андрей Патрик Давид прожил без четырёх месяцев полвека и почти восемь лет стоял во главе Соединенного Королевства. А сегодня его отчитали, как мальчишку. Что-то нарушилось в этом мире, если вчерашние партнёры и союзники сочли возможным бросить в трудный час, а потом выкручивают руки, требуя себе помогать. Королевская власть сильно истрепалась, но пока не стала чисто декоративной. И Соединенное Королевство даже после потери Индии было самым большим государством планеты! Неудачи последних лет привели к ослаблению военной мощи, но приняты все меры, чтобы вернуть себе былое величие. Он знал, кто окопался в государстве, разросшимся из бывшей английской колонии. С ними давно поддерживали связи и согласовывали планы, но раньше подобное сотрудничество было партнёрством, теперь же его просто поставили перед фактом.
– Что скажете? – спросил он сидевшего рядом премьер-министра.
– Немного вызывающее поведение, – ответил сэр Уинстон, имея в виду поведение посла Американских штатов, – и его требования идут вразрез с той тактикой, которой нам выгодно придерживаться. У меня сложилось впечатление, что наши американские друзья нашли что-то такое, что даёт им право плевать на свои обязательства в отношении кого бы то ни было. Наша разведка доносит об усиленных военных приготовлениях, но во всей их деятельности нет ничего необычного, просто количественное увеличение армии и флота. Основной упор сделан на линейные корабли, десантные средства и авиацию. Это и понятно, если учесть, что у них на носу война с нашими соседями.
– Это заявление очень смахивает на ультиматум, – сказал король.
– Если вы, ваше величество, хотите знать моё мнение, то я проигнорировал бы их требования. Править миром без нас у них не выйдет, поэтому пусть сколько угодно высказывают неудовольствие. Их война нам выгодна, но пусть воюют самостоятельно. Из-за того, что они нас бросили в прошлой войне, мы понесли большие потери. О какой помощи можно теперь говорить? Нам нужен год, чтобы восстанавливать флот.
– А аэродромы? – спросил король.
– Мы рискуем, – ответил премьер-министр. – Наши соседи наращивают военно-воздушные силы, и мне очень не хотелось бы, чтобы они бросили их бомбить наши аэродромы. Если бомбили бы только американцев, я не беспокоился бы, но достанется и нам. Помогающий врагу сам становится врагом. Влезем в их войну, понесём потери и ничего не получим взамен. Боюсь, что нас не поймут.
– Значит, ничего не делать?
– Нужно форсировать выпуск всех видов вооружений! – сказал сэр Уинстон. – Англичанам придётся немного затянуть пояса. Сейчас все активно вооружаются, и нам нельзя отставать. Я думаю, что скоро Европа заполыхает огнём, и нужно не просто прикрыться, чтобы не обожгло пламенем, а иметь силы воспользоваться ситуацией. Нарушены правила игры, которых придерживались столетиями, и осталось только одно право сильного! Наверняка этим летом ещё не начнут.
– Почему? – спросил король. – Из-за нас?
– Это же американцы. Осенью у них выборы, поэтому начнут на следующий год поздней весной или летом. Если мы откажем с аэродромами, они будут с кем-нибудь договариваться, а потом готовить всё необходимое. Значит, у нас в запасе год и два-три месяца. Это время нужно использовать.
– Значит, у нас тридцать девять больших кораблей, включая три авианосца, – подвёл итог кайзер. – Что по подводным лодкам?
– Шестьдесят семь наших и тридцать пять французских, – ответил адмирал Гюнтер Льютенс. – К лету будут в строю ещё шесть. У американцев общее число вымпелов в два раза больше, но линейных кораблей и тяжёлых крейсеров больше только на треть. У них в составе флота много десантных кораблей и пять авианосцев.
– А авиация? – спросил кайзер.
– Они вели переговоры с англичанами, – ответил адмирал. – Результаты для нас благоприятные. Им отказали в помощи флотом и аэродромами. Сейчас переговоры об аэродромах ведутся с правительством Норвегии. Мы пытаемся помешать, но боюсь, что ничего не получится. Если у нас и будет преимущество в самолётах, то небольшое. Без русского флота мы сможем отбиться только в портах.
– Русские помогут флотом, – сказал кайзер. – Соглашение об этом уже есть. Более того, они поделятся своими бомбами. Ладно, идите, адмирал, я вами доволен.
Когда Льютенс вышел, в кабинет заглянул секретарь.
– Ваше величество, по вашему приказу прибыла воспитательница принцессы Александры!
– Пусть войдёт, – приказал кайзер. – Предупредите принцессу, чтобы была в своих комнатах. Я скоро к ней зайду.
Секретарь удалился, и через минуту в кабинет вошла пожилая некрасивая женщина, которая, не доходя до стола, сделала реверанс.
– Садитесь, баронесса, – сказал кайзер. – Через несколько дней должен приехать цесаревич, поэтому я хочу знать, всё ли сделано из того, что вам поручили.
– Принцесса уже может изъясняться на русском языке, – ответила женщина, – но пока не очень чисто и не на все темы. Я не смогла сделать большего за такое малое время. Занятия будем продолжать до приезда жениха. Вашу дочь знакомили с православием и обновили её знание истории Российской империи.
– А остальное? – спросил Август.
– Сделано в соответствии с вашими пожеланиями.
– Хорошо, – сказал он. – Я вами доволен.
Покинув кабинет, кайзер поднялся на третий этаж и прошёл по длинному коридору Городского дворца до апартаментов старшей дочери принцессы Александры. Предупреждённая девушка ждала отца в своей гостиной. Он быстро подошёл к ней и обнял.
– Ты как?
– Не хочется никуда уезжать, отец! – прижалась к нему дочь. – Бросать тебя, сестру и братьев и переходить в чужую веру...
– Глупости, – сказал Август. – Вера та же самая! Тебя не турку отдают, а христианину. Давай сядем и поговорим. В прежней династии несколько поколений русских императоров выбирали себе в жёны немецких принцесс. Фактически в них почти не осталось русской крови. Их близостью к нам попытались воспользоваться. Больше пятидесяти лет европейские державы, в том числе и мы, готовили раздел России. Манили её земли и несметные богатства, а сами русские были не нужны. По нашим планам большинство из них должно было со временем исчезнуть. Мы просчитались. Среди них нашлись влиятельные и решительные люди. Выбрав момент, они уничтожили одну династию и возвели на трон другую. Нынешний император был их единомышленником. Нас взяли за горло, и вместо войны с Россией, которая привела бы к поражению, пришлось воевать с Францией. А теперь ты станешь женой наследника. К твоему мужу будут присматриваться, а больше будут присматриваться к тебе. Они уже обожглись на таких браках и пошли на ещё один только потому, что сближение наших империй жизненно важно и для нас, и для них. Скоро начнётся война с американцами, в которой мы, возможно, будем сражаться плечом к плечу. И ничего не закончилось с англичанами. Наступила эпоха перемен, когда рушатся и создаются империи. В такое время даже сильным страшно жить в одиночку, и они ищут, с кем заключить союзы. Россия для нас жизненно важна, поэтому ты примешь православие и станешь женой цесаревича Андрея. Думай в первую очередь не о нас, а о своём новом народе. Мы позаботимся о себе сами, а тебе надо стать там своей, только тогда сможешь помочь родине. Если тебя не полюбят, такая помощь может вызвать лишь подозрения, неприязнь, а то и ненависть.
– Мне страшно, отец!
– А вот бояться не надо! У тебя будет сильный и красивый муж, который со временем станет правителем огромной империи. Люби его и будь помощницей во всём и получишь в ответ любовь и защиту. Мне сказали, что ты уже неплохо говоришь по-русски. Продолжай учить язык, для тебя это очень важно. Твой жених приедет через пять дней. Ну что ты, глупышка, не нужно плакать! Жаль, что умерла твоя мать, она лучше подготовила бы тебя к браку, чем твоя баронесса. Дочери уходят из дома, это их судьба. А пристроить принцесс сложно, так что тебе ещё повезло. Так и воспринимай свой брак.
– Откуда это? – взволнованно спросил император.
– За эти фотокопии пришлось много заплатить, – ответил Апраксин. – Мы никогда не раскрываем источники. У нашего департамента в Американских штатах не так много агентов, но они есть и неплохо работают.
– Вы проверяли подлинность этого? – спросил Владимир Андреевич, не выпуская из рук фотографии.
– Только косвенно, – ответил Апраксин. – В Военном министерстве в Вашингтоне действительно есть отдел перспективного планирования. Создан приказом министра примерно год назад. Возглавляет его бригадный генерал Александер Брукс. Как видите, расшифровка на подписи именно такая. А больше ничего нашими средствами не проверишь.
– Я думаю, эти фотографии очень заинтересуют японцев, – сказал тоже сидевший в императорском кабинете Вяземский. – На их месте я хорошо подумал бы, стоит ли затевать с нами войну, когда они у американцев следующие на очереди после нас. Нам нужно не воевать, а заключать оборонительный союз. А чтобы они меньше думали... У императора четыре дочери, и старшей принцессе Тэру скоро исполнится восемнадцать, а другой её сестре – принцессе Хисе почти шестнадцать и обе не замужем. Две другие принцессы слишком молоды для брака. А у нас великий князь не может найти жену. Кроме того, зачем воевать с нами, когда у них под носом есть другие земли? Окоротим американцев, и пусть занимают Филиппины. Если не боятся каких-то Нидерландов, могут воевать за Индонезию, а у нас для них и климат неподходящий.
– Вот что, Пётр Николаевич, – сказал император Апраксину, – обратитесь от моего имени в министерство иностранных дел к Александру Николаевичу, чтобы выбрал кого-нибудь потолковее из Восточного отдела. Отправим его к императору Сёва с этими фотографиями и нашими предложениями. Пусть всё тщательно проработают вместе с теми, кого выделит Шуваев. А я немедленно поговорю с сыном. Если получится, избавимся от ненужной войны, сэкономим силы и приобретём союзника.
Разговор императора с сыном состоялся десять минут спустя в комнатах великого князя.
– Мне жениться на японке? – удивился Олег. – Вот уж чего никак не ожидал!
– А что тебе не нравится? – спросил отец. – Говорят, что японские женщины очень изящные. Пойми, это поможет нам избежать войны и огромных жертв. Это очень важно особенно сейчас, когда у нас намечается война с Америкой. Мы даже население Сахалина не сможем защитить и вынуждены его вывозить. Ты представляешь, как трудно оторвать от хозяйства двести тысяч человек и вывезти их на материк?
– У вас есть её фотография?
– Надо спросить у Муравьёва. Олег, это нужно сделать!
– Делайте что хотите! – согласился сын. – Сколько ей лет?
– Канцлер сказал, что семнадцать. По возрасту она прекрасно подходит. Если отдадут...
– А могут не отдать? – оживился Олег.
– Не отдадут эту, найдут другую, – сказал отец. – У императора есть ещё одна подходящая дочь, правда, ей только шестнадцать. Но у отца императора, помимо сына, были четыре дочери, и у всех есть дети, так что ты не останешься без принцессы. Откажутся только в том случае, если не станут менять планы. Но это надо быть без головы, а там народ умный.
– Скажи хоть, куда спрятали Веру!
– У тебя есть ум? – рассердился Владимир Андреевич. – Зачем тебе чужая жена? Она тебе не нужна и ты ей не нужен! Из-за твоей блажи я был вынужден удалить человека, советы которого несколько раз выручали. Запомни, чем скорее ты забудешь эту любовь, тем лучше будет для всех!
Сегодня выдался удивительно тёплый для конца апреля день, поэтому многие вышли во двор, не застегнув пальто, а некоторые вообще в одних свитерах. День был не только тёплым и солнечным, он был для нас особенным. Три дня назад рабочие сколотили деревянную вышку, высотой десять метров, на которой была смонтирована антенна первой в России радиолокационной станции. Сейчас заканчивали подключение кабелей, уходивших в окно лаборатории, в которой на двух стойках была собрана станция. Мы испытали её блоки, а сегодня должны были проверить всю станцию на реальных целях.
– Долго ещё? – спросил меня приехавший на испытания полковник Суворин.
– Спросите у Гладьева, – ответил я. – Думаю, с полчаса. В лаборатории всё уже подключено, да и здесь почти закончили.
– Скоро закончите? – спросила подошедшая к нам жена.
– Как только спустятся с вышки, так и начнём, – сказал я ей. – Застегни пальто! Это обманчивое тепло, не хватало тебе простудиться. Бери пример с Игоря Николаевича.
– Я тоже с удовольствием расстегнул бы шинель, – сказал полковник. – Увы, слишком много начальства.
Начальства действительно хватало. Помимо самого полковника приехали два генерала. Кроме них во дворе стояли офицеры Семёновского полка, солдаты которого теперь охраняли наш объект вместо занимавшихся этим раньше жандармов. Стоявший в отдалении флигель заняли два отделения солдат, а командовавшего ими подпоручика поселили во дворце. Для меня неприятным сюрпризом была встреча с капитаном Бутурлиным, который приезжал с инспекцией охраны. Надеюсь, что готовящемуся к свадьбе цесаревичу было не до его дружка. Он мог сказать о нас брату, а я не горел желанием увидеть здесь страдающего от любви великого князя.
– Всё! – крикнул с вышки Лисицын и вместе с помогавшим ему инженером начал спускаться по лестнице.
– Здесь нам делать нечего, – сказал я полковнику, – а когда эта штука заработает, лучше находиться от неё подальше. Зовите своих и пойдём в лабораторию.
Все и так уже увидели спускавшихся инженеров и направились к левому входу во дворец. Мы дождались Николая и пошли следом за ними. В лабораторию набились человек двадцать, поэтому к пульту управления станцией было не подойти.
– Я уже позвонил, – сказал один из генералов, – Сейчас поднимут цель.
– Одна цель уже есть, – сказал Глазьев, и все взволнованно зашумели. – Смотрите, вот она! Идёт с запада примерно в тридцати километрах от нас.
Я тоже подошёл полюбоваться. На круглом экране электронно-лучевой трубки вращался зелёный луч, высвечивавший медленно движущуюся точку цели. Внезапно в другой части экрана появилась ещё одна отметка.
– Вот он! – сказал второй из генералов, который сидел у пульта вместе с Глазьевым. – Какая здесь дистанция?
– Примерно пятнадцать километров, – ответил Вадим. – На этом экране максимум, что можно увидеть, – это сорок километров. В рабочей станции сделаем больше. Видите, он уходит.
Отметка цели с каждым оборотом луча немного смещалась к краю экрана.
– Посмотрела? – тихо спросил я вставшую на цыпочки жену. – Пошли, больше не будет ничего интересного.
– Лёш, а они теперь уедут? – спросила Вера, когда пришли к себе и я помогал ей снять пальто.
– Только те, кто занимался станцией, – уточнил я. – Её будут доводить до ума и запускать в серию на одном из заводов. Мне тоже жалко расставаться с Николаем. Ничего, будем переписываться, а потом и увидимся. Сюда вместо них пришлют других, а ученики у тебя ещё остались.
– Хоть ни с кем не дружи! – сердито сказала она. – Я сдружилась с Ниной, а теперь придётся отрывать от себя с кровью! Что дадут письма, если мне нужно видеть её каждый день!
– Это жизнь, – сказал я, обняв жену. – Ты будешь знакомиться с очень многими людьми, некоторые из них войдут в твоё сердце. Даже матерям приходится расставаться с детьми, потому что у многих не получается сидеть на месте. Я тоже скучаю по Олегу Гагарину, по Фролову с Гореловым, а теперь буду скучать и по Лисицыну, но никакой трагедии в этом нет. Они живы и где-то есть, а встреча – это только вопрос времени.
– Тебе хорошо так рассуждать, имея за спиной одну жизнь, – буркнула она. – Я не дура и всё прекрасно понимаю, только это понимание ничего не меняет! Они уедут, и приедут другие, чужие для меня люди, с которыми, может не быть никакой дружбы! Слушай, сегодня опять приехал этот граф. Мне не нравится, как он на меня смотрит. Так и хочется подойти и врезать по морде!
– Бутурлин, что ли? – спросил я. – Мне он сегодня не попадался. Что-то он сюда зачастил. Одна надежда на то, что у него неважные отношения с Олегом, хотя может к нему подкатить только для того, чтобы сделать мне гадость. Я его сильно разозлил при первой встрече, а натура пакостная, поэтому может попытаться отыграться.
Я как в воду смотрел. Бутурлин действительно нашёл способ сообщить о нас великому князю, и тот даже собрался нас навестить, но ему помешали. Из Японии приехал посланный туда с секретной миссией статский советник Евдокимов. Узнав результаты его поездки, император вызвал сына к себе.
– Могу тебя поздравить, – сказал он Олегу. – Ты у нас теперь жених. С принцессой Тэру ничего не получилось: она уже невеста. Тебе предлагают на выбор или дочь императора принцессу Хису, или дочь сестры императора принцессы Фусако и принца Китасиракава Нарухиса. Читаю по бумажке, потому что имена твоих новых родственников сразу трудно запомнить. Вот фотография принцессы Ёсико, которая кажется мне лучшим выбором. Ей уже семнадцать, и она гораздо красивее принцессы Хисы, которой к тому же не помешало бы повзрослеть. Вот фотография.
– Действительно, совсем девочка, – согласился Олег. – А Ёсико красивая, но какая-то необычная.
– Это хорошо, когда в женщине есть что-то необычное, – сказал Владимир Андреевич, – так что тебе повезло. Невесту твоего брата не назовёшь красавицей, хорошо, что у неё стройная фигура.
– Так что у нас с Японией? – спросил Олег. – Если согласились на брак, надо полагать, что получилось и всё остальное?
– Войны между нами не будет, – ответил отец, – поэтому с теплом начнём возвращать на Сахалин тех, кого оттуда вывезли. Японцы согласились не сразу, видимо, проверяли по своим каналам, не подсунули ли им фальшивку. Результаты проверки их напугали, поэтому наши предложения были приняты за несколько дней. Утвердишь от моего имени договор об обороне, когда поедешь туда за невестой. И выехать нужно пораньше. Сближение с Японией может принести большие выгоды. Японцы давно начали бы политику захватов, если бы не Англия и Американские штаты. С Англией после её поражения в последней войне можно не считаться, но остаются американцы. Они не дадут японцам двигаться на юг, поэтому для них остаётся только север, то есть мы. Китай они не тронут по многим причинам. Теперь всё меняется. С одной стороны у японцев появилась угроза войны с Америкой, с другой – Америка сама скоро начнёт войну с европейскими державами. Если американцы потерпят поражение или понесут большие потери, это развяжет японцам руки. Имея нашу поддержку, они могут действовать без оглядки на другие державы.
– И мы будем помогать им вести захватнические войны?
– Меня сейчас не интересует какой-то Сингапур, – сказал император. – Главное, что мы надолго отводим угрозу от наших границ и ослабляем противников. А что будет дальше, сейчас не скажет никто.
Глава 24
«Виллис» миновал ворота и, набирая скорость, поехал по территории базы к видневшимся за лётным полем ангарам. Рядом с ними стояли три одноэтажных домика, возле которых шофёр остановил машину.
– Добро пожаловать на авиабазу «Мюрок»! – сказал сидевший на заднем сидении военный с погонами генерал-майора своему спутнику, одетому в коричневый шерстяной костюм. – А это её командующий бригадный генерал Майкл Брукс. Генерал, оставляю вам представителя нашего президента Николаса Коулмана. Покажите ему всё, что вызовет интерес.
Последние слова были сказаны встретившему их офицеру. Он был невысокого роста, широкоплечий, с ёжиком поседевших волос и некрасивым, волевым лицом.
– Добрый день, сэр! – поздоровался генерал с гостем. – Прошу вас пройти со мной. Это рядом, и нам не понадобится машина.
«Виллис» уехал, а командующий базой вместе с Коулманом направился к ангарам.
– Мне сообщили, что президента интересуют новые виды оружия, – сказал генерал. – На базе почти ничего нет, но мы можем показать образцы.
– Не понял! – удивился гость. – Если нет оружия, зачем меня привезли на эту базу?
– Оружие есть, но его пока мало, – объяснил Брукс. – К весне база должна быть полностью загружена, а до начала военных действий мы успеем перегнать всё через Канаду в Норвегию.
– А на других базах? – разочарованно спросил Коулман. – Неужели и там такая же картина? Ведь президента уверяли...
– Я не могу с точностью утверждать, что так везде, – терпеливо сказал генерал, – но у наших соседей примерно такое же положение. Заводы работают на полную мощность, и техника начала поступать, но нужного количества до весны не получим.
– Показывайте. Куда идём?
– В этот ангар. Подождите, я наберу код.
– А почему нет охраны? – спросил Коулман.
– Сейчас включу свет... – сказал Брукс. – У нас хорошо охраняется база и ведётся наблюдение за лётным полем, а караулы стоят у всех значимых объектов. Ангары пустуют, только в этот свезли необходимое для демонстрации. – Он щёлкнул выключателем, и ангар залил свет двух десятков светильников, расположенных под потолком и на стенах.
– Какой он огромный! – восхитился Коулман, подходя к действительно очень большому самолёту.
Размах его крыльев был метров тридцать, фюзеляж казался немного короче, а кабина находилась на высоте шести метров.
– Летающая крепость! – гордо сказал генерал. – Этот красавец может обрушить на противника восемь тонн бомб с высоты больше шести миль, и новый прицел обеспечит попадание в цель! И летает он на одной заправке с полной боевой нагрузкой около двух тысяч миль! На этом самолёте больше десятка крупнокалиберных пулемётов, так что даже на небольших высотах он отобьётся от двух-трёх истребителей, хотя прикрывать истребителями, конечно, будем.
– Надеюсь, что это не всё? – спросил Коулман.
– Естественно, – усмехнулся Брукс. – Идите сюда.
Они обошли самолёт и увидели лежавшие на подставках бомбы.
– Самолёт – это только средство доставки, – сказал генерал. – А вот это наши сюрпризы. Эта кассетная бомба состоит из пятидесяти небольших бомб. На нужной высоте заряд взрывчатки разрывает тонкий корпус и разбрасывает бомбы по большой площади. Мы используем противопехотные и зажигательные бомбы. Эта ещё не самая большая. А вот эта – наша гордость!
– Сколько же она весит? – поражённо спросил Коулман, дотрагиваясь рукой до огромной бомбы.
– Десять тысяч фунтов! – сказал Брукс. – В ней тысяча бомб, каждая из которых имеет в качестве поражающих элементов триста стальных шариков! Когда с неба обрушится стальной дождь, площадь поражения составит треть квадратной мили! Если учесть, что пехотинцы воюют без брони, одной такой бомбой можно нанести колоссальный урон. Её очень эффективно применять в городах. Убойная сила шаров невелика, но раны очень тяжёлые, а когда их много...
– Отличная идея! Но жаль, что вам нужно так много времени на подготовку.
– Не нам одним, – пожал плечами генерал. – Этой птичке нужна очень хорошая полоса бетона длиной почти в милю. Для нескольких сотен самолётов придётся строить хотя бы пять-шесть аэродромов. Если в Норвегии есть хоть один такой, то только в столице. И быстро их не построишь. Да и флоту нужно время на подготовку. Поспешное выступление может привести к таким потерям, после которых мы не скоро оправимся. Вряд ли это понравится избирателям. Вы меня понимаете? Армия не меньше президента заинтересована в том, чтобы начать, и не из-за провальной избирательной компании, а по другим причинам.
– Вы откровенны, – заметил Коулман.
– Не вижу смысла играть с вами в прятки, – сказал Брукс. – Нам нужна победоносная война, но если президент решит начать этим летом, выборы он не выиграет, а мы не выиграем войну. Постарайтесь это до него донести.
Гость уехал, а час спустя генералы встретились у тех же домиков. База преобразилась: на летном поле стояли самолёты, ездили заправщики и бегали люди.
– К чему были эти смотрины? – спросил Брукс. – Неужели не нашлось никого, кто объяснил бы ему с цифрами в руках, что это авантюра?
– Он проиграет выборы и прекрасно это знает, – ответил генерал-майор Стив Харрис, – а удачно проведённая война может дать шанс задержаться в президентском кресле. На него надавили, но, видимо, недостаточно. Я думаю, что сейчас обрабатывают его окружение. Президент не идиот и сделает то, что от него требуется. Лучше проигранные выборы, чем пуля в голове.
– Показывай невесту! – весело сказал Владимир Андреевич, разрывая объятия. – Кто из них?
– Ёсико! – позвал Олег. – Подойди к моему отцу. Вторая – это служанка.
Одна из двух японок поспешно приблизилась и низко поклонилась.
– Приветствую моего императора! – сказала она довольно чисто по-русски.
– Красавица! – оценил Владимир Андреевич зарумянившуюся девушку. – А ты ещё не хотел ехать.
– Дайте и мне посмотреть, – сказала Елена Николаевна. – Да, очень славная, только худая. Куда дел свиту?
– Я их распустил, – ответил Олег. – Они целый месяц не были дома, а здесь мне пока не нужны. У тебя своих женщин толпа.
– Пошли, родная! – сказала императрица принцессе. – Я распоряжусь, и тебя отведут в твои покои и приставят тех, кто о тебе позаботятся. Служанку тоже забирай. Твои вещи сейчас доставят.
Женщины ушли, и Олег остался наедине с отцом.
– Договор я подписал, – сказал он. – Наш экземпляр у секретаря. Мы ещё многое обсуждали, потом об этом поговорим.
– Как тебе невеста? – спросил отец, пытливо взглянув сыну в глаза. – Нравится?
– Она не может не нравиться, – ответил Олег. – Я в неё влюбился. Только беспокоит, что у них такие слабые принцессы, что не все доживают до старости. Она умудрилась простудиться в дороге, хоть закутывали и кормили только горячим. И мой врач сказал, что такие женщины переносят роды через одну.
– И с чем связана такая слабость? – удивился отец.
– Он считает, что с недостатком движения и с наследственностью. В семьях императоров Японии традиционно была высокая детская смертность.
– А не могли найти покрепче? Дали самую дохлую.
– Отец! – возмутился Олег. – Я выбрал её сам!
– Ладно, что-нибудь придумаем, – сказал Владимир Андреевич. – Есть у меня мысли по этому поводу. Но сначала её нужно крестить, потом вас поженим. Всё остальное подождёт.
С крещением тянуть не стали и провели его на следующий день в Благовещенском соборе. Принцессу Ёсико нарекли Еленой Владимировной. В тот же день прибыли из поездки в Санкт-Петербург брат Андрей и его жена Александра Августовна. Братья увиделись после долгой разлуки и познакомили друг друга со своими избранницами. Александра уже чисто говорила по-русски, а Ёсико-Елена пока не могла этим похвастаться, но уже понимала большую часть разговора. Встреча произошла в комнатах, которые занимала невеста. Оставив женщин общаться в большой гостиной, братья вышли в малую.
– Красивая, – с ноткой зависти сказал Андрей, – но слишком бледная. И в бёдрах узкая, там все такие?
– Я ей бёдра не мерил, – ответил Олег, – а бледность уберём. Отец сказал, что у него по этому поводу есть мысль, но и я кое-что придумал.
– Я смотрю, ты к ней неравнодушен, – заметил брат. – А как же Вера?
– Что ты хочешь услышать? – спросил Олег. – Какой смысл в любви, если она не принесёт ничего, кроме неприятностей и страданий?
– А в ней вообще есть смысл? – усмехнулся Андрей.
– В моей к Елене есть! – ответил Олег. – Мы сделаем друг друга счастливыми и оставим после себя детей. Если в жизни и есть какой-то смысл, то он в этом! Я Алексея считаю своим другом, хоть он и обошёлся со мной по-свински. И любовь к его жене я из себя вытравил, хотя она по-прежнему волнует как женщина. Но влечение мужчины к красивой и сильной женщине – это ещё не любовь. Если бы не было невесты, я продолжал бы страдать, теперь думаю только о ней.
– Хорошо, если так, – сказал Андрей. – Ты что-то говорил насчёт мысли?
– Вера говорила, что была очень дохлая, – улыбнулся Олег. – Муж заставил заниматься борьбой, а потом она приохотилась сама. И мой врач сказал, что большинство болезней проистекает из-за недостатка движений. Вроде это нарушает обмен. Старики, говорит, потому и болеют, что мало двигаются. А кого гоняют, тот до ста лет проживёт без болезней!
– С ума сошёл? – спросил Андрей. – Я не знаю, какой была Вера, но сейчас она напоминает дикую кошку. Такая же маленькая, но сильная, гибкая и готова показать когти. А твоя Елена развалится на части, да и отец не позволит заниматься борьбой. Об этом узнают и будут болтать.
– А что в этом позорного? – спросил Олег. – Необычное занятие для женщины? Так она у меня сама необычная. А с отцом я поговорю, только уже после свадьбы.
– Когда венчание?
– Примерно через неделю, – ответил Олег. – Отец пока не решил.
– Куда теперь? – спросил я Шувалова.
– Вы о чём? – не понял Пётр Павлович.
Он приехал во дворец несколько минут назад и сразу же направился к нам. Мой вопрос последовал после обмена приветствиями.
– Ну как же, – сказал я. – Вы к нам приезжаете только для того, чтобы сдёрнуть с одного места и перевезти куда-нибудь в другое.
– А вы так сильно держитесь за свой дворец? – спросил он.
– Какой он мой! – ответил я. – Надо поговорить с тётей, чтобы продала его казне. Это уже не дворец, а научный центр. А насчёт того, что держусь... До того как убрали тех, кто занимался радиолокацией, мне было бы жалко уезжать, а теперь уже нет. Там были друзья, да и я принёс пользу, а с пополнением дружба не складывается и среди них нет женщин. И в новых темах я вам не помощник: всё, что по ним знал, давно выложил.
– А зачем вам женщины? Мало жены? – пошутил Шувалов.
– Уехала её подруга, – объяснил я. – Да и большинство тех, кого она учила борьбе, тоже сейчас в Питере. Занять себя нечем, поэтому у нас опять хандра.
– Слышал об этих занятиях. И как результаты?
– Кто как занимался, – ответил я. – Многие за четыре месяца кое-чего достигли. Если не бросят, толк будет. А почему вас это интересует?
– Есть одна мысль, – хмыкнул он. – Три дня назад женился великий князь...
– Изящный ход с японцами, аплодирую. Я думал, что с ними придётся воевать.
– Я тоже так думал, – сказал Шувалов. – В той бочке мёда, которую мы привезли из Японии, оказалась ложка дёгтя – здоровье принцессы.
– И чем она больна? – спросил я. – Или это секрет?
– Её обследовали после свадьбы и не нашли никаких болезней, но излишне субтильное сложение и слабость... Врачи полагают, что в нашем климате она будет часто болеть, и могут возникнуть сложности с родами.
– У наших дворянок такие сложности через одну, – сказал я. – Многие после второго или третьего ребёнка прекращают рожать, а то и вовсе отдают богу душу. А крестьянки рожают по десятку и без всяких проблем. Это от лени и безделья. Видели бы вы мою Веру, пока я за неё не взялся!
– А возьмётесь за великую княгиню? – спросил он, вогнав меня в ступор.
– Вы долго думали, прежде чем такое сказать? – отойдя от удивления, спросил я.
– Вообще-то, это не моя идея, – сообщил с интересом наблюдавший за мной Шувалов. – Эта мысль почему-то пришла в головы великого князя и императора. Врачи императорской семьи выразили сомнение...
– Это понятно, – кивнул я. – Покажите мне врача, который в такой ситуации возьмёт на себя смелость что-то советовать. На их месте я тоже сомневался бы. Скажу вам больше, я и на своём сомневаюсь! Я вытягивал жену в спорт насильно, и был совершенно уверен, что у неё нет никаких болезней, кроме лени. А с вашей княгиней я ни в чём не уверен! Насколько я помню, императорская семья в Японии никогда не отличалась большим здоровьем. И медицина сейчас... так себе. Просмотрят какую-нибудь гадость, а мы окажемся крайними.
– Не замечал за вами трусости, – покачал он головой.
– Боятся все! Страх – это нормальное чувство, которое помогает выжить. Превозмогать нужно только тогда, когда он мешает, – в этом и заключается мужество. А когда страх разумный, глупо с ним бороться.
– Ладно, может, вы и правы, – согласился он. – В любом случае это решите не со мной. Император хочет вернуть вас в свой ближний круг. Придворных должностей вас не лишали и комнаты остались за вашей семьёй, так что нужно только собрать вещи и переехать. Когда это удобно сделать?
– Вещи мы соберём хоть сегодня, а переезжать лучше завтра, в первой половине дня. Я не надрываюсь на работе, но кое-какие дела есть, и их нужно закончить.
– Значит, завтра, в одиннадцать, будут машины и охрана, – сказал он, поднимаясь с кресла. – Когда выпустите следующую книгу? Сами говорите, что нет работы, а за три месяца не написали ни одной книги.
– На днях отправим рукопись в редакцию, – ответил я, тоже встав, чтобы его проводить. – Книги не пирожки, а мы вам не булочники. Как получается, так и пишем.
Когда я рассказал о нашем разговоре жене, она растерялась.
– Я не против того, чтобы отсюда уехать и вернуться к родителям, но заниматься с этой японкой... Я занималась с теми, кто смотрел мне в рот и делал всё, что я говорила. По-другому в этой борьбе просто нельзя. А как заставить её что-то делать? И потом почему обязательно борьба? Если она, как ты говоришь, дохлая, достаточно обычных упражнений.
– Посмотрим, – сказал я. – Нужно послушать, что нам скажут, поговорить с врачами и познакомиться с женой Олега. Может быть, решат что-нибудь другое. Мне самому не хочется с этим связываться. Никогда бы не подумал, что такое может прийти в голову императору. Нам с тобой нужно забрать вещи и проститься с ребятами. Твои ученики будут расстроены.
– Их только трое. Они получили необходимый минимум и при желании смогут заниматься без меня. А вещи я сегодня соберу, тебе не нужно этим заниматься.
В этот день я обошёл лаборатории, оповестил всех о нашем отъезде и ответил на некоторые из возникших вопросов. По-хорошему надо было собраться и посидеть за столом с теми, с кем у нас завязались приятельские отношения, но проводить такие посиделки не тянуло. Вера высказалась точно так же.
– Были бы здесь друзья – другое дело, а я не хочу собираться из-за одного твоего Головина. О чём можно втроём говорить весь вечер без водки?
День закончился, а на следующий за нами приехали сразу после завтрака.
– Нам велели подождать, если вы не готовы, – сказал мне командовавший охраной штабс-капитан.
– Давно готовы. Прикажите солдатам забрать вещи.
Провожать нас, бросив работу, вышли все учёные и инженеры. Я помахал им рукой из окна «медведя» и почему-то подумал, что сюда уже не вернусь. Наверное, Вера подумала о том же, потому что всхлипнула и прижалась ко мне. Нервы у жены в последнее время слегка растрепались. Неустроенность из-за этих переездов с места на место и страх бесплодия действовали на неё не лучшим образом.
До окраин Москвы ехали минут десять и в два раза дольше добирались до дворца. На воротах стояли знакомые офицеры, которых заранее предупредили о нашем приезде, поэтому не было проверки документов. За время отсутствия родители выбирались к нам только два раза, поэтому встреча получилась очень тёплой. Сестра пока жила здесь, но скоро оканчивала гимназию и собиралась замуж.
Долго общаться не дали: зазвенел телефон, и взявший трубку отец позвал к аппарату. Звонил сам император.
– Я в кабинете, – сказал он и положил трубку.
Я сообщил родным, что меня вызывают, и поспешил в императорский кабинет. В охране стояли императорские гренадёры, которые меня не знали, но из дверей выглянул секретарь и велел пропустить.
– Проходите в кабинет, князь, вас ждут, – сказал он мне и сел на своё место в приёмной.
В кабинете собралась вся мужская часть императорского семейства. Сам Владимир Андреевич сидел за своим столом, а его сыновья заняли стулья, которыми пользовались те из посетителей, кому это позволяли их положение или хозяин кабинета. Я их приветствовал как положено, начиная с императора. Получилось довольно долго, но меня не прервали.
– Закончили? – спросил Владимир Андреевич. – Тогда перейдём к делу. Пётр Павлович должен был вам передать, в чём у нас нужда.
– А почему именно я? – спросил я. – И почему обязательно борьба? У вас есть куча врачей, под руководством и наблюдением которых княгиня может заниматься спортивной гимнастикой. Это и легче, и безопаснее, и не вызовет лишних разговоров.
– Я предлагал то же самое, – вставил Андрей.
– А почему вы сами не ограничились гимнастикой? – спросил император.
– Гимнастика развивает мышцы и связки, – ответил я. – Регулярные занятия делают женщину здоровой и сильной. А если заниматься долго и много, намного проще переносятся роды. Я не ограничился физическими упражнениями потому, что моя жена ленилась и ей было неинтересно нагружать тело пустой работой. Кроме того, борьба закаляет характер и даёт возможность испытать себя в схватке, что редко выпадает женщине. Развивается координация движений, увеличивается скорость реакции и появляется уверенность в собственных силах. Вашим жёнам такое вряд ли понадобится, а для моей, да ещё при той жизни, которую мы вели, это было нелишним. Мне и сейчас спокойнее, потому что она может за себя постоять. У Веры оказался талант к борьбе, другим, чтобы добиться её мастерства, требуется намного больше времени.
– Я всё-таки тебя попрошу, – сказал Олег, перейдя со мной на ты при отце и брате, заставив их переглянуться. – Я говорил с Еленой, она согласна. Неужели не поможешь?
– Вы не понимаете, о чём просите, – ответил я. – Заняться гимнастикой согласен, могу даже заняться индийской йогой, а заниматься борьбой – увольте!
– Жаль, – сказал Олег. – Я думал, что ты мне друг.
Его слова разозлили и заставили плюнуть на этикет.
– Да, друг! – сердито сказал я. – Но я не смогу заниматься с твоей женой так, как занимался со своей. Дворянки не привычны к труду и к каким-то усилиям, а здесь придётся изо дня в день нагружать себя всё больше и больше! Конечно, потом она скажет спасибо, но до её спасибо нужно дожить! А до этого нужно заставлять заниматься. И нужен постоянный врачебный контроль. У жены отец размером с медведя, и никто в их семье серьёзно не болел, а японского императора можно перешибить соплёй, да и вообще...
Я замолчал, решив, что и так сказал больше, чем следовало.
– Значит, так! – подвёл черту Владимир Андреевич. – В двенадцать покажете великой княгине всё, на что способны. Заодно Веру Николаевну осмотрит мой врач, а потом решим.
– Готовься к демонстрации! – сказал я Вере, когда злой вернулся к семье. – Через час будем давать представление для японки. Только не вздумай меня так же приголубить, как при показе императору. Ей такое может понравиться, а мне – нет. Надо было вчера отрепетировать для них танец.
Я немного ошибся: смотрела нас не одна великая княжна, а всё императорское семейство, да ещё два врача в придачу, так что мы смогли увидеть не только Елену Владимировну, но и Александру Августовну. Японка понравилась, хотя я видел более красивых, правда, только на фотографиях, а немка могла работать моделью, если бы была красивее лицом. Фигура у неё замечательная. Все были одеты без лишней роскоши, но мы в своих кимоно всё равно смотрелись на их фоне бомжами. Роль татами выполнял большой персидский ковёр, а зрители сели с двух сторон на стоявшие у стен стулья. Перед схваткой император лично представил нас своим невесткам. Дрались мы две минуты, на большее меня не хватило. Вера, как обычно, превратилась в пропеллер, в котором роль мелькавших лопастей выполняли её руки и ноги. Я постоянно не успевал, пропуская удар за ударом. Было больно, но она старалась не доводить удары до конца, поэтому я продержался так долго.
– Хватит! – разорвав дистанцию, сказал я. – Я надеюсь, что все оценили.
– Тебе понравилось? – спросил Олег у жены.
– Княгиня страшный воин! – вздрогнув, ответила Елена, медленно подбирая слова. – Она может убивать сильных мужчин. У нас таких женщин-ниндзя называют куноити. В переводе это означает «несущие смерть цветы». Они были в древности, сейчас таких мастеров нет. Я готова у неё учиться, но, боюсь, что у меня не получится. Чтобы так научиться, нужно начинать учёбу ребёнком.
– А меня можете научить? – спросила немка. – Наверное, это здорово – так владеть своим телом. Свободного времени всё равно много.
– Я буду учить хоть всю семью, – покорно согласился я. – Не понравится – бросите.
– Учить будет ваша жена, – сказал император. – Сейчас её осмотрят врачи.
Вера вместе с эскулапами ушла в соседнюю комнату, где они пробыли минут десять, после чего вышли. Врач императора Борис Карлович Гаевский подошёл к Владимиру Андреевичу и отчитался о медосмотре.
– Удивительно сильная и гибкая женщина, – сказал он о Вере. – За всю мою практику я видел таких дважды. Сильных женщин много среди крестьянок, но они имеют другое строение и весят намного больше княгини. Я не против занятий, но при условии, что кто-то из нас будет рядом.
– Так и сделаем, – решил император, не поинтересовавшийся желанием моей жены учить его невесток. – Княгиня, скажете, что вам нужно для занятий и, когда всё сделают, можете начинать. А вы, князь, получили свой чин камергера против правил, поэтому мы это поправим. Оформим вас в дополнении к камергеру действительным статским советником по ведомству министерства иностранных дел, а службу будете проходить у меня.
– Как ты взлетел! – с удивлением сказал отец, когда я рассказал о своём назначении. – Ещё нет двадцати, а уже имеешь право на чин генерал-майора. А почему Вера такая грустная?
– Она не грустная, а задумчивая, – засмеялся я. – Никогда не думал, когда начинал учить её кун-фу, что она сама когда-нибудь будет учить тому же самому великую княгиню и будущую императрицу. Когда-нибудь расскажет внукам, что с неё в семьях высшего дворянства вошло в моду обучать девиц драке. Я, скажет, возила носом по ковру саму императрицу!
– А ведь действительно, – очнулась от раздумий жена. – Это ты во всём виноват! Побить тебя, что ли?
– Если ты это сделаешь, побегу к сыновьям императора, – в шутку пригрозил я. – Продемонстрирую синяки и скажу, кто их посадил. Думаю, они после этого быстро передумают учить бою своих жён, а ты так и останешься обычной статс-дамой.
– Так ты не шутил? – дошло до отца. – Как же так? Ведь это же не дамское дело...
– Я сначала тоже обалдел, – кивнул я. – Совсем так же, как ты сейчас, а потом подумал: почему бы и нет? В моей второй реальности принцессы и не таким занимались, только это было лет на тридцать-сорок позже.
– Всё равно это неправильно, – вздохнул отец. – Есть привычный круг занятий для девиц их положения, и о вашей борьбе будут говорить с неодобрением.
– Пускай, – равнодушно сказал я. – Для тех, кто с неодобрением отзывается об императоре и его решениях, существует ваш департамент, вот вы ими и займётесь, а Вера только выполняет свои придворные обязанности.
– Странное время, – задумался отец. – Сколько всего случилось в империи и во всём мире! А ведь началось с тебя!
– Династию сменили бы и без меня, – возразил я. – И к созданию Франко-Германской империи не имею отношения. Ну посоветовал кое-что императору, но до этого додумались бы и без моих советов. И к появлению японской принцессы я непричастен, думал, что мы будем с ними воевать. Я своим появлением многое здесь поменяю, но года через три-четыре, раньше не получится.
Этот разговор состоялся вечером, когда задержавшийся на службе отец пришёл домой, а до этого я обежал несколько учреждений, включая и родное теперь для меня министерство иностранных дел, и оформил кучу бумаг. Осталось заказать мундир, но это было не к спеху. Можно было ходить в камергерском или просто в цивильной одежде.
На следующий день, как и было предписано, направился к императорскому кабинету минут за десять до назначенного срока. Вера осталась дома, потому что её занятия были назначены на более позднее время. Наша судьба изменилась в очередной раз, и теперь предстояло оценить, к худу или к добру эти перемены.
Главы 25-26 http://www.proza.ru/2017/06/14/734