После Орши, где у меня была пересадка, скорый поезд Одесса – Ленинград шёл без остановки. В плацкартном вагоне, я удобно устроился на боковом месте, у окна, которое мне указала молодая приветливая проводница. Стучали колёса, за окном мелькали поля, леса белорусской стороны. Всё виданное мной, всё знакомое из моей прошлой жизни. Когда-то, на десять лет переменчивая судьба позвала меня в Белоруссию, где началось освоение нефтяных месторождений этой республики. Со всех концов Советского Союза ехали сюда профильные специалисты. Геологи, нефтяники, буровики. Из Чечни, Азербайджана, Татарии, Башкирии, и Украины. Вот и я на десять лет окунулся в этот романтический мир. Не по зову души, а волею обстоятельств, и обещанию КГРБ, в скором получении квартиры. Нашей молодой семье такая перспектива сулила большую удачу.
После работы в авиационном полку, моя специальность механика радиосвязной аппаратуры пригодилась в нефтеразведке. Было много дальних поездок на вахтовых автобусах и грузовых машинах, полётов на вертолётах Ка-15, Ка-18, к площадям освоения. А после открытия ещё одной новой площади для освоения, доводилось ездить местным поездом. Видимо с железнодорожниками была такая договорённость, при необходимости, останавливать поезд у буровой. – Вышел из вагона, скатился под откос, и вот тебе буровая вышка!
О многом думалось под мерный стук колёс, глядя в вагонное окно. С улыбкой вспомнился такой эпизод. На одной из дальних буровых радиосвязь с базой была неустойчивой. УКВ радиостанция не могла обеспечить уверенный радиоприём, при такой удалённости буровой от базы. Мы, связисты, решили сделать антенну направленного действия. В какой стороне база, ориентировочно мы предполагали. Азимут базы нам дали геологи. А чтобы определить точное направление по азимуту, нужен компас. Его мы раздобыли в местной школе, обольстив молодую учительницу физики, разговорами о нашей профессии, необходимой в геологии. Когда была сделана и установлена антенна, связь стала устойчивой в дневное и ночное время, независимо от погоды. Убедившись, что задача выполнена, мы доложили начальству. Оставалось вернуть компас в школу. Поздно вечером в деревню идти не решились. От буровой, что стояла в лесу, до деревни более двух километров. Но на это у нас уже нет времени: утром за нами прилетел вертолёт. Пришлось рассказать пилоту о своём беспокойстве, о долге перед учительницей.
– Нет проблем, ребята! – скажете, где нужно, там и сядем. Всё! Грузимся и полетели! – деловито распорядился пилот.
Побросав вещи в кабину, мы взобрались сами. Взлёт для нас был напряжённым. У меня на лбу выступила испарина. Вертолёт поднимался с места вертикально. Кругом высокие ёлки, корабельные сосны, высотой до тридцати метров. А внутри этой поляны буровая вышка, её оттяжки, и многокубовые ёмкости на сваях. Подъём только вверх! И когда машина оказалась выше деревьев, пилот перевёл её в горизонтальный полёт. Тут мы облегчённо вздохнули.
Горизонт чист, светило солнце! Снег, заиндевелые деревья, всё переливалось множеством разноцветных искр. Вот и деревня. Мы показали пилоту, где находится школа. Сделав облёт, и не найдя подходящей площадки, он выбрал деревенский пруд, находившийся в стапятидесяти метрах от школы. Была середина зимы, вертолётчик посчитал, что лёд на нём достаточно прочный.
КА-18 мягко коснулся заснеженного льда, и пилот стал уменьшать обороты двигателя. Может так он проверял машиной нагрузку на лёд, чтобы, в крайнем случае, быстро взлететь. Один из наших связистов выскочил из кабины и ускоренным шагом направился к школьному зданию. Навстречу, со всех концов деревни бежали мальчишки и девчонки. Пилот, снизил обороты, убедился в прочности льда и выключил двигатель. Лопасти винтов, прекратив свой стремительный бег, повисли, сверкая на солнце. Пилот первым покинул кабину, и мы следом за ним, – походить по льду.
Уже не опасный вертолёт окружили жители деревни. Не только любопытные мальчишки, но и женщины, бабушки преклонных лет и один шустрый мужичонка в рыжей шапке набекрень. Чувствовалось, что многие из них под хмельком, поскольку в деревне этот день был праздничным. Они с неподдельным любопытством рассматривали винтокрылую машину, становились на подножки, пытаясь заглянуть в кабину вертолёта.
– Я такой диковины, – говорила одна бабулька, – яшче не бачыла, только в войну самолёты тут часто лятали. А вы чаго прилятели?
Вунь и хлопчык навошта пабег?
Наш инженер ответил ей в шутку:
– Пошёл квартиру искать, если найдём, жить здесь будем! Бабулька тут же окликнула стоявшую поблизости молодую женщину:
– Слухай, Ганночка, ты тиих хлопцев до сэбэ на кватэру не возьмишь?
Женщина повернулась к нам, осмотрела внимательно каждого, и с жеманством, улыбаясь, произнесла, растягивая слова:
– А что? Хорошие хлопцы! Да, пожалуй, возьму!
После знакомства с вертолётом, тут же, вблизи от него женщины устроили пляску с озорными частушками.
Мяне мiлы тузаў, тузаў,
Думаў, што я без рэйтузаў.
– Дурань ты, не рвi штаны,
Гузiк з левай стараны!
Из хмельного мужичонки тоже выплеснулась былая молодецкая удаль. Да и частушку припомнил подходившую к этому случаю.
Эх, мiлка мая,
Закiнь ножку на мiня,
Закiнь ножку правую –
Пакажы кудравую!
– Эй, бабоньки! Вы мне машину утопите! Отойдите подальше!
– всполошился вертолётчик, зорко следивший за многочисленным окружением мальчишек, и толпой пляшущих разом женщин в овчинных кожушках, разноцветных платках и юбках. Такое веселье продолжалось около получаса. Наш посланец с компасом задержался, и пилот посматривал на часы. Не выдержав, он попросил всех любопытствующих отойти от вертолёта подальше, поднялся в кабину, махнул нам рукой – занять места.
Всхрапнул стартер, взвыл запускаемый двигатель, и лопасти винтов поплыли навстречу друг другу, всё убыстряя ход. А вот и наш товарищ. Пригнувшись, он подбежал к вертолёту и торопливо заскочил в кабину. Обернувшись к нам, сквозь гул движка пояснил, что школа закрыта, бегал к учительнице на другой конец деревни.
Свистели лопасти винтов, и вертолёт, будто человек на цыпочках приподнимался, в своём стремлении оторваться ото льда. С противоположного берега соскочил пьяный мужичок. Размахивая руками, будто выражая недовольство, бежал навстречу готовому взлететь вертолёту. Пилот поднял машину, отвёл её немного влево и перевёл в стремительный полёт над головой опешившего мужичка.
В купе вошли папа с сыном. Видимо, в вагон-ресторан ходили. Приглядевшись к мужчине, подумалось, что его лицо мне очень знакомо. Да, конечно! Это же известный певец Эдуард Хиль. Такой же широкий нос и как бы вывернутые слегка ноздри. И живёт он в Ленинграде. Да! И поезд идёт в Ленинград! Значит, я не ошибаюсь. Вот это встреча! Нам с женой на такие встречи везёт. Приезжая с Севера в Светлогорск, доводилось часто бывать на концертах известных советских артистов – Кобзона, Гелены Великановой. А однажды я попал на парный приезд Ирины Алфёровой и Леонида Ярмольника. Молодой город Белоруссии – Светлогорск, городской «Дворец культуры химиков», был часто навещаемый заезжими московскими артистами.
Вспомнился концерт, ещё одного певца, набиравшего тогда популярность.
Кола Бельды поразил и покорил светлогорцев своей непривычной внешностью, своими национальными костюмами. Но больше всего, своим мощным голосом будто хотел озвучить, показать необъятные просторы якутской и чукотской тундры. Он пел известные советские песни о Севере, песни малых народов Севера. Показал горловое пение. А для меня, было почти зрительным, восприятие его очередной песни:
Я пасу стада оленей от звезды и до звезды.
Мне часто приходилось видеть в тундре огромные стада, пасущихся оленей, и с вертолёта, и в моих многочисленных наземных поездках в летнее и зимнее время.
Мои попутчики увлеклись своими разговорами, а я снова отдался воспоминаниям о былом. В памяти всплыл ещё один смешной эпизод, связанный с той же белорусской деревенькой Хобное, но уже через другую буровую.
Стояло лето. Тёплым солнечным днём, так же вертолётом КА -18, с буровой мы летели домой, в Светлогорск. Это, механик по дизелям, слесарь КИП, и я, после выполнения ремонта радиостанции. Подлетая к лесному массиву, что стеной стоял вблизи деревни, вертолётчик посматривал влево, через форточку, и улыбался. Мы тоже поглядывали за окошко. Что же его так заинтересовало? Пилот наклонился к сидящему справа механику и прокричал на ухо:
– Мужики, самогону выпить хотите? Механик пожал плечами, не понимая сути вопроса. Пилот, кивком показал за борт. Механика осенило: от кого-то, он слышал, что местные деревенские жители гонят самогон в лесу, чтобы в деревне не увидели соседи и не сдали милиции. Пилот обернулся и вопросительно посмотрел на механика. Тот утвердительно кивнул.
Машина, чувствуя уверенную руку хозяина, с левым креном пошла на снижение и вскоре приземлилась у самых деревьев. Мы выбрались из кабины и осмотрелись. Почти у самого края леса, на крошечной, притоптанной полянке горел костерок. Над ним возвышалось нехитрое устройство для самогоноварения. Из трубки тоненькой струйкой бежал продукт, ради которого всё делалось. Но мастеров этого производства здесь не было. Видимо понимая, что вертолёт может быть с милицией, они поспешили скрыться в лесу. В сторонке, под кустами, горкой возвышались колотые дрова, валялся топор, а рядом старая железная бочка с водой.
– Ну, что, мужики, нас никто не встречает, никто не угощает, давайте хоть пробу снимем! – громко пошутил вертолётчик. Струя тёплого самогона бежала в белую эмалированную кастрюлю, стоявшую на кирпичах. Этой жидкости набежало литров около двух. Пилот подставил под струю пустую стеклянную банку, стоявшую тут же, а кастрюлю расположил на примитивном столе. Вскоре послышались потрескивания валежника, то там, то там. Значит, предприимчивые виноделы подбирались всё ближе и следили за нами.
– Эй! Где вы там? Выходите! Мы вам ничего не сделаем! – обернувшись на звуки из леса, прокричал вертолётчик. И вот друг за другом, вышли из-за ёлок два мужика, а с другой стороны женщина. Бочком, бочком, немного смущаясь, они вышли на полянку.
– Здравствуйте! – поздоровались беглецы.
– Доброго вам дня! – присоединилась к ним женщина.
– Здравствуйте, здравствуйте! Мы к вам в гости. А вы в кусты, – пошутил вертолётчик. Чувствовалось, что он здесь бывалый гость.
– Ой, простите нас, мужчинки, – извинялась женщина, – мы ведь подумали, милиция летит. Ну, ладно, сейчас мы вас угостим. Ясь, принеси-ка посуду и огурки! Пожилой, но подвижный, Ясь нырнул под ближайшую ёлку и вернулся с холщёвой сумкой, в которой позванивали стаканы. Женщина черпала жестяной кружкой самогон из кастрюли и разливала его по стаканам.
– Хлопцы, много не наливаю, самогон крепкий, больше семидесяти градусов. Боюсь, чтобы вам плохо не было. А вам я с собой налью, – обратилась радушная женщина к нашему пилоту.
Ясь и Дмитрок, так звали второго совладельца этой винокурни, присоединились к нам, чтобы выпить за компанию. В два приёма мы выпили этого лесного напитка, закусывая огурцами. Из-под ёлки женщина принесла чистую бутылку и наполнила самогоном. Вертолётчик, видя её приготовления, вынул из нагрудного кармана своей кожаной куртки деньги и протянул женщине.
– Ой! Дзякую! Спасибочки вам! – протянула она нараспев.
– Это вам спасибо! Самогон я люблю лучше водки, при случае разопьём! Ну, мужики, выпили, закусили? Теперь поехали по домам!
Поезд прогрохотал по железнодорожному мосту через Березину. Отрывистыми гудками огласил пригородную округу. Вот и Светлогорск, в прошлом станция Шацилки. Я поторопился к выходу, поскольку стоянка поезда всего две минуты. Поблагодарив красавицу проводницу, спустился на асфальтовый перрон и прямо через пути вышел на ближайшую тропку, ведущую до микрорайона.
Цель моего приезда в Светлогорск, познакомиться с новыми жильцами, проверить содержание нашей квартиры. Новых квартирантов я уведомил о своём приезде телеграммой. Хозяйка ждала моего появления и находилась дома. Мы познакомились. Светлана, молодая, светловолосая женщина, рассказала о себе, о своей работе, что работает ткачихой на лавсановом производстве. Сообщила, что её муж буровик, работает вахтовым методом в Тюменской области, в Стрежевом. Сейчас он на месячной вахте.
– От вас это далеко? – спросила она.
– Далековато. Мы живём на Севере. За полярным кругом. От нас, до Стрежевого, где-то полторы тысячи километров или чуть больше.
– Ой, и правда, далеко! А вы, в Светлогорск, надолго прибыли?
– Ещё не знаю, может, на два-три дня. Хочу встретиться со своими бывшими сослуживцами, друзьями. Отпуск у меня большой.
– Ну, хорошо, – ответила она, – можете располагаться вот в той комнате. Кровать я вам застелю чистым бельём.
– Зачем вас стеснять, я рассчитывал на гостиницу.
– Ой, что вы, зачем вам гостиница, это ваша квартира. Вы хозяин, и имеете полное право. Зачем лишние затраты? Вы мне не помешаете. Я сейчас одна, дети в деревне у бабушки с дедушкой живут. Днём я на работе. Она на минуту задумалась, потом спросила:
– Вы с дороги, может вас покормить?
– Ну, это можно! Я более восьми часов был в пути, с одного поезда на другой, успел. В вагон-ресторан идти поленился. Всё в окно смотрел, увлёкся летними пейзажами. На севере, ещё зима, снег лежит. Светлана принялась хлопотать на кухне. Зазвенела посудой, а вскоре оттуда потянуло вкусным запахом домашней еды.
– Я сейчас одного вас покормлю, а вечером поужинаем вместе. Сегодня у меня выходной. Завтра работаю, смена моя с утра, – говорила Светлана, – ну, пойдёмте к столу.
После запоздалого обеда я прошёлся по округе, посетил магазины, определиться, насколько стал богат белорусский край. Встречая бывших соседей по дому, знакомых, обоюдно интересовались жизнью. С телефона-автомата позвонил Котлярову на домашний телефон, благо записная книжка была при мне. Мы договорились с ним о завтрашней встрече в редакции газеты, где он работал.
Изяслав Котляров был известный в Белоруссии поэт. Автор нескольких поэтических сборников, в том числе и для детей. Окончил московский литературный институт имени Горького и сейчас работал в редакции местной газеты ответственным секретарём. Наше знакомство состоялось более пятнадцати лет назад, когда я впервые принёс свои стихи в газету. Спустя некоторое время он создал при редакции литературный кружок. В него вошли около десятка светлогорцев. В том числе был и я. На наших встречах мы читали свои стихи, как на русском, так и на белорусском языке. Звучали короткие рассказы, юморески, басни. На одной из таких встреч свои стихи читала новенькая девушка, ученица девятого класса одной из светлогорских школ, Светлана Бартохова. Её стихами мы все были восхищены. Позже я узнал, что после окончания десятилетки она поступила в тот же московский литературный институт. Однажды, уже работая на Севере, я был на буровой и, закончив ремонт радиостанции, отдался чтению. Буровики много читали, чтобы скоротать время между вахтами. Книгами запасались в поселковой библиотеке, но и выписывали периодику. Так я наткнулся на альманах «Молодая гвардия», где встретил замечательные стихи давней знакомой, Светланы Бартоховой.
Изяслав Григорьевич внимательно слушал, мягко поправлял, рассказывал о правилах стихосложения. Вообще он был интеллигентным человеком. А ещё, заядлым рыбаком. В летнее время мы часто встречались с ним утром, когда он шёл с рыбалки через бывшую судоверфь, где располагалась наша база – КГРБ.
Приближался вечер и я вспомнил о совместном ужине с хозяйкой.
Мне не хотелось вводить её в расходы и, зайдя в ближайший магазин,
купил колбасы, сыру, свежих овощей и фруктов, чего обычно мало бывает на Севере. А ещё захотелось мне выпить хорошего болгарского вина, чего обычно не бывает в нашем северном посёлке. Облюбовал большую красивую бутылку портвейна. На Севере, спирт и водка хранятся зимой в неотапливыемых складах и запасов этого добра всегда много. А вот сухим винам и креплёным, нужны тёплые склады. Поэтому, сухим винам оказывают предпочтение. А креплёные вина игнорируют, в посёлок не завозят совсем. Подходя к дому, я взглянул на свои окна и увидел Светлану. Значит, ждала.
Завидев меня, открыла дверь. Из кухни доносились запахи чего-то вкусного. Покупки я разложил на кухонном столе. И хозяйка меня отругала за них.
– Ну, зачем вы покупали, у меня всё есть! Только вместо вина я купила водку. Говорят, что на Севере водочка больше в почёте?
– Да, в зимнее время и водочка и спирт лучше подходят. А сегодня я вот чем запасся! Знаете, давно портвейна не пробовал! Водочку приберегите к приезду вашего мужа.
Ужин проходил в тёплой дружеской обстановке. Светлана захмелела и неподдельно смеялась – мои анекдоты на северную тематику пришлись ей по душе. – Ну, расскажите ещё что-нибудь, – просила она. За таким смешным занятием мы перешли на «ты».
– Под эти анекдоты мне ещё захотелось вина! – рассмеялась Света.
– Пожалуйста! Вино у нас есть! – сказал я, поднимая бутылку.
За разговорами мы просидели довольно долго. Я машинально посмотрел на часы. Это заметила Светлана.
– Ой! Я совсем забыла! Ведь завтра на работу идти, мне пора спать! –
будто с сожалением произнесла она. Ты ещё посидишь, или можно всё убирать?
– Да, конечно, что же я один буду сидеть, я тоже лягу спать, устал сегодня от дорог. Могу помочь с уборкой. И я первым встал из-за стола. Через десять минут всё было готово. Я зашёл в отведённую мне комнату и включил свет. Кровать для меня, была заправлена чистым бельём и тщательно разглажена. Через минуту постучала Света. Я открыл дверь.
– Евгений, будешь умываться на ночь, или утром, вот тебе полотенце. Смущённым взглядом она окинула комнату. Задёрнула на окнах шторы и, пожелав мне доброй ночи, направилась к двери. Я поблагодарил её за внимание и также пожелал спокойной ночи. Освежив в ванной комнате лицо, разделся и улёгся на кровати. Решил полистать приобретённую в местном магазине книгу. До чтения не дошло, сказывалась усталость. Отложив книгу, я выключил торшер.
Через застеклённую дверь проникал свет из комнаты Светланы. Странно, – подумал я, – что она делает? Собиралась, пораньше лечь спать. Этот свет мешал, и я отвернулся к стене. Много разных событий дня промелькнуло в мыслях. Так с этими мыслями я уснул.
Проснулся рано, и в хорошем настроении вышел к Светлане. Она собиралась на работу, и я пожелал ей удачного дня, но понял, что она сегодня не в духе. После я долго размышлял о её плохом настроении.
С Котляровым мы встретились как давние знакомые. Я рассказывал ему о своей жизни, о работе, о частых полётах, поездках на буровые, о суровых условиях Заполярья.
– Что нибудь пишешь? – спросил он глядя на меня поверх очков. –
Времени у тебя, наверное, много? Возможность есть – пиши!
Он взглянул на часы. – Мне сейчас предстоит поездка в ваш третий микрорайон, со свитой райисполкома, на приёмку нового дома. Да, чуть не забыл! Вот тебе от меня новый сборник моих стихов. Я поблагодарил Изяслава Григорьевича за подарок, прочитал дарственную надпись на внутренней стороне обложки, полистал страницы, пока он одевал свой пиджак.
Мы вышли из редакции и направились к ближайшей автобусной остановке. У Изяслава была привычка держать руки за спиной, ладонь в ладони. За разговором прошли одну остановку, а автобуса всё не было. Подошли к зданию райгорисполкома и увидели, как начальствующая братия рассаживается по машинам.
– Хорошо, значит, приёмка состоится. Уже несколько раз откладывали. Обернувшись, Изяслав оповестил: – Вот и наш автобус!
Через центр города, минуя несколько кварталов, мы добрались до микрорайона. Сдаваемый дом был вблизи остановки, и мы подошли к группе приёмной комиссии. С Котляровым здоровались знакомые, первыми протягивали руки. За компанию здоровались и со мной. Председатель городского исполкома Митрахович, начальник строительства и прораб, обсуждали некоторые вопросы в присутствии членов комиссии. Крутился возле них корреспондент редакции, щёлкал фотоаппаратом, выбирая ракурсы.
Мы с Изяславом, чуть в сторонке, тихонько говорили о своих делах.
Все переместились к дому, разделившись на группки, заходили в подъезды, возвращались и замеченные недостатки заносили в общий список. Эта процедура не входила в планы председателя горисполкома. Распорядившись, замеченные недостатки устранить в ближайшие дни, решил обойти дом просто вокруг. Начальник стройки, прораб, и завотделом строительства при райисполкоме, пошли первыми. Следом, со своей свитой последовал Митрахович.
Обошли торец дома, разглядывая балконы, двери, окна. Завернули за угол и, отойдя подальше, для пущей обзорности, оцепенели. –
На чёрной панели цокольного этажа, метровыми буквами, белой масляной краской было написано: «Оксана, я тебя люблю!»
– Это ж сколько надо белой краски потратить! – качая головой, обронил удивлённо кто-то рядом с нами. Председатель горисполкома, заметно улыбался. Начальник стройки, взволнованный, весь красный, вытирая потную лысину, подскочил к нему:
– Петр Василич, извините, не доглядел, вчера этого не было! Вот же, лоботряс какой-то, что придумал! Да ещё я в сторонке у подъездов, стали подходить ближе, заслышав гневные слова в толпе комиссии. Одна из женщин, что побойчее, подошла поближе.
– Видимо ночью написали, вечером этого не было! – сказала она громко. Ну, что с них взять, молодые, влюбляются. Вот такое необычное признание своей любимой девушке! На всю округу!
Кое-где из окон смотрели женщины. Голый до пояса мужчина, глядя в окно покуривал, стряхивал пепел в полулитровую банку, безразлично разглядывая приёмную комиссию. Митрахович, обвёл взором дом, расположенный напротив, прошёлся взглядом по окнам. – Да, в этом доме живёт чья-то любимая девушка! – подумал он. Её окна выходят сюда, на эту сторону. Влюблённый парень написал это для неё. Чтобы любимая каждый день видела его признание и чувствовала его страстную любовь!
Начальник стройки нервно крутился рядом, метая угрозы направо и налево неизвестному покусителю на труды строителей.
– Пётр Василич, сегодня закрасим! Всё сделаем, как и не было! – увещевал он председателя горисполкома.
Митрахович, заложив руки за спину, медленно, в раздумьи прохаживался перед членами комиссии и, обращаясь к начальнику стройки сказал:
– Рыгор Матвеич, не метусись, остынь! Пусть остаётся всё как есть. Не закрашивай. Смотри, как старательно написано! Этот парень объявил на весь микрорайон о своей любви, о своих чувствах к любимой девушке. И пусть эти безмолвные, но звучные слова напоминают ему не только о его чувствах, но и об ответственности за них! Пожелаем молодым людям большую любовь, большие светлые чувства на долгие годы!
В случайных встречах, в беседах за кружкой пива с друзьями, незаметно пролетели два дня. Во второй половине третьего дня, автобусом, я отправился в Гомель, чтобы оттуда поездом без пересадки добраться до Москвы. Далее мой путь в Ярославль, в посёлок Некрасовское, где я продолжу свой отпуск со своими детьми, с родственниками жены. Жену в этом году в отпуск не пустили.
И вот уже вечер. Стучат колёса на стыках рельсов. Я смотрю в вагонное окно и мною снова овладели мысли. Наверное, это участь всех путешествующих людей, от бездействия предаваться мыслям, воспоминаниям. И сейчас мои мысли о Севере, о годах работы в Заполярье. О событиях, больших и маленьких, оставивших след в жизни. О небольшом северном посёлке Газ-Сале, ставшим родным домом на многие годы работникам геологической экспедиции.