НЕЧИСТАЯ СИЛА - ГОТИЧЕСКАЯ РОДОСЛОВНАЯ И ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН
Отец у леди знатен родом
И мудр рассудком был,
И изучал он год за годом
Науку тайных сил.
Постигнул в Падуе далекой
Он волшебства язык
И в чернокнижие глубоко
Своим умом проник.
Великой тайной превращений
Он овладел вполне,
И не отбрасывал он тени
На солнечной стене!
* * *
Вальтер Скотт. "Песнь последнего менестреля", 1805 г.
Признанное свойство человеческой натуры: люди любили и любят таинственные запредельные обыденной действительности истории- фантастичные иррациональные и красочнее. Не перечесть, - сколько мёртвых женихов являлось к возлюбленным ещё в старинных балладах?!
Мертвец явился к Марджери.
Взошел он на крыльцо,
У двери тихо застонал
И дернул за кольцо.
- О, кто там, кто там в поздний час
Ждет у дверей моих:
Отец родной, иль брат мой Джон,
Иль милый мой жених?
- Нет, не отец, не брат твой Джон
Ждут у дверей твоих.
То из Шотландии домой
Вернулся твой жених.
О, сжалься, сжалься надо мной,
О, сжалься, пощади.
От клятвы верности меня
Навек освободи!
* * *
КЛЯТВА ВЕРНОСТИ. Шотландская баллада 17-18 в. Перевод - С. Маршака, 1944 г. (В России впервые под названием "Тень милого Вильяма" в журнале "Северные записки", Пг. 1916, № 10.)
В XVIII веке разразился общий кризис просветительства как мировоззрения: внушай человеку добрые принципы - и будет добро... Человек оказался гораздо более противоречивым, чем предполагалось. Просвещённый человек читал про правильное, истинное, - соглашался, умилялся… и частенько поступал совсем наоборот...
Почему люди часто поступают вопреки разуму - "наоборот" от совершенно ясного и нужного? До сих пор нет ответа.Возможно, действительно, не без беса искусителя?! Так ли, иначе, - не найдя всех устраивающего ответа, охладевшее к просветительству общество вспомнило про народные сказки и легенды о нечистой силе и всём загадочном: и в новой форме истории эти явились в самых модных светских салонах. Так в XVIII веке официально в Англии родилась «черная» - готическая проза. Сначала весьма серьёзная. Потом над собой смеющаяся.
Человечеству всегда нравилось в хорошей компании посмеяться над своими же ночными страхами. И весьма образованными людьми была разработана тонкая салонно литературная эстетика ужасов: необычные обстоятельства - ночь, замок, кладбище,предсказание, колдун или ведьма, или призрак и т.п. - объясняемые в конце либо рационалистически, либо никак не объясняемые, потому что нормальность героя под сомнением после всего на грани потустороннего с ним случившего.
Собственно, готика и требовала не рационалистического объяснения, но - мастерски увлекательного описания – с мурашками по коже. Вот муж убил любовника, и призрак его является возлюбленной:
Я во мраке ночном потаенным врагом
На дороге изменой убит;
Уж три ночи, три дня, как монахи меня
Поминают - и труп мой зарыт.
<...>
Где видалися мы под защитою тьмы,
Там скитаюсь теперь мертвецом;
И сюда с высоты не сошел бы... но ты
Заклинала Ивановым днем».
<...>
«Выкупается кровью пролитая кровь,-
То убийце скажи моему.
Беззаконную небо карает любовь,-
Ты сама будь свидетель тому».
Он тяжелою шуйцей коснулся стола;
Ей десницею руку пожал -
И десница как острое пламя была,
И по членам огонь пробежал.
И печать роковая в столе возжжена:
Отразилися пальцы на нем;
На руке ж - но таинственно руку она
Закрывала с тех пор полотном...
* * *
Вальтер Скотт. Замок Смальгольм или Иванов вечер. Пер. В. Жуковского, 1822 г.
Заметим, - баллада не допускает сомнения в реальности события: сюжет основан именно на явлении мёртвого жениха либо любовника своей даме, либо убитого - убийце. Усомниться в возможности единения разных миров - разрушить очарование баллады. Совсем иначе потустороннее проявляло себя в готической прозе!
Невольным крёстным отцом готической прозы был Уильям Шекспир. Когда он писал "Макбета" (1605 - 1606), в Англии пылали костры, на которых сжигали обвиненных в ведовстве, - для первой шекспировой публики то была совершенная реальность. Известно, что актёры - соратники Шекспира относились к тексту "Макбета" как к некоему заклятию: цитат из него не употребляли вне сцены и даже лишний раз старались не поминать название пьесы. Это может принести несчастье!..
"Смягчали" действие пьесы объяснением: не обычные ведьмы являются в ней, но три вещие сестры - богини судьбы, или другие волшебные существа"... Представьте, как публику тех лет впечатляла цена явления вещих сестёр! "МАКБЕТ". АКТ 1. СЦЕНА 1. ПУСТЫННОЕ МЕСТО. ГРОМ И МОЛНИЯ. ВХОДЯТ ТРИ ВЕДЬМЫ:
ПЕРВАЯ ВЕДЬМА. Когда средь молний, в дождь и гром
Мы вновь увидимся втроем?
ВТОРАЯ ВЕДЬМА. Когда один из воевод
Другого в битве разобьет.
ТРЕТЬЯ ВЕДЬМА. Заря решит ее исход.
ПЕРВАЯ ВЕДЬМА. Где нам сойтись?
ВТОРАЯ ВЕДЬМА. На пустыре.
ТРЕТЬЯ ВЕДЬМА. Макбет там будет к той поре.
ПЕРВАЯ ВЕДЬМА. Мурлычет кот, зовет. Иду!
ТРЕТЬЯ ВЕДЬМА. Зов жабы слышу я в пруду.
ВСЕ ВМЕСТЕ. Зло есть добро, добро есть зло.
Летим, вскочив на помело! (Исчезают)
* * *
МАКБЕТ. (СЦЕНА 2)Ответьте, если вы способны: кто вы? <...>
3-я ВЕДЬМА. Будь здрав, Макбет, будь здрав, король в грядущем!
БАНКО. ...Вы призраки иль подлинно такие?
Вы моего приветствуете друга
И прежним саном и предвозвещеньем
Великих благ и царственной надежды,
Его смущая, - а со мной безмолвны.
Коль вам дано провидеть сев времен
И знать, чье семя всхоже, чье - не всхоже,
Вещайте также мне... <...>
1-я ВЕДЬМА. Ниже, чем Макбет, и выше.
2-я ВЕДЬМА. Меньше счастлив, но счастливей.
3-я ВЕДЬМА. Сам - не король, но пращур королей.
Итак, да здравствуют Макбет и Банко!
1-я ВЕДЬМА. Да здравствуют и Банко, и Макбет!
МАКБЕТ. Вещуньи, стойте! Ваша речь невнятна...
...Кто наделил вас
Таким чудесным знаньем? И зачем
В пустой степи вы нам пресекли путь
Пророческим приветствием? Ответьте. - Ведьмы исчезают.
БАНКО. Земля рождает пузыри, как влага.
Они - такие. Где они? Исчезли.
МАКБЕТ. Телесный облик в воздухе растаял,
Как вздох в порыве ветра. Я жалею.
БАНКО. Да было ли все то, о чем мы судим?
Иль мы поели бешеного корня,
Связующего разум? (Пер. М. Лозинского)
Выше пред нами вся программа готики: книга с известным концом - скучна. Явное зло вызовет отвращение скорее, чем весьма выгодный для сцены страх неведомого. Интересно, что совсем противоположно "Макбету" относились современники к пьесе "Гамлет". Был ли английский театр, где не ставился знаменитый "Гамлет"?! Но ставился он в маленьких театриках нередко весьма плохо. Особенно трудно в постановке явление на сцене тени отца Гамлета: попробуйте-ка, чтобы это было правдоподобно - захватывающе, с холодком ужаса!
Не получая желаемого, ехидные английские зрители собирались на заведомо провальный спектакль с запасом метательных снарядов пищевого происхождения, - всё это под радостное улюлюканье летело в горе-тень, доставалось и горе - Гамлетам. (Подобное веселье в театре забавно описано в романе Генри Филдинга "История Томаса Джонса, найдёныша". Лондон, 1849 г.) Так сама жизнь перекраивала мистику - в юмор и сатиру.
* * *
Готический стиль причудлив везде: и в архитектуре, и в литературе. Готическим можно назвать и определённый тип мышления - восприятия мира. Тайное, непознанное, мистическое влияет на человека, но как: неужто в образе реальных выходцев с того света? или только через совесть - через больное сознание убийцы? Из ста в 80% процентах ответа мы не получим: не ответ, - само занятное действие в готике главное. Это автоматически придаёт большое значение мастерством Автора искусно сплетённому сюжету. Отсюда - от автора кроме таланта требуется образование и начитанность. А там где профессиональное мастерство - там и ирония: профессиональная насмешка над самим собой - возможность "смешной" подоплёки таинственного. Ведь автор то точно знает, как "сделан" потрясающий читателей текст.
На своих моральных вершинах готическая проза будет обнажала тайны подсознания (Анна Радклиф, Бульвер Литтон, Шеридан Ле Фаню): не кладбище - именно ночное сознание человека - главный источник ужасов. Поэтому Готика занималась как бы воспитанием «наоборот», - нагромождением ужасов (у Радклиф - мнимые) как бы выжигая пустые суеверия. Существовали и без особой антитезы злу добра для развлечения - образцы художественного буйства и демонизма, как, например, занимательный роман Метью Грегори Льюиса «Монах. Или пагубные последствия пылких страстей» (1802).
Английское Общество Борьбы с Пороком подало на Автора "МОНАХА" в суд, что - ЕСТЕСТВЕННО! - вызвало взрыв популярности и волну подражаний. Когда же гроб нечаянно умершего во время морского путешествия Автора (по слухам, продавшего душу дьяволу) спустили в воду (обычные похороны в море), то, якобы, гроб этот долго гнался вслед за кораблём… Этого вторичного рода - с выплеском из литературы в жизнь - «ЧЁРНЫЕ» истории «выпустили» - породили на свет божий столько чертей и вампиров! Осталось ли место на земле реальным?! Кто знает...
В 1816 г. Эрнст - Теодор Гофман опубликовал в Берлине роман "ЭЛЕКСИР САТАНЫ" (пер. на англ. 1824 г.): отведавший дьявольского элексира монах Медард в порыве низменных страстей совершает все возможные преступления (подробно описано)! Когда действие элексира кончается, Медард в знак раскаяния публикует от первого лица рукопись своих злодеяний (собственно - роман Гофмана).
* * *
Вплоть до конца 19 века театр заменял всё - и телевизор, и интернет. Общество любило отдых в театре. Нередко и в жизни склонные к литературно театральной игре гении 18 - 19 веков не брезговали хоть раз предстать перед почитателями в занимательном готическом одеянии: тоже в 1816-м Джордж Байрон изустно развлекает друзей весьма занимательной историей про то, как некий молодой человек на свою беду не сразу понимает, что его странный, бледный и эксцентричный, приятель – вампир. Единственная мораль печального исхода истории, - общество нечистой силы всегда гибельно: в лучшем случае потеряешь- только жизнь, в худшем - душу.
Врач Байрона Полидори (1) в 1819-м с успехом печатает эту дополненную им самим историю как записанный рассказ Байрона. Герой-вампир Байрона-Полидори официально первый введённый в светскую гостиную лорд-вампир: он даже венчается с очередной жертвой, и хотя после умертвляет девушку, общество так и не поверило в его потустороннюю сущность. (Пародия и на веру этого общества, и на упадок авторитета церкви, как говорится, налицо!)
До "Вампира" место нечисти соответственно фольклору было - на кладбищах, в склепах и т.п. обиталищах. Не всякому еще, знаете ли, взбредёт в голову туда сунуться ночью... Готика любила неопределённое и таинственно сумеречное, что при свете дня теряло привлекательность. Теперь же - оказывается! - и днём от нечисти в гостиных спасенья нет! Новый поворот темы очень понравился равно и читателям, и авторам. «Вампир» проложил дорогу «Дракуле» Брема Стокера (2)и т.п.
Концентрирующий в себе черты всех разочарованных байронических героев лорд Ротвен в некоторой степени "двойник" самого славившегося причудами лорда Байрона. Для увлекавшихся и таинственными историями вообще, и сюжетами Байрона русских читателей "Вампир" почти немедленно был переведён П.П. Киреевским в 1828 г.:
"Среди рассеяний света, обыкновенно сопровождающих лондонскую зиму, между различными партиями законодателей тона появился незнакомец, более выделявшийся необыкновенными качествами, нежели высоким положением. Он равнодушно взирал на веселье, его окружавшее..." Смех умолкал при приближении мертвенно бледного незнакомца, - "внезапный страх наполнял сердца, до того предававшиеся беспечной радости".
Никто не мог объяснить причины этого таинственного чувства; некоторые приписывали его неподвижным серым глазам незнакомца, которые он устремлял на лицо особы, перед ним находившейся; казалось, их взгляд не проходил в глубину, не проникал во внутренность сердца одним быстрым движением, но бросал какой-то свинцовый луч, тяготевший на поверхности...
Причудливость характера открыла ему доступ во все дома; все желали видеть его; жаждущие сильных впечатлений и теперь ощущавшие тягость скуки, львы света были рады видеть перед собою предмет, способный привлечь их внимание" - здесь вся возможная гамма отношений - Онегин - светское общество.
Будучи застрелен, на последнем издыхании лорд Ротвен просит от своего молодого легкомысленного друга скрыть его смерть и положить его мёртвое тело "под первый холодный луч луны, что взойдет после его смерти..." Естественно, как и все вампиры под луною ожив, этот вампир натворил ещё много бед! И после него - ещё многие - многие...
* * *
Говоря об эстетике ужасов, разве можно забыть Эдгара По(1809-1849)? Мрачная фантастика его психологически фантасмогоричесских рассказов потрясает: зловещая обстановка, страх смерти и страх перед жизнью, возможное возвращение с того света... - "Падение дома Ашеров", "Чёрный кот", "Легийя", "Маска красной смерти" (1842 г.) - последняя особо интересна для нашей темы балов!
В "КРАСНОЙ МАСКЕ" страну опустошает свирепая эпидемия Красной смерти. Герцог с именем шекспировского волшебника Просперо с тысячью приближённых запирается в аббатстве, в роскошном и неприступном замке и велит заклепать засовы: весельчаки отгородились от мира и чума им не страшна. В олицетворяющем теперь весь мир богатом замке замке семь разноцветных покоев - последний чёрный:
"В западной,черной, комнате свет, струившийся сквозь кроваво-красные стекла и падавшийна темные занавеси, казался особенно таинственным и столь дико искажал лица присутствующих, что лишь немногие из гостей решались переступить ее порог", - переоригинальничал, что называется.
"Когда пятый или шестой месяц их жизни в аббатстве был на исходе, а моровая язва свирепствовала со всей яростью, принц Просперо созвал тысячу своих друзей на бал-маскарад, великолепней которого еще не видывали. Это была настоящая вакханалия, этот маскарад. ...И все же это было великолепное и веселое празднество.
Любящий оригинальность Принц отличался своеобразным вкусом... Каждый его замысел был смел и необычен и воплощался с варварской роскошью. ...В подборе масок тоже чувствовалась его рука. И уж конечно - это были гротески! Во всем - пышность и мишура, иллюзорность и пикантность... Повсюду кружились какие-то фантастические существа, и у каждого в фигуре или одежде было что-нибудь нелепое.
Все это казалось порождением какого-то безумного, горячечного бреда. Многое здесь было красиво, многое - безнравственно, ...иное наводило ужас, а часто встречалось и такое, что вызывало невольное отвращение. По всем семи комнатам во множестве разгуливали видения наших снов. Они - эти видения, - корчась и извиваясь, мелькали тут и там, в каждой новой комнате меняя свой цвет, и чудилось, будто дикие звуки оркестра - всего лишь эхо их шагов".
И вот под полуночный зловещий бой часов появляется новая удивительная даже для такого сборища маска: " Гость был высок ростом, изможден и с головы до ног закутан в саван. Маска, скрывавшая его лицо, ...точно воспроизводила застывшие черты трупа... Впрочем, и это не смутило бы безумную ватагу... Но шутник дерзнул придать себе сходство с Красной смертью. Одежда его была забрызгана кровью, а на челе и на всем лице проступал багряный ужас".
Взбешенный Просперо велит схватить позволившего себе сверх "дьявольскую шутку наглеца", но под саваном и маской - сама Красная смерть: "Она прокралась, как тать в ночи. Один за другим падали бражники в забрызганных кровью пиршественных залах и умирали в тех самых позах, в каких настигла их смерть..."
Одной из привлекавших Эдгара По психологических загадок человеческой натуры было гибельное стремление к крайностям - к балансированию на краю пропасти жизни и смерти. Стремление заглянуть в пропасть - не приглашает ли из неё неких опасных гостей в наш мир? Кто знает...
В 1887 г. Оскар Уальд попытается поставить незабываемый надгробный памятник готике «материо-идеалистическим романтическим рассказом (характеристика Автора)» "Кентервильское привидение": старое заслуженное привидение убийцы само запугано вселившимися в старинный замок американцами... Но преобразившись, готика выжила.
* * *
РУССКАЯ ГОТИЧЕСКАЯ РОМАНТИКА И САТИРА 19 ВЕКА
* * *
Свой слог на важный лад настроя,
Бывало, пламенный творец
Являл нам своего героя
Как совершенства образец...
А нынче все умы в тумане,
Мораль на нас наводит сон,
Порок любезен — и в романе,
И там уж торжествует он.
Британской музы небылицы1
Тревожат сон отроковицы,
И стал теперь ее кумир
Или задумчивый Вампир, (именно Вампир - лорд Полидори - Байрона)
Или Мельмот, бродяга мрачный...
Лорд Байрон прихотью удачной
Облек в унылый романтизм
И безнадежный эгоизм. - Евгений Онегин. Гл.3. Строфы 11-12.
Такая характеристика моды на отверженных обществом или даже проклятых небом героев не мешала Пушкину самому с удовольствием и читать, и создавать талантливые произведения на эту тему.(Вредное для 16 лет чтение не обязательно вредно около 35, когда уже недурно понимаешь иронию и переносный смысл.)
Фантазию По опередил шотландский поэт Джон Вильсон (1785-1854), - он лондонской 1665 года чуме посвятил пьесу "Чумной город" (1816). Вольным переводом этой пьесы является пушкинский "Пир во время чумы (1830 -1832). И все "Маленькие трагедии" Пушкина являют крайности человеческого сердца в разном освещении.
В прозе Пушкин тоже весьма способствовал миграцию английской готики в Россию в обличье русской романтической повести. Очарованный «Вампиром» Байрона - Полидори, Пушкин так же устно наговаривает знакомым страшную историю. Хотел ли русский поэт с его точки зрения забавного повтора английской ситуации?! Кто знает! В пушкинское время истоки театра искали ещё в своей душе.
Так ли, иначе, - поклонник поэта некий В.П. Титов по примеру Полидори записывает пушкинский рассказ. Изустно - «Влюблённый бес», в 1829-м под псевдонимом Тит Космократов и с благословения Пушкина история печатается как «Уединённый домик на Васильевском острове».
Герой этой повести - "Павел принадлежал к числу тех рассудительных юношей, которые терпеть не могут излишества в двух вещах: во времени и в деньгах... Картежная игра, увеселения, ночные прогулки - всё призвано было в помощь; и Павел был счастливейшим из смертных, ибо не видал, как утекали дни за днями и месяцы за месяцами. " - вдобавок герой "Уединённого домика..." добрый, но ветреный молодой человек – Павел обзаводится внешне солидным и денежным другом Варфоломеем (со странно холодными руками - внимание Читатель!), который «наставлял» «на проказы», но и умел «выпутать из последствий».
Павел вводит Варфоломея в дом своей юной родственницы. Однако, невинную, добродетельную Веру гость чем-то пугает: "...Каким-то страхом, неизъяснимым для нее самой. Варфоломей... имел лицо правильное; но это лицо не отражало души, подобно зеркалу, а, подобно личине, скрывало все ее движение (обычное описание типичного для готики отверженного героя!)"
Матери Веры гость нравится как выгодный жених. Вера по желанию матери склоняется к согласию венчаться с В-м, - но не иначе. Однако, церковный обряд для беса невозможен. (Этого в России не допустила бы цензура!) Во время своих ухаживаний бес - Варфоломей всеми силами водит Павла за нос - не позволяет ему видится с Верой.
Вот Павел гонится ночью на извозчике за подосланным к нему незнакомцем: «Едут долго... и наконец вовсе выезжают из города. Павлу пришли естественно на мысль все старые рассказы о мертвых телах, находимых на Волковом поле, об извозчиках, которые там режут седоков своих, и т. п. "Куда ты везешь меня?" - спросил он твердым голосом; не было ответа. Тут, при свете луны, он захотел всмотреться в жестяной билет извозчика и, к удивлению, заметил, что на этом билете не было означено ни части, ни квартала, но крупными цифрами странной формы и отлива написан был Ќ 666, число Апокалипсиса, как он позднее вспомнил.
Укрепившись в подозрении, что он попал в руки недобрые, наш юноша... ударил своей палкою по спине извозчика. Но каков был его ужас, когда этот удар произвел звон костей о кости, когда мнимый извозчик, оборотив голову, показал ему лицо мертвого остова, и когда это лицо, страшно оскалив челюсти, произнесло невнятным голосом: "Потише, молодой человек; ты не с своим братом связался".
Несчастный юноша только имел силу сотворить знамение креста, от которого давно руки его отвыкли. Тут санки опрокинулись, раздался дикий хохот, пронесся страшный вихрь; экипаж, лошадь, ямщик - всё сравнялось с снегом, и Павел остался один-одинехонек за городскою заставою, еле живой от страха».
Пока Павел после ночного приключения лежит в горячке, умирает мать Веры, а странный жених её вдруг требует у гроба клятвы: "Клянись, - говорил он, - клянись, что ты моя, что любишь меня более души своей" О венчании Варфоломей говорил, что "всё пустые обряды, что любящим не нужно их, звал ее с собою в какое-то дальнее отечество, обещал там осыпать блеском княжеским, обнимал ее колена со слезами. Он говорил такою страстью, с таким жаром, что все чудеса, о которых рассказывал, в ту минуту казались вероятными". (Вся программа будущих обещаний лермонтовского Демона Тамаре!).
От таких речей Вера призывает в помощь Бога: «Варфоломей остолбенел... "Если так, - возразил он, кусая себе губы, - если так... мне, разумеется, с тобою делать нечего; но я заставлю твою мать сделать тебя послушною". - "Разве она в твоей власти?" - спросила девица. "Посмотри", - отвечал он... и Вере привиделось, будто две струи огня текут из его глаз и будто покойница... приподнимает голову с мукою неописанной и иссохшею рукою машет ей к Варфоломею. - Тут Вера увидела, с кем имеет дело. "Да воскреснет бог! и ты исчезни, окаянный", - вскрикнула она, собрав всю силу духа, и упала без памяти. В этот миг словно пушечный выстрел пробудил спящую служанку. Она... комнату в дыму и синее пламя...»
Девушка спасается от огня, но болеет, и вскоре умирает: общение с выходцами из ада гибельно всегда. Так же и «Павел умер, далеко не дожив до старости. Повесть его и Веры... дошла и до меня по изустному преданию. Впрочем, почтенные читатели, вы лучше меня рассудите, можно ли ей поверить и откуда у чертей эта охота вмешиваться в людские дела...»?
Скажем прямо: некоторые подробности для «Домика на Васильевском» рассказчиком либо переписчиком устного рассказа позаимствованы уже не из "Вампира", но из знаменитого модного романа Чарльза Метьюрина «Мельмот Скиталец» (1920 г.): Мельмот заставляет труп священника обвенчать его с обманутой им таким образом возлюбленной.
Мельмот, от дьявола выменяв в обмен на свою душу на определенный срок всевластие (весьма, ограниченное) творить зло, может спастись от ада, если кто-нибудь согласится занять его место. Таких не находится, - добро по прописи торжествует. Но видимая мораль расходится с тем, что жертвы якобы дьявола практически гибнут от жестоких социальных норм, власти денег, религиозного догматизма, ханжества и инквизиции, - фигура Мельмота позволяет высветить бесчеловечность общественных устоев.
"ЧУДНЫЙ СОН" Татьяны (Онегин. Глава 5) можно считать классическим образцом готического сна:
- XVIII -
...Глядит она тихонько в щелку,
И что же видит?.. за столом
Сидят чудовища кругом:
Один в рогах с собачьей мордой,
Другой с петушьей головой,
Здесь ведьма с козьей бородой,
Тут остов чопорный и гордый,
Там карла с хвостиком, а вот
Полужуравль и полукот.
- XVIII -
…Но что подумала Татьяна,
Когда узнала меж гостей
Того, кто мил и страшен ей,
Героя нашего романа!
Онегин за столом сидит...
И в 8-й главе «Онегина» (над ней Пушкин работал после «Уединённого домика» - в 1929-м) вернувшийся из путешествия Онегин судим в свете модными «ярлыками»: «Скажите, чем он возвратился? …Мельмотом, …квакером, ханжой, Иль маской щегольнет иной?». Так готика незаметно вливалась в реализм.
* * *
Но я считаю всё равно:
С тем, что сокрыто и темно,
Водиться вредно и грешно.
............
Вальтер Скотт. Песнь последнего менестреля
Знаменитый «шотландский чародей» Вальтер Скотт в стихах сам отдавал дань мистике – в поэме «Песнь последнего менестреля» (1805; родовая вражда, отец-колдун, книга заклятий в гробу…), в балладе «Иванов вечер» (явление мёртвого любовника) и т.п. Но в 1820-х годах Скотт уже сам находил нужным бороться с вырождающейся в ненужные ужасы «бульварной» готикой. В рассказе «Комнате с гобеленами или дама в старинном платье» (1829 г.)генерал Браун(не слабонервный герой) приезжает в гости в старинный замок. Гостя поселяют в пользующейся нехорошей славой(над чем просвещённые лица смеются!) комнате с гобеленами:
"Было что-то мрачное в этих гобеленах с выцветшими изображениями, покрывавших стены маленькой комнаты и колыхавшихся каждый раз, когда осенний ветер забирался внутрь сквозь переплеты оконной рамы, которая стучала и свистела от его вторжения..." - генерала посещает призрак старухи: "Она неслышно обернулась, и — милосердный Боже! Милорд, какой это был ужас! ...Признать ее живым существом не было ни малейшей возможности. На лице, все черты которого застыли, как у трупа, запечатлелись самые низменные и отвратительные страсти, которыми она была одержима в жизни.
Казалось, что из могилы вырыли тело мерзкой преступницы, исторгли из пламени ада ее душу и на какое-то время слили воедино этих двух сообщников подлости и греха.... Вдруг ведьма шагнула к кровати, вспрыгнула на нее... и ее отвратительное рыло уставилось на меня со зловещей ухмылкой, в которой, казалось, нашли себе выражение сатанинский цинизм и злоба...
...Как человеку военному, мне пришлось пройти через все опасности, какие могут встретиться на земле... Но в эту страшную минуту, когда я почувствовал на себе взгляд дьявола, принявшего образ человеческого существа, когда старуха потянулась ко мне, чтобы заключить меня в свои объятия, я потерял присутствие духа, все мужество мое растаяло как воск. Волосы мои встали дыбом; кровь в жилах похолодела, и я потерял сознание, словно какая-нибудь деревенская девчонка или малый ребенок. Сколько времени я находился в таком состоянии, сказать не могу. Меня привел в чувство бой башенных часов... В комнате никого не было.
Не стану описывать, как в продолжение всей этой ночи меня бросало то в жар, то в холод, как, едва задремав, я пробуждался снова и как все время пребывал в мучительной тревоге между сном и бдением. Мне чудилось, что за мной гонятся целые сонмы страшилищ. Но все последующие видения резко отличались от первого — я знал, что это всего лишь создания моего собственного воображения и возбужденных нервов...» - такое вот эффектно-леденящее описание!)
Оказывается, хозяин замка производил опыт: в пользующуюся дурной славой комнату поместил заведомо храброго человека. После рассказа генерала хозяин немедленно перестаёт быть скептиком: привидения существуют, - и значит?.. Значит хозяин замка велит навсегда забить нехорошую комнату, чтобы никто более не видел ужасов прошлого (без внимания они зачахнут!). Вообще иронизирующая сама над собой поздняя готика – полна истинного юмора и великолепна!(Под названием "Обойная комната" повесть Скотта явилась в России в пер. В. Прахова в 1829 г.)
Обожавший и романы Скотта, и его иронию, Пушкин не стал ничего так прямо «заколачивать»: предание о трех выигрышных картах внешне положено в основу «Пиковой Дамы» (1833). Сравним с явлением призрака в "Комнате с гобеленами:
«Целый день Германн был чрезвычайно расстроен. Обедая в уединенном трактире, он, против обыкновения своего, пил очень много, в надежде заглушить внутреннее волнение. Но вино еще более горячило его воображение. Возвратясь домой, он бросился, не раздеваясь, на кровать и крепко заснул. Он проснулся уже ночью: луна озаряла его комнату. Он взглянул на часы: было без четверти три. Сон у него прошел; он сел на кровать и думал о похоронах старой графини.
В это время кто-то с улицы взглянул к нему в окошко, — и тотчас отошел. Германн не обратил на то никакого внимания. Чрез минуту услышал он, что отпирали дверь в передней комнате. Германн... услышал незнакомую походку: кто-то ходил, тихо шаркая туфлями. Дверь отворилась, вошла женщина в белом платье. Германн принял ее за свою старую кормилицу и удивился, что могло привести ее в такую пору. Но белая женщина, скользнув, очутилась вдруг перед ним, — и Германн узнал графиню!
— Я пришла к тебе против своей воли, — сказала она твердым голосом, — но мне велено исполнить твою просьбу. Тройка, семерка и туз выиграют тебе сряду, но с тем, чтобы ты в сутки более одной карты не ставил и чтоб во всю жизнь уже после не играл. Прощаю тебе мою смерть, с тем, чтоб ты женился на моей воспитаннице Лизавете Ивановне... С этим словом она тихо повернулась, пошла к дверям и скрылась, шаркая туфлями. Германн слышал, как хлопнула дверь в сенях, и увидел, что кто-то опять поглядел к нему в окошко. Германн долго не мог опомниться».
Внешние атрибуты готического - с того света явления в "Пиковой даме" налицо, а вот подоплёка истории совершенно иная: над душой человеческой власть денег – власть нарождающихся капиталистических отношений страшнее иной мистики. Ещё обратим внимание: генерал Браун абсолютно трезв и не суеверен; Германн - суеверен и пил много...
Так на самом деле являлась к Германну убитая им графиня из иного мира, или то был сон – бредовое видение до болезни жаждущего богатства воображения? Автор не даст ответа: как Читатель сам решит, - такова новая психологическая "готика". Преобразованные пушкинским замыслом характерные черты страшной истории - обнажённая ступенька к рождающемуся реализму.
Русская романтическая повесть будет ещё преображена Гоголем и мотив двойников и выходцев из потустороннего мира послужит психологическому анализу у Достоевского, - оба уже прямые «учителя» Булгакова. Но всё это будет после того как в пушкинские времена нечистая сила вдоволь успела поплясать - пошалить на русских великосветских балах.
* * *
Ко времени внедрения в русскую повесть, у себя на родине в туманном Альбионе уже клонясь к закату, готика была проникнута иронией. В самом деле: лорд - вампир - такой образ совершенно без иронии не возможен. Черти в гостиных... Без сатиры не обойдётся!
Потусторонние явления часто, хотя и необязательно входили в весьма разнородную русскую романтическую повесть (романтика больше имеет отношение к нежной любви). В фантастическом рассказе «Лафертовская маковница» (1825) Антония Погорельского (А.А. Перовский) старая ведьма оставляет своей юной родственнице наследство (в надежде сделать её преемницей и колдовства) с условием выйти замуж за присланного жениха. Но признав в «женихе» колдовством очеловечившегося ведьминого кота, девушка спасается от беды, а наследство – дом – сам собой разрушается.
Следующий в нашем списке «КОНЦЕРТ БЕСОВ» (1833) М.Н. Загоскина: "Публичные маскарады, в которых не танцевали, а душились и давили друг друга, были в эту зиму (1796 г. в рассказе)любимой забавою всей московской публики". На таком маскараде автор - рассказчик пугается подобного мертвому лицу что воротившегося из Италии приятеля Зорина. Между тем по его словам приятель восторженно счастлив, - из Италии к нему приехала его возлюбленная певица - примадонна Неаполитанского театра Лауретта:
"То тихая и покорная, как робкое дитя, то неукротимая и гордая, как падший ангел, соединяла в себе всевозможные крайности. Иногда она готова была враждовать против самих небес, не верила ничему... - и вдруг без всякой причины становилась суеверною до высочайшей степени, видела везде злых духов... и если не любила, то по крайней мере боялась Бога."
Зорин в восторге: "- Она, привыкшая дышать пламенным воздухом Италии, не побоялась наших трескучих морозов... - живая легла в эту обширную, холодную могилу, которую мы называем нашим отечеством, - и все это для меня! ..Поймешь ли ты меня?.. Я принадлежу ей весь... Она просила меня... да! ... - Тут Зорин наклонился и прошептал мне на ухо:-Я отдал ей мою душу...
...Мне случалось много раз самому отдавать на словах мою душу; да и кто из молодых людей остановится сказать любезной женщине, что его душа принадлежит ей...; эта пошлая, истертая во всех любовных изъяснениях фраза не значит ничего. Но, несмотря на это... с каким чувством ужаса и отвращения я слушал исповедь моего приятеля. ...Дикий огонь его сверкающих глаз, этот неистовый, безумный восторг, эти слова радости и бледное, иссохшее лицо мертвеца!..
- Эх, братец! - сказал я с досадою, - как можно говорить такой вздор? Душа принадлежит не нам; ее отдавать никому не должно. Люби свою италиянскую певицу, ...пусть радеет твоим сердцем...
- Сердцем! - повторил насмешливым голосом мой приятель. - Да что такое сердце? разве оно бессмертно, как душа, разве оно не истлеет когда-нибудь в могиле? Прекрасный подарок: горсть пыли! Кто дарит свое сердце, тот обещает любить только до тех пор, пока оно бьется, а оно может застыть и сегодня, и завтра; но кто отступается от души своей, тот отдает не жизнь... а всю свою бесконечную вечность. Да, мой друг, дарить так дарить! Теперь Лауретте бояться нечего, душа не сердце - ее не закопают в могилу".
Безумно влюблённый говорит, что Лауретта всегда является ровно в полночь... За две минуты до полночи рассказчик разлучён с Зориным маскарадной давкой. Потом рассказчик нечаянно читает в газете, что Лакретта умерла в Италии задолго до маскарада. Через три месяца Зорин досказывает для него окончание маскарада.
Считая явившуюся с того света Лауретту живою, с нею в полночь ей отдавший душу попадает на странный концерт: отрывая от приглашенных гостей – покинувших сей мир знаменитых композиторов - части тела, бесы (полное собрание персонажей сна Татьяны, намеренно из него взятых) играют на них как на музыкальных инструментах. Впрочем, эту «настоящую истину» Зорин рассказывает уже в сумасшедшем доме.
Собственно, "Концерт бесов" - забавная мораль против светского пустословия и пародия на плохие подражания готике. Загоскин не пугает по настоящему: он напоказ "закармливает" читателя знакомыми ему книжными штампами типа - "лицо, покрытое мертвенной бледностью"...
* * *
В «ПРЕВРАЩЕНИЯХ ГОЛОВ В КНИГИ И КНИГ В ГОЛОВЫ» (1839) Барона Брамбеуса (О.И. Сенковского) ИРОНИЯ ХЛЕЩЕТ ПРОСТО ПОТОКОМ: рассказчик в бурную ночь гуляет по Петербургу с неким ново модным поэтом:
"Поэт был уже великий, но еще безымянный. Он еще подписывался тремя звездочками; однако ж читатели при виде этих трех звездочек всякий раз приходили в невольный трепет: столько всегда под этою таинственной вывеской было тьмы,ада, ведьм, чертей, мертвецов, бурь, громов, отчаяния, проклятий и угроз человечеству, которое его не понимало! ...Великий поэт! Он подавал о себе самые мрачные надежды".
Мрачный поэт тоже приводит рассказчика на странное ночное собрание мертвых и живых сочинителей в магазине Смирдина, где заезжий "Маладетти Морто, первый волшебник и механик его величества короля кипрского и иерусалимского, будет иметь честь показывать различные превращения". Заезжий фокусник держит речь: "Зачем вам быть писателями, когда вы можете прослыть отличнейшими шарлатанами? ...Прекрасное звание! веселое звание! благородное звание! Сделайтесь и вы, все до единого, шарлатанами: для вас это будет очень легко - вы уже сочинители;первый шаг сделан".
Фокусник показывает фокусы с различными превращениями живых голов и под конец представления уносит с собою в ад мрачного поэта. В самом уже конце выясняется, что все участвующие в представлении на самом деле спали, но мрачный поэт реально пропал... Перед нами резкая сатира - на бездарность,литературную макулатуру и безвкусицу. Ещё более резкой сатирой на всё государственное управление является того же Сенковского "Большой выход у Сатаны (1832 г.)Но мистика ради политической сатиры уступает в очаровании просто озорной мистике.
* * *
В уже упомянутом «УЕДИНЁННОМ ДОМИКЕ НА ВАСИЛЬЕВСКОМ ОСТРОВЕ» Пушкина - Титова описан блестящий бал у графини - иностранки: "Дом ее стоял в не очень шумной улице и снаружи не представлял ничего отличного; но внутри - богатое убранство, освещение. Варфоломей уже заранее уведомил Павла, что на первый взгляд иное покажется ему странным; ибо графиня недавно приехала из чужих краев,
живет на тамошний лад...
Они застали нескольких пожилых людей, которые отличались высокими париками, шароварами огромной ширины, и не скидали перчаток во весь вечер...(Скрывают рога, хвосты и парики.) но Павел уже положил себе за правило не удивляться ничему, да и когда ему было заметить сии мелочи? его вниманием овладела хозяйка совершенно...
Гости принимаются за игру... <...> Графиня весьма кстати воротилась в гостиную; между двумя из игроков только что не дошло до драки. "Смотрите, - сказал один графине, запыхавшись от гнева, - я даром проигрываю несколько сот душ, а он..." - "Вы хотите сказать - несколько сот рублей", - прервала она с важностью. "Да, да... я виноват... я ошибся",- отвечал спорщик, заикаясь и посматривая искоса на юношу. Игроки замяли спор... Павел на сей раз пропустил всё мимо ушей...» - кончается это всё для Павла горячкой, как мы помним.
* * *
В «СТРАННОМ БАЛЕ» (1838) Валериана Николаевича Олина некий мучимый "мёртвой скукой" генерал в поздне вечернее время прогулялся и уж совсем собрался домой: "Дочитаю одиннадцатую главу Книги Бытия и потом, оградись крестным знамением, лягу спать,- и верно засну, с божиею помощью". Но случайно встреченный приятель - «искуситель» с пушкинской фамилией Вельский (Чарский, Вольский... - сооблазнил генерала блестящим балом. Завлекая генерала, пушкинскими строками Вельский бал и описывает: «По цельным окнам тени ходят, Мелькают профили голов и дам и модных чудаков…» (Гл. 1. 1823).
И ВОТ ГЕНЕРАЛ УЖЕ НА БАЛУ: «Зала была блистательна и великолепна. Тысячи восковых свеч отражал" блеск свой в кристалле зеркал и на паркете. Портреты в золотых рамах, все в рост, были так живы, что, как говорят один из великих наших поэтов хотели, казалось, сойти со стен и принять участие в общем веселье... Одним словом, это был храм очарований! Прибавьте ко всему этому ослепительный блеск костюмов, ароматы с кудрей красавиц... музыку... и букеты танцующих - и вам не трудно будет дорисовать картину...
Какая блистательная смесь кадрилей и одеяний! ...Этот господин в красном французском кафтане с стразовыми пуговицами, из-под фалд которого, сзади, виден закорюченный хвостик; в напудренном парике с пуклями, который прорезывают два небольших и блестящих как отполированный агат загнутых рога; с дворянскою шпагою восемнадцатого столетия и с собачьей мордою?.. Клянусь вам, если бы это не была только маскерадная вечеринка, его бы можно было назвать самим Сатаною!..
...Однако ж, и маски странные, фантастические: например, тут ходила лошадиная нога, там ветряная мельница, размахивая своими крыльями; здесь летал безобразный нетопырь, там выступал скелет отвратительный: от всепожирающего разрушения уцелели одни только глаза, страшно вращавшиеся в их костяных орбитах; тут поражал зрение могильный вампир с окровавленною пастью, в истлевшем саване и с такими же волосами, готовыми разлететься пеплом при первом на них дуновении... одним словом, противуположность была блистательная: жизнь, цветы и прелесть сливались с безобразием и гнусностию, и, обратно, безобразие и гнусность были смешаны с жизнию, цветами и очарованием»
"Прелестная маскерадная вечеринка" превращается в вакхическое буйство: "Оркестр гремит, шпоры бренчат, стук, хлопотня, топот -- настоящая буря! Генерал прыгает, хлопает в ладоши, скачет как сумасшедший; из окон, с улицы, кивают ему какие-то безобразные рожи; в глазах у него все летит, все мчится...
Глядь на стены: рамы пусты; смотрит: на пьедесталах нет статуй. ...Людовик XIV поймал Семирамиду, Аполлон Бельведерский пляшет вприсядку с Царицею Савскою, фельдмаршал Миних ударил трепака с Венерою Медицийскою; стены трясутся, стеклы звенят, свечи чуть-чуть не гаснут, пол ходит ходнем... кутерьма да только - точь-в-точь дьявольский шабаш!».
После танцев при игре в фанты генералу достаётся спрыгнуть с комода. Бывавшему в сражениях отчего-то очень страшно: «"Ну! благослови господи!" - сказал наконец генерал - и перекрестился... Свечи, …зеркала, …картины – всё вдруг исчезло, и генерал очутился один-одинёхонек, ночью… где бы вы думали? - На лесах в четвертом этаже...» Достоверная история эта рассказана только что оправившимся от белой горячки генералом.
* * *
Следует отметить и готику А.К. Толстого: юношеские опыты на французском языке - «Встреча через триста лет» (1839)и «Семья вурдалака» (автор их сам перевёл). Первый печатный Толстого на русском – с балами и ужасами повесть «Упырь» (1841, под псевдонимом «Краснорогский»), где находится полный «набор» черт поведения ставшего вампиром Варенухи.
"ВСТРЕЧА ЧЕРЕЗ ТРИСТА ЛЕТ" - история во истину романтическая и очаровательная по исполнению! Её героиня - юная герцогиня как две капли воды похожа на портрет своей прапрабабушки Матильды. Существует фамильное предание: в праапра - ещё прекрасную юную Матильду влюбился некий рыцарь Бертран д’Обербуа. Не добившись взаимности, он хотел похитить девицу силой, но от её возмущённого взгляда сорвался с веревочной лестницы и свалился в ров:
"Господин Бертран получил только то, чего заслуживал, ибо это был, как рассказывают, рыцарь безбожный и вероломный, исполненный всяческой скверны, которая вошла в пословицу" - рыцарь этот и после купания во рву вёл разбойничью жизнь.
От своего отца схожая с прапрабабушкой героиня получает приказание из Парижа прибыть на костюмированный бал, который устраивается в замке давно почившего Обербуа... Всё это кажется герцогине странным, и воскрешает детские страхи. Тем не менее она едет: в страшную грозу обезумевшие лошади несутся - героиня вываливается из кареты в лесу где-то близ замка Обербуа. Она слышит музыку - решает, что бал уже начался, и идёт в замок:
" Я поднялась по лестнице весьма крутой, но ярко освещенной... Передо мной стоял высокий рыцарь в полном вооружении. Он подал мне руку, одетую в броню, и из-под спущенного забрала до меня донесся глухой голос:
— Прекрасная госпожа моя, дозвольте верному вашему слуге принять вас в своем замке и почитайте оный за вашу собственность, как и все его добро.
...Затем я вошла в обширную залу, где много было народу, и все эти люди, собравшись за накрытым столом, смеялись и пели. Одеты они все были как знатные господа времен Карла Седьмого, а так как в церкви Сен-Жермен в Оксерре я видела живопись той поры, то и могла по достоинству оценить историческую точность, соблюденную в малейших деталях их одежды."
Любовница встреченного героиней на лестнице рыцаря Обербуа разозлена явлением соперницы:
" — Коли не ошибаюсь, так это и есть прекрасная Матильда, а за ней волочился господин Бертран, пока со мной не спознался!
...Внезапно дама... схватила светильник и приблизилась ко мне так стремительно, что, казалось, она скорее летит, а не идет. Она высоко подняла светильник и обратила внимание присутствующих на тень, отбрасываемую мною. Тут со всех сторон раздались крики возмущения, и я услышала слова, которые повторялись в толпе:
— Тень-то! Тень-то! Не наша она! Сперва я не поняла смысла этих слов, но, осмотревшись кругом, чтобы разгадать их значение, со страхом увидела, что ни у кого из окружавших меня не было тени: все они скользили мимо факелов, не заслоняя собою их свет. Мной овладел невыразимый ужас..." - не слушая любовницу, рыцарь намерен немедленно обвенчаться с Матильдой, как он думает.
"Рыцарь приподнял забрало. Лицо его... было мертвенно-бледно, а взгляд носил печать такой зверской жестокости, что я не могла его выдержать. Глаза его выступали из орбит и были устремлены на меня... Сделав резкое усилие, я высвободила руку и, держа в ней крест, подняла его над призраками:
— Кто бы вы ни были, — воскликнула я, — именем бога живого приказываю вам: исчезните. При этих словах лицо господина Бертрана совершенно посинело. Он покачнулся, и я услышала, как гулко, словно бы это был железный чан, ударились о плиты пола рыцарские латы. В то же мгновение исчезли и все остальные призраки, налетел ветер и погасил огни.
Теперь кругом меня были развалины обширного здания. При свете луны, проникавшем в одно из сводчатых окон, мне почудилось, будто передо мной еще мечется целая толпа францисканцев, но и это видение исчезло, как только я осенила себя крестом. До меня еще донеслись замирающие звуки... а потом уже только шумело в ушах. Меня одолела усталость, и я впала в дремоту..."
Среди развалин замка героиню находят в обмороке. Приключение её считают сном, она же уверена, что то был не сон: "К тому же я ощущала и сильную боль в руке, которую своей железной дланью сжал рыцарь Бертран. Все перенесенные треволнения так на меня подействовали, что вызвали лихорадку, которой я проболела больше двух недель". За это время вдруг находится пергамент с клятвой безбожного рыцаря:
«"Погибелью души моей клянусь! Жизни вечной не бывать... а коли она есть, так я, хоть бы и душу за то отдать сатане, ворочусь через триста лет с сего дня в замок мой, дабы веселиться и пировать, и в том поклясться и побожиться готов!" ...Эти дерзкие слова столь понравились прочим сотрапезникам, что все они тоже дали клятву встретиться ровно через триста лет... в замке рыцаря Бертрана...» - пергамент был помечен 1409 годом в ночь на успение божьей матери.
Героиня ехала в ту же ночь в 1759 году: «В ночь на успенье с тех пор прошло, значит, ровно триста лет. Не надо... говорить про это моей дочери — пусть лучше она думает, что видела сон», - но героиня эти слова слышит...
* * *
Алексей Константинович Толстой написал про нечистую силу ещё одну увлекательную повесть, где сатира удачно сочетается с красотой описания. "УПЫРЬ" начинается балом: "Бал был очень многолюден..." Некий совершенно седой молодой человек - соприкоснувшийся ранее с нечистой силой господин Рыбаренко (его считают безобидно сумасшедшим), беседуя с Руневским, рассказывает генеалогию вампиров:
- Странно, что на сегодняшнем бале я вижу упырей! ...Вы их, Бог знает почему, называете вампирами, но я могу вас уверить, что им настоящее русское название: упырь а так как они происхождения чисто славянского, хотя встречаются во всей Европе и даже в Азии, то и неосновательно придерживаться имени, исковерканного венгерскими монахами, которые вздумали было все переворачивать на латинский лад и из упыря сделали вампира. Вампир, вампир! - повторил он с презрением, - это все равно что если бы мы, русские, говорили вместо привидения - фантом или ревенант!
...Спрашиваете, каким образом узнавать упырей? Заметьте только, как они, встречаясь друг с другом, щелкают языком. Это по-настоящему не щелканье, а звук, похожий на тот, который производят губами, когда сосут апельсин. Эт их условный знак, и так они друг друга узнают и приветствуют..."
Влюбившись во внучку бригадирши Сугробиной, которую Рыбаренко называет упырём, Руневский приезжает в гости в загородный дом бригадирши: "Можно было с первого взгляда угадать, что его строил архитектор италиянский, ибо оно во многом напоминало прекрасные виллы... в окрестностях Рима. В России, к сожалению, мало таких домов; но они вообще отличаются своею красотою как настоящие образцы хорошего вкуса прошедшего века, а дом Сугробиной можно бесспорно назвать первым в этом роде.
В один теплый июльский вечер окна казались освещенными ярче обыкновенного, и... в третьем этаже видны были блуждающие огни, переходящие из одной комнаты в другую" - по традиции старинный таинственный замок.
Несмотря на внешнее величие, дом со множеством нежилых покоев внутри напоминает склеп: "Богатое убранство высоких комнат, освещенных сальными свечами; картины италиянской школы, покрытые пылью и паутиной; столы из флорентийского мозаика, на которых валялись недовязанные чулки, ореховая скорлупа и грязные карты, - все это, вместе с простонародными приемами гостей, со старосветскими разговорами хозяйки и со щелканьем Семена Семеновича (упырь!), составляло самую странную смесь".
Как полагается в готике, Руневского помещают на ночь в зелёные, имеющие нехорошую славу, комнаты (У Скотта привидение было в зелёном платье). В соответствии с обстановкой Руневский вспоминает старинные сказки о привидениях:
" В этих сказках обыкновенно путешественник... останавливается у одинокой корчмы и требует ночлега; но хозяин ему объявляет, что корчма уже полна проезжими, но что замке, коего башни торчат из-за густого леса, он найдет покойную квартиру, если только он человек нетрусливого десятка. Путешественник соглашается, целую ночь привидения не дают ему заснуть.." И точно, - в комнате со старинного портрета к нему сходит дама...
Забавность ситуации в том, что принимая привидение за свою возлюбленную, герой запросто и без страха и вреда с привидением беседует... Потом раненный на дуэли герой видит сон про адский бал: "Они вошли в ярко освещенную комнату, в которой толпа народа кружилась под шумную музыку. Далее стояли карточные столы, и за одним из них сидела бригадирша и облизывала свои кровавые губы...
- Ох! - вздыхала она, - скучно... - и длинная огненная струя выбежала из ее рта.
...Вдруг из той комнаты, где танцевали, вышла Даша и подошла к нему. Руневский, - сказала она, - зачем вы сюда пришли? Если они узнают, кто вы, то вам будет беда! - Руневскому сделалось страшно, - он сам не знал отчего. Следуйте за мной, - продолжала Даша, - я вас выведу отсюда, только не говорите ни слова, а то мы пропали. Он поспешно пошел за нею... - Постойте, - сказала она, - я вам покажу наш оркестр! Даша подвела его к одной двери и, отворив ее, сказала: "Посмотрите, вот наши музыканты".
Руневский увидел множество несчастных, скованных цепями и объятых огнем. Черные дьяволы с козлиными лицами хлопотливо раздували огонь и барабанили по их головам раскаленными молотками. Вопли, проклятия и стук цепей сливались в один ужасный гул, который Руневский сначала принял за музыку. Увидев его, несчастные жертвы протянули к нему длинные руки и завыли: К нам! ступай к нам!
- Прочь, прочь! - закричала Даша и повлекла Руневского за собою в темный узкий коридор, в конце которого горела только одна лампа. Он слышал, как в зале все заколыхалось.
- Где он? где он? - блеяли голоса, - ловите его, ловите его!
- За мной, за мной! - кричала Даша, и он, запыхаясь, бежал за нею, а позади их множество копыт стучало по коридору. Она отворила боковую дверь и, - втащив в нее Руневского, захлопнула за собою. Теперь мы спасены! - сказала Даша...
Да, вроде бы всё оказывается, сном или бредом, только у всех бредивших на шее маленькие как от чьего-то укуса ранки. Кончается повесть в духе Вальтер Скотта "Комнаты с гобеленами...": предполагаемая вампирша - бригадирша умерла, но остался неприятно щёлкающий её приятель Теляев. И Руневский твёрдо велит слуге:
" - Когда бы ни приехал Семен Семенович, нас никогда для него нет дома. Слышишь ли? никогда!
- Слушаю-с! - отвечал Яков.
...С этих пор Руневский не говорил более ни про старую бригадиршу, ни про Семена Семеновича..." - что словом не обозначено, то для дневного сознания не существует!
...........................................
Весьма интересна композиция "УПЫРЯ". Все козни нечистой силы как бы вводятся рассказом о вампирах якобы сумасшедшего Рыбаренко. Потом находят отрывок старинного родового проклятия убийце: "
...Сто раз я тебя проклинаю!
Пусть вечно иссякнет меж вами любовь,
Пусть бабушка внучкину высосет кровь!
Ирод твой проклятье мое да гнетет,
И места ему да не станет
Дотоль, пока замуж портрет не пойдет,
Невеста из гроба не встанет,
И, череп разбивши, не ляжет в крови
Последняя жертва преступной любви!
Реализованные якобы в снах героев предсказанные ужасы наяву воплощаются положительно: похожая на портрет прабабушки невеста поправилась и вышла замуж. НО оказавшийся именно последним незаконным представителем проклятого рода Рыбаренко реально бросился с колокольни насмерть... Тем самым открывший тему нечистой силы и проклятий персонаж её и закрывает: смерть его прекращает бредовые видения.
Есть только один напрашивающийся на мораль отрывок из этой с фантасмагоричной слегка с "мурашками", но оставляющей светлое впечатление повести: "Любезный друг! ...Послушайте человека, узнавшего на опыте, что значит пренебрегать вещами, коих мы не в состоянии понять и которые, слава Богу, отделены от нас темной, непроницаемой завесой. Горе тому, кто покусится ее поднять! Ужас, отчаянье, сумасшествие будут наградою его любопытства." - не следует ни пренебрегать преданиями, ни слепо верить в них.
В "Упыре" напоказ сконцентрированы все невероятные похождения готических героев. Поэтому, собравшийся сочинять в том же роде, невольно нарвётся на повтор. Всё вместе это делает "Упыря" вроде как фривольным памятником по западному образцу первой волны русской готики. А ведь такой "памятник" последующим разработчикам темы обойти почти невозможно: хочешь - не хочешь, а нарвёшься на аналогию. Потому мудрее такую аналогию сделать открытой - узнаваемой для грамотного читателя.(А неграмотный... Да и чёрт с ним!)
* * *
НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ГОГОЛЬ. Более заимствуя поэзию ужасов из Германии, Гоголь будет использовать элементы готики в уже в ином - фольклорно малороском оформлении или для раскрытия социальной подоплёки. Бал нечистой силы у Гоголя только один, - зато прямо в аду, в рассказе "ПРОПАВШАЯ ГРАМОТА. Быль, рассказанная дьячком ***ской церкви " (1829-1830 г.)
«Один раз задумалось вельможному гетьману послать зачем-то к царице грамоту... - с этой грамотой отрядили к царице деда рассказчика. По дороге дед, ещё в силе бравый казак, дружится с попутчиками – тоже казаками. Один из них признаётся товарищам, что душа его продана нечистому и просит покараулить его, чтоб нечистый не уволок. Но караульщики заснули и черти уволокли казак. Вместе с казаком пропали и кони (намёк лукавого автора на прикрытое якобы проделками нечистой силы воровство) и ценная грамота к царице. За грамотой деду приходится идти в самый Ад:
«...И попал чуть ли не в самое пекло. "Батюшки мои!" — ахнул дед, разглядевши хорошенько: что за чудища! рожи на роже, как говорится, не видно. Ведьм такая гибель, как случается иногда на Рождество выпадет снегу: разряжены, размазаны, словно панночки на ярмарке. И все, сколько ни было их там, как хмельные, отплясывали какого-то чертовского тропака. Пыль подняли Боже упаси какую! Дрожь бы проняла крещеного человека при одном виде, как высоко скакало бесовское племя.
На деда, несмотря на весь страх, смех напал, когда увидел, как черти с собачьими мордами, на немецких ножках, вертя хвостами, увивались около ведьм, будто парни около красных девушек; а музыканты тузили себя в щеки кулаками, словно в бубны, и свистали носами, как в валторны. Только завидели деда — и турнули к нему ордою. Свиные, собачьи, козлиные, дрофиные, лошадиные рыла — все повытягивались и вот так и лезут целоваться. Плюнул дед, такая мерзость напала!»
Всё кончилось для деда благополучно: выиграв грамоту в карты, дед на сатанинском коне вернулся на землю. Было ли то на самом деле или сон выпившего человека? Точно Автор нам не откроет.
* * *
ФАНАСИЙ ФЕТ (1820-1892) - причисляемый к школе "чистой поэзии" (поэзии, чуждающейся гражданских тем)русский поэт-лирик, переводчик, мемуарист, член-корреспондент Петербургской АН. Но до этого ещё далёко. В ранней в романтическом ключе ПОЭМЕ А. ФЕТА - "СОН"(1856) нечистая сила устраивает бал...
"СОН (Сон поручика Лосева)". При расквартировке военных на постой поручка Лосева поселили в старинной и заброшенной некогда парадной зале старого дома:
- 1 -
Мне не спалось. Томителен и жгуч
Был темный воздух, словно в устьях печки.
Но всё я думал: сколько хочешь мучь
Бессонница, а не зажгу я свечки.
Из ставень в стену падал лунный луч,
В резные прорываяся сердечки
И шевелясь, как будто ожило
На люстре всё трехгранное стекло,
- 3 - 4 -5 -
Не много в Дерпте есть таких домов,
Где веет жизнью средневековою...
...Как купол своды надо мною,
Кольчуги, шлемы, ветхие портреты
И всякие ожившие предметы.
....Я был один. Мне было душно, жарко,
И стекла люстры разгорались ярко.
...Недвижный взор мой, словно очарован,
К блестящим стеклам люстры был прикован.
- 6 -
На ратуше в одиннадцатый раз
Дрогнула медь уклончиво и туго.
Ночь стала так тиха, что каждый час
Звучал как голос нового испуга.
Гляжу на люстру. Свет ее не гас,
А ярче стал средь радужного круга.
Круг этот рос в глазах моих - и зала
Вся пламенем лазурным засияла.
- 7 -
О ужас! В блеске трепетных лучей
Всё желтые скелеты шевелятся,
Без глаз, без щек, без носа, без ушей,
И скалят зубы, и ко мне толпятся.
"Прочь, прочь! Не нужно мне таких гостей!
Ни шагу ближе! Буду защищаться...
Я вот как вас!" Ударом полновесным
По призракам махнул я бестелесным.
- 8 -
Но вот иные лица. Что за взгляд!
В нем жизни блеск и неподвижность смерти.
Арапы, трубочисты - и наряд
Какой-то пестрый, дикий. Что за черти?
"У нас сегодня праздник, маскарад,-
Сказал один преловкий,- но, поверьте,
Мы вежливы, хотя и беспокоим.
Не спится вам, так мы здесь бал устроим.
-10 -
Но я подумал: "Если не умру
До завтрашнего дня, что может статься,
То выкину им штуку поутру...
...И этот бал мне вовсе не потребен,-
Пусть батюшка здесь отпоет молебен".
- 11 -
Как завопили все: "За что же гнать
Вы нас хотите? Без того мы нищи!
Наш бедный клуб! Ужели притеснять
Нас станете вы в нашем же жилище?"
-"Дом разве ваш?"- "Да, ночью. Днем мы спать
Уходим на старинное кладбище.
Приказывайте,- всё, что вам угодно,
Мы в точности исполним благородно.
ДАЛЕЕ, В СТРОФАХ -12-13-14 - нечистая сила, как водится, предлагает поручику в качестве платы - славу или целую кучу золота: "Брать иль не брать? Возьму,- чего я трушу? Ведь не контракт, не продаю им душу. ...Но от кого я вдруг разбогатею?". Тут поручик, как полагается романтическому герою, вспоминает "безгрешную тень" почившей возлюбленной. Чтобы только не звали попа, черти готовы устроить нечто вроде свидания:
- 15 - 16 -
"Нам к ней нельзя, наш брат туда не вхож...
...Мы вам покажем то, что видим сами,
Хоть с ужасом, духовными очами"...
...И до меня донесся светлый звук,
Как утреннего жаворонка пенье,
Да шорох шелка. Ты ли это, друг?
Постой, прости невольное смущенье!
Всё это сон, какой-то бред напрасный.
Так, так, я сплю и вижу сон прекрасный!
БЕЗГРЕШНАЯ ТЕНЬ ВОЗЛЮБЛЕННОЙ СТРОГО ВЕЛИТ ПОРУЧИКУ НЕ БРАТЬ НЕЧИСТОГО ЗОЛОТА:
-22 - 23
...Хоть собственную душу пожалей
И грешного сокровища не трогай,
Уйди от них - и не забудь: смелей
Ступай вперед открытою дорогой.
Прощай, прощай!"- И вкруг моей постели
Опять толпой запрыгали, запели...
...Шумят, хохочут, едкой злобы полны,
И зашатались сами, словно волны.
- 24 -
Вот приутихли. Но во мглу понес
Челнок меня, и стала мучить качка...
...Уж тут не помню. Утро занялось,
И говорят, что у меня горячка
Была дней шесть. Оправившись помалу,
Я съехал - и чертям оставил залу.
Кроме в красивом сне пригрезившегося эффектного ДЯВОЛЬСКОГО БАЛА ранняя поэма ФЭТА интересна ещё тем, что романтические штампы Автор сознательно перемежает отсутствием кавычек едва прикрытыми цитатами из "Гамлета": (- 13 -) "Брать иль не брать?" - ГАМЛЕТ. Быть или не быть, - вот в чем вопрос...; (-22-)ТЕНЬ ВОЗЛЮБЛЕННОЙ: "Прощай, прощай!" - ТЕНЬ ОТЦА ГАМЛЕТА. Прощай, прощай и помни обо мне!..
Цитаты из "Гамлета" якобы романтическую поэму как бы подсвечивают иронией. Ещё до сообщения о горячке внимательный Читатель поймёт: перед ним под видом чертовщины изящное, очаровательное МОРАЛИТЕ. ФЕТ вообще считал прямую мораль с искусством несовместимой. Искусство воздействует на чувства аллегорией.
* * *
В 1850-60 годах в России тема лишних людей - в прозе "потомков" Онегина окончательно заслонит упырей. Однако своеобразный оттенок "упыризма" на лишних людях останется. Виновны в этом сами "лишние" или Пушкин, посадивший родоначальника всего литературного племени русских "лишних" за стол с нечистью?Вернёмся ещё разок в "СОН ТАТЬЯНЫ":
- XVI -
...За столом
Сидят чудовища кругом:
Один в рогах с собачьей мордой,
Другой с петушьей головой,
Здесь ведьма с козьей бородой...
…Но что подумала Татьяна,
Когда узнала меж гостей
Того, кто мил и страшен ей,
Героя нашего романа!
Онегин за столом сидит
И в дверь украдкою глядит.
- XVIII -
Он знак подаст — и все хлопочут;
Он пьет — все пьют и все кричат;
Он засмеется — все хохочут;
Нахмурит брови — все молчат;
Он там хозяин, это ясно... ( ГЛ. 5.)
* * *
Впоследствии, не вполне оправдав на них упований и утеряв для читающей публики новизну, "лишние люди" уступят первенство "новым людям". И после революции 1917 года тема нечистой силы на балах вроде бы иссякнет: сказки о нечистой силе - пережиток тёмного прошлого... Но лозунгами не вполне удалось прикрыть дверь в потусторонний мир: не так-то просто от дьявольщины избавится. В самых, казалось бы революционных вещах подчас маячат странные тени.
Вот в стихотворении Владимира Маяковского "ПРОЗАСЕДАВШИЕСЯ"(1922 г.) Автор "со времени она" не может прорваться на приём к советскому начальнику: тот вечно на заседаниях.
...Ни секретаря,
ни секретарши нет —
го;ло!
Все до 22-х лет
на заседании комсомола...
...На заседание
врываюсь лавиной,
дикие проклятья доро;гой изрыгая.
И вижу:
сидят людей половины.
О дьявольщина!
Где же половина другая?
«Зарезали!
Убили!»
Мечусь, оря;.
От страшной картины свихнулся разум.
И слышу
спокойнейший голосок секретаря:
«Они на двух заседаниях сразу.
В день
заседаний на двадцать
надо поспеть нам.
Поневоле приходится раздвояться.
До пояса здесь,
а остальное
там».
Можно ли предположить, что Маяковский не знал знаменитого "СНА ТАТЬЯНЫ"?! С новым времени появились свои "лишние люди" новые "страшные люди" - вампиры. Вот, казалось бы к готике отношения не имеющие, стоившие Автору свободы стихи Осипа Мандельштама о Сталине. Стихи, за которыми на заднике сцены всё тот же "Сон Татьяны":
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову, дарит за указом указ –
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз
Что ни казнь у него – то малина
И широкая грудь осетина. (Ноябрь 1933 г.)
* * *
ВМЕСТЕ С НОВЫМИ "ЛИШНИМИ И СТРАШНЫМИ ЛЮДЬМИ" НЕЧИСТАЯ СИЛА НЕ ЗАМЕДЛИЛА ЯВИТЬСЯ В НЕМАЛОМ КОЛИЧЕСТВЕ:
« Диковинный сон… Будто бы в царстве теней, над входом в которое мерцает неугасимая лампада с надписью «Мертвые души», шутник-Сатана открыл двери. Зашевелилось мертвое царство и потянулась из него бесконечная вереница...
И двинулась вся ватага на Советскую Русь и произошли в ней тогда изумительные происшествия. А какие – тому следуют пункты», - Михаил БУЛГАКОВ. ПОХОЖДЕНИЯ ЧИЧИКОВА. Поэма в двух пунктах с прологом и эпилогом.(Повесть - гротеск. 1922 г.)
А когда явилась нечистая сила, то и на шабашах - балах она ещё попляшет. На Западе после "заколачивания" готика будет неоднократно возрождаться с усталостью общества от реализма или социальных проблем. В нашей стране тоже случилось с неудачей в построении коммунизма.
В нашей стране впереди у нечистой силы был ещё знаменитый бал у Воланда в "Мастере и Маргарите". Только не зная русской литературы 18-19 веков, можно говорить об абсолютном новшестве "Мастера и Маргариты". Не задавая глупых вопросов о знакомстве с текстами Пушкина, мог ли Булгаков не быть знакомым с русскими романтическими повестями?! Его дореволюционное поколение ещё в детстве читало их.
С другой стороны, только гений мог заставить такую старую, изрядно потрёпанную тему заблистать новыми красками. Секрет гениальности, верно, и есть в неуловимом сочетании традиции с новизной. Традиции и новаторство преображённой в "Мастере и Маргарите" готики - требуют отдельного разговора.
1. Полидори Джон Уильям (1795 - 1821) — английский писатель и врач итальянского происхождения. В 1816 -м доктор П. в качестве личного врача сопровождал лорда Байрона. Однажды ночью после того, как Б-н и П-ри вместе с Перси Биши Шелли и его гражданской женой Мэри Годвин читали «Фантасмагорину, или Собрание историй о привидениях, духах, фантомах и проч.» (1812 г.). Б. предложил каждому из них написать «страшный» рассказ.
Мэри Шелли создала первоначальный набросок своего знаменитого романа «Франкенштейн, или Современный Прометей» (1816—1817). Байрон написал фрагмент истории с главным героем по имени Август Дарвелл, но быстро отказался от этой задумки. Этот устный рассказ Байрона лёг в основу повести Полидори «Вампир» (1819 г.). Пришедший в негодование Б. отрицал своё авторство. П. пришлось публично рассказать об обстоятельствах создания повести, получившей к тому времени шумный успех.
В ответ Байрон выпустил в свет о великосветском вампире свою подлинную повесть - «Фрагмент романа». Однако вышедшие вскоре во Франции и Германии переводы «Вампира» по инерции продолжали приписывать авторство первоначального нашумевшего произведения Байрону. В России тоже печаталось: Вампир. Повесть, рассказанная лордом Байроном. Пер. с английского – П.К.; М. 1828 г.
ИЗ ЭТОЙ ЗАПУТАННОЙ ИСТОРИИ СОВРЕМЕННЫЙ ВЫВОД: в истинно единоличном авторстве "Вампира" трудновато разобраться (скорее всего - коллективное), но весьма занимательно!
2. Брэм Стокер (1847 - 1912)— ирландский романист и автор коротких рассказов. Его самый известный готический роман — «Дракула» (1897), написанный под влиянием творчества Джозефа Шеридана Ле Фаню (1814—1873) и его готической вампирской новеллы «Камилла» (1872).