Ирочке П.
Едва открыв глаза, ещё не совсем проснувшись, Лиля уже знала, что сегодня что-то обязательно произойдёт. Что-то необыкновенное, ей пока неведомое. Отчего, может быть, изменится вся её жизнь…
Она видела сон. Перед самым пробуждением. Бурный поток чистой воды, прозрачной как воздух, нёс её по течению и она — то, погружаясь на дно с блестящими камешками, то, всплывая на поверхность в ареоле брызг — растворялась в нём. Рядом, обгоняя друг друга, проплывали стайки пёстрых рыб. Их было много, и все они куда-то спешили. Но вот одна рыбка — самая красивая — отделившись от своих подруг, подплыла к ней и что-то сказала ей — тихо-тихо — после чего, сверкнув брюшком, исчезла в потоке.
Сон был настолько приятен, что просыпаться окончательно не хотелось никак. Молодая женщина лежала на спине и гадала. К чему такое видение?.. Вода, обычно, снится к известию, особенно бурная. Если вода чистая, значит и известие будет чистое. Плыть по течению — к перемене жизни. Рыбка же… да ещё говорящая?.. Она упорно силилась вспомнить хотя бы что-нибудь о рыбках, но попытки её были тщетны — пёстрая рыбка не поддавалась расшифровке. Она вздохнула. Чёрт с ней!..
Проснулся Игорь. Сейчас он встанет и пошлёпает в туалет, обязательно задев что-то по пути, а после сонный завалится на неё. Господи, как не хочется! Может встать?.. Неет, найдёт ведь. Найдёт и уложит. На спину..., как козявку.
Употребив это слово, Лиля вспомнила Юру – своего бывшего мужа. Своего первого мужчину. Своего любимого… Он ей уступал, был нежен с ней и заботлив, старался исполнить её желания и как-то скрасить тяжёлую и безрадостную жизнь в доме его родителей — в этой тюрьме со строжайшим распорядком дня и нескончаемой работой на благо семьи. Она вновь вздохнула… Настоящая тюрьма… Если бы он тогда…
Тут молодая женщина прервала свои воспоминания, почувствовав, как приподнялось одеяло и по её бёдрам заскользила ночная сорочка. А через мгновение стокилограммовая тяжесть жаркого, мускулистого тела навалилась на неё… Игорь вяло целовал её и что-то шептал на ухо, бегло гладил плечи, шею и соски, как будто проверял наличие и громко — в такт движениям — дышал. Секс — работа тяжёлая… Тяжёлая... тяжёлая... тяжёлая…
Может, не надо было тогда — восемь лет назад — расставаться с Юрой? Кто знает?.. Ей вспомнились его глаза, когда она предложила ему вдвоём уйти из дому, не то уйдёт одна. Он тогда так печально посмотрел на неё, что ей чудом удалось не остаться… Оставаться же, было нельзя. Посуда, мебель, полы, уборка, стирка, мытьё машины и ларька, который надо было ежедневно загружать товаром по утрам и разгружать по вечерам. Жуть! Как она это всё вынесла? Один бог знает…
Игорь увеличил темп. Сейчас взревёт, как раненый слон, а после упадёт и скатится на свою половину кровати. Скорей бы уж!..
Мы не сможем прожить без родителей — заявил тогда Юра. Мы — козявки. Это его любимое слово. Дурачок. Нет — радиодурачок. Так правильней будет. Вечно со своими чипами да платами таскался. Всех запарил… козявка… Боялся мамочке своей слова против сказать. «Лиля принесёт, Лиля помоет. Лиля — то, Лиля — это…». А сам… Э-эх!..
Игорь, наконец, закончил своё — так и хочется сказать: грязное — дело. Чмокнул в лоб и сказал: спасибо — как участковому терапевту. Вот конь!.. Да не за что уж. Поправляйся… Сейчас он заснёт на часок, и это будет её время.
Чем хорош секс?.. Иногда первыми минутами после того, как тебя отпустят, и ты заберёшься под душ. Струя воды — чуть теплее тела — напомнила ей сон. Там было вот также хорошо. Молодая женщина раскинула руки и закрыла глаза. Поток падал ей на голову, разделяя волосы, бежал далее на плечи, грудь и ласковыми змейками стекал по её телу до самых пяток…
Её мама, увидев тогда свою дочь на пороге с вещами, больше обрадовалась, чем удивилась. Ей как раз нужен был помощник. Дело в том, что старшая её дочь Антонина на некоторое время передала ей своих детей — двух девочек, оставив себе лишь новорождённого ребёнка. Объяснила это она тем, что не логично тратить время и деньги на транспорт, чтобы возить чад утром — туда, вечером — обратно. Как в детский сад. Мама, оформив отпуск за свой счёт, согласилась. А что ей оставалось делать? Против логики не попрёшь.
Малышки были — прелесть, какие хорошенькие. Как щеночки. Всё время болтали, игрались и лезли, куда не следует. Любили слушать сказки и совершать прогулки по улице. Всё это полностью легло на Лилю. Она очень привязалась к ним и уделяла им большую часть своего времени. И вскоре племянницы стали, путаясь, звать её мамой. Молодая женщина не поправляла их. Зачем? Всё равно они ей родные, хоть и не она их родила. Разве дело в том, кто родил? Тоня вон со своим пьяницей, наклепали троих, а теперь — в вечных семейных разборках — не прочь и третью малышку с себя спихнуть. Говорят, времени не хватает. Да, наверное. Но не только времени, но и денег на них требовалось не мало. Одежда, обувь, игрушки, еда и микстуры — стоили порядочно. Ох, и трудно же тогда им с мамой приходилось… Работала только мама, да и то в ателье, которое «на ладан дышало». Скудной её зарплаты хватало лишь на то, чтобы еле-еле концы с концами сводить. Папа вечно пребывал в загулах и надежды на его помощь практически не было. Тоже, образчик ещё тот. Всю жизнь — или пьяный, или обиженный…
Лиля вздохнула и выключила душ. Пока промокала тело полотенцем и наносила крем, вспомнила, как они тогда выпутались из нужды, которая уже в окна к ним заглядывала. Наверное, боженька всё-таки, как-то следит за своими бедолагами, раз им случай послал.
Закрылось мамино ателье, и долги по зарплате ей погасили швейными машинками. Продать их они даже и не пытались, поскольку лишь две машинки из пяти кое-как строчили. Мама предложила заняться пошивом. Тогда этот бизнес только начинался. Материал, иглы, фурнитура — всё в дефиците. Как работали? Сейчас даже не верится. Шили днём и ночью. Носовые платки и скатерти, простыни, наволочки и пододеяльники, платьица, халатики и блузки, курточки и брюки — всё в единичном экземпляре и кое-как. Лишь бы покупалось. Что-то шло не плохо, что-то не шло совсем, но это было не важно. Главное — на кусок хлеба они зарабатывали, милостыню не просили. И это было достижением. А он: козяаавки…
Выйдя из ванной комнаты в прихожую, Лиля остановилась перед зеркалом. На неё глянула сероглазая, русоволосая, стройная с красивыми руками и приятным взором молодая женщина, обнажённая с феном в руке. Сейчас этой женщине подчинены более сотни людей, работающих на неё. У этой женщины есть свой офис, своя машина и своя квартира. И эта женщина безумно нравится многим мужчинам.
Это сейчас. А тогда…
Первым, после Юры был Андрей. Когда они с мамой поняли, что двух машинок им маловато, решили искать мастера для починки остальных. И вскоре такой нашёлся. В течение месяца он отремонтировал и наладил всё оборудование, а затем предложил свои услуги цехового механика. Услуги эти стоили порядочно и один раз, когда на ремонт стали сразу три машинки, а сбыт забарахлил, Лиля заплатить не смогла. Андрей возмутился, потребовал расчёт. Они тогда долго спорили, договаривались и, в конце концов, договорились… у неё в постели. С тех пор, целый год они работали и жили — душа в душу. То было не плохое время. Как раз начинался бум на тёплые юбки и брюки. Спрос опережал предложение. Они не успевали закупать матерьял и шить. Оборудование буквально калилось от нагрузки. Пошла прибыль. У них с мамой появились «лишние» деньги. И тут Андрей исчез. Ушёл и прихватил с собой пару машинок — самые лучшие. Спёр и всё. Мама хотела заявить в милицию, но она не разрешила. Аа, бог с ними, с машинками. За всё в жизни надо платить, в том числе и за обретение уверенности в своих силах. И Андрей — первый, кто помог ей в этом. Да и вообще…, пусть он катится с этими машинками…
Тем более что появился Михаил. Спокойный, рассудительный и загадочный — он постепенно всё взял на себя. В моду тогда входили кожаные куртки с подстёжками. Михаил, уговорив её раскошелиться, и добавив немного своих, прикупил новенькое швейное оборудование, наладил поставку кожи, вспомогательных матерьялов и фурнитуры, организовал сбыт, открыв торговые точки на всех городских рынках. За два года он надомное, кустарное производство превратил в малое промышленное предприятие с производственным цехом, подразделениями снабжения и сбыта, бухгалтерией и охраной. Появились механик, водитель и секретарша. Появился сейф с документами, на которых теперь ставилась круглая печать и… его подпись. Короче говоря, очнувшись, Лиля увидела, что оказалась вновь со своей мамой, тремя старенькими машинками в сарае и теперь уже тремя племянницами, но практически без гроша в кармане. А через месяц маму хватил удар. Инсульт…
Лиля вдруг вскрикнула: что-то обожгло ей ногу. Это фен. Она опустила руки, вспоминая то время, точнее — они опустились сами собой…
Полгода, забыв обо всём, Лиля выхаживала маму. То было самое тяжёлое время в её жизни. После него у неё появились два небольших, тонких лучика в уголках глаз и пара седых паутинок у висков. Племянниц, к сожалению, пришлось вернуть сестре. Отец, хоть как-то державшийся до этого времени, вновь запил. Конечно, не так как раньше — здоровье уже было не то — но спиртным духом от него разило по-прежнему. И глаза — то и дело отрешённо стекленели. Однажды — мама уже выкарабкивалась — он вдруг слёг, пролежав почти неделю. А, когда оклемался, мама задала ему трёпку: «Ты что? Раньше меня сдохнуть хочешь? — Корила она его. — Сначала меня вычухай. Совесть имей…»
Прошёл год. За это время Лиля не бралась ни за что. И некогда было, и не хотелось. Жила как козявка. А много ли козявке надо? Что-то там урвал, что-то здесь, росинкой запил и под листик ныр…
Как-то раз, Валентина Васильевна – инспектор центра занятости, милейшая женщина – предложила ей принять участие в тестировании, проводимом каким-то фондом, какого-то развития, в каких-то целях. Требовались молодые, но с опытом и высшим образованием безработные. Лиля была именно такой. И она согласилась. Тем более что давно уже хотела куда-нибудь выйти. Надоело сидеть под листиком – в двадцать шесть лет…
Сначала был разговор «тет-а-тет» с пожилым мужчиной о… жизни, делах, политике. Затем там же состоялось заполнение десятка таблиц с сотней вопросов, а через неделю в департаменте подготовки менеджеров того самого фонда молодая женщина заполнила ещё пару таблиц, после чего её напрочь забыли. Вспомнили через месяц. В почтовом конверте на красивом бланке ей прислали приглашение, в котором областной Фонд развития малого и среднего бизнеса совместно с генеральным спонсором экспериментальной акции — компанией «Ю-Ти-Кей» — приглашали её на учёбу по специальности: менеджер современного производства с выплатой стипендии в процессе учёбы и практики на зарубежных предприятиях, и последующим оказанием всесторонней помощи в создании и развитии собственного бизнеса.
— И-и-гоорь! — Сиреной пропела Лиля из кухни. — Вставай! Пора.
Она выплеснула четыре размешанных яйца — одно себе, три ему — на шипящую ветчиной сковородку и достала банку с кофе. Из спальни донёсся громкий зевок, через минуту сонное бормотание, снова зевок и, наконец, шлёпанье босых ног по паркету. Через двадцать минут он — выбритый и одетый — появится в кухне, а она, уже позавтракав, оттуда уйдёт. И вскоре они вместе выйдут из дому.
Игорь — последний её мужчина — появился у неё год назад, когда на неё — владелицу частной фирмы «Лилия» — круто выражаясь: «наехали» уличные флибустьеры с требованием мзды. Разборка была недолгой, Игорь победил. И немудрено: он — бывший спецназовец, весом в центнер и ростом под два метра — заставил братву разбежаться, едва появился. Лиля тут же наняла его на работу: официально — заместителем по работе с общественностью, а неофициально — телохранителем. С тех пор он и охраняет… её тело.
«Лилия» под патронатом Фонда и «Ю-Ти-Кей» быстро набирала темп. Её вездесущая хозяйка, наученная горьким жизненным опытом и обученная преподавателями-специалистами наукам бизнеса, создала мобильное швейное предприятие, способное в один момент переключиться с выпуска носовых платков на дублёнки. Единичные клиенты превратились в постоянных заказчиков, торговые палатки и лотки трансформировались в магазины. Резко вырос валовой доход, а с ним повысился капитал. Лиля стала богатеть. Купила машину и двухкомнатную квартиру в престижном доме с гаражом, оделась сама и одела своих родных, стала завсегдатаем спортзала и бассейна, косметического салона и театра. В общем, устроилась жизнь молодой женщины. И все былые горести ей теперь казались каким-то кошмарным полузабытым сном. Лишь одного не хватало ей – счастья. Простого, человеческого: любимого мужа, милых деток и семейного уюта. Несколько раз она подумывала об Игоре, после того как тот однажды предложил ей руку и сердце, но тут же отметала эту мысль. Груб он был и винцо уважал, а это — по отцовскому опыту — хуже рэкета. Недаром из спецназа турнули. Да и не любила она его. Так… пользовалась. А кого любила?.. Того самого. Самого первого…
Машины шли сплошным потоком. Заметив торможение впереди идущей «Тойоты», Лиля тоже притормозила. Остановились. Это перекрёсток. Слева от зданий падала тень, справа осенними красками пестрел парк. Небо было чистым и ярким, как во сне. Она повернулась к своему спутнику.
— К чему снится рыба?
— Жареная?
— Фаршированная. – Съязвила Лиля и, отжав сцепление, включила скорость. — Ты знаешь, сегодня должно что-то произойти. Что-то такое… Мне снилась вода и рыбка. Пёстрая такая. Какая-то новость должна ошарашить меня сегодня. Не дай бог…
— О, слушай! — Перебил её Игорь. — Есть новость! Вот я даун. Вчера тебе из Фонда звонили, просили, чтоб ты срочно в «Ю-Ти-Кей» звякнула. Какой-то бобрик вроде что-то заказать хочет. Как я забыл, блин… Труба с собой?
Она остановила машину, нервно раскрыв сумочку, достала «мобильник», взглянула на часы: девять.
— Номер! — Крикнула Игорю. Тот продиктовал, она набрала и вскоре услышала милый женский голос:
— Доброе утро! Компания «Ю-Ти-Кей» слушает вас…
— Здравствуйте! — Лиля старалась говорить спокойно. — Меня просили позвонить по этому номеру. Я — директор фирмы «Лилия». — Она представилась.
— Очень приятно. — Отозвался голосок. — Подождите, пожалуйста… Алло! С вами будет говорить директор департамента связи нашей компании. Слышите меня?.. Алло! Юрий Дмитриевич?.. Фирма «Лилия». Да… Соединяю.
— Юрий Дмит-ри-е-вич? — Пробормотала Лиля. И Игорь увидел, как у неё побледнело лицо, а губы зашептали: — Радиодурачёк… директор… департамента связи… — и вдруг, спохватившись, чуть ли не крикнула: — Алло! Юрий Дмитриевич?.. Юра!.. Это ты?
— Привет, моя любимая Лилия! Это я…
Из цикла: "Лихие девяностые".