Кавалер ордена Почетного Легиона Лазоверт.
(Продолжение. Предыдущая глава:http://www.proza.ru/2017/06/09/1102)
Врач санитарного поезда Отряда В.М. Пуришкевича Станислав Сергеевич Лазоверт остается самым загадочным участником убийства Распутина.
В различных публикациях нередко его именуют «капитаном медицинской службы» и «главным врачом санитарного отряда Красного Креста».
Иногда его (случайно, или намеренно) путают с Самуилом Лазовертом (в другой транскрипции Лязовертом) (1885–1937), польским социал-демократом, евреем по происхождению.
Родственные корни обоих Лазовертов возможны, но ничем не доказаны.
В 1930-е годы этот Самуил Лазоверт занимал высокие посты члена ЦКК КП(б)У и госарбитра при СНК УССР. Арестовали и расстреляли его за принадлежность к созданной в 1914 году для борьбы за независимость Польши Юзефом Пилсудским «Польской организации войсковой».
Вернемся к Станиславу Сергеевичу Лазоверту. На основании дневниковых записей Пуришкевича, общепризнанной является роль С.С. Лазоверта, как шофера во время доставки Г.Е. Распутина в Юсуповский дворец и, впоследствии, при перевозке уже его тела к мосту. Для исполнения этой роли Лазоверту даже купили за 600 рублей (!!!) специальную шоферскую одежду той поры:
«Видел доспехи, приобретенные д-ром Лазавертом сегодня за 600 руб. по моему поручению: шоферская доха, нечто вроде папахи с наушниками, и шоферские перчатки.
Лазаверт облачался во все это при мне и выглядит типичным шофером — хлыщеватым и нахальным», - записывает 30 ноября 1916 года, в своем дневнике, Пуришкевич.
Кроме этого, Лазоверт призван был сыграть роль «врача-отравителя» (с которой он справился из рук вон плохо) и, наконец, он должен был квалифицированно установить факт смерти Распутина (что доктор Лазоверт, как известно, сделал еще хуже).
Обратите внимание и на то, что Пуришкевич в дневнике пишет фамилию врача своего Отряда с ошибкой: «ЛазАверт», что довольно странно.
Что же это за доктор был такой?! Давайте попробуем разобраться.
Интереснейшее свидетельство о своей встрече с С.С. Лазовертом оставил ехавший с ним в одном поезде, в конце марта 1919 года адвокат, кадет и масон французской ложи Мануил Сергеевич Маргулиес (1868–1939).
(Это была известнейшая, в ту пору, личность.
В годы Мировой войны Маргулиес был председателем санитарного отдела Санкт-Петербургского комитета Союза городов, организовал более 100 лазаретов. Личный друг А. И. Гучкова.
С 1915 года Маргулиес - товарищ председателя Центрального Военно-промышленного комитета, а с октября 1917 года по сентябрь 1918 года — его председатель.
После Февральской революции принимал участие в работе Демократического совещания, на котором был избран в Предпарламент.
Зиму 1918—1919 годов провёл в Одессе. Должен был получить портфель министра финансов в конструируемом французскими интервентами в Одессе краевом Юго-Западном правительстве. После французской эвакуации Одессы вошёл в Северо-Западное правительство генерала Н. Н. Юденича, созданное англичанами в Ревеле, где занимал пост министра торговли, промышленности, снабжения и здравоохранения. После военного поражения белых на Северо-Западе России эмигрировал в Лондон, затем Берлин, обосновался в Париже).
Так вот, Маргулиес этот оставил в своем дневнике такую запись:
«В поезде – Лазоверт (заведовавший у Пуришкевича санитарной частью)…
Родился в Варшаве, еврей, был при генерале Жанэне, потом попал к Пуришкевичу […] Я видел его бланки как-то в России; заголовок такой: “доктор Лазоверт, заведующий санитарными учреждениями действительного статского советника Владимiра Митрофановича Пуришкевича”.
Как видим, вполне компетентный в этом вопросе, Маргулиес утверждает, что Лазоверт сначала «был при генерале Жанэне», а потом «попал к Пуришкевичу».
(Напомню, что генерал Морис Жанэн, привезший в Россию С.С. Лазоверта, с весны 1916 г. возглавлял чрезвычайную французскую военную миссию при царской Ставке. Во время гражданской войны он находился в Сибири, уже при Колчаке, а при нем состоял родной брат председателя ВЦИК Якова Михайловича Свердлова, Зиновий Пешков (1884–1966).)
По словам М.С. Маргулиеса, «С.С. Лазоверт любит В.М. Пуришкевича, как честного человека».
Связи с ним у доктора Лазоверта были настолько сильны, что сын от первого брака был назван им, впоследствии, в память Пуришкевича, Владимиром.
«Теперь, – вспоминал М.С. Маргулиес свой разговор с С.С. Лазовертом весной 1919 г., – узнав о выступлениях Пуришкевича монархического характера, написал ему письмо с протестом. Жалеет, что такой умный, честный и талантливый человек не понимает, что нет возврата к старому и проповедует погромы».
Это уж и вовсе удивительная претензия доктора Лазоверта к своему бывшему патрону!
Монархические убеждения Пуришкевича, и его антисемитизм, ни для кого в России секретом не были. Как все это, да еще в 1919 году, могло оказаться новостью для врача его санитарного поезда – просто непонятно.
Но и это еще не все.
Сам о себе С.С. Лазоверт рассказывал примерно следующее: «…Он доктор медицины Парижского университета, был интерном, был мобилизован, как врач…»
Известный исследователь «распутинской темы» С.Ф. Фомин утверждает, что: «при просмотре «Российского медицинского списка», в котором фиксировались все врачи, практиковавшие в России, а также получившие свой диплом заграницей, имя этого загадочного доктора в нем – отсутствует»!
Но наиболее интересным является свидетельство М.С. Маргулеса (который, напомню, тесно контактировал с французскими оккупационными войсками в Одессе), ехавшего весной 1919 года с доктором Лазовертом в поезде, о его наградах:
«…В петлице – розетка офицера Почетного Легиона. […] Лазоверт едет с какой-то миссией французского министра иностранных дел».
Напомню, что, согласно статута этого ордена, «Принадлежность к ордену является высшим знаком отличия, почёта и официального признания особых заслуг во Франции (!!!). Приём в члены ордена осуществляется за выдающиеся военные или гражданские заслуги президентом Французской Республики, который является по должности Великим магистром (Grand ma;tre) ордена».
Нам остается только догадываться, за какие именно «особые заслуги перед Францией» скромный врач санитарного поезда (по его официальной должности в России) был награжден высшим французским орденом…
Теперь посмотрим, какие сведения имеются о самом санитарном поезде Отряда В.М. Пуришкевича?!
Как выясняется, это был вовсе не обычный унылый санитарный эшелон, (которых были многие сотни), на них с фронта везли в тыловые госпитали тяжело раненых и покалеченных бойцов. На таких санитарных эшелонах служба и для врачей и для всего низового медперсонала, поистине была каторжной и требовала от них высочайшей квалификации, железных нервов и крепкого здоровья.
(Ничего из этого Лазоверт, во время убийства Распутина, не продемонстрировал).
Так вот, санитарный поезд Пуришкевича, на котором служил Лазоверт, был устроен намного проще, комфортнее и умнее. Не было там никаких вагонов с ранеными, полных страданий, крови, гноя и смертей.
Это был просто небольшой уютный состав из нескольких вагонов, развозивших по фронту различные медикаменты и передвижную библиотеку для господ офицеров и грамотных солдат.
Этот поезд даже показывали Николаю Второму.
Произошло это в Ставке, 29 мая 1916 года.
В своем дневнике император записал: «После завтрака поехал с Алексеем на станцию; видели эшелон Куринского полка и два вагона Пуришкевича – походная библиотека и походная аптека, с которой он разъезжает по фронтам».
Об этом посещении Николай Второй 1 июня 1916 года написал и своей жене:
«…Забыл упомянуть о нашем посещении поезда Пуришкевича. Это не санитарный поезд – в нем 3 вагона с библиотекой для офицеров и солдат и полевая аптека, очень хорошо оборудованная и рассчитанная для обслуживания трех армейских корпусов. Он с нами обедал и рассказал много интересных подробностей! Удивительная энергия и замечательный организатор! В этом поезде совсем нет сестер, одни мужчины. Я осмотрел поезд, когда он стоял на нашей платформе, где я смотрел войска, отправляющиеся на юг».
Как видим, в поезде Пуришкевича, предъявленном царю, было всего 3 вагона. Это была, скорее, просто какая-то передвижная аптека. В этом случае, особой врачебной квалификации , для того чтобы раздавать на тыловые склады медикаменты, от Лазоверта и не требовалось.
А что самое важное, нужное и дефицитное бывает на фронте, особенно в разгар боев, когда раненые бойцы с передовой идут потоком?
Современная песенка утверждает:
«А на войне – как на войне:
Патроны, водка, махорка в цене».
Это – верно, но только частично: патроны и водка и махорка нужны здоровым бойцам, а вот раненым – нужнее были йод, перевязочные материалы, а также средства для анестезии и снятия болевого шока (морфий, кокаин) и прочие наркотические вещества.
(К примеру, широко известный ныне «бренд» "Heroin" – это было официальное название средства от кашля, производства и ныне здравствующей фирмы "Bayer", вполне официально продававшееся в аптеках Европы и Германии аж до середины 20-х годов прошлого века. (Пока не были, наконец, доказаны страшные побочные эффекты, привыкание и «зависимость» от этого препарата)).
Огромный спрос был и на медицинский спирт, который употреблялся и как средство дезинфекции, и еще более масштабно и активно - «вовнутрь».
Все это было дефицитом (и немалой ценностью) в военное время и те, кто имел доступ к этим богатствам, были очень уважаемыми людьми, и могли «решать» многие вопросы и в тылу, и в Действующей армии.
Возможно, кстати, что тут хранится и ответ на вопрос: «за какие заслуги доктор Лазоверт, служивший на этой передвижной аптеке, вдруг получил два солдатских «Георгия»?!
Пуришкевич туманно отмечает, что Лазоверт-де «неоднократно работал на передовых позициях не только под орудийным, но и под пулеметным огнем неприятеля».
Все, конечно, возможно, но это – крайне маловероятно, и вот почему:
Никакие передвижные склады медикаментов и (чем, по факту и был поезд Пуришкевича) в зоне пулеметного огня неприятеля ездить не могли, ввиду отсутствия железнодорожных путей (и уж тем более сообщений) в зоне прямой видимости от переднего края противника, где действовали его пулеметы.
Да и сам поезд Пуришкевича, как он и доложил Николаю Второму, был «полевой аптекой… рассчитанной для обслуживания трех армейских корпусов».
Стало быть, главное назначение этого поезда было – передача своего медицинского имущества на тыловые склады корпусов и дивизий, ну, может быть, полков, но никак не раздача йода и бинтов ротным фельдшерам на передовой, под пулеметным и артиллерийским огнем.
Очевидно, тут Пуришкевич просто прихвастнул, для «красного словца».
А вот имея огромные запасы дефицитного спирта и наркотиков, и самостоятельно решая кому и сколько их раздавать (при полном отсутствии действенного контроля за этим) можно было решать очень многие вопросы, в том числе и включение в наградные листы, массово оформлявшиеся в Действующей армии, своих «нужных» людей, к примеру.
В одной из рецензий, со мной поделились таким важным наблюдением:
«Внимательно проанализировав поведение шайки я всё более склоняюсь к мысли, что гоп-компания дружна с наркотой.
Не поэтому ли и дружба с военным медиком? Опиум и кокаин бесплатно и неограниченно в этих санпоездах.
В самом деле, читаем у Пуришкевича:
«Доктор, что с вами?» — воскликнул я.
«Мне стало дурно,— прошептал он,— я сошел вниз к автомобилю и УПАЛ В ОБМОРОК, к счастью, ничком, снег охладил мне голову, и только благодаря этому я пришел в себя. Мне стыдно, В. М„ но я решительно ни к чему не гожусь».
Юсупов пишет: «В глазах у меня двоилось. Я покачнулся. Пуришкевич поддержал меня…»
Пуришкевич пишет: «Я один, Юсупов невменяем… Испытывавший, очевидно, тошноту, Юсупов посмотрел на меня блуждающим взглядом, но повиновался, и я, обняв его за талию, бережно повел на его половину….. стал изо всей силы бить его (лежавшего на полу Распутина) двухфунтовой резиной по виску, с каким-то диким остервенением и в совершенно неестественном возбуждении… На него было страшно смотреть, до такой степени ужасен был его вид и со стороны внешней, но и со стороны внутренней, с блуждающим, взглядом, с подергивавшимся лицом и бессмысленно повторявшим: «Феликс, Феликс, Феликс, Феликс...»…
«Дмитр. Павлович был почти в веселом настроении (отчего-то весело князю после убийства)».
«Я чувствовал себя очень плохо; голова кружилась, я едва мог двигаться; но все же, хотя и с трудом, встал…»
«Голова моя разрывалась на части, мысли путались; злоба и ярость душили меня. Какое-то необъяснимое состояние овладело мною. Я ринулся на труп и начал избивать его резиновой палкой… В бешенстве и остервенении я бил куда попало…Когда это, наконец, удалось, я ПОТЕРЯЛ СОЗНАНИЕ».
Не много ли обмороков для мужиков? Я просто уверена, что Юсупов и Лазоверт ширнулись».
Насчет наркотиков, пожалуй, это очень верное предположение, объясняющее многие странности и несоответствия в рассказах участников убийства Распутина.
Доктор Лазоверт, действительно, тут очень к месту был. Навыков практикующего хирурга, судя по его поведению в ночь убийства, у него не было, впрочем, для того чтобы организовывать раздачу медикаментов, они особенно и не нужны.
Вполне возможно, что "для храбрости" и настроения они и «приняли» чего-то наркотического перед "делом", а потом еще и «усугубили» это вином, что делать категорически не рекомендуется, вот у них «крыша и поехала».
Это объясняет и тот факт, что Пуришкевич "по жизни" спиртного вообще не пил (и это все прекрасно знали) а во время убийства он вел себя неадекватно (как пьяный).
Вернемся к другим интересным деталям из биографии Лазоверта.
Оказывается, вдовствующая Императрица Мария Федоровна (супруга покойного Александра Третьего) тоже была знакома с доктором Лазовертом, о чем свидетельствует запись в ее в ее дневнике 9 декабря 1915года:
«…Приняла Пуришкевича с врачом Лазавертом и с шестью сестрами, передавшими мне альбом».
Пресса тоже не оставляла без внимания посещение «высочайшими особами» поезда Пуришкевича.
Газета «Новое время» сообщала:
«29 мая Его Императорское Величество Государь Император с Наследником Цесаревичем изволил осмотреть стоявший на железнодорожной станции в Царской Ставке поезд головного отряда Красного Креста члена Государственной думы В.М. Пуришкевича.
Государь Император с Наследником Цесаревичем, в сопровождении лиц Свиты прибыл к поезду около 3 часов дня. Объяснения Его Величеству имели счастье давать В.М. Пуришкевич и главный врач, он же заведующий медицинской частью отряда С.С. Лазоверт.
Его Величество изволил подробно осматривать вагон-библиотеку и вагон-аптеку, при котором имеется 3 вагона с медикаментами. Книги из вагона-библиотеки раздаются безвозмездно в войсковые части боевой линии; вагон этот является четвертым с начала раздачи книг. Вагон-аптека также безвозмездно снабжает медикаментами части передовых линий.
Государь Император, милостиво выслушав доклад о деятельности библиотеки и аптеки и оставшись вполне довольным всем виденным, изволил благодарить В.М. Пуришкевича и С.С. Лазоверта за их полезную деятельность.
Внеся Свои Имена в особую книгу, Его Императорское Величество с Наследником Цесаревичем отбыли с вокзала».
Как уже говорилось, супруга доктора Лазоверта была в курсе приготовлений мужа к убийству Распутина и, вместе с женой Пуришкевича, в ночь убийства поджидали своих мужей в вагоне их поезда на Варшавском вокзале, чтобы сжечь в печке шубу убиенного «старца» и прочие улики этого преступления.
Уже после завершения в России гражданской войны, вернувшись в Париж, С.С. Лазоверт, написал короткие воспоминания о своем участии в убийстве Распутина, представившись читателям, почему-то «офицером Русской армии», «полковником», да еще присвоив к своей «варшавской» фамилии дворянскую приставку «де» («Colonel Stanislaus de Lazovert»).
Отличительной чертой его воспоминаний было обвинение Г.Е. Распутина в педерастии (!). Сложно сказать, насколько оно объективно, ибо тогда этот «библейский» порок в Европе все еще считался огромным позором для мужчин и доктор Лазоверт вполне мог приврать, чтобы добавить убитому им Распутину побольше порока и «сатанизма»
Эти мемуары Лазоверта были потом переизданы в 1923 году, в Нью-Йорке, в обширном семитомном сборнике документов о Первой мировой войне.
В 1920-е годы Лазоверт жил в Париже неподалеку от князей Юсуповых.
Некоторые сведения о жизни его в этот период сообщает в одной из своих книг дочь генерала Деникина Марина Грей. По её словам, Лазоверт тогда «много путешествовал, но неизменно возвращался в свой парижский дом в VIII округе неподалеку от Елисейских полей».
Вопросы о том, куда и так часто «путешествовал» кавалер ордена Почетного легиона, бывший «доктор» Лазоверт остается открытым.
Об одном таком «путешествии» рассказала в своем интервью графиня Татьяна Николаевна Бобринская (Тимашева).
(Она родилась в 1923 г. в Берлине, в семье Николая Сергеевича Тимашева. В 1940 году она окончила Сорбонну со степенью бакалавра по философии. Выехав в США, она продолжила обучение в аспирантуре Фордэмского и Колумбийского университетов, где специализировалась на изучении социологии коммунистического общества. Вышла замуж за графа Николая Алексеевича Бобринского, возглавляющего русскую ветвь Мальтийский ордена).
«В 1930-е годы, – вспоминает Т.Н. Бобринская, – в Гарвардском университете была создана кафедра социологии – науки, переживавшей тогда период своего формирования. Кафедрой руководил профессор Питирим Сорокин, известный философ и историк. К участию в подготовке базового четырехтомника “Социальная и культурная динамика” он пригласил более 60 видных ученых из разных стран.
Профессор Тимашев как автор лучшего из присланных трудов был в 1936 году приглашен на преподавательскую работу в Гарвард. Переехав в Америку и закрепившись на новом месте, отец вызвал из Франции семью. Впоследствии ему предложили возглавить кафедру социологии на Манхэттене – в университете Фордэма. Тамошними аспирантами отец руководил до своей кончины».
Так вот что эта графиня рассказывает о своем знакомстве с доктором Лазовертом:
«Я также прошла магистратуру в Нью-Йорке (на кафедре философии Колумбийского университета), а затем служила секретарем-переводчиком у доктора Станислава Лазоверта. В Америку он приехал, как я поняла, по заданию спецслужб Франции.
К тому времени у него был богатейший опыт агентурной работы. Ведь еще за три десятилетия до данной миссии молодой Лазоверт был заслан французскими спецслужбами в Петроград, где участвовал в физическом устранении всемогущего Распутина.
Согласно разведданным, через этого “старца” секретные сведения о российских войсках попадали в германский генштаб».
Итак, по ее свидетельству, доктор Лазоверт, которого она лично знала, был агентом правительства Французской республики, участвовавшим в убийстве Г.Е. Распутина.
Насколько достоверно ее свидетельство судить сложно, т.к. по официальной версии Лазоверт умер еще в середине 30-х годов прошлого века (То ли в 1934, то ли в 1936 году), но люди его настоящей профессии очень части меняли свои фамилии, адреса и нередко инсценировали собственную кончину…
Ну и, в заключение этой главы, небольшая справка о действии цианистого калия, который, якобы, доктор Лазоверт подмешал в вино и пирожные Распутину.
Цианистый калий - это соль синильной кислоты. Он ОЧЕНЬ токсичен. Это вещество (кристаллы или порошок), легко растворимое в воде и имеющее горький запах миндаля, является молниеносно действующим ядом.
Именно поэтому оно издавна привлекало отравителей и самоубийц. Мгновенная смерть от цианида калия стала чуть ли не эталоном элегантного умерщвления жертвы.
При приеме внутрь цианистый калий под влиянием кислоты желудочного сока освобождает синильную кислоту, которая быстро всасывается и парализует клеточное дыхание. В результате этого в организме быстро развивается так называемая тканевая гипоксия (недостаточное снабжение тканей кислородом), что проявляется удушьем, тяжелыми нарушениями работы сердца, судорогами, параличом.
Симптомы отравления зависят от дозы цианистого калия. При больших его количествах (около 1 г) развивается молниеносная форма отравления. Пострадавший непроизвольно вскрикивает вследствие внезапного судорожного сокращения мышц гортани, вызывающего закрытие голосовой щели, мгновенно теряет сознание, падает, изгибаясь дугой, и в течение 3—5 минут, а иногда быстрее, умирает.
Смертельная доза цианида калия для человека составляет примерно 150—200 мг.
Так что, если бы Распутин действительно принял «лошадиные» дозы цианида калия, то он бы мгновенно умер и многократно «добивать» его убийцам никакой нужды не было.
При вскрытии трупов отравившихся обнаруживаются признаки, характерные для смерти от удушья, в частности, вишнево-красный цвет трупных пятен, ушных раковин, губ, лица. Такой же оттенок имеют и внутренние органы. От вскрытых полостей, головного мозга и внутренних органов исходит запах горького миндаля.
НИКАКИХ признаков отравления Распутина цианидом калия, при вскрытии его трупа, обнаружено НЕ БЫЛО.
Продолжение:http://www.proza.ru/2017/06/19/1069