Находясь вдали от России, вдали от родины начинаешь задумываться о тех вещах, которые дома кажутся естественными, либо напротив, надуманными. Две стороны одной медали – две стороны ощущения родины. В день России посредине лета.
Ещё недавно вся страна знала, что значит воинская присяга, теперь молодёжь всё реже сталкивается с этим ёмким словом, да и с самим понятием защиты Родины. Как-то быстро ушли в историю фильмы и книги, а само слово «патриотизм» начало приобретать ироничный оттенок. Ведь после принятия декларации о независимости Российской Федерации страна разоружилась перед враждебным окружением, и начала стремится в американской мечте уже свободно. Смакуя эти факты, ностальгируя о советском прошлом, многие пытаются противиться этому празднику. А мне вспоминается другое. Просто Россия и мои предки, о которых я рассказываю своему сыну.
Наш казачий род насчитывает уже восемь поколений и берёт начало от пра-пра-пра-прадеда Максима, запорожского казака, что воевал при Полтаве в украинском войске, той его части, что осталась с Петром, а не отошла с Мазепой к шведам. И рассказываю о чести быть не предателем той Родины, что общая у нас была и будет. О пра-пра-прадеде Василии, что привёз невесту турчанку из рейда по землям, захваченным османами. О том скандале, что учинил он в станичной церкви за отказ в венчании с нею. Не по примеру Стенькиному видать был порядочным. За тот гай был порот отцом, но в конце концов венчан с турчанкой, прожили они долго и детей нарожали. С той поры смуглость кожи и чернота волос отца моего, что и мне передалась отчасти. Рассказываю, что при Екатерине отказался атаман присягать повторно и был выслан за то в Сибирь со всем куренём. Пахали землю, растили хлеб и детей и защищали отечество на рубежах южных, граничащих с монголами и туркменами. С тех пор и запомнил я, что присяга единожды принимается. И присягают прежде всего Родине в лице царя, а не наоборот.
Деде Корней Прокопьевич не успел присягнуть царю и отечеству, но прадедов Георгиевский крест за Первую мировую я нашёл на русской печи среди разных безделиц, хранившихся в баночке из-под монпансье. Во время гражданской смуты дед был председателем райисполкома, до самой Великой отечественной выручал и прикрывал соседей, хуторян и станичников от репрессий и продразверсток, вырастил 11 детей, половина из которых и повоевать успела, и в колхозе потрудится на победу. А порядки в казачьем районе были по укладу и привычкам старинным. Помню, как брат бабушки Фёклы рассказывал о женитьбе своей с соседним селом Ястребовкой. В больших богатеях наша родова не ходила, а потому в сватовстве отказано ему было, но забрал он невесту уходом. И казалось бы забылось то за трудом и жизнью, но пришлось ему оказаться на гулянке в Ястребовке через год, да за столом соседствовать с двумя братьями жены. «Ну что, зятёк? Выпьем за здоровье?» - поднёс рюмку один. «Але может за упокой? Ты закусывай!» - поднёс ломоть сала на острие кинжала второй. Так пил весь вечер да с ножа закусывал, а трезвым домой уехал. Но с той поры недосказанность в отношениях с роднёй исчезла.
Дядька Степан, воевавший на Дальнем Востоке и в Корее, а после ранения списаный из палубной авиации на корабль, дослужился до капвторанга и вышел отставку. И меня прочили в военные моряки, но как-то не пришлось. Поступал в Севастопольское высшее морское училище, но отработал назад. Но служба России не миновала. Лейтенант, а потом и старлей, комвзвода разведки не стал кадровым военным, хоть и предпосылки были. Призывался часто и надолго по горам побегать. Служба отечеству осталась за мной и в охране леса, обширной сибирской тайги. Как сказал русский писатель Михаил Пришвин: «Защищать природу – значит защищать Родину». Не зря царь Петр вместе с образованием военно-морского флота образовал и лесной департамент. В тайге был и хозяином, и сыном малым, и защитником. До сих пор местные браконьеры уважают и помнят, потому что не был крохобором.
В одной из моих поездках в Крым, в ожидании поезда разговорился с капитаном третьего ранга, старшим офицером эсминца. Рассказал ему историю своего рода. В те 90-е года Черноморский флот активно делили меж собой Россия и Украйна. Перед многими экипажами, гарнизонами была поставлена альтернатива. Перед многими офицерами и мичманами встал выбор – повторная присяга Украине или служба на Северном флоте. Контингент российского флота сокращался. Только потом про то снимали фильмы, преподносили как героизм и верность чести, а в то время Севастополь был оставлен в очередной раз под оборону простым жителям. Тот катреранг был сибирский, с Кемерово, а сибирские люди крепки в характере. По его рассказам, больше половины на флоте из-за Урала, по моим воспоминаниям, не предали офицеры Россию. Подняли Андреевские флаги над кораблями, за что украинское командование остановило довольствие. Весь Севастополь собирал тогда макароны и крупу для команд кораблей не желавших принимать вторую присягу.
Теперь, вдали от Родины, в День России смотрю передачи российского телевидения. И кажется мне, что нет большой разницы - в какой день праздновать возрождение Российского государства. Ненужными кажутся споры о значении той или иной даты. Главное – Россия, возрождающаяся и имеющая своих защитников. И вся эта наносная шелуха по оспариванию приоритетов или напыщенности торжеств остаётся далеко позади. Россия имеет своих защитников, которые служат по границам, охраняют лес и добывают нефть, варят сталь и перевозят грузы по диким сибирским рекам. Имеют за то признание и награды, как младший брат мой, и не имеют, но трудятся спокойно и уверенно. Просто работают на благо Родины, защищая её и подпирая своим плечом.