Сжимая в руке методичку, я стоял в длинном и пустом коридоре, сквозь который гулко неслись звуки из аудитории в самом конце. По обеим бокам простирались ряды дверей в другие лекционные комнаты, но сейчас все они были закрыты. Все кого это касалось находились в огромной зале, а я меланхолично прогуливался под дверьми. Продолжалось это уже достаточное количество времени для того, чтобы я успел потерять терпение, что заставляют ждать так долго, надежду, что меня заберут отсюда хоть куда-нибудь и остатки дисциплины из-за того, что рядом не было абсолютно никого.
Я ещё раз глянул на методичку. Она была распечатана на бумаге, что само по себе было уже очень странным, хотя, поразмыслив пару минут, я пришёл к выводу, что всё в ней к чертям собачьим засекречено (разведка ведь). Секретную информацию у нас крайне неохотно выдают на руки в цифровом виде из-за возможности её перехвата. Когда я служил в мобильной пехоте, то нам почти ничего такого вообще не сообщали; просто давали район и задачу. И ещё немного оружия.
Но теперь, видно, мой статус стал немного выше, так что стали давать интересное чтиво на ночь. «Введение в методы радиоэлектронной борьбы пришельцев радну». Уже предвкушаю, как буду не спать ночами, — буду штудировать сей великий опус.
Пока слонялся по коридору, как бездельник я слегка полистал методичку и нашёл там даже парочку презабавных схем. Например, внутреннее устройство жукарика, как его ласково называют в пехоте, — космического монстрика размером с ладонь и отдалённо напоминающего навозного жука. Жукарик сам по себе был достаточно безобиден, но, однако мог вырубить связь вокруг себя на несколько сотен метров вокруг. Радну пускали их вперёд своих ударных отрядов, чтобы мы (люди, то бишь) были глухи и слепы во время боя. Но, согласно схемке, пойманного на поле боя жукарика можно было перемкнуть и подключиться к каналам связи самих радну. Правда, что можно было делать с захваченным каналом связи космических пришельцев в методически сказано не было. Не знаю, наверное, можно им анекдоты рассказывать. Мы-то, тупая пехтура, просто расстреливали их, а ребята из разведки, они умные — захватывают вражескую технику. Чтобы использовать её в совершенно секретных целях и исключительно на благо человечества.
Как бы там ни было, всё, что было здесь сказано, мне нужно было прочитать и запомнить от а до я.
Мне бы, по хорошему, ещё бы и на лекцию попасть, но в Особом отделе решили, как следует затянуть с допусками, так что когда я мог попасть в аудиторию, то занятие уже началось и меня бы туда уже не пустили. Такие дела.
Но тут внезапно моим мучениям суждено было окончиться: рядом со мной вдруг откуда ни возьмись, появился человек из конторы и тихим, но уверенным голосом обратился ко мне:
— Дмитрий Серов?
— Так точно, господин лейтенант! — от внезапности его появления я даже вытянулся в струну, как на параде.
— Вольно, рядовой, — он поморщился и нетерпеливо махнул рукой, так что я несколько расслабился, но не очень сильно. — Вижу, вам не удалось попасть на лекцию? — голос его стал ещё тише, но я его прекрасно слышал. Кажется, что в тот момент я и своё сердцебиение слышал.
— Так точно! Виноват!
— Это я уже заметил. Ну, да ладно, там не так уж и интересно. Наверстаете. Но раз уж вы всё равно бездельничаете, то вам лучше пройти со мной, — и без лишних слов лейтенант пошагал прочь, а мне оставалось только последовать за ним. Приказ, замаскированный под просьбу всё равно оставался приказом.
Мы шли молча какое-то время и я, разумеется, — на почтительном расстоянии, но тут он вновь обратился ко мне:
— Кажется, это вы подбили танк несколько недель назад?
— Так точно! Именно я. — меня смущал его уважительный тон, хотя может в разведке так принято, я не знал.
— И вроде бы вам удалось это провернуть, будучи замаскированным кровью их разведчика-крика?
— Да… То есть, так точно. Это вышло случайно.
— Но, однако, очень удачно. — и больше в тот день он со мной не говорил.
Безымянный лейтенант разведки отвёл меня к квадратному шкафу с погонами сержанта, который в этот момент гонял бойцов по полосе препятствий, расположенной в крытом полигоне.
Искоса глянув на меня, сержант, на чьей груди было написано Вильнер, велел мне переодеться в полевую форму (я же был в повседневном) и выходить на старт. Я подумал, что перед этим делом, надо будет сделать крюк в казарму, где мне пока не довелось ещё побывать, но Вильнер в коротких, но весьма матерных выражениях (ну, наконец-то, а то я уже сомневаться начал, что я ещё в армии) указал на массивные металлические шкафы у стены. Там-то я и нашёл всё необходимое, хоть пока на форме и недоставало шевронов и знаков различий.
Вильнер кивком головы (я сразу заметил, что он не особо-то и трепался) погнал меня на старт, и я бодро помчался к разведчиков, цепью пробегающих полосу препятствий. На их веселых лицах я видел острое желание подохнуть и желание быть захороненными прямо здесь, на месте. Ну, не впервой.
Как-то так вышло, что я сразу стал своим во взводе. Я лично думаю, что это связано с той крутой историей, когда я в одиночку подбил танк. Но злые языки утверждали, что уважение я получил лишь тогда, когда подрихтовал лицо одному козлу, который вздумал меня строить. Произошло сие событие всего лишь через пару дней, после моего прибытия в разведку и я грешным делом думал, что меня вышибут оттуда за такие дела, но всем было как-то параллельно, кто там кого отмудохал из рядовых. С козлом этим, кстати, мы почти сразу задружились.
По паспорту он был Роман Госковер, но как-то так вышло, что по имени мы почти не общались, только по фамилиям. Не знаю, с чем это было связано: сам-то я был небольшой фанат излишнего формализма, но исторически так сложилось, что звал я его Госковером, а он меня — Серовым.
Он был потомственный вояка. Его отец бил радну ещё в Первую войну, но бал убит во время Второй, а дед служил ещё в государственной армии, когда ещё были такие. Так что Госковер тянул лямку в разведке не просто так — по стопам предков шёл. Не то, что я, приблуда, которому с моими криминальными наклонностями ничего хорошего на гражданке не светило. Но вообще в нашей славной армии и без меня хватало отребья. У каждого второго из рядовых, что в мобильной пехоте, что в разведке либо срок по мелочи, либо их прямо из суда на мобпункт притащили. Гордость человечества перед лицом инопланетной угрозы.
Но по счастию, всю эту дурь из нас нещадно выбивали сержанты-инструкторы, а с кем не могли совладать, тех тихонечко травмировали и комиссовали домой, на малую родину. Так что оставались среди нас только самые стойкие.
Многие из моего взвода, да и, в целом, роты пришли в армию совсем недавно — только-только после распределения. По ним сразу было видно, что они как будто в параллельный мир попали. Я-то после мобпехоты уже знал всю эту кухню, так что только посмеивался над всей муштрой. Госковер тоже, кстати, этим занимался — он хоть и был тоже сразу после распределения, но, видимо, у него домашние порядки были весьма похожи на те, что царят в казарме.
Но всё же, в разведке были и свои отличия от обычной пехоты. Стрельб и тренировок было больше. Намного больше! Почти что две трети времени мы проводили на полигоне, оттачивая свои навыки убийства, и это даже меня заставило несколько попотеть. Конечно, от меня и раньше требовали стрелять, но чтобы попадать в цель при этом — никогда! Вильнер самыми действенными методами добивался того, чтобы все в его подразделении умели обращаться с оружием так же ловко, как со своим хозяйством. К своей чести, я довольно быстро освоил всё штатное вооружение разведчика (случай в патруле с криком и танком придал мне в этом вопросе немалое количество мотивации).
Но помимо смертоубийства учили нас и другим вещам. И на удивление, одной из этих вещей был вводный курс по радну. Короче говоря, господам разведчикам разъясняли, с кем же они всё-таки сражаются.
Многие из нас и так что-то знали, но всё же правительство скрывало от нежных гражданских самые сочные подробности о пришельцах, оставляя их только для проверенных людей. Вроде нас.
Все знали, что радну чертовски здоровенные — больше трёх метров в высоту, что у них четыре ноги и две руки. У радну была зверская сила, с помощью которой они могли играючи разрывать людей. Кожа была их так крепка, что и пулей нельзя было прошибить. В бой же они шли в силовой броне, которая поглощала чуть ли не весь урон, который можно было причинить в обычном бою. Встретить настоящего радну на поле боя — это смерть сразу без всяких оговорок. Это то, что знали на гражданке наверняка.
В мобильной пехоте я узнал, что радну всё же можно было завалить: электромагнитные ловушки, созданные после их первого вторжения могли неплохо так перегружать их ресурс брони, из-за чего она становилась более, чем бесполезной. Лишенные своей энергетической брони, радну превращались в рыбу в консервной банке, которую можно было и нужно хорошенько поджарить. Ещё чуть позже, мне сказали, что сами радну в бой идут крайне неохотно. То есть, я и раньше знал, что они посылают сражаться вместо себя всякую нечисть — инопланетную фауну со встроенными кибернетическими частями, но раньше я думал, что сами радну всё же участвуют в сражении, как командиры. Потом оказалось, что у инопланетян очень странная манера руководства, то есть, у них его не было: каждый отдельный радну подчинялся только самому себе, а ему подчиняется сколько-то ксенокиборгов. Многие, кстати, считали, что именно поэтому провалилось первое вторжение — из-за неорганизованности и несогласованности действий. Радну наносили тогда чертовски сильные удары по наивному человечеству, но ни один из этих ударов, так и не стал окончательным: они метались туда-сюда по всей планете, пока, наконец, не были разработаны действенные тактики борьбы с инопланетными захватчиками.
Кстати, о захватчиках. Что же именно понадобилось радну от людей, так никто толком и не знал. Но у разведки было своё мнение на этот счёт. Из тех сообщений, что удалось перехватить (интересно как) выяснилось, что у пришельцев есть некая идея или доктрина, а ещё лучшее Доктрина. Из её упрощённой версии, которую удалось слепить нашим аналитикам выходило, что жизнь (жизнь радну, разумеется) устроена единственно верным образом, а всё иное — это извращение и богомерзие. То есть, только образ жизни наших шестилапых гостей имеет право на существование, а все остальные расы, буде такие явятся, нужно научить правильно жить, ну, или истребить, если не выйдет.
Признаться, когда я услышал такую трактовку мотивации врага, то она меня несколько разочаровала. Пришельцы-нацисты? Что может быть тупее? Хотя ради чего ещё можно вести войну в космосе? Ради ресурсов, которых попросту бесконечное количество в миллионах звёздных систем? Особенно, когда планета противника находится в десятках световых годах и уже только, чтобы прилететь туда нужно потратить немалое количество средств.
До того, как попасть в стройные ряды одинаковых мундиров, мне думалось, что радну просто скучно и они ради забавы захватывают соседние миры. А почему бы и нет? Вспыхивали же войны среди людей из-за различного говна, как, например, в Италии однажды из-за ведра. Причём даже не полного. Так что я бы не удивился, если бы на нас нападали исключительно куражу ради. Но, видимо, всё же у засранцев были какие-то виды на людей.
Мне даже стало интересно узнать побольше об этой радновской Доктрине. Наверняка там куча интересных и смешных историй с моралью. Пухлая книжечка с рассказами о том, как один древний радну у другого столь же древнего радну подрезал кошелёк на базаре, а тот побежал жаловаться местному корольку, но тот велел повесить жалобщика, потому что неча государю пустяками докучать.
Но чего нам не рассказали о Доктрине, так это подробностей. Видно, и сами ничего не знали. Хотя оно и понятно: инопланетные переговоры это не радио — хрен, что поймаешь. Общались радну при помощи грависвязи, о которой людские ученые до Первой войны не знали ровным счётом ничего. Потом-то, конечно, кое-чего накумекали, но речь пришельцев всё равно расшифровать было практически невозможно. По сути, только и узнали, что как речь врага вообще звучит. И назвали их только так потому что слово «радну» повторялось чаще всех остальных. А что оно значит, так никто и не понял, насколько мне было известно. Может это был их Бог, а, может слово матерное. Никто не знает.
В принципе, даже того, что нам рассказали хватало в качестве пищи для размышления. Становилось понятно, откуда брались солдаты в захватнической армии пришельцев: это были формы жизни с других планет, которые посетили радну и вволю там порезвились. Некоторые из них отличались друг от дружки настолько, что с первого же взгляда можно было понять, что эти хлопцы не из одного сарая. Только вживлённые киберимпланты и поддерживали жизнь на Земле разных тварей, что бросали на нас толпами радну.
Поэтому, глядя на очередные изображения криков, танков, жукариков и прочей нечисти можно было представить, что ждало людей в случае, если мы проиграем.
Примечательно то, что во время Второй войны радну на занятых территориях захватили массу людей. Не менее пяти миллионов человек было потеряно таким способом. Изначально считалось, что на кораблях пришельцев людей уничтожают или ставят опыты, но теперь стало ясно, что этих бедняг забрали в качестве новобранцев для армии инопланетян. И это было вдвойне погано от того, что во время Третей войны, которая будет обязательно люди будут стрелять в людей.
Грустные мысли внезапно были развеяны очередной учебной тревогой, после которой мы были обязаны весьма бодро отправиться в арсенал за вооружением и выстроиться перед казармой. Двигались мы, как и положено в темпе, так что поболтать с Госковером, как я обычно делал, я не сумел.
Во время выдачи оружия сержант Вильнер как-то очень уж сильно суетился и нервничал, чего я пока за ним не замечал. Обматерив очередного салагу, он выдавал ему автомат с боезапасом и выпинывал из арсенала усиленным способом. По глазам ребят я видел, что для них такое тоже несколько необычно: обычно такие вещи проходили очень уныло и крайне по уставу. А сейчас Вильнер разводил какой-то кипиш на ровном месте. Тревога-то учебная. Правда вот, учебная от боевой ничем не отличается, так что мне в голову начали закрадываться варианты…
Кое-как выйдя из казармы, мы начали с горем пополам строиться, но к нам тут же подогнали два грузовика и без лишних церемоний побросали внутрь. Тут уж и до самых недалёких начало доходить, что дело начинает принимать крутой оборот.
— Парни, сдаётся мне, что дело принимает крутой оборот, — ваш покорный слуга решил начать светскую беседу с коллегами по работе.
— Да уж, сержант был борзый сейчас больше обычного, — меня поддержал один боец с лаконичным именем Иво. Родом Иво был из какой-то народной колонии в Канаде. Будучи селянином Иво обладал недюжинной силой и простым нравом, что заставляло его по трижды на дню потрясать кулаками перед Вселенной с мольбами о том, чтобы нашего дорогого Вильера уже поразила молния в ответ на все сержантские злодеяния. Но кто-то наверху либо очень любил сержанта, либо не любил Иво, так как Вильнер и сейчас был живее всех прочих.
— Не знаю, всё это на какой-то тест похоже… — вставил свои пять копеек другой разведчик Антон Гривье, про которого я мало, что знал, кроме разве что того, мне хотелось дать ему по его слащавой морде. Но это во мне говорили нереализованные амбиции, подавленные эмоции и дурная энергетика или как там говорят терапевты?
— Тест? Типа на ведение боя в стрессовых ситуациях? — дубина Госковер в очередной раз раскрыл пасть без разрешения своей головы, отчего мы все дружно заржали, как кони, так что водителю пришлось долбануть локтем по перегородке, чтобы мы заткнулись.
— Ведение боя в стрессовых ситуациях! Я, сука, на такое дерьмо не подписывался! Я отказываюсь воевать без расслабляющей ванны и свежего капуччино! — я как и всегда был душой компании.
— Ладно, ладно… Заткнись! Ну, ляпнул, не подумав, с кем не бывает?
— Да только с тобой такое и бывает!
Пока мой бравый учебный разведотряд дружески зубоскалил, наша повозка, видимо, приблизилась к цели прибытия, потому как дорога стала уж очень ухабистой. Имея опыт в таких делах, я сразу распознал дорогу на полигон: асфальт, раздолбанный танковыми траками ни с чем не спутаешь.
— На стрельбы, что ль? — удивленно спросил Госковер.
— На стрельбы с учебной тревогой? Ну, не знаю. — засомневался Гривье.
Остальные и я в том числе решили дождаться дальнейшего развития событий прежде, чем строить какие-либо выводы.
Не знаю, как там насчёт стрельб, но выкинули нас и вправду на полигоне. Унылая серая равнина с землёй жёсткой как подошва и мертвой как после ядерного взрыва. Нигде не было видно ни единой травинки — чувствовалось, что здесь применяли что-то очень крутое, раз здесь ничего не осталось. Но противогазов нам не дали, так что я не думаю, что там была какая-то дрянь, вроде радиации или химического осадка. Просто убитый кусок планеты.
— Ну-ка, подразделение, стройся! — сержант критично осмотрел наши куцые ряды, но вопреки обыкновению сразу перешёл к делу.
— Сегодня мы наконец-то перейдём к практическим действиям, — он потёр ладонями как будто бы впереди ждало что-то весьма восхитительное, в чём я лично очень сомневался, — теоретические знания полезны и нужны, но для разведчика они и гроша ломаного не стоят, если их нельзя применить на практике. Сейчас мы проверим, что вам удалось усвоить за время обучения, а что — нет. — При последнем «нет» Вильнер как-то свирепо на нас поглядел.
— Не будем долго рассусоливать. Ваша задача очень проста: принести мне это. — Он вынул из одного нагрудных карманов лёгкий красный флажок со складывающейся ножкой. Обычно такие втыкают в землю на школьных стометровках. — Точно такой же находится на другом конце полигона, — он ткнул себе большим пальцем за спину и хитро прищурился при этом (почему мне стало не по себе?), — придите туда и принесите мне его. Всё ясно?
— Так точно! — нихера не было ясно.
— Ваше подразделение мне кажется смышлёным, так что дам вам маленькую подсказку. До цели двенадцать км. А теперь, подразделение, шагом марш, выполнять учебно-боевую задачу! — и добавил ещё горсть матерщины в наши стремительно удаляющиеся спины.
— Какой-то херовый тест, доложу я вам, — доложил нам Гривье, когда сержантские уши оказались на безопасном расстоянии от его хлеборезки.
— Ага, тупняк какой-то, — хмуро подтвердил Иво.
— Двенадцать км шкандыбать — вот так подарочек! А я-то думал, хоть сегодня без строевой!
— Двенадцать км, Госковер, это, может быть, самая простая часть «прогулки». Кто знает, что тут на этом полигоне спрятано, — ваш покорный слуга, как всегда зрел в корень.
Остальные парни тихонько переговаривались, обсуждая различные бытовые вопросы, типа, когда там стирка по расписанию и что будет на ужин. Лишь очень немногие смотрели себе под ноги, выискивая что-нибудь интересное. Кажется, что Вильнеру не удалось напугать нас как следует и большинство воспринимало это, как обычный марш-бросок.
Даже капрал Оплавский — наш непосредственный командир, — спустя какое-то время начал нас поторапливать, забив на самую элементарную разведку местности. Я не стал никому говорить, что наверняка тут всё заминировано или ещё, что похуже, потому что, если честно, было как-то абсолютно похрен, что за кучу говна нам навалил Вильнер, в которое мы должны были непременно вляпаться. А то, что мы вляпаемся так это уж точно. Так что лучше уж побыстрее. Пусть нас гонит Виталик Оплавский, всё равно же провалим тест к херам.
Между тем прошло уже сорок минут от нашего бодрого шага, как вокруг не происходило ничего. То есть совсем. Мы шли по ровной местности, спускались в овраги, по которым когда-то текла река, входили в траншеи, снова поднимались наверх и опять вниз. Местность здесь была очень извилистая, но путь мы держали верный, хотя в паре мест мы всё-таки забрели в тупик.
Когда спускались вниз, то меня начинало охватывать легкое волнение, едва ощутимое по маленьким иголочкам, словно бы втыкающимся в кончики пальцев. Казалось: «вот оно — сейчас!» Но ничего не происходило, ничего такого. Снова равнина сменялась серыми тоннелями и всё по новой.
Примерно на полпути к цели, то есть спустя шесть километров, мы оказались в каком-то особенно отвратном отстойнике: коридор шириной едва ли в полметра, а вокруг отвалы земли высотой в три метра.
— Вот же ебучий сортир, — буркнул себе под нос Иво и тем самым высказал общее мнение об этом месте. Надо сказать, что в этом сортире порядочно воняло, причём чем-то очень химическим — я сразу ощутил лёгкое раздражение в носу.
Мы шли в ряд, один за другим. Кто-то шёл нормально, но мне было не протиснуться (раскормили борова), так что я двигался плечом вперёд и наверх не смотрел вовсе. Видел перед собой лишь серую земляную стену. Но кое-кто вверх поглядывал и, в принципе, это они хорошо сделали, потому как прилетело к нам именно сверху.
Сначала я не понял, что произошло: на меня сверху упали комья земли и глаза запорошило этой серой дрянью, но тут же раздались крики и выстрелы и тут уж было не до смеха. Я поднял автомат вверх с груди и дал по две коротких очереди влево и вправо и это был наиболее дебильный мой поступок в тот день. Пыль была ещё стояла в глазах, и я не то, чтобы не видел ничего вокруг, я глаза раскрыть не мог, так что стрелял исключительно на слух. Тот самый слух, который я тут же потерял из-за того, что поднёс ствол слишком близко к лицу, но оглушение пошло мне на пользу — мозги сразу начали работать.
Я опустил автомат и он упал обратно, на грудь и обеими руками тут же начал с крайним усилием протирать глаза. Картина та ещё: кругом война, а боец стоит слёзы утирает. Я всё ждал, когда меня пнут в спину, чтобы пошевеливался, но ничего такого не происходило. На слух пальба отодвигалась от меня вперёд и назад, как будто бы я в мёртвой зоне оказался.
Наконец я разобрался с глазами и стоило мне получить контроль над зрением, как я тут же вновь вцепился в автомат, как котёнок в мамкину сиську. Первое, что я увидел — задница впереди идущего разведчика, торопливо убегающая от меня. Сверху над тропой прыгали какие-то твари с собаку размером, но быстрые — жуть! Даже нельзя было сказать с уверенностью, сколько у них ног было — так быстро они ими шевелили. Я тут же дал очередь по ближайшей вражине. Эффекта, впрочем, это никакого не дало — она просто лишь скрылась за отвалом и, судя по звукам плюхнувшейся земли, продолжила движение вне поля моего зрения.
Я моментально, как учили, обернулся назад, пытаясь найти тех, кто шёл позади меня, но там никого не обнаружил — ни солдат, ни врагов. Пока пытался сообразить, куда двигаться, сменил магазин. Руки у меня тряслись. Н-да, ситуация.
Вспомнив цель движения до атаки, двинулся дальше по направлению движения. Шёл всё также боком, пытаясь подгадать, когда на меня кинутся сверху, чтобы мгновенно отразить атаку. Я едва ли не бежал, хотя бежать в таком узком проходе было нереально. Впереди по-прежнему слышалась стрельба, позади — тишина. «Какого чёрта они назад вернулись?» — лихорадочно думал, а в оглушенную голову не приходило ничего путного. Я всё пытался нагнать ребят, но похоже, что они припустили будь здоров, так как выстрелы всё больше отдалялись, как будто бы я стоял на месте, а не передвигался со всей возможной скоростью.
Когда выстрелы стали совсем редкими, я почувствовал усталость. Кажется, я пробежал в таком темпе несколько километров. Во всяком случае, вспотеть как собака я успел. И когда я уже собрался замедлиться, то прямо в лицо, откуда ни возьмись мне бросилась эта дрянь!
Пока она летела, я успел всадить в неё пару пуль, так что её чуть отбросило в сторону, но она всё равно успела чиркнуть мне по лицу и по вороту жилета лапой. Я обернулся туда, куда должна упасть эта сука — там ничего не было.
— Мразь! — с этим боевым кличем я ринулся вперёд с утроенной силой. Усталости как не бывало. Каждый полсекунды я оглядывался назад и пытался засечь врага, хотя уже понял, что мне этого сделать не удастся: твари уж очень шустрые. Я опять не успел разглядеть, с кем же мне выпала честь схлестнуться в бою, но в одном я был уверен абсолютно — об этом типе врага я ничего не знал. С таким мне не приходилось ещё сталкиваться.
Я бежал вперёд, что было сил и вдруг внезапно застрял. Застыл, как соляной столб — ни вперёд, ни назад. Сраный тоннель ещё более сузился, отрезая меня от возможности двигаться вперёд.
Будучи сообразительным от рождения, Дмитрий Серов принял единственное верное в этой ситуации решение. Он, то есть я, кое-как выпутался из плена, вернулся назад на пару шагов, снял с себя бронежилет с накладными карманами с боеприпасом и двинулся вновь вперёд, подняв над головой оружие. В карман я пихнул пистолет, тот же самый, что однажды спас мне жизнь.
Без защиты я был как черепашка без панциря — голый. Теперь, если бы на меня напали, то это было с концами, насмерть. Защититься мне от этих шустрых тварей было нечем, кроме оружия.
Я двигался вперёд всё также боком и по комбинезону хлестали пласты земли, которые я задевал на внушительной скорости. Я всё боялся, что прослушаю момент, когда на меня нападут и попросту покромсают на куски.
Неожиданно тоннель расширился и я резко вылетел вперёд, как пробка из бутылки. Я оказался на каком-то пятачке в форме ромба. От края до края было метров пять, а стены были здесь такие же высокие, как и в ходе, из которого я вышел. Впереди — такой же ход, что и позади.
Решив двигаться дальше, я пошёл к дальнему оду, но тут же услышал звук хлюпающейся земли — тот же самый, что я уже слышал чуть раньше. «Как же удобно, что вышел на отрытую площадку, — нарочно не придумаешь» — успел подумать я перед тем, как над левым отвалом появилась тёмная фигура. Но не успел я прицелиться как следует, как она тут же скрылась из виду.
Тут уж у меня нервы не выдержали: я пустился бежать, что есть сил вперёд. Этот од был намного шире того, в котором мне приходилось елозить ранее, так что я мог идти нормально, а не жопой вперёд.
От стука тактических ботинок у меня звенело в ушах, но даже сквозь собственный бег я слышал, как эти твари носились вокруг меня — поверху. От ужаса, потихоньку накрывающего меня всю дорогу и от которого у меня уже крыша поехала, я уже не пытался сопротивляться, а просто бежал вперёд. Не знаю, чего я этим хотел добиться, видимо, хотел обогнать эти тварей, хотя они мне уже убедительно показали, что они намного быстрее обосравшегося пехотинца.
«Эти твари в мгновение ока покромсали те, кто шёл позади меня. Наверняка, они же перебили всех, кто шёл впереди. Иво, Госковер, Гривье, Оплавский и другие ребята. Я оставался один, кого пока ещё не сцапали. Да и то, я остался без брони с одним магазином к автомату и пистолетом… Расклад был крайне не в мою пользу».
Последние мысли взбесили меня как-то особенно сильно, поэтому я дождался, когда звук падающей земли повторится вновь и резко затормозил, из-за чего из-под моих ног вылетел пласт земли. Я не удержался и упал на задницу, но так было даже лучше: я перекатился на живот и уткнул себе приклад автомата в плечо. Впереди никого не было. Зато прямо сзади я вновь услышал это звук — падающей земли…
Я уже было попрощался с жизнью, как резкий прилив адреналина лихим ударом выбил из меня упаднические настроения и заставил меня развернуться на пузе на 180 градусов, — прямо как учат в спецназе. Всё это время тварь, не шелохнувшись, стояла на месте. Именно там, где мне надо было. Я не успел и глазом моргнуть, как уже щёлкал автоматом впустую: в секунду отстрелял магазин.
В ушах ещё стоял звон, как очень знакомый голос произнёс:
— Эй, воин, не навоевался?
На отвале стоял сержант Вильнер и скупо улыбался мне. В руке его был ствол, который он, впрочем, уже убирал обратно в нагрудную кобуру.
— Взгляни-ка туда, боей! — проорал он мне сверху и ткнул пальцем туда, где был мой враг. Я тупо уставился на его палец, но спустя секунду всё же спохватился и посмотрел вперёд.
Передо мной был какой-то технический остов — робот, издалека напоминающий собаку, но лишь издалека. Мои выстрелы превратили его в такой фаршмак, что даже родной конвейер его бы не узнал. Кругом были металлические ошмётки, текло масло, и ещё искрилась проводка, но я сразу заметил посреди того, что можно было бы назвать животом красный флажок. Точно такой же, какой нам велел принести сержант Вильнер.
Не помню, как я встал и взял этот флажок; не помню, как меня рвало, и откуда появились пацаны из моего отряда, которые все до единого похлопывали меня по плечу, но кое-что я всё же запомнил. Сержант Вильнер напоил меня водой из своей фляги, а потом объявил, что я единственный прошёл этот тест. И прошёл его единственным за очень долгое время.
Эти технопсы были специально сконструированы для учебных трасс, на которых проверялись навыки ведения боя. Они были очень быстрыми и подвижными и обладали крепкой броней, так что по ним было сложно попасть и даже если попадёшь, то, скорее всего, это будет не фатально для робота. По ним нужно было вылущить весь магазин, как я сделал в конце. Но смысл данного теста был в другом. Руководство с помощью этой трассы, насколько будущие разведчики умеют быстро включать мозги. Бороться автоматом против технопсов было практически бессмысленно, так как они умели уходить с лини стрельбы, а когда у солдата заканчивались патроны, то эта дрянь просто прыгала на него сверху и уволакивала куда-нибудь подальше (вот, кстати, куда все подевались в самом начале — их утащили наверх). Сошедшие с трассы, а вернее, выволоченные бойцы автоматически признавались провалившимися на тесте.
Пока эти собаки выкинули наверх всех моих товарищей, я же прилагал максимум усилий для того, чтобы не вступать в бой — пёр напролом к цели. На записи мне потом показали, что всё то время, пока я бежал по тоннелю, то надо мной сверху бежал технопес. Он всё пытался подловить момент, когда можно будет подставиться под мой ствол, а после спокойно и мирно вытащить меня наверх. Да вот только тут была одна загвоздка — он не мог. Технопсы были запрограммированы не атаковать бегущие цели, и в этом была их слабость. Пока я бежал, то был недосягаем для роботов, хотя пару раз я чуть им не дался.
Победным же моментом для меня стал тот, когда я упал. Я резко изменил своё положение в пространстве и глупые робомозги решили, что падение равно бегу, так что эта тварь и не атаковала меня. Был небольшой зазор по времени, когда она меня могла схватить, но в тот момент я развернулся и атаковал технопса, к чему он не был готов.
Не знаю, чему должен был научить меня этот день. Наверное, тому, что даже идиотские поступки могут принести победу.