Дни тянулись как мягкая жевательная резинка. Стрелка часов неторопливо ходила по кругу. Казалось, еще чуть-чуть, и она встанет. Ева почти ничего не ела. В знак протеста она объявила голодовку, но затея оказалась бессмысленной. Как только она засыпала, Настя бежала на кухню и как следует наедалась.
За первые три дня короткостриженая черноволосая Ева перерыла шкафы и тумбочки, она залезла во все щели своей квартиры, но таблеток нигде не было. Скорее всего, они смыли их в унитаз или выкинули в окно. Она умоляла, кричала, устраивала истерики и рыдала как ребенок, но ничего не помогало. Марк и Настя слишком сильно хотели свободы.
Да, она боялась неизвестности, которая должна была случиться совсем скоро. Но в какой-то момент ей настолько сильно надоело бороться, что она просто перестала это делать.
Ева лежала на кровати, закутавшись в мягкое пуховое одеяло, и смотрела в стену.
- Солнышко, ну хватит дуться. Сколько можно? Пойдем играть в карты. Нам скучно без тебя, - Марк осторожно прикоснулся к ее щеке.
Она схватила его за руку, больно сжала и, отделяя слова друг от друга, медленно произнесла.
- Не трогай меня.
- За что ты нас так ненавидишь?
- Вы меня предали, и теперь, скорее всего, мы все умрем, - Ева с презрением посмотрела ему прямо в глаза. – Ты тоже их слышишь, ведь так? Сколько прошло дней с того момента, как я должна была начать пить таблетки?
- Семнадцать. Но все будет хорошо, не беспокойся. У Насти все под контролем.
- Ты мне врешь, Марк. Опять. Я чувствую это, - она на мгновение задумалась. – Уходи, я не хочу тебя больше видеть.
Третий день в ее голове звучали незнакомые голоса, которые с каждым днем становились все громче. Плотина дала течь. Впереди их ждал потоп.
*
До восьми лет Еву «собирали». Артур Николаевич надеялся, если усыпить других, то у маленькой беловолосой девочки будет нормальная жизнь. За два года он практически сумел договориться Марком и Настей, периодически накачивая их убойными дозами психотропных препаратов. Но в последний момент вся его работа рассыпалась как карточный домик. Все четверо в один день вдруг встали и разошлись по разным углам.
- Оля, я не хочу вас терять. Как же они этого не понимают?
Ева дышала на окно, а затем прислоняла к нему свою маленькую ладошку. Напротив на подоконнике сидела взрослая женщина с пшенично-желтыми длинными волосами. В ее полупрозрачных глазах не было ничего. Оля молча всхлипывала и продолжала смотреть сквозь тонкое оконное стекло, за которым была приварена толстая железная решетка. По щекам текли крупные соленые слезы.
- Они никогда не поймут. Я очень устала. В следующий раз мы просто исчезнем. Марк и Настя снова спят. Еще немного, и я засну.
- Я не хочу, чтобы вы уходили! Я не справлюсь без вас! – Ева спрыгнула с подоконника, схватила подушку и начала бить ее изо всей силы. – Кто будет меня защищать? Кто спасет от них? Я не хочу!
- Значит, пора бежать.
- Куда? Дверь закрыта. Нам не выйти. А если и получится, нас найдут.
- Тогда давай уйдем туда, где нас никто не найдет, - Оля загадочно взглянула в глаза маленькой девочки.
- Что ты хочешь сделать?
- Давай умрем.
У Евы затряслись руки, на лбу выступил пот.
- Что ты несешь? Я не хочу умирать, - она села на кровать и обняла больничную подушку.
- А жить так ты хочешь?
- Нет, но…Так нельзя! Мама будет плакать, ей и так плохо. Даже не думай, Оля!
- Я просто предложила, не кричи. Не вижу другого выхода. Не ты же всех будишь, когда Артур Николаевич накачивает нас таблетками. Это очень тяжело. Я дольше всех тебя знаю и больше всех люблю. Но с тех пор, как нас посадили в эту комнату, ничего хорошего еще не произошло, и не произойдет.
Ева прилегла и задумалась.
- Пожалуйста, ничего не делай, я тебя очень прошу. Давай поговорим с другими для начала. Хорошо?
- Ладно, поспи.
Маленькая Ева закрыла глаза и провалилась в глубокий сон. Когда она проснулась, ее руки были крепко привязаны к кровати. Запястья пронзила острая боль.
- Где я? Что случилось?
- Мы чуть вас не потеряли. Зачем ты это сделала? – перепуганный Артур Николаевич сидел рядом и держал Еву за плечо.
- Что сделала? Я спала.
- Кто-то перерезал тебе вены… куском пластиковой банки из-под йогурта, - врач аккуратно взял ее за руку.
- Это Оля. Она хотела убежать, чтобы вы нас не собирали.
Ева повернула голову. За спиной Артура Николаевича стояла веселая взрослая подруга, которая шепотом произнесла.
- Почти получилось, милая.
- Уходи! – Ева трясла привязанными руками. – Я просила тебя этого не делать! Уходи и не возвращайся.
Кожу пронзила тонкая острая игла, заряженная убойной дозой снотворного. Когда Ева проснулась в следующий раз, Оли уже не было.
*
Настя молча расхаживала по кухне из угла в угол. Вокруг, совсем рядом, звучали голоса чужих людей. Иногда она останавливалась, пытаясь сосредоточиться на своих мыслях, а затем снова ускорялась. Она бежала.
На табуретке сидел Марк.
- Умоляю тебя, не мельтеши, сядь уже. У меня голова раскалывается от твоего хождения.
- Она не от того раскалывается.
- Ева предупреждала, что будет плохо, - он набрал полный рот холодного позавчерашнего чая, на миг задумался, а потом медленно проглотил. – Что мы будем делать?
Настя понятия не имела, как себя вести. По полу прогуливалась ярко-фиолетовая кошка. За каждой из дверей маленькой квартиры точно кто-то был.
- Почему ты молчишь? Сама же говорила… «Мы справимся, Марк! Она нас не понимает, Марк!..» Если мы просто останемся здесь сидеть, ситуацию это не спасет.
Черноволосая девушка встала и подошла к окну.
- Ситуацию не спасет ничто. Таблеток нет. И да, ты прав, отсиживаться глупо. Давай выйдем и попробуем договориться с ними.
- С кем? Ты хоть понимаешь, что мы никого из них не знаем? Они спали почти всю жизнь!
- Ну, кое с кем мы знакомы. Пойдем. Надеюсь, она забыла про то, как нам пришлось ее запереть в прошлый раз.
Марк и Настя переглянулись и подошли к первой двери, которая вела из кухни в узкий коридор. Настя взялась за ручку и осторожно повернула ее. На полу около ванной сидела только что проснувшаяся Оля.
*
Когда у человека что-то случается, даже что-то очень страшное, проснувшись, он не сразу вспоминает об этом. Первые несколько мгновений кажется, что день, в котором он проснулся, самый обычный. Реальность накатывает только спустя пару секунд холодной волной боли и страха.
Ева открыла глаз. Перед ней стояла ровная в цветочек стена. Два вздоха было тихо, как будто все ушли, и она осталась одна. Но затем разные звуки стали попадать в голову и соединяться в один большой разноцветный клубок. Они сплетались в рой незнакомых голосов. Из глубины донесся громкий крик Марка:
- Не делай этого! Не надо…
Через мгновенье Ева почувствовала жгучую боль, растекающуюся по левой ладони. Она вскочила и увидела страшно довольную Олю, которая стояла с бритвенным станком в правой руке.
- Доброе утро, милая. Соскучилась?
Не успела Ева открыть рот, чтобы ответить, как Оля снова полоснула тройным лезвием.
- Я смотрю, у вас тут все замечательно! – она смеялась и продолжала резать. – Квартира появилась. Сидите в ней, как в психушке. Молодцы! Думаю, это успех! Ева, ради этого ты хотела жить?
- Хватит делать ей больно, - Марк пытался вырвать станок из олиной руки. – Зачем ты это делаешь?
Ева не могла понять, что нужно сказать, чтобы все это наконец-то прекратилось.
- Марк, сколько я спала?
- Неделю, солнышко, мы не хотели тебя будить. Все будет хорошо, мы справимся…
- Это вряд, ли, - Оля полоснула руку еще пару раз.
Наконец Ева увидела Настю. Она медленно ползла к двери, ведущей в комнату, за которой явно кто-то был. Марк выхватил лезвие и со всей силы ударил Олю по голове так, что та мгновенно отключилась.
Ева стояла с окровавленными руками и ошарашенно смотрела по сторонам. Затем она схватилась за цветочную стену и осторожно опустилась на пол, оставляя за собой ярко-алый след. Голова гудела будто на ее месте был чугунный колокол, по которому били огромной кувалдой. Издалека послышался детский плач. Ева и Марк повернулись в сторону комнаты, откуда медленно вышла Настя в обнимку с маленьким мальчиком.
- Знакомьтесь, это Толя.
Ева внезапно перестала чувствовать колючую боль порезов, а перепуганный Толик закричал еще громче. Она подошла к кудрявому перепуганному мальчику и крепко обняла его.
- Добро пожаловать в семью. Да уж, не лучшая роль тебе досталась… - она повернулась к Насте. – Ты этого хотела? Вот и наслаждайся.
Толя продолжал вопить. По его рукам текли крупные капли крови.
*
«Я не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как все это началась. Не могу это контролировать… Порезов на руках становится все больше. Иногда я просыпаюсь, а окна открыты. Оля точно хочет, чтобы все мы сдохли. Она все чаще вырывается и творит, что хочет. На ладошке ожог. Скорее всего, это плита… Толик все время плачет. Ему больно. Но я ничем не могу помочь. Я не контролирую свое тело. Никто не контролирует… Его крики не дают мне спать и думать. За дверью ванной есть еще кто-то».
Из записок Евы.
*
Каждый раз, просыпаясь, она обнаруживала на себе все новые увечья. Остальные не спали уже много дней подряд. Они не переставали кричать друг на друга. В туалете жил абсолютно неадекватный, видимо, глухой мужчина средних лет, который при любом удобном случае закрывал уши и начинал носиться по квартире. Это не удивительно. Он впервые проснулся и сразу же угодил в этот ад.
Ева лежала на полу. О ноги терлась бордовая кошка.
- Настя, скажи, что у тебя остались таблетки… Я же говорила, что все будет плохо. Мы расщипляемся. Каждый раз голосов становится все больше.
Настя сидела в самом темном углу комнаты, обняв колени.
- Прости, я не хотела, чтобы было так. Прости меня, пожалуйста.
Толик ревел, сидя на мягкой кровати. Марк гладил его по голове. По коридору, громко топая, бегал обезумевший мужик.
- Ева, давай умрем, - тихо произнесла Оля, лежавшая рядом.
- А ты других спросила, идиотка? – Настя резко встала и влепила желтоволосой женщине пощечину. – Зачем ты ей такое говоришь? Ева, мы справимся, слышишь? Не слушай эту сумасшедшую.
- Мы все тут сумасшедшие, - тихо произнес Марк. – Мы все – один сумасшедший человек.
Ева перевернулась на живот. Ее мысли путались и сбивались. Она медленно встала, подошла к шкафу и вытащила оттуда мобильный телефон.
- Что ты делаешь? – Настя вскочила. – Куда ты собралась звонить?
Ева молчала. Она дождалась, пока телефон включится, а затем стала набирать какие-то цифры.
- Куда ты звонишь? Откуда он у тебя? Так нельзя, мы же говорили!
- Алло, здравствуйте, можно Артура Николаевича…
- Марк, ты слышишь? Нас закроют. Она звонит в психушку! Выруби ее!
Толик кричал прямо в ухо, заглушая все происходящее. Ева из последних сил стояла на ногах. Она знала, если врач ответит, он ее узнает и обязательно приедет. На другом конце трубки послышалось: «Алло, я вас слушаю…»
Удар по голове.
«Алло, говорите…»
Ева повернулась и увидела только карие полные слез глаза Марка.
Еще удар.
Ноги подкосились, она рухнула на пол и провалилась в черную пустоту.
*
Два вздоха. Тишина. Еще два вздоха. В глаза ударил яркий солнечный свет.
- Ева, это ты?
Она узнала мягкий мужской голос, но не могла пошевелить губами, чтобы поздороваться.
- Махни головой, если это ты.
Усилием всех доступных мышц она напрягла шею.
- Хорошо, - Артур Николаевич улыбнулся. – Ты даже не представляешь, как сильно я рад тебя видеть! Ну давай, просыпайся уже!
Изо рта тонкой струйкой прямо на пижаму бежала слюна. Ева хотела вытереть ее, но рука оказалась крепкой привязанной к больничному стулу. Она резко выпрямилась. Голова кружилась. Перед ней сидел знакомый доктор. Все те же добрые глаза, большие уши, но что-то точно было не так.
- Что произошло? – спросила она шепотом.
- Когда ты позвонила… - врач взял сигарету. – Даже не знаю, с чего начать. В общем, я почти сразу понял, что это ты. Говорил же, что все должно быть под нашим контролем.
- Настя не хотела в психушку…
- Да, но мы бы заметили. Смогли бы это контролировать, - он чиркнул зажигалкой. – Понимаешь, когда я открыл дверь… Ева, все было в крови. Ты лежала на полу и что-то бормотала, плакала, кричала. Одни кости торчали. А потом кинулась на меня. – Он выдержал паузу. – Оля кинулась.
- Что дальше?
- Мы вас связали, привезли, отмыли и накачали транквилизаторами. А потом оказалось, что тебя нет. Есть вся прежняя компания вместе с Олей, и еще двое.
- Толики и этот непонятный мужик?
- Да, Настя назвала его Андреем. В общем, тебя не было нигде. Точнее, ты была, но они тебя не показывали, - Артур Николаевич потушил сигарету, взял стул и сел вплотную. – Долго же мы тебя доставали. Слушком долго.
Ева наконец поняла, почему лицо врача показалось ей странным. Волосы побелели, глубокие морщины еще сильнее изрезали его лицо.
- Сколько?
Доктор отвязал одну руку и положил в нее зеркало. Оттуда, как из параллельной вселенной, смотрела маленькая замученная незнакомая женщина.
Артур Николаевич тихо произнес:
- Мы доставали тебя десять лет. Целых десять лет.