Вот он и Гаврилов Ям!
Городское поселение с 1938 года, административный центр Гаврило-Ямского района Ярославской области, начинавшееся деревней и станцией на почтовом тракте, где содержали разгонных ямских лошадей. Одной из множества, соединявших крупные города и области Российской империи. Жили в Гаврилово-Ямском поселении ямщики, занимавшиеся гоньбой от станции к станции по почтовым надобностям, а также перевозкой путешествующего люда и поклажи.
Позже в Гавриловом Яме было построено два градообразующих предприятия: машиностроительное и льнопрядильное. Второе, в силу моих творческих и коммерческих интересов, и дало повод пересечь поездом полстраны в надежде закупить красивый, прочный, удивительный по качеству лён для вышивания. Для себя и своих учениц.
Обычно, собираясь в незнакомый город, обязательно уточняла по географическому справочнику его историю, наличие музеев и иного культурного наследия, с коими можно было познакомиться не во вред основной цели своего пребывания. Но тут я забыла всё, усвоенное накануне поездки в средне-русскую полосу.
Перед жадным взором, одурманенной вышивальным искусством женщины, раскинулся знаменитейший льнокомбинат, куда её могли и не допустить из-за скудости средств и отсутствия торгового договора. И тут следовало приложить всё своё мастерство обольщения, чтобы не только проникнуть на крупное предприятие, но и уехать с него не порожняком. Не подвести себя и своих малолетних рукодельниц.
Нет нужды припоминать, как в отделе сбыта я взывала к благородству, патриотическим чувствам и высоким гуманистическим началам не только начальника отдела и всех его подчинённых, но и заинтересовавшейся происходящим бухгалтерии. Как меня, в конце концов, направили к заведующей складом готовой продукции, чтобы на её усмотрение отпустить или же наоборот заблокировать приобретение товара, считавшегося по их меркам жалкой каплей в море. Но на огромный склад, с возвышающимися у стен горами рулонов льна и готовых изделий на стеллажах, многократно превышающих человеческий рост, я всё же попала.
И тут задохнулась от восхищения красотой изделий, разнообразием ассортимента и неограниченностью потребительского выбора. А ещё увидела огромные фуры с прицепами на погрузке. Несколько крепких мужчин в рабочей униформе всё носили и носили из широких, распахнутых на обе стороны складских дверей, похожих на дворовые ворота, бесчисленное множество рулонов к высокому, крытому грузовику. Другие грузчики их принимали, укладывали в грузовик ровными рядами и этой работе не было видно ни конца, ни края. Рядом производились похожие действия, но уже с другой фурой. Такие производственные обороты, и тут я со своей тягой к ремеслу и жалкими крохами вместо солидных финансов! Что делать, у всякого свой размах и свои задачи.
Немолодая, занятая делом и явно утомлённая женщина, не стала раздражаться, а восприняла ситуацию с пониманием и немалой долей юмора. Во-первых разрешила полазать везде, где мне нравилось, рассматривать всё как угодно долго и в удовольствие, а в третьих не торопила с выбором. Только уточнила, что именно желаю приобрести и на какую сумму. И даже ухом не повела, услышав названную, до неприличия скромную сумму.
Ткани в рулонах мне были не по карману и я выбрала, предварительно собранную и опечатанную упаковку в пятьдесят больших однотонных скатертей, покупать их можно было только упаковками, и ещё разноцветный лоскут без рисунка, который тут же опытные кладовщики аккуратно и прочно увязали. Всё это, по прибытии в родную сторонку, должно было подлежать раскрою, нанесению рисунков, вышиванию и превращению в конечную продукцию: диванные подушки, игольницы, салфетки, обрядовых куколок, саше для лаванды... Да мало ли что ещё? Всё зависело от фантазии и умения мастериц.
Завскладом что-то прикидывала в уме, потом поинтересовалась, доводилось ли мне когда-нибудь поднимать одновременно полсотни скатертей из толстого льна, размером в два с половиной метра? Получив отрицательный ответ, сообщила, что с некоторых пор из моего города стала приезжать фура предпринимательницы, работающей на рынке. Через неделю женщина с водителем снова прибудут и, если я не возражаю, она может договориться, чтобы и меня с товаром заодно подбросили поближе к дому. Я возражала торчать неделю в крохотном городке при туманной, не твёрдо гарантированной перспективе.
- Тогда к автостанции Вас подбросит мой помощник на автокаре, - расположено-категоричным тоном простилась заведующая складом. На что улыбчивый паренёк с видимым усилием водрузил мой немудрёный груз на вилы автокары и за пару минут домчал до поджидавшего пассажиров автобуса. И это была самая счастливая часть моего нелёгкого приключенческого вояжа.
На вокзале Ярославля к автобусу подскочили грузчики с тележками, быстренько доставили мой груз в камеру хранения. Приобретя билеты из Ярославля до Минеральных Вод с пересадкой в Москве, почти не обратила внимания на фразу кассира, что посадка будет производиться на станции Ярославль - 2. Но для порядка все уточнила, где это? " Рядышком", - скупо ответила, не расположенная к разговору кассирша. "Значит, нужно будет пройти дальше по платформе или же перейти железнодорожные пути, позже уточню", - сделала для себя вывод, исходя из масштабов своих маленьких курортных городков. И со спокойной душой отправилась полюбоваться красотами старинного русского города, расположенного в верховьях любимой реки Волги.
Пешком добралась до гостиницы, в которой ночевала накануне. Оттуда прошла к реке, достаточно широкой в этом месте, но относительно небольшой в сравнении с её же низовьями, скажем, у древнего города Городец, в монастыре которого был похоронен Александр Невский. Постояла, вдыхая прохладный, влажный воздух и, немного отдохнувшая и освежённая, направилась к вокзалу.
Вот тут и наступила оценка собственного легкомыслия. Оказалось, что до станции Ярославль - 2 следовало ещё добираться электричкой. А по пути к электричке - осилить подземный переход и пересечь несколько железнодорожных веток. Грузчиков такой расклад не устраивал и доставлять мой лён к пригородной электричке они отказывались.
- А вы попросите алкашей, - посоветовали бывалые попутчики. - Они и по цене возьмут так же и донесут куда нужно.
Искомые тут же обнаружились, охотно согласившись на дело. Но, уже спускаясь в переход, самый худой и немощный, жалобно поинтересовался: "Дама, вы, случайно, не кирпичи перевозите?"
У вагона старший из носильщиков прозрачно намекнул: "За такую тяжесть следовало бы и приплатить." Цены на услугу были не драконовские и за небольшую экономию торговаться не стоило. Однако, получившие деньги мужчины, тут же заспешили и груз поднимать по ступеньке в вагон отказались. Отправление электрички ожидалось через несколько минут.
Стайка парней студенческого возраста, как по команде, дружно выпорхнула на низкую платформу. Ребята подхватили тяжёлые упаковки и ловко водворили их в вагон. Один из них неудачно взялся за металлическую полосу, окантовывавшую скатерти и металлом под наклоном слегка поранил руку. На месте пореза показалась кровь. Смущаясь и отнекиваясь, всё же позволил перевязать её чистым носовым платочком.
Всё , вроде, шло как нужно, однако что-то в этой поездке настораживало. Едва проехали коротенькое расстояние, как электричка остановилась, но станция объявлена не была. Через некоторое время ситуация повторилась. Мои попытки узнать что-либо у пассажиров успехом не увенчались.
- Да что вы пристаёте к людям? Выходите на своей станции и весь сказ, - в сердцах пробурчал мужичок, похожий на дачника.
- Но я не знаю где моя станция, поэтому и спрашиваю.
- Зачем садились в незнакомую электричку, если станции не знаете? - вроде бы резонно парировал недовольный.
Короткие перегоны закончились. За окном мелькал самый настоящий природный лес. Колёса электрички набирали обороты, а на вопрос: "Когда же, наконец, будет станция Ярославль - 2, никто вразумительного ответа дать не мог.
Среди пассажиров произошло невольное движение. Кто-то торопливо вышел в тамбур, остальные потянулись за билетами. "Контролёры идут, - сказала женщина напротив, - вот они точно должны знать, где ваша станция."
- Спохватились! - удивлённо воскликнула одна из проверяющих. - Какой вам Ярославль, если мы уже въехали в Ивановскую область?
- А как мне узнать, где выходить, если не было сделано ни одного объявления и пассажиры тоже не в курсе? У нас на Кавминводах объявления делаются при прибытии на станцию и при отправлении, чтобы люди могли сориентироваться и вовремя подготовиться к высадке. А здесь дикость дремучая!
- Тоже мне сравнили! У вас курорт, там народ отдыхает, постоянно меняется. А здесь ездят одни и те же и наверняка знают свои остановки, хотя иногда их всё же объявляют, - не стала усугублять ситуацию контролёр. - Вам разумнее выйти на ближайшей станции. Она глуховата: с одной стороны тянется лес, с другой - дачный посёлок. На ночь помещение закрывается. Но метрах в семистах, может, в километре, в обратном направлении находится разъезд. Там светло, есть дежурная. Оттуда легко поймать такси и добраться до нужной вам станции. Здесь, в лесу ни в коем случае не задерживайтесь. Для местной шпаны закон не писан! Кстати, подъезжаем, пора на выход. Ребята, помогите женщине! - обратилась с просьбой вытащить мой неподъёмный груз к заранее сбежавшим в тамбур безбилетникам. Что те, на подхалимаж к проверяющей, сноровисто и беспрекословно исполнили.
Упаковки со льном предстояло транспортировать по очереди. Первой из них, ту, что полегче, по тропинке вдоль железнодорожного полотна я пронесла метров тридцать. Затем вернулась за второй. Она и в самом деле оказалась неподъёмной. Обмотав металлическую ленту двумя носовыми платками, и вцепившись в них обеими руками, отчаянно напрягала все свои женские силы, чтобы волоком перемещать тяжеленный груз поближе к уже перенесённому. Снова бралась за первый, возвращалась и опять тащила неподъёмный. Благо на фабрике упаковали его на совесть, - верхняя ткань даже не протёрлась и нигде не треснула.
С электрички я выходила засветло. Но едва солнце упало за лес, как вокруг быстро стали сгущаться сумерки. Становилось страшновато. И тут неожиданно подоспела помощь.
- О, Господи! Да что же вы так надрываетесь!? - сочувственно воскликнула худенькая женщина лет тридцати пяти, из догнавшей меня пары и подхватила упаковку за одну из сторон. Вес явно пришёлся ей не по вкусу и казался не по силам, но она упорно продолжила нести. - Олег, помоги, пожалуйста! Не бросать же человека в ночь на произвол! Здесь наши бичи кого угодно растерзают.
Сопровождавший её мужчина равнодушно прошёл вперёд и уже оттуда стал ругать свою спутницу за её врождённую дурь, именуемую сердечной добротой. А худенькая помощница, не слушая его, уже возвращалась вместе со мной за очередной упаковкой.
Мне-то было понятно, по какой причине страдала сама. Но до колик в груди сочувствовала своему небесному ангелу, оказавшемуся рядом в минуты безысходности и добровольно принимавшему муки наравне со мной. На малоубедительные просьбы поверить, что вполне справлюсь самостоятельно и ей пора отправиться догонять друга, она только отрицательно качала головой. От колоссальных физических перегрузок трудно было даже произносить ничего не значащие в такие минуты слова.
Несмотря на вечернюю прохладу, пот заливал глаза, щекочущими струйками стекал по ложбинке на спине. Ноги судорожно подгибались в коленях и дрожали, а пальцы, трясущихся рук, от напряжения с трудом разжимались. Сердце гулко бухало в грудную клетку и в такт сердечным ударам резкой болью сдавливало виски. Мы ощущали себя средневековыми рабынями, подвергающимися бесчеловечному и жестокому наказанию.
По ходу дела женщина ещё не раз обращалась к своему приятелю с просьбой о помощи. Но на его грубый отказ, всё же не пошла вслед за мужчиной, а держалась настоящем кремнем - твёрдо и упорно проявляла характер, отказываясь покинуть незнакомку в небезопасном месте.
- Люся, я что, по твоему, совсем ненормальный, таскать чужое барахло на собственном горбу? Бросай, в конце концов, а то и сами опоздаем! - холодно и сердито гудел рослый, широкоплечий мужик.
Челноками снуя многократно туда и обратно, мы с Люсей постепенно перемещались всё ближе к переезду, пока не подошли, наконец, вплотную к асфальтированному шоссе.
- Извините, здесь уж вы сами. Мне и в самом деле нужно поторопиться, - оправдывалась женщина и за своего спутника тоже.
- Огромное Вам спасибо! Прошу, возьмите деньги, я бы без Вас не справилась. Во всяком случае на поезд бы точно опоздала.
- Ничего не нужно, - отодвинула протянутую с купюрами руку, - я не ради денег старалась. Вам ещё немало придётся за такси заплатить. И не бойтесь, здесь шантрапа остерегается людей трогать. Дежурной всё видно, сразу позвонит в милицию, а им с ней не резон сталкиваться. Счастливого вам пути!
Едва мужчина с женщиной скрылись за ближайшей дачей, как в ярком свете фар показалась машина и притормозила рядышком. Таксист, доставивший на дачу пассажиров и возвращавшийся в город, сам предложил подвезти куда требовалось.
Станция Ярославль - 2 оказалась совсем небольшой. Но зато с открытым круглосуточно квадратным залом, похожим на комнату с высоким потолком в городской квартире, где в застеклённом отсеке за металлической решёткой сидела дородная кассирша. Пару раз входили в помещение подозрительного вида праздношатающиеся, однако сесть в поезд удалось без особых происшествий.
В пять утра я со своим льном уже прибыла на Ярославский вокзал столицы. А в шесть, воспользовавшись услугами грузчика и очередного такси, оказалась на Павелецком, откуда на шестнадцать часов был предварительно куплен билет в родную гавань. Причём, попросила водителя такси предельно близко доставить себя вместе с драгоценным грузом к платформе, откуда будет отправляться поезд.
Пришлось, правда, ещё немного протащить свои кубические, плотно набитые ёмкости, похожие на почтовые матерчатые посылки сказочных людей-гигантов, по асфальту волоком. Однако, будучи уже на тыльной стороне вокзала, так удачно расположилась, что прямо с места своей дислокации насквозь просматривала платформу, на которой предстояло совершаться посадке.
Очень сильно хотелось спать. Поудобнее устроившись на меньшей упаковке, и, положив голову на большую, крепко и сладко уснула. Уже дважды подходил станционный грузчик вместе со своей тележкой, заприметивший безмятежно спавшую у всех на виду женщину с немалой поклажей, чтобы не дать ей опоздать на поезд. Дабы не мешали отдыху, пришлось сообщить номер своего поезда и следом немедленно провалиться в нежные объятия ласкового сна.
На вокзалах быстро становятся старожилами. И вот уже грузчик подкатывает свою тележку, взваливает упаковки со льном и шустро подруливает к моему вагону. От предложенных денег по-джентльменски гордо отказывается. Мы с ним теперь почти земляки. Он всё же выбрал время, чтобы разговорить меня и узнать, что за булыжники я пру в своих неподъёмных матрасах. Потому как наблюдал героические потуги, приличной на вид дамы, от самой дороги, где она выгрузилась поутру и до тыльной стороны вокзала, куда бесценный груз свой, что называется, приволокла.
Проводница восторга грузчика от трудолюбивой дамы нисколько не разделяла. Изучая билет, холодным, бесстрастным голосом уточнила, взвешивала ли та груз и где квитанция на избыточный вес?
- Поверьте, у меня больше нет сил таскать эти глыбы, даже на взвешивание.
- На то имеются грузчики, - пояснила недотёпе проводница.
- Да я за такси по родной столице чуть ли не все последние деньги отдала, -
попыталась вызвать у непробиваемой проводницы сочувствие. И вообще перевозка этого груза обходится мне дороже его стоимости. Просто у нас пока не продаётся то, что мне так необходимо. Вот увижу в продаже, ни за что больше никуда не поеду.
- Это не мои проблемы, мне наплевать ваши личные обстоятельства! - всё больше закипала проводница.
- Но позвольте, сюда я ехала вот с этой крохотной сумочкой. Вы же не стали возвращать мне деньги за недогруз!
- А кто вам не давал, везли бы с собой положенные двадцать килограммов, раз вам положено.
Сзади начинала собираться очередь из пассажиров. Из тамбура хотели выйти покурить и в дверном проёме образовался затор. Не доставало, чтобы после всех адовых мук, которые я уже вынесла, остаться у разбитого корыта с моим долгожданным на родине льном, не сумев преодолеть самых простых, но грозных правил железнодорожной перевозки.
И тут, в мало изученных глубинных недрах сдержанной, интеллигентной женщины, стал просыпаться до времени спрятанный, но очень даже зверский зверь. Он уже собрался, зарычал и готовился к нападению.
- Ну что вы глазеете? - неожиданно для самой себя, резко набросилась на солидного, застрявшего в узком дверном проёме вагона мужчину. Помогите мне, что ли, втащить этот чувал!
- Конечно, конечно! - улыбнулся тот виновато и растерянно.
- Дальше я сама. А вы берите следующий. Несите, пожалуйста, за мной!
Проводница не собиралась уступать позиций, а вместе с ними и возможного левака, вероятно предусмотренного в подобных случаях. Однако вся нечеловеческая усталость и обиды за неудачи и неприятности последнего времени, безудержным камнепадом обрушились на мои измученные нервы и уже всё, что было можно и чего ни при каких обстоятельствах не следовало воспитанным людям произносить вслух, я выкрикивала в лицо, действовавшей по инструкции и не сдававшейся проводнице. И тут меня, что называется, поддержал народ.
- Да что вы ругаетесь? Найдём где разместить этот объёмный груз. Пусть стоит хотя бы в нашем купе, мы все не против, - обратилась, к продолжавшей наседать работнице железной дороги, пожилая женщинами с седыми вьющимися волосами, красиво, совсем как на известной картине, уложенными в классическую причёску.- Тем более, что сами мы без больших сумок. Будем считать, что разделили на всех вес багажа этой, затравленной вами особы.
Умывшись, и присев за боковым столиком, всё никак не могла поверить, что разборки уже остались позади и мне нужно лишь дождаться, когда поезд, давший некоторый дорожный комфорт и уют, постукивая на стыках рельсов стальными колёсами, доставит к месту назначения. Ритм колёс задавал ритм и моим мыслям:
Не только русским ямщикам
Гоньбу сулил Гаврилов Ям.
И я гоняла - просто страсть!
Хотя каурой и не в масть.
- Вы читаете вслух стихи? Или сами сочиняете их? - с немалой долей уважения поинтересовался мужчина в спортивном костюме, похожий на того, кто давеча принудительно помогал затаскивать в вагон мой неуклюжий багаж.
- Разве это стихи? Всего лишь попытка охарактеризовать сложившееся положение вещей, - отозвалась грустно и с чувством вины за своё недавнее нелицеприятное поведение, в том числе и в отношении него.
- Ну что Вы! Вам не в чем себя винить. Порой жизнь так достаёт, что невольно прорывается, всё подспудно сокрытое в самых глубинных анналах человеческой личности.
- Ещё как прорывается! - уныло хмыкнула про себя. - И всегда не вовремя.
- А давайте я угощу Вас натуральным кофе! И добавим в него немножко хорошего коньячку. Вот увидите, скоро почувствуете как гора спадает с плеч.
Кофе действительно оказался отменным. Я не отрываясь смотрела в окно и постепенно ощущение лёгкости приходило на смену недавней озабоченности и желанию что-то кому-то доказывать и разрушать. Хотелось мира и добра, а ещё хотелось принять душ, плотно завернуться в мягкий халат и с ногами забраться в свой уютный домашний уголок. Но до такой приятной возможности оставалось ещё более суток пути.
- Вы очень похожи на мою жену. И внешне, она была украинкой, и внутренне - бойцовских качеств ей было не занимать, - тихо, с оттенком печали или выстраданного разочарования сказал, угостивший вкусным кофе, сосед.
- Все так говорят. Дескать, вы похожи на мою знакомую.
- Напрасно не верите. Моя жена погибла, когда спасала нашу машину от пожара. Я был на военных учениях, а у соседа загорелся гараж. Огонь перекинулся к нам. Так Катя сумела вытолкать её из гаража задним ходом. С её-то ростом метр шестьдесят и весом девочки-подростка. Машину спасла, а сама умерла от инфаркта. Она всегда проявляла себя бесстрашной боевой дивчиной, - моей личной генеральшей.
Поезд мерно раскачивался и спешил на юг, за окнами надвигались и проплывали огни станций и удалённых населённых пунктов, а мы с Анатолием всё говорили, говорили. И уже казалось, что он мой брат, давно покинувший родной кров и семью и теперь вновь обретённый, - так легко, интересно и непринуждённо беседовали с ним, обсуждая как повседневные, так и самые неожиданные, порой глубокие нравственные, политические и философские темы. Спать разбрелись далеко за полночь.
Завтрак мой состоял из кусочка недоеденной сырокопчёной колбасы и булочки, купленной в станционном киоске.
- Нам ли едать всухомятку? - улыбнулся по-свойски вчерашний знакомец. - Позвольте присоединиться со своими домашними кренделями.
И выложил на столик столько домашней снеди, что отказываться от такого искушения было просто грешно.
Пошутив о том, о сём, Анатолий посерьёзнел и обратившись по имени, неожиданно мягко спросил: "А Вы и в самом деле замужем?"
- Разумеется, к чему мне обманывать? А в чём, собственно, дело?
- Это, конечно, меня не касается, но не даёт покоя мысль, почему муж отпустил Вас одну в такую нелёгкую, можно сказать опасную поездку?
- А кто его будет спрашивать, если в настоящее время это вопрос выживаемости? Ведь Ваш сын тоже не под постоянной отцовской опекой. Живёт далеко, учится в высшем военном. Вполне вероятно, может подвергаться опасности. Вы же не прячете его от суровой жизни к себе под крылышко?
- Это разные вещи. То что свойственно мужчине, далеко не всегда по силе женщине.
- Может оно и так, но падать в голодные обмороки и ничего не делать не в моих правилах.
- Надеюсь до последнего дело не доходило?
- У меня нет. Но других, дежуривших сутки на работе, а двое суток лежавших в постели с целью экономии сил, встречала. Жили впроголодь потому, что им вовремя не платили зарплату. Зато стыдились непрестижной работы.
- Я не хотел Вас обидеть. Наоборот, желаю защитить. И, если Вы не замужем, то вполне серьёзно готов предложить свои руку и сердце. Вы из тех женщин, что "в горящую избу войдёт, коня на скаку остановит". Совсем как была моя Катя.
Рано утром поезд прибыл на станцию Минеральные Воды. Мой крупногабаритный багаж был предусмотрительно выставлен добровольными помощниками в тамбур. Встречавший тёщу-путешественницу зять был на одиннадцать лет моложе меня и находился, что называется, в расцвете мужской силы. Лихо закинув на плечо один из чувалов со льном, он вначале бодрым шагом направился к машине,припаркованной на привокзальной площади, но через некоторое расстояние с сомнением спросил: "Вы что, и вправду эти мешки на себе по России таскали?"
- Таскала, уважаемый! Только не на плече, а в руках. Иногда приходилось и по земле волочить, если духу не хватало.
Когда зять отправился на платформу за вторым чувалом, я осталась поджидать его в машине. И казалось продолжала видеть погрустневший взгляд своего недавнего попутчика, едва он увидел мужчину, обнявшего меня и следом бросившегося принимать груз. Мне и в голову не могло прийти сообщить Анатолию, что встречать приедет муж моей дочери, так как своей машины у нас нет и никогда не было. В глазах моего доброго попутчика читалась мысль, свойственная многим мужчинам, и означавшая примерно следующее: "Где уж нам дуракам чай пить, а вернее, конкурировать с таким ловким, молодым красавцем?"
И почему-то появилось желание вернуться и сделать так, чтобы его взгляд, направленный нам вослед, перестал быть таким грустным. Желание априори бессмысленное и не выполнимое.