Северный Кавказ
Этно-ландшафтная матрица Северного Кавказа, а матрицу всегда следует рассматривать в качестве континума «пространство-время», представляет собой историческое ристалище борьбы реликтового родов-племенного общества автохтонных горных этносов с завоевателями, несущими на смену язычеству два мировые религии Откровения: христианства и мусульманства.
Каждая из них не только могла, но и в определённых событиях времени-пространства действительно реализовала свою способность стать религией государствообразующего этноса, способного создавать управляющие обществом государственные социумы
Поэтому два процесса, происходивших в истории Северного Кавказа паралелльно и взаимообусловлено, должны нас теперь интересовать:
- культурно-общественная трансформация форм родо-племенного общества четырёх основных этно-исторических платформ Кавказа, в их постепенном переходе от язычества к монотеистическим религиям, от сознания рода и племени к сословно-монархическому обществу
- процесс строительства и разрушения (интеграции и дифференциации) кавказских государств феодального типа, более или менее самостоятельных, менее или более включенных в других государственные структуры или сферы культурно-религиозного, а также экономического влияния - до тех пор, пока Северный Кавказ в период разрушения феодальных отношений своей северной частью матрицы не был поглощен Российской империей в XVIII веке, и затем в XIX веке поглощен в южной части, в результате Кавказской войны
Лишь отметив (а мы это сделаем кратко и схематически, чтобы не усложнять и без того громоздкий текст) исторические пласты формирующих общество и государство событий, мы сможем понять и логику в этно-ландшафтной структуре кавказского геопространства-времени
В архетипе пространства-времени конфигурация пространства, структура отдельных земель в экономической и этно-культурной закономерности отношения отдельных частей друг к друг и к России в целом отражает хрональную структуру исторических событий, как раз и неущую в себе смысл, того что происходит в метаисторическом, а затем историческом времени, что как раз и формирует этно-ландшафтныую матрицу пространств
Поэтому, желая начать с истории, мы начинаем, тем не менее с самого общего, но существенного: конфигурации и этно-исторического содержания пространства кавказской матрицы
Мы уже отметили кратно ее разделение в пространстве-времени на части, и теперь в самых абстрактных чертах, опишем их:
- часть северную-вступившую в государственные отношения позднее (за исключением Тамартхи, ставшей в некоторый период времени Тьмутараканью) и
- южную- участвовавшую в государствообразовании с глубокой древности.
Этнический Кавказ, плотно прилегающий к территориям, некогда завоеванным казачеством, значительно русифицированным, и даже входящий в них (в Краснодарский край и Ставрополье) можно разделить ( и такая делимость воникла на определенном этапе этногенеза), как упоминалось, на четыре симметричные платформы (с запада на восток):
- абхазо-адыгская,
- алано-осетинская,
- вайнахская
- матрица Дагестана
Однако в геопространстве, с учетом того, как распределялось геополитическое влияние государств двух мировых религий: христианства и мусульманства при двух почти паралельных процессах христианизации и мусульманизации Кавказа, линии сбора и раскола в Северном Кавказе (геополитические линии) не вполне совпадают с пространствами этнического проживания
Матрица геополитически российского Кавказа (область распространения христианства) вдаётся клином Осетии в южную матрицу Кавказа (мусульманскую), которую отделяет от российского Кавказа линия гепространственного раскола
Итак, вот мы снова возвращаемся к этой мысли, в геопространстве-времени этно-ландшафтных матриц Северного Кавказа, отображающих историю: этногенез и формирования государств, нами в самой короткой и обзорной форме должны быть рассмотрены две исторические линии событий, каждая из которых обладает собственной хрональной логикой:
Во-первых, метаисторическая хронология государственного строительства, связанная с возникновением, развитием, то есть расширением и сужением отдельных государств в геополитическом пространстве Евразии, где Кавказ служит перемычкой между Причерноморской и Прикаспийской цивилизацией.
Это также история государственных экономик, а также культуры и по крайней мере трёх монотеических религий государствообразующих этносов, которые могли быть основами сильных государств: небольшое влияние иудаизма, но в основном на Кавказе соперничали две крупнейшие религиозные идеологий своего времени – ислама и христианства, каждая из которых несла черты конфессионального раскола и раскола мировоззренченского (ортодоксальной религии и мистических учений, передаваемых «военными орденами»)
История государств на Кавказе, и в этом отношении его метаистория не отличается от мировой, а значит, и российской, связана с описанными Марксом переходными формами государственной экономики. То есть речь здесь идёт о процессах перехода рабовладельческого общества к феодальному расколу, последующей консолидации городского производства и промышленности, добывающей экономики, развитием спекулятивной торговли, сопровождаемой ростом международного капитала, расширением городов, концентрирующих в себе население при обеднении сельской местности
Во второй хронологической цепочке, которую мы назовём историей общества, речь идёт о становлении реликтовых этносов Кавказа, форм их исторической эволюции при смене общественно-культурных формаций
Родо-племенное сознание только у отдельных и притом элитарных слоёв социума (причем, элита, как правило оказывается пришлой, не принадлежит к автохтонному населению) переходит в привычную Евразии форму сословно-монархических отношений (сменяемых затем социально-сословными)
Северному Кавказу потому и свойственно широкое распространение так называемых «вольных обществ», чуждых монархическому правлению, а в восточной части, у нахских народов (в Дагестане и у вайнахов) развивается структура родов-тейпов и родов-тухкумов (хотя понятие тейпа и тухкума в их взаимной иерархии отличается в Дагестане от чеченского и ингушского)
В развитии общественных отношений мировые религии играют совершенно другую роль, чем в геополитическом пространстве, где одно государство при помощи религиозной идеологии управления оказывает влияние на другое.
И в этом отношении Северный Кавказ, где сохранились древнейшие реликтовые этносы, составляет редчайший феномен, без учета которого нельзя понять логику в истории происходящих тут событий
В пространстве-времени этно-ландшафтного архетипа южная матрица Северного Кавказа явно разделена на две качественно неравные части, для которых ислам играет различные роли:
- западную часть у адыгов, частично тюркизированных, поэтому родо-племенные формы общества здесь сохраняются, как правило, лишь в горных районах, а на плоскости городская промышленность диктует привычные Евразии формы социума, и значит и социальной раздробленности, распределение влияния элит, где иерархия улема (градация знатоков религиозного закона) сформировалась в истории под влиянием воинственных суфийских орденов
- восточную структуру общества нахских этносов «тейп-тухкум», где формы управления в родо-племенном обществе сохраняются за счет единичной общины ислама (уммы)
Итак, вот особенности деления матрицы Северного Кавказа: горизонтальная делимость на северную и южную части, и затем делимость южной на западную (смыкающуюся с Средиземноморской и Причерноморской цивилизацией) и восточную часть (в связи с цивилиацией Среднеазиатской и Прикаспийской)
Поскольку в архетипе речь идет не просто о пространстве, но о пространстве-времени, где структура пространственных форм в самых сущестенных доминантах повторяет хрональную структуру событий, отметим эту структуру именно для отдельных этнических матриц южного Кавказа, чтобы выделить линию геопространственного раскола с Россией
Северная же часть Кавказа, примыкающая к Причерноморью, постепенно освоенная казачеством и русифицированная, войдя в состав АТД России во «времена Очакова и покоренья Крыма», становится в хронологическом отношении составной частью её истории и геополитики
Южная матрица Северного Кавказа в зоне распространения культур и влияния приморских цивилизаций во времени выглядит следующим образом
1. Восточная часть (абхазо-адыгские народы)
Для Средиземноморской-Черноморской цивилизации характерен ранний период христианизации со стороны Византийской империи, точка максимума приходится на Х век (выход Хазарии из геополитического равновесия сил).
Здесь смена религиозных парадигм – ХV век, когда мощное геополитическое влияние Византии по действием социальных проблем, вообще свойственных империям, и мусульманского газавата сходит на нет, и затем сменяется исламом сунитского толка, внедряемым воинственной геополитикой Османской империи
2. Западная часть (Алания и нахские народы)
Для Прискапийской цивилизации характерна ранняя христианизация со стороны Армении и Грузии, затем также ранняя мусульманизация (с VII до ХIII века со стороны арабского халифата, а затем за счет внутреннего распространения суфийскими орденами, газиями, харизматичными шайхами и дервишами)
Острый кризис христианских государств приходится на XIII век (монголы) и особенно конец XIV века (походы мусульманского завоевателя Тимура). Периоды активного распространения ислама (соответственно теснившего христианство) приходятся на XI-XII века (Сельджукиды).
В особенности бурно происходит развитие «народного ислама» в XVII-XIX веках, когда методы организации исламской уммы поддерживали развитие форм общественного сознания нахских народов от родо-племенной организации небольших селений к сословно-монархической организации первых государств
При этом не только укрупняются формы проживания людей и возникают торгово-промышленные города (торговые города были на Кавказе с древности, тем более что тут проходит Шелковый путь), но меняется сам принцип совместного проживания: возникают характерные для государственных форм экономики слои социального расселения в местах промышленной занятости
Весьма важный вопрос интересует нас сейчас:
Почему завоевания монголов, нейтральных к религиям покоряемых ими народов, затем завоевания мусульманского тирана Тимура (бушевавшего на Кавказе среди «неверных», но фактически остановленного на самых подступах к православной Руси) оказались более разрушительными для Кавказа – причем не оставили камня на камне именно христианские государства – чем на Руси (особенно это характерно для Московской Руси, ставшей для Золотой Орды союзником поневоле)
Заметим, что Русь (а позднее полиэтническая Россия) – не просто христианская страна и государство, но именно православная, а это скорее евразийская форма религии, чем европейская. Русское православие весьма сильно отличается от своего византийского корня способностью впитывать в себя традиции и обычаи языческих народов, с которыми монтотеизм, а еще более форма триединства власти в монотеизме находится в диалектическом единстве.
Русское монашество (а ведь пространства России были освоены сетью монастырей), идеология смирения: «нет власти не от Бога», и если попускает Бог, тем более есть большой смысл и в человеческом смирении. Но конечно в христианстве понимается смирение человека перед Божьей волей, а отнюдь не перед злом, которому наоборот: даётся бой.
Именно неуступчивость злу ортодоксального ядра христианства ведёт к тому, что смирение как форма отношения к насилию части западного воинственного и хорошо вооруженного христианству не свойственна. Потому монах и воин - две противоположные и при этом взаимо-дополняющие идеологии, ставшие у людей профессиями, при завоевании мира христианством действуют в тесном диалектическом единстве.
Способность религиозной веры проникать своими обрядами в народные обычаи, тесно с ними сливаясь в исторической памяти народа, по новому их толкуя и освящая – все это хорошо приспособлено под сознание славянского оседлого на своей земле народа, чья культура является на Руси системообразующей, её нравственной основой, как и национальная экономика русов становится в синтетическом русском суперэтносе основой морали труда. А русский синтетический суперэтнос, приняв православное христианство как свою религию, становится на Московской Руси государство-образующим.
Древние христианские государства Кавказа не были православными именно в этом русском смысле. Наоборот, на Кавказ христианские религии пришли из древнейшей Армении, древней Грузии и Византийской империи раньше чем на Русь, не имели тут такого опыта смирения, принятия Божьей воли как на Руси, населенной славянами
Христианство сильных этносов, проживавших в горах и предгорях Кавказа – это еще не вполне зрелая религия имперских государств, религия христианства времен военных завоевателей, адаптированная к воинственному мировоззрению горских народов, и вплоть до ХIII века помогавшая защищать свои национальные пределы
Не удивительно поэтому, что такая религия силы оказалась сломленной во времена великой миграции народов, когда технически хорошо вооруженные завоеватели Азии обрушились на восточную часть Евразии. Монголы нанесли Руси большой урон, но не уничтожили христианские государства, а на Кавказе они начисто разрушили упорно сопротивлявшиеся им государства. Великий мусульманский завоеватель древности Тимур довершил дело монголов на Кавказе, а Русь оказалась вне сферы его геополитического влияния
Экономическая подоплека этого факта не менее важна, чем фактор культуры: Тимур был монументальным хищником древнего мира, чье войско кочевников кормила война. Выражаясь языком ХХ века, он был «экспроприатором экспроприаторов». Нищая Русь, ещё прежде него ограбленная Ордой, стала ему чуждым пространством, зато он разрушал те города, куда прежние воинственные владельцы сносили награбленные сокровища
Именно таковыми были государства Кавказа. Когда же пространство между Средиземноморской и Касписйкой цивилизациями стало ареной борьбы мусульманских деноминаций, располагаясь между влиянием шиитского Ирана и сунитской Порты, именно мусульманство занимает «свято место» религий для государствообразующих этносов Кавказа (исключая православную Осетию, где ислам никогда не стал «народным», потому так и не сумел вытеснить христианство)
Важно отметить два периода мусульманизаци Кавказа, чертой которым служит VIII век, когда арабский халифат прекратил свою экспансию этнически специфической веры:
- внешнее, во времена халифата, когда вера насажалась насильственно и без особого успеха
- внутреннее, когда мусульманство получило своих пророков и своих проповединков в этнической среде кавказских народов и племен.
Распространителем мусульманства на Кавказе стала такая специфическая форма социума мусульманской веры как суфизм, организованный в военно-монашеские ордена.
Идеология с элементами мистицизма, верование, основанное на чувствах более чем на рациональном восприятии реальности, способность к восприятию языческих форм веры, и сама форма крайне неприхотливое, основанное на взаимопомощи бытие таких орденов, где слова веры не расходились с делом, оказалась органически близка воинственным кавказским этносам
Суфизм сыграл для мусульманства, внедрявшего в общественные формы этносов Кавказа, такую же роль, какую сыграло православие для христианства на Руси:
Когда воинственные шейхи с мышлением государственного типа, окруженные своими «воинами ислама», насаждали мусульманскую религию кровавыми методами насилия, они не имели успеха на Кавказе. Но когда нищие шейхи показывали образцы смирения, мудрости, милосердия и стоической веры, а вместе с тем и героизма, защищая свою веру, они становились харизматическими источниками массовой мусульманизации, самим нормами нравственности оказываясь местным этносам близкими и понятными.
Именно суфийские обители, как и монастыри на Руси, стали местами обучения и распространения не только форм веры, но и организующих государство принципов религии среди представителей оседлых этносов Кавказа
Влияние религий, принимаемых государствообразующим этносом, на строение общества, таково, что формы власти и сама форма организации религиозного сообщества (иерархия религиозных властей) поддерживают государствообразующий этнос и государственный социум: формы власти Бога на Земле через оранизацию власти Божьих служителей дает обоснование формам властей земных – Божьих избранников. А нормы небесной морали питают своим источником нравственность общества
Но развитие Кавказа как целого требует также наложить на приведенную выше схему соответствия форм организации религиозных общин строению общества и государства также определенную метаисторическую «сетку» - ритм возникновения и краха, расширения и сужения отдельных государств, насаждающих иерархию своих элит
А в этом процессе монотические религии: иудаизм (свойственный только определенному социальному слою хазарских элит, то есть до Х века и только на хазарском пространстве), христианство и мусульманство, играя важную роль религии государствообразующих этносов выполняют определенные функции в истории: тем или иным образом способствуя в государствах централизации власти
Монотеизм религий Откровения служит государству моделью единства во власти, повышая значение отдельной человеческой личности в правяшем социуме (один Бог- один царь).
Государства (начиная с халифата) и деятели ислама государственного типа (сильные индивиды) широко прибегали к жестко насильственным и на Кавказе безуспешным технологиям распространения ислама, так как именно стойкая община горного этноса оказывается резистентной к попытке проникновения верования извне, то есть устроения святая-святых народа – норм и табу его обрядов, обычаев, форм знания, способов мировоззрения и критериев нравственности
При этом заметим сразу, что в геопространстве Северного Кавказа теократического типа государства оказываются невозможными, на что есть свои причины в характерах горных автохтонных этносов