Начало http://www.proza.ru/2017/06/11/217
Проснувшись, Юрий услышал звук стиральной машины. Голова была тяжеловатой. Обычно он вставал не позже семи, а сейчас был уже десятый час. Но вчера, когда Наташа ни с того, ни с сего расплакалась, а потом через некоторое время всё-таки уснула, он поднялся и долго ещё работал, хотя ему и мешали воспоминания о её слезах, причину которых он не понимал.
Наташа выкручивала бельё и напевала без слов популярный мотив. Значит, вчерашние слёзы – так, какая-то минутная слабость, что-то чисто женское, чего мужчине не понять.
Юрий надел трико и вышел в прихожку, где снова шумела машина.
- Кто это тут спать не даёт?
- Тот, кто тебя не боится, - улыбнулась Наташа.
После завтрака от предложенной помощи она отказалась («Немного осталось»), и Юрий снова принялся за работу. Перед обедом Наташа спросила: «Есть будешь?» Но ему ещё не хотелось.
- Ну, я борщ сварила, захочешь – поешь, а я съезжу к тётке. Проведаю.
- Езжай, - сказал Юрий. Её тётку, живущую в этом же городе, он недолюбливал. Хорошо, что занят, а то и его бы потащила.
А часа через полтора, когда он уже совсем отчаялся, внезапно пришло решение. Он не поверил, пересчитал ещё раз, отбросил ручку и радостно потёр ладони. Усталости как не бывало!
На балконе висело развешенное после стирки бельё. Оно уже высохло, и Юрий начал снимать его.
- А где тётя Натаса?
На пороге балкона стоял Вовка, в белой маечке, шортиках.
- О, сосед! Сейчас, Вова.
Юрий бросил бельё на стол и протянул Вовке руку.
- Ну, здорово. Тетя Наташа, говоришь? Она, брат, уехала.
- Куда?
- Да как тебе сказать. К тётке. К вечеру приедет. А ты чем занимаешься?
Вовка пожал плечами, разглядывая, не появилось ли чего в квартире нового.
- Тогда давай будем борщ есть. Хочешь борщ? Тётя Наташа варила.
- Я конфету хочу.
- Ну вот! Это девчонки конфеты любят, а мальчишки должны есть борщ, кашу. Ты же будущий солдат!
Вовка засопел, весь его вид говорил о том, что ему и дома подобные разговоры надоели. Юрий понял, что авторитет его рушится, и уже хотел свернуть свою дипломатию, но в дверь постучали, и вошла Вовкина мать.
- Так и знала, здравствуйте. Уже здесь, пройда. – Весёлая, быстрая, она стреляла глазами то в Юрия, то в сынишку, шутливо шлёпнула, нагнувшись, Вовку по шортикам, и крыльями чайки сверкнули в вырезе платья её незагорелые груди. – Ты надоел уже здесь, разведчик. – Обволокла Юрия улыбкой. – Нашёл себе подругу и в самоволку ходит. А подруги что, нет?
- К тётке поехала.
- А. – И к Вовке: - В парк сейчас пойдём. На карусели покатаемся.
- Мороженое купишь?
- Шантажист. Куплю! – И Юрию: - В кои-то веки папа решил уделить сыну внимание – грех не воспользоваться. Так что пошли мы, дядя Юра, в парк.
- Ну, счастливо.
В дверях, пропуская вперёд Вовку, она с улыбкой оглянулась: дескать, извините уж таких беспардонных соседей.
Юрий доснимал бельё, перекусил. Недавний душевный подъём куда-то пропал, навалилась усталость. И он решил пойти прогуляться. Может, в тот же парк.
На улице почувствовал себя непривычно. Уже не помнил, чтобы ходил вот так один, без дела. Всегда вечная спешка на работу, с работы, душный автобус, а если прогулка, то вдвоём с женой. А тут – один.
Несмотря на жару, гуляющих было много. Дважды встретились знакомые. «Почему один?» Объяснил, как есть: жена поехала к тётке, а он закончил работу и решил прогуляться. Но это было длинно, скучно и неправдоподобно. Поэтому второй раз ответил: «Выгнала! Вот в чём есть». Тоже не поверили, зато было короче.
А в парке что отвечать знакомым? Он купил в киоске «Огонёк» и нашёл свободную скамейку недалеко от кинотеатра. Может, и впрямь пойти в кино? Но названия фильмов на афише не вдохновили.
Больше всего в журнале ему нравились письма читателей. Они были довольно смелыми даже для горбачёвской перестройки. Он прочитал одно, другое, и тут его отвлёк детский плач. Юрий и не заметил, как на другом конце скамейки появилась молодая женщина с девочкой в голубом платьице. Девочке было лет 5-6, она вертела в руках кубик Рубика и хныкала. Как понял через некоторое время Юрий, кубик «разобрался», а мама ничем помочь не могла. «Зачем же ты вертела? – сказала женщина. – Пусть теперь будет так. Дома попросишь Колю – он соберёт». Но девочку такой ответ не устраивал, она не могла утешиться, и слёзы падали прямо на кубик.
- Давай попробуем вместе собрать, - сказал Юрий. Когда-то он собирал его легко и быстро, теперь, может, и подзабыл, но жалко было девочку. – Давай?
Она посмотрела на Юрия, на маму. Её лицо застыло в напряжении, остановились и слёзы; она вытерла их кулачком, посмотрела на кубик, подошла и несмело протянула его Юрию.
- Будем вместе собирать, хорошо? – спросил он.
- Я не умею.
- Да я, понимаешь, тоже не уверен, что соберу, давно в руках не держал. Но попробуем! А если не соберём – вместе будем плакать. Согласна?
Девочка улыбнулась и оглянулась на маму.
- Сначала надо собрать крест, это просто. А ты смотри, чтобы я не сбился. Так… Теперь так…
Юрий крутил кубик и поглядывал на девочку. Она совершенно успокоилась и стояла, убрав руки за спину, покусывала губы. И Юрий подумал, что если даже не соберет – неважно; дважды по одному поводу девочка плакать не станет.
- Теперь будем собирать средний поясок. Тебя как зовут?
- Настя.
- Настя. А меня дядя Юра.
Мама тоже наблюдала за успехами Юрия, и когда он на неё взглянул, смущенно улыбнулась.
Второй пояс тоже был собран, что обрадовало Юрия больше, чем Настю: помнят, значит, руки!
Теперь предстояло поменять местами средние кубики верхней грани. Он на какое-то время задумался, глядя сквозь Настю, потом стал вертеть. Не так! Опустил руки и посмотрел на девочку.
- Ошибся я, Настя.
Глаза её давно высохли, и Юрий увидел в них не разочарование, а сожаление, что так получилось. Она привыкла, что ошибаются только дети, а тут вот и большой дядя ошибся и расстроен. Девочка ступила на шаг ближе:
- А давай сначала.
- На-астя! – укоризненно сказала мама. - Разве же «давай»?
- Давайте… - сказала девочка. – Сначала.
Поединок с кубиком продолжался. Юрий ещё ошибался дважды, но теперь это лишь подогревало азарт.
- Колька собирает быстро-быстро, - сказала Настя, нисколько не имея в виду задеть его самолюбие. Просто отметила как факт.
- Колька – конечно! – похвалил Юрий. А кто такой Колька? Твой друг?
- Нет, он в подъезде живёт.
- Прямо в подъезде?
- В н а ш е м подъезде, - округлила глаза девочка, удивляясь непонятливости взрослых.
Наконец кубик был собран, и Настя запрыгала, захлопала в ладоши, мотнулась с кубиком к маме: «Смотри! Дядя собрал!» Женщина провела ладонью по волосам дочери.
- Ты уже надоела дяде со своим кубиком.
Девочка перевела взгляд на Юрия и увидела, что нет, не надоела.
- Что вы, - сказал Юрий. – Мне самому интересно.
Настя боком, боком снова приблизилась к нему.
- А Колька ещё умеет собирать «окошки».
- «Окошки»? Это просто. Можешь и сама научиться, это быстро. Смотри. Вот, всё.
Настя одарила его благодарной улыбкой.
Девочка была худенькой, остроносой, с грубоватыми чертами лица, и Юрий подумал о том, что через несколько лет она пристально посмотрит на себя в зеркало и расстроится. И это же действительно несправедливо, что от одного лишь неудачного расположения мышц на лице зависит счастье человека, особенно женщины. Очень несправедливо. Такая небольшая деталь, как нос, может испортить человеку жизнь. За что?
Странно, что при всей схожести матери и дочери, у женщины черты лица были более правильными – в дочери папины гены только нарушили мамину гармонию и не дали своей, так бывает.
Стояла духота. Юрий посмотрел вверх – не перед дождём ли? Небо было серым, низким, хотя и без облаков. К кинотеатру подъехала с лотком мороженщица, и её сразу окружили покупатели. Настя раза два взглянула в сторону лотка, но мама отрицательно покачала головой. Девочка хмыкнула и стала вертеть грани кубика. Юрий подумал, что сейчас начнутся опять слёзы, но ошибся. «Пусть так будет, - спокойно сказала она, продолжая вертеть гранями. – Пусть будут где хотят: и красные, и синие, и зелёные». И посмотрела на Юрия: не обижается ли, что разобрала кубик.
- Правильно, пусть, - сказал он.
Юрий нехотя взял журнал. Он и сам бы съел мороженое, но раз мама не разрешает, предложить не решался. А Настя, перехватив его взгляд в сторону лотка, спросила:
- Ты любишь мороженое?
- Конечно. Кто же его не любит?
- А мне мама не разрешает.
- Почему?
Она наморщила нос, подняла плечи.
- Не разрешает…
Женщина засмеялась:
- А ты скажи, скажи – почему.
- Аден… аденод… горлышко у меня.
- Аденоидная ангина? – догадался Юрий.
- Да.
- Жаль. Ничего не поделаешь.
- Иногда разрешает.
- Может и сейчас разрешит?
- Можно, мама? Я буду тихонько-тихонько. Чтоб не холодное.
Женщина вздохнула, пожурила дочь движением головы.
- Можно! Можно! – закричала Настя, торопя окончательное разрешение.
- Пошли, - сказал, поднимаясь, Юрий и беря девочку за руку.
- Настя, возьми деньги, - остановила их мать.
- У нас есть, - сказал Юрий.
- Настя, иди сюда!
Он подождал, пока девочка вернулась.
До лотка было метров семьдесят, Настя что-то щебетала в ожидании счастья, его выдавала полная тётя в белом халате, и этого счастья было много, хватит на всех, ведь тётя только приехала.
Они стали в хвост небольшой очереди, но Настя стоять не могла, подошла к лотку и смотрела, как тётя подаёт из дымящегося отверстия лотка вафельные стаканчики. Когда очередь подошла, она стала совать Юрию деньги.
- Не надо, Настя, у меня есть.
- Мама будет ругаться.
- Положи деньги в свой кармашек.
Юрий взял три порции, и они вернулись к скамейке.
- Спасибо, - поблагодарила женщина, беря у Насти стаканчик. – Смотри не торопись.
Юрий листал журнал, смотрел картинки. Настя сидела рядом.
-Ты кино ждёшь? – спросила она, молчание ей надоело.
- Кино? Нет, просто гуляю.
- А почему ты один? У тебя есть дочка?
- Нету.
- А мальчик?
- Тоже нет.
Настя некоторое время смотрела молча, потом сказала:
- А ты приходи ко мне в гости.
Женщина отвернулась, пряча улыбку, а Юрию отворачиваться было нельзя: маленький человек предлагал ему дружбу.
- Научишь меня кубик собирать, - продолжала Настя. – Я живу вон в том доме во втором подъезде, на третьем этаже. Посмотри, вон тот дом, - показала она на пятиэтажку. – Придёшь?
- Спасибо, Настя. Как тебе сказать… Ну, вот я приду, а мама спросит: «Чего ты пришёл?» Что я отвечу?
- Скажешь, к Насте.
- Понимаешь, так не делается.
-Почему?
- Ну, я ведь и папу твоего не знаю.
- А папы нет, он в тюрьме.
Настя сказала это обыкновенно, как тогда про Кольку, который быстро собирает кубик, но у Юрия было чувство человека, оказавшегося среди чужой беды. А женщина порывисто поднялась.
- Нам пора, Настя. - Она взяла её за руку. – Идём. Спасибо вам. Идём, Настя!
Девочка упиралась, ей не хотелось уходить, она не могла понять, что произошло; оглядываясь, спрашивала:
- Ты придёшь? Придёшь?
Они удалялись – большая и маленькая фигуры. Девочка ещё несколько раз оглянулась, и каждый раз Юрий поднимал в приветствии руку, пока они не скрылись за углом.
Окончание следует